Текст книги "Ельцын в Аду"

Автор книги: Юрий Пульвер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 96 (всего у книги 108 страниц)

– Но это же еще один синоним глагола «избить»!

– Это означает еще и добавить немного сухого чая к уже заваренному! Не, лучше отмутим...

– Как это?! – возопил писатель.

– Да не так, как вы, писаки хреновы, мутите в прессе! Прокипятим нефелю (уже использованный чай) и добавим немного сухой заварки...

«Первый имморалист», воспользовавшись тем, что пахан отвлекся, начал брать интервью у редкой птицы: олигарха-сидельца.

– На чем Вы заработали первые деньги, герр Ходорковский?

– Кооператив открыл...

– Чтоб с поганой статьи соскочить, простое маклачество на себя берешь, Ходор? – тут же вмешался Дьявол.

– Не бери на понт, начальник!

– Хорош лечить (врать), ты ж не лепила (доктор), который последние гроши отбирает у безнадежного больного... Хотя ты и впрямь такой же... Слышь, Философ, первую тяпку воздуха... выражаясь образно, как ты любишь, глоток денег...

– Слишком образно: разве можно деньги глотать?

– Хапать их можно?

– Вполне...

– А по фене хапать – значит глотать! Но – к теме! Ходорковский свой первый незаконный капитал создал, участвуя в ограблении крестьянства! Российским (что горбачевским, что ельцинским) так называемым реформам была присуща полная бесконтрольность: без нее воровать было бы опасно. Нерегулируемым вбросом бюджетных средств в деревню воспользовалась сельская бюрократия. Лжефермерами записались секретари райкомов КПСС, чиновники сельхозуправлений. Они получали «дешевые» деньги, предназначенные крестьянам, и путешествовали на них по миру, покупали себе шикарные легковушки. А земледельцам доставались объедки с барских столов.

Люди верили посулам правительства и раздирали даже крепкие хозяйства на доли – подавались в фермеры. А что их там ждало? Кредиты в коммерческих банках резко подорожали, стройматериалов нет, заказать технику для обработки земли или уборки зерна негде. Да еще рэкет стал брать их в оборот.

Больше 350 тысяч фермерских хозяйств выделились в 90-м из колхозов и совхозов. Но через несколько месяцев их число сократилось на 70 тысяч. И дальше откат продолжался. Помучились многие, помучились да и послали все к моей (выдуманной!) матери. Бросили землю зарастать сорняками, а сами кто в город уехал прислуживать новым русским, а кто ударился в пьянство. Получилось, что и коллективные хозяйства в России порядком разрушили, и фермеров не приобрели. Если к 90-му засевались 117 миллионов гектаров, то через несколько лет пашня уменьшилась на 47 миллионов гектаров. Сравните: вся сытая Франция имеет только 18 миллионов гектаров пахотной земли.

Не раз премьеру Силаеву задавали вопрос: ну почему мы тянем с созданием крестьянского банка на столыпинский манер (его в России нет до сих пор). «Специалисты работают», – успокаивал Иван Степанович.

– Какие специалисты? – не утерпел Ницше.

– У самого доверенного из них был большой кабинет в Белом доме. На двери висела табличка: «Ходорковский Михаил Борисович». Этого «советника» Силаеву внедрил Горбачев. Ходор имел покровителей в Кремле. Вчерашний комсомольский функционер вдруг получил в подарок активы государственного Жилсоцбанка и создал свой коммерческий банк «Менатеп». В нем с разрешения Меченого были открыты расчетные счета Фонда ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС. Контроля за деньгами никакого – хочешь, посылай облученным районам, а не хочешь – переводи в банки Швейцарии. В реальности Михаил Борисович – специалист по конвертации средств для высшего эшелона власти.

