Текст книги ""Фантастика 2024-175". Компиляция. Книги 1-18 (СИ)"

Автор книги: Галина Романова

А ещё они конкурировали за звание «тех, кто истребляет Зло». Безуспешно, впрочем, так как для простых людей и те и другие выглядели, в общем-то, одинаково. А то, что у одних на доспехах изображена волнистая линия – а-ля горизонт – и половинка солнца с четырьмя длинными лучами, дескать, восстающего из-за горизонта, а у других на доспехах изображен некий золотой круг с шестью короткими лучами по периметру… Ну это ещё надо приглядеться. Для непосвящённого человека, что одно солнышко, что другое солнышко. И в чем разница? Это тоже злило обе фракции.

Ещё ордены отличались вооружением. Охотники всегда запасались преимущественно разного рода бомбами и стрелковым вооружением. Никто не строил иллюзий касательно ближнего боя. Скорость и реакция вампиров не оставляют шансов для драки на ближней дистанции. Оной удавалось избежать, применяя те самые бомбы. Например, «серебряную», взрыв которой образовывал облако мелких серебряных частиц, почти на минуту зависающих в воздухе. Находиться в таком облаке вампир не то чтобы не мог, но это было больно. А уж если частицы попадут в легкие… медленная и мучительная смерть будет обеспечена. Не говоря уж о том, что серебро отнимает у вампира силы, тем самым делая его уязвимым, замедляя регенерацию, а также скорость как движения, так и реакции.

Паладины же, наоборот, стремились сойтись с вампирами в ближнем бою, потому как прочные доспехи служили надежным панцирем против клыков, когтей и клинков противника, но не это главное. Их сила была в Святой энергии, которая пропитывала доспехи и оружие воинов. Мало того, что касание к доспехам причиняло вампирам боль, так ещё и оружие паладинов буквально сжигало абсолютно любых отродий тьмы!

В случай же нужды, паладин, окруженный тварями мрака, на короткий промежуток времени мог задействовать свой доспех, как оружие. Броня начинала ярко светиться, испуская наружу дневной свет пополам с энергией Света. В определенном радиусе всё это наносило невероятный урон порождениям тьмы, особенно вампирам. Слабые сгорали заживо, сильные получали чудовищные ожоги, теряли способности к регенерации и становились легкой добычей. Ещё были сильнейшие, коих так просто было не убить, однако и они получали ожоги и не могли подойти к паладину вплотную – чувствительные глаза не могли выдержать слепящего света, а кожа начинала медленно тлеть. Из-за этого паладин на некоторое время получал некую неуязвимость, которой опытный воин пользовался во всю.

Было ещё кое-что, объединяющее оба ордена. Вампирская кровь. Не секрет, что экстракт крови вампира, обработанный особым образом, на короткий промежуток времени давал смертному силы Не-Мертвого.

Вообще, кровь вампира обращает выпившего её в гуля, зависимого от крови своего Сира – Мастера. Гуль – верный слуга вампира, преданный и ожидающий Инициации. Недовампир. Полукровка. Подобное существо уже не было человеком, но ещё не успело стать вампиром. Тварь, замершая между одним миром и другим. И только Мастеру решать, обратить своего слугу однажды в вампира, завершив процесс инициации, или отпустить, вернув тому человечность.

Однако, те, кто уже вкусил крови вампира и пробыл на ней долгое время… многие уже не способны вернуться к нормальной жизни в облике простых смертных. Даже стертая память не избавляет от желания попробовать… что-то. Они уже не помнят, что именно, но неистово желают этого, как зависимые от очередной дозы. Желание «чего-то» переполняет их, делает раздражительными, вспыльчивыми и агрессивными. Заканчивается это обычно плохо. Легче всего разрыв связи с Мастером переносят новобращенные гули, ещё не привыкшие к крови Мастера настолько.

