Текст книги ""Фантастика 2025-136". Компиляция. Книги 1-20 (СИ)"

Автор книги: Виктор Ананишнов

Полагаю, дела баронессы Шетневой теперь пойдут в гору еще сильнее, чем раньше, но сам я не стал оскорблять даму пошлыми предложениями «крышевания» и не менее пошлого «содействия» – всем и так все понятно. Полностью приемлемый и не оскорбляющий даму подарок в виде инкрустированного изумрудами ожерелья, впрочем, подарил – и не в качестве оплаты известных услуг, а от чистого сердца!

Глава 9

Прибывшая по утру почта расстроила и заставила призадуматься. Причиной расстройства стал совместный нагоняй, который мне устроили маменька и папенька из-за «поспешных, продиктованных горячностью юности, широко разошедшихся громких слов о любви». Не нравится Августейшей семье такая самодеятельность, но лучше пусть ругают за это, чем за прогрессорство – к нему у них вопросов нет, сын правильно все делает. «Пряником» в телеграмме для обиженного в лучших романтических чувствах (предположительно – мне на самом деле пофигу) юноши послужило одобрение карт-бланша на распоряжение контрибуцией – примерный план на нее я папеньке еще давно расписал. Она не в виде набитых золотом и серебром сундуков в наш Государственный Банк поступила, а вполне цивилизованным денежным переводом, без необходимости физически перемещать ценности. XX век вот-вот наступит, чай не средневековье! Банковское дело вообще развивается с опережением – в древние времена мир был гораздо менее безопасен, а потому купцам было очень важно возить с собой не сундук с монетами, а нормальные векселя или расписки. В создаваемый нами банк, который, даст Бог, откроется к началу зимы, хотя бы в виде конторы без отдельного здания, уйдет большая часть, сразу же сделав его самым богатым банком в этой части страны и одним из самых богатых в целом.

Еще часть – десять миллионов – я распорядился передать в местное отделение Крестьянского поземельного банка для выдачи льготных кредитов желающим обзавестись своей землей крестьянам и помощи будущим поселенцам. Дворянский банк перебьется – у дворянина возможностей прийти к успеху несоизмеримо больше, нежели у «черни», так что пусть кредитуются на привычных условиях.

Вообще было бы неплохо организовать Русско-Японский банк для облегчения взаимных инвестиций, но это пока неактуально: я вкладываться в развитие Японии своими деньгами не хочу – и так слишком жирных авансов островитянам надарил – а нищая в эти времена (просто как факт) Япония инвестировать в Россию физически не может. Нет, участие обозначат – это же моя инициатива, и у них тупо выбора нет, но им и так непросто, так что отложим на будущее.

Арисугава свой контингент домой не повез – выкупив у меня излишки припасов, некоторое количество лошадей и телег, японцы пешим ходом отправились заселять «княжество Рассветное». Сиречь – готовиться к военно-политическому давлению на Корею, совершенно правильно истолковав мои намеки. Посмотрим, во что это выльется – как минимум на неравный торговый договор (что уже очень круто) корейцев они прогнут. Ну и ответа папеньки с подтверждением титула Арисугаве пока нет – еще в пути. Интересно, что случится раньше – «прогибание» Кореи или Высочайшая подпись, подтверждающая границы Рассветного княжества?

Помимо Арисугавы, в телеграфированном мною ходатайстве содержались и другие требующие производства в дворяне товарищи – мои Кирил и Остап, некоторые хорошо себя показавшие во время учений унтер-офицеры и парочка старообрядцев из местных – чисто лояльности добавить.

