Текст книги ""Фантастика 2024-143". Компиляция. Книги 1-25 (СИ)"

Автор книги: Евгений Щепетнов

Соавторы: Андрей Земляной,Софья Ролдугина,Елена Счастная,Нов Щепет,Никита Ядыкин,Андрей Первухин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 194 (всего у книги 347 страниц)

Химера не шевельнулась, но на затылке у неё встопорщились мелкие твёрдые перья. Будем считать, что это хороший признак.

– Мы с тобой никогда не летали вдвоём, – тщательно формулируя мысленные образы, продолжила я. Первое правило эмпата – если ты способен воспринять движения чужого сознания, то и оно может тебя ощутить. И даже понять, если очень-очень повезёт. – И я не знаю, что держит тебя рядом с Тейтом. Но в одном уверена: ты желаешь ему добра. И он тебе тоже… А сейчас Тейт в опасности.

Стоило мне договорить и, готова поклясться, та тень разума Шекки, которую я сумела почувствовать, отчётливо окрасилась насмешкой… или сарказмом?

Поразительно.

Как там шутила кузина Лоран? Где сарказм, там и интеллект, только шрах ты с носителем того интеллекта полюбовно договоришься? Что ж, попробую опровергнуть её теорему. День у меня сегодня начался с Лао – а потому хорошо подходит для сказочных подвигов.

– Да, знаю, – улыбнулась я и машинально протянула руку, чтоб погладить тёплый бок химеры. – Тейт и опасность – практически синонимы. Он не особенно задумывается о рисках… Но у него действительно проблемы. Произошла кошмарная ошибка – и я виновата не меньше него, может, и больше. А он взял и удрал на край света, навстречу всем бедам, какие есть, только бы не успеть остановиться и задуматься. И я его понимаю. Сама бы убежала с радостью, но не могу. Голова на плечах мешает.

Шекки издал странный гортанный звук и заинтересованно скосил прозрачный глаз; я отразилась, как в выпуклом зеркале – искажённо, смешно и жутковато одновременно.

– Мне нужно к нему. Очень нужно, правда, – тихо произнесла я, вкладывая всю свою страсть, боль и тоску – то, что было надёжно запрятано в тёмных подвалах сознания. – Отвези меня к нему. Пожалуйста. Я прошу тебя, как… как друга.

Глаза Шекки резко потемнели; отражённое солнце дробилось в них и пылало, точно появилось сразу с десяток огненных зрачков. А потом он встал, потянулся, подскочил к спуску в дом – и встряхнулся, как собака, облитая из шланга. Пёрышки-чешуйки хлынули дождём и равномерно распределились над зияющей дырой входа, словно роса на паутине. А потом вся эта неземная красота мигнула – и исчезла.

Вместе с входом.

Если не ошибаюсь, Шекки демонстративно запер дверь на замок, сунул ключ в карман и теперь ждёт у такси, нетерпеливо притопывая. Весьма точная метафора, кстати – за тем исключением, что химера и есть «такси».

– Спасибо, – улыбнулась я – и влезла в седло. На то место, которое раньше занимал Тейт. – Ну, что, полетели?

И Шекки взмыл в небо, стремительно и беззвучно. И подумалось, что хорошо бы в такие моменты иметь не одно, а два сердца: первое станет сжиматься от ужаса, трепетать от восторга, дрожать от предвкушения и заниматься прочей мистической ерундой, а второе – выполнять примитивные физиологические функции.

А иначе и сдохнуть недолго.

Наверное, это было бы страшно красиво и пафосно – на столь возвышенной ноте покинуть Лагон. Но мне, разумеется, просто не могло так повезти. Пока Шекки по плавной спирали поднимался выше и выше, постепенно приближаясь к невидимому своду над долиной, я раскинула купол на всю ширину – километров на пять, если быть точной. Рассеянный до предела, он скорее напоминал сеть птицелова, чем обычное рабочее пространство эмпата. Присутствие кого-то опытного, вроде Соула или Лиоры, не засечёшь, но зато менее искушённых визитёров почувствуешь издали. А сильные чувства уловить ещё легче – например, страсть, как вон в той симпатичной рощице, бурное веселье под землёй, в мастерской, или агрессию…

Ох. Знакомых рассеянный купол тоже цепляет замечательно.

