Текст книги ""Фантастика 2024-98". Компиляция. Книги 1-22 (СИ)"

Автор книги: Иван Шаман

Да, угроза «Харьковской катастрофы» полностью не ликвидирована. 9-я и 57-я армии продолжают находиться внутри выступа, под ударами немецких 6-й, 17-й и 1-й танковой армий. И стоит Клейсту и Паулюсу прорваться вдоль берегов Северского Донца, как войска Городнянского и Подласа окажутся в «котле».

В Крыму Манштейн и румыны продолжают свой «дранг» но не столько «нах ост», сколько «нах зюйд». Приморская армия уже отошла на линию Кача – Бахчисарай. Одна дивизия 44-й армии зацепилась за Ангарский перевал, преградив путь через горы на Южный берег Крыма. Ожесточённые бои идут за Карасубазар (известный после 1945 года как Белогорск) и Ислам-Терек (Кировское).

На севере наконец-то «задушили в объятиях» Демянский котёл. Прорыва наружного кольца окружения удалось избежать, а снабжению окружённой группировки противника по воздуху активно препятствовали новейшие истребители, корректируемые с земли показаниями радиолокационных станций. Их теперь не только производили в Советском Союзе, но и начали поставлять по ленд-лизу союзники.

Но речь не об этом, речь о перехвате попаданца, по предварительным выводам, настроенного к СССР враждебно и намеревающегося «слить» немцам важнейшую информацию.

В течение недели удалось отследить проживание Ушакова в Саранске, Пензе, Тамбове и Липецке. Подошла информация и с «обратного» направления. В Казань он прибыл из Перми транзитом через Ижевск, куда приехал из Свердловска. В «столице Урала» объявился из Ирбита, в окрестностях которого действительно в прошлом году наблюдался случай попадания шаровой молнии в человека, после которого тот стал «странным». Но поскольку это случилось в августе, местным чекистам было не до того из-за суматохи первых недель войны. А тридцатитрёхлетний бывший железнодорожник, потерявший зажатую стрелкой руку, «не высовывался», про случай успешно забыли.

– Как думаешь, куда он дальше направился? – справился «товарищ Наумов», ознакомив Демьянова с этой информацией.

Николай, прикинув по карте железных дорог возможные маршруты, уверенно ткнул пальцем в Воронеж.

– Однозначно сюда. Я не знаю, насколько он разбирается в истории, и какой город выбрал для того, чтобы оказаться «под немцами», но именно Воронеж ему никак не миновать.

– А ты думаешь, что про Ворошиловград он врал?

– Не знаю, Леонид Александрович. В моей истории этот город точно попал под оккупацию в середине лета 1942 года, и в нём появлялись сторонники украинских националистов. Мало того, в городке Краснодон под Ворошиловградом действовала подпольная организация молодёжи и комсомольцев, все заслуги которой украинские «историки» приписали затесавшимся в её ряды националистам. Возможно, собирается установить с ними контакт. Но он должен знать и то, что под оккупацией были все города, стоящие на реке Дон вплоть до Ростова, и вообще всё, что западнее Сталинграда. Что он решит, как вы понимаете, можно лишь догадываться.

– Найдём, не беспокойся!

Николай грустно улыбнулся.

– В фильме о советском разведчике, очень популярном в моё время, глава гестапо Мюллер сетовал, что очень сложно предугадать действия непрофессионала.

Фрагмент 15

29

– Поздравляю, Шлоссер, – объявил Шелленберг, и по его улыбке было непонятно, иронизирует он или всерьёз решил, что сказанное им далее заслуживает искреннего поздравления. – Ваш провал в России год назад, скорее всего, был подстроен чекистами.

– Почему вы так решили, господин оберштурмбанфюрер?

– На запрос о судьбе Демьянова и Проектного бюро, заместителем руководителя которого он был, пришла информация по каналам ведомства адмирала. Человек, которого арестовали во время вашего задержания якобы при передаче вам секретной информации, не просто жив и здоров, но даже получил очередное звание. Теперь он майор госбезопасности, что соответствует, напомню, армейскому оберсту или штандартенфюреру СС.

Уж бывшему сотруднику посольства Германии в России это можно было и не напоминать! Но самолюбивому 'молодому интеллектуалу, видимо, хотелось показать, что и восточное направление VI отдела РСХА не остаётся без его внимания. Ну, да и ладно. Пусть тешит самолюбие.

– Это проверенная информация?

