Текст книги ""Фантастика 2025-136". Компиляция. Книги 1-20 (СИ)"

Автор книги: Виктор Ананишнов

Несколько ликвидаций и диверсий, направленных на усиление взаимного недовольства и паранойи между немцами и австрияками. Как-то многовато кайзер с Францем Иосифом договариваться начал, нужно это дело усложнить. Освобождающийся кусочек Альбиона отлично подойдет: договор по разделам сфер влияния был трехсторонним, и исход шведов его по сути аннулирует, развязав руки и кайзеру, и Императору Австро-Венгрии. Особенно мне нравится то, что в «провокациях» примут участие наши новенькие подлодки, экипаж которых в условленное время вскроет пакеты с приказами потопить несколько кораблей обоих уважаемых партнеров. Да, очень грязно и совсем не по-рыцарски, но у нас тут эпоха Модерна началась с ее повальным нигилизмом, приходится соответствовать.

– Добро, – кивнул я и на это. – Что там с проектом «С»?

«Сибирь».

– Дорогу через бурелом в обход болот худо-бедно проложили, – сверившись с папочкой, ответил Кочубей. – Планируется строительство причальной вышки для дирижабля в указанном вами месте.

Подальше от эпицентра, чтобы потом второй раз строить не пришлось. Сразу после инцидента отправим в те края десант головастых мужей, потому что мне просто жуть как интересно узнать, что они там найдут, если покопаются там «по горячим следам».

Кочубей закрыл папочку и посмотрел на меня:

– Георгий Александрович, если мне будет позволено…

– Позволено, – перебил я.

– Перевооружение сухопутных частей закончено. Реформы закончены настолько, насколько это позволяет отсутствие боевого опыта должного масштаба. Склады полны, тыловые службы механизированы в полной мере, через три месяца закончится механизация боевых частей. Через шесть закончится формирование ремонтных бригад и насыщение оных запчастями. Серийное производство «СБ-шек» развернуто, но достаточного их количества нам накопить все равно не удастся – подобное производство формируется всеми нашими западными соседями. Начать войну в первой трети следующего года, воспользовавшись суматохой в Индокитае и английскими провокациями – лучшее решение. Мы готовы настолько, насколько это вообще возможно, а наши враги – нет. «Войны нельзя избежать, ее можно лишь отсрочить к выгоде вашего противника», – подкрепил Кочубей сказанное цитатой из Макиавелли.

Вздохнув, я ответил цитатой из Сунь Цзы:

– Время и место битвы надо выбирать самому. Сражение надо устраивать там и тогда, когда и где ты – сильный, а противник – слабый.

Отвернувшись, я посмотрел в окно. Страшно. Столько жизней зависит от одного моего решения. Столько горя и слез прольется на мою Империю после начала войны. Увы, другой исход из Сунь Цзы – где «Повергнуть врага без сражения – вот вершина воинского искусства» – для нас не достижим. Здесь – не игра в «Цивилизацию», где можно одержать «экономическую» или «идеологическую» победу, здесь – реальный мир во всем его несовершенстве. Отгрохай любое экономическое чудо, сформируй идеальную для всех (что само по себе невозможно) идеологию и начни притворять ее в жизнь – толку не будет, потому что соседи по планете умеют учиться и применять плоды этого обучения для сохранения собственного положения. Разрушить Британскую Империю оказалось легко, но выводы из случившегося сделали все, и больше такой халявы не будет. Остается лишь одно средство, проверенное миллионами лет человеческой истории: взять палку покрепче и как следует стукнуть ей не желающего слушаться соседа.

– Сформируйте конкретный план, Виктор Сергеевич, – повернувшись обратно к Кочубею, велел я. – Такой, чтобы к обозначенному вами сроку удалось разыграть все карты с максимальной эффективностью.

– Слушаюсь, Георгий Александрович!

Глава 8

Подводная лодка серии «Тихий омут-3» с именем собственным «Мурена» бороздила просторы Северного моря. Спасибо арендованным у Дании портам, куда без проблем удалось переправить лодки нормальными торговыми кораблями, которые шведы и прочие «норды» обыскивать не имели право, и секретно высадить все восемь имеющихся в распоряжении Империи «Тихих омутов».