Орса – и впрямь какая-то ходячая беда. Как её до сих пор не пристукнули-то, с таким потрясающим везением?

– Шекки, прости, – виновато прикоснулась я к шее химеры. – Нам придётся спуститься. Вон туда, к холму.

Возражений не последовало. Шекки послушно нырнул ко дну долины; видимо, если посчитал, что раз уж взял на себя обязательства помогать мне, то будет нечестно увиливать по мелочам. И лишь у самой земли он решил то ли преподать урок неопытной наезднице, то ли отдать дань привычкам Тейта – и, заложив безумную мёртвую петлю, буквально рухнул на вершину холма – с такой силой, что дёрн брызнул в стороны дождём.

Впрочем, вышло эффектно – а мне дешёвые, но зрелищные жесты в данный момент были только на руку. По крайней мере, внимание к себе я сразу привлекла.

У подножья холма, в ложбине, просто и со вкусом подсвеченной ревущим пламенем, собралась знакомая компания: главный мститель – «подпалённый» А-Сэй, его подружка – заклинательница тварей, её сестра-испепелитель и молчун с задатками пиромана-садиста, который и устроил дивную иллюминацию. Не хватало только женщины-лидера, созидающей совершенство, а жаль. Кажется, в прошлый раз она единственная правильно расшифровала прозрачные намёки Гу Худамы и сообразила, что Орса теперь под защитой ребят из мастерской Таппы – не за какие-то особые заслуги, просто за компанию со мной. Увы, остальным то ли не хватило мозгов, то ли обидчивость пересилила доводы разума. И теперь Орса попала в крупные неприятности – если ты одна против четверых, значительно более сильных, то скалься не скалься, а трёпки не избежать…

Если, разумеется, с неба вдруг не свалится одуревший от собственной смелости эмпат, полный добрых намерений.

– Не люблю насилия, – скромно сообщила я. Голос меня подвёл, но не сомневаюсь, что те, внизу, расслышали каждое слово. – Поэтому мы не будем драться. Орса, иди сюда, живо.

Девчонка дёрнулась было, но А-Сэй обернулся и рыкнул:

– А ну, рвань! – и она снова брякнулась на колени.

По лицу у неё стекала кровь и капала с кончика носа – выглядело это жутко и смешно одновременно.

– Патовая ситуация, – пробормотала я. Женщина-испепелительница вздрогнула – похоже, приняла незнакомые слова за заклинания. В общении с другими путаницы давно не возникало благодаря куполу, использовать который уже вошло у меня в привычку. Но тратить силы на то, чтобы объяснить значение неизвестного слова врагу – как-то глупо. Обойдутся. – Ладно, попробуем снова. Орса, иди сюда. А ты успокойся! – рявкнула я на А-Сэя прежде, чем он успел рот открыть, и подкрепила императив мощным эмпатическим импульсом.

– Смелая какая, – оскалилась скуластая мстительница – та, что училась у мастеров тварей. – Думаешь, справишься?

Склон холма пошёл трещинами, и в разрывах дёрна блеснула чешуя. Земля шевелилась, точно дышала, неровно и нервно. Сколько там тварей? Одна, две, десяток?

Шекки затвердел, как камень, и ощутимо потеплел. Внутри него зародилась вибрация, которая постепенно нарастала…

«Спокойно, – произнесла я мысленно. – Я их тоже вижу».

А вслух сказала:

– Справлюсь. Два аргумента. Во-первых, у меня сегодня крылья. Не знаю, что там у вас за айры, но они вряд ли сравнятся с творением мастера Оро-Ича, поэтому если вы откажетесь цивилизованно разговаривать, то я просто поднимусь на пару километров. Поверьте, для меня никакой разницы нет, откуда атаковать… А во‑вторых, я недавно приняла очень важное решение.

– И какое же? – А-Сэй, уже оправившийся от внушения, сплюнул себе под ноги. Я деликатно сделала вид, что не заметила искр, нырнувших под землю. Ещё одна ловушка? Ну и пусть. Сегодня и только сегодня это действительно неважно.

И вообще, Орсе осталось всего с десяток шагов. Доберётся до Шекки – и мне тоже можно будет плюнуть на дурацкую силовую дипломатию.