– Как говорят люди адмирала, даже из двух источников. У Абвера много агентов в Москве, вот они и не поленились дать задание сразу двум или трём группам.

Это точно! Шлоссеру было хорошо известно, что Абвер делает ставку не на качество, а на массовость агентуры. «Одноразовых» агентов из числа пленных и перебежчиков готовили по очень сокращённой программе в нескольких разведшколах. Две-три неделю на «промывку мозгов» и изучение основ конспирации и радиодела – вот и вся программа. Затем – постановка задачи и заброска в русский тыл. Бо́льшая часть, едва попав за линию фронта, шла сдаваться, остальных ловили как чекисты, так и даже обыкновенные колхозники. Выживают же и продолжают действовать буквально единицы, но и из них редко кто выходит на связь после выполнения даже первого задания, как рассказывают друзья Курта из ведомства Канариса.

Всё-таки русские – непостижимый народ! Гауптштурмфюрер прекрасно знал, чем грозит каждому, кто был завербован врагом, добровольная сдача чекистам. Минимум – разжалование до рядовых, какое бы он ни имел звание, и отправка на прорыв самых укреплённых рубежей германской обороны. Фактически на верную смерть. Но они всё равно массово сдаются, едва окажутся «у своих». И куда только смотрит гестапо, занимающееся «отсевом» неподходящих к заброске в русский тыл?

– Он был тяжело ранен во время налёта на Москву германской авиации, – сморщился при упоминании о Люфтваффе Шелленберг. – А его супруга при этом погибла. Но он уже вылечился и вернулся на службу.

Неужели «любимчику фюрера» неприятно вспоминать ту авантюру с бомбардировкой завода по производству тяжёлой воды за Уралом? Хотя, конечно, идею, подкинутую Шлоссером, он и оценил как авантюру. «Но красивую авантюру». Ради этого пришлось снимать с полётов над Атлантикой более полутора эскадрилий очень дорогих четырёхмоторных бомбардировщиков Фокке-Вульф-200 «Кондор». До цели они долетели беспрепятственно, отбомбились с небольшой высоты по стройке. Правда, охрана строительства открыла по самолётам огонь из винтовок и ручных пулемётов. В результате один из «Кондоров» не дотянул даже до Чкаловска, а второй совершил вынужденную посадку где-то в степях за Волгой. Ещё один, повреждённый русскими истребителями, рухнул в Азовское море. А через пару дней красные, вычислившие аэродромы, с которых взлетали бомбардировщики и на которые они садились, нанесли по этим площадкам ответный бомбовый удар. К счастью, ни один из «двухсотых» при этом не пострадал, а Шелленберга хвалил сам фюрер.

По сути, этот налёт «Кондоров» выявил незащищённость промышленных центров Урала, и рейхсмаршал воспылал надеждой «вбомбить в землю» заводы Молотова, Свердловска и Челябинска. Две недели шла подготовка к новому налёту на Молотов, самый ближний из этих городов: именно там русские производят значительную часть своей артиллерии. Но вместо незащищённого зенитными орудиями и самолётами тылового города, «экспертов Геринга» ещё на подходе к нему ждали русские истребители. Штаффель, вылетавший на задание не вернулся. Двум или трём самолётам удалось отбиться, вывалить бомбовый груз на всё ещё заснеженную тайгу, но их перехватили под Кировом, и на германских аэродромах не приземлился ни один экипаж. Вот тогда фюрер, «накачанный» рейхсмаршалом, и пришёл в бешенство из-за бездарно потерянных машин, до того вносивших неплохой вклад в борьбу с американскими конвоями, следующими в Британию.

Но досталось заместителю начальника VI отдела РСХА не вполне заслужено. Во-первых, вовсе не он планировал этот авианалёт. Во-вторых, за прошедшее время Сталин поменял командующего ПВО Советской России, назначив на эту должность талантливого участника войны в Испании Смушкевича. Кстати, одно время руководившего защитой с воздуха Мадрида. И уж точно никто не мог предположить, что Смушкевич сумеет так быстро обеспечить противовоздушную оборону города, где вообще никогда не существовало частей ПВО. Теперь даже высотные разведчики Ровеля не рисковали приближаться к Молотову и Кирову.

– Учреждение, в котором служил ваш Демьянов, расформировано в первые дни войны, и это не может не радовать. Значит, русским стало не до перспективных оружейных проектов.

