Текст книги ""Фантастика 2024-175". Компиляция. Книги 1-18 (СИ)"

Автор книги: Галина Романова

Уже когда Первосвященник Создателя провозгласил Терезия и Сорку мужем и женой, новобрачная вдруг разрыдалась и, растолкав всех, бросилась на шею Брехту, стоявшему в храме в первых рядах. Молодой орк еле успел подхватить девушку.

– Брехт, – всхлипнула она, прижимаясь к нему, – милый Брехт, я…

– Ты счастлива, я знаю, – шепнул он.

– Ничего ты не знаешь. Я… Как ты мог?

– Я всего лишь хотел, чтобы у тебя все было хорошо, – промолвил он. – Ты счастлива?

Сорка отлепилась от него и через плечо посмотрела на Терезия, стоявшего у алтаря:

– Наверное, да…

– А чтобы ты была счастлива безо всяких там «наверное», – Брехт тихо хмыкнул, – я обещаю, что отыщу твоего отца и достану его хоть из-под земли… Тем более, – он покосился на мрачно сопящего носом Льора, которого на всякий случай придерживал за локоть Карадор, – что опыт по освобождению рабов у меня есть.

– Тебе надо его запатентовать, – ухмыльнулся знатный эльф. – «Радикальный метод Брехта»: пришел, увидел, утащил!..

– Спасибо тебе, Брехт! Спасибо! – Сорка пылко расцеловала его в обе щеки, после чего соскользнула на пол, в третий раз за время церемонии потеряв головной убор княгини. Терезий и Брехт с двух сторон кинулись его поднимать и стукнулись лбами.

Молодой князь потер лоб, усмехнулся и, отбросив убор прочь, подал Сорке руку. Сразу догадавшись, что он имеет в виду, девушка бросилась к выходу, на ходу спеша избавиться хотя бы от части одежды.

Она сменила облик уже на пороге и взмыла в небо серебристо-белым драконом, роняя остатки порванного свадебного платья. Терезий немного отстал от жены – он не мог перекидываться так быстро и легко, но к тому времени, как гости вышли из храма на площадь, в небе над Ирматулом парили два дракона, выписывая пируэты брачного танца.

Стоя в толпе, Гайна стиснула руку мужа и взглядом указала на небо – мол, полетаем? Но старый сотник решительно покачал головой: пусть в вышине нет границ, мешать сейчас новобрачным не следовало. Вместо этого он вскинул свободную руку и громким голосом пригласил гостей во дворец, на праздничный пир.

Несмотря на количество выпитого накануне, Брехт проснулся на рассвете. Орки славятся многими талантами, в том числе и умением пить, практически не пьянея. Еще никто и никогда не видел по-настоящему пьяного орка, и никто не знал, сколько вина и пива способен принять «на грудь» среднестатистический «сын гор», чтобы наутро мучиться похмельем. Говорят, кроме орков такой счастливой особенностью – никогда не мучиться с похмелья – обладают только горные тролли. Но зато эти, напившись, ведут себя так, что лучше бы уж мучились: все не так обидно тем, кто пострадал от них накануне.

Как бы то ни было, но с первыми лучами солнца Брехт был уже на ногах. Судя по тишине, царившей во дворце, даже слуги еще не продрали глаза после затянувшегося далеко за полночь пиршества. Что уж говорить о знатных гостях и новобрачных, которые явились на пир, сильно опоздав, с блеском в глазах, задержались всего на несколько минут и тут же убежали под скабрезные шуточки захмелевших гостей.

Личных вещей у Брехта было совсем немного. Большую часть он оставил еще в Городе Драконов, когда спешно удирал оттуда. Из казны от имени Терезия ему выделили некоторую сумму. Часть он успел потратить на новую одежду и запасные сапоги, на другую заказал у оружейников новый меч и приобрел некоторые полезные мелочи, оставив на расходы всего несколько серебряных монет. Давно решивший уйти, он еще накануне заготовил и съестные припасы – несколько сухих лепешек и вяленое мясо, соль, кое-какие приправы, без которых в походе не обойтись. Все это за два дня до свадьбы было сложено под кровать, так что сборы не заняли много времени. Увязав мешок и набросив на плечи подбитый мехом плащ, Брехт последний раз прошелся по спящему дворцу. Кругом царила тишина, нарушаемая лишь храпом расположившихся на отдых гостей. Бодрствовали только орки-охранники, приветствовавшие соплеменника короткими кивками, не сходя с места.