– Я позволила себе ошибаться. И запретила умирать, пока не найду Тейта и не поговорю с ним. – Это прозвучало столь нежно и задумчиво, что я не узнала собственный голос. – Сами понимаете, что сочетание двух обещаний создаёт весьма неприятный для вас эффект. Честно говоря, я понятия не имею, что сделаю, если начну отбиваться всерьёз. Но в одном уверена: и станет больше одной каплей росы на ладонях мира.

– Что за хрень?! – взвился А-Сэй, встряхнув головой. Мысленный образ, которым сопровождалась строка, ему не понравился, но впечатление определённо произвёл.

А Орса, которой оставалось до меня всего четыре шага, замерла и недоверчиво уставилась, точно призрак увидела. Не удивлюсь, если Соул регулярно декламирует ей любимые стихи на ночь – вместо сказок.

– Это цитата, – вежливо пояснила я. – Один мастер был так любезен, что прочитал мне пару сетов назад занимательную лекцию о древней поэзии.

– Какую ещё к фаркану ле…

Договорить он не успел. Молчун с садистскими замашками шагнул вперёд и предупреждающе положил ему руку на плечо.

– Друг, не надо. Я её вспомнил. Это она была на поединке. Три дня назад.

– И как? – мрачно уставился на него А-Сэй исподлобья. Молчун пожал плечами:

– Плохо, друг.

Они засомневались. А любое сомнение в конфликтной ситуации – плюс сто очков эмпатам, потому что его легко переплавить в слабость. Я сгустила купол, нагнетая чувство неуверенности – и одновременно подстегнула Орсу. Девчонка птицей взлетела на спину химеры и вцепилась в меня.

– Вот и хорошо, – вздохнула я с облегчением и обернулась к ней: – Всех спасли, драка отменяется. А теперь просто извинись за то, что натворила.

Она обиженно засопела, помялась – и выдала:

– Ну, извините. Больше не буду. И А-Сэй совсем не вонючий рииз с палёным задом. И Мика не сопля, не пещерная слизь, и ей не надо платить, чтоб с ней целовались. И она почти не тупая. То есть совсем не тупая, вонючая риизка, – поправилась Орса. – И…

Я, к счастью, переварила этот шедевр быстрее, чем осчастливленная извинениями компания.

– Шекки, давай!

И мы взлетели – десять оранжевых крылатых химер на десять сторон, каждая – с двумя перепуганными визжащими наездницами. Все ненастоящие, разумеется – Шекки очень вовремя стал невидимым, прикрывая и нас.

А-Сэй запоздало спохватился и фонтаном искр из-под земли храбро сжёг целую одну иллюзию, дрессированные твари его подружки заели ещё две. А к тому времени, как мстители сообразили, что их провели, мы уже были примерно в трёхстах метрах от них – и удалялись всё быстрее.

Орсу я отпустила через четверть часа, в безопасном месте. Весь полёт она восторженно пялилась по сторонам, забыв даже про присохшую к носу кровь, и, очутившись на земле, не сразу пришла в себя. По крайней мере, мои ценные указания – поскорее вернуться к Соулу, заручиться его поддержкой и хотя бы пару дней держаться поосторожнее – выслушала с несвойственным для неё почтительным вниманием. Когда же я договорила, девчонка вдумчиво поскребла окровавленный лоб и спросила:

– А ты правда-правда полетишь искать этого, ну… Танеси Тейта?

– Правда, – вздохнула я, машинально погладив мощную шею Шекки. Вот кто герой, вот без кого мы бы пропали. Хороший мой, красивый…

Айр довольно встопорщил жёсткие перья и утробно заурчал.

– А это, ну… разве возможно?

– Вряд ли, – улыбнулась я. – Но, думаю, сегодня хорошая ночь для невозможного.

Когда Шекки поднялся высоко над Лагоном, почти до самого незримого свода, отделяющего цитадель магов от смертельно опасных гор, полных дикого волшебства, я подумала, что прощальная фраза получилась ничего так.

Осталось только подтвердить её делом.

Глава 8
Учимся говорить

Разновидность стихийного бедствия. Подкрадывается незаметно, глядит виновато, рушит планы с непринуждённостью землетрясения.

