Текст книги "Ельцын в Аду"

Автор книги: Юрий Пульвер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 71 (всего у книги 108 страниц)

Ельцин наше с Полтораниным предложение проигнорировал. А Гайдар с Авеном приготовили проект указа “О либерализации внешнеэкономической деятельности на территории РСФСР”. И Борис подписал его 15 ноября 91-го года. Произошло это в типичной обстановке. Шестерки приехали в рабочее время к нему на дачу, Наина Иосифовна показала рукой в дальний угол угодий, где старица Москвы-реки отгорожена от основного русла земляной дамбой: “Там он!” Спустились по мощеной дорожке, и вот он, президент – восседает на берегу в кресле с удочками. Рядом – подкормка, банки с дождевыми червями, тесто. В стороне автофургон с правительственной связью и дремлющей охраной. “Борис Николаевич работает с документами”, – описывали такое времяпрепровождение официальные СМИ.

“Что-то надо подписать?” – спросил нетерпеливо президент, искоса поглядывая на поплавки. Рыбаки не любят, когда возле них толкутся посторонние. Кому надо пропихнуть что-то свое – подписывали как раз в такие моменты.

– Чем был важен сей документ? – не унимался Фридрих.

– Указ давал полную волю торговцам нефтью. А шестой его пункт гласил: “Отменить на территории РСФСР все виды обязательных валютных отчислений, а также налоги на экспорт и импорт товаров (работ и услуг), установленные президентом СССР и органами Союза ССР”. Крохотные фирмы-экспортеры росли, как на дрожжах. Крысы в малиновых пиджаках помчались по планете, предлагая нефть по бросовым ценам.

Я помню твои выпученные глаза, Борис, когда мы стали подбивать итоги первого квартала 92-го. Еще вчера Россия имела положительное внешнеторговое сальдо – плюс полтора миллиарда долларов, а тут сразу получила минус 2,5 миллиарда. Валютные резервы на нуле – надо срочно бежать в МВФ за кредитами. Все доходы от внешнеэкономической деятельности сократились за квартал в семь раз! Для тебя это, конечно, были мелочи. Да вот беда – по стране катился ропот недовольства, а любая угроза личной власти беспокоила тебя и твою клику больше всего.

– А все-таки, герр Титкин, почему президент с министрами вредительствовали против собственной страны?

– Поспешный указ был нужен для ликвидации государственных внешнеэкономических предприятий.Они становились ненужными – и можно было приватизировать их зарубежную собственность. Аудиторы ведомства Авена прикинули, сколько взять со своих чиновников, чтобы не рассердить их, за тот или иной объект. Зарубежную собственность “Союзнефтеэкспорта” оценили в две тысячи долларов, хотя она стоила около миллиарда. Здания и имущество этого объединения находились в Великобритании, Франции, Дании и Финляндии. А еще была собственность за кордоном у объединений “Новоэкспорт”, “Техмашимпорт”, “Тяжпромэкспорт”, “Продинторг,” “Технопромимпорт”, “Технопромэкспорт”...

– Жулики эти господа, но смекалистые! – покачал фантомной головой “первый имморалист”.

– Не такие уж они умные! – скривился экс-министр. – Авен с Гайдаром были такими же марионетками, как и президент. Диктовали экономическую политику правая рука Ельцина, “комиссар”, приставленный к нему Международным валютным фондом, – Джеффри Сакс со своей группой советников. Именно поэтому даже после ухода Авена из правительства разворовывание страны пошло усиленными темпами. При приватизации “Союзнефтеэкспорта”, переименованного в “Нафта-Москва”, получили за необременительную сумму: юридические лица – 79,24 процента и физические лица – 15,76 процента акций. А хозяевам государственной собственности на миллиард долларов досталось: Министерству имущественных отношений – 0,0001 процента, Российскому фонду федерального имущества – 5 процентов акций! А какие деньги огребли ельцинские выкормыши при закрытии внешнего долга СССР!

– Насколько он был велик? – тут же уточнил автор “Заратустры”.