На размышления меня натолкнула свежая пресса – кое-где раздел с биржевыми котировками уже есть, и, отыскав номера старые и сравнив показатели, я хищно пошевелил усами: после смерти Николая российские ценные бумаги немного сползли вниз, но после присоединения Манчжурии показали рост почти на треть! Вывод очень прост – политика государства прямо сказывается на стоимости его ценных бумаг. Это же какой простор для махинаций! Например, я могу распустить про Империю негативные слухи, которые приведут к падению стоимости, выкупить подешевевшие акции и облигации через подставных лиц, а потом раз – сделать что-то очень полезное для Империи, что выльется в биржевый рост. Обязательно подумаю над этим на досуге и попробую на практике при первом удобном случае. Ну а кое-что можно попробовать уже сейчас.

– Андреич, Кирила кликни, – попросил я и принялся отвечать на телеграммы Великих князей и Княжон лично – они, кажется, догадались, что я свалил эту ношу на Остапа, и в их посланиях начало расти недовольство.

Когда я закончил – специально старался сделать максимально похоже на предыдущие ответы – как раз прибыл молодой старообрядец. Он поклонился и уселся на указанный мной стул по ту сторону стола – генерал-губернатор отдал мне в пользование рабочий кабинет.

– Договор наш истекает, – начал я разговор.

Кирил отвел глаза:

– Продается товар, Георгий Александрович. На десять тысяч распродались, время нужно.

Тьфу ты, я уже и забыл, что он мне денег должен.

– Когда все продашь, тогда и рассчитаешься, – отмахнулся я. – Ты вот что – сходи до биржи, купи японских облигаций госзайма да акций каких – Мицубиси там, Мицуи, Сумитомо – словом, компаний покрупнее. Андреич, пусть бухгалтер тридцать тысяч выпишет.

Векселем – мы же цивилизованные люди. Так-то риск – а ну как китайцы обидятся и показательно выпорют японцев? В эти времена вполне могут, если западные державы не вмешаются. Тогда мои новенькие активы обесценятся, а сам новоявленный азиатский союзник станет совершенно бесполезным, но геополитическая обстановка войне за Корею не способствует – китайцы ведь не знают, кто и о чем договаривался с японцами: в любом договоре бывают секретные пункты. Блеф вполне может сработать. Да точно сработает – в Запретном городе сейчас точно не до какой-то там Кореи.

– Слушаюсь, Георгий Александрович! – козырнул по старой памяти Кирил.

– Да погоди ты, – движением брови усадил я его обратно на стул. – Дальше-то чем заниматься думаешь?

Кирил юлить не стал:

– Ежели не гоните, я и далее подле вас останусь.

– Оставайся, – одобрил я и решил использовать в качестве поощрения уже выданное, но не известное поощряемому. – Простолюдинам возле меня находиться невместно. Произвожу тебя в титулярные советники.

Личное дворянство Кирила обрадовало, но в ноги он падать не стал – пообтерся, привык. Свое дело – это отлично, но никто же не мешает бывшему матросу заниматься им через управляющих-единоверцев параллельно работе на меня? Ее не так уж и много на самом деле.

– Премного благодарен, Георгий Александрович!

– Дворянин без земли – такой себе дворянин, – продолжил я и раскатал на столе карту Манчжурии. – Вот этою землёю тебя жалую, – указал на небольшой, в три с половиной десятка десятин, участок неподалеку от Владивостока. Без побережья, зато с речкой!

Оторопело похлопав глазами на карту, Кирил не совладал с собой и таки плюхнулся на колени.

– Управляющего найдешь или все-таки в этих краях останешься? Ни титула, ни земли не потеряешь – по праву заслужил. И хорош по полу валяться – запретил же!

Подскочив, новоявленный помещик поклонился:

– Виноват! Найду управляющего, Георгий Александрович! Своих сюда перевезу, сестер да родичей – чего им в Костроме мыкаться?

– Ступай, занимайся, – кивнул я и выбросил случившееся из головы – я же знаю, что Кирил все задачи решит должным образом.