Впрочем, были и те, кто «просидел на крови» длительное время, после чего был отпущен, либо лишился Сира, а затем… не в силах совладать с желанием «обладать чем-то», с жаждой испить «кое-что», не умер и не закончил с собой, но и обычную жизнь вести уже не смог. Такие становятся охотниками, цель которого только одна: кровь Не-Мертвых.

Ну а поскольку кровь прочих вампиров не может до конца насытить гуля, он убивает снова и снова, в желании найти «ту самую». Так продолжается до тех пор, пока он не заканчивает в лапах умелого вампира. Либо не сгорает внутри от желания найти то, что ему необходимо, и заканчивает свою жизнь своими же руками. Радикально.

Именно подобные гули-охотники, ничем не отличимые от людей, кроме небольшой жажды вампирской крови, – несколько глотков раз в месяц – и стали первопричиной появления особых «вампирских зелий». Те, кто издревне борется с вампирами, никогда не упустит шанс усилить себя в борьбе против Врага – с большой буквы.

Вампирская кровь – это подлинное зло! Но когда зло служит для благих целей, то можно – примерно так рассуждали священники, сотворяя эликсир, который на короткий промежуток времени даст смертному силы вампира, но при этом не превратит его в раба Не-Мертвого.

Эликсир оказался действенным. Один глоток и две минуты вампирской мощи в руках Паладина, либо Охотника. А уж когда это произошло впервые… Не ожидавшие равного по скорости и реакции врага, легионы Не-Мертвых отступили, а позднее были полностью истреблены. Остатки как крысы попрятались в темных норах.

Позднее выяснилось, что длительное применение эликсиров вызывает в организме принимающего их необратимые мутации. Во-первых, даже без эликсира подобный воин имел повышенные силу, скорость и реакцию, превосходящие человеческие на порядок. Ну а во-вторых… Даже без обработки, кровь вампира давала этому человеку сверхсилы. Не такие значительные, как в случае с эликсиром, однако опытный охотник, испив крови старейшины, пусть и не становился равным Старейшине, однако с легкостью дрался на равных с Высшими! Пусть и не больше пары-тройки минут.

Эффект можно было обновить, но каждый прием крови давал эффект на всё более короткий промежуток времени, пока вовсе не переставал действовать. Мутировавшая печень Охотника должна была переработать отходы вампирской крови, прежде чем организм человека снова сможет воспринимать эликсир.

К слову, обратить в гуля, либо вампира, охотника было нельзя. Никак. Организм, привыкший воспринимать кровь вампира и под нее мутировавший, больше не был подвержен мутациям, вызываемым этой кровью при обращении в Не-Мертвого. Потому охотника проще было убить, чем пытаться сделать слугой.

Затем наука пошла дальше, а два ордена начали отдаляться друг от друга. Паладины в одну сторону, продолжая пользоваться эликсирами, ну а Охотники в другую. Последние начали набирать в ряды Стражи Рассвета детей и направленно проводить над их организмами мутации, позволявшие выдержать вампирскую кровь и получить от нее как можно больше преимуществ.

Половина тех, на ком вивисекторы проводили эксперименты, вызывая мутации, не выживали, однако те, кто прошли мучения… Они стали элитой. Мало того, что они превосходили обычных смертных во всём, – скорость, сила, реакция, способность видеть в темноте и множество других преимуществ! – так ещё и процент влияния на них вампирской крови был выше!

Если говорить упрощенно, то на простых смертных, долгое время принимающих эликсиры и так или иначе вызвавших у себя мутации, вампирская кровь действовала где-то процентов на десять. То бишь испив кровь Старейшины, Охотник получал где-то десять процентов её мощи, сравниваясь в возможностях с Высшими. У мутировавших детей, так называемых «прирожденных охотников», этот показатель достигал практически пятидесяти процентов. А у редких мутантов и того выше!

Что способен сотворить человек за две-три минуты, получив половину способностей крови Старейшины?.. Очень много. Вырезать половину ковена уж точно.