Ночью выпал обильный снег, укрывший все вокруг белым пушистым покрывалом. В Ирматуле зимы обычно мягкие, но малоснежные, и это был, наверное, последний снегопад. Это считалось доброй приметой: снег или дождь в брачную ночь символизировал, что брак молодых будет удачен и принесет счастье и богатство. Поэтому много свадеб играется весной и осенью, когда вероятность дождя – и благоприятного прогноза на будущее – самая большая. Цепочка Брехтовых следов четко выделялась на снежной целине. Он уже сделал десяток шагов, когда позади стукнуло окно.

– Брехт!

Мысленно помянув всех известных ему эльфов по всем родственникам до седьмого колена включительно, молодой орк с неохотой оглянулся. В распахнутом окне на высоте третьего этажа замер силуэт Льора. Юношу взял под свою опеку Карадор, который должен был сразу после свадьбы Терезия и Сорки увезти юного танцора в Паннорию, откуда переправить на Архипелаг. Брехт сам проследил, чтобы Льор отправился ночевать в покои, отведенные Паннорскому посланнику.

– Брехт! – вскрикнул Льор, взмахнув рукой. – Погоди! Я с тобой!

– Нет! – мотнул головой орк, делая шаг назад. – Нет! Стой! Куда? – заорал он в следующий миг, потому что юноша внезапно раскинул руки в стороны и прыгнул из окна. – Идиот!

Упасть с такой высоты означало переломать все кости даже для эльфа, а сам орк был слишком далеко и не успел бы поймать хрупкое тело, но Льор вдруг замер в воздухе. Окутавшийся золотым ореолом, он целую секунду висел неподвижно, а потом не камнем, а так, словно ныряют в воду, пошел вниз… вниз… вниз… обгоняя время и рванувшегося наперехват Брехта.

Орк все-таки успел подхватить хрупкое тело на руки, но не устоял и свалился на спину в сугроб, крепко прижимая к себе эльфа. Набитый вещами мешок смягчил падение.

– Брехт! – Оказавшийся сверху, Льор тряхнул его за грудки. – Как ты мог! Уйти без меня? Почему? Почему ты решил меня бросить?

– Дурень, – скрипнул зубами орк. – Так тебе будет лучше!

– А если я не хочу? Кто тебе дал право решать за меня, где мне быть? С чего ты взял, что можешь распоряжаться моей судьбой? Я не раб и сам знаю, что делать, понятно? И я хочу быть с тобой! Куда ты, туда и я!

Усевшись на него верхом, эльф яростно тряс орка.

– А ну прекрати орать и слезь с меня, мелкая зараза! – зарычал Брехт. – Люди смотрят!

Шагавший через двор отряд сменной стражи как раз приостановился, наблюдая за бесплатным спектаклем.

– Не слезу! – воинственно заявил юный эльф. – Пока ты не пообещаешь, что возьмешь меня с собой!

– Да ты даже не знаешь, куда и зачем я иду!

– А мне все равно! – выкрикнул Льор. – Я с тобой! И потом, ты сам назвал меня братом. А у меня никогда не было братьев – ни старших, ни младших…

Он тихо всхлипнул, и Брехт, улучив миг, вскочил на ноги, стряхивая с себя юношу. Тот, понурившись, стоял перед ним.

– И что мне с тобой делать, ушастая ты прилипала?

Льор вздохнул. Казалось, даже кончики его ушей печально поникли.

– Ладно, – решился Брехт. – Успеешь быстро собрать вещи – догонишь меня. Долго ждать не буду!

Льор сорвался с места так стремительно, что еле вписался в поворот.

Полчаса спустя городская стража выпустила из западных ворот Ирматула странную пару. Широко шагавший одинокий орк даже не обернулся на оставшийся за спиной город. Рядом с ним счастливым щенком бежал юный эльф.

На равнине уже начиналось лето, но здесь под сапогом все еще хрустел тонкий ледок и ледяные ручьи с веселым звоном кубарем катились вниз по склонам, спеша к горной речке, вздувшейся от талых вод.