Из свитка «Загадки Лагона»

Ночное небо в горах – это нечто особенное. Оно прозрачное, как хрусталь, тёмное, как чернила, а от колючего света звёзд временами становится больно глазам. Глядя ввысь, хорошо думать о любви – или о вечности, а лучше всего – о вечной любви, потому что именно тогда легко поверить, что она существует.

Ночное небо в диких горах за Лагоном – смертельная ловушка. Зачастую оно мутно-чёрное, как смола, и столь же вязкое. И тогда ни звёзд, ни луны не видно, а дышать получается через раз. Области испепеляющего жара сменяются без всякой системы ледяными ветрами, высота то не чувствуется совсем, то начинает страшно давить на барабанные перепонки. Облака лёгких серебристых искр разъедают кожу быстрее кислоты, а грозовые фронты налетают неожиданно, и нет такой магии, которая позволила бы укрыться от них.

Всё это я знала давно, из рассказов Тейта. А теперь – постигала заново, уже на своей шкуре.

– Вниз? Устроим привал? – спросила я, когда Шекки начал кружить над очередной долиной. – Хорошо, давай. Выбирай место.

Химерическая птица издала короткий клекочущий звук – и начала снижаться.

Мне-то, разумеется, хотелось продолжить путь. Восточный край неба начал светлеть – похоже, в пути мы были около десяти часов. Усталость почти не ощущалась из-за постоянного нервного напряжения, но я знала, это иллюзия: расслабишься немного – и в кашу растечёшься, а мне пока нельзя в кашу, надо спешить – Тейт далеко впереди, и каждая минута промедления уменьшает шансы на встречу.

С другой стороны, если вымотаюсь до предела и свалюсь с химеры, к цели это меня не приблизит. В сериалах, фильмах и книгах, особенно подростковых, часто встречается идея, что якобы не важен результат – важно старание. Вроде как если действуешь на пределе – ты молодец, и тебе непременно воздастся за усилия. Полезная установка, конечно… Но только для детей, которым зачастую не хватает ни возможностей, ни терпения, чтобы добиться настоящей победы; это что-то вроде утешительного приза. Мне же всегда ближе была позиция дяди Эрнана: максимальный результат с наименьшими усилиями.

То есть отдохнуть немного перед очередным рывком всё же стоило.

Однако самый важный аргумент в пользу неожиданного привала, конечно, заключался в ином: вёл нас Шекки, а значит, ему было решать, в каком темпе двигаться. Тейт уже удалился на такое расстояние, что ни одна доступная мне псионическая методика не позволяла до него дотянуться. Я знала это, и именно потому с самого начала рассчитывала только на химеру, и у меня были причины верить в успех всей этой авантюры.

Во время путешествия к океану Тейт частенько отпускал Шекки порезвиться. Случалось, что крылатый айр догонял нас через три-четыре дня, причём без посторонней помощи – без сигнальных залпов или магических маячков. Когда он находился близко, Тейт управлял им с помощью свиста, хлопков или резких жестов, но это скорее напоминало разговор с человеком, не владеющим речью, чем команды для биоробота. А когда нас вела Аринга, и Тейт отпустил Шекки, тот не только сумел найти обратную дорогу в Лагон, но и войти – сильно сомневаюсь, что созданный Оро-Ичем купол над долиной пропускал неодушевлённых существ, будь они хоть трижды «своими». Именно тогда я впервые заподозрила, что Шекки разумен, и потом подсознательно искала подтверждения своей теории… А после успешных переговоров с химерой, кажется, поняла, как Тейт умудрился выкрасть у мастера Лагона его творение.

Всё дело было в харизме.

Когда говорили о сильных сторонах Тейта, то обычно упоминали сокрушительную мощь, скорость или ловкость. Те, кто знал его лучше, на первое место ставили ум и хитрость. Но лично я самым убойным оружием рыжего считала… обаяние. Порывистый, искренний, с мрачной бездной в душе – воистину смертоносное сочетание. Одна солнечная улыбка – и прекрасные женщины падают к ногам, многоопытные мастера снисходительно внимают дерзким речам, а домашние животные доверчиво подставляют шеи… Разумеется, в Лагоне не принято держать питомцев: слишком хлопотно, да и хозяин в любое время может умереть или отправиться в дальнее путешествие лет на десять. Но для Оро-Ича правила не писаны. Так почему бы ему не создать разумную, одушевлённую химеру – и не отдать её потом мальчишке, который умудрился раскрыть тайну необычного айра и подружиться с ним?

