Текст книги "Избранный цикл фантастических романов 1. Компиляция. Книги 1-24 (СИ)"

Автор книги: Кирико Кири

сообщить о нарушении

Текущая страница: 123 (всего у книги 309 страниц)

Глава 182

Он сидел передо мной, сгорбившийся, облокотившись локтями на колени, и смотрел в пол. Парень выглядел точно таким же, каким я запомнил его… перед зеркалом ещё в моём мире. Ни единого намёка на шрамы, ни единого намёка на хоть какое-то счастье.

Я осторожно спустил ноги на пол и встал. Не считая его, всё остальное было точно таким же, как до моего погружения в медитацию. Даже пустые флаконы от пилюль и микстур остались стоять на том самом месте, где я их оставил.

– Странно встретить самого себя, – неожиданно произнёс он и покачал головой так, будто это я был его воображением, хотя технически, возможно, мы оба лишь плоды одного мозга.

– Да, я ожидал от барьера немного иного, – согласился я. – Не встречи с самим собой, а…

– Сражения и борьбы, к которой я привык, – кивнул он, не поднимая головы.

Я прошёлся по комнате и даже потрогал вещи: дерево, стекло, железо – всё было на ощупь как настоящее. Я бы не догадался, что это всего лишь иллюзия, если бы не сидящий передо мной я сам.

Правда, за дверью меня ждал сюрприз. Едва я её открыл, как меня ослепило ярким светом. Только секунду погодя я смог рассмотреть пейзаж.

Бесконечный белый пейзаж.

Комната находилась посреди бесконечного белого пространства. Пустота, бесконечная пустота, которой было не видно ни конца, ни края.

– Вау…

– Красиво, да? – хмыкнула моя копия. – Покрасивее нашего внутреннего мира, в котором всё просто в говно разрушено.

– Да, к сожалению…

– Сожаление… – протянул он как-то странно.

– Тебе что-то не нравится в этом слове? – поинтересовался я.

– Просто странно слышать от самого себя о сожалении.

– Ты о чём? – нахмурился я.

Моя копия подняла взгляд.

– За столь бурной деятельностью, которую я развёл в этом мире в поисках девчонки, так легко всё забывается, даже сожаление о прошлом, да? – протянул он с ехидной ухмылкой и встал. Взмахнул руками, и комната рассыпалась.

Осталось лишь бесконечное белое пространство.

– К чему это ты?

– Хорошо почувствовать себя нужным, сильным и даже важным для кого-то, да?

– Ну… вполне, – подумав, согласился я. – Да, мне нравится.

– Виляя хвостом, бежать на край света ради ребёнка, который для меня никто, – фыркнуло моё отражение. – Пожил с ней годик, и всё, решил, что можно назвать её семьёй, да?

– Ну… да. Да, так оно и есть, – кивнул я, согласившись.

– Как в прошлом и его, да? И мы-то оба знаем, зачем я это теперь делаю, не так ли?

Было… немного жутко, если честно, смотреть самому себе в глаза. Смотреть и не видеть ничего, кроме пустоты. Не могу сказать точно, но мне казалось, тогда я всё же поживее был, особенно когда узнал про то, что на биткоине заработал себе состояние. А этот же…

– Мёртв? – хмыкнул он.

– Извини, я…

– Не хочу разговаривать со своим же воображением, – продолжил он.

– Очень…

– Смешно.

Только сейчас до меня дошло, что я буквально сам и говорю. По сути, это всё были мои собственные мысли, так как я знал, что спрошу, и так же знал, что отвечу. Словно веду монолог внутри головы. И всё же я говорил, не мог не говорить, так как эти реплики возникали в голове ровно тогда, когда они произносились.

Это был я, вернее, та часть меня, что до сих пор тянула груз вины. Та, которая не смогла оставить прошлое и каждый раз возвращалась назад, к тем дням, и задавалась вопросом – а ради чего это я затеял? Ради Ки? Или ради меня самого?

Меня эти мысли уже не раз и не два посещали, потому что я боюсь обнаружить, что это всё лишь лицемерие, попытка доказать самому себе, что я не такой уж и плохой.

Я банально не мог разобраться в самом себе.

Он усмехнулся.

