Текст книги ""Фантастика 2024-143". Компиляция. Книги 1-25 (СИ)"

Автор книги: Евгений Щепетнов

Глава 10

Это плохо, когда с белой кожей вылезаешь на пляж. Особенно, если ты «псевдоальбинос». Выходишь на пляж на пятнадцать минут, а потом два дня мажешь спину всякой заживляющей хренью, и все равно кожа с тебя слезает пластами. А если находиться на солнце час, два, три?

Больше всего сейчас Настя хотела умереть. Просто вот так взять, и выключиться, как компьютер, отключенный от сети. Исчезло изображение, исчезли звуки, и…все. Темнота и покой. И никакой боли. Что там Меррель говорила насчет отключения от боли? Вот так берешь, и отключаешься, да? Девчонку с самого детства учили этому в храме, и то, она иногда вылетает из транса. А что делать Насте? Господи, ну скорее бы сдохнуть, скорее бы затихнуть навсегда! Одно только мучает, одна мысль – эти твари останутся безнаказанными. Может она, мысль эта, и держит ее в живых?

Вначале все было красиво – красивая комната, красивая одежда. Да, ей даже дали одеться – не в обычную одежду здешних женщин, а нечто эротичное – прозрачное шелковое подобие сарафана, через которое просвечивало тело. И новый хозяин – симпатичный мужчина лет сорока с добрыми, улыбчивыми глазами – он обращался с ней, не как с рабыней, не так, как работорговец Эдгель, нет. Как…нет, не как с равной – чувствовалось, что он считает себя многократно выше ее положением. Впрочем – как и относительно тех, кто ее окружал. Похоже, что он в этом мире занимал очень высокое положение. Так вот: он разговаривал с ней ровно, слегка иронично, мягко, и Настя размякла, поверила, что все будет хорошо. И что рассказы Меррель о том, что все участники аукциона суть монстры в человеческом обличии – это преувеличение девочки, которая в жизни не видела ничего хорошего. И так прошла неделя, потом еще одна…

Она разговаривала с Сирусом о чем угодно – о мире, о музыке, о мужчинах и женщинах. Он принес в ее апартаменты подобие гитары, и Настя исполнила ему несколько земных песен. Он слушал чужой язык и улыбался, ласково кивая, будто подтверждая свои мысли.

А потом он взял ее на казнь. Настя вначале не поняла, зачем он это сделал, зачем потащил ее смотреть на ЭТО.

Казнили девочку примерно Настиного возраста. Некрасивую, приземистую, коротконогую девчонку. Как сказал Сирус, она недостаточно почтительно посмотрела, когда он проходил рядом. Да, всего-навсего не так посмотрела. Но скорее всего это чушь, придуманная для Насти. Настоящая причина была в том, что Настин хозяин хотел сломать свою новую рабыню и замазать ее кровью так, чтобы у нее не осталось никаких иллюзий. Вначале – комфорт, уют, доброе отношение – это блага, которые может получить рабыня, если станет исполнять волю господина. И по контрасту – казнь девочки, которая ничего не совершила, но понадобилась хозяину для того, чтобы устрашить Настю.

Девочку привели на площадку возле конюшни, привязали к столбу, вкопанному в землю. Настя видела такие столбы, но не понимала, зачем они были нужны. Потом поняла. Сейчас поняла. Девчонка тихо всхлипывала и слезы текли по ее щекам, оставляя грязные потеки, а когда ее привязали, она обмочилась, оставив на брусчатке площади небольшую, резко пахнущую лужицу. Сирус сделал жест рукой, и в нее вложили не очень длинный кожаный кнут, кончик которого был заплетен в виде острой сосульки.

Настя сжалась и закрыла глаза, ожидая, что этот человек станет хлестать девочку. Но он не стал. Сирус подошел к Насте и протянул ей длинную кожаную «змею»:

– Возьми. Ну?! Держи крепче. Ты должна нанести ей пятьдесят ударов, настоящих ударов. Если она после этого выживет – ее счастье. Нет – значит, так тому и быть.