Вот вам и «воровство».

Но сейчас к моему путешествию всё это имело опосредованное отношение. Главное, что, во‑первых, Шекки обладал разумом, во‑вторых, был привязан к Тейту, и, в‑третьих, мог его отыскать. Значит, мне оставалось только довериться чутью химеры. И если Шекки намекал, что нам надо спуститься – значит, так и следовало поступить.

Местечко для передышки он, правда, выбрал на редкость негостеприимное – голый камень, целая уйма подозрительных нор всех форм и размеров, ни былинки, ни ручейка. Стоило мне спрыгнуть на склон, как Шекки начал носиться по всей долине, засовывая голову то в одну нору, то в другую. Долго это не продлилось, впрочем. Я ненадолго отлучилась, чтобы привести себя в порядок после длительного перелёта, а когда вновь выглянула из-за камня, химера пропала. К востоку небо потемнело, и горы словно стали выше. Где-то я уже это видела…

Ох, шрах! Неужели гроза? Только стихийного бедствия мне не хватало для полного счастья!

Так, спокойно, Трикси. Рано паниковать. Шекки вовремя почуял опасность и наверняка успел забиться в какую-нибудь подходящую дыру, пока я решала свои маленькие бытовые трудности. Значит, надо всего лишь найти его – и в свою очередь спрятаться к нему под крылышко.

Я подняла взгляд. Фантасмагорические облачные горы на востоке разрослись уже на полнеба. Край грозового фронта подсвечивался тонкой, с волосок, золотисто-алой линией – это пробивались упрямые солнечные лучи. Белых молний пока не было видно – значит, у меня оставалось ещё несколько минут в запасе. Найти химеру по следам смог бы разве что сам Тейт – ну, или Лао, но и у меня есть козырь: эмпатический купол. Сначала раскрою его максимально широко, а затем сконцентрирую всё внимание на небольшой области и попробую засечь Шекки…

Первая часть плана едва не полетела под откос.

Купол, который теперь легко расширялся до пяти километров, зацепил что-то живое почти на самой границе; более того, что-то очень знакомое. Одно, два, три, четыре сознания… Или всё-таки два? Ту, вторую пару почти накрыла гроза, ослепительно полыхнула молния – и исчезли даже призрачные следы чужого присутствия. Может, показалось? Или фронт облаков блокирует не только магию, но и эмпатию? Сомнительно. Может, попробовать направленный поиск?

Додумать мысль я не успела – громыхнуло так, что уши заложило, а во рту появился металлический привкус. Под дых словно ледяной кулак ударил, дышать стало тяжело.

Шрах! Гроза уже совсем близко!

Чёрные тучи не просто летели в небе с колоссальной скоростью и, кажется, даже против ветра – они теперь перекатывались по самой земле, и синеватые молнии закипали во мраке, как ведьмино зелье. Сконцентрированный купол накрыл небольшую область, метров в тридцать, но я почти сразу же засекла отзвук сознания Шекки, точнее, страх – знакомый, но определённо не человеческий. Источник находился под скалой, примерно на пятнадцать метров вглубь, справа от меня.

Так, а где вход в пещеру?

Громыхнуло снова – уже прямо над головой. На щёку шлёпнулась здоровенная капля, пузырящаяся, как плевок. Кожу обожгло холодом. Собственная паника ощущалась как сгусток сжатого воздуха где-то в районе солнечного сплетения; я медленно выдохнула, избавляясь от напряжения, и огляделась.

Подходящих по размеру дыр в скале – две. Исследовать обе не успею точно. Значит, надо выбирать наудачу.

Справа или слева?

Я склонилась над большей дырой и собралась было уже спрыгнуть, когда ощутила вдруг знакомый запах – солоноватый, металлический, одновременно искусственный, как заправка для картриджей трёхмерной печати и…

Вспомнила, шрах! Нассова трава!