– А толком никто так и не знает до сих пор! – огорошил собеседника Титкин. – Гайдар обнародовал сумму внешней задолженности СССР в 110 миллиардов долларов, Касьянов – 95 миллиардов, ЦРУ США насчитало 70,2 миллиарда, представители Счетной палаты РФ – 37 миллиардов, последний премьер СССР Павлов – 35 миллиардов.

– Какие гигантские суммы и какой огромный разброс! – воскликнул немец, привыкший жить на копейки, то бишь пфеннинги, и потрясенный колоссальностью цифр. – Такие долги невозможно отдать!

– Вполне возможно! В то же время Советскому Союзу 49 государств должны были свыше 120 миллиардов долларов. Такому положительному сальдо можно только завидовать! Но деньги из страны отправляли не по ведомостям Счетной палаты, а по документам, составленным ельцинскими экономистами-финансистами. Куда, на какие счета – догадаться не трудно.

– А зарубежные дебиторы вам что-то платили? – поинтересовался Ницше.

– А ты у Бориса спроси!

– Пацайку (крохи) они нам вернули! – вынужденно признался главный вор в законе.

– Работа с долгами была превращена в сверхдоходную подпольную индустрию, – продолжил Титкин. – Именно благодаря ей так быстро выросли многие известные олигархи.

– Я не при делах, – попытался оправдаться ЕБН.

– А кто при делах – Пушкин?!

– Я – тем более нет! – поступил отказ от Александра Сергеевича. – Поганая национальная русская привычка – меня ко всему приплетать!

– Это была компетенция и обязанность финансово-экономического блока правительства – при объявлении правопреемства России подвести под активы и пассивы, доставшиеся в наследство, базу международного права. С участием МИДа, конечно. Но никто даже пальцем не пошевелил. Все заявления Борьки и его прихлебателей – ворюг о том, что долги Советскому Союзу – свыше 120 миллиардов долларов – дебиторы должны отдавать России, воспринимались в мире как чистая риторика.

– А как эти пустые слова должны были восприниматься? – заявил хор голосов из капиталистических зон ада. – СССР ликвидирован – возвращать кредиты некуда и некому. России? А с какой стати? Требовать можно все что угодно, однако где правовые основания? Россия должна была перезаключить муждународные договоры и перевести финансовые активы Советского Союза на себя, что не сделала и делать не собиралась. Зато потом команда Ельцина с завидной активностью втащила страну в Парижский клуб, который решил-таки судьбу тех самых долгов СССР.

– Зачем ты туда обратился? – в лоб спросил своего спутника Ницше. Тот не ответил.

Трибуну оратора снова занял Титкин:

– Там можно было с большим успехом обтяпывать темные дела! В Парижском клубе сделки ведут за закрытыми дверями. Сколько десятков миллиардов ушло направо, а сколько – налево, в том числе переговорщикам от России, посторонним знать не положено. Парижский клуб сразу же уполовинил обязательства других государств перед Советским Союзом (считай, перед Россией) – со 120 до 60 миллиардов. А потом стал пилить оставшуюся сумму.

– Но вы ведь тоже могли плюнуть на своих кредиторов? – уточнил философ.

– Могли. Но тогда арестовали бы нашу собственность за рубежом и перед нами замуровали бы все ходы к внешним займам. А Россия, как финансовый диабетик, уже была не способна жить без импортного долларового инсулина. В конце брежневского периода за Советским Союзом числился внешний долг всего в десять миллиардов долларов. А сколько заняла при Горбачеве сама центральная власть и сколько под гарантии Кремля набрали для самостийных союзных республик – вопрос сложный. Впрочем, его тоже можно было решить: достаточно было посчитать и юридически оформить договоры с каждой бывшей союзной республикой. Но и этого не сделали.

