Текст книги ""Фантастика 2025-136". Компиляция. Книги 1-20 (СИ)"

Автор книги: Виктор Ананишнов

Но это касалось лишь внешних атрибутов новой власти, а на реальности ее влияние сказывалось гораздо сильнее. Большая часть новых веяний крестьян не касалось, а вот пятилетнее освобождение фермеров-«единоличников» и крестьян от налогов вызвало у сельского люда изрядное воодушевление, перекрывшее неприятные ощущения после приказа в течение десяти лет перевести на русский язык документооборот и учебный процесс.

От понимания макроэкономических процессов среднестатистический крестьянин актуальных времен бесконечно далек, и там, где городские в силу большей близости к источникам информации с обменом валюты худо-бедно разобрались (или тупо получили первые «рублевые» зарплаты и материальную помощь), крестьяне привычно закапывали материальные ценности во дворах да окрестных лесах. Кто поумнее – в виде драгоценностей и золотых монет, кто попроще – денежными знаками стремительно движущейся на свалку истории Империи.

И всем жителям новых территорий, без деления на классы, профессии, пол и даже возраст показывали кино. Разного формата, в разных условиях – от привычных жителям больших городов кинотеатров до развернутого на ближайшей поляне богом забытого села белого полотна, на котором благодаря запитанному от генератора с ДВС проектору оживали герои прошлого, красавицы настоящего и сказочные существа из неведомых миров. Бонусом к основному кинопродукту всегда шло несколько короткометражек, рассказывающих о новых правилах жизни социума и возможностях, которые открыты для ее новых граждан.

Помимо хлеба и зрелищ Георгий I считал необходимым обеспечивать народу еще и государственную пропаганду. Ее для жителей новых территорий не жалели – все типографии были временно арендованы для государственных нужд, к ним добавили завезенных с коренных земель мощностей и уже готовые материалы, и народ «прошивался» как надо, всюду наблюдая рассказы о плюсах жизни при новой власти и незавидной судьбе тех, кто остался под гнетом власти старой. Газетам помогала техническая новинка – развернутое в городах радио, вещающие щадящие двадцать минут во время обеденного перерыва и еще полчаса по вечерам, когда жители массово путешествовали с рабочего места до дома. Это – вещание так сказать «принудительное», через громкоговорители на столбах и зданиях, а вещание по проведенным со старых территорий проводам прекращалось только по ночам. Дешевые (потому что дотируемые из казны) приемники можно было приобрести в специальном магазине, но придется подождать, пока к тебе протянут провод и установят розетку – это тоже дешево, но очередь на подключение за первые пару недель работы контор «Имперское радио» достигла длины в пару лет. Вы из многоквартирного дома, товарищ? Поговорите с соседями – если оставите заявку на подключение всего дома разом, получится гораздо быстрее!

Такие же процессы, с поправкой на повышенное содержание носителей мусульманского вероисповедания среди специалистов всех уровней, шли на отвоеванных у осман землях: Россия пришла сюда насовсем, поэтому обживается с демонстративной основательностью, вселяя этим уверенность в завтрашнем дне в новых своих подданных.

Глава 17

Вызванную осенней распутицей паузу в наступлении австрияки честно попытались использовать для посильного укрепления агломераций, повальной мобилизации и пополнения запасов. Большая страна Австро-Венгрия, и каждый обоз в ней бомбами с дирижабля не закидаешь. Сложнее было с перемещением войск: маршевые колонны гонять австрияки отучились в те же первые месяцы войны, и теперь комбатанты до места службы доставлялись «общечеловеческими» маршрутами, причем переодевшись в гражданскую одежду: по мигрирующим по дорогам беженцам русские не стреляют.

Затишье и отсутствие у врагов успехов на всех фронтах, кроме восточного вселило в головы Франца Иосифа и его союзников ложную надежду в том, что все не так уж и плохо. Русские могли бы продвигаться и пободрее, если бы не жалели гражданских, и это выйдет им боком – какое-никакое ПВО сейчас рождается в страшнейших усилиях, и через годик-другой так ловко летать по чужому небу уже не получится.

