Текст книги ""Фантастика 2025-136". Компиляция. Книги 1-20 (СИ)"

Автор книги: Виктор Ананишнов

Глава 24

Сдув пенную шапку с запотевшей от холодного пива кружки, я с удовольствием пригубил. Махровый халат приятно почесывал распаренное тело, и, судя по благостным лицам гостей, они проводили время не хуже меня.

– Отличное пиво, – похвалил американский президент и закусил ломтиком вяленого хариуза. – Немецкое?

– Наше, – покачал я головой. – Через пару улиц от Зимнего варят.

– Весьма прилично, – оценил и Арисугава.

Этот предпочитает закусывать кольцами кальмара – у них в Японии морепродукты основа выживания. Были таковой – после «отжатия» Австралии в руки японцам достались и огромные стада скота, и пастбища для них. Говядина теперь там очень любима богачами и аристократами, а вот бараниной лакомятся почти все. По большим праздникам уж точно!

Хорошо, что Хуан Фалько нас покинул – атмосфера резко улучшилась после того, как остались только люди, исповедующие принцип «ничего личного – просто бизнес».

– Все течет, все меняется, – пустился я в рассуждения. – Когда-то Испания была великой, процветающей империей, а ныне представляет собой весьма удручающее зрелище. Ну а бывшая английская колония или небольшое островное государство – напротив, набирают мощь и стараются обеспечить своим народам мир и процветание.

– Точно тем же озабочены все страны без исключения, – поддакнул Арисугава. – Мы не хотим портить отношения с Америкой больше, чем уже есть. Напротив – Японская Империя заинтересована во взаимовыгодном торговом взаимодействии со всеми, кто ответит нам тем же. Случившееся близ Филиппин тяжелым грузом легло на сердце Его Императорского Величества. Особенно тяжело он воспринял смерти тамошних аборигенов и некоторые пострадавшие от корабельных орудий объекты культурного наследия. Мы до последнего старались избежать столкновения и сберечь жизни людей, дабы донести до потомков богатую культуру жителей Филиппин, их великолепные копья и гончарные изделия. Очень надеюсь, что теперь у вас не осталось сомнений в могуществе нашего флота, господин президент, и я могу телеграфировать в Токио о том, что мы достигли договоренностей, и Его Императорское Величество может со спокойной душой прервать неспешное путешествие флотилии адмирала Того к берегам Кубы, начатое два дня назад.

Выдержка Гровера дала трещину, и он поперхнулся пивом. Очень сильная переговорная позиция у японцев, а мне нравится, что меня сочли нужным предварительно поставить в известность о том, что флотилия отправилась в «путешествие». Позволив «банному лакею» Афанасию вытереть себе лицо, президент вернул спокойствие духа и выразил понимание:

– Безусловно, каждое государство имеет право на некоторый «пояс безопасности» около своих границ. Прекрасный козырь, Ваше Высочество.

– Благодарю, – тронула губы Арисугавы улыбка.

– Однако совершенно излишний, – добавил Кливленд. – У меня нет ни единой причины пересматривать предшествовавшие нашей встрече договоренности. Как и Его Императорское Величество, мы стремимся к миру для наших граждан и взаимовыгодному торговому сотрудничеству со всеми желающими государствами.

– Будучи в немалой степени погруженным в торговые вопросы, я горячо приветствую подобный подход, – одобрил я. – Свободное движение товаров, капиталов и людей – основа процветания всего нашего мира. Идемте в парную, господа!

Гровер согласился с радостью – в обжигающей полутьме разговаривать почти невозможно, а значит у него будет время подумать о дальнейшем торге. Предварительные договоренности – это что-то вроде рамок полноценного договора, а они оставляют известное пространство для маневров.

Банщики этих времен – страшные люди! Среднестатистический банщик обязан уметь – и умеет! – всё: парить (само собой), делать массаж, мыть (тоже понятное дело), брить, стричь, причесывать, знать многие виды жидкостей, кои следует выливать на раскаленные камни для удовольствия искушённых гостей, а главное – знать тысячи шуток-прибауток да поговорок «банного» толка, нужных для придания процедурам большей приятности. Всё это умножается на умение часами выдерживать чудовищную жару, не снимая кожаного фартука и демонстрируя бесконечную бодрость духа. Ну а мои банщики в дополнение к этому знают по шесть языков – минимум! – богато подкованы в политике, экономике, культуре и истории, да являются внештатными сотрудниками «Избы». Неудивительно, что каждый следующий заход в парилку возносил нас с гостями на новый уровень расслабона.