– Я тоже имею что сказать на сей счет, – стал давать свои показания бывший председатель Центрального Банка РСФСР Георгий Матюхин. – Когда мы начали в декабре 91-го работать с Внешэкономбанком, то обнаружили пропажу 12 миллиардов долларов валютного резерва и 300 тонн золота. В октябре-декабре 91-го на круизных теплоходах сначала по Волге, затем по Черному морю деньги и золото покинули пределы России. И это в то время, когда сама страна жила впроголодь. Информация о моем рытье в “грязном белье” нового режима дошла до Ельцина и стала одной из причин моего быстрого освобождения от работы.

А еще одну историю я слышал от министра по делам СМИ Михаила Полторанина. Ему позвонил по старой дружбе президент Казахстана Нурсултан Назарбаев – Ельцин был недоступен. Спросил: “Зачем вы принимаете самоубийственные решения?” Какие? Оказалось, что российское правительство запретило Магнитогорскому металлургическому комбинату принимать окатыши с Соколовско-Сарбайского горно-металлургического комбината. А других поставщиков у магнитогорцев не имелось. Чиновники Казахстана звонили нашим министрам экономического блока: “Вы же Магнитку остановите!” Им отвечали: “Ну и что! Ваше-то какое дело!”

– Идиотизм! – вынес свой вердикт “первый имморалист”.

– Это не глупость, а продуманная политика: задушить прибыльные стратегически важные госпредприятия – отказом в сырье, финансах и фондах , довести их до ручки, а потом продать за копейки нужным людям. И при этом бить себя в грудь на трибунах: “Госсобственность хуже чумы – мы с трудом спасаем экономику от краха”.

Полторанин тогда связался с президентом, а тот его отфутболил к Гайдару. Тот ничего делать, естественно, не стал. Так вот, Ельцин, ответь: зачем ты разрушил государственный сектор экономики?

– “Оставить в экономике значительную часть государственного сектора, да еще на много лет, как предлагал ты?.. Так не пойдет! – процитировал свои некогда сказанные слова ЕБН в своей резкой манере. – Не получится что-то у капиталистов, все начали бы сравнивать и кричать: “Давай назад!” Да еще со всероссийскими забастовками. Это была бы реальная угроза возврата к социализму”.

– А чем тебе не угодил социализм? И разве тотальный капитализм самоцель? Создать всем равные условия, и пусть конкуренция выявляет, что больше подходит нашему обществу.

– “Не было у нас времени на это. Совсем... Сковырнуть систему могут только решительные шаги. Надо было в массовом порядке и как можно скорее распродать все частникам. Провести, панимаш, черту между нами и прошлым”.

– Но это грозило привести к обрушению экономики, к обвалу рынка!

– “На время... Но под гарантии кое-каких наших уступок Запад готов был организовать для России товарную интервенцию. Продержимся с полгода – год, и все пойдет как надо”.

– У нашего народа – голодранца не имелось таких капиталов, чтобы выкупить все сразу! Приватизационных чеков на это дело не хватит.

– “Да что чеки – бумажки. Нужны деньги, большие деньги, чтобы обновлять производство”. Потому я решил: “Продадим тем, у кого эти деньги имеются. Таких совсем немного. И это к лучшему. Когда меньше хозяев – с ними работать удобнее. А все станут хозяевами – начнут власти приказывать. Какой тогда угол искать?”

– И чем все закончилось? – не выдержал Ницше. – Твои ожидания разве оправдались, Борис? Состоялась товарная западная интервенция – и все пошло, как надо? Экономическое положение твоей России улучшилось?

ЕБН не ответил: его опять тресло в адской лихорадке... Но он еще пытался сопротивляться...

– Если бы я не принял крайних мер, было бы еще хуже!

– Куда уж хуже! – завопили миллионы голосов обманутых и обиженных им душ.

– Россия стояла на краю гибели!

– Это ты ее туда поставил! За восемь лет твоего правления страна понесла в два с половиной раза больший ущерб, чем в Великой Отечественной войне! При тебе большинство россиян жили беднее, чем в 1991 году – и ничего, не восстали!

– А зря! – пробормотал Ницше.

– Себе противоречишь! – поддел его Дьявол. – Разве не ты писал: “Восстание – это доблесть раба. Вашей доблестью пусть будет послушание”?!

