Текст книги ""Фантастика 2024-175". Компиляция. Книги 1-18 (СИ)"

Автор книги: Галина Романова

Оазис они увидели неожиданно. Усталые кони брели, опустив головы и еле переставляя ноги. Жара была невыносимой. Солнце высушило траву, в раскаленном мареве дрожал воздух. Попрятались птицы, и лишь вездесущие мухи кружились над головой и садились на плечи и лица. Щадя коней, путешественники уже некоторое время шли пешком, причем Брехт старался идти так, чтобы Льор оказался в его тени. Юноша очень плохо переносил жару, и орк то и дело оборачивался, чтобы посмотреть, как себя чувствует юный эльф.

Перевалило за полдень, когда впереди показались холмы. Собственно, это были даже не холмы – просто несколько не то скальных выступов, не то курганов, которые располагались неправильным кругом. Кони тем не менее приободрились и прибавили шагу.

– Льор, – окликнул Брехт своего спутника, – доберемся до тех холмов и остановимся на привал!

Юноша, уже какое-то время бредущий не поднимая головы, ответил коротким кивком.

Над скальными выступами поработал ветер, так что они приобрели причудливые формы. В одном месте в плоском, словно обрезанном огромным ножом, холме ветра прорыли сквозное отверстие, достаточное для того, чтобы в него проехал всадник. Через этот ход усталые путники и прошли внутрь. Еще издалека до их обоняния донеслись запахи листвы, травы и свежести, и теперь они, сделав последние шаги, остановились.

– Брехт, – протянул Льор, – ты видишь то же, что вижу я?

– Угу, – только и кивнул орк, незаметно пытаясь ущипнуть себя за бедро.

Обоим вдруг показалось, что они попали в другой мир. Брехт даже оглянулся через плечо, чтобы убедиться, что это не так. Холмы и скальные образования торчали неровным кругом, в центре которого, в низине, в окружении густых кустов и раскидистых деревьев, блестело озерцо воды. Лошади заволновались, чувствуя влагу, и последние несколько десятков шагов не хозяева вели их к воде, а кони волокли на себе своих хозяев. Причем чалый жеребец рванул с места с такой скоростью, что Брехт споткнулся и растянулся на земле, выпустив повод. Вздымая кучу брызг, вредный коняга практически нырнул в озерцо и огласил окрестности издевательски-довольным ржанием.

– Тварь! – с чувством высказался Брехт.

Льор поступил разумнее: он сразу выпустил повод своей кобылки и побежал за нею, на ходу стаскивая рубашку. Уже на берегу, на камнях, он скинул башмаки и штаны и нагишом, издав воинственный клич, прыгнул в воду. Кони шарахнулись в стороны, но ничего не имели против душа из поднятых юношей брызг. Пока они пили, жадно, погрузив морды в воду, Льор расседлал их, отнес седла на камни и вернулся в озеро.

– Ныряй сюда! – махнул он рукой подошедшему Брехту. – Вода сказочная!

Последние несколько дней орк мечтал об этом – выжженная летним зноем степь действовала ему на нервы, – поэтому он не стал тратить время.

– Давай-давай! – подначивал его Льор, плавая в отдалении и наблюдая, как он осторожно входит в воду. – Или ты не умеешь плавать?

– Я просто не хочу неприятных сюрпризов, – проворчал Брехт. – Откуда мы знаем, какое здесь дно? Оступишься и провалишься в яму! Кроме того, в таких озерах часто встречаются всякие монстры. У нас в горах, например, так!.. И не заплывай так далеко – оно наверняка глубокое! Вон какие крутые берега!

Что правда, то правда – лишь в одном месте в озеро был нормальный пологий спуск, на котором людям и лошадям можно было не опасаться переломать себе ноги. В других местах берега были настолько крутыми, что нечего было и думать влезть без посторонней помощи. Впрочем, это не помешало там густо разрастись прибрежной траве, а кое-где раскинул ветки кустарник.

Шлепками выгнав лошадей на берег, Брехт вернулся в озеро и с шумом нырнул. Проплыв под водой десяток махов, он вынырнул на самой середине, совсем рядом с Льором.