– Ваше Императорское Величество, согласно вашим с Японской Империей договоренностям, военные суда японцев не имеют права прохода через Панамский канал, – измерил «подлетное время» американский президент.

– Так и есть, – поддакнул я, щурясь на лампочку через наполненную пивком кружку.

– Путешествие обещает быть долгим, – улыбнулся развалившийся на лавке Арисугава, почесав волосатую грудь. – И мы очень надеемся на то, что завершиться ему не удастся.

Давая Гроверу время подумать, я принялся растекаться мыслью по древу:

– История – своего рода паровоз. Для того, чтобы двигаться, ей нужно топливо. Как правило, таковым топливом становится то, что далее жить не хочет и не может. Отличие «живого» от «мертвого» в данном контексте всего одно – способность меняться и приспосабливаться к окружающей действительности. Ярким примером является Великобритания – ее правящая верхушка оказалась неспособна придать своей Империи новые качества, вследствие чего она рухнула с сокрушительным треском. Последствия сего мы с вами, господа, будем отслеживать и через сотню лет, подобно тому, как до сих пор Европе то и дело аукается развал Римской Империи, которая является образцом для подражания многих Империй нынешних. В частности, архитектурно.

– Америка не стремится становиться Империей, – принял озвученное мной на свой счет и от этого пококетничал Кливленд. – Наша страна основана на демократических принципах, установленных Отцами-основателями. Что касается архитектуры… – он пожал плечами. – Колонны – это красиво.

– Красиво, – согласился я.

– Весьма симпатично, – покивал Арисугава.

– Не станем сейчас обсуждать тонкости политического устройства – они все имеют плюсы и минусы, – продолжил я. – Предлагаю сосредоточиться на более глобальных вопросах: наш мир стремительно развивается, и даже для того, чтобы остаться на своем месте, приходится очень быстро бежать. Мы с вами, господа, и мой добрый кузен кайзер Вильгельм, бежим чуть лучше других. Вскоре мир захлестнет большая война беспрецедентного масштаба. Слабые – сгорят, сильные – выстоят, и перед последними встанет очень важная задача: сделать так, чтобы не было второй большой войны, которая станет еще более ожесточенной. Кайзер согласен со мной в такой оценке. В немалой степени разделяет ее и представляемый Вашим Высочеством Император Муцухито.

– Мы не станем вмешиваться в войну в Европе, – поспешил откреститься от «движухи» Гровер. – Избрав политику невмешательства в дела Старого света, мы не собираемся отходить от нее.

– Такое положение дел Старый свет в целом устраивает, – пожал я плечами. – Однако я вынужден заметить, что полной изоляции достичь будет невозможно, и по итогам Большой войны мне и представителям других стран придется встретиться с тем, кто придет вам на смену в ходе демократического процесса, чтобы установить новый миропорядок. Ну а пока, господин Президент, я прошу вас поговорить с определяющими внешнюю политику Америки людьми о том, что во время заварушки будет совсем не лишним проявить избирательность в вопросах торгово-экономического сотрудничества. Ради вашего же блага – упраздненное государство обладает очень неприятной особенностью: оно не отдает своих долгов.

Кливленд пожевал губами:

– Позволю себе напомнить Вашему Императорскому Величеству, что мы собрались здесь для обсуждения несколько иных вопросов.

Имеющий уши да не услышит. Сигнал подал, остальное не на моей совести, так что да – можно вернуться к обсуждению мелкой островной возни.

– Ваше Высочество, могу я попросить вас озвучить предложение Его Императорского Величества? – обратился я к Арисугаве, чтобы Гровер имел больше пространства для торга.

А то вдруг подумает, что мы тут с япошкой его вдвоем «кошмарить» сговорились? В вопросе нафиг мне не нужных островов я воистину нейтрален!

* * *

В «большой общей игровой комнате», предназначенной для проведения семейного досуга, было тепло, уютно и цветасто. Стены исписаны зверюшками и местами их обитания. Та, что с обезьянками, оснащена «шведской стенкой» – лестницей, веревками, турниками. Пол под снарядами устлан мягкими матами – нам тут травм не надо, мы здесь отдыхаем с пользой для души и тела. Потолок комнаты украшен картой звездного неба, а люстра выполнена в виде Солнечной системы. Помимо люстры, помещение наполняют светом висящие на стенах светильники. Свободный от матов пол покрыт пестрым мягким ковром – если постелить белый или другой однотонный, его через неделю будет не отстирать.

