Текст книги ""Фантастика 2025-136". Компиляция. Книги 1-20 (СИ)"

Автор книги: Виктор Ананишнов

Глава 20

Последнее время мне все больше нравится читать европейскую прессу. «Взрыв унес жизни и покалечил более двухсот рабочих…». Не это нравится, это грустно, и терять такую грусть мне нельзя – цинизм полезен, но поговорку «лес рубят – щепки летят» при всей ее притягательности в качестве поведенческой доминанты мне, Православному Императору, принимать не положено. «…Два новейших броненосца типа „Дункан“, строившихся на стапелях, получили неисправимые повреждения и ныне годятся лишь на металлолом. Пострадало и портовое оборудование. Cуммарный ущерб, согласно предварительным оценкам, составил более двадцати пяти миллионов фунтов».

Вот именно это нравится – англичане попали на серьезные деньги, это приятно, но не критично. Критично «попадание» на время. Не знаю, что там было в моей прошлой реальности, но здесь британцы начали строить новый тип броненосцев в ответ на принятую нами почти уже год назад судостроительную программу – согласно ей Империя прямо сейчас неплохими темпами строит пятерку броненосцев, обозванных «Пересветами». Научные и промышленные новинки используются как надо – сварка режет и сваривает, броня – та самая, которая круче и дешевле Крупповской – применяется в полной мере, экономить время помимо сварки помогают пневматические заклёпочные аппараты, а господин Цейс с одобрения Вилли поставляет нам оптику, параллельно помогая строить исполинский завод по ее производству по лицензии. Последнее прямо очень дорого обошлось, но деньги, как говорится, есть.

Четыре орудия калибра 254-мм в должным образом вращающихся и регулирующих высоту подъема ствола башнях, одиннадцать 152-миллиметровок, жменя орудий калибром поменьше, крупнокалиберные картечницы Гатлинга с электроприводом – на всякий случай, если дистанция с врагом достигнет «пистолетной» – и семь торпедных аппаратов. Последние вполне тянут на козырь, потому что новейшие, «аналоговнетные» и многократно испытанные во всяческих условиях. С главным калибром в самом начале возникла проблема в виде недостаточной прочности стволов, и любители простых решений предлагали снизить мощность снарядов, заодно «срезав» углы возвышения орудий. Я даже отвечать после выслушивания такой интересной инициативы не стал, подняв бровь и так зафиксировав лицо минут на пять. Душераздирающий эффект получился, и больше простых решений мне пообещали не искать. Стволы и конструкции укрепить оказалось можно, а стоимость готового судна выросла всего на треть миллиона.

Не только огневой нагрузкой да «менделеевской» броней радует новая серия, но и силовыми установками: тоже чистый как слеза гимназистки «аналоговнет», который работает на нефти. Конструкционно сложноват, собака, но не везде – трубки менять сложно: они тонкие, запутанные, и их много. В котлах «старого» (так-то питающиеся углем паровые машины ныне подошли вплотную к технологическому совершенству) образца была такая же проблема, поэтому нужное количество специалистов-ремонтников подготовить получится без мучений, равно как и запчастей. Мудрецы от силовых установок получили пожелание почесать золотые головы на тему упаковки всех сложноремонтируемых узлов в «модули», чтобы при поломке мужики могли открутить сразу кусок двигателя и заменить его новеньким. Приятно, когда денег куча – очень такой ремонт будет трудозатратным. «Пожелание», а не «приказ», потому что приказывать совершившим исполинскую цепочку научных прорывов господам рука не поднимается – они же и сами в результатах заинтересованы, им резко выросший престиж профессии ученого и качественный «соцпакет» очень нравятся.