Серию все имеющие к ней допуск господа сочли весьма удачной. Дизельный двигатель обеспечивал подлодке скорость четырнадцать узлов в режиме надводном, и десять – в подводном. Не так уж и внушительно по сравнению со скоростями полноценных кораблей, но «морская» составляющая Генерального штаба Российской Империи полагала, что под конкретные задачи такого хватит, особенно если учесть глубину погружения – сто двадцать метров глубины, а в крайнем случае можно уйти и поглубже, до двухсот, но уже на свой страх и риск: запас прочности на десяток минут есть, но мало ли.

Экипаж подводной лодки насчитывал пятнадцать человек и капитана. В тесноте, да не в обиде – мужики с пониманием и долгими тренировками за плечами. Да и «теснота» не такая, чтобы сельдями в бочке располагаться, а даже ноги во сне вытянуть можно – сорок семь метров длины и пять с половиною ширины корпуса позволяют.

Часть команды по случаю длинного надводного перехода и штиля с комфортом расположилась под солнышком на корпусе, попивая горячий чаек, кутаясь в утепленную форму – прохладно в этих местах в апреле-месяце. Ну а оставшиеся на дежурстве довольствовались попадающим через открытые люки светом и свежим воздухом – вентиляция на борту отличная, но все-таки совсем не то.

– Товарищ капитан, телеграмма, – ожил сидящий в наушниках связист, начав активно орудовать карандашиком в журнале «входящих».

«Голосового» радио «Тихие омуты» не имеют, только беспроводной телеграф.

– Излагайте, Тимофей Петрович, – приготовился капитан записывать в журнал судовой.

«04.04.1904. 11.43. Поступила телеграмма следующего содержания: 23−1–10».

Расшифровку в журналах писать не велено – чтобы не досталось врагам, а тетрадку с ключами к шифрам и кодам в случае проблем приказано сжигать в первую очередь. Должности дешифровщика подлодка не предполагает, поэтому капитану Марку Ивановичу Орлову – нет, не потомок того самого графа, а просто «из помещиков» – пришлось научиться этому нехитрому делу самому. Само собой, умел пользоваться тетрадкой и связист.

Полученный код был настолько прост, что и ключей к нему искать не надо – Марк Иванович помнил его и так.

«Немедленно приступил к выполнению» – дописал капитан в журнал и полез в занимающий левую тумбу его небольшого стола сейф. Пакет номер двенадцать ничем не отличался от двух десятков коллег, но открыть велели именно его. Аккуратно вскрыв полиэтиленовую оболочку, Марк Иванович извлек на свет электрической лампочки стопку машинописных листов общеимперского формата «А4».

Пробежав страницы взглядом, капитал побледнел и пропотел – приказ оказался очень неожиданным и в глазах дворянина во многих поколениях подлым. Печать Генерального штаба, однако, пространства для маневра не оставляла – приказ есть приказ, и выполнять его придется не только из-за боязни попасть под трибунал, но и из чувства долга.

– Все на посты! – скомандовал Марк Иванович.

«Технические» звуки подводной лодки на некоторое время перекрыла суета: команды старших по званию, ответы младших, стук сапог и всенепременная в любой подобной ситуации неразборчивая ругань. Когда старший помощник капитана Степан Васильевич Клеев убедился, что экипаж занял свои места, он бодрой трусцой вбежал на капитанский мостик и доложил начальству. Следом на мостик вбежал штурман, задержавшийся чтобы задраить люки и проверить мотористов.

– Сегодня в 11.45 поступил приказ за подписью Генерального штаба, – принялся излагать капитан. – Выдвинуться в указанный квадрат, скрытно погрузиться и подойти к ближайшей боевой посудине, кою предстоит торпедировать. Сразу после этого приказано уходить. Штурман, – передал лист с координатами.

– Есть, товарищ капитан!

Следующие три часа подлодка на максимальной скорости добиралась до «квадрата», а ее экипаж за это время на всякий случай проверял и перепроверял все системы, уделяя особенное внимание ходовой части, торпедному аппарату и баллонам с воздухом.