К услугам детей – игрушки со всего света, плотно заставленные иллюстрированными книгами книжные полки, «лабиринт» из обручей с тканевыми стенами, гамаки, качели и бассейн с мячиками. Не забыта и образовательная компонента – у каждого имеется письменный столик с полным набором принадлежностей, мелкую моторику развивать.

Так-то мы детей стараемся не баловать: в их личных покоях все гораздо скромнее, суровый учебный и подготовочно-учебный (актуально для трехлетнего и потому не особо расположенного к математике Саши) график оставляет на проказы очень мало времени. Эта комната – пространство семейного «тимбилдинга», потому что здесь мы собираемся трижды в неделю всей семьей. По возможности – в мое, Марго или нас обоих отсутствие дети играют здесь сами, под присмотром нянек и дядек.

– Ну а после еще двух визитов в парную мы подписали неплохой договор – японцы получают Филиппины и не покушаются на Кубу, а Американцы – наоборот. Никто никому денег платить не захотел, а адмирал Того со своей флотилией спокойно возвращается домой, – закончил я пересказывать Марго результаты встречи. – Очень красиво, милая, – с улыбкой принял из рук четырехлетней дочери-Настеньки лист бумаги с весьма достойным для возраста художницы рисунком кота.

Кареглазая малышка с унаследованными от мамы золотыми кудрями чмокнула меня в щеку и пошла рисовать подарок для мамы.

– Анод, к ноге! – позвал моего пса-Арнольда Саша, одетый в потешный казачий мундир и комично-высокую шляпу Екатерининских времен. – Будешь моим конём!

Меделян, не будь дураком, от такой перспективы рысцой побежал к лабиринту и скрылся в «трубе». Младший устремился за ними, а пятилетний и от этого со вдумчивым видом выслушавший мой рассказ Цесаревич Николай – взрослым себя считает, и правильно, ему по праву рождения детство очень урезанного вида положено – воспользовался возможностью продемонстрировать выученный урок:

– Саша, я помогу тебе достичь успеха дипломатическим путем! – и с высоко поднятой головой направился организовывать переговоры между «конем» и «казаком».

Мы с Марго умиленно засмеялись.

– Непослушный! – погрозил шевелящейся и пыхтящей «трубе» пластиковой – очень высокотехнологично! – шашкой Саша. – Ужо я тебя! – показал, что время от времени наблюдает Андреича за работой.

– Начать с угрозы – это правильно, – одобрил Коля. – Что вы можете противопоставить шашкам наших казаков, уважаемый Арнольд? – заглянул в «трубу».

Пёс не стал утруждать себя ответом и забился в лабиринт поглубже.

– Противник отказался от переговоров и предпринял тактическое отступление, – важно декодировал «сигнал» для младшего брата Наследник Российской Империи.

– А что делать нам? – спросил тот, посмотрел на шашку и с улыбкой предложил. – Может тйеснуть?

– «Трескать» нельзя, – заступился я за питомца.

Дрессирован он у меня на совесть, стерпит, но жалко же собачку.

– Силовое решение – не выход, – с уморительной серьезностью кивнул Коля. – Попробуем что-то предложить.

– Севгей Афанасьевич, пйинесите, пожалуйста, собачью печеньку, – вежливо попросил лакея правильно воспитанный Саша.

Пока ждали, Настя успела подарить маме ее портрет и уйти рисовать братьев. Много с Олей времени проводит, отсюда и тяга к изобразительному искусству. В лапту и городки, впрочем, как и другие подвижные игры, играет охотно – просто сейчас настроение не то.

– Анод, если покатаешь меня, я дам тебе печенье, – предложил угощение Саша.

Откровенно зажравшийся пёс на такую жалкую подачку ответил тихим, презрительным «тявком» и забился поглубже.

– Соперник придал тактическому отступлению стратегический характер, – «перевел» Коля. – Полагаю, он надеется на изменение геополитической обстановки – в нашем случае это уроки, начинающиеся через сорок с небольшим минут – или помощь третьей силы. Вмешаются ли папа и мама? – посмотрел на нас.