Само собой, изготовить такое чудо целиком своими силами у нас не вышло – пришлось разбивать изделие на узлы и заказывать их по всему миру, посадив подрядчиков на чудовищно суровые и столь же чудовищно выгодные контракты. Наблюдатели от «Избы» прилагаются: ходят по производствам, загадочно улыбаются и тщательно следят через агентурные сетки за языками контрагентов. Два американца и один испанец – столько «совершенно неожиданно пропавших» промышленников понадобилось, чтобы остальные осознали всю мощь выражения «коммерческая тайна». Визжат газетчики, дипломаты толсто намекают о том, что прекрасно знают об истинной длине моих рук и однажды по ним ударят здоровенным молотком, но без доказательств господам приходится стойко терпеть мои выкрутасы, параллельно пытаясь выстроить свои спецслужбы такого же профиля. Очень удобно сливать «дезу» и подбрасывать липовые «совсекретные» документы: «Изба» очень качественно пользуется естественной форой в три года активной работы, но это преимущество однажды сойдет на нет – враги учатся, и делают это с удручающей скоростью.

Помимо кораблей высшего ранга, не забываем мы и про их младших коллег – нельзя недооценивать «москитный флот», а особенно – флот подводный. Четыре субмарины уже испытаны, засекречены нафиг, и скоро к ним добавятся десятки, а может и сотни – сколько успеем – «сестер». Отдельное удовольствие мне причиняют легкие и поразительно по этим временам шустрые катера на воздушной подушке, оснащенные торпедными аппаратами. По этой фигне даже из картечниц и пулеметов попадать сложно, что уж говорить про главные калибры? Использоваться будут для разведки и ночных, очень внезапных атак – врагам придется попадать не только поражающими элементами, но и пучком света от прожекторов. На руле каждого такого катера кокетливо вырезаны портреты адмирала Ушакова – он рекомендовал подходить ко врагам «на пистолетный выстрел», и именно этим катера и будут заниматься.

Моря – это архиважно, но нельзя забывать о том, что одними лишь морскими сражениями войны не выигрываются: для победы нужна сухопутная армия. Нет, в каких-то точках мира достаточно потопить флот и немного пострелять по прибрежным городам, но нам-то жирный европейский чернозем многие месяцы или даже годы месить придется, поэтому основному противнику – Австро-Венгрии – от заграничного отдела «Избы» и свежеиспеченного армейского «ГРУ» (нельзя спецслужбам без конкуренции) достается весьма щедро: горят и взрываются производства околоармейского толка, «обносятся» банки, сгорают дотла архивы с бумагами (недавно благодаря последнему парочка моих промышленников получила солидные заказы на отливку несгораемых шкафов), «кошмарятся» богачи и чиновники – без особой пользы, просто чтобы придать акциям видимость борьбы за свободу угнетенных австрияками народов.

Последнее получилось отлично, в полном соответствии с любимой мною концепцией «управляемого хаоса». Поначалу, ограбив несколько банков и спалив десяток контор, мы хотели так и продолжить, но во время рабочей поездки в Ростов я увидел на одном из домов декоративную летучую мышь. В голове созидательно щелкнуло, и, покатываясь со смеху, я набросал план, который отдал в работу Зубатову.

Брендинг – великая сила, и спустя неделю появилась фотка, на которой в солидных позах стоят всамделишные «Бетмены» в каноничных настолько, насколько это возможно, костюмах. Намеренно мыльноватая и выдержанная в нуарных тонах фотография была помещена на листовки и снабжена манифестом:

«Трепещите, жалкие рабы! Тюрьма народов престарелого ублюдка Франца Иосифа доживает последние дни – это говорю я, Килиан Бледный, лидер Банды Крыс!»

Летучая мышка – существо пусть и мистическое, но в целом безопасное и даже милое, а нам нужно вызывать впитанный веками жизни бок о бок с грызунами страх, брезгливость, и окормлять молодые бунтарские головы внутри Империи врага: им себя чувствовать опасной и всеми отвергаемой, хитрой донельзя зверюшкой очень приятно.