Параллельно с этим в свои «квадраты» выдвинулись остальные подлодки. Та, что носила имя собственное «Феврония» – с задержкой в двадцать минут: ее капитан происходил из дворян, чьи предки многие поколения принадлежали «воинскому сословию». Прямой приказ Генштаба атаковать корабли союзника(!), в мирное время(!) вызвал у капитана острый прилив гордыни и ханжества, после чего он, не подав в отставку, застрелился.

Тусклый свет электрических лампочек придавал украшенному содержимым головы капитана мостику весьма живописный вид, и снявшие с голов фуражки члены экипажа старались не приглядываться, слушая зачитываемый старшим помощником приказ Генштаба. «Пойти» следом за командиром никому в голову не пришло – а собственно зачем? Вместо этого мужики дослушали принявшего командование старпома, направили подлодку в нужном направлении и снова собрались на мостике – помолиться за покойного, закатать тело в рогожу и припрятать в укромном уголке до возвращения на берег.

Служба экипажами флотов Германии, Австро-Венгрии и Швеции в Северном море неслась так себе – избаловались спокойствием и были уверены, что без объявления войны никто по ним стрелять не посмеет. Некоторые направленные на борьбу с подлодками указания командование до моряков донести успели, но где – они, а где – подлодки?

Подозрительные, выглядывающие из-под воды железные трубки перископов никто высматривать и не пытался, поэтому «Тихим омутам» удалось подобраться на удобные для гарантированного поражения торпедами расстояния до обнаруженных кораблей. Не одновременно – море большое, расстояния до целей у всех разные.

Первым пошел на дно австрийский эскадренный броненосец типа «Габсбург» – одна из пяти запущенных торпед попала в машинное отделение, и взрывной волной подлодку с именем собственным «Татарка» отнесло на добрые полкилометра. Поднявшись на ноги, мужики потерли отбитые падением места, повернули лодку как надо и принялись сваливать. Настроение, однако, было подавленным – там на крейсере же такие же моряки, как они, а с ними – вот так. Немного утешало то, что «Габсбург» в этом квадрате не один, и выживших после взрыва матросов кто-нибудь спасет: тонуть такая громадина будет очень долго.

Вторым на дно ушел мореходный миноносец, красующийся шведским флагом. Следом – еще парочка кораблей малого водоизмещения, но уже немецких. Такой крупной добычи как «Габсбург» «Тихим омутам» больше потопить не удалось – в основном торпеды попадали в не критические места, и экипаж успевал тушить пожары, латать пробоины и «огрызаться» из всего, что было под рукой. Не безуспешно – немцам удалось проделать парочку солидных дыр в корпусе подлодки «Кокетка», но к своему же горю: экипаж подлодки принял решение идти на героический последний таран, успешно осуществив задуманное.

Три часа спустя после первой атаки и пятнадцать минут – после последней, Северное море было совсем непохоже на себя утреннее: мирное плавание бок о бок всеми тремя здешними силами было упразднено в сторону плотного движения союзными группами в боевом порядке. Начинать пальбу по «соседям», впрочем, никто не спешил – все ждали приказов от начальства и нервничали.

Тем временем по телефонным и телеграфным линиям старушки-Европы пачками бегали вопросы вроде «вы что там, совсем охренели?» и ответное «а может охренели не мы, а вы?». Длинная подготовка к войне и общая оживленная геополитическая обстановка в мире делали свое черное дело: градус паранойи среди будущих врагов и даже союзников в среднем царил такой, что в крайний ажиотаж пришли вообще все. Ну а когда к докладам с Северного моря подоспели доклады с Тихого океана, где тоже кое-чего загадочно утонуло, дипломатическая обстановка оказалась накалена до предела, и только Георгий Романов был спокоен, дежурно напоминая партнером о необходимости принимать решения с холодной головой.

Параллельно напоминаниям шла неспешная мобилизация – под предлогом больших учений в действующие и кадрированные части для обучения и укомплектования начали поступать солдаты. Дураки на нашей планете, конечно, имеются, но на больших должностях они выживают редко: Австрияки такие специфические учения оценили и объявили мобилизацию собственную. Верные союзническим обязательствам немцы и французы поступили так же. За ними – «Балканская коалиция» и Турция. Дальше – итальянцы, испанцы и шведы.