Кровь сильнейших из сильнейших Не-Мертвых бережно хранилась и практически по капле добавлялась в эликсиры, разбавленные с кровью простых вампиров. Да, это существенно понижало коэффициент возможностей, что охотники получали, но позволяло экономить драгоценную жидкость. Ну а когда наступал «День Икс»… Вот тогда Охотникам дозволялось сделать глоток из «Священной Фляги». Каждый «прирожденный охотник», прошедший мутацию, носил её с собой. Внутри находилась кровь Старейшины. Ровно один глоток. Три минуты, в течении которых Охотник заберет с собой как можно большее число тварей.

У паладинов на подобный день имелись особые эликсиры. Чистую кровь они не пили, хоть и могли, только эффекта с нее они получали меньше, чем от эликсиров. Одно объединяло оба ордена – кровь Старейшины. В «эликсир Дня Икс» Святых Паладинов тоже входила она. Правда там ещё была кровь драконов, ну да это мелочи.

* * *

Гансор Третий недвижимо сидел за опустевшим обеденным столом. Ушедший посланник ковена Сеон сделал предложение, от которого действительно невозможно было отказаться. Он предложил войска сильнейшего клана взамен на союз и отказ от каких-либо взаимодействий с ковеном Вольтури.

Представители последних с королем не связывались, да и, честно говоря, Гансор не видел в этом смысла – сильнейший клан предложил союз! Что ещё нужно?! С их помощью он сможет поставить на колени всех остальных!

Конечно он не был бы королем, если бы не понимал, что когда всё закончится, Сеоновцы потребуют свою плату, коей может оказаться и его голова… Однако, так или иначе, в жилах Его Величества текла кровь Волхеор, пусть и существенно разбавленная. В каком-то смысле ковен Сеон близок королю по крови. А значит, в теории, король мог бы возвыситься в этом клане. Если удастся совершить удачное диаблери, конечно. Осталось только подобрать жертву…

О кровавой истории ковенов Вольтури и Сеон Гансор знал. Как знал и о первопричине – какие-то дряхлые предки-полубоги, давно сгнившие в своих могилах, служили причиной войны меж братьями! Одни защищали трупы своих прародителей, а другие намеревались уничтожить. Что б наверняка!

Его Величество не очень верил в сказки о Первых Праотцах, Изначальных Старейшинах и прочая-прочая. Зато его прельщали нравы Сеон. В отличие от Вольтури, стремившихся чтить установленный праотцами порядок и соблюдать законы Маскарада, сокрытия своего могущества перед Смертными ради выживания, Сеон делал всё наоборот. Этот ковен стремился показать своё могущество, полностью подчинить смертных, обратить их в своих рабов и построить свой мир на крови и костях тех, кто встанет против них. Сеон в первую очередь были воинами. Прямолинейными, сильными и умелыми. Скрываться – позор для воина. Каждый подлинный Сеоновец считал, что силу нельзя прятать. Если ты силен – покажи это могущество прочим смертным.

Потому-то они и презирали Вольтури. По их мнению, Высшей Расе, коей себя без сомнения считали многие вампиры, не престало прятаться от смертных, заключать с ними договоры и вести мирные дела. Высшие на то и высшие, что должны показать Низшим место, где тем пристало находиться. Подле их ног, в ожидании милости Повелителей.

Впрочем, это не мешало клану Сеон не высовываться и не особо маячить доселе, так как угроза Охотников, целиком состоящих из представителей той самой «низшей расы», была всё-таки страшнее желания «показать всем силу». А то вот так покажешь силу, а завтра придет отряд и вырежет к едрени фени пол ковена.

Сами Сеоновцы оправдывали это тем, что «готовят силы». И вот теперь-то, по их мнению, «время пришло». Ну а Гансор Третий позволит им успешно завоевать власть и укрепиться в новообразованном государстве вампиров. После этого, они поставят на колени всех смертных и армия преданных рабов – гули, вурдалаки и прочие низшие представители вампирского социума – во главе со своими Хозяевами – ажно с большой буквы! – пройдётся кровавым клинком по головам Охотников и Паладинов.