– Ой, – всплеснул руками юный эльф. – А я уж подумал, что ты утонул!

– После горных речек с их быстрым течением да после ледяной воды ледниковых озер тут я смогу утонуть, только если мне обрубят обе руки, да еще и дадут крепкого снотворного, – отплевываясь, ответил Брехт. – А тебе надо на берег, а то ногу сведет!

– Глупости! – возмущенно фыркнул юноша. – Я плаваю как рыба! Смотри!

Зажав себе нос двумя пальцами и сделав глубокий вдох, он махнул рукой и столбиком ушел под воду. Брехт в несколько гребков добрался до противоположного берега, такого обрывистого, что даже трава на нем почти не росла, и собрался плыть назад, когда заметил, что Льора нигде нет.

– Льор! – окликнул он. – Льор, ты где?

Юный эльф не показывался.

– Льор! – не таясь, заорал Брехт. – Это не смешно! Отзовись, паршивец!

Но его крик только вспугнул какую-то птицу с ближнего дерева.

– Льор!

Неужели утонул? Оттолкнувшись от берега, Брехт нырнул, опускаясь на дно в поисках тела. Озеро оказалось глубже, чем он думал, – в легких почти кончился воздух, когда он добрался до дна и вслепую зашарил руками по слагавшим его камням. Когда грудь была готова взорваться, орк резко всплыл, сделал несколько глубоких вдохов и нырнул опять, готовый искать тело эльфа до тех пор, пока есть силы. Ох, только бы тут не было подводных пещер! Если труп Льора провалится в одну из них, его никто никогда не отыщет.

Поднимаясь в очередной раз, он врезался во что-то живое и от неожиданности распахнул рот в беззвучном крике. Вода хлынула в легкие, и орк еле успел всплыть, кашляя и отплевываясь.

– Брехт!

– Льор, ты? – прохрипел он, отбрасывая с лица мокрые волосы.

– Ну ты и ныряешь! – Юный эльф восхищенно закрутил головой. – Я уж думал, что ты утонул!

– Это я думал, что ты утонул, паршивец эдакий! А ну иди сюда!

– Зачем? – взвизгнул юноша, в несколько гребков отплывая подальше.

– Вот поймаю – узнаешь зачем! – Брехт вплавь кинулся еле дом. – Еще раз так меня напугаешь, я…

Внезапно выражение лица Льора изменилось, и он бросился обратно, обнимая Брехта за шею.

– А ну отцепись, маленький извращенец! – зашипел тот, пытаясь разомкнуть намертво сведенные на его шее руки. – Во-первых, ты нас обоих утопишь, а во-вторых…

– Бре-э-эхт, – проблеял эльф на ухо орку, повиснув на нем. – Оглянись…

Проследив за направлением его взгляда, Брехт почувствовал, что невольно слабеет. Ибо они были не одни. На берегу, как раз в том месте, где находился удобный спуск к воде, стояло десятка полтора чернокожих мужчин. Внешне они были так похожи на Брехта, что можно было с уверенностью сказать, что это орки. Но орки, чья кожа почти черного цвета, а черты лица – намного грубее. Сильнее выдавались вперед челюсти, острее были торчащие изо рта клыки, массивнее – надбровные дуги. Да и ростом они были немного выше Брехта, уж на что тот не казался маленьким. Одежды на них не было практически никакой, кроме повязок, начинающих короткие юбочки, и накидок на широких плечах. И татуировки на лбах и руках были разноцветными, в отличие от типично орочьих, и представляли собой извилистые и ломаные линии, для настоящего орка практически лишенные смысла.

– Брехт, – Льор прижался к орку всем телом, – кто это?

Один из чернокожих воинов что-то сказал, обращаясь к остальным. Те ухмыльнулись. Прислушиваясь к их говору, Брехт помрачнел.

– Кочевники, – проворчал он. – Кажется, мы влипли.

Оружие и одежда остались на берегу. Под ногами чернокожих орков.

– Что с нами будет, Брехт? – Дрожащий нос уперся под лопатку.

– Тише ты. Не ной! Еще ничего не случилось…

– Я боюсь.