– Не вмешаемся, – с улыбкой устранилась Марго.

– Не вмешаемся, – подтвердил я, потому что в этой семье маму слушаются только тогда, когда папы рядом нет.

Монархия все-таки.

– Нас двое, а Арнольд – один и боится, – принялся размышлять Николай. – Надеяться ему не на что – времени у нас много, а мама с папой за него не заступятся. Наше щедрое предложение печенья соперником было отвергнуто, а его положение попросту не дает нам права предложить больше – мы милосердны, но в данной ситуации воротить нос для нашего соперника всё равно, что плевать в протянутую руку дружбы. Ответом на такое неуважение может быть только преследование окружающего противника. Воспользуемся численным преимуществом – ты лезь отсюда, а я полезу с другого конца.

– Еще два входа, – заметил я. – Мама и папа не вмешиваются.

Почесав в затылке, Коля подбодрил хлопком по плечу растерянно крутящего головой брата:

– Сейчас организуем блокаду.

Заподозривший неладное Арнольд забился поглубже. Ошибка – нужно было бежать, не дожидаясь, пока Августейшие братья коробками с игрушками не заблокируют два дополнительных выхода из лабиринта.

– В атаку! – скомандовал Коля, и братья начали «наступление» на окруженного противника. – Противник маневрирует! Уходит в заблокированный проход! Пятится, меняет направление! – веселил нас с Марго до слез на глазах Коля комментариями. – Саша, бери правее!

И как видят? Я проверял – ткань пропускает немного света, но разобрать что-то нормально изнутри лабиринта невозможно.

– Попался! – издал победный клич Саша.

Старший брат специально замешкался, чтобы дать малышу возможность добраться до «врага» первым, а тот запомнил, что благодаря чуткому руководству Коли он успеха и достиг. Сложная она, эта педагогика, а когда дело касается воспитания Наследников целой Империи пренебрегать нельзя даже мелочами. Спасибо огромному опыту воспитания элит этого времени и моим личным познаниям из будущего – поверхностным, как и всегда, но неплохо работающим. Тоже как всегда!

Жалобно скулящего Арнольда выволокли на свет божий – так-то меделян мог бы легко утянуть за собой обоих мальчиков не напрягаясь, но он же понимает, что у нас тут игра – немного причесали, отдали должное умению маневрировать в рамках «оказания рыцарских почестей проигравшему, но достойному противнику» и Коля помог Саше усесться на переставшую сопротивляться «лошадь».

Спокойно на душе мне от таких игр – Империя в надежных руках, и не только из-за того, что я помирать не собираюсь, надеясь на долгую и приятную пенсию, во время которой мне не придется тянуть императорскую лямку.

В дверь аккуратно постучали, и дождавшийся моего разрешения заглянуть Остап проинформировал:

– Автосцепку испытали, Георгий Александрович, ударно-тяговую, нежёсткого типа. Работает.

– Спасибо, – поблагодарил я секретаря.

Подписал важную международную бумажку, весело провел время с семьей, узнал об очередном прорыве в отечественных грузоперевозках, да еще и весь вечер проведу в объятиях любимой супруги. День определенно задался!

Глава 25

Кажущийся покой опустился на Европу на долгие годы. Имитировала мир и взаимопонимание «Балканская коалиция», страшащаяся гнева русского Царя. Не за жизнь свою элитную переживали тамошние власть имущие, а за старые добрые деньги. Очень большие деньги, без которых родная экономика даже без всяких военных действий загнется за пару лет, и никакие австро-венгерские да французские дотации от этого не спасут, а других больших и серьезных игроков как-то в Европе и не осталось. Копить силы и в меру их причесывать армии и флот – у кого таковой имелся – это, впрочем, «балканцам» не мешало.

Коалиция на будущую Большую войну, приближение которой народ в свете спокойных лет почти и не ощущал, но к которой лихорадочно готовились все власть имущие, сформировалась в окончательном виде: Австрияки с французами при поддержке турок и Швеции против тандема Россия-Германия с их сателлитами. Важно надували щеки и ожесточенно торговались геополитические образования поменьше, но кого и когда они интересовали?