У Вольтури планы несколько отличались и были более скромными – укрепиться в новообразованном государстве, после чего заключить мирные соглашения и договоры, начав мирно сосуществовать со смертными. Особенно с теми, кто живет на «их территории». Потому как если добыча считает своих пастухов хорошими, то и убегать никуда не будет, а скорее наоборот расскажет другим о том, как здесь хорошо, тем самым привлекая ещё больше добычи.

А для этого нужно свою добычу холить, лелеять, как заботливый пастух своих баранов. Ну а то, что пастух время от времени забивает барана на мясо… Такова участь барана. От этого жизнь оставшихся не становится хуже – пастух следит за их здоровьем и состоянием, чтобы качество его мяса не упало.

Подобная тактика, на взгляд Вольтури, была выгоднее, так как добыча сама будет приходить на «их территорию», позволяя без труда кормиться. Даже можно будет организовать центры донорства, где люди будут давать свою кровь добровольно, получая за это деньги. Подобное сотрудничество было выгодно обеим сторонам. Тем более, что люди, проживающие на землях вампиров, в свою очередь послужат живым щитом для своих повелителей. В случае прибытия на земли Охотников и Паладинов, они не будут рады сдать своих повелителей, а сами встанут плечом к плечу на городских стенах, защищая Не-Мертвых Господ от разящего оружия Света.

А дальше план обоих ковенов практически не отличался – уничтожить Охотников и Паладинов. Только одни это хотели сделать с помощью рабов, подчиненных людей, а вторые с помощью слуг, тоже людей, но служащих добровольно. Такая вот шутка юмора.

Глава двадцать восьмая. Подготовка к завершению

Фейт задумчиво смотрела на ночной город. Холодный ветер обдувал её подтянутое тело. Девушка – женщина? – сейчас была облачена лишь в простые спортивные штаны, кроссовки-сникеры и простую серую майку. За спиной висел рюкзачок, плотно прижимавшийся к пояснице и так напоминающий парашютный. Машины. Внизу, на улицах ночного города, она видела машины. Мчащиеся по улицам, стоящие в пробках, а также степенно везущие своих пассажиров домой после тяжелого трудового дня. И всё это сливалось в единую картину желто-красных змей, простиравшихся вдоль ночных улиц. Свет фар – белый, желтый и красный – образовывал причудливый узор этой самой змеи.

Здесь, на вершине небоскреба, мир внизу казался крошечным. Таким… маленьким и вовсе не страшным. Нужно только сделать шаг… Фейт дернулась. Наваждение пропало. Зубы сжались.

Женщина – девушка? – любила приходить на крыши. Когда над её жизнью нависла смертельная угроза, она стала… много думать. Размышлять о сущем, о бытии… Как сказали бы многие – «ушла в себя». Иные бы сказали, что она занимается глупостями. Кто знает. Приходя на крышу, обдуваемая ночными ветрами, она могла уйти в себя. Полностью погрузиться в лабиринт сознания и бродить по нему, измышляя столько всего, что невозможно и сосчитать.

Иные скажут, что нужно научиться избавляться от мыслей. Скажут, что нужно не думать, поселить внутри тишину. Фейт не разделяла этого мнения. Такие люди не казались ей… умными. Одно дело на время избавиться от мыслей, когда это необходимо, но чтобы навсегда… Тогда человек превращался в исполнительную машину. По сути, терял дар мышления, падая на несколько уровней ниже. Именно мысли сделали людей людьми. Что-то Фейт не казалось, что Гении Прошлого, знаменитый Эйнштейн, не думали. Скорее, как раз наоборот…

Лабиринт мыслей и сегодня вел Фейт по своим коридорам. Сегодня в её жизни порвалась очередная струна. Был совершен ещё один шаг, преодолена одна ступень веревочного моста, повисшего над пропастью. Она знала, что до конца моста она не дойдёт. Знала, что одна из ступеней сгнившая и очередной шаг отправит её в полёт, что окончится неминуемой гибелью. Однако…. Одно дело знать, а другое – испытать на себе. Можно знать, что падать с парашютом первый раз – страшно. А можно испытать на себе, в пути отложив пару кило кирпичей, как заправский додо-дронт.