– Я сказал – не ной! Иди спокойно. Ты же мужчина!

– Угу. – Льор заскулил. – И все-таки что с нами будет? Нас… съедят?

– А я почем знаю? После перехода по степи мы с тобой слишком жесткие. Разве что на бульон…

– Ой, мама… Я не хочу в бульон! Я не люблю бульон!

– А шашлык любишь? Тогда вместо последнего желания попроси, чтобы сперва тебя откормили, как поросенка, а потом зажарили.

– Тебе все шу-уточки, – всхлипнул, не таясь, юноша. – А я…

– А чего? – Брехт пожал плечами. – Умирать надо весело!

Льор заклацал зубами, прижимаясь к орку и затравленно глядя по сторонам. Брехт терпел, сжав зубы. Он мог бы попросить юношу отодвинуться, чтоб не мешал, но тот и так почти потерял голову от страха. Что до самого Брехта, то он ощущал удивительное спокойствие. Ну влипли! Ну на волосок от смерти! Ну первый раз, что ли? Выкарабкаемся!

Им позволили выбраться на берег, перед этим предложив альтернативу – они так и остаются в воде до конца жизни (то есть кочевники просто будут ждать, пока они ослабеют и утонут) либо вылезают самостоятельно, потому что черные орки почему-то наотрез отказались прыгать в воду. Плавать они, что ли, не умеют? Хотя в степи не больно-то и поплаваешь.

Оказавшись на берегу и окинув его взглядом, Брехт внезапно понял, что его предположение верно лишь отчасти. Ибо никто и не собирался тут плавать. Более того, то, что им вообще позволили выйти на сушу, уже было хорошим знаком, а про бульон и жаркое он брякнул просто так. Тогда, летя к воде сломя голову, они не заметили несколько обработанных камней, аккуратно уложенных над обрывом чуть в стороне от их «пляжа» и образовавших что-то вроде мостков, конец которых немного нависал над водой. Кусты вокруг были тщательно уничтожены, а к самим мосткам вела мощенная слюдяными плитками тропа. Удивительно, как они не заметили это сооружение раньше! Оба смотрели только на воду и плевать хотели на окружающий пейзаж. Да они бы и пару сцепившихся в смертельной схватке драконов не увидели в таком состоянии!

– Священное озеро, – тихо шепнул орк эльфу, пока им связывали руки. – У них тут в степи напряженка с водой, каждая капля на счету, и на этот водоем они, наверное, молятся. Жертвы ему приносят… А мы взяли и искупались. Да еще лошадям войти в воду позволили!

Льор тихо плакал.

– А чего? Скажи «спасибо», что нас не утопили и не прикончили сразу, – пожал плечами Брехт. – У нас в горах с водой нет таких проблем, но все равно за осквернение источника могут руку оттяпать, как за воровство. А тут… Да не трясись ты так!

Связав пленников, их повели прочь, не позволив даже одеться. Впрочем, их вещи подобрали, даже седла, ибо лошади проявили удивительную смекалку и ухитрились удрать. Брехт не сомневался, что сия светлая идея пришла в голову его чалому жеребцу, а раз так, то за эту парочку не стоит волноваться. Может, их даже не убьют. У черных орков, насколько он успел заметить, лошадей тоже не было. А ездовые быки походили на коров только раздвоенными копытами, хвостами-веревками и формой головы. В остальном эти поджарые песочно-желтые звери были совсем другие. Начать с того, что у них имелся небольшой горб над лопатками, а каждый рог был длиной с руку взрослого мужчины и вдобавок прямой как стрела. Да и бегали эти быки не в пример легче и изящнее простых коров.

Окружив частоколом нацеленных копий, пленников провели на другую сторону оазиса. Там среди обточенных ветром холмов и скальных выступов находилось что-то вроде храма. Собственно, храма, как такового, не было: словно чья-то рука на высоте примерно в три человеческих роста, как ножом, срезала часть склона, устроив там внушительных размеров площадку. К ней вела довольно крутая лестница, вырубленная в камнях частично самой природой. Лестница была неровной, ступени существенно различались по высоте и кое-где были кривыми, так что на полпути пленников подхватили под руки, помогая им одолеть подъем. Льор испуганно затрепыхался, но на его сопротивление никто не обратил внимания. «Хоть бы не обидели мальчишку!» – подумалось Брехту.

