Текст книги "Ельцын в Аду"

Автор книги: Юрий Пульвер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 108 страниц)

Гитлер хотел было счастливо улыбнуться, но глянул вниз, где располагалось Управление дел Дьявола, – и передумал.

– Да я это сделал не для себя, а для России! – надрывался, будто на митинге, ЕБН.

– Ага, конечно! Главное – свою деятельность прикрыть демагогическим лозунгом, который народные массы должны принять как руководство к действию, и здесь основное – «правильно указать тенденцию». Опираться надо на государственность и национализм. «Во время Первой мировой войны разве наши молодые полки шли во Фландрии на смерть с лозунгом «Да здравствует всеобщее избирательное право!» на устах? Нет, неправда, они шли на смерть с кличем «Германия превыше всего!» И Вы поступили именно так, как сделал бы я! За Великую Россию из танковых стволов по Государственной Думе пли! Перефразируя фразу Лигачева про Вас, скажу: «Борис, Вы правы!» Кстати, если это Вас заинтересует, замечу: Вы действовали не только как истинный нацист, но и как образцовый большевик – и Ленин, и Сталин Вас бы похвалили...

– Еще как похвалим, дай только Дьявол встретиться лично! – с угрозой прорычал дуэт классиков ленинизма-сталинизма.

– Опять подслушивают, – с огорчением махнул рукой Адольф. – А где же госбезопасность и контрразведка? «Я никому не могу доверять и ни на кого не могу положиться».

– Майн фюрер! В аду невозможно обеспечить скрытность, – заклацал в страхе челюстью Гиммлер, а остальные начальники спецслужб утвердительно закивали призрачными головами. – Мы не понимаем, как Вы можете отдавать заведомо невыполнимые приказы.

– «Если фюрер прикажет, то дважды два будет равно пяти», – вставил шпильку конкуренту жирный Геринг.

– Верно, герр рейхсмаршал. «Я вовсе не требую, чтобы подчиненные понимали скрытый смысл моих приказов. Достаточно, если они будут усердно их выполнять». Какая там программа была для меня намечена в Бухенвальде? Завтра руководство всех спецслужб за нерадивость туда – в командировку! Гелена с ними – пусть не пишет клевету на Бормана! И обязательно включите в список мероприятий услаждение душ российской «попсой».

Продолжу. Господа, хотел бы вернуться к вопросу о моих отношениях с рейхстагом. Тот факт, что я не приказал расстрелять его из пушек, вовсе не означает, что я позволил этим ничтожествам – депутатам сесть себе на голову. Я оказался пророком! Еще сидя после путча в крепости Ландсберг, я сказал: «Если я снова займусь политикой, то это будет новая политика. Вместо того, чтобы завоевывать власть с помощью оружия, мы к неудовольствию депутатов – католиков и марксистов – сунем нос в райхстаг. Правда, понадобится больше времени, чтобы их переголосовать, нежели на то, чтобы их перестрелять... Но под конец их же собственная конституция приведет нас к успеху. Каждая легальная процедура длится долго... Но рано или поздно мы завоюем большинство и тем самым Германию».

Уже 23 марта 1933 года на заседании рейхстага нового созыва в здании Берлинской оперы я выступил с програмным заявлением, облачившись в партийную коричневую рубашку: «Духу национального возрождения и поставленной цели не отвечал бы порядок, когда правительство просило бы одобрения своим мерам у рейхстага от случая к случаю, торгуясь и выпрашивая». И добавил, возражая лидерам социал-демократов, протестовавшим против фактической ликвидации рейхстага: «Отныне мы, национал-социалисты, будем выразителями его интересов. Вы, господа, мне больше не нужны...» Примерно то же герр Ельцин сказал своим депутатам!

По моему настоянию был принят закон, по которому правительству на четырехлетний срок передавались все права парламента. За него проголосовал 441 депутат, против – 94 социал-демократа. К тому времени все парламентарии-коммунисты и 26 социал-демократов были арестованы. Правительство так и не вернуло никаких полномочий рейхстагу, отныне превратившемуся в чисто декоративный орган – совсем, как российская Государственная Дума при Ельцине. Так реализовалось то, о чем Геббельс писал еще 30 апреля 1928 года в своей газете «Ангрифф». Вам слово, герр рейхсминистр!