Мысли девушки – женщины? – перенеслись на несколько часов назад. Очередной вечер, очередной сеанс терапии. Только сегодня её врач – терапевт – был необычно молчалив. Она разделась и привычно легла в капсулу терапии. В её кожу впились сотни микроскопических игл, буквально проникающих в поры организма. Это было не то чтобы больно… скорее необычно. Затем она погрузилась в сон, пока её организм исправно очищался, а кровь наполнялась временными антителами. Ну, как она поняла – она вообще мало понимала в медицине.

Как ей объяснили ещё восемь лет назад, в её кровь вгоняли искусственные антитела, этаких т-киллеров, ботов, которые в течении всей своей жизни занимаются расщеплением в её крови того, что должно её убить. Проблема в том, что эти микроскопические роботы не могли работать долго. Они изнашивались. Технологии ещё не развились настолько, чтобы можно было ввести в кровь наноботов и забыть о болезнях. Роботы в организме проводили полную очистку крови, но их… гм… фильтры засорялись, переставали действовать. В общем, машины выходили из строя. Дальше было необходимо вывести их из организма. В противном случае, они перестанут функционировать окончательно и начнут скапливаться мертвыми телами в сосудах, тем самым образуя тромбы.

Стоит тромбу образоваться где не надо… это ещё пол беды! А если они закупорят вход в сердце? Она не знала, могли ли машины скопиться в таком количестве в каком-нибудь отсеке сердца, – они же микроскопические, их нужно очень много для этого – но фантазия уже давно нарисовала ей, как больно – а ещё глупо – будет умирать от того, что тебя же и лечило. Другого выхода у Фейт не было. Как и альтернативы. Не вводишь наноботов – кровь окончательно засоряется и умираешь.

Это было её единственное спасение. Впрочем, бессмысленное. Это было даже не лечение. Нельзя называть лечением симптоматическую терапию. Какой смысл в очищении крови от мусора, если источник мусора не найден?.. Если уж на то пошло… Девушка – нет, всё же женщина – была уже мертва. Ещё восемь лет назад. То, что происходило сейчас – не более, чем агония умирающего организма, пытающегося протянуть подольше. Попытка утопающего набрать последний глоток воздуха. Протянуть чуть подольше… чтобы что? Чтобы умереть позже. Хотя бы на несколько секунд.

К компании ботов, непрерывно циркулирующих в крови, присоединялась особая диета и чаи, которые несколько уменьшали уровень загрязнения, облегчая работу ботам. Вот только… это ведь тоже не лечение. А сегодня она узнала ещё кое-что.

Открыв глаза, она выбралась из капсулы и принялась одеваться. Врач, видевший голых пациентов каждый день, что-то тарабанил на клавиатуре, стоя перед своим рабочим столом. К женщине он был повернут спиной, однако Фейт не оставляло в покое странное молчание её эскулапа. Обычно он был более… дружелюбен.

– Док, что-то случилось? – наконец спросила она, когда вся одежда оказалась на ней.

Сухие пальцы старика, мелькавшие над клавиатурой, замерли. Женщина обратила внимание на то, что правая рука – единственная видимая конечность с её ракурса – врача мелко подрагивает.

Это о многом говорила опытнейшему ПВП-лидеру. Игры – не только развлечение, но и развитие некоторых навыков.

– Сколько? – совсем как в боевиках поинтересовалась Фейт.

– Что?.. – хрипло спросил он, поворачиваясь. Дрожащие руки скрылись за спиной врача.

Женщина поморщилась. Ну вот в боевиках всегда так – спрашивают «сколько» а им в ответ сразу целую инструкцию. Почему в жизни так не работает?

– Мне осталось. Сколько? – женщина поджала губы.

Глаза врача забегали. Он сглотнул.