Технократу советской школы Силаеву, далекому от финансовых махинаций, нужен был поводырь в банковских делах. И Кремль его дал. Ходорковский делал то, что от него хотели. Поспособствовал будущим олигархам в раздербанивании государственных банков со всеми отделениями и филиалами и передаче их активов определенной группе товарищей. За 90-й год в России возникло 1300 коммерческих банков. Кто-то входил в финансовый бизнес со своими накоплениями, но большинство использовали присвоенный народный капитал. А для создания Крестьянского банка денег не нашлось. Пусть хлебопашцы поблагодарят за это в том числе и Ходора! Как и промышленники, и автомобилисты – за удорожание нефти и бензина! За дело тебя и твою шоблу Путин посадил!

– Почему ж только меня?! А остальные, вот эти (земной сиделец обвел ненавидящим взглядом всю нечестную компанию) чем меня лучше?!

– В ответ расскажу анекдотец. Один пацаненок задает другому вопрос: «Чем мент отличается от собаки?» В это время мощная волосатая лапа резко хватает его за плечо, в морду тыкается удостоверение, по ушам бьет громовой вопрос: «Так чем же?!» Чепушила со страху выдает правду: «Ой, дяденька, ничем! Ничем!» Так вот и с тобой, и с твоими поделами. Только тем и отличаетесь, что они там на свободе, а ты – за решеткой. Но здесь вместе будете зону топтать – и адский грев получать, ха-ха-ха! Зэковскую мудрость помнишь: «У кого лучше грев, тот и авторитет»? А кто в этом смысле сравнится со мной?

– Это все из-за Вовы Самбиста! – пожаловался Ходорковский. – Он на «ЮКОСе» крест поставил (вор в законе приговорил обитателей камеры или зоны к расправе за проступки)!

– Миха, ты не прав! – опроверг его пахан. – Вован, когда я его короновал, обещал: бобрам можно не очковать, шухера пусть не ожидают, я не буду им делать мичуринскую прививку.

Олигархам не нужно бояться, я не буду им делать никаких облав, ничего не стану им отрезать, – перевел для себя Ницше.

– Он и ВВП обещал увеличить вдвое, – скептически хмыкнул сиделец.

– Вдвое увеличить ВВП вполне реально, – влез с непрошенным советом Сатана. – Надо только откормить В.В. Путина так, чтобы он из дзюдо перешел в сумо!

– Чего буром на Вована прешь! – заступился за своего преемника главшпан. – Он – честняга! Когда Собчака раскрестили в Питере, Яковлев Путину предложил в его шайку перейти. Володя отказался, заметив: «Лучше быть повешенным за верность, чем за предательство»!

– Бессмертный афоризм, достойный моего пера! – выразил восхищение автор «Заратустры». – Если он на самом деле так думает и поступает, адский огонь ему не так уж сильно светит.

– Слова, слова, слова... – повторил Шекспира Ходорковский.

– Никакие не слова! – возмутился верховод. – Пацан мне обещал – пацан сделал! Даже больше того, что я просил! Едва Володя стал смотрящим (премьером), как были прекращены все ранее начатые уголовные дела по экономическим преступлениям. В Россию возвратился Собчак, который более двух лет находился в бегах в Париже...

– Куда ему помог уехать его бывший заместитель Путин! – прервал его Ходор.

– Пусть. Но вернулся и Смоленский – бывший владелец СБС-АГРОбанка, обвинявшийся в финансовом мошенничестве в особо крупных размерах. Стал появляться и Станкевич, кинувший кости в Польшу, после того как ему бросили ментовскую предъяву в получении взяток за предоставление Красной площади в качестве театральных подмостков!

– Кидаешь ты леща (льстишь) Вовану! – не согласился Немцов. – Он свои президентские возможности на все сто использует!

– «Власть без злоупотребления ею теряет свою прелесть», – отозвался из Отстойника творческих душ французский поэт Поль Валери.

– Но ведь «... прерогатива власти – защищать»! – возразил соотечественнику ученый – философ Блез Паскаль.

– Чего зарубежные фраера к нам со всякой блевотиной (глупый разговор) лезут? – возмутился Аксененко. – Давайте закончим с этим блуднем Ходором, а еще лучше – прикончим!

– Завершим тему по Путину и насосам, – примирил всех Лужков. – Я доложу!

Проблема обиженки (бедных) в российской зоне напрямую упиралась и упирается в проблему насосов (сверхбогатых).