«В тенях лишенных прекрасного, воняющих угнетением зданий, в опухших от неправедной роскоши ресторанах, в грязных и столь любимых нами каналах, в отдаленных деревнях и даже в самом Дворе – мы везде и всюду, и мы докажем, что с нами стоит считаться. Не робейте перед мнимым величием тюрьмы народов – у этого колосса глиняные ноги! Мы не требуем невозможного: рисковать жизнью во имя свободы – удел сильных, и сложнее всего сделать первые шаги на этом пути. Мы готовы проторить тропу, по которой за нами пройдут миллионы. Мы готовы взять на себя тяжелую ношу борьбы со злокозненным старикашкой-Францем. Вскоре вы услышите о нас. Вскоре вы убедитесь в нашем могуществе. Вскоре вы станете поливать нас грязью и корчиться в приступах бессильной злобы. Мы прощаем вас за это, ибо таков наш путь и наша Истина. Я, Килиан Бледный, прошу каждого закованного в кровавые цепи ублюдочной власти, быть осторожным, и ни в коем случае не пытаться подражать вам: этот путь принадлежит храбрым».

Ну а потом начались собственно «акции» – первый десяток оперативники надевали «Бетманские» маски и оставляли на месте происшествия опознавательный знак – стильный «бетаранг» – а после, когда пошла волна воплей в газетах, перестали страдать фигней: по Австро-Венгрии прокатилось цунами подражателей. «Мерч» у них похуже, но полицаи с радостным кряхтением спешили подшить новые дела в обширную «крысиную» папочку и отправить на каторгу и виселицу как можно больше неосторожно подставившейся, проникнувшейся «крысиной» романтикой молодежи. Ребят жалко, «сопутствующий ущерб» в виде попавшего под замес «мирняка» тоже, но каждый подорванный склад с армейским имуществом, каждый пущенный «под откос» паровоз, каждый «закошмаренный» до ухода в отставку толковый чинуша в будущем обернется тысячи моих подданных, которые вернутся с фронта домой, к семьям.

Словом – самоподдерживающаяся, почти уже не нуждающаяся в штатных оперативниках и всяческих кураторах машина получилась как надо, и с каждым днем только набирает ход. Сажает Франц-Иосиф новоиспеченную «крысу», и все ее друзья и родственники на репрессивный аппарат на это закономерно обижаются, частично записываясь в «Банду Крыс» явочным порядком. Лишенную лидеров, основанную даже не на горизонтальных связях, а чистом «флешмобе» сетку задавить в короткие сроки невозможно физически: у этой Гидры голов хватит очень надолго.

Управляемый хаос, как ни грустно, в первую очередь «хаос», и только потом «управляемый», поэтому свои «Банды Крыс» под предводительством не имеющих отношения к «Избе» господ ныне завелись везде, в том числе и у нас. Спецслужбы отработали как надо, вовремя возглавив местное движение и канализируя буйные порывы в безопасные для моего любимого государственные действия: разрисовывают стены, пририсовывают всякое к моим парадным портретам, немножко матерятся на полицейских, немножко бьют купцов (сие помогает новообразованному рынку частных охранных предприятий), а главное – шьют костюмы «Бетменов» и отливают «бетаранги», по нелегальным каналам продавая их ячейкам по всей Европе. Какое же золото мой Зубатов, сейчас слезы умиления потекут.

Глава 21

– Письмо от купчихи Марии Леонтьевой, – монотонно зачитывал содержимое папочки секретарь Федор.

Он у нас новенький, должность получил из-за нехватки у набора моих секретарей свободного времени – не один я пашу как раб на галерах – и благодаря качественной трехлетней работе в моей личной Канцелярии.

– Город Углич Ярославской губернии, состояние – около ста десяти тысяч рублей в деньгах, золоте и недвижимости.

Очень солидно – для провинции так вообще акула капитализма.