Наконец Фейт не выдержала:

– Ну хватит. Мы оба понимаем, что я не жилец. Я живой труп уже как восемь лет. Мы оба знаем, что всё вот это, – она махнула рукой за спину, подразумевая капсулу, – обычное симптоматическое лечение.

Внутренняя девушка внутри Клаустрофобии хмыкнула:

«Это ж надо! Слова ещё умные какие-то помнит – «симптоматическое». Ну и ну!»

Мужчина опустил глаза и весь как-то сжался, тут же визуально уменьшившись в размерах. И это при том, что он был выше Фейт. Губы мелко дрожали. Только сейчас Клаустрофобия обратила внимание на то, как много прошло времени. Восемь лет назад это был ещё крепкий мужчина средних лет, сейчас же… Седые волосы кое-как прикрывали проплешины на голове, покрытые пигментными пятнами. Дряблая шея и целая горсть морщин на лице говорили о том, что перед ней уже не мужчина. Это был старик.

Потускневшие глаза, когда-то ярко-голубые, сейчас словно покрытые слюдой, напоминали о том, что врач полностью посвятил себя работе. Посвятил себя цели – излечению болезни Фейт. И это полностью выжало его, выпило все соки, оставив лишь сухую оболочку. Женщина мимолетно подумала о том, что её болезнь не только её подкосила, но и выпила все соки из врача.

Мужские руки, покрытые грубым темным волосом, когда-то крепкие, сейчас лишь мельком напоминали о былой силе. Вздувшиеся синюшные вены, пигментные пятна, глубоко врезавшиеся в ладони линии, неровные ногти… Она и не заметила, как прошли восемь лет. Почему-то только сейчас она поняла, как сильно изменился доктор, который ей занимался все эти годы.

– Фейт… Девочка моя… – по щеке старика потекла одинокая слезинка. – Ты знаешь, как я старался… Пытался…

– Знаю, – она перебила доктора. Подойдя вплотную, обняла. За эти годы он стал ей как отец. Ну а она ему стала дочерью. У него не было своих детей. Да и жены, в общем-то.

Когда в его клинике восемь лет назад появилась Фейт… Вначале у него был интерес ей просто помочь. А затем он вовлекся в процесс, и начал искренне желать девочке выздоровления, пока наконец не привязался к ней, как к своей дочери. Что уж говорить, если он заботился о её здоровье и всегда спрашивал самочувствие, стараясь дать ей возможность протянуть подольше. И да, конечно он понимал, что она умрет. Однако, это его не останавливало. Подлинного врача никогда не остановит неизлечимая болезнь. Он давал клятву. Он не был «врачом по найму», работающим за зарплату и относящимся к людям отвратительно. Он действительно желал помочь, всего себя вкладывая в это.

Неуверенно обняв девушку, – для него она была именно девушкой – он всхлипнул. Она отстранилась и повторила вопрос.

– Твой организм… – он вытер глаза тыльной стороной ладони и часто заморгал. Клаустрофобия сочувственно смотрела на него. – Он… Болезнь прогрессирует. Боты уже не справляются со своей функцией. В следующий раз тебе нужно будет прийти раньше. Через часов пятнадцать.

Он сглотнул. Продолжил:

– Тебе придется приходить каждые пятнадцать часов. Через месяц этот интервал сократится до шести. Ещё месяц…

Он замолчал. Не надо быть гением математики, чтобы понять, что ещё через месяц интервал между сеансами примет отрицательные значения. Фэйт невесело хмыкнула. Проще даже не уходить из клиники, просто лежать под ботами. Видимо, те же мысли витали в голове её доктора, потому как он продолжил:

– Как альтернатива – можно перевести тебя на стационар. Но есть проблема… – он замялся.

– Какая? – тихо спросила девушка, размышляя о чем-то своем. Сейчас она была мыслями далеко. Заканчивала все свои дела – включая дела в Землях – и готовилась умирать.