Ну, этого оберштурмбанфюрер мог бы и не говорить: уж чем-чем, а аналитическими способностями Шлоссер не обделён, и такой же вывод у него возник мгновенно. Но, опять же, если начальнику хочется ими блеснуть, пусть блещет. «На здоровье», как говорят русские.

– Теперь в этом здании располагается некая Группа Уполномоченных председателя Государственного комитета обороны. Именно так Сталин назвал коллективный орган своей диктатуры, узурпировавший власть в стране буквально в первый день войны. По нашим сведениям, эти Уполномоченные наделены огромной властью, действуя от имени самого Сталина. Теперь вы понимаете, что ваш провал был именно провокацией чекистов?

Как не понять? Если человек, задержанный при передаче секретных (да даже не секретных, а просто любых) материалов иностранному разведчику, не просто не сгинул в лагерях, а стал доверенным лицом, «голосом и руками» главы государства, то все его контакты со Шлоссером были от начала и до конца согласованы с русской контрразведкой. И «дипломат», проработавший на Абвер много лет (и не только в посольстве в России), попался в заранее расставленные силки. Счастье Штольца, подводившего Курта к Демьянову, что он исчез где-то в Омске!

– К сожалению, иных подробностей о вашем московском знакомом выяснить не удалось. Буквально за несколько дней до того, как наши агенты попытались проверить его местожительство, он поменял квартиру. Как утверждают соседи, которым вообще ничего не известно о роде деятельности Демьянова, с момента переезда он по прежнему адресу не появлялся, а квартира стоит опечатанная.

Вот так! Единственный оставшийся «кончик» – это особняк в Спасоглинищевском переулке рядом с синагогой. Но, если судить по тому, что этот человек имеет теперь прямой выход на Сталина, подступиться к нему будет невозможно. И никакой шантаж из-за любовных похождений теперь не пройдёт. Во-первых, из-за того, что история с секретаршей со Сталинградского тракторного завода, скорее всего, с самого начала была известна чекистам, а во-вторых, жены у Демьянова больше нет в живых, опасаться огласки адюльтера ему ни к чему.

Единственный ли кончик? Первая личная встреча Шлоссера с Демьяновым состоялась в консерватории, где тот присутствовал на репетиции студенческого эстрадного оркестра. И, насколько помнил Курт, оркестр разучивал песни, которые предоставил им тот самый капитан (тогда ещё – капитан) госбезопасности. Конечно, с тех пор прошёл год, и контактов у этих студентов с ним могло не остаться. Тем более, многие учебные заведения были эвакуированы из Москвы. Но если через друзей в Абвере попытаться найти этого… кажется, Шварца? Разумеется, Шелленберга в такую мелочь впутывать не следует. А вот по старой дружбе «припрячь» старину Вилли, упомянув ему о том, что Демьянов может иметь отношение к русскому урановому проекту… Пусть даже это откровенная выдумка, но Вилли в лепёшку расшибётся, проверяя данную информацию! Может быть, в разговорах со студентами мелькала какая-то информация о делах этого злого гения Шлоссера, испортившего ему карьеру?

Кто-то может сказать, что это навязчивая идея? Возможно. Но после того, как Курту стало известно, что Демьянов участвовал в операции по его дискредитации и высылке, Шлоссер уже не мог остановиться. Пока следует собирать информацию, а когда её накопится достаточное количество, можно будет и подумать о том, как этой информацией распорядиться.

30

Поезд шёл на север, к Воронежу. Именно к составу, везущему демонтированное промышленное оборудование в Пензу, прицепили «литерный» вагон чекистов.

Отпускать Демьянова из Москвы на юг, где сейчас вовсю гремели орудия, прорывающие советскую оборону в ходе реализации немецкого «Плана Блау», очень не хотели. Но Николай настоял на том, чтобы операцию по разоблачению попаданца провёл именно он. Всё-таки возможность «переселения душ» была и остаётся важнейшей государственной тайной, в которую посвящены едва ли два десятка человек на весь Советский Союз. И сопровождать человека из будущего решено было доверить уже допущенным к этой информации. Реалии же предполагаемого «времени отбытия из будущего» «объекта» и вовсе знал только один Николай Николаевич.

Да, как и обещал Эйтингон, Ушакова обнаружили по ориентировке, присланной из центрального аппарата наркомата. Обнаружили после того, как он купил билет из Россоши до Миллерово, и взяли под плотный контроль. А поскольку время не ждало, уже на следующий день Эйтингон, Демидов и Кузнецов на ПС-84 летели в Сталинград, откуда уже на трёхмоторном стареньком ПС-9 их забросили в окрестности Миллерово.