Земли к титулу получили и остальные отметившиеся в кампании и до нее, а казакам да новым поселенцам землицу нарежут уже без меня – я вам что, староста общинный? Князья Барятинский, Оболенский и Кочубей тоже не в обиде – их изрядно повеселили эпичные владения размером в половинку сажени каждая: им они нафиг не нужны, поэтому шутку поняли, оценили и подыграли, отправив подручных вбить там по табличке с текстом «по заслугам и землица». Не чужда князьям самоирония, и, в принципе, несмотря на медлительность, доверять им можно. По прибытию в столицу – а все трое составят мне компанию в поездке по России – подумаю над приставлением троицы к каким-нибудь не требующим высокого интеллекта (это не то же самое, что образование, которое у всех князей блестящее), делам.

* * *

Завтрак я разделил с хозяином дома, военным губернатором Чичаговым, вице-губернатором Омельяновичем-Павленко и их женами. Откушав две порции пшенной каши и закусив ее половиной запеченного гуся, последний откинулся на стуле:

– Гусь у вас, Николай Иванович, в высшей степени изумительный! Уступите мне вашего повара?

– Ни в коем разе, Яков Павлович! – с улыбкой отказал генерал-губернатор. – Я без этакого гуся, признаюсь вам откровенно, и недели не протяну.

Посмеялись, и я тоже решил похвалить повара:

– Гусь и в самом деле прекрасен.

Чичагов воспользовался возможностью:

– У графини Ильиной, доложу я вам, заворачивают отменный пресный пирог с яйцом. Очень жаль, что сегодня вы нас покинете, Ваше Высочество.

– Помимо упомянутого Николаем Михайловичем известного всему городу пирога, вы також лишитесь возможности отведать славящихся на всю округу щей в доме действительного статского советника Федина, – добавил аргументов остаться Омельянович-Павленко.

Мужики сглотнули выступившие при упоминании славных на всю округу щей слюни, и мне очень захотелось остаться во Владивостоке еще на денек. Вкусно кормят, заразы.

– Увы, придется отложить щи да пироги до следующего моего приезда в этот славный город, – вселил я в них надежду.

Не думаю, что царю следует безвылазно сидеть в столице, отказываясь от поездок по стране. Оно, конечно, самодержавие, но со временем, когда построится Транссиб, в небесах появятся дирижабли, телеграфные линии дорастут до телефонов, а я выстрою нормальный, относительно автономный аппарат, который сможет месяц-другой обойтись без меня, я снова отправлюсь в поездку по России – слишком сильную оживляющую волну запускают Высочайшие визиты, чтобы ими пренебрегать.

Завтрак закончился, дамы деликатно свалили, и мы перешли к делам – убравшие со стола лакеи расстелили карту Дальнего Востока, и я привычно принялся орудовать карандашом:

– В связи с территориальными приобретениями, я считаю нужным походатайствовать перед Его Императорским Величеством о пересмотре административного деления в этих краях. Вы, Николай Иванович, на посту Приморского генерал-губернатора исправны – организовали гуляния в кратчайшие сроки, подготовили чиновников для новых территорий и показали себя человеком честным и с широкой эрудицией. И это – только новые заслуги, а у вас немало и старых.

– Благодарю, Георгий Александрович, – поклонился Гродеков.

– Посему вам придется переехать в Хабаровку – предлагаю переименовать этот город в Хабаровск для солидности. Из Хабаровки вы и дальше будете исполнять обязанности генерал-губернатора Приморской губернии. Границы ее будут проходить так… – я начертил линию вдоль границ Манчжурии, исключив Владивосток с прилегающими землями и остров Сахалин. – Вам, Яков Павлович, – повернулся к вице-губернатору. – Я предлагаю возглавить новую губернию вот в этих границах, – потыкал карандашом в Манчжурию с Владивостоком и Сахалином. – Назовем ее Николаевской. Столица – город Владивосток. Прошу обратить особенное внимание на княжество Рассветное, которое будет подчиняться напрямую столице. Там сидит князь Арисугава, особа Императорской крови, и ему генерал-губернаторам подчиняться невместно.