– «Мы вступаем в рейхстаг, чтобы добыть в этом арсенале демократии оружие против нее самой. Мы становимся депутатами рейхстага, чтобы подавить веймарский дух, пользуясь его же собственной поддержкой. Если демократия настолько глупа, чтобы за эту медвежью службу снабжать нас бесплатным проездом и питанием, то это ее дело... Нам подходит любое законное средство, чтобы внести революционный дух в сегодняшнюю ситуацию... Не следует думать, что парламентаризм примирит нас... Мы приходим как враги, как волк, ворвавшийся в овечье стадо».

Я очень рад, что на протяжении двух сроков своего правления герр Ельцин обращался со своей Государственной Думой, словно серый хищник с отарой. Именно так нас и его учил великий Гитлер, вождь мирового национал-социалистического движения! – по стилю было видно, что свою политическую карьеру Геббельс начинал коммунистом. – Ельцин настолько одурачил свою демократию, что она за поистине медвежьи услуги снабжала навязанные им правительство, парламент и бесчисленных чиновников так, что они словно сыр в масле катались! Да здравствуют гениальный учитель и его достойный ученик!

– Зиг хайль! – рейхсканцелярия чуть не обрушилась от восторженного рева толпы фашистских главарей.

– Впрочем, не стоит перехваливать нашего претендента на награду, – заревновал Адольф. Подобно Ельцину, он не любил ни с кем делиться славой.

– С такими людьми, как ты и Гитлер, хорошо есть дерьмо – вы сами все схаваете, другим ничего не оставите, – сделал вывод Ницше.

– Главный грех нашего агента влияния унтерменша Ельцина – признание им, пусть и на словах, парламентской демократии. А я ее решительно отвергаю! «Парламентарный принцип решения по большинству голосов уничтожает авторитет личности и ставит на ее место количество, заключенное в той или другой толпе. Этим самым парламентаризм грешит против основной идеи аристократизма в природе, впрочем, конечно, аристократизм вовсе не обязательно должен олицетворяться современной вырождающейся общественной верхушкой. К личностям же парламентариев, будь то германские, австрийские или какие-либо другие, я питаю безграничное презрение. Чем мельче этакий духовный карлик и политический торгаш, чем ясней ему самому его собственное убожество, тем больше он будет ценить ту систему, которая отнюдь не требует от него ни гениальности, ни силы великана, которая вообще ценит хитрость сельского старосты выше мудрости Перикла. При этом такому типу ни капельки не приходится мучиться над вопросом об ответственности. Это тем меньше доставляет ему забот, что он заранее точно знает, что независимо от тех или других результатов его «государственной» пачкотни конец его карьеры будет один и тот же: в один прекрасный день он все равно должен будет уступить свое место такому же «могущественному» уму, как и он сам.

Для сборища таких «народных представителей» всегда является большим утешением видеть во главе человека, умственные качества которого стоят на том же уровне, что их собственные. Только в этом случае каждый из этих господ может доставить себе дешевую радость время от времени показать, что и он не лыком шит. А главное – тогда каждый из них не имеет права думать: если возглавлять нас может любой икс, то почему же не любой игрек, чем Стефан хуже Иоганна?»

Вот чем объясняется ужасающая серость общей массы наших думцев да и всего правящего класса, наконец-то понял Ельцин.

– Но народ хочет выбирать своих лидеров, – тем не менее возразил он.

Фюрер охотно поддерживал любую дискуссию, которая давала ему возможность вещать:

– «Такого права требует не весь народ, а лишь отдельные его представители, склочники и критиканы по натуре.

Тот факт, что масса охотно подчиняется руководству, объясняется тем, что она женственна по природе своей. Подобно тому как женшина то и дело пробует, сможет ли она вопреки мужу настоять на своем, но на самом деле в глубине души даже и не помышляет о том, чтобы верховодить в браке, народ или – если ... приводить примеры из жизни армии – рота отнюдь не желает, чтобы вождь или соответственно командир по каждому поводу спрашивали мнение толпы или соответственно своих солдат. Только этим можно объяснить тот факт, что народные массы отрубили голову такому ничтожеству, как Людовик XVI, хотя его политика далеко не так сильно ударила по ним, как политика Наполеона, которого они глубоко почитали, ибо он имел все данные для вождя.