– Ты врёшь сам себе, признайся в этом. Ты идёшь за девчонкой, чтобы искупить собственные грешки. Доказать, что ты не подонок. Что типа смотрите, там в прошлом я поступил как конченный ублюдок, но я изменился, будто их смерть была не зря, ведь я смог спасти жизнь здесь.

– Я знаю, почему слышу это. Потому что это мои собственные сомнения.

– Можешь убеждать себя сколько угодно…

– Меня до сих пор гложет чувство вины. Гложет за него, за неё, за них обоих. Я до сих пор сомневаюсь, спасаю я Ки, потому что мелкая мне действительно дорога, как человек, или чтобы как-то заглушить чувство вины, и малышка для меня не более, чем способ это сделать.

– И мы оба знаем…

– Что она мне дорога, – я внимательно посмотрел на себя самого. – А ты – это чувство вины за прошлое. Та моя часть, которая вечно думает, что всегда есть второе дно.

– Нет, я тот, кто помнит! – неожиданно… сорвался я сам на крик и удивлённо смолк.

– Я тот, кто помню, – повторил я негромко.

– И тот, кто не даёт забыть самому себе, – повторила моя копия. – Не даёт забыть, какой же ты ушлёпок.

– Был ушлёпком, времена меняются.

И… это и есть мой барьер, значит? Моё прошлое? Все мои сомнения и угрызения совести?

– Твоё чувство вины, лицемерный ты ублюдок, который прикрывается маленьким ребёнком, чтобы оправдать себя, – выплюнуло моё второе я. – Ты, как ищущий спасение души, хочешь оправдаться в собственных глазах, и плевать тебе на неё. Тебе вообще на всех плевать. На своего друга, которого ты называл братом, на мать…

– Я делаю это не из-за чувства вины. Я просто считаю, что так правильно, и не хочу повторения истории, – покачал я головой. – А ты… ты то, что тянет меня назад. Воплощение моего прошлого, того придурка, который сидит и страдает, не в силах идти дальше.

Теперь я понял, к чему это всё.

Я должен переступить через себя, убить ту часть, которая меня тормозит. Нельзя стать лучше, если постоянно цепляться за прошлое. Оно как болото, которое тебя будет тянуть обратно, на глубину. Будет каждый раз заставлять сомневаться и в конце концов…

Я шагнул в его сторону.

Если я хочу двигаться дальше, мне придётся отпустить своё прошлое, попрощаться с ним навсегда.

У меня в руках появился меч.

И, глядя на него, моё отражение усмехнулось.

– Вот оно, значит, как… решил избавиться от всего, что тебе мешает жить? Я всегда надеялся, что не опущусь до этого. Ничего, если я поборюсь за свои ценности?

Он хлопнул в ладони, и весь мир содрогнулся. На мгновение опустилась тьма, но, когда она развеялась, я обнаружил себя на холме. На огромном холме из старой винды. Ещё будучи мелким, я гадал, что находится там, за холмом.

И сейчас я мог увидеть, что за ней скрывалось. Как я себе и представлял раньше, бескрайние луга, убегающие за самый горизонт. От такого вида захватывало дух, сердце начинало странно щемяще биться, будто от ностальгии, а глаза…

А глаза поймали движение справа от меня, и я тут же ударил. Тело, моя копия, упало на землю с рассечённой грудью, из которой на траву брызнула кровь. Я другой вздрогнул с хрипом и затих.

Честно говоря, меня от собственной смерти аж пробрало.

Я потом меня пробрало от количества людей, которые стягивались ко мне. От количества моих собственных копий, которые были вооружены мечами. Они, словно какая-то волна, приближались ко мне со всех сторон, закрывая собой зелёные луга. Их было так много, что издалека они казались то ли ковром, то ли полчищем саранчи.

И я рубанул.

Один, второй, пятый, десятый, сотый… Удары срывались с моего клинка, который был точной копией меча великой снежной принцессы. Я рубил людей на подступи, стараясь не обращать внимания на то, что каждая копия – это я сам.

Трава становилась красной от крови. Количество тел росло, а противников становилось всё больше и больше.

Я не думал, с кем я воюю, с самим собой или с противником. Если сейчас я обрубал все связи с собой прошлым, убивал всё, что могло тянуть меня назад, то, значит, так тому и быть. Я не остановлюсь перед своей целью, и если такова за неё цена, я был готов её заплатить.