Чуть больше, чем в ста километрах, проходила линия «Миус-фронта», но основные бои всё ещё шли южнее Харькова. 57-ю армию практически полностью вытеснили на узкий плацдарм на правом берегу Северского Донца. А если быть точнее, то часть её дивизий отрезали танки Клейста, переправившиеся через реку и прорвавшиеся к Изюму. 6-я армия Паулюса деблокировала свою группировку, окружённую в Балаклее, и теперь при поддержке переброшенной с севера танковой дивизии из состава 4-й Танковой армии Гота двигалась на юго-восток, навстречу Клейсту. По сути, у Кузьмы Петровича Подласа, оставшегося вместе с окружёнными частями на правом берегу, шансов пробиться к своим нет. История повторяется, хоть и в куда меньших масштабах?

Да, куда в меньших, поскольку в «Барвенковский котёл» не попала 9-я армия, в основном успевшая переправиться через Донец. И ещё не попала 6-я, оказавшаяся между молотом и наковальней, между клиньями Клейста и Паулюса. Но севернее, от Харькова, немцы уже рвутся на стыке 28-й и 38-й армий в направлении Вейделевки, между Ольховаткой и Купянском. Пусть их успехи пока незначительны, но направление удара уже прослеживается.

В Крыму пока наступило затишье. И Манштейн с приданными ему румынами, и три советских армии выдохлись в весенних сражениях, и теперь накапливают силы перед решительным рывком немцев к Севастополю или на восток Крымского полуострова. Что именно предпримет на этот раз «идеолог Блицкрига» – сосредоточиться на уже второй с начала войны осаде главной базы Черноморского флота или скинуть 44-ю и 51-ю армии в море – пока неясно. Если исходить из логики, то предпочтительнее второе, чтобы постоянно не ждать удара по своим коммуникациям. Тем более, осада Севастополя без сверхмощной артиллерии, потерянной в ходе контрудара Приморской армии, может затянуться очень надолго.

Любопытно, что в этой истории Южным фронтом назначен командовать Жуков, «пожарный Сталина», как его уже прозвали немцы. Значит, Ставка придаёт направлению особое значение. А Малиновский направлен на Западный фронт атаковать немцев на дальних подступах к Москве. Ржевского выступа сейчас не существует, но линия фронта в конце зимы стабилизировалась лишь немногим западнее, чем было по воспоминаниям Демьянова.

Если учесть то, что Южный и Юго-Западный фронты с середины весны активно насыщались живой силой, оружием и техникой, то время есть как у группы Эйтингона, так и у Ушакова, если он действительно решил пробираться в Ворошиловград. Катастрофические последствия «Харьковской катастрофы» привели к масштабным изменениям линии фронта даже при худших для Красной Армии условиях только к середине лета, а сейчас лишь начало июня. Но и тянуть нельзя, чтобы успеть завершить операцию до того, как придётся «смазывать пятки», рискуя где-нибудь по дороге в Москву нарваться на прорвавшиеся немецкие танки. Поэтому, вылетая из столицы, Леонид Александрович дал указание не допустить отъезда Ушакова из Миллерово.

Впрочем, как оказалось, тот и не собирался менять привычную схему действий. Снял на несколько дней «угол» и принялся подыскивать варианты «заработка»: присматриваться к магазинам и богатым квартирам, заводить знакомства среди «блатных». А когда спецгруппа из Москвы прибыла в город, ещё несколько лет назад бывший административным центром Северо-Донского округа Азово-Черноморского края, было решено доставит его в отдел милиции «для проверки документов». Вечером, чтобы, если что, можно было оставить его ночевать в КПЗ. Мол, постовому показалось подозрительным то, что человек, последним местом постоянного жительства которого в документах значилась Свердловская область, каким-то образом оказался в Ростовской.

Впрочем, «отмазка» у Ушакова существовала, поскольку являлся уроженцем Ставропольская губерния, значительная часть которой ныне носит название Орджоникидзевского края. Этим объясняется и характерный малоросский акцент при совершенно русской фамилии.