Ступня привычно выбирала себе опору, так что можно было не смотреть под ноги, целиком сосредоточившись на спутнике. Юноша вертел головой, глядя по сторонам, как ребенок, восторженными и любопытными глазами, и вот теперь в который раз споткнулся, чудом удержав равновесие. Он бы непременно навернулся на крутом склоне, если бы не обладал врожденной грацией и чувством равновесия и если бы не твердая рука, вовремя подхватившая его.

– Смотри, куда идешь! – проворчал Брехт, встряхнув Льора.

– Но здесь так красиво! – воскликнул юный эльф. – Брехт, это твои родные места?

– Нет, – буркнул орк, возобновляя путь.

– Ты живешь в красивом месте! – убежденно заявил Льор, пристраиваясь следом. – Здесь все такое… Был бы я поэтом – сочинил бы оду или балладу!

– Да, какое счастье, что ты не поэт, – проворчал Брехт, невольно ускоряя шаг.

Он уже несколько раз успел проклясть тот миг, когда поддался душевному порыву и взял юношу с собой. Нет, путешествовать в компании всегда лучше, чем в полном одиночестве, но когда единственная твоя компания – это юный эльф (язык не поворачивался назвать его юношей – так, мальчишка!), который смотрит тебе в рот влюбленными глазами, затаив дыхание, как божественное откровение, ловит каждое твое слово, убежден в том, что ты самый-самый-самый, и, более того, который в тебя влюблен, – такое соседство постепенно начинает раздражать. Тем более когда цель пути не определена, когда ты сам не хочешь делать то, что делаешь сейчас, и с гораздо большим удовольствием оказался бы за тридевять земель… И ведь не скажешь ему ничего! Просто не поверит! Вот и сейчас он скачет с камня на камень с проворством белки, напрочь забыв о том, что можно упасть.

– Мне нравятся горы! – воскликнул Льор. – Ты живешь в чудесном месте, Брехт…

– Да уж, – проворчал орк себе под нос. – Только твои предки не считали это место таким уж чудесным, когда загнали нас сюда!

Льор смутился так, словно был в первых рядах воителей, под чьим натиском восставшие рабы были оттеснены в эти скалы много веков назад. Разозленный его смущением, Брехт прибавил шагу, так что Льор, чтобы поспевать за ним, вынужден был припустить бегом.

Все-таки горы оставались для орка родным и привычным домом. Несмотря на то что нёс почти все припасы, он ушел так далеко вперед, что эльф догнал его, лишь когда орк остановился, запрокидывая голову.

– Ой! – Разогнавшись, Льор не успел затормозить и ткнулся носом Брехту в спину.

– Глаза разувай, когда по горам ходишь, – пробурчал Брехт.

Льор хотел было что-то ответить, но вовремя заметил, куда смотрит его спутник, и разинул рот:

– Ой, мамочка!

Горное ущелье перегородила почти отвесная стена крутого обрыва. Даже растительность с превеликим трудом находила себе место на этих голых камнях – лишь внизу, ближе к подножию, тут и там торчали кустики камнеломки и карабкался плющ, цепляясь за камни, но человеку – эльфу ли, орку ли, все равно! – нужны были крылья, чтобы одолеть подъем.

– И куда нам теперь? – оценив высоту, робко поинтересовался Льор.

– Вниз, – пожал плечами Брехт. Тряхнул плечами, поправляя мешок, и тронулся с места.

Льор уже хотел было возразить, что путь в обход ничуть не короче, чем путь по прямой, но вовремя прикусил язык. На склоне среди камней темнело отверстие, которое можно было принять за вход в пещеру, только встав над ним. Брехт остановился на самом краю его, смерил глазом расстояние и, махнув Льору рукой, спрыгнул вниз. Ойкнув, юноша бросился за своим спутником и сломя голову сиганул в дыру – прямо в объятия поджидавшего его там орка.

– Ты! – воскликнул он, слегка встряхнув Льора. – Смотри, куда прыгаешь! А если бы тут…

– Но здесь ты! Значит, тут безопасно!

Пораженный странной логикой ушастого недоразумения, орк только покачал головой.

Соскользнув с державших его рук, но продолжая цепляться за них, как за единственную опору, Льор с любопытством осмотрелся:

– Ой, а где это мы?