Они, другие я, подобрались ко мне вплотную, и клинок уже вскрывал их самих. Каждый взгляд, каждый из этих людей был мной. И почему-то с каждым убитым я чувствовал, как внутри что-то холодеет. Раз за разом холодеет, будто отмирает, оставляя пустоту.

Но я уже не мог остановиться.

Я увернулся от меча и наотмашь рубанул, и сразу четыре головы слетели с шеи. Шагнул вперёд и, развернувшись, отправил сразу несколько ударов, которые были будто один. Они срезали всех на своём пути, оставляя после себя тропу из трупов.

Взмах мечом, удар ногой, ещё один взмах мечом, и тройка падает и уже не встаёт. От крови земля становится влажной, и очень скоро я вообще перестаю её чувствовать, шагая по мягким податливым телам.

Гора трупов росла. Именно гора трупов, и она становилась всё больше и больше, когда на неё взбирались люди. И с ужасом я наблюдал, что убиваю не только собственные копии. Среди них всё чаще попадались другие люди, которых я видел в своей жизни до этого.

– Почему ты убегаешь от себя?! Ты не можешь отказаться от себя!!! – проорал другой я мне в лицо, и удар меча разрубил его пополам. Его тело скатилось к основанию небольшой горки.

Я отошёл назад, повыше на трупы, и сделал сразу с десяток ударов, каждый из которых убил меня самого. Я легко уворачивался от выпадов копий, в ответ на один удар нанося сразу тройку. Там, где не мог достать клинком, кидал лучик счастья, срубая по несколько за раз.

А им было не видно ни конца ни края.

Они будто стягивались со всех концов этого поля, только и ища возможности умереть от меня.

– Ты предатель!!! – проорал мне кто-то другой и упал вниз уже мёртвым.

– Ты предал, предал своего названного брата!!! – и ещё один падает вниз.

– Это ты должен был гнить за решёткой! Ты!!! – и меч срубил… того, кого я называл когда-то своим братом. Я так и не увидел, что пряталось в его взгляде – голова улетела в наступающую толпу.

– За что ты убил меня?! – девушка, чьё лицо я видел только с газет, свалилась вниз, когда удар пробил ей сердце.

– Ты всегда думал только о себе! – ещё одна копия, но уже моей вечно пьяной приёмной матери, свалилась вниз.

– Признайся!!! – ещё одна копия моего названного брата через мгновение падает вниз.

– Убийца!

– Ты предал его!

– Это ты должен был умереть там!!!

И чем больше я рубил, тем больше криков поднималось.

Я слышал всё это уже сотни раз. Слышал в своей голове, прокручивал не раз и не два, жалея, что не мог вернуться обратно и исправить содеянное. Не прошло ни дня, чтобы я не возвращался к этому. Но я научился жить с этим, а потом и вовсе перестал вспоминать о своём прошлом, будто его никогда и не было.

А теперь я должен был избавиться от этого окончательно, чтобы идти дальше.

И чем больше я убивал, тем лучше понимал, что меня это отпускает. Отпускает пропорционально росту горы трупов из копий меня и всех тех, кто так или иначе оставил на мне отпечаток.

Люди продолжали ползти по горе трупов со всех сторон, будто муравьи, которые не могу остановиться, а я продолжал их рубить. Минуты сменялись на часы, а мой клинок превращал в фарш мои воспоминания одно за другим.

Я был весь в крови, я мог почувствовать её вкус на своих губах. Рука будто прикипела к рукояти меча, а кровь уже наложилась на меня несколькими слоями. Я рубил, рубил, рубил, словно обезумевший махал мечом, отправляя без оглядки в иной мир всех тех, кто мне не нравился, пока…

Пока не обнаружил себя с поднятым мечом над единственной оставшейся копией.

Бой закончился.

Закончился так же неожиданно, как и начался, и я не мог вспомнить, когда бесконечная волна моих собственных копий и копий других людей прекратила штурмовать гору трупов, а я сам спустился вниз, чтобы покончить с самим собой.

И теперь, когда я стоял над последним, замахнувшись мечом и глядя в собственные глаза, происходящее заставило меня в этот момент задуматься – а почему именно он барьер? Моя часть, что так держится за прошлое?

Я вспомнил слова Гоя о том, что каждый выбирает сам – сохранить в себе что-то человеческое или отказывается от этого, потому как так проще идти дальше.