Омельянович-Павленко важно покивал – всё понимает – а его глаза мечтательно сощурились, предвкушая практически неограниченную власть на большой и высокодоходной территории. Воровать в полном смысле этого слова не будет – на такой должности в этом нет никакой нужды, потому что все, кто приходит на прием, приносят с собой подарки. Ну и жалованье более чем солидное – 10000 рублей в год оклада и еще примерно столько же «столовых» и выплат на разъезды.

– Далее, – продолжил я. – Войск в этих местах мало, и нарастить группировку быстро мы не сможем, да и смысла нет – Китай нас воевать не пойдет, ибо наши заклятые европейские партнеры сейчас больше всего жаждут приемлемого для них повода, что бы отщипнуть чего-нибудь у Китая для себя. Делить скромное войско на две губернии излишне – в Приморской для них и задач-то толком нет по чисто географическим причинам. Посему считаю нужным назначить вас, Николай Михайлович, – обратился к военному вице-губернатору. – Военным вице-губернатором обеих губерний. Дабы никому не было обидно, месяц можете квартировать в Хабаровске, а месяц – во Владивостоке.

Довольные перспективами мужики хохотнули – Чичагов, полагаю, просто притворяется, потому что я у него Владивосток отрезал, а Камчатка, при всем к ней уважении, совсем не то.

– Також считаю необходимым пожаловать вас княжескими титулами и землями. Предлагаю вам вот эти владения у озера Ханка, – разделил земли вокруг озера на три равные части. – Вам, Яков Павлович, титул поможет наладить отношения с князем Арисугавой. Вам, Николай Михайлович и Николай Иванович, княжеские титулы, надеюсь, будут приятны.

Мужики подскочили на ноги и прокричали соответствующие случаю фразы.

– Далее, – продолжил я. – Природа этого озера изумительна, а потому вашим княжествам надлежит его в меру сил оберегать. Рыбу ловить можно, но не промышленными объемами. Вас, Николай Иванович, – начал с хозяина дома. – Нарекаю Князем Озерным. Вас, Николай Михайлович, князем Победоносным, но в случае военных проблем в здешних местах вам придется оправдывать столь многообещающий титул.

– Не подведу, Ваше Высочество! – гаркнул военный вице-губернатор.

– Вас, Яков Павлович, нарекаю князем Уссурийским, – закруглился я и велел секретарю. – Остап, карты промышленные.

– Слушаюсь! – гаркнул секретарь и сходил в кабинет за упакованными в опечатанные конверты папками.

– Развитие этих мест – задача архиважная, – не удержался я от ленинского «архи». – Посему, господа генерал-губернаторы, Империя в моем лице укажет вам на богатейшие месторождения ресурсов. Особое внимание прошу уделить развитию золотодобычи. Промышленников за то, что работников гнобят, по сусалам бить с усердием – золото государству нашему очень нужно, но подданные нужны сильнее. Я указывал промышленникам на необходимость строительства теплых жилищ, выделения одежды и усиленном питании. Доходность добычи золота более чем достаточна для того, чтобы не выжимать из работников все соки, через полгода закапывая сгноенного непосильными условиями бедолагу в землю и нанимая нового. Золотой телец частенько сводит людей с ума, заставляя пренебрегать христианскими идеалами, и за такое, без сомнения еретическое, поведение, я настоятельно требую карать нещадно.

Хрена с два меня послушают – поди наберись ревизоров, которые за пятьсот километров на север поедут и привезут оттуда честный отчет, но лучше сделать хоть что-то, чем ничего.

– Також считаю необходимым переименовать город Ханьчунь в Николаевск. Остальные поселения на новых территориях також следует наделить русскими названиями.

Раздав генерал-губернаторам конверты с информацией небывалой ценности, я счел этот пункт сегодняшней программы выполненным и пошел переодеваться – предстоит череда визитов.

«Общества» я посетил еще вчера – народ успел самоорганизоваться, сбиться в паевые общества и даже промышленные фирмы, и готов к получению подрядов на разработки – это уже заботы генерал-губернаторов, я вам что, столоначальник?

