Текст книги ""Фантастика 2025-136". Компиляция. Книги 1-20 (СИ)"

Автор книги: Виктор Ананишнов

Устраивало рулящих международными процессами джентльменов и поведение японского посланника – держа вежливо улыбающийся «покерфейс», он много извинялся за случившееся, упирая на неспособность Японии оказать России военное сопротивление – им, мол, грозил Георгий, когда подбивал мирных, желающих лишь спокойного завершения модернизации, островитян на страшную авантюру, которая, к счастью, окончилась благополучно.

«Его Императорское Величество Муцухито ценит партнерство с Британской Империей больше всего на свете!» – почти умоляющим тоном говорил японский посланник. – «Эта авантюра потребовала критического напряжения наших и без того скромных сил! Корея вот-вот погрузится с восстание, и нам пришлось отвлечь туда много ресурсов! Но отказаться мы не можем – неравный договор с этими проклятыми русскими делает нас уязвимыми для атак их кораблей. Если вы, наши старшие партнеры, дадите Японии гарантии военного вмешательства в русско-японский конфликт, мы согласимся пересмотреть наши с ними договоренности и статус Кореи».

Никто япошке, разумеется, не поверил. Никто не дал гарантий военного вмешательства – эта овчинка выделки точно не стоит. Все это уважаемым джентльменам было хорошо известно, а потому сэр Джеймс Фергюссон, 6-й баронет и заместитель министра иностранных дел, просто озвучил выработанную в недрах Кабинета стратегию:

– Ничего идущего в разрез с нашими планами не случилось. Позволю себе заметить, что случившееся – в наших интересах. Комплекс противоречий между Россией и Японий неизбежно приведет к войне Тихом океане. Корея станет для Японии хорошим подспорьем – эти хитрые рисоеды уже начали строить там промышленные предприятия. Набрав силу, японцы захотят продолжить экспансию. Наши владения в безопасности – неважно, как много золота японцы потратят на флот, он все равно не станет соперником для Гранд Флит. География неумолима, господа, и, пусть тактические интересы русских и японцев удачно совпали, стратегические противоречия однажды выльются в войну. Полагаю, будет уместным увеличить кредит для японцев – лучше пусть тратят золото здесь, чем в Америке или у наших соседей. Мы построим им отличный флот, который позволит как минимум ополовинить флот русских – японцы эту войну проиграют, но это не наша проблема.

После короткого обсуждения «азиатский вопрос» сочли исчерпанным, помыслами переместившись на излюбленную площадку Большой Игры – в Европу. Никто из присутствующих не был настолько наивен, чтобы принять громкие признания русского цесаревича в любви к Маргарите Прусской за чистую монету – даже с учетом того, что Георгий – русский, а эти варвары нередко отмачивали такое, что челюсти падали на пол по всему миру. Еще меньше иллюзий собравшиеся питали насчет кайзера Вилли – этот надменный, эксцентричный и глуповатый в глазах соседей калека ненавидит Англию так, что готов спалить в горниле войны со всеми подряд всю свою страну.

– Очевидна попытка русского цесаревича выстроить неприемлемую для нас конфигурацию, – из-за важности проблемы слово пришлось взять самому министру иностранных дел, Роберту Артуру Талботу Гаскойн-Сесилу, третьему маркизу Солсбери. – К счастью для нас, Александр ненавидит Вилли. По полученным от нашей агентуры сведениям, он намерен заключить с Францией секретное, военное дополнение к недавно подписанному союзному договору. После его подписания любые попытки Георгия перетянуть кайзера на свою сторону обречены на провал – русским придется воевать за лягушатников. Позаботиться о скорейшем подписании секретного договора – наша важнейшая задача, господа.

Господа согласились – если русские договорятся с Германией, получившегося монстра остановить не сможет никто.

– Об этом я доложу Премьер-министру завтрашним утром, – подвел промежуточный итог министр.

Без Премьера в этом деле не обойтись – для интенсификации работы по подписанию такого нужного договора придется напрячь агентурные сети, а на это требуется финансирование – не из своего кармана же оплачивать величие Короны?