Оказавшись на площадке, он с любопытством огляделся. Здесь, как уже говорилось, словно ножом, была срезана часть холма, из-за чего обнажилась небольшая естественная пустота, в которой от дождя могли укрыться их поработители вместе с лошадьми. Черные орки лишь немного ее углубили, выровняли и устроили вокруг нечто вроде заграждения, тем более что крыша в виде нависающего валуна уже имелась.

Площадка, с которой открывался великолепный вид, была предназначена для проведения обрядов. Там имелся жертвенник, какое-то изваяние, а также неглубокий узкий колодец, к которому и подвели пленников. Брехт спрыгнул сам и подставил плечо Льору, который на самом краю стал сопротивляться так отчаянно, что в конце концов понадобилось общее усилие шестерых взрослых орков, чтобы спихнуть юношу вниз.

– Брехт, – оказавшись внутри, Льор прижался к орку, – что с нами будет?

– Ничего хорошего, я думаю, – отозвался тот, с некоторым беспокойством глядя наверх. – Но несколько часов жизни у нас есть.

– А что потом?

– Не знаю. Надеюсь только, что нас отсюда вытащат, перед тем как прикончить. И не трясись ты так!

– Тебе легко говорить, – вздохнул Льор. – Ты – воин и умеешь смотреть смерти в лицо! А я даже меча ни разу в руках не держал! У нас не было настоящего оружия – артистам его запрещено иметь. Только бутафорское, для представлений… Нас то и дело обыскивали, когда мы приезжали к лордам в замки для выступлений.

– Заметано! – подмигнул Брехт. – Выберемся отсюда – научу тебя сражаться!

– В самом деле? – просиял юноша.

– Обещаю! Ты – парень гибкий, телом хорошо владеешь. У тебя все должно получиться. Тут ведь главное – почувствовать меч, чтобы он стал продолжением руки. Любой бой тот же танец, только танцуешь со смертью. Знаешь, у нас, орков, есть боевые танцы. Вот выберемся – научу!

– Ты точно обещаешь?

– Да. Мы и меч тебе сделаем! Легкий, под твою ручку…

– Правда? – На лице Льора расплылась детская радость. – Я хочу сказать – правда, что мы спасемся?

Брехт прислушался к доносившимся снаружи звукам. Судя по всему, стража расположилась на отдых и на время забыла о пленниках. Значит, они действительно лишь стражники этого места и свое дело сделали. Но что будет потом? А не все ли равно? Прикрыв глаза, орк привалился к стене и приготовился ждать своей участи.

Но на самом деле в его душе отнюдь не царило то спокойствие, которое было написано у него на лице. Сразу несколько мыслей терзало его, и самая главная: как бы поделикатнее намекнуть Сорке, что у ее спасителей сейчас большие проблемы и в ближайшее время она должна рассчитывать только на себя?

День, когда с Сорки сняли опостылевший мешок, показался девушке самым лучшим днем. И это несмотря на то что ее вытряхнули, как кошку, довольно небрежно уронив на каменный пол.

Вскочив на ноги, девушка огляделась. Сразу стало ясно, что долгое путешествие закончилось: она находилась в огромной рукотворной пещере, довольно мрачной, украшенной шкурами, костями и потускневшими от времени росписями. В основном это были картины сражений: огромные черные воины бились то с какими-то белокожими карликами, то с чудовищами, то с дикими зверями и везде побеждали. Подробности рассмотреть не удалось – девушку взяли за локти и подтолкнули к высокому худому старику, чье тело было разрисовано белыми, желтовато-бурыми и рыжевато-красными полосами так густо, что истинный цвет кожи потерялся на их фоне. Если не считать короткой юбочки из кусков кожи и меха разных животных, другой одежды на старике не было. В нем чувствовалась сила – огромная магическая сила, невольно заставившая Сорку попятиться и втянуть голову в плечи. Старик, возвышавшийся над нею на целую голову, протянул жилистую мускулистую руку и крепко схватил девушку за плечо, притягивая к себе. Глаза их встретились…