Нужно сознавать: народ ждет, что государственное руководство будет не только властвовать над ним, но еще и заботиться о нем. Ведь величайшая сила офицера в том, что он, заботясь о благополучии своих солдат, завоевывает тем самым их доверие. И если он заботится об их пропитании, о том, чтобы у них была возможность выспаться, интересуется их семейными делами, то, каким бы он ни был жестоким и властным, его люди по первому зову пойдут за ним в огонь и в воду...

Дикие лошади резво бегут вслед за вожаком. Точно так же обстоят дела в любом обществе, объединяющем живые существа. Когда нет вожака, сообщество распадается, даже просто атомизируется, и наступает конец всему. Поэтому обезьяны затаптывают до смерти любого чужака, считая его чуждым своему сообществу. Те же правила поведения, что у обезьян, только в гораздо большей степени, действуют и у людей. Бисмарк был абсолютно прав, когда заявил, что человеческое общество само себя погубит, если из страха перед возможными судебными ошибками откажется от смертной казни как высшей формы борьбы с чуждыми сообществу элементами». Так что правильно Вы, герр Ельцин, поддерживали в России мораторий на смертную казнь! Это быстрее приведет Вашу страну к распаду!

– А вдруг из-за судебной ошибки погибнет невинный?

– «Всю жизнь человека постоянно подстерегают ошибки; куда придут индивидуум и общество в целом, если они из страха перед ошибками опустят руки и не будут предпринимать каких-либо решительных шагов?» Повторюсь: отмена смертной казни в России объективно играет на руку ее врагам, так как благодаря такому положению в Вашей стране преступники совсем потеряли страх и фактически захватили власть. А ведь преступность – одно из сильнейших средств разрушения общественного порядка, без которого государству не выжить. «Для сохранения общественного порядка важно иметь не только голову, но и кулак, иначе однажды объявится сила, отделенная от духа, и размозжит всем головы».

– А как же свобода личности? – применил свои выдающиеся демагогические навыки ЕБН.

– «Без ограничения свободы личности любое народное сообщество вскоре распадается! Индивидуум обязан считаться с другими и терпеливо сносить определенные ограничения своих прав; ведь если каждый будет жить, как он хочет, то это приведет не только к распаду народного сообщества, но и к гибели всего народа...

Без организации, то есть без принуждения, а значит, без подавления личности, ничего не получится. Вся жизнь – это непрерывный отказ от индивидуальной свободы. И чем выше поднимается человек, тем легче ему это дается. Ведь по мере продвижения наверх кругозор его расширяется и дает возможность осознать необходимость отказа. Этим человек, занявший высокие посты в здоровом государстве, выделяется из толпы: свершения способствуют его росту и зрелости его мировоззрения.

Если подметальщик улиц не может и не желает отказаться от курения трубки и потребления пива, то тогда ему остается только сказать: «Ну хорошо, поскольку у тебя отсутствует высокое осознание необходимости такого отказа, то ты, мой друг, стал подметальщиком улиц, а не главой государства!» Но и к подметальщику улиц можно относиться с уважением в той мере, в какой его склонности и способности приносят пользу всему обществу».

– А вот Ленин нас учил, что и «кухарка может управлять государством», – экс-гарант применил знания, которые в него вдалбливали на лекциях по научному коммунизму, забыв, что он не в обкоме или ЦК КПСС.

– Теоретически может. На практике вряд ли... Кто ж ее к кормилу-то пустит? Назовите, кто из кухарок Советским Союзом или Россией управляла?

Ельцин прецедента в истории отечества не нашел, а вот фюрер проявил большую эрудицию:

– Супруга вашего Петра Великого Марта Скавронская, работавшая экономкой, стала императрицей Екатериной Первой. Но и она по происхождению была дворянкой, пусть и захудалой.

В России Ленин и Сталин уничтожили дворянство и привели к власти люмпенов, которые переродились в новую форму барства. Вы, герр Ельцин, заменили их новой буржуазией. Но в России сейчас создалась ситуация, абсолютно схожая с той, которая наблюдалась в Германии в начале 1930-х годов: страна потерпела поражение в «холодной войне», пережила период исключительно плохого – Вашего! – правления, теперь пытается подняться с колен под руководством авторитарного лидера. И поэтому перед сменившим Вас президентом Путиным и его преемником Медведевым стоят те же задачи, что и передо мной, когда я возглавлял Рейх. Главная из них – определить и утвердить у кормила российского корабля новый класс господ, которых я называю «верхние слои».