Но оставим австриякам их иллюзии и посмотрим туда, где климат к остановке наступления не располагал. Туда, где второго ноября Высокая Порта подписала капитуляцию спустя долгие месяцы осады. Выбора не оставалось – жители Константинополя с каждым днем все с большим беспокойством смотрели на стремительно тающие запасы и в небо – листовки с призывом сдаваться стали перемежаться редкими сбросами муляжей бомб с кокетливыми парашютиками – чтобы не зашибло кого. Тут и политиком быть не надо – сигнал предельно четкий: терпение на исходе.

Идейных апологетов суверенной османской власти на всех уровнях общества хватало, но… Как и всегда, как и везде – базовые потребности людей победили идеологическую надстройку. Когда начались первые погромы богатых кварталов, Высокая Порта отдала приказ раздать желающим остатки оружия из арсеналов и складов, а потом приняло более чем щедрое учитывая ситуацию предложение России сдаться в обмен на возможность спокойно продать имущество и с капиталами уехать, например, в Америку – там врагов царя Георгия в последние годы много осело, будет о чем поговорить долгими зимними вечерами.

Прощальную «свинью» разгребать пришлось долго: всю зиму в городе – да и вообще по всей свалившейся в руки территории – там и тут звучали выстрелы, не останавливались грабежи с другими формами незаконного присвоения чужой собственности, а среди всего этого бардака самые здравомыслящие жители бывшей Османской Империи пытались наладить жизнь в новой для себя стране, с удивлением обнаруживая, что Россия совсем не против помочь им в этом.

Сказать, что демонтаж Османской Империи путем захвата вызвал в России патриотический подъем – все равно, что окрестить коронацию Его Императорского Величества «тихим семейным праздником». Даже самые далекие от политики граждане, даже неоднократно обиженные властью арестанты, даже последовательные сторонники идеи «какая война, если внутри страны порядка нету» плакали от радости.

Горячительные напитки лились рекой, и только строгий пригляд не позволял сотрудникам органов охраны правопорядка махнуть на обязанности рукой и присоединиться к многодневному загулу, в который, казалось, погрузилась вся страна от новоприобретенных Галиций до славного Дальневосточного городка Николаевска.

Накал гулянки стоял такой, что направить его чиновничьей рукой в организованное русло не было никакой возможности, и оставалось лишь надеяться, что Империя переживет праздник с не шибко большими потерями да разворачивать на базе общественных и предоставленных частными лицами зданий пункты оказания первой помощи, совмещенные с вытрезвителями и оснащенные батюшками, которые взывали к совести потерявших человеческий облик. Праздник великий, спору нет, но ты бы лучше вместо валяния рожей в притрактирной луже чего-нибудь созидательного сделал.

Пока народ ликовал, на Европейских фронтах продолжалась тяжелая боевая работа. Не так напряженно, но работал и Двор: всю кампанию в специальный отдел стекались документы с завоеванных территорий, подкрепленные результатами инспекций «с мест». Османская Империя – это не только непримиримый враг, но и вполне развитая административная монархия со всеми причитающимися: инфраструктурой и бюрократией.

Первое предстояло осмотреть, снабдить документацией на русском языке и – где нужно – привести в порядок. «Нужно» было намного чаще, чем хотелось бы новым владельцам – «пилили» бюджеты турки как не в себя, и это притом, что последний десяток лет с бюджетами стало как-то прямо тоскливо. Прибавим сюда повреждения в ходе боев, и на выходе получается объем работы в десятки лет длиной – никто ведь не станет развивать «наследство» в ущерб старым территориям, где вообще-то тоже работа никогда не кончается.

Кое-где помогли инженерные войска, но привлекать к стройкам да ремонтам солдат-победителей начальство откровенно стеснялось: тут, понимаешь, своими руками осуществил древнюю мечту всея христианского мира, а тебя канаву копать заставляют. Невместно-с!

Главные усилия, понятное дело, были направлены на сам Царьград – на первое декабря назначено прибытие сюда исполинской делегации государственных, военных и религиозных чинов во главе с самим Его Императорским Величеством. Все имеющие хоть какой-то опыт реставрации культовых сооружений были спешно стянуты сюда, в помощь местным специалистам – их в наследство от турок досталось на удивление много.