Невысокий, даже ниже Николая, в этом теле имевшего средний рост, но жилистый, явно привыкший к тяжёлому физическому труду. Русоволосый, с карими глазами. Правая рука, ампутированная по локоть, в подвёрнутом внутрь рукаве тёмно-серого пиджака. Сапоги новые, хотя и давно не чищенные. Сатиновые штаны, обычные для простого народа этого времени. На голове, как и у практически всех мужчин, кепка: ну, не принято в это время ходить с непокрытой головой.

Демьянова нарядили в заношенную красноармейскую форму без знаков различия и пилотку без звёздочки. А чтобы прихрамывал естественным образом, под стельку сапога с брезентовыми голенищами приклеили камешек. Вот и получился из него комиссованный по ранению красноармеец, тоже задержанный для выяснения личности.

Активная фаза операции началась с того, что задержанным принесли ужин: чёрствый чёрный хлеб и «типа-бигус». А точнее – протушенную с прогорклыми крошечными кусочками сала гнилую квашеную капусту, исходящую мерзким запахом. Жрать это не стали даже оказавшиеся в «клетке» «приблатнённые», явно собирающиеся в очередную «ходку». Но они, просто побубнив себе под нос, презрительно вывалили «блюдо» в парашу. Хай поднял, как и было задумано, Демьянов, принявшийся требовать от охранника, чтобы тот сам жрал «это дерьмо».

– Ты, сука, тут, в тылу, жопу отъедал, пока я на фронте кровь лил, а теперь ещё и говно вместо еды подсовываешь! Вызови начальника, пусть посмотрит, чем невиновных людей здесь кормят!

– Где я тебе другую еду возьму? Какие продукты на кухню привезли, из тех вам еду и приготовили. И вообще молчи лучше, пока по зубам не получил.

– Вот, значит, как моя милиция меня бережёт? Фронтовику, раненому при защите социалистического отечества, зуботычинами грозится? Вместо того, чтобы поблагодарить за то, что я здоровья не пожалел, защищая Родину, меня запирают вместе со всяким уголовным элементом и грозятся побоями! Да я завтра в лепёшку расшибусь, а добьюсь, чтобы тебя на фронт отправили. И попрошу сделать то же самое тех невинных, кого вместе со мной закрыли потому, что кому-то взбрело в голову, будто я, фронтовик, или вот этот товарищ инвалид, не те, за кого себя выдаём. Верно, товарищ? – повернулся Николай к Ушакову. – Разом нас багато, нас не подолаты!

Ну, вот и спалился «гость из будущего»! От этого майданного лозунга вздрогнул так, будто его кнутом по спине стеганули.

А поскольку милиционер был строжайше проинструктирован не реагировать на дальнейшие возмущения Демьянова, он просто ушёл в дальний конец коридора.

Ушаков решился завести с Николаем разговор далеко не сразу.

– Как думаешь, долго нас ещё тут промаринуют?

– А хрен его знает. Когда меня из «газенвагена» выгружали, их «керывныка» по какому-то срочному делу куда-то выдернули. Обещали, что выпустят, когда тот интересующие его вопросы задаст.

Слово «газенваген», как во время «оранжевой революции» и позже называли автозаки, тоже вопросов не вызвало.

– В общем, Ющенко – так! – как будто размышляя, произнёс Ушаков.

Теперь на него вскинул удивлённый взгляд Николай.

– Скорее уж, зэка – геть! Срать я на прыщавого хотел, – сморщился переодетый чекист. – А вот зэк действительно задолбал.

– Давно оттуда?

– Откуда? С фронта, что ли? Или…

– Или. Меня прошлым роком с Черкас аж за Урал забросило.

– А, ты про это… А меня с Киева под Астрахань. Три года назад. Вот, даже повоевать за Советскую власть успел, сейчас «домой» возвращаюсь.

– Киевский, значит?

– Киевские бывают только вокзалы, торты и жлобы, – с недовольным видом пробурчал «присказку» Николай. – А я киевлянин. И мои дед с бабкой киевлянами были. Где ТАМ стоял?

– Под «Укркоопспилкой». А в шестом году в Мариинском парке с «Порой».

– А что и в шестом году что-то было? Меня в феврале пятого года током шибануло, когда предохранители в коттедже менял.

– А меня в седьмом: рогами стогомёта провода ЛЭП зацепил.

– Подожди, там какая-то суета. Как бы не по наши души. Кто первый выйдет, тот другого и дожидается снаружи.

Договориться договорились, а увиделись снова лишь в купе того самого «литерного» вагона. Причём, Демьянов при встрече уже был в форме майора ГБ.