И сейчас у меня была возможность убить часть самого себя. Ту часть, которая меня мучала, ту, которая напоминала о том, что я сделал, заставляла сомневаться. Часть моей собственной души, которая заставляла меня оставаться человеком и ощущать чувство вины. Без неё мне было бы легче, без неё я мог бы идти дальше, не оглядываясь назад…

И именно без этой части самого себя я бы не был тем, кем стал.

Я тоже своего рода психолог, хочу заметить, и прекрасно понимал, что она была моим напоминанием границ, через которые нельзя переходить. Забыть этот урок, отказаться от него, и вернусь тот я, которого я сам и ненавидел. Тупой, трусливый и самоуверенный, отвращение к которому заставило меня пересмотреть мои же собственные взгляды.

И сейчас, стоя над самим собой, я понял, что… не хочу забывать о том, что произошло в прошлом. Не хочу, потому что… это и сделало меня таким, какой я есть. Тем придурком, который ради маленькой девчушки несётся на край света, чтобы спасти её. Потому что этому самому придурку претит мысль, что ребёнка будут использовать в своих целях те, кто считает, что теперь он может делать всё, что захочет.

– Ненавижу всякие самокопания… – пробормотал я, опуская меч.

– Ненавижу, – кивнула копия, подтверждая.

– В чём смысл этого барьера? – негромко спросил я.

– У меня тот же вопрос, но мы, скорее всего, знаем ответ, не так ли? – хмуро ответил я напротив.

Наверное, да.

Барьер лишь помогал понять, кто ты есть и будешь на самом деле. Помогал сделать выбор – избавиться от человеческого, чтобы легче было подниматься по ступеням Вечных, или же… примириться с самим собой.

Дальше мог идти лишь тот, кого не терзают сомнения, а что делать с этими самыми сомнениями – выбор исключительно индивидуальный.

Подозреваю, что каждый, кто через него проходил, точно так же сталкивался с частью собственной души, которая называлась человечностью и не давала им творить беспредел. И здесь, в этом видении, каждый мог выбрать свой путь, как двигаться дальше.

Кто-то уничтожал в себе любые сомнения, становясь больше похожими на роботов. А кто-то просто принимал и смирялся.

И сейчас у меня был выбор – избавиться от него, убив свою копию вместе со всеми терзаниями, или… или принять её со всеми недостатками. В конце концов, что значит отпустить? Уничтожить, сделать вид, что этого не было? Забыть? Или принять, что сделанного не изменишь, и просто стараться больше этого не повторять.

– Ты не прав, – вздохнул я, глядя на себя. Да, бредово разговаривать с самим собой, но я чувствовал, что должен это проговорить. Для самого себя. Чтобы понять, почему мне это так важно, спасти Ки. – Прошлого не исправить, ничего уже не изменить, и мёртвых не вернуть к жизни. Лучшее, что я могу сделать – усвоить тот урок и больше не повторять ошибок. Я не ищу прощения и прекрасно знаю, почему иду за Ки. Потому что я не хочу повторения истории, когда я отсиделся за спинами тех, кто был мне дорог, трясясь над собственной шкурой.

– Ты не избавишься от этого чувства вины, – сказал он/я. – Оно будет тебя всегда преследовать.

– Ну и отлично, – пожал я плечами и протянул руку. – Значит, у меня будет всегда напоминание, как делать не стоит. А теперь давай руку. Только без гачимучи.

– Да, обойдёмся без этого.

И едва я коснулся его руки, как иллюзия развеялась.

Я говорил, что это самый странный уровень?

Я был прав, большего бреда я пока не встречал при преодолении барьера. Принять самого себя, смириться с прошлым, понять, какой дорогой двигаться – это были однозначно самые мощные колёса, что я встречал. И надеюсь, что впредь глотать их мне не придётся.

С другой стороны, я воочию увидел, как некоторые становятся бездушными культиваторами, для которых жизнь людей не жизнь, а другие остаются людьми при любом раскладе.

Предположу, что эти волшебные пилюли просто погружают тебя в галлюциногенный сон, где ты сам или отсекаешь все те части души, что отвечают за человеческие чувства, или оставляешь всё как есть.

В комнате было пусто, и разве что Люнь висела в уголке и мирно дремала.