Самые первые новые русские появились в списке «Forbes» в 1997 году. Тогда в сотню богатейших людей планеты попали шестеро наших: Борис Березовский, Владимир Гусинский, Владимир Потанин и Михаил Ходорковский, нефтяной магнат Вагит Алекперов и председатель правления «Газпрома» Рэм Вяхирев.

Семь лет спустя только что повенчанный Вован Самбист кинул им предъяву: мол, больше бобры не смогут влиять на политику. Бизнес– сам по себе, правительство – само по себе. Не важно, сколько у тебя бабла, для меня ты такой же правильный зэк, как и прочие, – и не более того! Словом, брал их на Бога (пугал).

Насосы сделали хи-хи. За десять лет привыкли, что лавэ решает все. Усмехнулся в свою очередь Вован и предупредил братву: Россия – такая зона, в которой слово главшпана весит куда больше, чем любые бабки. Ты можешь держать на откатах всех вокруг и верить, что купил себе счастье, а потом в твою дверь обязательно постучат те, кто за эти самые взятки тебя и арестует. И закроет в будку сучью (камеру-одиночку).

Команду Самбиста быстро окрестили «питерскими». По сравнению с ельцинской бандой все они были довольно молоды, спортивны, немногословны и почти все до прихода во власть были офицерами спецслужб. Словом, спортсмены. Гнуться под прежних воров в законе они отказались. Бобры растерялись. Как жить по новым понятиям, никто из них не петрил. Бузу (бунт) поднять – очко сминусовало!

Очень быстро после того, как Путин стал верховодом, сменилась высшая масть в «Газпроме». Создателя компании Виктора Черномырдина сослали послом на Украину, а бывшего директора Рэма Вяхирева отправили на пенсию. Смотрящим по «Газпрому» назначили Алексея Миллера. В те годы, когда Вован еще трудился в петербургской мэрии, Миллер у него шестерил.

Переподчинение «Газпрома» прошло чики-пуки, но дальше насосы пошли в отрицаловку: делиться воздухом с администрацией отказались.

Всего через два месяца после того, как Путин короновался, Гуся закрыли в следственный изолятор. Конкретные пацаны – депутаты Думы и деятели культуры – кинули малявы в его защиту. А беспокоиться нет повода, объяснили им в прокуратуре. Владимир Александрович, конечно, сидит, но – комфортно. Занимает самое престижное по тюремным меркам место: шконку на первом ярусе у самого окна. А его соседи по камере интеллигентные люди: казнокрад и фальшивомонетчик.

Из СИЗО Гуся выпустили через три дня, и он сразу же улетел в Испанию. Обломки его финансовой империи обрели новых хозяев.

Спустя несколько месяцев из страны выбросил корни Береза. Со смешным остатком состояния в жалкие сотни миллионов долларов. А ведь было время, когда вся политика России определялась тем, в каких отношениях друг с другом пребывали эти два ельцинских положенца!

К 2003-му из шести насосов, упомянутых «Forbes», в российской зоне чалились только половина. Последним в отказ ушел Ходор. Попер на Вована буром – а зря! Зато после того, как он получил свои девять лет тюрьмы, никаких вопросов у оставшихся бобров больше не возникало. Все стали один за другим брать на себя повышенные социалистические... тьфу! капиталистические социальные обязательства.

Рома добровольно и с песнями обустроил Чукотку: вложил больше двух миллиардов гринов. Богом забытая зона благодаря его греву зазеленела (долларами) и расцвела на глазах. Теперь у чукчей самая благоприятная по стране жилищная ситуация, а уровень компьютеризации – один из самых высоких в мире. Дважды Абрамович просил освободить его от оброка... то есть от поста губернатора, однако Самбист мыслил, что смотрящий может еще многое сделать для чукотских бродяг.

Другие бобры тоже очканулись – и стали слушать Вована, как родную маму! Дерипаска молча на свои бабки отремонтировал аэропорт в Адлере, начал строить несколько очень дорогих спортивных объектов. Сулейман Керимов вышел из думской фракции ЛДПР и вступил в «Единую Россию». И как только Самбист призвал вкладываться в развитие юга страны, без звука отслюнявил для экономики Дагестана 100 миллионов зеленых.