Завизжав так, что у самой заложило уши, Сорка с размаху ударила старика по руке и рванулась прочь. Тот вскрикнул – на коже остались три глубокие царапины от когтей. Ссутулившись, Сорка отступала к стене, бросая по сторонам быстрые взгляды. Из пещеры вели два выхода: один, ближний, тот, через который ее приволокли, и другой, дальний, он вел явно куда-то в подземелья. В темноте и тесноте девушка уже пробыла достаточно, и она, не раздумывая, бросилась к первому ходу.

Старик закричал. Девушка догадалась, что он выкрикнул заклинание, лишь когда странный холод сковал ее тело. Сорка шлепнулась на пол, напрягая мускулы и отчаянно сопротивляясь враждебной магии. Ей почти удалось справиться с чарами, она встала на ноги – но в этот миг ее ударили сзади по голове, и девушка снова упала. Удар был недостаточно силен, или же нападавший прекрасно знал, куда бить. Во всяком случае, сознание Сорка не потеряла и лежала на полу, почти не чувствуя своего тела. Подошедший старик некоторое время рассматривал ее со странным выражением на лице, но, когда он протянул руку и попытался схватить пленницу за волосы, она внезапно ожила. Рука описала полукруг, и три длинных острых когтя пронеслись по предплечью чернокожего колдуна, оставляя длинные раны. Орк отпрянул, взмахнув руками так, что дождь из капель крови оросил стены, пол и – частично – Сорку. Одна капелька упала на губы девушки, она машинально слизнула ее и… В голове помутилось. Тело обрело легкость и подвижность, которые девушка прежде не ощущала. Одним прыжком вскочив на ноги, Сорка набросилась на старика. Длинные когти, выросшие на обеих руках, впились в тело жертвы.

Несколько минут спустя все было кончено. Окровавленное тело валялось на земле, а над ним, чуть пошатываясь, стояла девушка в разодранном грязном платье. Медленно, словно во сне, она слизнула с пальцев кровь, и глаза ее внезапно расширились. Сообразив, что натворила, Сорка попятилась. Ее била нервная дрожь. Еще никогда в жизни ей не приходилось убивать, и девушка испытала панический ужас.

Из пещеры было два выхода, но сейчас главный, залитый светом снаружи, уже не казался ей безопасным: ведь там могли дежурить те, кто привез ее сюда и кого ей наверняка придется убить, как старика-мага. Беглянка, не раздумывая, бросилась к другому ходу, ныряя в темноту и прохладу. Она оказалась на свободе, и теперь главное – не попасть на глаза похитителям, что бы ни случилось.

Ход был тесным, низким и неприспособленным для того, чтобы по нему ходили люди. Девушка пробиралась, согнувшись в три погибели, то и дело вставая на четвереньки. Ее платье превратилось в лохмотья, и Сорка едва не плакала от горя. Это было национальное платье женщин-магри, очень удобное. Его можно было снять и надеть одним движением, крепилось оно единственной застежкой на левом плече, оставляя правое плечо и правую руку открытыми. Теперь левый рукав оторвался и висел на живой нитке, подол обтрепался и превратился в бахрому, покрытую пятнами грязи, пота и крови, в некоторых местах швы начали расползаться. Проще всего было его скинуть, чтобы не путалось под ногами, и, выбравшись на поверхность, Сорка так и поступила.

Наверху был ветер, который приятно охладил обнаженную кожу и вернул ясность мыслям. Бросив платье под ноги – совсем выкинуть рука не поднялась, – Сорка огляделась по сторонам. Из подземного хода она выбралась на склон холма, который при внимательном осмотре оказался чем-то вроде храма. Девушка заметила, что его «стены» сложены из кое-как пригнанных друг к другу каменных глыб. Между ними в щели и трещины ветром намело песка и земли, и теперь оттуда росла трава и редкие мелкие кустики. Свернув платье в скатку, Сорка обернула его вокруг талии, после чего полезла на крышу странного сооружения, цепляясь за острые грани камней. Ветер трепал ее длинные волосы. Поднявшись на самый верх, девушка снова огляделась.