– Далее, – продолжил маркиз Солсбери. – Прежний наследник полностью нас устраивал. Нынешний, на мой взгляд, избыточно своеволен – едва получив полномочия, он сразу же использовал их с несомненной эффективностью. Недостаток агентуры в Сибири несколько осложнил сбор информации, поэтому мы не можем с уверенностью отделить факты от домыслов. Особенно интересным представляется лекарство – «Сибирий». Будь оно открыто в Петербурге, это не вызвало бы вопросов – несмотря на довольно слабый научный комплекс, русские время от времени совершают неплохие открытия. Однако поверить в то, что в сибирских лесах нашелся способный на такое ученый, может лишь глупец. Сомнительны и слухи о том, что лекарство открыл Георгий – мы тщательно приглядывали за его воспитанием и образованием, и этот юноша отдавал предпочтение флоту и астрономии. Открой он планету, это не вызвало бы сомнений, но химическими знаниями никто из правящей ветви Романовых не отличался. Считаю нужным провести расследование – полагаю, здесь как-то замешан Китай. Да, он безнадежно отстал от цивилизованного мира, но, если китайцы когда-то смогли изобрести порох, значит доработать краситель способны тем более. Если расследование не приведет к успеху, нам нужно запустить «утку» о том, что Георгий выкрал формулу, убив открывшего ее китайца – несчастный, разумеется, жил в Манчжурии, коренное население которой ныне подвергается притеснениям и уничтожается с беспрецедентной, достойных русских варваров, жестокостью.

Против этого тоже никто не возражал – сила манипуляции общественным мнением была для присутствующих столь же очевидной, как и мощь английского флота. Ну и что, что в Манчжурии все относительно спокойно? Парочки массовых драк между коренным и пришлым население более чем достаточно, чтобы весь цивилизованный мир рыдал о судьбе несчастных китайцев.

Глава 23

Железнодорожные станции и видимые мне из окна поезда трактиры выглядели так, как и ожидалось – словно древние форты возвышались они над палатками. Если абстрагироваться от прямого ее назначения, армия – это просто великолепнейшее изобретение! У нее есть огромные запасы, гигантский «транспортный парк», пресловутые палатки и даже настоящие спальные мешки! А главное, что есть у армии – опыт применения всего вышеперечисленного на толпы людей. Исполинские размеры русской армии – мера вынужденная, продиктованная длиной границ и обилием традиционно на нас обижающихся соседей. Армия подобна неугасающему горнилу, которое сжигает сотни миллионов рублей, которые очень хочется направить на производство потребительских товаров, школы, дороги, электрификацию и поликлиники. В мирное время – если не учитывать ВПК – армия работает в максимально для нее возможном энергосберегающем режиме. В военное – начинает проедать в казне удручающих размеров дыры.

Шиш бы переселенцы так «легко» отделались, если бы Империя сейчас где-то в полном смысле этого слова воевала. Все эти одетые в мундиры люди сейчас сидели бы в окопах за тысячи километров отсюда, и спасать народ от него же самого было бы некому. Припасы с армейских складов применялись бы по прямому назначению, а о резко ставшем дефицитным гужевом транспорте и говорить нечего. Ну и люди гибнут – это очень грустно, а еще они навсегда выбиваются из нашей экономики, делая ее слабее. Это – еще грустнее!

После тысяч километров унылой тряски в каретах, когда, казалось, дорожная пыль навсегда останется хрустеть на зубах, после сводящего те же зубы грохота речного парохода, ехать в поезде было очень приятно. Скорость, впрочем, совсем не та, что я привык – средняя между каретой и идущим по течению раскочегаренным пароходом.

Социальная ответственность бизнеса сильно повышается, когда за окнами любимой лавки собралась полуголодная толпа. Три баронских титула – невелика плата за то, что купечество Оренбурга «в едином порыве» и «плечом к плечу» нешуточно вложилось в преодоление кризиса. Станут ли они так делать в следующий раз, когда потребуется? Слухи слухами, но «лотерея» такая себе – даже не каждый сотый «возвышения» удостоился. Здесь тоже буду стараться смотреть с позитивной стороны – не удивлюсь, если я в этом времени самый циничный человек, у местных-то какие-никакие идеалы и вера есть, что приводит к человеколюбию.

Вагон у нас стандартный, со скамеечками – положенный по рангу по загруженным железным дорогам пропихнуть можно, но многочасовая прореха в расписании может натурально стоить кому-то жизни. Слева от меня сидит подполковник Курпатов. Напротив – Иван Николаевич Федоров, капитан «охранки», прибывший из Екатеринбурга, чтобы по пути ввести нас в курс дела:

– Третий день шествия. Со всей страны смутьяны сбежались – окромя ссыльных, конечно. В Петербург телеграфировали, полковник Секеринский велели дождаться Вашего Императорского Высочества.