– Я не могу…я не буду! – пролепетала Настя холодея, и глядя в спокойное, как и всегда лицо мужчины. Он ничуть не изменился со вчерашнего вечера, когда они сидели в комнате Насти, и та играла ему на «гитаре». Настя вдруг вспомнила, что в тот момент подумала, что этот мужчина довольно-таки симпатичен, и что в других условиях, возможно…нет, нет – только возможно! Она могла бы с ним…

Сейчас Настя пыталась разглядеть в чертах его лица монстра, который может вот так запросто запороть до смерти ни в чем не повинную девчушку. Но ничего патологического не находила. Мужчина, как мужчина – благородные, породистые черты лица, карие глаза – тут практически у всех карие глаза. Как он может требовать от нее ТАКОЕ?! Он ведь был настолько…интеллигентен, что даже ни разу не напомнил о ее положении, не потребовал сделать что-то такое…что Меррель делала для своего хозяина. Он и пальцем к ней не прикоснулся! И вот такое!

– Это невозможно! – повторила она, недоверчиво мотая головой – Вы не можете просить от меня сделать это! И вообще – как вы можете так с ней поступить? Это же девочка, она ничего плохого не сделала, за что ее можно было бы наказать! Прекратите! Вы же цивилизованный человек! Вы…вы музыку любите! Вы же так много знаете!

– Ты должна сделать это, иначе пострадаешь – так же благожелательно, не повышая голоса сказал Сирус – Ты выпорешь ее, а потом мы пойдем к тебе, и ты поиграешь мне на…как ты назвала? Гитара? У тебя очень приятный голос, как у настоящей певицы. Мне нравится тебя слушать. А девочка…да она ничтожество! Грязь! Посмотри – она никому такая не нужна! Некрасивая, даже уродливая, не то что ты. Ты одарена богами, ты красива, как посланник небес. Что тебе до нее? Возьми, бей! По-настоящему бей! Если ты убьешь ее с нескольких ударов – ей же будет легче, она не станет мучиться. Ее закопают, и ей станет легче. А мы с тобой пойдем в сад, кормить рыбок. Я знаю, тебе нравятся мои рыбки. Красивые, правда? Бей!

Рыбки и правда были красивыми – что-то вроде китайских карпов. Разноцветные – белые, синие, красные, каких только не было! Они суетились, носились в толще воды, выскакивали на воздух, сверкая чешуей, и это на самом деле было прекрасно. Настя хотела погладить одну из них, но Сирус не позволил, сказал, что они не любят, когда их трогают, и могут от этого заболеть. Да, Настя вспомнила, что читала о том, как дикие существа не переносят прикосновения людей, и на самом деле могут заболеть и умереть.

– Держи! – Сирус ткнул кнут в руки Насте, и она автоматически его схватила. А потом с отвращением бросила на землю, с яростью взглянув на хозяина дома:

– Нет! Ни за что!

– Ладно – легко согласился Сирус – Пойдем к рыбкам, прогуляемся…

Он сделал Насте приглашающий жест, и они медленно пошли по направлению к саду, туда, где виднелись высокие деревья, очень похожие на тую. А может это и была туя – Настя уже поняла, что этот мир с Землей некогда очень тесно сообщались, и вообще возможно был когда-то с ней единым целым. Так что многие растения и животные идентичны с земными.

Пока шли, Настя успокоилась. Слава богу, все как-то обошлось. Она ждала совсем плохого, о чем даже думать не хотела. Слишком уж все вокруг было благостно и розово, не так, как о том говорила Меррель. А Меррель ведь не та девушка, которая будет привирать. Значит, где-то таится ловушка.

Девочку жалко. Неужели ее все-таки запорют?! Настя никак не могла прогнать из головы картинку того, как та на нее смотрела. Глаза обреченного человека, понимающего, что исхода нет и все уже кончено. Страшные, безжизненные глаза.

– Простите девочку! – вздохнула Настя, и посмотрела в глаза обернувшегося к ней Сируса – Отпустите ее! Пожалуйста!