– «На закате жизни я осталась совсем одна в окружении алчных до моих капиталов лизоблюдов и мошенников. Единственным существом, которое любит меня всей душою, ныне является моя собачка дворовой породы Серко. В своей прозорливости он тонко чувствует людей и не подпускает к себе никого, кроме меня»… – секретарь сделал паузу и свернул пролог. – Георгий Александрович, описанию достоинств пса посвящены три листа из четырех.

– Пропускай, – от всей души одобрил я.

Фанатики от животноводства очень любят рассказывать, насколько их питомцы круче каких-то там безволосых обезьян. Ну еще бы – это же типа подконтрольного юнита, дрессируешь как надо и готово. Люди – несоизмеримо сложнее, а главное – у них есть свобода воли, благодаря которой идиота-«патрона» они могут и послать куда подальше. Обидно – зоолюбитель же уже записал в своей голове такого человека в «подконтрольные юниты», а тут раз – и никакой власти над другой божьей тварью у тебя оказывается и нет. Полюбишь тут собак – ее бьешь, а она руку лижет, вот бы с людьми так!

– «Прошу у Вашего Императорского Величества дозволения завещать все, что у меня есть, моему Серко».

Не удержавшись, я заржал. Федор письмо видел, поэтому не стал опускаться до подхалимского хихиканья в унисон со мною, ограничившись улыбкой и разведёнными руками: «понимаю и согласен», параллельно немного покачав письмом – сигнал «еще не всё».

Вытерев слезинку, я махнул продолжать.

– «Мы обсудили сие с уважаемыми господами из Городского совета, и я согласна с их предложением передать все мое имущество в городскую казну после того, как мой Серко присоединится ко мне в Царствие Небесном».

Что ж, неплохая сделка, но у меня тут вообще-то десятки миллионов подданных едва концы с концами сводят, но уже научились читать газеты или слушать, как их зачитывают сельские попы да старосты. Вот они рады будут, когда узнают, что непредставимые для среднестатистического жителя Империи деньжищи были оставлены собаке. Да, сие говорит лишь об исключительно дурном характере купчихи Леонтьевой, но всякие Ленины (не конкретно этот – Владимир Ильич пока развлекается другими вещами) потихоньку учат народ удобному для себя тезису «кошка бросила котят – то Георгий виноват», то есть приписывать все проблемы государственной власти, «аватарой» которой я тут и являюсь. Словом – нефиг.

Потарабанив пальцами по столу, я разразился итогами размышлений.

– Первое – вежливо попросить Льва нашего Николаевича написать купчихе Леонтьевой письмо с напоминанием о том, что собаки, как и любые другие животные, души не имеют, а посему в Царство Небесное попасть не могут, равно как и в Ад – нет в них ни греха, ни добродетели.

– Так точно, – отозвался секретарь, записав в блокнотик.

– Второе – спустить Госсовету указ проработать и принять закон, согласно которому право наследования имеют только люди. Если кому его окружение не любо, значит вот такой он человек – дерьмо к дерьму и липнет.

Секретарь гоготнул – Двору нравятся шуточки в стиле покойного Александра, равно как и всем образованным людям страны – интеллигент существо тонкое и робкое, и сам таких шуточек отмачивать избегает, через что ценность «солдатского юморка» в его глазах очень велика.

– Так точно, – подтвердил секретарь и это.

– Добавить в указ пункт о том, что в случае отсутствия должным образом заверенного завещания о передаче капиталов человеку и при отсутствии прямых родственников имущество подлежит передаче в городскую казну в соответствии с имеющейся в юридических документах процедурой.

– Так точно.

– Дальше, – велел я.

– Прошений нет, но инцидент, по нашему с товарищами по секретариату разумению, требует Вашего внимания, Георгий Александрович, – изобразил Федор смущение.

Инициатива нынче почти ненаказуема, но инерция мышления вещь очень прилипчивая – а ну как у меня день не задался, и Федору теперь за то, что принес фигню прилетит?