Покуда Европа спокойно себе жила, по миру тут и там пылали конфликты низкой интенсивности. Немножко – в Индии, много – в Африке, некоторое количество – в Южной Америке, к огромному недовольству САСШ, которое, впрочем, дальше подбрасывания денег и оружия условно-враждебным к Старому Свету силам и некоторых дипломатических воплей не шло. Политика изоляции в преддверии Большой Войны штука заманчивая, поэтому американские элиты покрепче сжали зубы и приготовились терпеть, выдавая кредиты буйным европейцам и алчно поглядывая на южных соседей, не без оснований надеясь выдавить оттуда старых игроков, когда последние как следует потреплют друг дружку. В частности – из Панамы, ибо позволять России с Германией держать такой вкусный канал вечно позволять никто не собирался.

Словом – шла вялотекущая колониальная война за английское по большей части наследие. Очень беспокоился немецкий кайзер, и порой, вздыхая на погруженный в сумерки вечерний Берлин за окнами своего замка, жалел, что не послушал своего русского кузена и влез в Британию – когда начнется то самое, его доминион на острове станет огромной проблемой, потому что шведы с австрияками будут изо всех сил стараться выдавить оттуда немцев. Впрочем, в качестве плацдарма для атаки на Францию доминион смотрелся очень симпатично, а еще, после пары лет наведения там порядка и некоторых вложений, начал приносить довольно приятные экономические бонусы.

Хлеб да зрелища – и того и другого власть имущие путем пересмотра налоговой политики и усиления ограбления колоний с легкой приправой из достижений научно-технического прогресса обеспечить европейскому населению худо-бедно смогли. Уровень благосостояния в массе своей рос, с поправкой на общую скудность жизни, конечно, но о голоде Европа забыла, и даже самый низкоквалифицированный рабочий куском хлеба обеспечен был надежно. Да, социальное расслоение и «призрак коммунизма» никуда не делись, но репрессивные машины с богатой коллекцией демонстративных расправ над носителями вредных для элит идей и растущая экономика изрядно приглушили пролетарский гнев. Особенно спокойно, понятное дело, было в России, но о ней позже.

Со зрелищами тоже не было проблем – в частности, очень большим спросом пользовалась зародившаяся в заснеженных пустошах далекой России новинка: кинематограф. Каждая страна в меру сил пыталась обозначить свое присутствие на этом рынке, а коммерсанты вставали в длинные очереди на получение права закупить потребное для кинотеатров оборудование. Само собой, не оставили новинку без внимания мошенники, колесящие по провинциальным городкам и деревням и демонстрируя под видом кино неизбалованным зрителям стереоскопические картинки, диафильмы и сопровождаемые тем и другим спектакли с живыми актерами. Работа рисковая – в Европе-то пока власть не чесалась, а потому юридических препон не чинила, но время от времени натыкались «бродячие кинематографисты» на побывавшего в нормальном кинотеатре зрителя, и через это терпели от аудитории побои и были вынуждены возвращать уплаченные за билеты деньги. В России радеющий за народ царь-батюшка своевременно издал потребные указы, и мошенников там от этого нашлось сильно меньше.

Репертуар у кинотеатров пока скромный – большой метр это сложно, дорого, да еще и экранное время пожирает нескромно, а вот лепить и показывать короткометражки киноделы полюбили очень сильно. Особенно – комедийного и – чего греха таить! – порнографического толка. Последнее сильно не понравилось духовенству, которые начали требовать похабщину запретить, но куда там! А еще европейцы, почесав аккуратные проборы на головах, прибегли к откровенной грязи, негласно перестав «душить» оккультизм, видя в нем спасение от «красной угрозы».

Отдельным развлечением для жителей Европы стало наблюдение за специфическим политическим процессом в той же России. Мнения, как водится, разнились – с одной стороны адепты парламентаризмов и демократий на чем свет стоит крыли матом русского царя, диктатора и сатрапа, а с другой натерпевшиеся от собственного правительства адепты «твердой хозяйской руки» возносили Георгия на пьедестал и сильно сомневались в полезности толпы «дармоедов», которые большую часть времени лоббируют интересные им вещи и толкают напыщенные речи. В лагере как тех, так и других как рыба в воде чувствовала себя русская агентура, передавая на Родину порой такие интересные папочки, что товарищ Зубатов сотоварищи просто в осадок выпадали и устраивали яростные мозговые штурмы, в ходе которых вырабатывали наилучшие способы полученной инфой распорядиться – чему, конечно, очень радовался русский царь.