* * *

Щедра Россия – это знает каждый ее житель без исключений. Щедра ко всем по-разному, чаще чем хотелось бы одаривая того, кто по общему мнению нифига не заслужил. К счастью, по заслугам она одаривать умеет даже не «чаще», а системно – нужно лишь немного удачи да умения направлять усилия куда следует, ведь не даром говорится «на Бога надейся, а сам не плошай». Здесь неизбежно приходит в голову картина крестьянина, с рассвета до поздней ночи впахивающего так, что никаким купцам и не снилось, но едва сводит концы с концами. Грустная картина, но тут уж ничего не поделаешь – мир вообще несправедлив, и всё, что может государство – это «подкрутить» социальные лифты в правильную сторону.

Щедра Россия – это знают многие за рубежом. В их числе – дети и внуки тех, на чьей памяти Российская армия топтала улицы европейских столиц, добивая Наполеона. Тогда русские показали невиданную щедрость, не только оплатив счета частных лиц в заведениях общепита, но и не став накладывать на французов заслуженных репараций. Известно и подчеркнуто-щедрое отношение России к покоренным народам и любовь к строительству «витрин», которые, кажется, нужны только правящей верхушке, чтобы демонстрировать удивленному такими выкрутасами миру свою доброту.

В свете вышеупомянутого я как-то даже не удивился, получив ныне лежащую передо мною бумагу. Стопка бумаг – под коллективным письмом в мою Канцелярию подписалось несколько сотен человек, и список их хоть сейчас телепортируй в мою прошлую реальность для подпитки адептов конспирологии. Ротшильды, Рокфеллеры, Морганы – все они здесь представлены. Помимо лиц частных, имеются некоторые ассоциированные с государствами банки – в основном американские. «Вишенкой», благодаря которой письмецо моих очей и удостоилось, выступил аж американский министр финансов.

– «С прискорбием вынужден заметить, что многочисленные сигналы не давать кредитов приговоренным к поражению в ныне бушующей в Европе войне государственным образованиям вами были пропущены мимо ушей», – диктовал я ответ Остапу. – «Подобное пренебрежение добрым советом в свете полученной от вас челобитной я склонен объяснять исключительной наглостью, коей Господу было угодно наделить вас. Если бы качество человека определялось одной лишь ею, подписавшихся под челобитной господ следовало бы представить обществу в качестве образца. К счастью, мир устроен сложнее, и, признаться честно, господа, ваша наглость вызвала у меня искреннее недоумение. С каких пор долги павших государств покрывают победители? Не сомневаюсь в вашей способности отыскать парочку-другую таких прецедентов, но в моих глазах они столь же ничтожны как неудачники от мира инвестиций. Ежели этого недостаточно для понимания позиции Российской Империи, я уточню – чужие долги мы оплачивать не станем. Желаю вам удачи в попытках стрясти хоть что-то с тех, кто ставил под контрактами свои подписи. Без малейшей толики уважения, титул».

– Ежели мне будет позволено… – начал сидящий на диване Артур Конан Дойль.

До того, как принесли письмо, мы с ним пили чай и обсуждали литературные достижения Великой княжны Ольги Юсуповой – сестренка покинула отчий дом, но мы продолжаем много общаться как лично, так и через общих знакомых.

– Конечно, – перебил я.

– Зачем вы вообще отвечаете этим неудачникам, Георгий Александрович? – спросил Конан Дойль.

– О, за этим стоит до-о-олгая традиция, – с удовольствием протянул я. – Несмотря на то, что в нашем языке хватает устойчивых выражений вроде «страшный враг», «заклятый враг» и так далее, в нашей этике само понятие «враг» является лишь временным статусом, коим мы наделяем оппонента. Наделяем, и начинаем долгий процесс уговоров и попыток достичь понимания. Мои предшественники пытались договориться и с османами, и с соседями с Запада. Пытались честно – в архивах содержится богатое тому подтверждение – и лишь когда понимали, что враг не желает переставать быть таковым, в дело вступал Имперский каток, сапогами и штыками пытающийся – нет, не убить врага – а опять же вразумить и вернуть за стол переговоров. Я – в некотором роде исключение, потому что решил выйти за пределы привычного цикла и попросту уничтожить врагов – у них ведь этика совсем другая.

– То есть вы собираетесь торговаться? – переварил монолог как смог Конан Дойль.

– К письму озвученное мной отношения не имеет, – улыбнулся я. – Не говорить же нам с вами о такой пошлости как чьи-то долги? – отодвинул от себя письмо.