– В заднице дракона, – мрачно пошутил Брехт.

– Я серьезно!

– Я тоже. Эта нора так и зовется «Драконья ж…». Хм… Сам догадайся!

– А почему?

– Потому, – пригнувшись, орк шагнул в узкую щель, и голос его гулко раздавался уже оттуда, – потому, что тут темно, как у дракона в…

Точность этого заявления Льор смог оценить уже несколько минут спустя. Когда они с Соркой и покойным Тракой Длиннобородом путешествовали в пещерах к югу отсюда, там можно было найти какие-никакие источники света – светящуюся плесень, нити-ловушки некоторых личинок, манящие грибы, комариков и прочее. Здесь не было ничего. И, как назло, сам путь был отнюдь не ровным и гладким. Стены то сходились так, что продираться приходилось боком, то раздавались в стороны на ширину вытянутых рук. Потолок то взмывал круто вверх, то опускался так, что приходилось вставать на четвереньки. Да и пол… Тут на каждом шагу можно было споткнуться или провалиться в трещину. Приходилось шагать осторожно, на ощупь, выверять каждый шаг, каждое движение.

Нелюди видят в темноте лучше людей. Там, где для человека все черным-черно, для эльфа, орка, тролля или темного альфара все окрашено в разные оттенки серого. Но здесь… Кажется, тут даже подземники плохо видели. Льор, как ни напрягал зрение, ничего не мог рассмотреть. И лишь по шороху одежд и дыханию догадывался, что он не один, что впереди кто-то идет.

Было страшно и жутко. Слезы катились по щекам, и юноша слизывал их, но крепился и до крови кусал губы, чтобы сдержаться и не заверещать от страха. Он не боялся высоты, но темнота давила. Какое счастье, что впереди слышно ровное дыхание самого надежного, самого доброго, самого лучшего орка в мире! Он же с ума сойдет, если останется тут совсем один! Да когда же этот проклятый ход кончится? Или – по аналогии с драконьей системой пищеварения – они из «задницы» должны попасть в «кишечник», потом – в «желудок», а уже дальше, через «пищевод», и в «пасть»? А там что? Зубы? Или… Додумать эту мысль Льор не успел: впереди показался тусклый свет. Сначала он был настолько слаб, что юноша подумал, что это его глаза наконец-то привыкли к мраку. Но с каждым шагом становился все ярче. Вскоре уже можно было различить силуэт шагавшего впереди орка, и эльф понял, что они приближаются к источнику света. Наверное, это были заросли светящихся грибов или колония личинок…

Ни то ни другое! То есть это была светящаяся плесень, но покрывала она сложенные горкой плоские камни так, что образовывалось некое подобие бездымного «костерка», вокруг которого уютно расположилось трое незнакомых орков!

– А вот и Дарт! – хрипло промолвил один, вставая. – Долго ты бродил!.. Ого, а кто это с тобой?

Уже шагнувший в пещерку Льор оцепенел. Что произошло? Куда делся Брехт? Как получилось, что, следуя за своим орком след в след, он оказался за спиной у совершенно постороннего? Первой мыслью было – бежать. Юноша отшатнулся в спасительную темень, но тот, кого назвали Дартом, молниеносно выбросил мощную руку и цапнул Льора за рубашку, подтаскивая ближе.

– Ого! – В лицо пленнику пахнуло изо рта. – Так это ж светловолосый!

– Ну и ну! – Остальные орки мигом обступили их, хватая эльфа за руки. – Девочка! Молоденькая!.. Нежная!.. Сочная, наверное!.. А ну-ка…

Юноша завопил во все горло, когда почувствовал, как его лапают, совершенно не стесняясь.

– Во блин! – Тот орк, что беззастенчиво сунул руку ему в штаны, брезгливо отдернул ладонь и произнес несколько слов на своем языке. – Парень! А с виду – чисто девка!..

– Точно?

– Сам проверь! – Орк все тер ладонь о штаны, словно невесть в чем выпачкался.

– М-да… И чего с ним делать?

– А чего? По закону военного времени. – Третий орк выразительно провел ребром ладони по горлу.