И в Германии при мне, и в России сейчас «буржуазия сыграла свою роль... У этих исторически уполномоченных «верхних слоев»... осталась только одна задача – «красиво умереть»... Новые «верхние слои» создают, и есть только одно средство для их создания: борьба. Отбор нового класса вождей – вот моя борьба за власть... Великое революционное значение нашей долгой, упорной борьбы за власть, что в ней родится новый класс господ...» Он сейчас, образно выражаясь, вылезает из лона российского общества.

– Классный классовый уродец будет! – скаламбурил Ницше.

Гитлер тем временем продолжил свой словесный оргазм:

– «Вот как будет выглядеть грядущий социальный порядок. Будет класс господ – исторически сложившийся, созданный из различных элементов посредством борьбы. Будет множество иерархически организованных членов партии». У вас она называется «Единая Россия» – отражение КПСС в кривом зеркале. «Они станут новым средним сословием. И будет большая масса безымянных, вечно немых – класс служащих... Их экономическое положение и прежняя общественная роль не будут иметь ни малейшего значения... А на самом верху будет новая высшая аристократия, особо заслуженные и особо ответственные лидеры». Вы именно такую систему и создали! Причем следовали моему принципу: «Не устранять неравенство между людьми, но усугубить его, поставив непроницаемые барьеры». Вы создали такой барьер – финансовый!

– Я ничего подобного не планировал! – заорал Ельцин.

– Да Вы вообще ничего не планировали, а делали все так, чтобы страну погубить, к моей вящей радости! «Берите самостоятельности столько, сколько сможете!» – так сказали Вы своим областям и национальным республикам?! Замечательно! Это – лучший путь к разрушению любой империи. «Самоуправление ведет к самостоятельности. С помощью демократических институтов невозможно удержать то, что было некогда добыто силой». А именно силой Вы и сохранили за собой власть в 1993 году! Но потом разрушили систему управления государством, предоставив своим гаулейтерам слишком много самостоятельности!

– Майн фюрер, может быть, герр Ельцин исходил из однажды высказанной Вами мысли: «Нет ничего более вредного для системы управления Рейха, чем чрезмерное ограничение самоуправления», – заступился за новоявленного нацистского героя министр пропаганды.

– Я вообще Гитлера не читал, – пытался возразить ЕБН, но его никто и слушать не стал.

– Нельзя выдергивать цитаты из моего литературного наследия и тем самым искажать общий смысл. Я далее вполне внятно объяснил, что имел ввиду. «Нужно предоставить органам самоуправления самое широкое пространство для деятельности, но одновременно иметь гарантию дисциплинированного выполнения поступивших сверху директив. Если вышестоящая инстанция считает своим долгом вмешаться, все должно быть подчинено ее воле. Все распоряжения, отданные от ее имени, должны быть беспрекословно выполнены.

Практически в данном случае под «самоуправлением» я подразумевал самостоятельные действия партийного руководства на местах, призванного выполнить директивы вышестоящих партийных инстанций, не считаясь с формальными законодательными ограничениями компетенции местных органов власти». К этому привело фактическое слияние государственных и партийных органов на уровне гау (областей) и ниже. То же самое на десятилетие раньше произошло в Советском Союзе. Фактически в обеих странах руководители всех уровней опасались не суда, а прежде всего ответственности по партийной линии, которая одна могла дисциплинировать их в отсутствие правового государства и независимой судебной власти. А кара партии могла быть разнообразна: от выговора до смертной казни. Правда, стоит отметить, что в Германии при мне лишь один гаулейтер был казнен: губернатор Галиции Карл Лам за казнокрадство. А в Советском Союзе при Сталине руководителей территориальных образований расстреливали тысячами!

– Фюрер так поступал отнюдь не из человеколюбия, – пояснил Шпеер. – «Вообще ему нравилось, когда его сотрудники допускали какой-нибудь огрех, как это тогда называли. Его камердинер Ханке как-то сказал: «Всегда лучше, если у сотрудников есть некоторые изъяны и вдобавок они знают, что их начальству эти изъяны ведомы. Вот почему фюрер так редко производит замены среди ближайших сотрудников. С такими ему легче работать. Почти у каждого есть свое темное пятно, и это помогает их держать в узде. К огрехам причислялись: безнравственный образ жизни, отдалённые еврейские предки или малый стаж пребывания в партии».