Не рассуждая больше, я опрометью кинулась во вторую дыру, значительно уже. Человек бы прошёл без труда, даже не склоняя головы, а вот крупный айр, вроде Шекки, наверняка бы все бока ободрал…

Да он и ободрал.

Шар-светильник выхватил из темноты рыжеватый отблеск. Предмет оказался маленьким, плоским, почти прозрачным; он напоминал тонкую полимерную пластину вытянутой формы, примерно с палец длиной. Перо Шекки? Хоть бы так!

Над головой громыхало непрестанно, точно на поверхности вдруг началась война, и со всех сторон зарядили ракетные установки. Я погасила светильник – магия могла притянуть разряд молнии – и на ощупь полезла глубже в пещеру. Дважды упала, кажется, расквасила колено, но под конец уткнулась в бок кому-то тёплому – и, похоже, перепуганному. В темноте послышался утробный и одновременно клекочущий звук; меня пихнули в бок чем-то твёрдым, то ли клювом, то ли когтем, я упала – и сверху тут же опустилось нечто большое, шероховатое… Крыло?

По крайней мере, похоже на перья Шекки.

– Спасибо, – пробормотала я еле слышно и тут же получила клювом по лбу – нечего высовываться.

Забавно – айр вёл себя так, точно он был настоящей птицей, а я – его птенцом. Дожидаться снаружи не стал, но стоило нам оказаться рядом, как у него включились инстинкты, и он принялся меня защищать. Значит, опасность пока не грозит?..

…как здесь тепло.

Из полудрёмы я вынырнула резко, словно от пощёчины. А в следующую секунду Шекки вытряхнул меня на каменный пол и пополз вверх по пещере. Громыхания стихли, но под ногами текли ручьи – видимо, долину основательно затопило. Повезло, что мы лежали на проходе, в относительно широком месте, а не на дне пещеры, иначе могли бы оказаться в водяной ловушке. Не сомневаюсь, что Шекки способен не дышать, сколько угодно, но он-то химера, существо, адаптированное к опасностям мира.

А вот я – нет.

Вскоре стало значительно светлее – показался выход из пещеры. Айр уже выбрался наружу; судя по звукам, он энергично встряхивался, как собака после купания. В скудном свете камни выглядели пугающе – осклизлые, красноватые, кое-где – бритвенно острые сколы. Да уж, если б не гроза – ни за что бы сюда не сунулась… Я осторожно приложила ладонь к одной из стенок – и поспешно отдёрнула, ощутив тепло и едва заметную пульсацию.

Оно… живое?

Когда выход был совсем близко, Шекки просунул голову в дыру – и цапнул меня клювом за шиворот. Я и взвизгнуть не успела, как очутилась в седле. Почти сразу же химера взмыла в небо. Казалось, что удержаться в седле невозможно; мышцы от напряжения свело аж до плеча. Сглотнув, я посмотрела вниз, на быстро отдаляющуюся долину – и до крови прикусила губу.

Каменная чаша, вчера голая, сегодня была целиком покрыта плотным слоем колеблющихся нитей, как толстенным ковром. Лишь кое-где, около подёрнутых красным налётом скал и некоторых пещер, оставалось пустое место.

Нассова трава… Похоже, если бы мы ещё немного промедлили, то она бы расцвела.

– Какой ты умный, – вздохнула я и погладила Шекки по мощной шее. Он резко взбил крыльями воздух, поднимаясь выше, а потом заложил широкую дугу. Купол уловил слабую тень удовольствия – Шекки вряд ли понимал, что его хвалят, и уж тем более не осознавал, за что, но ощущал мою благодарность и отвечал, как умел. – А теперь ищем Тейта. Где Тейт? Ты знаешь?