Вторая итерация российского Парламента получилась получше первой, и два первых года полномочиями – которые Георгий расширил – старалась пользоваться как положено, решая проблемы людей и вырабатывая здравые инициативы. Но увы – алчность и гордыня точили хрупкие сердца депутатов, и в особом архиве в подвале Зимнего начали копиться папочки с проступками деятелей. Вздыхая на их содержимое длинными и тихими Белыми петербургскими ночами, наш герой очень старался удержать в себе веру в то, что Парламент рано или поздно получится выдрессировать кнутом и пряником, придав ему действительно полезную форму и время от времени ставил красненькую печать на папочке особо зарвавшегося депутата, отправляя того на каторгу. Ну а что, человек грамотный, и на бесконечных стройках такой огромной страны ему точно найдется местечко, позволяющее искупить долг перед обманутой Родиной.

Транссибирскую магистраль в полной мере удалось запустить в начале 1898 года и сразу же начать прокладывать дополнительные пути, ветки и возводить прочую инфраструктуру, включая мосты внутри городов. Железная дорога вдохнула в и без того стремительное развитие Зауралья новую жизнь, позволив несколько расширить имевшиеся логистические «бутылочные горлышки». Потирали руки купцы, множились производящие вагоны и даже паровозы производственные мощности, втягивая в себя вчерашних крестьян, решивших разменять неолитический способ существования на работу в городах, драли друг дружке бороды за кирпич да цемент застройщики, и в такой бурной атмосфере, завороженно глядя на суету, росли новые поколения подданных Российской Империи, которые массово грызли гранит науки в прямо на глазах вырастающих и открывающих свои двери школах и училищах, поставляющих набирающей почти пугающие обороты промышленности специалистов всех мастей.

Отдельной гордостью стала электрификация. Разработанный и планомерно осуществляемый план ГОЭЛРО получил надежный фундамент для дальнейшего развития – электросети худо-бедно упорядочили в единую сеть, задыхаясь от недостатка рабочих рук и оборудования в чудовищном напряжении сил создали таки десятки генерирующих избыточные (пока) мощности объектов, при помощи поставляемых машиностроительными заводами грузовиков, экскаваторов и взрывчатки принялись насыпать плотины, которые в будущем станут гидроэлектростанциями. Ничего удивительного, в принципе – если за пару десятков лет пережившая революцию, интервенции, гражданскую войну, а до этого – истощенная Первой мировой и скованная рядом игнорируемых властью застарелых проблем Россия смогла индустриализироваться, то что ей мешает в реальности этой, когда дела идут несоизмеримо лучше, а Георгий I, дай Бог ему здоровья, отвешивал и отвешивает исполинские даже несмотря на свой откровенный дилетантизм во многих сферах направляющие пинки и без устали совершенствует государственный аппарат, не давая ему простаивать и заставляя живо откликаться на любую пригодную инициативу «снизу»?

Не стоит забывать и об обретенных эрзац-колониях: да, родные недра дают несоизмеримо больше пищи крепнущей Империи, но куски Индии, почти весь Китай и симпатичный доминион в Африке, не говоря уже о Панамской канале и многих добывающих там сырье и сбывающих продукцию частных конторах, играют свою роль. Последнее, в чем ныне нуждается Российская Империя, это банальные деньги – их в казне и частных толковых руках столько, что и тратить, блин, некуда: все уже много лет упирается в недостаток рабочих рук и материальных благ.

Увы, просто раздавать деньги населению нельзя, и совсем не потому, что он обленится и перестанет работать, а потому что то, чего вдруг стало с избытком, обесценивается. Приходилось Георгию сотоварищи «размазывать» денежную массу по всей стране аккуратно, через строительство инфраструктуры разного рода, сооружение вгонявших крестьян в благоговейный трепет домов культуры в деревнях, вложениями в образование и медицину, введением такой поразившей пролетариев в самое сердце штуки как «всеобщая пенсия по возрасту» и создание «зон опережающего развития», призванных «подтягивать» окружающие города и веси до более пригодного ко входу в XX век уровня. Ну и наука, конечно – сети КБ и НИИ по всей стране пожирали огромные деньги, но приносили стабильную пользу, позволяя затыкать образованные кадровым голодом производственные дыры технологиями и высвобождая таким образом дефицитных людей.