– Это мелочи! – осклабился Гиммлер. – В биографии каждого нашего крупного функционера на заре его карьеры обязательно есть какое-то темное пятно, чаще всего преступление, раскрытое или нераскрытое. Функционер либо попадал под суд, либо бежал. Например, Роберт Лей, председатель Трудового фронта, наших профсоюзов, обвинялся в изнасиловании. Юлиус Штрейхер соблазнил малолетнюю девочку. Эрнст Рем и его ближайшие сатрапы-штурмовики преследовались юстицией за гомосексуализм... Борман организовал убийство ни в чём не повинного человека. Гаулейтер Гамбурга Карл Кауфман ещё до нашего прихода к власти украл партийные деньги, был вымогателем и носил Железный крест, который ему никто не жаловал. В 1930 году его исключили было из НСДАП, но потом он снова занял свой почетный пост. Кстати, почему, Борман?

– Мне приходилось лавировать: некоторых гаулейтеров и других крупных партийных чиновников я подсиживал, других – выгораживал. У меня скопились горы компрометирующих материалов на всю эту братию, непрофессиональность, а зачастую прямые преступления почти всех «старых бойцов» были видны невооруженным глазом. Но снимать этих бонз команды мне не давали. Шеф предпочитал «товар с гнильцой», людей с изъянами, ими было легче манипулировать. Поэтому вместо карательных акций я тушил скандалы.

– Не поймите меня неправильно: я карательные меры целиком и полностью одобряю! – Гитлер возобновил свой монолог. – «Того, кто выступает против общественного порядка как такового, я, ни на секунду не задумавшись, расстреляю... Любой, кто попытается силой потрясти основы этого государства, захлебнется в собственной крови. Но зато все, что необходимо сделать для поощрения порядочных людей, будет сделано с чувством глубокой ответственности перед всем народным сообществом.

Лично я верю, что пока в государстве обнаруживается 9000 человек, готовых ради идеи сесть в тюрьму, то дело еще не проиграно. Лишь когда последний из них впадет в отчаяние, вот тогда всему конец. Но если есть хоть один человек, который с верой в сердце высоко держит знамя, то еще не все потеряно». И очень хорошо, что в России, во многом благодаря Борису Ельцину и ему подобным, таких идейных смельчаков становится все меньше!

– Майн фюрер, не прольете ли Вы свет на загадку, которую так и не смогли решить самые светлые умы человечества: какая форма правления наилучшая? – эстафетную палочку подхалимажа подхватил Геринг, вызвав завистливый взгляд Геббельса.

– «...Если мы возьмем республику, где все бразды правления держит в своих руках клика из нескольких семей, то ее можно уподобить концерну, акционеры которого выбирают своим руководителем какое-нибудь ничтожество, а сами за его спиной вершат всеми делами». Этот как раз Ваша модель управления, господин экс-президент России.

«Монархический принцип государственного устройства, когда власть передается по наследству, неверен с биологической точки зрения, ибо когда энергичный человек регулярно спаривается с женщиной с ярко выраженными женскими свойствами, то их сын унаследует мягкий, пассивный характер матери.

Если мы возьмем республику, где глава государства избирается пожизненно, то там существует опасность проведения им эгоистичной, тиранической политики.

Если же в республике срок пребывания на посту главы государства ограничен 5 или 10 годами, то там совершенно невозможно обеспечить стабильность руководства и сомнительна любая программа, для осуществления которой потребуется период, превышающий среднюю продолжительность человеческой жизни». Это понял Ваш преемник Путин.

«Если же во главе государства поставить просвещенного старца, то он будет только представительствовать, а править будут совсем другие люди. Все эти соображения побудили меня прийти к следующему выводу:

Первое. Свободные выборы действительно дают больше шансов не сделать главой государства полного идиота. Наилучшие доказательства этому – германские императоры, избиравшиеся знатью и оказавшиеся поистине гигантами мысли. Среди них не было ни одного кретина, в то время как при наследственной монархии из десяти правителей восьми даже мелочной лавки доверить нельзя».