Сейчас мы летели не слишком высоко. Самые высокие скалы нависали над нами – до пиков ещё километров семь, если не больше; долина с нассовой травой прикрепилась к одному из склонов, как раковина моллюска-прилипалы, и издали казалась совсем крохотной. Солнце перевалило за точку зенита и начало спускаться к горизонту – значит, гроза бушевала долго, да и меня в тепле разморило сильнее, чем я полагала. Мы потеряли не меньше восьми часов. Если Тейт всё это время продвигался вперёд…

Я отвлеклась на размышления и не сразу поняла, что Шекки продолжил подниматься. За соседней, пологой горой, исчерченной жёлтыми и алыми спиралями, обнаружилась протяжённая долина, укрытая туманом. В разрывах мелькали сизо-зелёные участки. Дальше высились ещё две горы, узкие и высокие, с плоскими вершинами – колоссальные конусовидные столбы, слегка накренённые друг к другу. До половины они выглядели примерно как обычные пики – полоса лугов и рощ у подножья, полускрытая розоватой дымкой, выше леса, затем пояс снегов… А потом чёрный камень, окружённый сетью из синеватых молний.

Горло у меня перехватило.

Интуиция подсказывает, если мы попытаемся пролететь между двумя этими «столбами» – от нас даже пепла не останется.

Шекки в нерешительности замер, потом рухнул вниз, заложил петлю – и вышел на прежнюю высоту. Сердце подпрыгнуло да так и осталось где-то в горле. Я рефлекторно стиснула кулаки:

– Ты же… ты же не потерял их?

Айр издал змеиный, шипящий звук – и снова зашёл на широкую дугу.

А ведь Тейт что-то такое говорил, когда мы спасались от Аринги… Или это был Маронг? Гроза реагирует на магию и стирает все следы. Так что если Шекки ориентировался на чутьё…

Так, отставить панику.

– Шекки, – произнесла я, усилив купол. Химера встрепенулась. – Ты помнишь вчерашнее направление? Куда шёл Тейт вчера? Попробуй добраться туда, где ты его чувствовал в последний раз. Так быстро, как можешь.

Я говорила без задней мысли, но от этой просьбы у Шекки точно крышу сорвало.

Прозрачные перья-чешуйки встопорщились так, что приподняли седло, а затем засияли нестерпимо ярко – сильнее солнца, но при этом холодно, мерцающе, как электросварка. Передние крылья резко вывернулись, накрывая меня и вжимая в спину айра. Я ещё успела испугаться, что вот сейчас мы рухнем, но это была последняя разумная мысль. А потом свет из-под чешуек рванулся назад, Шекки швырнуло вперёд – и в голове у меня осталось одно сплошное «а-а-а-а!».

Крылья сомкнулись над моей головой. Если б не они, меня бы содрало из седла в первые же секунды. Или, если б я удержалась чудом, то встречный поток воздуха растерзал бы меня в клочья. Или я бы просто сгорела?

Не знаю. Не хочу знать.

Теперь я верила, что Шекки создал мастер Оро-Ич. Придумать нечто настолько невероятное – и безумное – способен только он.

…Разум псионика-менталиста, эмпата или телепата – удивительная штука. В ситуациях, когда обычный человек давно бы потерял сознание или свихнулся, у нас включаются защитные механизмы. Вот и сейчас, через несколько минут кошмара я приспособилась. Эмоции выключились начисто, физические ощущения притупились, как под наркозом. Скорость по-прежнему чувствовалась, но не пугала; купол раскинулся на невероятную площадь, причём куда более концентрированный, чем прежде – похоже, стресс сорвал все ограничители со способностей. Я воспринимала куда больше, чем могла раньше… но ничего не осмысливала.

Впечатления утекали через меня, как вода через решето. Ничего страшного; того, что осталось, хватит потом, чтобы проанализировать и сделать выводы и подумать…

О том, что я выудила из сознания Шекки – образ высокого желтоглазого мужчины с облаком белых волос, топорщащихся, как пух одуванчика; мужчины, так похожего на мастера Оро-Ича – за исключением синей чешуи и щупалец.

О том, что я ощутила далеко в горах – разум существа, настолько непостижимого и прекрасного, что дыхание перехватывало, и рядом с ним другой – человеческий, напоминающий бутон самого благоуханного и красивого цветка, способного принести гармонию и покой даже в этот искалеченный мир.

О холодном, словно межзвёздное пространство, мужчине, который преследовал меня, пряча в ладонях чистое, ясное, сияющее сознание ребёнка.

О подземных городах, наполненных страхом множества людей.

О напряжённом ожидании, пронизывающем эти города.

О том, кто страстно хотел, чтобы его догнали…

«Не позволяй его убить. Никогда».