На сегодня я запланировал то, чем обычно Великие князья, а тем более цесаревичи, не промышляют – посетить полицию и «охранку». Первая в светской жизни еще как-то участвует, через персону полицмейстера, которую принято приглашать на званые вечера и прочие тусовки, а вторая, как бы печально не прозвучало, в уездных городах представляет собой «отстойник», куда устраиваются на работу те, кто не потянул гордую должность квартального надзирателя или хотя бы станового. Однажды мы делали блог про КГБ, и там была та же проблема – в 60-е-70-е престиж работы в «конторе» был низким, и туда брали почти всех, кто выдерживал спортивные нормативы и был не слишком туп. Если после армии, то вообще ковровую дорожку расстилали. Здесь и сейчас дела обстоят еще хуже – «охранку» не любит даже сама «охранка», и с этим нужно что-то делать. Например – прийти в гости и рассказать бедолагам, что они, вообще-то, занимаются критически важным для Империи делом и увеличить жалованье под предлогом скорого наплыва поселенцев в эти места.

Глава 10

Оставляя за собой родной город, я был доволен. В прошлой жизни он меня не отпустил, но здесь, удовлетворившись проделанной мною работе, подсветил дорогу ласковым солнышком с пронзительно-синих небес. По заслугам и награда – от Приморья теперь можно смело ожидать многого и жестоко карать всю «губернаторскую троицу» за несоответствие ожиданиям.

Должны справиться – мужики, судя по довольно долгому знакомству и многочасовым разговорам обо всем подряд, дельные. Омельянович-Павленко, конечно, медленноват и вообще консерватор, но Манчжурии такой и нужен: территория новая, непривычная в массе своей к Имперскому образу жизни, а значит этим землям нужен настоящий Хозяин, который будет прижимать подлецов да мошенников к ногтю, пошлины и подати будет взымать с максимальной для этих времен прилежностью и всячески заботиться о вверенной ему части страны, дабы оправдать назначение. Шутка ли – по идее место старого губернатора должен был занять именно Яков Павлович, по выслуге лет, чину и прекрасному послужному списку. Но бюрократические жернова Империи провернулись иначе, выплюнув на вершину общества «молодое дарование» Гродекова. Яков Павлович, разумеется, обиду переварил и за ненадобностью выплюнул – Царю виднее – но теперь будет то самое место рвать, чтобы уделать северного коллегу.

Путь наш по плану должен был пролегать через Хабаровку-Хабаровск, но я решил, что в других Приморских городах мне делать нечего – все, что мог, для этого края Империи я сделал, а посему было решено отправиться сразу в Иркутск – по территории Манчжурии получится быстрее, чем в обход.

Верхушка нашего обоза представлена мной, троицей князей и «куратором» от охранки, Василием Николаевичем Курпатовым. Присутствует и летописец Ухтомский – ему тоже землицы нарезал, но титула давать не стал – природному Рюриковичу и так все дороги открыты. Где-то в середине обоза едет главный подарок Императрицы Цыси – уважаемый Фэн Зихао. Другие подарки немного уменьшились в количестве – не выдержал умоляющего взгляда дочери Николая Ивановича Гродекова и подарил ей одного пекинеса. Второй щенок сейчас путешествует морем, направляясь в Германию, работать подарком у Маргариты Прусской.

Пока глаза смотрели на ползущий за окном кареты лес, воображение рисовало титанические карьеры, километровых глубин шахты, груженные рудой конвейерные линии и рёв техники. Ничего, до этого однажды тоже доберемся, а пока лучше представлять стоящих по колено – резиновые сапоги предоставить промышленник обязан! – в колымских речках старателей, кропотливо добывающих такие блестящие и такие полезные Империи крупинки.