Мне даже стало интересно, а прошлая Люнь отсекала от себя часть души или нет? Я в плане того, что ей однозначно пришлось пройти этот уровень.

Ведь если она отсекла часть души, то откуда взялась эта Люнь? Я теперь был практически уверен, что это часть души настоящей Уню Люнь Тю, и она явно была сгустком всех хороших качеств своей хозяйки. А если та не отсекала, то как она умудрилась скатиться от такой душки до монстра, который крошит всех налево и направо.

Честно сказать, я до сих пор раздумывал, рассказать Люнь о моей догадке или не стоит. Как и задумался, а где сейчас настоящая Люнь? Сгинула или бродит по миру в поисках приключений?

– Ты проснулся! – возглас Люнь заставил меня вздрогнуть. Она подлетела ко мне, зависнув прямо перед носом. – Скажи, что ты сейчас чувствуешь по отношению ко мне?!

Я внимательно посмотрел на эту мордаху и честно сказал.

– Хочу затискать до смерти, а потом хорошенько отодр…

– Всё-всё-всё! – замахала она руками. – Я поняла! – но следом мягко улыбнулась. – С возвращением и с взятием уровня Послушника Вечных.

– С возвращением? – удивился я.

– Ага, – кивнула она. – Ты ведь прошёл барьер, верно?

– Ну… да?

– Тогда ты знаешь, что происходит при его преодолении, верно? – улыбнулась Люнь.

– Да-а-а… – протянул я. – Значит, ты боялась, что я могу вернуться неполным?

– Я бы сказала, что это грубо, – поморщилась Люнь и следом честно призналась. – Скорее я боялась, что ты откроешь глаза, и я стану для тебя лишней. И ты бы прогнал меня или заточил в кристалл.

– А ты отсекала ту часть души?

– Я? Нет, ты что! – покачала головой Люнь, но неловко улыбнулась. – Хотя в какой-то момент я действительно думала так поступить, что будет гораздо проще жить, когда тебе всё равно на окружающих, на их мнение и на всё-всё-всё. Но моя вторая половинка так плакалась и упрашивала одуматься и не губить себя, что я не смогла. Рука не поднялась.

Значит, всё же та Люнь себя не делила. Но потом использовала эту часть души для того, чтобы выбраться из ловушки. Интересно…

– Кстати, а где остальные? – огляделся я. – Не дождались моего пробуждения?

– А тебя дождёшься, – хмыкнула Люнь и улыбнулась.

– В смысле?

– Эх, Юнксу, Юнксу… Чтобы ты знал, медитировал целый месяц.

Глава 183

Шестой уровень.

Забавно, если так подумать, буквально пару лет назад он казался мне недосягаемым. Чем-то фантастическим и нереальным, за гранью возможностей. Вспомнить того же старца, что был главной секты Восхода – он был шестого уровня и считался одним из сильнейших в империи Данселин, а теперь…

А теперь я такой же по силам, как и тот дед, а вполне возможно, что и сильнее, ведь у меня взяты абсолютно все ступени на всех стадиях и уровнях. Тот, кто раньше казался мне едва ли не богом, теперь был… таким же обычным человеком, просто очень сильным.

Забавно, прямо сейчас мне достаточно вернуться обратно в империю Данселин, и я смогу, как минимум, подчинить всю секту Восхода, а может и Небесной Скалы.

Эх, мечты, мечты…

Мечты, потому что планы, к сожалению, у меня были немного другими.

– Ты всё собрал? – хмуро поинтересовалась Цурико.

– Было бы что собирать…

– Свои покупки из лавки той обезьяны, – кивнула она куда-то в сторону.

Цурико явно что-то подозревала по поводу моих похождений к госпоже Рун, особенно насчёт того, почему я так задерживаюсь у неё иногда. В своё оправдание могу сказать, что я задерживался у неё лишь иногда, чтобы выполнить свой мужской долг перед довольно ненасытной женщиной и получить с этого, кроме удовольствия, ещё и определённые бонусы.

К тому же, учитывая, что очень скоро мне придётся распрощаться с этим местом, да и с Цурико, а в обозримом будущем женского общества у меня не намечалось, так что почему бы и нет? Почему бы не провести это время в женском обществе? С правой рукой или мечом я ещё успею наобниматься.