– Приукрашиваете историю, герр рейхсканцлер, – поморщился Ницше. – Среди императоров придурков тоже хватало! И каждый из них был посредственным монархом в собственной стране!

Гитлер продолжал самозабвенно вещать, не обращая внимания на внешние раздражители, среди которых известный философ был не из последних:

– «Второе. При выборах главы государства следует подбирать личность, которая сможет на долгий срок гарантировать определенную стабильность в руководстве государственными делами. Это необходимо не только для организации успешного управления государством, но и для осуществления любой широкомасштабной государственной программы.

Третье. Нужно позаботиться о том, чтобы глава государства был свободен от влияния экономических структур и не был вынужден принимать какие-либо решения под их давлением. Поэтому ему должна оказать поддержку политическая организация, черпающая силу в самой гуще народной и стоящая выше экономических интересов». К счастью для нас, немцев, подобного в России не наблюдается. Сама правящая там партия представляет как раз экономические интересы исключительно «верхних слоев».

«Две системы государственного устройства выдержали испытание историей:

а) Ватикан, и это несмотря на множество кризисов, самые серьезные из которых были ликвидированы именно германскими императорами, и совершенно безумную идейную основу, лишь благодаря такой грандиозной организации, как церковь;

б) конституция Венеции, которая предусматривала авторитарную форму правления и обеспечила небольшому городу-государству владычество над всем Восточным Средиземноморьем. Эта конституция упрочила положение Венецианской республики и вместе с ней просуществовала 960 лет.

А то, что дожа имели право избирать только 300-500 семей, считавшихся опорой государства, не беда. Ибо таким образом семьи, наиболее тесно связанные с государством, выдвигали из своей среды самого достойного.

И совершенно ясно, чем эта система отличается от наследственной монархии. Она предоставляет возможность стать главой государства не болвану, а тем более двенадцатилетнему мальчику – как это часто бывало в истории наследственных монархий, – но лишь тому, кто выдержал суровые жизненные испытания».

К моему огорчению, могу констатировать, что Россия идет в правильном для нее направлении. Как в Священной Римской империи или Венеции в Средние века, в Вашей стране, герр Ельцин, глава государства будет отныне выбираться из числа 300-500 семей элиты – а не исключаю, что и из всего-навсего десятка самых знатных родов, подобных княжеским на Руси. Вместо Рюриковичей, Гедеминовичей и Романовых будут Ельциновичи, Путиновичи, Медведевичи, Ивановичи, Абрамовичи и так далее. По моему убеждению, это – верный шаг, хотя он меня печалит...

– А Вас, герр Гитлер радует, что большинство россиян такой поворот к феодализму вовсе не порадует? – тут же встрял философ.

– Уж во всяком случае не огорчает! Терпеть не могу русских!

– На Ваш взгляд, восстановление царско-боярских родов на Руси под псевдодемократической личиной будет проходить легально или нелегально? – продолжил играть в интервьюера Ницше.

– Как знает весь мир, в своей книге «Майн кампф» я обосновал интересами народа необходимость использовать как легальные, так и нелегальные методы борьбы. В этом я следовал за своими учителями – социал-демократами и большевиками. «Раз создается такое положение, которое угрожает свободе или даже самому существованию народа, – вопрос о легальности или нелегальности играет только подчиненную роль».

– Я вижу в Ваших взглядах серьезное противоречие, господин рейхсканцлер, – церемонно заявил автор «Заратустры». – То Вы говорите от имени правящей группы, то – народа, то – революционеров. А где же индивид? Где та «белокурая бестия», которая из моей философии откочевала в идеологию национал-социализма?

– Не абсолютизируйте понятие «народ» и не смешивайте «личности» с «индивидом»! «Широкие массы народа – это только кусок самой природы». Следовательно, народ как часть природы требует покорения. И делать это приходится через индивида. «Необходимо создать структуры, в которых будет проходить вся жизнь индивида. Любая деятельность и потребность каждого отдельного человека будет регулироваться партией, представляющей всю общность. Не будет больше никакой самодеятельности, не будет никаких свободных пространств, где индивидуум принадлежал бы сам себе... Время личного счастья кончилось...»

Мой бессмертный афоризм, господин экс-президент унтерменшей, кстати сказать, полностью описывает и конечные результаты Вашей деятельности! При Вас время личного счастья для большинства россиян кончилось!