Мобилизация – это дорого, а значит скорейшее начало боевых действий стало для всех выгодным. Каждый был уверен в своих силах и своей победе. Заявления каждый день звучали все более тревожными, обмен взаимными обидами и претензиями ожесточался, на суше и море нередко случались всяческие провокации, но начинать Большую Войну никто парадоксальным образом не спешил: тот, кто начнет, в дальнейшем имеет немалые шансы огрести все исторические лавры «безумного воинственного кретина, который в одиночку отвечает за это вот все».

В такой интересной обстановке мир встречал лето 1905-го года, и ни у кого не было сомнений в том, что большая война может начаться в любой момент.

* * *

До чего же не хочется нести всю полноту ответственности за грядущую войну в одиночку! Все-таки не зря я считал уважаемых партнеров трусами. Я? Нет, мною движут другие причины – для меня внутренний рейтинг важнее всего, потому что мой народ в прошлой реальности заставил элиты с собой считаться. К немалому собственному горю, но это уже детали.

Безусловно, если я сейчас скомандую «в атаку», мои подданные приказ исполнят, но последние несколько лет я без устали повторяю, что война России не нужна. Если «не нужна», так чего царь нас гонит на пулеметы? Значит врал. А если кампания затянется – а рассчитывать всегда нужно на худший сценарий – волна народного недовольства уподобится цунами. Особенно если за первые месяцы не получится добиться внятных успехов. Получится – можно будет размахивать перед носом у подданных морковкой скорых переговоров о мире, мол, нам этого хватит, но проклятые враги не желают сдаваться.

Не чужаков боюсь в общем, а своих. Допускаю, что из чистой паранойи – нормальные объяснения подданным целей и задач войны, привычная для наших краев дисциплина, институт «политруков» – в основном попы разных конфессий на них обучены – очень сильная экономика, накопленная материальная часть и беспрецедентный в истории пакет благ для непосредственных участников войны и их семей позволят мне усидеть на троне до победного конца с 99-типроцентной вероятностью.

«Инцидент в Северном море» не поколебал решимости уважаемых партнеров «праздновать труса» и пытаться договариваться – до тех пор, пока они не сочтут свои войска готовыми к началу столкновения. Тем не менее, огромное количество «турбопатриотов» и высокопогонных мужей от армии роптало: в их глазах случившаяся провокация иначе чем оскорблением великодержавности считаться не могло, поэтому вся Европа начала лихорадочно проводить учения и пытаться интенсифицировать подготовку к бойне.

Исключением – неприятным для меня исключением – стала Швеция: они благополучно убрали свой флот подальше от потенциальных театров военных действий, окончательно отказались от своего британского доминиона и решили придерживаться нейтралитета. Нормального – по отношению к другим, вооруженного – по отношению к России. Фигово – в геополитике много совершенно детских паттернов, и бить того, кто «в домике», считается дурным тоном. Генштабу пришлось несколько переделать планы на первые этапы войны – нужно постараться воспользоваться освобожденными в свете нейтралитета Швеции силами на других фронтах с максимальной эффективностью.

Как ни странно, но «русского следа» в «инциденте» никто особо искать не пытался. Основное подозрение пало на Францию – в ходе расследования инцидента обнаружились очень похожие на французские кусочки торпед. Не без копирования иностранных технологий отечественный ВПК развивается, что в данной ситуации сыграло нам на руку. Лягушатники визжали от возмущения, отбивались по дипломатическим линиям как могли, и вроде даже умудрились выбраться из воды сухими, но осадочек, как говорится, остался.

Что ж, если уважаемые партнеры так воспылали миролюбием, придется «качать лодку» сильнее – благо возможности для этого есть. Берем в руки глобус и смотрим на Османскую, будь она трижды неладна, Империю. Здесь у нас имеются так называемые «младотурки» или «новые османы» – политическая сила, старательно взращиваемая и подпитываемая иностранными капиталистами. Борются, как это у радикалов принято, за все хорошее и против всего плохого – в последнее записываются и носители «чуждых» конфессий и национальностей. В частности – армяне, коих в Османской Империи проживает изрядно.