И так все насосы! Кто строит доступное жилье для малоимущих. Кто развивает детский спорт. Кто вкладывает в культуру и образование. Кто из собственных средств платит тренеру футбольной сборной российской зоны!

– Тратит деньги впустую, насколько я знаю, – дал комментарий Фридрих.

– Не скажи! – опроверг Лужок. – Сколько пацанов реально поднялись на футболе, хоккее и ваще на спорте – представить трудно!

– Вы атлетов имеете в виду?

– Спортсмены получают хрен с редькой по сравнению с бобрами и чиновниками, которые спортом руководят! Но мы отвлеклись, продолжу про насосов. Вон Вексель яйца добровольно отдал... Не Вовану лично, правда, а в общак страны...

Ницше был ошеломлен:

– Что ж за магическая держава Россия! Даже ценные бумаги, обозначенные существительным мужского рода, обладают соответствующими половыми признаками, причем первичными... Какая изысканность! Какой полет фантазии! А какова практическая польза таких новаций?

– Погоди трендеть, Федя! – остановил его ЕБН. – Это – погонялово насоса Вексельберга, который выкупил и отдал в госмузей яйца Фаберже...

– Я слышал краем уха про этого ювелира, который перебрался из Европы в Россию, а потом судьба его ускользнула от меня... Он, наверное, стал святым, раз его тестикулы покупаются для культурных учреждений... Но почему его мощи не передали церкви?

– Чего ты буробишь! Фаберже знаменит своими ювелирными пасхальными яйцами!

– Не могу себе представить мошонку в качестве украшения!

– Да не тупи! Яйца – подобия куриных!

– А при чем тут религиозный праздник?

– Ну, у православных есть обычай на Пасху красить куриные яйца и дарить друг другу! По,ял, да?!

– Не читал об этом ни в Ветхом, ни в Новом завете, – пробормотал потрясенный эрудит.

– Давай я тебе все объясню, – предложил московский мэр. – Еще до того, как суд вынес вердикт по делу Ходора, Вексель выкупил у западных владельцев национальное достояние России (коллекцию пасхальных яиц Фаберже и еще кое-какие ювелирные изделия, общим числом в сто девяносто наименований) и безвозмездно передал их в общак – то есть государству. Однако время идет, а у нас еще ни в одном глазу...

– Эт точно! – подтвердил Ельцин.

– Слышь, Трехпалый, так что с темой по денежному морю?

– Да вот никак не сообразим, как в него заплыть... Сколько хлебников собрал, а соображалки ни у кого не хватает... Даже у мозговитых типа Гайдара... Что предложишь, Гугнявый?

– Из всех финансовых операций типа лизинг, франчайзинг, фьючеринг в нашей зоне самый популярный – откатинг…

– Без тебя знаю! Что давать в качестве отката, кому, за что? Четкий расклад нужен! Чем вы тут все занимаетесь, панимаш? Чем ваши чердаки заняты?

– Что занято, Борис?

– Ну, макитры, жбаны, бестолковки, дыни, тыквы – головы, короче!

– Бестолковка тут – самый подходящий эпитет. Присутствующие здесь господа постоянно празднуют похороны своих только что рожденных и сразу умирающих от слабости и тупости идей. Ты ж пойми: твои клевреты знают только два арифметических действия: отнимать и делить. Даже складывать и умножать они не в состоянии. Где уж им придумать что-нибудь принципиально новое! Вот обанкротить что-нибудь, распродать по дешевке, на часть выручки купить очередную яхту или спортивную команду, а оставшиеся средства пустить на новый рейдерский захват подвернувшегося предприятия – на большее они не способны. Есть у тебя хоть кто-нибудь мало-мальски сообразительный?

– «Во всем виноват... Чубайс», – вспомнил Ельцин.

– Рыжий – чистодел (грамотно работающий по криминалу)! Он для воров криво не насадит (плохо не сделает)! – раздались похвалы обитателей Индии и приглашенных.

– И чем он от себе подобных отличается? – выразил скептицизм Ницше.