– Конечно же, отпущу! – усмехнулся мужчина – Как ты могла подумать, что после этого ее накажут кнутом?! Отпущу! Присаживайся на скамью. Хорошо здесь, правда? Люблю цветы. У меня в саду всегда что-нибудь цветет. Я подобрал растения так, что сад в цвету в любое время года. Тебе нравится мой сад?

Настя хотела сказать: «Да!» – но не успела. Мимо нее охранники под локти пронесли девочку, которая только что стояла у столба. Девочку подвели к краю бассейна, и двое стражников, что ее держали, оглянулись на хозяина, явно спрашивая его позволения. И он, улыбаясь, милостиво позволил:

– Отпустите ее! Я же обещал! – и он улыбаясь повернулся к Насте – А обещания нужно выполнять!

Девочка полетела в пруд, плюхнулась в воду, подняв в воздух сверкающие в солнечных лучах брызги, а Настя судорожно вздохнула и вскочила на ноги, желая помочь девчонке – не дай бог утонет! Но тут же ее тело потеряло чувствительность и застыло, как статуя. А тем в временем в бассейне начали твориться очень нехорошие дела. На всплеск со всех сторон бассейна-пруда стаями собрались цветные рыбки, и девочка закричала – страшно, захлебываясь криком, исторгаемым из самых глубин души. А вода вдруг сделалась розовой, запенилась красными хлопьями, и через несколько секунд крик несчастной оборвался на высшей ноте. А рыбки, прекрасные, цветные существа прыгали, метались, стараясь вырвать из еще трепещущего тела кусочек повкуснее, и казалось, что в воде сидит огромный, переливающийся всеми цветами радуги монстр.

– Вот видишь, что ты наделала? – скучающим голосом сказал Сирус – Она ведь могла бы и выжить, если бы ты своей рукой отвесила ей полновесных «горячих». Я ведь мог бы ее еще и простить. А ты ее убила. Всякий раз, когда ты откажешься исполнять мою волю – будет умирать один раб. Или два раба. Или три. Я сам решу – сколько рабов умрет из-за твоей строптивости. В твоих руках жизнь этих рабов. Они стоят денег, но я не пожалею ничего, чтобы сделать так, как хочу. А хочу я, чтобы ты была моя – телом и душой. Именно душой, потому что тело и так мое. Я всегда могу приказать тебе встать на колени, и взять тебя так, как мне хочется. Но мне нужно, чтобы ты просила меня это сделать, чтобы уговаривала позволить ублажить. Поняла теперь? Я знаю твои слабые стороны. Ты добра, и ты готова пожертвовать собой, только бы не испачкать душу. Но готова ли ты жертвовать ради этих ничтожеств? Посмотри, как они грубы, некрасивы и необразованны (он указал на рабов, копошившихся под деревьями дальше, у стены). Разве ты такая? Твой удел – быть подле меня. Исполнять все мои желания, и жить в неге и довольстве. Забудь про них! Я для тебя главная ценность в жизни! Я твое счастье! Только от меня зависит твоя жизнь! И ты должны быть счастлива, что находишься возле меня.

Сирус помолчал, усмехнулся:

– Помнишь, ты хотела сунуть руку в воду и погладить рыбку? Хе хе…это южный орнас, одна из самых опасных рыб южного континента. Живет в джунглях, в тихих лесных реках, и поймать их живьем и доставить сюда стоило больших денег. Два мага денно и нощно поддерживали чистоту бочек, в которых жили орнасы, перемешивали воду, кормили их свежатиной. Да, они любят свежее мясо, а если к ним попадает такая добыча, как сегодня – не остается даже костей. Их могучие челюсти перемалывают все, не оставляя ни одной целой косточки. Представляешь, что было бы с твоей рукой, если бы ты ее сунула в пруд? Так что ты мне обязана. Тебе было бы очень больно. Мы бы, конечно, отрастили тебе новую руку, но это занимает много времени, а тебе было бы больно и обидно. И не переживай – после смерти девочка все равно бы оказалась в этом бассейне. Чем-то ведь нужно кормить орнасов.