Опечатанный пакет для Арисугавы я выслал с гонцами пару часов назад. Содержание простое – мое письмо стандартно-бессмысленного содержания и приложение в виде толстой пачки бумаг со способами контрабандного вывоза золота. Карта Аляски с месторождениями у Муцухито есть, осталось сложить одно и другое. Смешно будет, когда американцы поймут, чем именно на их землях занимаются япошки, но до войны не дойдет точно – не тот повод, не те ставки, просто выпнут со скандалом и, может быть, потребуют компенсации. Будем надеяться, что успеют накопать как надо.

Визиты к полиции и охранке меня несколько озадачили. Нет, заготовленные речи – без конкретики, но вполне воодушевляющие, были приняты на «ура», ибо к ним и денежка в дополнение шла, но никакой «ущемленностью» и не пахло. Ясность внес подполковник Курпатов – «куратор» от охранки меня конечно же сопровождает, и, пока я весело проводил время на границе, успел перелопатить местный аппарат, сочтя его работу более чем пристойной.

– Петербург и остальная страна, Георгий Александрович, несколько отличаются. Столица – это высшая аристократия Империи. Если мне будет позволено…

– Позволено, – кивнул я.

– У высшей аристократии бывают интересы, порою не совсем сносящиеся с интересами государства. По этой причине наше ведомство несколько скованно в действиях. Губернские города – совсем другое дело. Здесь высшая аристократия, как правило, служивая, и за место держится, исполняя обязанности с должным прилежанием. Охранное отделение имеет возможность докладывать напрямую в столицу, и это уже сковывает действия любителей поработать вопреки интересам Империи.

Словом – в провинции Охранка себя ощущает прекрасно, а я в очередной раз получил урок, что послезнание не всегда соответствует действительности. И еще одна мысль вдогонку – маленькая, но имеющая власть или ресурс группа неизбежно приобретает корпоративную солидарность, и вот ее в свою сторону обернуть я обязан. Пока вроде неплохо получается – по крайней мере Василий Николаевич меня очень уважает за циничный, но прекрасно соотносящийся с реальностью взгляд на вещи. Он же видит во мне старые добрые карьерные перспективы, и я его надежды оправдаю – как минимум полковника по возвращении в столицу получит.

Лес расступился, и мы въехали в окруженную полями деревеньку на десяток белых, укрытыми характерной азиатской формы крышами, домов. Манчжурское население не хуже других умели подходить к дороге и отвешивать поклон своему будущему царю. Следующие в конце обоза слуги за это раздавали им полезные в хозяйстве подарки – вёдра, котелки, грабли, лопаты и прочую утварь. Дети получали сахарные леденцы. Пара домов опустела – тамошние китайцы решили попытать счастья на остатках Империи Цин. Я ожидал худшего, но здесь мы опять упираемся в китайский менталитет: все, кто пытались завоевать Китай, в итоге становились частью Китая. В дополнение к этому идет отсутствие погромов, сохранение имущества и подъемные. Православный храм китаец, так и быть, потерпит и даже окрестится. Детей учиться отправить придется? Так это же чуть ли не главный повод остаться!

Этнические стычки, очевидно, будут – не бывает так, чтобы раз, и два совершенно разных мировоззрения принялись мирно сосуществовать. Удачи всем подданным, постарайтесь не калечить друг друга, ладно?

На перекрестке из-за дома выехал манчжур на запряженном в телегу быке, оценил размеры обоза, покосился на склонившихся в поклонах односельчан, съехал с дороги, и, спрыгнув с телеги, на всякий случай упал лицом в землю. Да ладно тебе – конвой без предупреждения стреляет только по эсерам!

Дальнейший путь принес череду приятных встреч – навстречу нам проезжали обозы с поселенцами, верхом проезжали патрулирующие территорию казаки, а удачно подвернувшийся купец продал нам бочонок вкусного квасу. Кое-где встречались поселенцы, которые решили далеко не ходить, а потому успели начать обустраиваться: вырыли колодцы – водицу из одного такого я лично попробовал и одобрил – начали ставить срубы и вспахивать поля. Не так много, но я был очень рад наблюдать, как новая губерния словно столярными скобами скрепляется с остальной Империей.