Нет в Екатеринбурге своего отделения «охранки». Секеринский – это Петр Васильевич, глава столичного отделения и прямой начальник моего Курпатова. На ситуацию можно посмотреть с разных сторон: либо Секеринский ловко переложил ответственность на меня, либо наоборот – специально дал мне возможность разобраться, набрав тем самым очков. Вариант третий – прямое вмешательство Александра, который может таким образом проверить меня на прочность. Я склоняюсь к первому варианту – отдавать приказы о разгоне «бунтовщиков» очень неприятно, потому что гуманного ОМОНа со щитами, дубинками и слезоточивым газом в эти времена еще не зародилось, а казаки толпы разгоняют как привыкли – нагайками, шашками (кокетливо затупленными, но удар по голове затупленной шашкой убить может легко) да пулями. Казаков винить не в чем – они же служивые люди, просто выполняют приказы согласно Устава.

Не исключаю и придворную интригу с целью немного испортить мою получающуюся слишком уж триумфальной поездку по Родине. Если так, то царь вполне может быть в курсе, но сознательно не полез – мне в атмосфере перманентных интриг жить и работать, а значит будет полезно посмотреть, как у меня это получится. Я в глазах Александра – не сыночек, с которого надо пылинки сдувать, а полноценный цесаревич, который до сего момента показывал себя очень эффективным, а посему окунуть меня в народное недовольство и оценить последствия полезно как ни крути – при Дворе имеется то, что в будущем назовут «политтехнологами». В зачаточном состоянии, в основном – идеологи русского фашизма (в эти времена никому и в голову не придет считать «фашизм» чем-то плохим, он тут единственно правильная форма общественной организации), придворные лизоблюды по типу Ухтомского (при всем моем уважении к Эсперу Эсперовичу), прикормленные журналисты, провокаторы-агитаторы «охранки» и прочие. Весь этот сомнительной полезности аппарат я тоже унаследую, и у него, как и у остальных, есть имеющие доступ к телу «лоббисты». Им же нужно понимать, с кем и как работать, вот и подсуетились.

Конспирология выходит из-под контроля! Давай добавим еще заговоры и агентуру англичан, немцев да австрияков, смазав это инопланетянами. Пару недель назад в небе что-то подозрительно-яркое видел, кстати. Самолетов да спутников там еще не завелось, а по «хвосту» мы точно идентифицировали объект как «комету», но вдруг это рептилоиды? Конспирология, блин, это бездна – если долго в нее вглядываться, она тебя пожрет, и не факт, что шапочка из фольги поможет защитить собственноручно погруженный в безумие мозг.

Сложность задачи подозреваю изрядную – это не кроткие, с благоговением взирающие на меня овечки, а профессиональные, блин, «революционеры», которые решили попробовать порвать там, где тонко – в переполненном полуголодными и грустными людьми городе.

– Чего требуют? – поинтересовался я у капитана.

– Просят, Ваше Императорское Высочество, не требуют, – поправил он.

Я недоуменно поднял бровь, капитан поспешил поклониться и исправился:

– Виноват! Конституции требуют.

Норм, просили бы много еды всем и сразу, было бы тяжелее – до конституции русскому крестьянину дела нет, он, при всей несомненной религиозности, на мир смотрит в практическом ключе – поможет конституция повысить урожайность и снизить подати? Нет? А нахрен она тогда нужна?

– Принятые меры? – спросил я.

Подобравшись, Федоров исправил свою пошатнувшуюся в моих глазах репутацию – показав пренебрежение к такой опасной штуке, как оформившаяся в единое целое ради политических требований толпа, он без пяти минут расписался в собственной профнепригодности:

– Подготовлены провокаторы, привлечены казаки и полицейский корпус – смутьяны шествуют в оцеплении. Войска со всей Пермской губернии подтянули, настроения у всех решительные – как только смутьяны дадут повод, мы их быстро в оборот возьмем.