Мастодонт детективного жанра польщенно улыбнулся, и мы вернулись к прерванному письмом разговору, успев обсудить все важное аккурат к окончанию отведенного Артуру времени – я ж Царь, а не лодырь, у меня каждая минута расписана, и спасибо писателю за то, что согласился подождать, пока я разберусь с письмом.

Несмотря на манеры и умение изображать бодрый вид, в целом Конану Дойлю тяжело. Удивительный народ эти британцы – спроси любого, кто не получает жалования из рук Короны, и услышишь в адрес власти одну лишь ругань. Тем не менее, крушение Империи больно ударило по ее подданным, и особенно по тонко чувствующим этот мир людям вроде Артура. Первые месяцы он натурально плакал и глушил тоску запасами британского бренди – ныне эта марка превратилась в коллекционную редкость, потому что больше не производится. Время лечит, и постепенно Конан Дойль вернулся к активной жизни, но… Сколько эмигрировавших сторонников монархии в моей версии реальности оставили на чужбине своей деятельностью заметный след? Такие безусловно найдутся, но массовым можно смело считать другое – без Родины под ногами или хотя бы незримого ее присутствия за спиной странствующего сына человеку жить трудно.

К счастью, у Артура есть отдушина – знаменитый на весь мир детектив все еще живет в Лондоне дореволюционного образца, и та самая атмосфера Викторианской Англии придает книгам дополнительной популярности: очень редко можно встретить грамотного и имеющего средства на покупку книг бывшего подданного Британской Империи, который бы их не читал, предаваясь сладкой ностальгии и регулярно произнося «какую страну просрали!».

Здесь очень большую роль сыграла Оля Юсупова – без ее оптимистичного характера и регулярных пинков по заднице Артура писатель бы не осознал, насколько терапевтический эффект оказывают приключения Шерлока Холмса как на него самого, так и на его «собратьев по несчастью».

Посетив гардеробную, я параллельно переодеванию выслушал доклад сотрудника моей Канцелярии о подготовке моего визита в Царьград. Если коротко – все идет по плану. «Дорожный» «милитари-кежуал» (как он мне надоел! Ничего, скоро можно будет раз и навсегда переодеться в костюм) укутал меня с привычным комфортом, и я направился к выходу.

По пути ко мне присоединилась Дагмара – матушка засиделась дома и желает развеяться – и в компании Конвоя мы сели в автомобиль, отправившись к «Причальной мачте номер один». Брать с собой Марго и тем более детей я не рискнул – шальных идиотов везде много, а в тех краях они еще и пережили изрядный стресс. Я бы и Марию Федоровну дома оставил, но разве она меня послушает?

– Ох уж не думала, что доживу до такого, – поделилась она чувствами по пути и принялась намокать глазами. – Как жаль, что Саша этого не увидит, – принялась промокать глаза платочком.

– Отчего же не увидит? – пожал я плечами. – Освобождение Царьграда – не фунт изюму, и даже на том свете отец обязательно об этом узнает и будет нами гордиться.

– Обязательно, – улыбнулась сквозь следы Вдовствующая Императрица. – Последнее время я часто вспоминаю те дни, когда ты вернулся в Петербург после Путешествия. Казалось, твой характер совершенно испортился, а в голове твоей лишь авантюризм да желание направить Империю по иному пути, нежели это делал Саша. Я очень боялась за твою жизнь, боялась, что твоя любовь к Маргарите будет стоить России поражения в войне, но ты… Ты уничтожил Британскую Империю, исполнил мечту многих поколений Романовых, освободив Царьград, а вскоре к твоим ногам падет и Вена. Я очень, очень горжусь тобой, Жоржи.

– Спасибо, мама, – широко улыбнулся я.

Мамина похвала есть мамина похвала, и не важно, что Мария Федоровна в некотором смысле для меня приемная.

Глава 18

Вызванная беспрецедентной для Австро-Венгрии чередой провалов на фронте и пачкой других причин эрозия государственного аппарата достигла апогея к весне 1906 года. К этому моменту под контролем Вены оставалась едва ли треть территорий, и если бы заявленной Россией целью не был демонтаж самой Империи, австрияки бы давно подписали капитуляцию, отделавшись землями, контрибуциями и надеясь взять реванш в следующей войне. Нельзя просто так взять и своими руками, пусть и под давлением, распустить «лоскутное одеяло Европы» на симпатичные, пестрые «лоскутки» карликовых государств, вот и пытался Франц Иосиф стоять до конца.