Он помолчал, и с широкой улыбкой закончил:

– Пойдем, тебе нужно осмыслить все увиденное, и подумать есть над чем. Завтра в полдень я приду к тебе, и ты попробуешь уговорить меня позволить сделать мне хорошо. Готовься.

Настя «отмерла», и первым ее желанием было прыгнуть на мерзавца и разбить ему башку. Но при этом она прекрасно понимала, что ничего у нее не выйдет – мысль быстрее движения, и она не кошка, чтобы двигаться со скоростью молнии. Это кошки ловят крыс и могут загрызть змею, умудряясь уклониться от ядовитого укуса. Настя так не сможет. А значит – она упадет парализованная и будет валяться на земле как кусок дерьма. Нет, ей придется выдумать что-то совсем хитрое, такое, чтобы…чтобы наверняка! Чтобы не ускользнул!

Впервые она с полной ясностью поняла, что Меррель была права, и то, что сейчас происходит, укладывается в рамки ее прогноза. Выхода нет. И если уж погибать, надо сделать так, чтобы нанести как можно больший вред этому гаду. И в идеале совсем грохнуть этого мерзавца. И тем спасти десятки, а может и сотни людей.

Она лежала на своей широкой, застеленной шелковым бельем кровати, и перед глазами стояла кипящая в бассейне вода, покрытая клочьями розовой пены. Вот только когда сам увидишь, что такое настоящее рабство, начинаешь понимать, через что прошла цивилизация Земли. И вспомнила, как читала о том, что у некоторых римлян в поместье имелись бассейны, в которых жили голодные хищные мурены. Их кормили рабами, бросая несчастных в бассейн за какие-то совершенно незначительные прегрешения. Тогда Настя подумала о том, что скорее всего это брехня – ведь раб стоит денег, так зачем его уничтожать без всякого смысла? И только сейчас поняла – смысл есть всегда. Даже в таком мерзком деле. Если у человека денег столько, что он не может их потратить и за тысячу лет, и если у него имеются садистские наклонности – так почему бы и не развлечься подобным образом? Деньги ведь с собой в могилу не заберешь. Вон как Калигула развлекался – целые плавучие города строил на озерах, и устраивал там невероятные, безумные оргии, тратя не просто сумасшедшие, а вообще космические деньги на свои прихоти. Будто знал, что ему долго не править, и жизнь его скоро оборвется. Впрочем, может и догадывался. Любой правитель-маньяк в глубине души знает, что дни его сочтены, и скоро он отправится в путешествие, возврата из которого нет.

А еще Настя поняла, что жить ей осталось всего ничего – дни, может быть недели. И единственное чего хотела, это чтобы смерть была быстрой и не такой страшной, как у той девчонки. Хотя какая ей разница, что станется с телом после ее смерти? Как говорила Меррель – тело всего лишь сосуд для души, и в посмертии она получит новый «сосуд». Все-таки хорошо быть верующим – так легче жить. И умирать. Наверное, вера придумана вот для таких людей, которые плохо живут и надеются, что в посмертии жить им будет гораздо лучше.

Это был последний вечер, когда она спала на шелковых простынях, и у нее ничего не болело. Утром Настя проснулась с уверенностью, что это последний день в ее жизни. Совсем последний. И как ни странно, это ее почему-то не волновало. Глухая тоска сменилась решимостью, а в голове выкристаллизовался простой, как мычание коровы план. И когда в ее покоях появился Сирус, Настя была готова этот план исполнить. Ее здесь больше ничего не держало.

– Ты готова? Я могу позволить тебе ублажить меня? – усмехнулся Сирус, и Настя опустившись на колени, склонилась перед ним:

– Господин, я готова постараться. Только я неопытная, я девственница, научи меня всему!

Сирус задумался, и на лице его мелькнуло сомнение. Или разочарование, как ни странно. Похоже, что он ожидал совсем другой прием – слезы, угрозы покончить с собой, и все такое прочее. Но не этакую покорность. Но через несколько секунд обдумывания он оглядел Настю со всех сторон (а она так и стояла на коленях) и приказал:

– Разденься, совсем.