«Повод», понятное дело, упомянутые первым делом провокаторы и обеспечат – «охранка» не первый год трудится, наработали опыт. Но я такого поворота не хочу – потом напишет какая-нибудь падла адаптированный под меня аналог «кто начал царствовать Ходынкой, тот кончит, встав на эшафот». Мне на эшафот становиться невместо, я до конца отбиваться буду, даже если надежды нет – нерешительность лидера в тяжелые времена положение только ухудшает. Это же как гангрена – да, конечность терять не хочется, но без ампутации умрет весь организм.

– Ведется ли работа с переселенцами? – спросил я.

– Так точно, Ваше Императорское Высочество, ведется, – ответил капитан.

Пришлось второй раз поднять на него бровь – поднятая в третий раз приведет этого деятеля к моментальной отставке.

– Виноват, Ваше Императорское Высочество! – проникся Федоров. – Казаки да служители Церкви ежедневно, утром и вечером, во время молебнов и полосканий, напоминают переселенцам о пагубности участия в незаконных шествиях и вреде конституции для нашей Империи.

Профилактика правонарушений – лучший способ борьбы с правонарушениями!

– Польза есть?

– Так точно, Ваше Императорское Высочество, – с видимой радостью подтвердил капитан. – Переселенцы агитаторов трижды били, сами в шествиях не участвуют, стало быть народ наш пагубность Конституции осознаёт!

Народ наш мутным разночинцам не верит и на каторгу не торопится.

– Исключения? – копнул я чуть глубже.

– Голытьба воду мутить любит, – признал проблему Федоров. – Они и приперлись-то в одних портках дырявых, на большие деньги клюнули. Приедут в Николаевскую губернию, за год все пять сотен в пьянстве беспробудном прогуляют да опять в батраки угодят, власть ругать. Здесь таких и раньше было много – в рабочие много бедноты да пьющих идет, вечно недовольны. Такие рабочие шествия и устраивают. Зачем тебе конституция, собака? – презрительно скривился капитан. – Ты же это слово неделю назад первый раз услышал! Ты же вообще не грамотный!

Очень похоже на Румату Эсторского – «зачем вам подорожная?». Интересно, о чем Стругацкие писать в отрыве от СССР будут? Выясним в свое время!

– Были попытки переговоров с шествующими? – пропустил я презрение к православным соотечественникам мимо ушей.

Тоже в чем-то прав: люмпены – это целевая аудитория любых беспорядков, потому что «нищим нечего терять, кроме своих оков». Вот здесь мы приходим к важной на мой взгляд мысли о том, что община и регулярный передел земли по едокам – штука пагубная, потому что крестьянство – а это абсолютное большинство населения – из-за этого механизма не имеет собственности в полном смысле этого слова. При этом путь «пауперизации» – когда более везучий крестьянин постепенно подминает под себя всю деревню, превращаясь в «кулака»-латифундиста, тоже пагубный: разоренный и вынужденный заделываться рабочим вчерашний крестьянин – очень проблемный и недовольный юнит. Нужна подготовка – образование позволит крестьянским детям подаваться в город не чернорабочими, которые буквально за еду вкалывают, а более квалифицированными кадрами. Нужны и рабочие места для них, а еще – трудовой кодекс. Работы непочатый край, но заниматься ею надо – предшественник мой забил, и получилось очень плохо.

– Его святейшество епископ Владимир к смутьянам обращались, просили одуматься да покаяться – губернии и так несладко: инфлюэнца, неустроенность, дороги стоят, припасов едва-едва голода не допустить хватает, а эти еще и бунт поднять собрались.

Владимир, судя по справкам, которые я успел навести, поп нормальный – в своей деятельности сосредоточен на расширении сети церковно-приходских школ и духовных училищ. С библиотеками, но книги там ясное дело какие – духовно-нравственного толка. Но тоже образование – наученный читать подданный лучше усваивает государственную пропаганду.

– Типографию подпольную третьего дня нашли, оборудование конфисковали, владелец – заводчик Тихомиров – под это дело подвал на своем медеплавильном комбинате выделил. Ныне под судом.

Вот они, лучшие друзья недовольных рабочих – очень богатые и уважаемые господа, которым конституция слаще редьки в меду мочёной: можно будет запускать в правящие структуры своих лоббистов, что выльется в ухудшение положения тех самых рабочих и улучшение позиции самих капиталистов. Так планируется, по крайней мере – в реальности мы видели, как всех этих решивших поиграть в политику господ на вилы насаживали, и здесь я целиком на стороне народа.

– Что печатали? – спросил я.