Ситуацию внутри Австро-Венгрии я конечно же не пускал на самотек, а через агентуру, взятки и ряд подпольных организаций сепаратистского толка шатал режим соперника как мог. Результат вышел – закачаешься: на середину апреля уже в целом сформированы группы авторитетных местных, готовых в нужный момент взять власть и озаботиться юридическим оформлением своего национального анклава. За международным признанием дело не встанет – предварительные договоренности как с очевидными союзниками по коалиции и «нейтралами», так и с вредненькими (и с каждым днем вреднеющими все сильнее) американцами.

Само собой, не только в бунташных настроениях элит выражалась эрозия. Напротив, это самая маленькая ее часть: широкие народные массы как гражданского, так и военного профиля вели себя еще хуже, «голосуя» ногами – через дезертирство, сдачу в плен и попытки сбежать через закрытые границы куда-нибудь в нейтральные страны; руками – через саботаж на всех уровнях, особенно на предприятиях ВПК, несмотря на все усилия лояльных режиму или просто аполитичных работников органов правопорядка; и деньгами – через вывод капиталов в спокойные страны, обильные мошеннические схемы и повальную неуплату налогов с миграцией торгового оборота на метафорические прилавки черного рынка.

Прямые союзники австрияков во главе с Францией будут протестовать, но это лишь вопрос времени, потому что в договор о капитуляции будут добавлены нужные пункты.

Франции сейчас очень плохо – потери к этому моменту превысили миллион солдат, флот я освободившейся после победы над османами авиацией да подлодками утопил нафиг, снабжение с моря таким образом стало невозможным, и всем было очевидно, что перспектив никаких.

Умылись кровью и немцы, потеряв «безвозвратными» около двух миллионов человек. И это еще неплохой прости-Господи результат: они ведь наступали.

Наш Генштаб мое пожелание беречь подданных учел должным образом, и «дураком» гонять мужиков на укрепления запретил – в том числе армейской группировке, отряженной выполнять союзнические обязательства на Западном фронте. По этому поводу мы имели неоднократные малоприятные беседы с немецким командованием, вежливо но очень однозначно обвинявших нас в трусости и фиговым соблюдением пусть не буквы, но духа договора – формулировки позволяли нам так делать, и де-юре предъявить нечего.

В ответ мы объясняли, что торопиться некуда – сейчас оборудуем инфраструктуру под авиацию, плотненько обработаем линии обороны, критически затрудним французам логистику, и вот тогда можно будет аккуратненько двигать войска к Парижу: сценарий отработан и неоднократно подтвержден на практике.

Война – часть политики, а ею, как я тут не без удивления узнал, реально руководят те, кому это положено по документам и должности. Да, всякие масоны и крупные капиталисты на политические процессы влияют, но личные черты характера, личные предпочтения и так сказать «информационный пузырь» имеют чуть ли не большее влияние. Конкретно Вильгельм, например, холерик и очень воинственный, поэтому ждать пока мы наладим главное «вундерваффе» этой войны не захотел, что вылилось в сотни тысяч необязательных потерь – на то он и солдат, чтобы голову по велению командира в благодатный французский чернозем класть во славу хартланда.

Тем не менее, после отправки французского флота на дно и выхода авианалетов на рабочие мощности немцы заткнулись – как ни крути, а Россия в этой войне демонстрирует поразительные успехи в то время как Германии хвастаться особо нечем – ну аннексировали Бельгию, ну вгрызлись на соточку километров вглубь Франции, ну и что? Даже это – заслуга русских союзников, потому что до их подключения немцы вообще топтались на месте.

Короче, сказочные люди сидят в немецком Генштабе, но мне на это в целом побоку: не моих подданных в землю пачками кладут, а кампания по-прежнему идет нереалистично хорошо: сейчас вот австрияков на днях «доедим» – переговоры почти закончены, причем условия капитуляции для доживающих на своих должностях последние деньки чиновников, военных и прочих «бюджетников» несоизмеримо лучше, чем те, которые пришлось принять Высокой Порте.

Европа все-таки, и мы – аристократия то есть – здесь как бы родня, пусть порой и очень-очень дальняя. И потом – кто-то же должен «рулить» собственно Австрией, так почему бы этим не заняться остаткам актуальных властей? Да, будут пылать реваншизмом, но это не опасно: многочисленные народы Двуединой монархии критически устали жить в одном государстве, и собраться обратно уже не получится. Маленькая, симпатичная Австрия позволить себе весомую армию не сможет, а сбиться в коалицию «карликам» мы с Вилли не позволим.