– Да, из того вроде всё, – кивнул я, оглядываясь.

– Не пойму, нафиг тебе столько ядер, – с сомнением посмотрела она на кульки. – Ладно пилюли ускоренного роста и микстуры, но ядра…

– Нужны.

– Ты странный, я тебе говорила? – посмотрела она мне в глаза.

– Постоянно.

– Отлично, значит, от ещё одного раза с тебя не убудет.

Сама она собрала своих одёжек, которые достались ей от принцессы, всяких украшений и походной утвари, что могла понадобиться на пути домой.

Кстати, вот что мне нравилось, так это когда Цурико полностью облачалась в те наряды от принцессы, все эти ханьфу, платки, сапожки и обвешивалась всеми этими золотыми украшениями от ног до головы: цепочки, гигантские серьги, обручи и так далее. Она становится похожа на такую вот игрушку, которую очень прикольно распаковывать.

Правда, когда я сказал про ассоциацию Цурико, она обиделась.

И всё равно позволяла себя одевать до самых ушей.

– Ну, тогда мы готовы, в принципе… – я взвесил сумку, после чего вышел из комнаты.

Поднялся в зал, где нас, развалившись на диване и притворяясь мёртвым, ждал Гой.

– Мы готовы.

– Что-то вы долго… – зевнул он. – Если обнаружу, что вы сломали кровати, найду, верну и заставлю починить!

– Ага, конечно… – хмыкнул я. – Ну что, идём?

Гой лениво почесал свою репу.

– Знаешь, мне лень…

– В смысле, лень? – тут же накалилась Цурико и…

И всё, Гой почувствовал, что кто-то клюнул.

С этим засранцем вообще нельзя было пререкаться или реагировать, потому что он только и делал, что искал, над кем бы поугарать. И когда находился гений, который реагировал на его провокации, того было уже не остановить.

Другими словами, Цурико была всегда просто идеальной добычей для любого, даже пусть самого толстого тролля. Хуже то, что она, кажется, этого и не понимала.

– Ну вот так, лень… – зевнул Гой. – Может вы без меня?..

– Мы… как мы одни дойдём?!

– Ножками, Цури, ножками. Ну ладно, я сегодня добрый… – он поднял руку. – Тащите меня.

– В… в смысле, тащите?! – Цурико посмотрела на меня. – Сделай что-нибудь!

– Ты кого слушаешь, Цурико, ты серьёзно ведёшься на это? – вздохнул я.

– Да я… я… – до неё начало медленно доходить. Не хочу её обижать, но Цурико бывала иногда удивительно туповата. – Ой, млять, идите вы в жопу! Я вас на улице подожду! – рыкнула она и вышла из комнаты.

Проводив её взглядом, я покачал головой.

– Нравится же тебе людей изводить…

– Обожаю это делать! – сразу же сел он с радостной улыбкой. – Хотя зря ты её остановил. Ты бы видел её в прошлый раз, когда я с ней спорил. Она под конец уже со слезами на глазах доказывал, что соль на вкус солёная, а сахар сладкий, а не наоборот. Может ты её со мной оставишь?

– Ты зло во плоти, знаешь?

– Да. И горжусь этим! Кстати… – Гой лениво перегнулся куда-то через диван, и через мгновение мне в руки приземлилась…

Бездонная сумка!

Я удивлённо посмотрел на неё, посмотрел на довольную улыбку Гоя и вновь на сумку, после чего полез внутрь и…

Точно! Это бездонная сумка, блин!

– Охренеть… – пробормотал я, не веря своим глазам. Если честно, я уже попрощался с ней и смирился с потерей. – Откуда ты её достал?

– Нашёл, – отмахнулся он. – Твоё, так подозреваю?

– Где?

– Что где?

– Нашёл? Это же она вообще хрен знает где должна была находиться же!

Я сразу же полез проверять содержимое.

Лампа Алладина и лампа, горящая от Ци, всякая походная мелочёвка и утварь, фляга с бесконечной водой, весы, тот свиток, который так нужен Бао, рогатка-рука Дянь-му, пилюли для прокачки, которые остались ещё с прошлых уровней, и даже кое-какая, но уже сгнившая, правда, еда – всё было на месте. И даже не мокрое, хотя мы так знатно искупались в воде.