– Так вроде того… мир же? Указ императора и…

– А мы тут чего? Мы тут не просто так, а тоже по указу того же императора! Здесь тайный ход. Он про него узнал!.. А наша задача какая? Чтоб никто посторонний… Он этот самый посторонний и есть! Для таких, как он, особый указ!.. Что непонятно?

Орки переглянулись и сумрачно кивнули.

Льор понял, что сейчас его убьют, и заорал во всю силу легких. От его вопля родилось эхо, такое мощное и пронзительное, что стражу тайного хода аж скрючило, но рук никто не разжал. Наоборот, едва Льор набрал воздуха для нового вопля, как ему от души врезали по шее, заставив заткнуться.

– Любишь кричать? – Дарт схватил его за горло. – Ну тогда мы тебе предоставим такую возможность! Сейчас ты будешь кричать очень долго и много…

– Сомневаюсь.

Болтавшийся в чужой руке Льор всхлипнул от облегчения, а вот орки удивленно обернулись. Они не заметили, как кто-то выбрался из другого отнорка.

– Отпусти мальчика.

– Ты чего? Ты кто? Откуда и зачем? – загомонили трое стражей. Четвертый молчал, все еще держа Льора, и пришелец смотрел только на него, как будто остальных не существовало.

– Я же тебе говорил – не отставать! – обратился Брехт к юноше. – А ты… Счастье, что я по своим следам вовремя подоспел… Пошли, я выход нашел! Да отпусти ты его, кому говорят!

Он шлепнул по руке Дарта, и тот с неохотой разжал пальцы.

– Ты кто? – выдавил он.

– Глаза дома забыл? – буркнул Брехт, ловя Льора за локоть.

– Нет, погоди. – Один из стражей поймал Брехта за рукав. – Ты посторонний! А у нас приказ – всех посторонних…

– Я не посторонний! – тихо рыкнул тот. – Мальчик – со мной! Вопросы есть?

– Брехт, сзади!

Орк среагировал на крик юного эльфа машинально – вслепую выбросил назад и вбок правую руку, в которую, как живой, сам собой прыгнул боевой нож, и напоровшийся на острие страж захрипел, хватаясь за рану руками и сгибаясь пополам. Не тратя времени на то, чтобы провернуть нож в ране, Брехт просто выдернул его и круто развернулся на пятках, локтем левой руки задвинув за спину юношу. Копье Гэхрыста само шевельнулось, притороченное к самодельным ножнам на спине, но осталось на месте – не хватало еще, чтобы на нем осталась кровь соплеменников.

– Ну – исподлобья зыркнули серые глаза, – мы пойдем или как?

Раненый опустился на колени и тихо хрипел, борясь за жизнь.

– Иди, – прозвучал голос. – Иди…

Не сводя глаз с двух стражей – третий, Дарт, склонился над раненым, – Брехт попятился, подталкивая Льора в сторону обнаруженного им тоннеля.

Погони за ними не было, но то, что это дело так не оставят, несомненно. За первым же поворотом Брехт цапнул Льора за шиворот, подтягивая ближе.

– Ты, – прорычал он, сверля эльфа глазами, – светловолосый… Я достаточно с тобой намучился! Долго еще я ради тебя всем встречным-поперечным кровь пускать буду? Я и часа дома не был, а уже отметился! Что дальше будет?

Длинные ресницы эльфа только хлопали в такт его словам.

– Прости, – только и смог произнести юноша, – я больше не буду…

– Будешь, – пожал Брехт плечами, ставя ушастое недоразумение на пол, – я тебя знаю! Топай впереди, чтоб я тебя видел!

– Я дорогу не знаю! – Эльф огляделся.

Они стояли в подземном тоннеле, достаточно широком и удобном, чтобы даже такой громила, как Брехт, мог идти нормально, не кланяясь каждому выступу на потолке. К тому же там и сям виднелись нашлепки светящейся плесени. В остальном ход казался необитаемым.

– Главное – шагай вперед. – Орк шлепнул своего спутника между лопаток. – Я подскажу!

Тоннель оказался длинным и извилистым – впрочем, под землей прямых путей не бывает. Он то начинал метаться вправо-влево, то резко забирал вверх, то, наоборот, вниз. Пару раз они пересекали небольшие, шагов на двадцать – тридцать, пещеры, а однажды им пришлось перепрыгивать через расщелину. За одним из поворотов показались огни.