Философ молча сглотнул обиду и применил ельцинскую тактику – перевел разговор на другую тему:

– Борис, кто же насоветовал тебе такой ерунды? Кстати, – вдруг обнаружил он, – почему ты можешь лгать здесь, в инферно?!

– Потому что его зона по сути ничем не отличается от ленинско-сталинской, хрущевской и брежневской. Внешне обитатели этого заколдованного круга – демократы и капиталисты, а по сути – коммунисты и бандиты. Борис правду говорить не хочет, поэтому, чтобы его помучить, я за него отвечу сам, – объявил хозяин пекла. – Главным советником к Ельцину, как уже упоминалось, Запад приставил американского экономиста, профессора Гарвардского университета Джеффри Сакса. Он – творец политики шоковой терапии и до вашей страны опробовал ее с мандатом МВФ на нефтегазовой Боливии, перераспределив все богатства в пользу узкой кучки транснациональных олигархов. В результате за чертой бедности оказались около 70 процентов населения. Сакс был правой рукой Ельцина с ноября 91-го по январь 94-го, директивные указания его группы из двух десятков советников-америкосов шли к Гайдару, Чубайсу, Черномырдину и другим. Тем оставалось только переводить указивки забугорных инструкторов с английского, оформляя их в виде постановлений правительства, проектов президентских указов или федеральных законов, и принимать к исполнению.

– А Саксу и его компании какая корысть была в разорении России?

– Америке с кремлевской помощью удалось ликвидировать Советский Союз. Но осталась Россия с ее мощной промышленной базой, способной возродить державу за счет передовых отраслей народного хозяйства: электронной и радиопромышленности, станкостроения, гражданского авиа-и судостроения. Все это требовалось разрушить. Большие производственные объединения следовало раздробить на множество мелких заводиков, фирмочек, КБ и срочно отдать их в частные руки. Пусть новые хозяева выпускают на них продукцию по своему усмотрению, грызутся между собой за рынки. А иногда – и рвут друг другу глотки.

Государственный топливно-энергетический комплекс довели до банкротства искусственным разрывом связей, неплатежами, блокированием выходов на рынки сбыта. И затем по дешевке передали своим людям.

– А каким именно, известно? – Ницше не унимался.

– Конечно! Вот пара примеров. Под Юрия Петрова, первого главу кремлевской администрации и бывшего секретаря Свердловского обкома, была создана корпорация «Госинкор» с уставным капиталом в 1,25 миллиарда долларов. Предполагалось, что она займется привлечением в Россию иностранных инвестиций. Через 10 лет оказалось, что инвестиций не предвидится, полмиллиарда государственных денег и драгметаллов корова языком слизала.

Когда ельцинский любимец, столичный мэр Попов отправился в отставку, ему на прощание подарили бывшие брежневские угодья – многогектарный санаторий «Заречье». Для конспирации все было оформлено не на Попова, а на некий американский университет, который радостно принялся торговать участками под коттеджи. Возглавлял же вуз, естественно, бывший мэр-демократ.

А взять фактически колониальный закон о СРП – точнее, соглашение о разделе продукции, согласно которому юридические права на нефтезапасы России стали принадлежать Западу – главным образом США и Великобритании. В результате с каждого доллара, вырученного от продажи нефти, бюджет РФ получил... меньше 20 центов! Убытки от такой «добычи» составляли две трети от общего объема производства.

– Борис, а ты понимал, что такими гешефтами отбрасываешь Россию в средневековье? – продолжал терзать своего подопечного его гид по инферно. Тот молчал, как партизан под пыткой (он действительно испытывал муки). Сатана захохотал в своем фирменном стиле и продолжил издевательства:

– Конечно, понимал! Но жажда мести точила его душу.

– Права, к сожалению, нечистая сила! – огорчился Титкин. – Михаил Полторанин как-то сказал про своего бывшего друга Ельцина: “Маниакальное стремление вчерашнего правоверного коммуниста, исхлестанного и отринутого номенклатурными коммунистами, обессмертить свое имя в качестве могильщика коммунизма пережгло в нем все внутренние предохранители. А другим способам идейной борьбы и завоевания всемирной славы, кроме способа Герострата, он не был обучен”.