– Количество ботов придется увеличивать, что чревато закупоркой сосудов… Поэтому боты будут непрерывно циркулировать в твоей крови и покидать её. Тебе придется постоянно находиться в стазисе… Но это помешает тебе принимать пищу. Ты просто умрешь от истощения, так как кровь будет вычищена до стерильности, а питательных веществ просто не будет.

Девушка за него закончилась:

– Так или иначе, мне осталось недолго.

А ведь она сразу спросила, сколько ей осталось. Очевидно же, что она уже мертва.

– Ну и сколько мне осталось? – повторила Фейт вопрос, заданный вначале. Добавила:

– Максимум.

– Полтора месяца. Потом ты впадешь в кому…

– Есть выход?..

– Криосон…

Иначе говоря, врач предлагал ей заморозку на неопределенный срок, пока не будет найдено лекарство. Мало того, что это влетит ей в копеечку, так ещё и нет никаких гарантий. По истечению срока её выкинут из криокапсулы и, если лекарства нет, она умрет в муках от загрязнения крови. Чудовищная смерть. Не говоря о том, что столько денег у нее не было даже если продать весь шмот с аккаунта.

Фейт моргнула, возвращаясь в настоящее время. Когда и так угрожает смерть, сам факт неизбежности перестает пугать. Когда у человека пропадает альтернатива – страх уходит. Всегда страшно умирать, пока мозг думает, что может выжить. Когда мозг понимает, что выхода нет, страха тоже нет – смысл страха в том, чтобы спасти организм, а когда это невозможно, то и выделять эту эмоцию нет смысла. В таком случае мозг думает о другом – как умереть менее болезненно?

И Фейт думала об этом. Правда… вариантов не было. Спрыгнуть? Боль от переломанных костей и рвущихся органов довольно мучительна. Это того не стоит. Повеситься? Тем более – почти минуту висеть полузадушенной, судорожно скребя ногтями по веревке, не в силах вырваться. Чудовищная смерть. Посему, насильственно умирать она не хотела. Каких-то ещё вариантов у нее не было. Значит оставалось просто ждать…

Она поднялась на ноги. Что ж… Эта ночь будет долгой и наполенной мыслями, а сейчас… Сейчас она будет жить. Жить этим моментом. Жить свой последний месяц. Последние дни.

Шаг. Второй. Короткий разбег… И ощущение свободного полёта, ветер, бьющий в лицо. Земля неумолимо приближалась. Повинуясь короткому жесту, крылья раскрылись из рюкзака, превращая падения в планирование. Еще через минуту она оказалась на заброшке.

– Эй! – тут же окликнули женщину. Её приземление не осталось незамеченным.

Повернувшись, Фейт смерила пару ошарашенных охранников презрительным взглядом.

– Потанцуем, мальчики?

Выхватив с пояса шокерные дубинки, охранники бросились к ней. О протоколах на заброшках никто никогда не вспоминал. Проникновение на охраняемый объект сразу карается. Ладно хоть не летально. Предупредить могут перед тем, как проникнешь, но если ты уже внутри… готовься получить заряды из шокерных дубинок, либо из шокерного пистолета.

Хищно улыбнувшись, девушка – сейчас она была как-никогда молода и полна сил – бросилась к охране. Поднырнув под руку правого бойца, резко присела и впечатала кулак в достоинство его напарника.

«Потому что гульфик нужно носить…» – пронеслась отстраненная мысль, пока боец сгибался пополам, а она уже выпрямлялась с мощнейшим ударом колена прямо в грудь второму бойцу. Учитывая дистанцию разгона и скорость, с которой девушка это сделала… Нередко сила не так уж и важна, а вот техника и масса тела, вложенная в удар… Даже если ты слабая девушка, весящая пятьдесят пять кило, эти самые пятьдесят кило, вложенные в удар, являются весомым аргументом.

Отлетевший на метр – видимо масса тела противника всё-таки сильно превосходит её субтильное телосложение – боец не удержал равновесия и рухнул на спину. Больше не задерживаясь, – она не сомневалась, что те, кто прибегут на шум драки, её спеленают только так – она бросилась бежать.