– Брехт, там… – Льор притормозил и получил новый шлепок между лопаток.

– Сам вижу. Шагай!

Орк цедил слова сквозь зубы и выглядел таким злым, что эльф счел за благо не спорить и понуро поплелся вперед.

Это оказался не еще один сторожевой пост, а просторная пещера, раскинувшаяся что вдоль, что поперек, что в вышину. Освещалась она сталактитами, на которых густо лепились друг к дружке светящиеся личинки. Самый длинный сталактит висел на высоте в четыре-пять орочьих роста, так что места хватало всем – даже летучим мышам, метавшимся тут и там наподобие стрижей.

Вдоль стен большая часть пещеры была поделена каменными загородками на участки. Свободными оставались лишь узкие проходы между ними да небольшой пятачок в середине, где, судя по масляному блеску, находился источник воды. Оба путника вышли из тоннеля на высоте примерно в три-четыре локтя над полом, так что им с высоты было видно: у воды что-то происходит. Десятка два орков уже толпились там, и к ним то и дело кто-то присоединялся.

– Где это мы? – Льор прижался к Брехту.

– Дома. – Запрокинув голову, орк шумно втянул ноздрями теплый воздух пещеры, напоенный едкими запахами камней, навоза, выделанной кожи, дыма, грибов и еще много чего.

На окраинах пещеры были устроены грибные плантации: на ровных грядках из навоза и переработанных отходов густо росли грибы нескольких видов. Встречались и нашлепки лишайников – иные были словно подстрижены, другие красовались во всей своей первозданной красе. Лишайников и грибов было много и самых разных цветов: от снежно-белого до грязно-рыжего, некоторые белыми круглыми шляпками напоминали шампиньоны. Тропинка спустилась с возвышения и заскользила между грядками, приближая путников к ограде крайней усадьбы.

Все усадьбы орков были устроены примерно одинаково – в зависимости от богатства и по количеству членов семьи. В них имелось от двух до двенадцати комнат, расположенных иногда в несколько этажей в стене пещеры и соединенных между собой лестницами и галереями, так что из комнаты в комнату, например, на втором этаже можно было перейти по балкончику, не спускаясь ниже. Внизу же располагались загоны для свиней и клетки для домашних крыс. Овец и коз разводили только те семьи, которые имели прямой выход на поверхность – этих животных пасли всегда на горных склонах. Загоны и прочие постройки теснились друг к дружке, окруженные общим забором. Там же или вплотную к усадьбам селилась прислуга. Рабства у орков, как такового, не было: захваченные на войне светловолосые чаще всего содержались в темницах как пленники или передавались шаманам для опытов. Поэтому слугами у орков из знатных родов выступали орки низших каст. Их небольшие пещерки, тоже имевшие собственные дворики, лепились вплотную к поселениям хозяев.

Брехт и Льор как раз проходили мимо одной орочьей усадьбы, когда из калитки – натянутой на раму шкуры – внезапно вышел орк, на вид ровесник Брехта, но не столь представительный. В кои-то веки спутник Льора никак не среагировал на неожиданное явление, и в результате они практически столкнулись.

– Какого дракона ты тут бродишь? – напустился незнакомец на Брехта. – Глаза дома забыл, что ли?

– Кхетт? – шевельнул бровями молодой орк.

– Да, а откуда ты?.. – Кхетт вдруг нахмурился и пристальнее вгляделся в лицо сородича. – Глазам не верю! – Схватив Брехта за плечи, он притянул его к себе и шумно, хлюпая носом, обнюхал. – Брехт аш-Эль-Бран? Ты?

– Я.

Орки крепко обнялись.

– Глазам не верю!.. Ты вовремя! Эй, – рявкнул Кхетт во всю мощь легких. – Эль-Бран! Эль-Бран вернулся! Он жив!..

– А что, меня похоронили? – помрачнел Брехт.

– Идем, – Кхетт схватил его под руку. – Скорее! Старейшина уже, наверное, начал дележку…

– Дележку чего?

Но Кхетт не ответил. Время от времени выкрикивая: «Эль-Бран! Эль-Бран вернулся!» – он почти бегом потащил за собой Брехта. Льор, не желая отставать, припустил следом.