– Ну… – протянул он, – я просто шёл по рынку, вижу – сумка бездонная, и что-то вспомнил, что ты рассказывал о такой же, что потерял её…

– Вот так нашёл на рынке? – недоверчиво повторил я.

– Ага.

– И они даже не заглянули внутрь.

– Тупые, наверное, – пожал Гой плечам. – Не, ну если тебе не нужно, я могу и забрать…

– Нет, нужно, спасибо, – обнял я сумку. – Ты сам-то в неё заглядывал?

– Естественно! Как это, не порыться в чужих вещах? – удивился он искренне.

– Тогда ты видел, наверное, весы и свиток?

– Ну допустим, а что? Не говори только, пожалуйста, что ты с ними делал что-то неприличное, я их в руки брал, – пробормотал он, глядя на свои ладони. – Ты же ничего не делал с ними? Никуда не засовывал?

Я даже не обратил на это внимания.

– Ты знаешь, откуда свиток и зачем весы?

– Эм… в свиток что-то записывают, а на висах взвешивают? Я угадал, да? Мне положен за это приз? – начал он радостно оглядываться. – Где мой приз?

– Я серьёзно. Свиток открывает какую-то дверь, а весы – какой-то артефакт. Но я хрен знает, откуда, что и как. Ну и подумал, что может ты знаешь?

– Ну про свиток я вообще без понятия, а вот с весами можешь заглянуть к Рун.

– Она разбирается в артефактах? – с сомнением спросил я.

– Нет, но она разбирается в алхимии, а этот артефакт явно как-то с ней связан, и она может знать. Её семья там с фиг знает какого поколения ведёт своё дело, так что есть вероятность, что что-то ей об этом да известно. Можем заглянуть к ней, когда будем уходить. Уж тебе она точно будет рада, – оскалился он.

– Ага, смейся, смейся, сколько влезет, ведь тебе вообще не дают.

– Эй, а вот это было обидно! – воскликнул он. – Ну вот, теперь мне грустно…

Клоун.

Выхода из города обезьян в действительности для людей не было. Он довольно ревностно и жёстко хранил тайны о себе, и покидать его жители могли лишь после специальных разрешений. Про людей и говорить было бесполезно – выбраться из города обезьян им не светило вообще.

Хотя вру, был один вариант: получить свободу и покинуть его, но, как сказала Люнь, была вероятность, что ты лишишься памяти, чтобы потом не мог найти дорогу обратно, а меня как-то это не радовало.

И здесь уже на помощь пришёл Гой, который предложил вывести нас через другой, потайной ход из города, которым иногда пользовались контрабандисты. Для нас это был единственный путь на свободу, если мы хотели избежать стражи на воротах.

И сейчас, собранные и готовые к дороге домой, мы шли с ним по переполненным улицам города обезьян. Люди и люди-обезьяны спешили вокруг по своим делам, не обращая на нас никакого внимания. Стража даже не смотрела на нас, едва заметив ошейник на шее, и Гоя, который шагал рядом.

Учитывая, что суммарно я провёл в городе обезьян девять месяцев, я даже привык к этому городу. Я наизусть знал некоторые улицы, а к некоторым местам мог найти дорогу с закрытыми глазами. Было немного странно и грустно понимать, что я покидаю этот город, и покидаю его навсегда. Словно в каждом месте, где ты задерживаешься надолго, оставляешь небольшую частичку себя.

– Так, давай, мы здесь тебя подождём, – кивнул Гой на лавку Рун. – Ты там по-быстрому реши с ней вопросы, и двинули дальше, а то не хочу ночью домой возвращаться.

– Я с тобой, – тут же подалась вперёд Цурико.

– Нет, пусть один идёт, – остановил её Гой.

– А чё я не могу?!

– Потому что Рун не спит с девушками, – усмехнулся он, и…

Продолжение цирка я не видел, так как уже вошёл в магазин.

Внутри было подозрительно тихо и пусто. После смерти парня она управляла магазином одна, подыскивая себе другого помощника. Из-за этого место походило отчасти на старую библиотеку. Лучи солнца, которые проходили через окна, пыль, кружащаяся в воздухе, деревянная мебель…

Смотришь, и есть в этом что-то сказочное, в такой обстановке.

– Госпожа Рун? – позвал я, оглядевшись. – Госпожа Рун?