Что может дарить больше адреналина, кроме хорошего бега, улепетывания от разозленного противника? Причем бега не понарошечку, а настоящего – такого, когда тебя реально хотят поймать и скрутить. Ей это нравилось. На губах Фейт появилась улыбка. Сердце в груди отбивало равномерный ритм.

* * *

Из внутриигровой справки. Вампиризм.

После обновления 16.7 вампиризм в игре был представлен разветвленной системой, дающей множество вариантов развития для вашего персонажа и позволяющей подобрать именно тот стиль игры, который близок именно вам!

После обращения в вампира, персонаж становится так называемым «Слабокровным». Это начальный этап. Вы будете получать базовые навыки вампира, но ваш вампир ничем не отличается от Сородичей. Впоследствии, развивая кровь вампира, вы начнете приобретать всё более сильные способности, пока наконец не станете Высшим вампиром. Так начнется второй этап.

Во время второго этапа развития, ваш персонаж начнет приобретать клановые особенности, а также получит возможность приобрести уникальный вид и способности, не доступные прочим. Для этого совершите диаблери над старшим представителем Не-Мертвых, дабы забрать часть его способностей.

Для примера, покажем ситуацию на персонаже, принадлежащим крови Волхеор. Если персонаж будет развиваться без диаблери, то как вампир он будет иметь только способности Волхеор. Эффект можно усилить, если совершать «испитие сути» – диаблери – на вампире с такой же кровью. Совершая диаблери на вампирах других кровей, вы начнете приобретать часть их способностей. Так, вампир крови Волхеор способен стать прекрасным магом крови с особенностями клана Волхеор, если совершит диаблери над старшим вампиром крови Тремхтар. И только от желаний игрока зависит, каким именно Не-Мертвым станет ваш персонаж! Комбинируйте способности Не-Мертвых, чтобы обрести уникальные способности и особенности вашего персонажа!

Грязная кровь.

По ходу игры, вы будете встречать так называемых «грязнокровных» вампиров. Эти представители Не-Мертвых давно не являются полноценными членами своих изначальных кровей. То есть грязнокровный вампир клана Волхеор не является полноценным членом этого клана. Он не несет в себе отличительных особенностей своего рода, а его разбавленная кровь, также называемая «слабой», не способна удерживать геном его клана, легко подвергаясь мутациям.

Нередко среди слабокровных можно встретить чудовищные гибриды не только сразу трех имеющихся в «Землях» кланов, но и мутантов из одного клана, но разных ковенов. Так, например, в слабокровном вполне может быть смешана кровь ковена Вольтури, Сеон и одного из ковена Носферату. Получившаяся тварь непременно получит худшие недостатки всех ковенов – увеличенная боязнь солнца, уродливость, чудовищный и неуклюжий облик, увеличенная боязнь серебра и прочее. Кроме того, подобный слабокровный так и не получит доступа к клановой магии своих прародителей, что и делает его Низшим. Единственное что будет у подобного вампира – увеличенная физическая сила и примитивная магия, которую он сам должен пробудить, что случается примерно в одном из десяти случаев.

Если вы стали слабокровным, вам стоит найти возможность очистить свою кровь! Для этого необходимо совершить диаблери над Старшим представителем Не-Мертвых. Это возвысит вас в поколениях, тем самым сделав вашу кровь сильнее, устойчивее к мутациям. Будьте внимательны! Когда ваша кровь стабилизируется, изменить её будет невозможно! Начальные признаки выбранного вами клана навсегда закрепятся за вашим персонажем!

Проще говоря, если вы совершите диаблери над Старшим Не-Мертвым из клана Носферату, то вы навсегда приобретете особенности Носферату, такие как изменчивость тела, а также не самая приятная внешность! Изменить это будет невозможно, потому как ваша кровь стабилизируется и больше не будет подвержена мутациям! Все новые особенности, получаемые при совершении диаблери, будут приживлены «сверху», не влияя на базовый геном!