Не забывал царь и об армии с флотом, морщась от необходимости тратить на них драгоценные кадры и производственные мощности. Кабы не приходилось, «пятилетки» Империя исполняла бы не за кокетливые четыре года, что всему населению очень нравилось («во как могём!»), а за три, а сами планы можно было бы разрабатывать более масштабные. Реформам подверглась армия самым что ни на есть радикальным – теперь в ней завелись профессиональные войска постоянной готовности, а срочную службу подкрутили до четырех лет, в ходе которых к привычной муштре, хозработам и собственно армейской подготовке добавился интенсивный курс обучения школьной программе, давший неплохие плоды – после «дембеля» проявивший усердие солдат в силу грамотности может применять себя на благо Родины гораздо лучше, чем было раньше. Но увы, все еще капля в море.

Вот они – «проблемы белых людей», как порой шутил Георгий. Страна живет, богатеет, растет над собой беспрецедентными темпами, уже пару лет как прочно оккупировав первые строчку всяческих экономических рейтингов (за исключением тех, которые завязаны на производство конкретных товаров – полной доминации во всех сферах, увы, даже такая удивительная страна как Россия достичь физически неспособна, ей для этого еще тысяч этак четыреста населения нужно) и став самой желанной целью для экспортеров и инвесторов со всего мира. Последние к нынешнему, 1900-му году, как правило обламываются – ну не нужно России то, что вы предлагаете, господа, потому что очень многие узкие места уже закрыты предшественниками, а царь-батюшка за родной промышленностью пригляд держит строгий, своевременно «подкручивая» пошлины так, чтобы за интересы промышленников не приходилось отдуваться только-только начинающему твердо стоять на ногах массовому потребителю, не переплачивая втридорога за необходимые изделия только из-за приписки «сделано в Российской Империи», нередко довольствуясь гораздо худшим по сравнению с импортом качеством.

Любит Царь-батюшка богоданное податное население, честно за его благо радеет, а население того, согласно переписи 1889 года, прибыло изрядно – сто тридцать миллиончиков плюс-минус, и это только обладающих полноценным подданством Российской Империи. Гастербайтеров да отбывающих «испытательный срок» на получение подданства сверху миллионов этак двадцать смело можно приплюсовать. Сказывается глобальная победа над голодом, сказываются развитие медицины и прибавка врачей в количестве и качестве – растет рождаемость, растет средняя продолжительность жизни, растет и общий КПД общества, выражающийся в экономических и интеллектуальных достижениях. И это еще новое поколение подданных, родившихся или в пеленках ползающих на момент сошествия Георгия на причал Владивостока не подросло, а только-только учится с пользой применить себя к общественной пользе, в чем ему помогает хорошеющая не по дням, а по часам система образования.

Сохраняются, тем не менее, классические проблемы – скудность жизни в деревне, усиливающаяся в неурожайные годы, откровенно скотское отношение начальства к подчиненным, казнокрадство и взяточничество на местах, удручающая малограмотность подавляющей массы старшего поколения, а последние годы мощь набрала страшная зараза, именуемая в прошлой реальности «блатной романтикой». Неизбежный эффект глобального «перетряхивания» Георгием всех слоев общества, так же называемого «репрессиями». Как ни перемешивай каторжан, пытаясь разделять откровенных уголовников, «политических» и способных исправиться после отсидки «первоходов», все равно уголовщина, жаргон и «понятия» неизбежно проникают в обиженные умы. Умы сии после возвращения на волю начинают вкладывать эту же чушь в готовые слушать уши, а всему этому помогают разные куплетисты да артисты, которых государство время от времени отправляет в места содержания и работ каторжан для культурного просвещения. Увы, по-другому не получается – система пока не умеет перевоспитывать криминальный элемент, справляясь лишь с наказанием за несовместимый с жизнью в социуме проступки.

Да, сломавший ногу или заболевший конь все еще приравнивается к катастрофе у большей части крестьян. Заболевший или умерший глава семьи – тем более. Получивший увечье на производстве рабочий, несмотря на прописанную в законах компенсацию и пенсии, помноженные на государственные программы по организации мест работы для них, все еще обречены на очень скудное существование, но идеала не бывает даже в сказках.

Вот в таком, весьма удовлетворительном состоянии, Российская Империя готовилась войти в новый век. Век, манящий умопомрачительными научно-техническими достижениями, внушающий надежды на более сытую жизнь для потомков, грозящий человечеству изменением скоростей с привычной за многие века ленивого шага на бодрую рысь с переходом оной в лихой галоп.