Ну а мы, продолжая глобально готовиться к следующей войне, начали проводить направленные на торможение армии и ВПК мероприятия да возвращение Империи к мирной жизни. Потихоньку началась демобилизация, чем многие мужики были недовольны – архиприятные выплаты же прекратятся, а те, кто фронта и в глаза не видел (а таких ОЧЕНЬ много) не успели выслужить себе «боевую» пенсию и будут вынуждены довольствоваться скромным пакетом льгот и единовременным «увольнительным пособием» в размере ста рублей. В первую очередь на гражданку отправляли людей в возрасте, молодежь до двадцати лет, семейных с детьми и квалифицированных рабочих – большие стройки Империи и стонущий от недостатка рабочих рук потребительский сектор экономики заждались своих героев.

Ну и разумеется полным ходом идут торжественные мероприятия, подводящие черту под окончательным решением турецкого вопроса. Прежде всего – раздача медалей, орденов, чинов и дворянских титулов отличившимся солдатам. Во вторую очередь – вручение «мирных» орденов видным представителям волонтерского движения и самым заметным «донорам». Отдельного упоминания заслуживают дамы, великое множество которых добровольно ездили работать сестрами милосердия в прифронтовых госпиталях. Они же массово во внерабочие часы шили для бойцов вещи, кисеты, плели маскировочные сети и вообще всячески морально поддерживали.

Материальная продукция для армии в эту войну гораздо важнее денег, которых у Империи по-прежнему тем самым жуй, поэтому вклад милых дам сложно переоценить. Каждую бы своими руками к ордену приставил, но увы, это физически невозможно, поэтому пришлось компенсировать это работой «по площадям», хвалебными высказываниями в СМИ.

Не забыты и те, кто пожертвовал своей жизнью ради самого желанного для Родины трофея. Не только выплатами и льготами семьям отплатила им Империя, но и гораздо более важной для потомков памятью: в Царьграде и Москве возвели стильные стены из черного камня, на которых золотом выбиты имена погибших. Очень длинные и высокие стены получились – пусть в общих масштабах потери невелики, но тридцать одна тысяча имен на одинокий обелиск никак не влезет.

Такому уровню почета отчаянно завидовали все, кто не участвовал в боях: выжившие солдаты в массе своей, напротив, крестились и благодарили Бога за то, что не превратились в золотые буквы на черном фоне. Некоторые очень богатые люди из тех, кто не имел удовольствия быть возведенными мною в ранг «образцово-показательных» даже попытались пойти на низость, предпринимая попытки купить себе местечко, но такое у нас нынче не продается ни за какие деньги. Парочка идиотов не сумела совладать с чувством собственной важности и после первичного отказа продолжила попытки. Пришлось делать «контрольную закупку» и судить погрязших в гордыне коммерсов за взятку должностному лицу. Наказание гуманное, в виде штрафа и пары месяцев исправительных работ на улицах в веселенькой, задорно-оранжевой жилетке.

А на другой стороне земного шара тем временем зрело нехорошее: американы начали вбухивать в военный бюджет реально большие деньги, и пнули армейских подрядчиков, придав им мотивации лихорадочно искать толковые кадры и организовывать их в конструкторские бюро и НИИ. Задача простая – любой ценой, но желательно за доллары сократить технологическое отставание хотя бы от Германии – Вильгельм же сосед и союзник, и пусть советами развивать авиацию пренебрег, сотрудничество в научной сфере в целом с Германией шло и продолжает идти очень активно, с исключением в виде самых ценных разработок, коим предназначено выступить козырями в следующей войне.

Лучше всего технологические новинки кроме нас освоила Япония. Призыв Муцухито – «Мы должны быть хозяевами своих земель, вод и небес» – его подданными был принят очень близко к сердцу, и они сразу же принялись его воплощать, плодя подводные лодки, дирижабли, самолеты и автомобилестроение. Знакомые по оригинальной реальности названия фирм-производителей вызывают у меня неприятные ассоциации – если на чистоту, то не больно-то мне сами японцы нравятся, в отличие от их культуры. Жестокий народ, и как по мне еще менее эмпатичный, чем те же китайцы – просто в данный исторический момент более полезного союзника по ту сторону континента у меня не нашлось.