– Не кричи, я тебя слышу, – фыркнула хозяйка лавки над моей головой, держась за балки на потолке ногами. – Мог бы воспользоваться чутьём и найти меня. Как-никак, шестой уровень.

– Мне показалось невежливым так делать, – ответил я спокойно.

Она спрыгнула на пол, сделав в воздухе сальто и позволив своей груди довольно красиво подпрыгнуть.

– Признаться честно, – она направилась к прилавку, – я думала, ты уже ушёл.

– Должен был сегодня, да, – кивнул я. – Решил заскочить, попрощаться с вами.

– Вот как? – Рун с невозмутимым лицом поправила грудь, приподняв её слегка вверх. – Что ж, я тоже рада с тобой попрощаться. Может я налью тебе в честь нашего знакомства?

– Меня жду…

– Подождут, – тут же отрезала она. Но потом вспомнила, что подобный приказной тон со мной не прокатывает, и я могу её за милую душу вежливо послать. – Если это та недалёкая девчонка, то без тебя она никуда не денется и уж точно без тебя не уйдёт. Она глазами недоенной козы на тебя смотрит.

– Я вообще по какому вопросу к вам заскочил… – я полез в сумку и вытащил на свет небольшие весы, которыми так любит наёпывать всех Немезида, и на всякий случай свиток. – Мне сказали, что вы можете знать, что это.

И положил вещи на прилавок перед ней.

Рун с удивлением взглянула на весы, после чего взяла их в руки и начала крутить, разглядывая.

– Где нашёл их?

– Подарили.

– Надеюсь, что те, кто дарил тебе их, были на тот момент ещё живы, – покосилась она на меня и вернулась к весам.

Покрутила их в руках, внимательно рассматривая и пуская на них Ци. Я без проблем заметил, как вспыхнули у неё глаза во время этого. Это был взгляд человека, который, занимаясь любимым делом, неожиданно наткнулся на что-то очень интересное и удивительное.

– Так что это за весы?

– Ну… я не могу точно сказать, что это за весы, – ответила Рун не сразу.

– Не стоит, госпожа Рун, я сразу по взгляду вашему понял, что они такие же обычные, как я – обычный житель города обезьян. Что это за весы?

Она слегка плотоядно улыбнулась.

– Я не люблю, когда на меня давят, мальчик.

– А я не люблю, когда со мной пытаются играть, госпожа Рун.

– Я думаю, что могла бы тебе о них рассказать… если мы поговорим в другой обстановке. Не люблю спешить.

Ясно.

В любом случае, узнать, что это за весы, мне хотелось. Может это какое-нибудь оружие массового поражения или агрегат для отрывания яиц противникам. Или они просто сделаны из урана на радость моим будущим поколениям. К тому же, у меня был шанс в прямом смысле слова хорошенько отодрать её за то, что тут выёживается.

– Ладно, только быстро…

– Я не люблю быстро, – тут же поменялся её голос.

– Ага, будто кто-то будет тебя спрашивать…

Заняло всё не больше часа, и вот Рун лежала рядом со мной обнажённая, взвалив свою добротную грудь на меня и помахивая довольно хвостом, вся мокрая и запыхавшаяся. Отодрал я её за всё хорошее и плохое, чтобы выёживалась меньше, и ей это явно понравилось, так как сейчас от строгой аристократки не осталось и следа – лишь счастливая женщина, которая буквально таяла. Блин, я подсел на милф…

Упрашивать её рассказать мне не пришлось. Что было хорошо в Рун, она никогда не заставляла себя упрашивать.

– Эти весы, достаточно редкий артефакт, – начала она негромко. – Я не знаю, сколько их было выпущено, но подобные весы используют для создания пилюль.

– Это я и так понял.

– Не понял, раз здесь сейчас подо мной, – ответила Рун, повернулась и легла на меня сверху, позволяя насладиться её огромной мягкой грудью. Я невольно поймал себя на мыли, что мне нравятся постарше. – Чем дальше поднимаешься по ступеням, тем сложнее становится пробиваться через барьеры. И часть из них невозможно пройти без пилюль, которые служат пинком наверх. Пилюли те очень сложны в приготовлении. Их ингредиенты единичны, и рассчитывать их дозировку надо с такой точностью, что простые инструменты уже не справляются.