– Шибко хитрожопый! Сламу взял не меньше нашего – а «Forbes» его ни разу не упомянул!

– Черномырдин, – припомнил ЕБН, – так о нем отозвался: «Стоит только Чубайсу рот открыть, ему тут же насуют, будьте любезны!»

– Намек на оральный секс? – заинтересовался Фрейд.

– Да вы секс-маньяк, доктор! – подшутил над другом Фридрих.

Пока две самые целомудренные души из присутствующих в ельцинском секторе обменивались скабрезностями, пахан лихорадочно организовывал завершающую стадию спиритического сеанса в аду – вызов духа живого Чубайса с земли. На взгляд эрудированного «первого имморалиста» это походило на инкантацию демона из преисподней не очень умелым магом.

– Рыжий, снизойди до нас!

– Куда? – отозвался олигарх – скромняга за...нет, надмогильным голосом.

– В ад!

– Не пойду!

– Почему?

– Мне у вас не климатит! В пекле света нет, мне выключать нечего будет!

– «Во какая загогулина!» – задумался главшпан. – Непонятка вышла! Тут подходец особый нужен... Слышь, Толян, какие новости?

– В России, к несчастью, почти все новости плохие, как и выпивка. Но, к счастью, есть неограниченные запасы и того, и другого!

– А у меня для тебя хорошая новость! Давай к нам шементом (быстро)!

– Кто зовет меня? Ты, Трехпалый?

– Да! Хочу спросить: как там в России с коррупцией?

– С коррупцией все ништяк, а вот без нее может нам, братва, стать совсем плохо!

– А сам как?

– «Страдаю, как грешник в аду».

– Уже? Тогда тебе здесь ничего не грозит! Давай сюда!

– Рано еще мне!

– Да ведь не насовсем!

– Все равно. Я еще не насытился...

– Как я, кровушкой людской? – сочувственно спросил из средневековой европейской зоны валашский господарь Влад Дракула.

– Энергией... Баблом... Властью...

– Так всего этого здесь навалом! А лавэ сейчас есть шанс загрести столько, сколько и потратить не сможем! Не врубай быка (не упрямься)!

– Ладно, щас спущусь...

Прошло довольно много времени...

– Чего он никак сюда свои кости не бросит? – терялся в догадках пахан. Немцов пояснил:

– «Пунктуальность – проблема для многих российских политиков. Даже мой друг Чубайс – человек непунктуальный, хотя очень хочет исправиться. У него график расписан по минутам, например: встреча с министром с 18.30, затем переговоры с кем-то в 18.56, звонок в Красноярск – 19.03. Но график почти всегда срывается, Чубайс никуда не успевает. При этом оправдывается: «Ты не представляешь, как я замотался. Столько дел, что просто катастрофа». И так каждый день».

– Кентяра истину базарит! – подтвердил наконец-то появившийся изобретатель ваучеров.

– Раскумариться хочешь, Рыжий? – обрадовался ЕБН.

– Не, давай о деле перетрем сначала.

– Чего-то ты потолстел, – заметил Береза.

– Откуда у меня такие бабульки, чтоб толстеть?!

– Прибедняешься...

– Ничуть! Бабло для меня не главное. «... Я могу обеспечить себе необходимый уровень жизни, работая десять дней, ну месяц в году. Например, членом совета директоров какой-нибудь крупной компании...»

– Кончай брехать! – перебил его владыка преисподней. – Либералы упорно внедряют миф о бескорыстии реформатора, запросто передавшего богатства огромной страны кучке олигархов. Это туфта! Впрочем, ты берешь не только деньгами, но и услугами. Не зря же Гусинский лично выделил тебе просторный кабинет в своем «Мост-банке». Там ты, Гусь, Береза разрабатывали план по выдвижению больного Бориса на второй президентский срок. За пять месяцев работы олигархи официально заплатили тебе 3 миллиона зеленых. Коржаков считает, что тебе перепало значительно больше. Намекает он на коробки от ксерокса, в которые фасовали по поллимона бюджетных баксов якобы на гонорары выступавших в поддержку Ельцина певцов. «Артистам миллионы долларов не платили. Эти деньги предназначались Чубайсу. Деньги ворованные», – утверждает Коржаков.