Благодаря успехом Российской Империи, некоторое их количество благополучно переехало к нам. Тем не менее, человек в массе своей место жизни меняет не шибко охотно, особенно если «стартовый пакет благ» на новом месте практически отсутствует. Крестьян в Империи, слава Богу, хватает, по стране полным ходом шагает «бэби-бум», поэтому заманивать смутной лояльности, малограмотных и не особо-то полезных чужестранцев «длинным рублем» попросту бесполезно. А вот поработать через агентуру над общественным мнением по ту сторону границ – это полезно! Зачем вам переезжать, уважаемые? Рано или поздно православная (по большей части) Россия сама придет к вам, и тогда вы ух заживете!

В июне 1905-го года в областях, заселенных преимущественно армянами, началась суета – науськанные «младотурками» османы решили, что корень зла в виде носителей православной веры пока уже выдернуть из родной землицы. Действие всегда рождает противодействие, и погромы всего за неделю переросли в полноценную гражданскую войну в отдельно взятых регионах Османской Империи. Отвечать армянам было чем – словно по волшебству извлекалось из подвалов оружие, силами специально обученных людей формировались отряды самообороны, а заблаговременно заброшенные туда журналюги радовали весь мир красочными рассказами и фотографиями, впервые в истории использовав термин «геноцид» и навсегда придав ему зловещий флёр – к горам трупов массовый житель планеты в эти времена не привычен, и реакция была строго однозначной: эти османы совсем охренели. Сильнее всего происходящее осуждали конечно же христианские страны.

– Вилли, ты же видишь, до какой низости опустились турки! – возмущенно вещал я в телефон прямой связи с кайзером. – Это решительно невозможно терпеть! Проклятые кретины, решившие таким путем порешать свои бизнес-интересы в Османской Империи по сути делают меня заложником положения – если я ничего не предприму, все Православные люди планеты перестанут считать Россию оплотом и защитником Православной веры.

– Я прекрасно понимаю и разделяю твое возмущение, Жоржи, – заверил меня кайзер. – Однако я скован по рукам и ногам – сам знаешь, подготовка наших армий и флота к войне далека от завершения.

Твоих армии и флота, уважаемый кузен. Но понимаю – ты тоже боишься начинать беспрецедентную в истории бойню.

– Тогда я не гарантирую Египту сохранение той потешной независимости, которую он обрел по итогам падения Британской Империи под вашим со стариной Францем и Оскаром патронажем, – заявил я. – В конце концов, согласно нашим с тобой, дорогой кузен, изначальным договоренностям, сей кусок пустыни включен в предназначенный России после победы в Большой войне приз.

По поводу судьбы Египта мы тогда изрядно ругались с Оскаром, Францем и Вилли, и сошлись на том, что на данный момент есть дела важнее, а потому пускай Египет пока остается условно-независимым. Нет, меня этим не прогнули – взамен я вытребовал небольшой, но очень приятный процент за прохождение иностранными кораблями известного канала, который уходит в мою казну в качестве компенсации. Мнение самих египтян в данном вопросе естественно не учитывалось.

– Жоржи, ну зачем ты так? – ханжеским тоном спросил кайзер. – Разве какие-то армяне и какой-то Египет стоят Большой Войны?

– Большой войны, в которой мы с тобой спина к спине победим всех, кто против нас, верно? – вкрадчиво спросил я.

Молчание Вильгельма длилось всего пару секунд, но ОЧЕНЬ мне не понравилось. А не собирается ли старушка-Европа слиться в коллективном «драг нах остене», испугавшись того, что рано или поздно я сожру их всех?

– Верно, дорогой кузен. Германская Империя останется верна союзническим обязательствам с первого до последнего дня войны.

Слова милого братика Вилли почему-то совсем меня не успокоили. Попрощавшись, я положил трубку и велел Остапу передать внешнеполитическому отделению «Избы» приказ начать действовать на территории Австро-Венгрии. Нужно наглядно показать кайзеру, что любой выбор союзников кроме России чреват крайне серьезными проблемами.