«Храм» был довольно внушительным – махов двенадцать-пятнадцать в поперечнике и примерно такой же высоты. Здесь земли было больше – среди мелких кустиков выросло деревце, а кругом простиралась выжженная солнцем, желтовато-зеленая степь. Впрочем, тут зелени было больше, чем на юге, где проходили караванные тропы.

На горизонте справа и слева Сорка заметила еще два таких же каменных холма, но точно ли это такие же «храмы», мешало рассмотреть огромное расстояние. Вот если бы взлететь ввысь… Впрочем, небольшой город примерно в полулиге она разглядела очень хорошо. Город был довольно примитивный: вместо настоящей крепостной стены там были ров и земляной вал, за которым в беспорядке стояли небольшие глинобитные хижины. Они окружали дворец, по форме напоминающий шатер внушительных размеров. Виднелись дымки очагов.

Сорка глянула вниз: у подножия «храма» расположилась группа всадников на песочно-желтых поджарых быках. По характерному запаху девушка опознала в них своих похитителей. Легкая улыбка тронула ее губы. Она подняла голову и смерила глазом расстояние до города. Эти дикари явно не знали, с кем связались. Но ничего, она им устроит веселую жизнь. Они узнают, что такое дракон.

– Солнцеликая Жази! Солнцеликая Жази!

Женщина неторопливо повернула голову, и, встретившись с ее грозным взглядом, воины поспешно опустились на колени, склонив головы так, чтобы не смотреть ей в глаза.

– В чем дело?

Она не торопясь поменяла позу, как бы невзначай дотронувшись до лежащей среди подушек шассы.[33]33
  Шасса – разновидность сабли, названа по шипящему звуку, который издает рассекаемый ею воздух.


[Закрыть] Полдневная жара заставляла всех прекращать активность до тех пор, как солнце начнет клониться к закату. Эти часы вынужденного ничегонеделания – трудились лишь рабы, да стража не могла уйти с поста – всякий раз тянулись долго. Конечно, можно пригласить подруг и поболтать с ними о пустяках, но у правительницы кочевого народа нет и не может быть близких друзей. Даже родные сестры – и те были ее соперницами и врагинями… пока были живы. Впрочем, у правителя нет времени по-настоящему отдыхать и расслабляться.

Впрочем, сейчас можно не напрягаться: вошедшие в шатер – ее приближенные. Среди них выделялись рослые телохранители, которые скорее умрут, чем позволят постороннему приблизиться к ней. Один из таких воинов стал ее отцом, подойдя к ее матери ближе остальных. Может, и ей стоит…

– Знамение, Солнцеликая! – восклицали воины. – Только что Говорящему-с-Духами было видение…

– Какое видение?

Женщина подобралась. К видениям ее народ относился более чем серьезно.

– И с тех пор он не в себе!

– Что?

Женщина вскочила стремительно и плавно, как хищница на охоте. Рукоять шассы сама прыгнула в ладонь. В другую руку легла оплетенная рукоять кнута – любимого орудия кочевников. Мастера могли им сбить плод с ветки и в полете рассечь сразу на четыре части одним небрежным жестом. Ударом кнута можно было оставить незаживающий шрам на теле раба или убить врага. С кнутом мальчишки охотились на степных нелетающих птиц дроу. Щелкая кончиком кнута в особом ритме, подавали сигналы. Как достойная дочь своего народа, правительница в совершенстве владела кнутом, даже когда держала его в левой руке.

– Ведите! – коротко приказала она.