В ситуацию тогда срочно вмешалась Татьяна Дьяченко. Именно она уговорила папу уволить главного бодигарда, а все руководство предвыборным процессом окончательно поручить тебе. «Честно говоря, я была им очарована», – это я цитирую Татьяну. Влюбленность дочери президента в Чубайса не скрылась даже от иностранных журналистов, освещавших работу штаба. Газеты едва ли не прямо писали о ваших отношениях. Вас и сейчас связывают самые теплые чувства.

А еще, только по официальным данным, ты получаешь около 50 миллионов рублей в год дохода от вкладов в ценные бумаги, в банки и иные кредитные организации. Учитывая особенности российской экономики, чтобы столько заработать, вложить надо в 20 раз больше.

Кстати, а не хочешь, как Ельцин, навестить Зону творческих душ, где собраны все писатели?

– Зачем?

– Ну, как же, ты у нас видный литератор, если мерилом успеха считать размер гонорара. Забыл про знаменитое «дело Союза писателей»? Анатолий Чубайс, Альфред Кох, Максим Бойко и еще пара «соавторов» получили по 90 тысяч баксов каждый за еще не написанную книгу «История приватизации в России». Вклад Анатолия Борисовича в «экономический труд» составил 12 страниц. По 7500 зеленых за страничку! Не хило, если учесть, что однокомнатная квартира в Москве стоила тогда 20 тысяч долларов!

– Слышь, Рыжий, ты ж тогда зуб дал, что соавторы перечислят гонорар на благотворительные цели, – возмутился пахан.

– Нассал я тебе в уши! – признался Анатолий Борисович. – На благотворительность я и мои подельники, то есть соавторы, не пожертвовали ни цента! Дело закончилось судом, а Альфреду Коху в конце концов даже пришлось уйти из правительства. «Из-за каких-то жалких девяноста тысяч баксов!»

– Выступая по телевидению, – опять перетянул одеяло разговора на себя лукавый, – Чубайс искренне горевал о потере полезного сотрудника, без которого экономику России точно не поднять. А Кох в это время давал интервью в Америке по русскому радио и говорил совершенно иное. Кох, ты здесь?

– Да я всегда вслед за Толяном на запах денег лечу, даже в ад!

– Ну, тогда пусти нас в свое воспоминание о том интервью!

– «Как Вы прогнозируете экономическое будущее России?» – спросил журналист.

– «Сырьевой придаток. Безусловная эмиграция всех людей, которые могут думать. Далее – развал, превращение в десяток маленьких государств».

– «Хаос в России может быть угрозой всему миру?»

– «Не понимаю, почему хаос в России может быть угрозой всему миру. Только лишь потому, что у нее есть атомное оружие? Я думаю, для того чтобы отобрать это атомное оружие, достаточно парашютно-десантной дивизии. Однажды высадить и забрать все эти ракеты к чертовой матери. Армия не в состоянии оказать никакого сопротивления. Чеченская война это показала блестящим образом».

– «Прогнозируете ли приход инвестиций в Россию?»

– «Нет, потому что Россия никому не нужна, не нужна Россия никому, как Вы не поймете!»

– Хорошие у Вас друзья, герр Чубайс, такие же «патриоты», как и Вы! И заработки у Вас, оказывается, не столь уж малы!

– «Цена менеджера растет, когда поставленные задачи реализуются. Сейчас я стою дороже, чем мне надо денег». Потому Трехпалый меня и подвел, нарушив мои планы своим вызовом сюда...

– Какие? – конечно же, не утерпел Ницше.

– «У почтальона Печкина было выражение: «Я только жить начал, на пенсию вышел». Вот это про меня. Очень надеюсь, что удастся немножечко пожить. Читать книги, встречаться с друзьями, посмотреть мир. Первое, что прочту, – Троцкий, «Моя жизнь». Великолепная книжка.

… А еще у нас с друзьями отвязанный такой поход в Монголию запланирован – сплав по рекам, по бездорожью на джипах, квадроциклах».