– Требует – значит требует, – кивнул я.

Секретарь поведал удивительное. Под Тверью еще в начале XVII века появилось ничем непримечательное поселение Каменное (или Каменское) – сколько таких на Руси было, есть и будет? «Ничем непримечательным» оно оставалось до того, как на него на исходе XVIII века обратил внимание граф Василий Петрович Мусин-Пушкин и открыл в сельце бумагоделательную фабрику. Обилие лесов обеспечило предприятие сырьем, а обилие малоземельных крестьян – рабочими.

Семь десятилетий спустя предприятие выкупил московский купец Первой гильдии Михаил Гаврилович Кувшинов – он модернизировал давненько этого требующее производство, расширил номенклатуру продукции и благополучно скончался по естественным причинам, оставив капиталы в наследство сыну – Сергею Михайловичу Кувшинову. Последний погиб в кораблекрушении полгода назад – капитана затонувшего судна угораздило выжить, и за это его подвергли суду. Не посадили – не за что – но бороздить моря или хотя бы реки уже не будет: у моряков в эти времена с понятием «честь» все очень строго, и такого коллегу все они на грот-мачте вертели.

Капиталы перешли в собственность Юлии Михайловны Кувшиновой – сестры Сергея Михайловича и единственной оставшейся в живых прямой родственницы. Дама она оказалась просто невероятно деятельной – за столь короткий срок фабрика расширилась раза в три, а село Каменное начало стремительно преображаться: Юлия Михайловна выписала из Москвы архитектора Флегона Воскресенского – трудится в стиле «модерн», имеет неплохое портфолио и несомненный талант – и начала пользовать его в хвост и гриву.

Первым делом в Каменном появился огромный магазин. Затем – «больничный городок». Дальше – школы для детей рабочих и крестьян. Ныне к Каменному тянут железную дорогу, улицы мостят булыжником, хлипкие бараки для бездомных рабочих перестраиваются в красивые, просторные, теплые и светлые общежития – словом, Юлия Михайловна строит себе городок-сказку и намерена превратить фабрику в промышленный гигант. Благотворительностью особо не страдает – сама вкалывая от рассвета до заката, она требует того же и от окружающих. Платит щедро – и живыми деньгами, и «соцпакетом» с инфраструктурой, и от этого «барыню» ее сотрудники готовы носить на руках. Увы, не получится – неприлично-с.

– Ну и дела, – вынырнув из рассказа Федора, выдохнул я.

– Дела, – согласился он.

– Письмо Юлии Михайловне сам напишу, – решил я. – Такие порывы нужно всяческим образом поощрять. Внеси ее в список на получение Премии Романовых на 1895-й год. Распорядись выдать такой замечательной даме княжеский титул и распорядись заказать у нее столько добра для государственных школ, сколько она сможет произвести.

Суфражистки по всему миру мои портреты помадой запачкают до полной неузнаваемости, а менее социально-ориентированным бизнесменам мужского пола пусть будет стыдно! О, вспомнил!

– Будет неплохо добавить к Юлии Михайловне еще нескольких дам. Гродеков писал – баронесса Шетнева из Владивостока уже много лет показывает себя весьма достойной предпринимательницей. Добавь в список и ее, да поищи еще троицу – пять хорошее число.

– Без титулов? – уточнил секретарь, невозмутимо записывая баронессу в блокнот.

А откуда ему про ту давнюю интрижку знать?

– Принеси потом, посмотрю и решу.

– Так точно!

Федор свалил заниматься делами, и в кабинет вошел мой князь Кочубей. Смуглая усатая рожа прямо-таки лучится довольством: добрые вести принес.

– Доброе утро, Виктор Сергеевич, – улыбнулся я в ответ на не лишенное легкой и дозволенной личному другу иронии щелканье каблуками Кочубея.

– Воистину доброе, Георгий Александрович! Великолепные вести из Сиама прибыли.