– То есть ты, Борис, решил отомстить советским коммунистам, пользуясь советами американцев? – сделал очередной вывод философ.

Экс-гарант не выдавил из себя ни слова...

– Не советами он пользовался, а выполнял указания “вашингтонского обкома”! – опроверг немца Титкин.– Когда в Беловежской пуще Ельцин, Кравчук и Шушкевич подписали документ о ликвидации СССР, Борька поручил своему переводчику, а по совместительству министру иностранных дел Козыреву доложить об этом президенту США. Шушкевич догадался позвонить Горбачеву. Тот обиделся, что Буша-старшего проинформировали раньше президента Советского Союза.

– Странно, Борис, ты же всегда выставлял себя истинным патриотом и самостоятельным политиком...

– Он – перевертыш, лжец, лицемер! – тут уже Дьявол выступил со своими обвинениями. – Перечитай его выступления, интервью, предвыборные обещания рубежа 90-х годов. Сегодня они звучат как издевка. Ну-ка, Борька, процитируй, что ты там брехал!

– “Пока мы живем так бедно и убого, я не могу есть осетрину и заедать ее черной икрой; не могу глотать импортные лекарства, зная, что у соседки нет аспирина для ребенка...

Если чего-то не хватает у нас, то нехватку должен ощущать в равной степени каждый без исключения.

Отменить все привилегии, включая использование государственного транспорта. Передать все государственные дачи, особняки и другие социальные объекты спецназначения для детей и наименее социально защищенным слоям населения”.

– Но ведь я и мои домочадцы в самом деле в начале 90-х имели кропаль бабок! – попытался оправдаться ЕБН. – Когда моя семья однажды навострила лыжи на отдых в Грецию, и я узнал, что поездка обойдется примерно в двадцать тысяч гринов, я базлал (орал), что это беспредел, топал ногами. Естественно, ни в какую Грецию никто не поехал.

Сатана не уступал:

– Не спорю, сначала так и было. Придя к власти, ты был исполнен самых радужных и идиллических надежд. В ноябре 1991 года, на первом же заседании «правительства мечты», Гайдар предложил всем министрам дать торжественную клятву; прямо как в рассказе его дедушки «Горячий камень»: не воровать, не участвовать в приватизации, жить исключительно чаяниями народа. Ты был очень доволен: всегда любил эффектные жесты. Но вдруг со стула приподнялся Козырев, глава МИДа:

– «Борис Николаевич... а можно... в порядке исключения... мы с мамой квартиру на Арбате разменяем... две маленькие – на одну большую...»

От недовольства ты аж зажмурился: «Можно... Меняйте», но тожественность момента была уже безнадежно нарушена; клятва застыла в горле, как рыбья кость...

Сам ты не был склонен к алчности и стяжательству. Тщеславие и властолюбие затмевали в тебе все остальные пороки. Если бы стояла перед тобой дилемма: миллиард долларов или вертушка с золоченым гербом, – не колеблясь, выбрал бы телефон.

Но те, кто окружал тебя, устроены были совсем по-другому. Они при виде пачки хрустящих банкнот полностью перерождались. Практически все призывники первого твоего набора из завлабов и второсортных клерков превратились вдруг в богачей. Министр внешней экономики Авен стал миллиардером. Знаменитый борец с тоталитаризмом демократ Станкевич – новоиспеченный советник президента – попался на ничтожной взятке в десять тысяч долларов! Герой обороны Белого дома генерал Кобец без зазрения совести поселился в роскошном замке, подаренном ему благодарными коммерсантами. Дьяков, первый министр топлива и энергетики, устроил зятя директором подведомственной себе компании-экспортера и купил за народные денежки самолет с переплатой в 3 миллиона долларов. Председатель комитета по драгоценным металлам Бычков за гроши отдал американской фирме золота и алмазов почти на сто миллионов баксов.