Союз наш держится не только на несомненной практической выгоде – столько всего япошкам никто и никогда не позволил бы взять, и они не забывают, кого за это нужно ценить и уважать – но и на гораздо более важной, сакральной составляющей. Я – Помазанник, Муцухито – потомок, а вокруг погрязшие в безбожии, пороках, лжи, лицемерии и гордыне варвары.

На сегодняшний день японцы в целом «переварили» свои территории, начали переживать грандиознейший демографический взрыв и очень надеются после следующей войны укрепиться и расшириться еще сильнее.

Прямо по Оруэллу контуры будущего мира вырисовываются: Океания, Евразия да Остазия, только вечной войны я не допущу. Будет вечный мир, и долой ехидный шепоток в голове о том, что «вечность» в международных документах равняется конкретному и не очень большому количеству лет.

«Океания»-Америка – главное, что меня беспокоит. Слишком много влиятельных врагов России перебралось туда за последнее десятилетие. Слишком очевидно грядущее военное столкновение между нами. Слишком жирный кусок отхватила моя Империя в этой войне – настолько, что никакие европейские территориальные приобретения вместе с Африкой и Камбоджей, откуда немцы быстро и предельно назидательно вышибли войска Сиама, не способны уравновесить «приз» в глазах Германии и других союзников. У меня ведь еще и Китай есть…

Кайзер до острых приступов паранойи боится моих шпионов, поэтому поступающие в «Избу» доклады от моих ушей и глаз, порою подкрепленные проволочными катушками с записями разговоров – мы уже освоили такой высокотехнологичный носитель информации! – были бесполезны: все важное долбаный кузен который год обсуждает в лесах да садах, даже ближайших, поколениями преданных его роду слуг отодвигая на солидное расстояние. Интегрировать в настолько близкое окружение способного читать по губам агента невозможно.

Более того – Вилли с высшими чиновниками еще и бумажные копии протоколов совещаний и прочие важные бумаги, к которым у нас есть доступ в архивы кладет такие, что сомнений не остается – нарочито-безобидная для меня подделка. И это – хваленый немецкий орднунг⁈ Да это форменное безобразие!

* * *

Австро-Венгрия всё! Второго июня (могли и первого, но у меня в эту дату День защиты детей уже давно назначен) 1906-го года австрийский главнокомандующий подписал капитуляцию и отдал приказ сложить оружие. Дальше ее одним днем одобрил Парламент, заодно разродившись трогательным обращением к народу Двуединой монархии, в котором размыто пообещал вернуться и собрать Австро-Венгрию снова. Я не против – пускай малютки пытаются, а я буду следить да потешаться.

Нельзя обольщаться и принимать демонстрацию населением лояльности новой власти и банальную любовь к халяве за нечто большее, но я робко надеялся, что окутавшие всю территорию подлежащей роспуску Империи праздники (проспонсированные по большей части мной и организованные национальными элитами, им надо светиться перед электоратом) люди посещали с легкой душой.

«Мягкая сила» продуцируется не только культурными и промышленными продуктами да «экспортной» пропагандой, но и пошлой демонстрацией заработанных в России богатств или хотя бы достатка. Раньше за эту прости-Господи «работу» отвечала узкая прослойка аристократии и «олигархов», но за последние годы в России успел народиться довольно объемный «средний класс», который в довоенное время повально колесил по Европе, рассказывая всем желающим свои истории успеха. Вторым мощным инструментом накачки нужного нам общественного мнения выступили трудовые мигранты, коих через командировки в Россию за эти годы «прошло» больше пятнадцати миллионов – это без учета тех, кто остался и решил пойти по пути получения Российского подданства.

Мал процент от общего населения Европы, но дорог – многим Россия помогла решить материальные проблемы и начать жизнь с чистого листа, вернувшись домой с каким-никаким, но капиталом. Все эти люди неизменно рассказывали всем одно: в России очень холодно, но очень богато – первая экономика мира как-никак!

Сюда прибавляем письма и телеграммы от «невозвращенцев» и их попытки «вытащить» в Россию родных и близких, сверху намазать сепаратизм националистического толка на «освобожденных» землях и обещания местных элит, и получится изрядная картина: подавляющее большинство вчерашних австро-венгров случившемуся очень рады.