Не знаю, почему вспомнились вдруг слова слепого мальчишки, чьими устами говорил мир. Но именно это и стало триггером, который выбросил меня из транса. И вовремя – полёт замедлился. Шекки спланировал на площадку, поросшую редкой сизоватой травой, и распластался, вытягивая крылья. Перья-чешуйки теперь выглядели тёмными, помутневшими; ярко-рыжий оттенок превратился в тусклый коричневый. Я скатилась по крылу и огляделась.

Вокруг высились скалы – губчатые, серые. Они напоминали вулканическую породу, и мягкие наплывы вниз по склону только укрепляли меня в этой мысли. Сама площадка оказалась небольшой. С трёх сторон её защищали каменные выступы, а на самом краю, у обрыва, росло огромное дерево – чёрные, словно обгорелые листья, крона в виде почти плоского купола, красноватый ствол…

«Инлао, – вспомнила я синие цветы, источающие слабый запах вымоченных в ликёре экзотических фруктов. – Распускается в холодный сезон, так говорил мастер Ригуми».

Синие лепестки давно осыпались, высохли или сгнили. Под куполом кроны болтались гроздья чёрных сморщенных стручков. А на изогнутом корне, нависающем над обрывом, лежал венок – алые восковые чашки крупных «лилий» и мелкие оранжевые звёздочки между ними. Нечто подобное в детстве делали мы с Лоран, выплетая основу из сочных, но хрупких речных цветов и заполняя промежутки блеклыми, лесными…

Этому двойному плетению научила Тейта я. Он побывал здесь. Провёл ночь, наполовину в дурных снах, наполовину в полузабытьи, над пропастью.

Наблюдал за тем, как поднимается солнце над горизонтом.

Думал обо мне.

Я яростно растёрла глаза рукавом; грязная ткань царапала веки, но так было даже лучше. Лицо теперь горело, зато исчезла пелена, застилающая взгляд. Стащив со спины Шекки сумку, я вытянула флягу с водой и мешочки с припасами. Голод, который уснул почти на сутки, наконец-то проявился – и хорошо, мне понадобятся физические силы, чтобы использовать телепатию.

– Хочешь? – протянула я химере кусок вяленого мяса.

Шекки скосил на меня прозрачный глаз – и снова зажмурился, недвижимый. За четверть часа перья у него немного посветлели и стали ярче… он что, от солнца подзаряжается? Вот и славно, не придётся думать о корме.

Машинально, не размышляя, я перебралась на корень и положила венок на колени. Исполинские горы-столбы, окутанные паутиной молний, отсюда казались маленькими; их едва можно было разглядеть вдали, за причудливыми скальными хребтами.

Далеко же ты убежал, рыжий…

Инстинктивно сжав кулак, я вздрогнула: руку прошила боль. Пальцы, касавшиеся алых восковых лепестков, пошли мелкими волдырями. Значит, ядовитые цветы… Как это похоже на Тейта.

Выбросить венок я так и не смогла, хотя и удержалась от того, чтобы снова притрагиваться к нему. Так и просидела почти три с половиной часа, глядя то на долину, то на него; сознание было замутнено, и порой мерещился звон колокольчиков, или мужской голос, или оклик шёпотом, по имени, но купол неизменно показывал, что вокруг на пять километров – никого.

А потом Шекки зашевелился и подошёл ко мне.

– Уже можешь лететь? – Мощный клюв стукнул по плечу. – А сумеешь отсюда почувствовать Тейта?

Шекки издал клекочущий звук и загрёб мощной лапой землю вперемешку с каменной крошкой. Всё-таки потерял направление? Или слишком ослаб после безумного полёта?

Я глубоко вздохнула и прижалась лбом к его боку.

– Попробуй. Ты единственный, кто способен найти это рыжее недоразумение. Хотя бы возьми правильное направление. Можешь?

На мысленный образ, связанный с «направлением», Шекки отреагировал недвусмысленно – подцепил меня клювом, зашвырнул себе на спину, в седло, и спрыгнул со скалы. Сумка с почти полной флягой и значительной частью провизии так и осталась лежать под деревом – я и пискнуть не успела, а когда пришла в себя и продышалась, то мы были уже далеко.