В гайдаровском правительстве нашелся только один растяпа, свято исполнивший клятву: Михаил Полторанин; да и того ты убрал раньше прочих.

И ты ведь, Борька, цену своим министрам отлично знал! Помнишь день рождения у коменданта московского Кремля? Собрался узкий круг людей – ты и ближайшие твои помощники. И Бурбулис произнес тост: «Мы все должны забыть о личном, думать только о государстве и о нашем командире, потому что когда мы с вами вернемся по ту сторону Стены, мы...» И тут ты его прервал: «Вы будете голожопниками!». И возникла тягостная пауза. Ты продолжил: «А смотрите: за Стеной – во-о такие карманы! Во-о такие кошельки! Я не вечен!»...

И чем больше времени проходило с момента твоего избрания, тем все сильнее засасывало твою семью болото роскоши. Ни о какой борьбе с привилегиями ты уже не помышлял. От былой скромности и показного аскетизма не осталось и следа. Твоя супруга Наина Иосифовна увозила теперь на дачу даже официальные подарки, вручаемые главе государства: при старом режиме они всегда оставались в Госхране. От Горбачева и Брежнева в Кремле сохранился целый музей даров. В твоей семье подношения складывались в специальной 60-метровой комнате в Барвихе, со стеллажами до самого потолка...

Став президентом, ты мгновенно занял бывшую дачу Горбачева “Барвиха-4” с участком в 66 гектаров, а вслед за ней еще и особняк “Горки-9” (более 80 гектаров). Через год приобрел бывшую дачу Максима Горького в Горках-10 с довольно скромным для гнезда “буревестника революции” наделом в 4 гектара. По тогдашним законам, кстати, максимальный размер земли, который мог выкупаться в личную собственность, не должен был превышать 15 соток. Исключение делалось только для военных пенсионеров: им дополнительно нарезалось еще по 10 соток. По счастью для тебя, еще в Свердловске ты был произведен в полковники запаса, а посему внешне все выглядело ништяк. А на самом деле это был обман: в законе речь шла об армейских отставниках, а вовсе не об офицерах запаса, коими являются все без исключения выпускники гражданских вузов.

И потом во всех своих книгах ты врал, занижая площади своих домов и угодий! Квартиру в Москве тебе дали не пяти – а шестикомнатную. Имелась еще детская комната, где-то метров десять. Но в Политбюро все, что меньше пятнадцати “квадратов”, за отдельную комнату не считалось.

То, что ты скромно называл “небольшая дачка на две семьи”, – на самом деле бывшая дача Буденного в поселке Вешки по Дмитровскому направлению. Одних спален там насчитывалось четыре, а кроме того кинозал, каминный зал, бильярдная, баня. Территория – четыре гектара. Даже домик для охраны имел прекрасные условия: у каждого постояльца по отдельной комнате, душ. А “две семьи” – это ты с Наиной и старшая дочь Елена с мужем, которых ты считал вроде как отдельной семьей.

Когда Горбачев предложил тебе переселиться на свою бывшую дачу, ты помчался туда сломя голову. Потом в Управделами проговорились, что это был первый в истории случай, когда человек переехал жить безо всякого ремонта. После Меченого там остались дырки в стенах, выцветшие обои, гвозди везде торчали. Но тебя это не остановило. После 1991 года ты ее Горбачеву вернул обратно. Там он до сих и живет, если и когда не летает по заграницам.

Как москвичей в булгаковском романе «Мастер и Маргарита», тебя особенно испортил квартирный вопрос.

24 декабря 1985 года московская партийная элита, с подачи Лигачева, избрала тебя первым секретарем горкома КПСС. Оказавшись на этой должности, ты первым делом потребовал для себя хорошее жилье. Сделать это оказалось непростым даже для представителя, как тут у вас говорят, высшей масти.

Ты получил квартиру в доме на Тверской улице. Вскоре дом стал известен многим. Около подъезда собирались твои сторонники, приходили журналисты. Жил ты на четвертом этаже в просторных хоромах. Считалось, что комнат всего четыре. На самом деле помимо большого холла там имелись еще две спальни, кабинет главы семейства, комната дочери Татьяны и ее мужа Алексея и восьмиметровая комнатка маленького Бори, внука.