– Аш-Эль-Бран? – на ходу поинтересовался он. – Что это значит?

Кхетт воззрился на юного эльфа, как на шестиголового ногохвоста, который внезапно начал танцевать, но Брехт лишь выразительно двинул челюстью:

– Только то, что я из рода Эль-Бран.

– Точно? Понимаешь, мы играли пьесу про рыцаря Эль-Брана, – как ни в чем не бывало продолжал Льор. – Наследника престола похитили и спрятали у себя… э-э… злые орки. Рыцарь Эль-Бран переоделся одним из них и отправился в стан врага, чтобы спасти принца и…

– И может быть, ты заткнешься? – вызверился на него Брехт.

По лицу Кхетта было видно, что он бы на месте приятеля еще и по роже светловолосому врезал, но юноша лишь побледнел и пролепетал:

– И я подумал: может быть, ты… э-э…

– Я – младший сын в семье, – отчеканил Брехт. – Мне никто никогда не рассказывал историю моего рода!..

А память тут же встрепенулась – рассказывал…

…В тот день мальчик прибежал к дяде-шаману, размазывая слезы по мордашке. Старшие братья ушли к старейшине и не взяли его с собой. Более того – отец встал на сторону старших сыновей, когда те пообещали надрать мелкому уши, если тот вздумает пойти за ними тайком. Папаша даже сделал попытку запереть последыша в загоне для свиней, но Брехт удрал.

– Они ушли-и, – рыдал мальчик. – И меня не взяли-и-и… А я тоже хочу-у-у…

– Не понимаю, зачем тебе это? – Дядя сортировал доставленные с поверхности сушеные травы.

– Как – зачем? – искренне удивился маленький Брехт. – Они там рассказывают истории… про прошлое, предков и вообще… Мне тоже интересно!

– Ну-у, – дядя рассмеялся, – это всем интересно! История вот все, что осталось нашему народу. Мы должны крепко держаться за память предков, чтобы выжить.

– Да, – снова хлюпнул носом мальчик, – только я – последыш и не должен знать ничего… А мне жуть как интересно понять, каким был мой предок, в честь которого меня назвали!

– Ну это и я могу тебе рассказать! – снова рассмеялся дядя. – Не такая уж это тайна!

– Правда? – Детские слезы мгновенно высохли. – Расскажи! Бран, наверное, был ужас каким великим воином и убил много светловолосых врагов?

– Эль-Бран, – весомо поправил шаман, устраиваясь поудобнее на шкуре и жестом велев племяннику сесть рядом. – Его звали Эль-Бран. Он был гладиатором у одного эльфийского лорда… И однажды спас жизнь Гарбажу. Тому самому, который…

Который был далеким предком императора Хаука Золотой Ветви…

Возле водоема на площадке уже собралась внушительная толпа, и как раз сейчас она двинулась в сторону одной из самых больших усадеб, в воротах которой стояли несколько женщин и мужчин. Мужчины были вооружены, женщины – нет, но смотрели весьма воинственно. Старшая, возле которой отирался костистый худощавый подросток, решительно сделала шаг вперед навстречу старейшине. Орчиха была еще молода, но отсутствие вышивки и белая отделка на ее кожаном переднике и шерстяном платье говорили о том, что она – вдова. Так же была одета, в платье без вышивки и с белой отделкой, еще одна женщина из четырех. Две другие цеплялись за вооруженных мужчин, с тревогой посматривая то на них, то на вдов.

В двух словах, дело было так.

Некоторое время назад скоропостижно скончался отец Брехта. Нет, он не был таким уж старым: сто четыре года не возраст для орков, среди которых есть и такие, кто перешагнул полуторавековой рубеж. Просто глава семьи, сильно сдавший после гибели на войне трех сыновей, не смог пережить потерю последнего, четвертого.

Горькую весть в горы доставил Дедих, сотник с Кораллового Острова, который был женат на самой младшей Брехтовой сестре. Его родич и подчиненный Брехт отправился сопровождать светловолосую шаманку и не вернулся в расположение части. Тогда Дедих стал его разыскивать. При этом он не придумал ничего лучше, как найти ту шаманку, с которой ушел молодой орк. Она нашлась на соседнем, Янтарном, Острове и согласилась встретиться с сотником. Девушка спокойно выслушала его, потом на минуту прикрыла глаза и произнесла странным голосом: «Вы больше никогда не увидите Брехта!» – после чего неожиданно расплакалась и убежала.