У кочевников нет и не может быть постоянного места обитания. Вся степь – их дом. Но все-таки имелось несколько священных мест, между которыми и кочевала орда, следуя по старым, проложенным еще предками путям и отклоняясь от них только в случае крайней необходимости – во время войны или неблагоприятных знамений. Сейчас орда подошла вплотную к одному из таких мест – Глазу Неба. Холмы и скалы, именуемые Стражами Глазницы, виднелись из шатров. До них было около получаса хода или несколько минут скачки на быке. Уже завтра утром они должны были явиться к Глазу Неба, чтобы по традиции взглянуть в его чистый, незамутненный зрачок. Шаман все это время готовился к важному действу. Для бдения он выбрал небольшое укрытие – пещеру, образованную несколькими каменными глыбами, стоящими вплотную друг к другу. Ее углубили, слегка при этом расширив и заполнив освободившейся землей простенки. Таких пещер, как рукотворных, так и устроенных самой природой, в землях кочевников было немало. Одни были настолько огромны, что могли вместить несколько сотен человек, другие, вроде этой, гораздо меньше.

Воины остановились у входа, и правительница, крепче стиснув рукоять шассы, чуть пригнувшись, прошла между двумя камнями. Короткий ход привел ее в пещеру шириной примерно в дюжину шагов. Свет падал через отверстие в потолке и через несколько боковых щелей, освещая небольшой алтарь, расставленные вокруг него курильницы и тело Говорящего-с-Духами. Шаман лежал на спине, разбросав руки и ноги и запрокинув голову. В его широко открытых глазах застыла смесь страха и удивления.

Против воли правительница почувствовала священный страх и с тревогой огляделась по сторонам. Ей показалось, что чьи-то глаза смотрят на нее, и под этими взглядами она невольно оцепенела.

Внезапно шаман зашевелился и медленно сел, озираясь с таким видом, словно не понимал, где находится. Правительница поскорее отступила, прижимая руки к груди: даже ей не стоило здесь находиться без разрешения, ибо духи могли обидеться и отказаться говорить с шаманом.

– Ох, – простонал он. – Что за… – Взгляд его упал на правительницу и слегка прояснился: – Солнцеликая? Что ты здесь…

– Мне передали, что тебе было знамение, Говорящий-с-Духами. И что это знамение…

Шаман покачал головой, поднимаясь на ноги, и сделал жест, отгоняющий дурные мысли. После чего прошелся вдоль стены, касаясь рукой некоторых намалеванных на камнях знаков и шепча заклинания. Правительница внимательно следила за ним.

– Духи в гневе, Солнцеликая, – промолвил наконец шаман. – Кто-то разбудил сами основы и вызвал к жизни древние силы! Зашевелились Спящие. Нечто нарушило их сон.

– Спящие? – переспросила правительница.

Сколько себя помнила, Спящие существовали всегда. Долгие века они были погружены в сон, и мир мог спать спокойно, пока спали они. В последнее время их сон стал тревожным. Уже некоторое время шаманы много сил тратили на то, чтобы усыпить Спящих как можно крепче. При этом их мнения разделились. Одни говорили, что Спящие просто выспались и должны проснуться, что, дескать, мир стоит на пороге перемен и надо смириться и подготовиться к ним. Другие утверждали, что, пробудившись, Спящие сразу начнут крушить все вокруг, поскольку за время их сна мир изменился и надо вернуть его в прежнее первобытное состояние. Третьи, самые малочисленные, соглашались, что Спящие действительно начнут переделывать мир, но эти перемены принесут только благо. При этом они предупреждали, что благо придет не ко всем, а только к их ученикам и последователям. В общем, вот уже несколько десятилетий в степи не было единодушия.

– Что советуют духи, Говорящий? – поинтересовалась правительница.

– Духи говорят о жертве! – промолвил шаман.

– Жертва? Опять? – скривилась правительница. – Мы каждый месяц отправляем на алтарь по десять человек: тех, кто преступил закон, и рабов. Сколько можно?

– Это будет совсем другая жертва, – поспешил успокоить Солнцеликую шаман. – Усыпить Спящих можно, покарав тех, кто их разбудил!

– Ах вот как? – Женщина задумалась. Может быть, такая жертва в самом деле позволит Спящим снова заснуть крепким сном, и тогда ее народ получит желанную передышку? Слишком много людей приходится умерщвлять на алтаре, чтобы обеспечить Спящим сон.

Ее размышления были прерваны громкими криками снаружи. Судя по всему, прибыл гонец с важной вестью. Правительница переглянулась с Говорящим и вышла из пещеры.

Гонец уже спешил ей навстречу.