– Я иное имел в виду, – забормотал обескураженный философ.

– А, ты о бизнес-планах? Ну, думаю бросить энергетику...

– Надоело слышать постоянно подколку: «Рыжий, е...ни фазу (выключи свет)»? – вперед выступил Юрий Шутов.

– И это тоже. Кроме того, уже не в первый раз в моем присутствии люди накладывают на себя руки, а один даже выбросился из окна. Невезение какое-то...

– Чего ж ты хотел... Вся страна выстроилась в очередь, держа свернутые в трубочку ваучеры: Ельцину, тебе и Гугнявому будут их впихивать в задний проход. А сколько еще россиян к нам прибудут! Они достигнут астрала через анал! Ваш анал! А ведь есть еще другие твои «заслуги» – «реформирование» энергосистемы страны. Раздербанил ты ее и по частям продал нужным людям... Была одна организация, которая производила, реализовывала и переправляла электричество. Рыжий создал три вида компаний, каждая из которых забрала себе одну из трех названных функций. У каждой – свой аппарат, начальство с немеряным аппетитом, охрененные наценки.

– Конкуренция приводит к падению цен!

– Ага! Уже было «падение цен» – на бензин! И все никак не кончится! И тарифы по электроэнергии растут даже не как на дрожжях, а гораздо быстрее!

– Я стремился к тому, чтобы вся Россия была освещена!

– Если бы тараканы светились, многие российские деревни и города соперничали бы с Лас-Вегасом! Не в том направлении ты работал! Надо было вывести флюоресцентных кукарач, закупив предварительно насекомых в Мексике за миллиарды баксов!

– Не додумался! – огорчился Чубайс. – Но ничего: и на реформе РАО ЕЭС куча пацанов не хило приподнялась. А обиженные пусть платят!

– «... Нельзя обманывать там, где хочешь владеть ...» – предупредил Ницше.

– Фигня! – попытался сплюнуть Толян. – Российская практика такие гнилые базары опровергает. Впрочем, с освещением России я достаточно засветился...

– Да, я слышал такую похвалу Вам: «Если в Кремле горит свет, значит, работает Путин. Если не горит, то это – работа Чубайса». Впрочем, многие хотят, чтобы Вы иррадиировали фотоны, как Литвиненко...

– Типун тебе на язык! Я буду развивать совершенно новую отрасль! Нанотехнологии!

– Онанотехнологии?! Я не ослышался? – чуть не покраснел целомудренный немец.

– Без «о» в начале... Впрочем, эти два слова в современной России имеют примерно одно значение... – пояснил Шутов.

– Так, может быть, нана-технологии – методы раскрутки вашей пресловутой группы «На-на»?

– Такое объяснение тоже годится. Главное в другом: Рыжий на нанотехнологиях будет делать макронавар!

– Так все же что это?

– Ну, их можно описать выражением «тютелька в тютельку».

– Лилипутский секс? – попробовал угадать философ (опять попытавшись покраснеть).

– Пальцем в небо ты попал! Программа развития нанотехнологий дает нанорезультаты, а от отпущенных на нее 106,4 млрд. рублей останутся наносуммы.

– А во сколько раз «нано» меньше «мини»? И появятся ли наноюбки?

– Обязательно. Это такие юбки, которые где начинаются, там и кончаются. Но стоят максиденьги! Их будет выпускать Чубайсовская фирма «Роснано»! – предсказал Дьявол.

– Да скажете ли Вы мне, наконец, чем будет заниматься герр Чубайс? – возопил философ.

– Что Вы так волнуетесь, господин профессор? Никто в России этого точно не знает... Впрочем, задача перед ним поставлена чисто конкретная: на сверхмалых вещах сделать сверхбольшие бабки!

– А чего ж такие немыслимые деньги выделяют на эту химеру?

– Чтоб разворовать... В идеале это технологии, позволяющие создавать приборы и устройства чрезвычайно малого – чуть ли не на молекулярном уровне – размера, которые, тем не менее, решают задачи макромасштаба...