– Но я разогнал Коммунистическую партию!

– Заменив ее олигархической элитой!

– Что в этом плохого?

– Для Вас и для элиты – ничего плохого, даже слишком много хорошего. Но такой порядок приводит к печальным последствиям – в этом убеждает нас история. «Я часто размышляю над тем, что послужило причиной гибели античного мира. Правящий слой слишком уж разбогател. С этого момента все его помыслы были направлены на то, чтобы обеспечить своим наследникам беззаботную жизнь».

Созданный Вами в стране государственный порядок, а точнее, беспорядок, отличается тем, что Вы лишили элементарных прав большинство населения, предоставив их в избытке ничтожной кучке. Разрушению страны это способствует в огромной степени. Напротив, для сохранения государства «решающее значение имеет то, что ограничение в правах в равной степени касается всех... К мерам по ограничению свободы личности, поскольку они в равной степени затрагивают всех без исключения, подавляющее большинство населения относится с пониманием, ибо сознает всю их необходимость. Кое-кто, правда, выражает недовольство по поводу ограничения своих прав. Но до тех пор, пока эти ограничения в равной степени касаются всех соотечественников и все делается по справедливости, государство и партия вправе предъявить в этой связи еще более суровые требования. Впрочем, ровное и справедливое отношение ко всем исключает любые мелкие поблажки, любые мелочные придирки, как, впрочем, и предоставление кому-либо ничем не оправданных привилегий».

– В России хоть расшибись, все равно всем не угодишь. Большинство будут недовольны в любом случае, – возразил Ельцин, исходивший из богатого личного опыта. К его удивлению, Гитлер в этом вопросе оказался идеалистом:

– Позвольте с Вами не согласиться. «Постоянно недоволен любым ограничением прав личности только крайне незначительный процент населения! Эти люди вообще отвергают почти все, что делают государство или партия, как, впрочем, и все их требования. Те, кто входит в эту клику, уверены, что они все знают, и убеждать их в чем-либо совершенно бесполезно, даже если это делать с должной настойчивостью и вразумительностью. И любое ограничение свободы личности они приемлют лишь в том случае, если для них самих будет сделано исключение.

Им противостоит – я еще раз повторяю – основная масса народа. Призывы к массе проявить благоразумие во все времена дают желанный эффект лишь при условии, что народ в должной мере доверяет своим вождям. А доверие это в основном основывается на том, что ни для кого не будет сделано никаких исключений и вожди тоже подчинятся этим требованиям».

– Странно, что у тебя фамилия Гитлер, а не Гримм или Перро, – вдруг влез в беседу Сталин.

Нацист №1 так удивился, что не успел даже возмутиться:

– При чем тут эти сказочники?!

– А при том, что ты куда лучше их сказки рассказываешь! Особенно про себя! Лаврентий, поведай, как бесноватый Адольф и его свора «ограничивали» себя в жизненных радостях. Используй собранное нашей разведкой досье на главарей Третьего рейха.

– Как Вы, генералиссимус, смеете влезать в мою зону!

– Дьявол разрешил замочить... тьфу, замучить тебя правдивыми фактами! Приступай, Лаврентий Палыч!

– С удовольствием, батоно! Хваленый аскетизм Гитлера на самом деле – атрибут его выдуманного образа, как говорят сейчас на земле – имиджа. Едва партия нацистов начала субсидироваться «телками» из высшего общества и их богатыми мужьями, Адольф сел в роскошную машину, завел себе шофера, снял семикомнатную квартиру в центре Мюнхена и загородный дом в Берхтесгадене, курортном местечке в Баварских Альпах. Он уговаривал братьев Штрассер «продать свою аптеку и не крохоборствовать, брать из партийной кассы столько, сколько им нужно для безбедной жизни».

Посмотрите на резиденцию фюрера в Берхтесгадене: огромный холл, терраса, зал для гостей, гигантских размеров салон со сплошной стеклянной стеной, сквозь которую открывался великолепный вид на горы, цветы (он очень любит орхидеи), картины, ковры (их Адольф тоже обожает). Экспозиция картин каждые несколько месяцев менялась. Предпочтение Гитлер отдавал большому рисунку Дюрера – мужскому портрету. Картины у «аскета» – музейные!