– Сию секунду, Ваше Императорское Высочество, – капитан обернулся и протянул руку своему ординарцу, получив пару листочков, которые вручил мне.

«Рабочие Пермской губернии, доколе мы будем терпеть произвол капиталистов? Доколе власть не будет слышать наших криков? Каждое утро, к девяти часам, собирайтесь на улице Большой – дадим властям понять, что от наших справедливых требований Конституции не отмахнешься!».

Так себе, но политтехнологии, пусть и используются со времен Сунь-Цзы, который советовал сеять в тылу врага смуту и подбивать податное население на бунты, все еще не развилась до виденных мною высот. В будущем такие листовки превратятся в посты в интернете, «конституцию» можно менять на что угодно, а еще появятся очень подлые приписочки типа «берите с собой чай и хорошее настроение». Массовые беспорядки – это весело, свержение власти – лучший флешмоб! На месте всех ждут стильные шарфики, воздушные шары, оборудованная сцена с артистами, централизованная кормежка, и нет, спрашивать, кто за все это платит, не нужно – просто народные массы самоорганизовались, чтобы выразить свою демократическую волю. К счастью, сегодня до такого не дойдет.

– Провокаторам отбой, – принял я решение. – Поговорю с людьми о пагубности конституции, авось прислушаются. Ну а нет, – вздохнув, развел руками. – Просто подождем, пока им надоест ходить по городу туда-сюда без всякого толка.

– Георгий Александрович, ситуация требует от меня напомнить вам о небезопасности прямого разговора с толпой смутьянов, – аккуратно попросил меня передумать Курпатов.

– Карьеру цесаревича начинать с бегства от недовольных подданных – очень неправильно, – веско заявил я. – Винтовки, полагаю, в толпе припрятать, а потом прицелиться и стрельнуть затруднительно. Револьверы в руках подготовленного стрелка страшны, но, когда револьвер в трясущихся руках шалеющего от собственной отваги и значимости порученной ему начальством миссии террориста – это совсем другое дело. Если ему крупно повезет – да, сможет попасть, и даже с толком. Но повезет здесь не ему, а мне – я же будущий Помазанник. Ну а чемодан с бомбою, – пожал плечами. – Штука все же редкая, ибо изготовить ее сложно, а все способное на такую сложную комбинацию подполье ваше ведомство благополучно передушило. Оно же передушило? – придавил взглядом капитана Федорова.

Курпатова «давить» бесполезно – он уже давно со мной путешествует, изучил характер, он у меня для честных и дельных людей очень мягкий. Федоров нашел в себе силы не отводя глаз признать очевидное:

– Мало нас, Ваше Императорское Высочество. В Петербурге да Москве – да, передушили, но здесь-то нас считай и нет, лично я неделю тому назад только и прибыл, с людьми. Благо агентура есть среди рабочих, они провокаторами в случае нужды и выступят. Грузы в город ежечасно прибывают, составами – как проверишь? Может и привезли бомбу, сейчас ее какой-нибудь подлец под рубахою прячет.

– На все воля Божия, – пожал я плечами. – Напишу вам, Василий Николаевич, бумагу, чтобы в случае чего ни вам, ни капитану, ни конвою не прилетело.

– Все одно, – вздохнул Курпатов. – Как дальше служить, когда цесаревича на твоих глазах убили? Невыносимо!

Юродствует – я справки наводил, когда убили Александра II, как-то больших кадровых перестановок и перетасовывания Конвоя не наблюдалось. Да пес с ними – террористов бояться, в народ не ходить! Высшие силы меня любят – подтверждается на материальном плане бытия, а значит чемодана можно не бояться – в крайнем случае немного контузит. Блин, страшно мне чего-то, кишки сводит. Ну-ка долой – я тут Хозяин Земли Русской, и, хоть никогда так себя публично называть не стану, но соответствовать такому громкому титулу обязан!

За окном потянулись огромные заводы с коптящими в небеса трубами, вдоль путей появились пытающиеся выглядеть радостными люди – и я это очень ценю, потому что радость на голодный желудок изображать трудно – и, сойдя с поезда на набитом солдатами и полицейскими вокзале, я лично познакомился с городской и уездной верхушкой – по переписке-то давно знакомы – и с высоко поднятым подбородком вышел на привокзальную площадь, собираясь на дрожках доехать до непременного атрибута – Триумфальной арки.

Не обходить же ее стороною из-за каких-то там «шествий»?