В таких квартирах с двумя туалетами, огромными, по советским меркам, кухнями и лоджиями жили только высокопоставленные члены партии и правительства. Но это были пустяки по сравненению с теми дворцами, какие ты себе захапал, когда захватил Кремль! А как ты скрывал это от электората!

В Кунцево «президентский дом», к примеру, был «зашифрован под медицину» для местных жителей: на нем висела табличка, свидетельствующая о том, что это спецучреждение, принадлежащее Министерству здравоохранения. О том, что это за «спецлечебница», поначалу аборигены гадали: то ли поликлиника особая, то ли медицинская чиновничья контора, особо охраняемая сотрудниками ФСО... Ну да скоро все жители Крылатского узнали, что в «чазовской больнице» проживает президент страны!

– А чего тебя так тянуло в этот район? – решил в очередной раз удовлетворить свое ненасытное любопытство «первый имморалист».

ЕБН продолжал играть в молчанку. За главшпана ответил Дьявол:

– Жить в экологически чистом Кунцеве и престижно, и удобно. Престижно, потому что там строились спецдома. Удобно, потому что Кунцево находилось на правительственной трассе, соединяющей Кремль с Барвихой и Жуковкой. На трассе практически не имелось светофоров, а машин тогда в Москве насчитывалось куда меньше, чем сейчас. Даже не нарушая скоростного режима, оттуда до Старой площади можно было добраться за 15 минут. Из других столь же отдаленных окраин города – в лучшем случае за полчаса, а то и за 40-45 минут...

Мечта Ельцина иметь квартиру именно в Кунцеве осуществилась. Прямо напротив ЦКБ, на другой стороне Рублевского шоссе, на Осенней улице специально построили дом, куда и вселились Ельцины, а также семьи его дочерей и ряда других приближенных в тот момент к нему чиновников – Гайдара, Коржакова, Илюшина. Разумеется, сам президент там практически не появлялся, а лишь проносился мимо дома на Осенней, когда ехал со своей госдачи в Горках-9 в Кремль или обратно.

– А почему это здание называли «чазовской больницей», Ваше адское величество?– обратился философ к Люциферу.

– Из-за его истории. Однажды по дороге в Барвиху президент заметил недалеко от выезда на Рублевку миленький недострой, который затеял экс-начальник одного из управлений Минздрава Евгений Чазов. Рядом с огромным «чазовским домом» планировался еще один, маленький, двадцатидвухквартирный. По распоряжению Ельцина оба этих «дома Чазова» в Крылатском довели до ума в течение 1992-1993 годов. В большом, бордовом, квартиры раздали «людям из Минздрава». А в маленьком желтом доме на шестом (последнем) этаже решил обосноваться первый президент России.

Кандидатуру каждого соседа гарант утверждал персонально. Но коммунального рая на Осенней не вышло. Вскоре все обитатели перессорились настолько, что в лифте отворачивались друг от друга. А потом и вовсе разлетелись кто куда – главным образом по загородным виллам.

– Все менты – фуфлометы! Они постоянно лечат (врут)! Их хрюки предназначены только для того, чтобы нам кровь свернуть! А Хозяин – главный ментяра! Нет ему веры, пацаны! – воззвал к собравшимся прожженый демагог Ельцин.

– Как хрюканье влияет на свертывание крови?! – оторопел немец.

– Трехпалый имел в виду, что наши разговоры специально портят зэкам настроение, – пояснил Дьявол. – Что верно, то верно. Значит, я свободные уши нашел, то бишь надоедаю вам болтовней? Тогда послушайте беспристрастного свидетеля – рабочего Тихомирова!Он вам в уши ссать (врать) не будет!