Когда Николай Васильевич Гоголь радовался быстрой езде во всем известном фрагменте «Мервых душ», нужно делать очень большую скидку на время, в котором он жил. «Быстро» по тем временам – это километров двадцать пять в час. При этом ездил он в основном по обжитым регионам, с относительно приличными дорогами. Нам такое счастье не светило, и даже десять километров в час «делать» получалось на прискорбно коротких отрезках грунтовки, регулярно погружавшейся в огромные лужи и заставлявшей карету тоскливо скрипеть рессорами – спасибо хроноаборигенам за то, что уже освоили эту технологию.

Ночевать пришлось в придорожном трактире, азиатский хозяин которого решил не уходить в Китай. Не прогадал – трактир ему оставили, русский он более-менее знал – по этим дорогам раньше регулярно ездили наши купцы – а наша ночевка позволила ему неплохо заработать. Бонусом стал подаренный мною портрет с автографом – реклама заоблачного уровня! О последнем я сильно пожалел уже в ближайшие часы – комната пованивала, а по стенам, полу и перине бегали солидных размеров тараканы. К насекомым я за время своего пребывания привык, так что смиренно вздохнул, помолился на Красный угол – молюсь утром и вечером, потому что так положено – и лег спать.

* * *

«Пассажъ Второва» – гласили металлические буквы, закрепленные на доминирующей над кварталом башенке. «Пассаж» – это известный торгово-развлекательно-гостиничный (!) центр в Петербурге, а здесь, получается, купец Второв примазался к раскрученному бренду.

Сам Александр Фёдорович Второв, хозяин сети магазинов, «текстильный магнат» и один из богатейших людей Сибири, встретил нас со спутниками по прибытии в Иркутск, в числе других местных шишек, коих набралось великое множество. Иркутск – город с уже многовековой историей, поэтому его относительно «новый» вид стал для меня неожиданностью. Ясность внес Константин Николаевич Светлицкий – генерал-майор и действующий губернатор Иркутской губернии:

– Пожар в 79-м году случился, Ваше Императорское высочество. Стихия уничтожила бо́льшую часть города, включая все общественные и казенные заведения с архивами, церкви да учебные заведения с библиотекою. Погиб и музей – первый по эту сторону Урала.

– Ужасно, – честно оценил я случившееся.

Целый город выгорел – это ли не повод для грусти?

– Тридцать миллионов убытков, – кивнул губернатор. – Однако посмотрите на Иркутск теперь – только краше да богаче стал!

Это правда – город размерами велик, населением – плотен, и лишь редкие останки сгоревших домов на окраинах напоминали о трагедии двенадцатилетней давности. А еще меня очень порадовали уходящие в небеса, коптящие кирпичные трубы золотоплавильни – в Иркутск стекается огромная часть Сибирского золота, так что плавильня без дела не простаивает, а сам город, в силу своего стратегического значения и статуса торгово-перевалочной столицы Восточной Сибири, богатеет и стремительно развивается.

Сидя на дрожках – телега о четырех колесах, лишенная крыши и стен – мы с губернатором и князьями не забывали махать руками и улыбаться усыпавшим улицы горожанам. Ветер ласково трепал волосы и украсившие стены домов имперские флаги, играли оркестры, сновали коробейники, купцы близлежащих лавок выставили на улицу образцы товаров. Иркутск радовался прибытию цесаревича, а я активно крутил башкой, выхватывая взглядом вывески лавок, контор, цирюлен и многочисленные мастерские кустарей-ремесленников.

– Люд здесь, ежели не считать мятежников-поляков, – продолжил рассказывать губернатор. – Добрый да трудолюбивый. Окрест Иркутска в основном хлеб растят, тем и живут. Промышляют много – охотою, рыбалкою, золотом да скотоводством.

Точно, не так давно в Польше случился очередной бесполезный мятеж, из-за которого много любителей Речи Посполитой переехало в Сибирь.