– Беда, Солнцеликая! Беда! Глаз Неба… В него заглянули чужаки! – воскликнул он издалека, задыхаясь от бега и волнения.

– Что?

К Глазу Неба правительница ездила регулярно, совершая там омовения, как и ее мать, и бабка, и все остальные женщины в их роду. Вода в нем считалась целебной. В ней купались, стирали одежду больных детей, чтобы та смыла все хвори, ее пили и готовили на ней отвары целебных трав. Солнцеликая всерьез считала, что от этой воды ее кожа остается гладкой и нежной и на ней незаметны морщины. Мужчинам категорически запрещалось близко подходить к Глазу Неба. То есть подходить-то было можно, но вот войти в воду они могли лишь по особому разрешению целителей. К тому же им надлежало оставаться там строго определенное время, омывая больной участок тела. Безоговорочно вода помогала лишь женщинам. А теперь в Глаз Неба не просто заглянули чужаки, но и чужаки-мужчины!

– Это они!

Солнцеликая вздрогнула – так незаметно подошел сзади Говорящий-с-Духами.

– Это они! – воскликнул он, простирая вперед руки. – Они совершили святотатство, и Спящие пробудились!

В толпе собравшихся воинов послышались изумленные и гневные восклицания.

– Как давно это случилось? – поинтересовалась правительница.

– Больше суток назад, Солнцеликая! – Принесший дурную весть воин склонился перед нею. – Как ты приказывала, мы выехали вперед, чтобы подготовить все для твоего приезда, и, поравнявшись с Глазом Неба, увидели, что в нем плавают двое чужаков, а рядом по берегу бродят мокрые тулпары!

– Тулпары? – нахмурилась женщина и снова переглянулась с Говорящим.

Про тулпаров в степи рассказывали сказки: мол, были когда-то такие стройные и изящные звери, что бегали со скоростью ветра. У них, в отличие от быков, не было рогов, волосы росли на шее длинной полосой от ушей до холки, а на хвосте – длинным, до земли, пуком, и копыта у них были не раздвоены. Тулпары считались детьми Спящих, и, когда те уснули, некому было присматривать за табунами. Какое-то время жители степи пытались сами ухаживать за ними, но где-то как-то в чем-то ошиблись, и тулпары пропали. Вымерли они или убежали в другие степи – легенды умалчивают. Но в сказках очень часто герой находит чудом уцелевшего последнего тулпара и совершает верхом на нем все свои подвиги.

– Это точно они, – прошептал Говорящий. – Тулпары… Их прислали Спящие…

Все вокруг заволновались. Кто-то поспешил в стойбище, чтобы донести до остальных тревожную весть. Ибо от пробуждения Спящих ждали только беды.

– Седлайте быков! – крикнула Солнцеликая, взмахнув шассой. – Мы немедленно едем к Глазу Неба! И горе тем, кто принес на нашу землю дурные вести!

Стойбище пришло в движение. И несколько минут спустя всадники на быках уже скакали во весь опор в сторону оазиса.

Усталый Льор в конце концов задремал, прислонившись к Брехту и положив голову ему на плечо, но самому орку не спалось. Они сидели в этой яме уже много часов, и за все время стража даже не подумала накормить и напоить пленников. О них словно забыли. Лишь изредка с поверхности доносились гортанные восклицания. Прислушиваясь, молодой орк с трепетом сообразил, что с пятого на десятое все-таки понимает их речь. То есть он узнал особый «тайный» язык орочьих шаманов: дядя пытался учить племянника этому языку, но это было до того, как выяснилось, что особым магическим даром Брехт не обладает и тратить время на его обучение нет смысла. По словам того же дяди, это было все, что осталось от истинного орочьего языка, ибо взятые века назад в рабство эльфами предки Брехта постепенно забыли свой язык так же, как свою культуру и историю, и многое переняли от поработителей. Нынешний орочий язык – это искаженное наречие эльфов и не более того. Но взявшие их в плен чернокожие великаны говорили на исчезнувшем диалекте! И жили в тех местах, где когда-то обитали предки самого Брехта. Что же выходит? Они – дальние родичи?