К шаманам у орков почтительное отношение, если, конечно, это не человеческие колдуны. Подробнее расспрашивать девушку Дедих не стал и сделал вывод, что никто никогда не увидит Брехта, поскольку тот погиб. Выяснять, где находится могила родственника, Дедих тоже не стал и отправил к его родителям гонца со скорбной вестью.

Получив сообщение, отец Брехта угас за несколько дней.

По обычаю, через три месяца после похорон должен был состояться раздел имущества покойного, но тут возникли сложности. Ибо наследников оказалось четверо: две вдовы старших сыновей и две старшие дочери (младшие жили далеко, и про них никто не подумал). У вдов были дети – у старшей четверо, у младшей двое. Из них три мальчика, самый младший из которых родился уже после смерти его отца, следовательно, вдовы имели право жить самостоятельно, своим домом.

Казалось бы, чего проще – разделить наследство на четыре части? Ан нет, ибо все упиралось во вдову покойного. Она была жива и по тому же обычаю имела право остаться в своем доме до смерти, а это значит, что одна из невесток должна была жить со свекровью под одной крышей. Но на это ни одна невестка не соглашалась.

Впрочем, были еще и дочери, которые были совсем не против позаботиться о матери, но тут на дыбы встали их мужья, не желавшие оказаться под каблуком у тещи – ведь вдова покойного оставалась главой семьи, и именно у нее должна была сохраниться власть. Дом и старая орчиха были неотделимы друг от друга, и предстояло решить, кто из наследников забирает свою долю имущества и уходит на все четыре стороны, а кто остается и получает дом и старуху в придачу.

Старейшина рода аш-Эль-Бран – старший брат покойного – подошел к вдовой снохе, которая уперла кулаки в бока, вызывающе глядя на него. Кроме мужчин рода Эль-Бран тут были и ее собственные братья, а также родичи всех заинтересованных сторон, так что толпа собралась нешуточная и моральная поддержка могла найтись у любого.

– Ну – спросил старейшина, – что вы решили?

– Я с нею не останусь! – категорично заявила орчиха. – Я долго прожила вместе с нею и…

– Отлично! – кивнул старейшина. – Тогда ты уходишь…

– Куда? – взвилась орчиха. – Я прожила в этом доме пятнадцать лет, родила здесь детей… Тут похоронен мой третий сыночек…[35]35
  Мертворожденных детей хоронили не на кладбище, а в собственном дворе.


[Закрыть] Я остаюсь… Я имею право!

– Твоя свекровь останется тут!

– Я сама будущая свекровь!

– Я тоже! – вступила в разговор ее невестка. – У меня тоже сын!

– А у меня их двое! – Орчиха выдернула вперед подростка. – Кроме того, тебе так и так нужно замуж выходить и переселяться к мужу!

– Тебе тоже!

– Это почему еще?

– Твой сын совсем ребенок! Он не может править домом и…

– Править буду я сама!

– Нет, не ты, а она!

– Вот еще!

Неизвестно, до чего бы договорились орчихи – может, и с кулаками бы друг на дружку полезли, а там и до столкновения родов бы дошло, – но в это время послышался быстро приближающийся крик: «Эль-Бран! Эль-Бран вернулся! Живой!»

На крики стали оборачиваться, и к тому времени, как к дому добрались Кхетт и Брехт с цепляющимся за него притихшим Льором, уже все смотрели только на Эль-Брана.

Старейшина встретил племянника внимательным взглядом, словно ощупал холодными серыми глазами. Из всех собравшихся такой цвет глаз был только у них двоих.

– Живой, – промолвил он.

– А что, меня уже похоронили? – огрызнулся Брехт.

– Откуда ты?

– Издалека.

Обе сестры, быстро сообразив, в какую сторону задул ветер, оторвались от своих мужей и, перегоняя друг дружку, бросились в дом, где у погасшего очага (в знак того, что у дома нет хозяина) в одиночестве дожидалась решения судьбы их мать.