– Я возмущался двуличностью Ельцина, который «будучи членом ЦК, позволял себе политически вредные заявления, вроде призывов к многопартийности и подчинения партии Советам. Да и борьба его с привилегиями была не что иное, как демагогия, ибо знатный этот борец продолжал пользоваться услугами 4-го главного управления Минздрава и даже попросил путевку в один сановный санаторий.

Вот как рождался миф “о демократизме” Бориса Николаевича. Будучи первым секретарем горкома партии, он однажды прибыл на завод трамваем. Но лишь немногие из тех, кто умилился этому, знали, что Ельцин и те, кто его сопровождал, пересели с машин в трамвай всего за остановку до проходной.

Или вот приехал он в Новые Черемушки осматривать одно из первых в городе кооперативных кафе. Но вместо заведения общепита местные жители потащили его по аварийным пятиэтажкам, демонстрируя ужасающие условия обитания. А на другой день “Мосправда” поведала о том, “какой замечательный у нас первый секретарь горкома партии! Он не побоялся приехать в район пятиэтажек, а прошел с жителями по чердакам и подвалам!»

Повторюсь: знаменитая борьба с привилегиями обернулась невиданным их ростом для новой знати. Еще вчера такие скромные и аскетичные демократы походили теперь на обитателей концлагеря, допущенных в ресторан. Дачи, квартиры, машины... На смену пресловутому 4-му управлению Минздрава пришел Медцентр президента. Управделами ЦК КПСС и хозу Совмина превратились в Управление делами президента со 100-тысячным штатом обслуги. Для проезда новоявленных вождей ГАИ перекрывала дороги, их сопровождал милицейский экскорт.

– Да чего вы ко мне одному прицепились! – попробовал отбрехаться ЕБН.– Действительно, – согласился Тихомиров. – Твои поделы старались от верховода не отставать! Премьер Силаев в декабре 1991 года выкупил дачу в Петрово-Дальнем (379.9 кв.м) за смешную сумму: менее чем тысяча долларов. Твои помощники Пихоя и Рюриков, пресс-секретарь Костиков, шеф президентского протокола Шевченко, министры Козырев и Сидоров, спикер Госдумы Рыбкин, руководитель администрации Егоров и другие “достойные” люди стали обладателями дач с огромными земельными участками в престижнейших уголках Подмосковья: Барвиха, Жуковка, Успенское. Сегодня стоимость одной сотки земли зашкаливает там за сто тысяч долларов. Они же приобретали здания и гектары по цене ржавых “Запорожцев”, ниже даже и без того низкой балансовой стоимости (больше десяти тысяч “зеленых” не платил никто).

– Ну, а я при чем? – обиделся Ельцин. – Это же они барыжничали!

– Ты был бы ни при чем, если бы все выкупы не оформлялись распоряжениями президента. Рублево-Успенское шоссе – это не только самое дорогое место в России. Это еще и живое свидетельство того, во что трансформировалась твоя борьба с привилегиями...

– Бедные Горбачев с Лигачевым! – сладеньким голоском пропел Сатана. – За что, спрашивается, твои, Боря, шавки облаивали и травили их? Они не имели и сотой доли той роскоши, которой окружили себя ты и твоя свора!

– Ну, коммуняки на самом верху тоже алмазно жили! – отбрехнулся ЕБН.

Дьявол захохотал:

– Однако, ты и наглец! Расскажи присутствующим, а какие собственно, привилегии полагались ненавистным членам Политбюро? Скажем, тому же треклятому Лигачеву? Он получал зарплату в 1200 рублей, спецпаек, имел персональную машину, охрану из трех человек, квартиру улучшенной планировки. Персонально закрепленных самолетов членам Политбюро не полагалось. Личной дачи – тоже: исключительно казенная, причем, после ухода в отставку или в мое царство, она отбиралась. И все! Сравни его даже не с собой, а с твоим протеже, думским смотрящим Русланом Хасбулатовым, который занял самую роскошную в столице квартиру на улице Щусева. От нее отказались когда-то и Брежнев, и Горбачев, и ты: постеснялись туда переезжать. В этих хоромах общей площадью 460 метров имелись даже танцевальный и каминный залы!