– А поляки что же? – спросил я. – Вредят?

– Никак нет, Ваше Императорское Высочество, – удивил ответом Константин Николаевич. – Трудятся исправно, смуты в умы не селят – понимают, что сразу в рыло за такое получат. Вот, Ваше Императорское Высочество, – указал на лавочку с нарисованной на вывеске колбасой. – Польская лавка, колбасы да сосиски крутят, – причмокнул, как бы охарактеризовав вкусовые качества продукции. – Також много поляков среди учителей – бунтовщики, а грамотные.

И эти учителя, предполагаю, время от времени закладывают в неокрепшие умы определенные нарративы. Пёс с ним – когда имперский центр держит окраины в кулаке, параллельно повышая уровень жизни подданных, любая фронда теряет силу и превращается в пустое сотрясание воздуха.

– Много ли в городе фабрик али мануфактур? – спросил я.

– Много, – подтвердил губернатор. – Плавильня, – указал на дымящие трубы. – Водку много гонят, – указал на абстрактный Запад. – Мыло варят, камень строительный рубят, кирпич жгут.

Номенклатура продукции не очень разнообразна, но объяснить это легко – работники вместо фабрик выбирают стезю золотодобытчика, грамотные специалисты в этих краях в дефиците и прикормлены крупными фабрикантами. Кустарное и мелкосерийное производство всегда проигрывает полноценному промышленному, вот и не зародилась в Иркутске нормальная промышленность – деньги есть, а значит можно спокойно покупать нужное в других краях.

– Чего не хватает Иркутску, Константин Николаевич?

Не моргнув глазом, опытный имперский служака изобразил качественный прогиб:

– Памятника Его Императорскому Величеству, Ваше Императорское Высочество!

Твою мать, теперь придется на это дело денег выделить.

– Это дело хорошее, – покивал я. – Памятник станет моим подарком вашей прекрасной губернии. Найдутся ли в Иркутске достойные подобной задачи скульпторы и потребные литейные мощности?

– Найдутся, Ваше Императорское Высочество. Я сегодня же позабочусь об организации конкурса.

– Есть ли другие потребности, которые можно покрыть инвестициями или закупкой оборудования в других странах? Кстати, к лету прибудет типографическое оборудование.

– Премного благодарны, Ваше Императорское Величество, – улыбнулся Константин Николаевич. – Типография у нас замечательная, но некоторое стеснение чувствуется. Александр Федорович Второв внес в развертывание и модернизацию печатного дела нашей губернии немалый вклад, – кивнул на стоящее на перекрестке каменное двухэтажное здание с англоязычной вывеской «Passage Wtoroff».

Хороший понт наш народ всегда уважал – здесь латиница, там – башенка с кожаными буквами, и вот уже покупатели знают, где именно закупаться солидным господам.

«Пассажи» князей веселят, потому что в Петербурге им доводилось посещать «Пассаж» оригинальный. Поразительно – я считал, что многофункциональные торговые центры появились в XX веке, а оно вот как оказалось. Потом с самим Второвым обязательно пообщаемся, когда начну ходить на посвященные мне приемы. Торопиться некуда – здесь я проторчу недели полторы-две, не забывая о выездах за пределы города, в деревни и городки помельче. Родину надо изучать, а торжественные мероприятия и проезды по центральным улицам этому не способствуют.

– Також городу не хватает своего бумагоделательного завода, – продолжил губернатор.

– Его Императорское Величество считает тягу к печатному слову полезной для подданных чертой, – соврал я. – Казна выделит средства для приобретения оборудования и найма работников.

– Премного благодарны, Ваше Императорское Высочество!

В эти времена заселенной является северная часть города. Связывающий берега Ангары мост имеется, но плохонький и деревянный. На железобетонный я замахиваться не стану – ОЧЕНЬ дорого и технически сложно, а львиная доля толковых строителей сейчас вкалывает на Транссиб и другие важные задачи.