– То есть муравьи могут построить автостраду или пирамиду Хеопса? – в голосе немца звучало явное недоверие.

– Ну, мураши-то как раз куда лучше наших дорожников и строителей сгандобят все, что угодно, лишь бы им задачу правильно поставить и до них донести, – пожевал фантомными губами строитель-профессионал по кличке Трехпалый. – А вот наши пацаны (тут ты, Шут, прав!) с помощью нанотехнологий только максинавар получат...

– Выходит, что герр Чубайс, как все здесь присутствующие, помогал ограбить Россию, может, только чуть более искусно. К чему тогда такой ажиотаж вокруг его персоны? Неужто он – столь выдающийся менеджер?

Шутов аж затрясся радостно от возможности высказать все, что он думает о Рыжем.

– Я его знаю с самого начала его воровской карьеры. «Характеризуя среди прочих знакомых своего многолетнего друга А. Чубайса», один из близких ему людей «...заявил, что тот «обыкновенный туповатый академический шалопай», не способный ни говорить, ни, тем более, мыслить. Зато настроенный весьма агрессивно и активно при первой реальной возможности хапать все подвернувшееся. Хотя в институте, где он до этого трудился, Толю Чубайса отличало безупречное поведение и полная неспособность к любой конкретной работе, кроме разве что парткома, где он с успехом занимался идеологией, чем очень гордился, постоянно выражая жгучее желание расти по партийной линии и поэтому от всех скрывая, что у него в Москве ошивается бородатый брат, уже тогда заметно балаганивший в столичных трутневых тусовках и, самое ужасное, огрызавшийся властям «демократическими» лозунгами. Подобное поведение Чубайс в ту пору гневно и безжалостно клеймил на заседаниях своего парткома. А если же такие случаи имели место среди институтской интеллигенции, то Толя срочно бежал «советоваться» в ОК КПСС к заведующему отделом экономики Владимиру Архангельскому (это фамилия, а не кличка), под руководством которого Чубайс и вознамерился прошмыгнуть нудной тропинкой внештатного инструктора в кресло кадрового партийного функционера ленинградского обкома.

Сам Вова Архангельский принадлежал к предпоследним слоям партноменклатуры, успевшим сильно деградировать за счет ошибки, допущенной в теории кадровой политики ЦК КПСС. Он по любому поводу постоянно колебался вместе с линией партии и люто ненавидел в жизни только две категории сограждан: всех офицеров, независимо от рода войск и званий (эта ненависть была данью памяти о притеснениях Вовчика представителями ратной профессии во времена армейской службы); кроме военных Володя испытывал также мучительную неприязнь к людям, которые были умнее и компетентнее самого Архангельского, имевшего тематический кругозор не более двух автобусных остановок. К усиливающемуся с годами ужасу, Владимир обнаруживал этих людй не только всюду и в абсолютном большинстве, но просто глупее себя не находил.

Поэтому, присмотревшись к Чубайсу, он понял, что наконец-то выискал экземпляр, который в требуемом для Архангельского смысле конкуренцию ему в обкоме составить не сможет. После такого открытия Вова ухватился за рыжего Толю и принялся радостно протаскивать его в аппарат своего отдела, без разбору включая Чубайса на общественных началах в состав разных комиссий и секций, представляя Толю всем как «академического специалиста» по части правильного рационального использования основных производственных фондов социалистической промышленности. Дабы намозолить свое имя в памяти обкомовцев, Чубайс сам стал без устали мотаться по всем подряд кабинетам Смольного, натирая глаза о свою невзрачность даже партийной «мелкотуре» (занимающим незначительную номенклатурную должность). Желая понравиться, он всем встречным, блея, повествовал о том, что является активистом сбережения, приумножения и рачительной интенсификации основных фондов промышленности – главного богатства нашей страны. Кто бы мог тогда подумать, что уничтожать, разрушать и разворовывать их Чубайс сразу активно примется, став вице-премьером России. После многомесячной обкатки Чубайса в аппаратной среде, Архангельский отважился отнести секретарю обкома, ведающему кадрами, анкету Чубайса, или «объективку», как принято было тогда ее называть.