– Это хорошо! – потер я руки. – Присаживайтесь, у меня тут как раз приправа под добрые вести припасена.

Пока Кочубей садился напротив меня, я достал из ящика стола коробочку с парой душистых сигар – с Кубы, ясен пень, подарок от испанских колонистов, которым я немного помог боеприпасами и оружием. Да, колонизаторы, а американцы, которые Кубу последнее десятилетие пытаются «отжать», типа лучше? Нет уж, будущего стратегического противника нужно окружать очагами напряжения. В первую очередь, конечно, помогать элитам Мексики построить уже что-то похожее на государство вместо живого воплощения потешного движения «анархо-капитализм». МИД мне в наследство достался просто восхитительный – традиция Имперская, ее столетия утрачивать надо, прилагая серьезные усилия. Крах государственности, гражданская война, добровольный демонтаж сверхдержавы – даже этого не хватило, чтобы в моей старой реальности спустить в унитаз Ее Величество Систему, а сейчас Империя вообще-то на историческом пике могущества, и у нас очень удачно образовались почти бесконечные деньги.

Я открыл окошко, и Виктор Сергеевич под ароматные дымы поведал мне о сокрушительной катастрофе, постигшей позарившихся на земли Рамы англичан. Первая фаза кампании прошла относительно удачно – британцы постреляли с кораблей по прибрежным городам, снесли парочку крепостей и выставили Сиаму ультиматум. Рама в ответ принял давно заготовленный пакет указов под грифом «Вторжение Великой Державы». Приветливые и дружелюбные подданные Рамы проявляют свои лучшие качества только тогда, когда к ним приходят с тем же, но в гневе столь же страшны, как и остальные азиаты. Разобрав руины и оплакав убиенных, все мужское население прибрежных районов направилось записываться в ополчение, а население небоеспособное – на заранее подготовленные пункты по приему беженцев в недоступных английским орудиям районах подальше от берега. Припасов там запасено на полгода полной автономии, но ее не будет – плодородных земель в безопасных районах Сиама более чем достаточно. Оборудовать склады я помогал много лет, ввалив тонну бабла и как следует нагрузив отечественные консервные заводы, которые могли себе позволить отвлечься от внутреннего рынка.

Как следует воспользовавшись отведенным англичанами на принятие ультиматума двухнедельным сроком, Рама послал мощный сигнал – группа диверсантов под командованием нашего спеца (к награде приставим, само собой) потопила целый английский крейсер «колхозным способом»: при помощи рыбацкой лодочки и совершенно устаревшего торпедного аппарата. Англичане, само собой, на такую подлость обиделись и начали высаживать десант. Сиамцы пригодные для этого места, очевидно, знали лучше «пришельцев», поэтому высаживаться британцам пришлось под пулеметный и артиллерийский огонь, не забывая падать в ямы с кольями, получать по рожам шипастыми бревнами, и постигать прочие прелести партизанской войны.

Потеряв в первый день пару тысяч убитыми и сильно ранеными, англичане одумались, и начали сжигать снаряды, обстреливая джунгли из всего подряд. Потерь среди воинов Рамы было немало, но большинство успело заблаговременно свалить подальше по заготовленной за долгие годы подготовки к кампании сети тоннелей.

На второй день десант-таки высадили, но с продвижением без прикрытия корабельных орудий возникли ТАКИЕ проблемы, что за неделю английский контингент сточился на две трети. Ныне остатки удерживают несколько прибрежных плацдармов, а власть имущие чешут репу и думают, как сохранить лицо, свалив так, чтобы другие подвергающиеся угнетению народы не подумали, что англичане уже совсем не те.

– Протянем моему Августейшему другу Альберту руку помощи, – улыбнулся я. – Передай господину Гирсу просьбу подать ноту решительнейшего протеста и призвать Европу к миру во всем мире. А я сейчас, пожалуй, позвоню – как раз проектик Лиги Наций запылился.