А когда Настя сбросила с себя «сарафан», расстегнул штаны и подошел к ней, держа свое хозяйство наперевес:

– Возьми, поглубже. Если сделаешь больно – я тебя убью.

Хорошо, что он это сказал. Настя вздохнула, аккуратно взяла мужчину за мягкий, упругий мешочек правой рукой, а левой заправила его член себе в рот. – как можно глубже. А потом сжала челюсти и вонзив ногти в нежную кожу, со всей силы рванула мошонку!

Ее сильная, тренированная рука с острыми ногтями, которые поддерживал в чистоте и порядке личный цирюльник Сируса практически оторвала ему яички – прежде, чем импульс ошейника парализовал ее мышцы. Она сделала все так, чтобы когда ее парализует, рука Насти продолжала давить вниз, и это получилось. Фактически она кастрировала мужчину и порвала сосуды, обеспечивающие снабжение гениталий. Настя читала, что в паху сходятся крупные сосуды, наполняющие член кровью и заставляющие его подниматься. Теперь она их разорвала, и кровотечение было таким сильным, что кровь текла буквально ручьем.

А еще – когда ошейник парализовал мышцы Насти, челюсти ее были сжаты так, что острые белые зубы если и не перекусили тело члена насовсем, то наглухо его сжали, и после парализации так и остались на месте не имея возможности разжаться и освободить свою добычу.

Сирус завопил во всю глотку, испытывая невероятную, нестерпимую боль – мало что сравнится с болью от ушибленных гениталий, а если их так вообще оторвать… Он потерял сознание и свалился на пол, а Настя лежала у него между ног в луже крови, и когда в комнату вбежали охранники Сируса, дежурившие за дверями спальни, они вначале не могли понять – что собственно тут произошло. А когда разобрались – так и не смогли освободить хозяина из живого капкана рабыни.

Послали за магами. Прибежали сразу двое – оба лекари, и стали колдовать над поверженным господином. И первое, что сделали – остановили кровь. А больше ничего сделать не смогли. Ибо раскрыть рот Насти мог только сам хозяин рабыни – ошейник подчинялся только ему, и никто не мог отменить поданную им команду. А хозяин лежал без сознания.

Настя тем временем уже потеряла сознание от боли, потому что кроме парализации, угасающее сознание Сируса подало болевой импульс, и боль была такой интенсивности, что мозг Насти предпочел отключить своего хозяина и ввести его в спасительное беспамятство.

Сируса на всякий случай погрузили в сон, и стали решать – что же дальше делать, как освободить его член из зубов проклятой девки. Первое предложение было (от охранников) – отрезать ей башку, разрезать челюстные мышцы и сухожилия, и наконец-то достать драгоценный предмет. От этой идеи с отказались, так как никто не захотел быть тем человеком, который отрежет голову рабыне, купленной за семьдесят тысяч золотых. Пусть сам хозяин делает с ней что угодно – это его право. А оказаться с бассейне со злобными рыбами за то, что испортил его рабыню – пусть кто-то другой будет этим идиотом.

Тогда остался один способ – член Сируса уже практически не существовал, так что если его отрезать, оставив в зубах рабыни ее добычу, то ничего страшного не случится: член ему отрастят примерно за сутки, как и все остальное, приличествующее нормальному здоровому органу. Для того есть два сильных мага, специальные снадобья, ускоряющие процесс, и…никаких проблем вообще не будет. Станет как новенький, или даже еще лучше. Ну а девка пусть валяется в параличе – подохнет она, или нет, это уже дело богов. Если выдержит сутки этой боли – значит проживет до тех пор, пока хозяин ее не казнит. Или пока не продаст кому-нибудь еще. Все согласились, что теперь если кто-нибудь и засунет ей в рот свой член, то лишь под угрозой страшной расправы, ибо от этой проклятой волчицы можно ожидать чего угодно. Не девка, а какой-то безумный зверь.

Так и оставили ее валяться в луже крови, с отрезанным членом, зажатым у нее в зубах.

Господина вылечили за двое суток, и все это время ему пришлось лежать без сознания, иначе бы он не выдержал процедуры по отращиванию своего хозяйства. А когда он очнулся, и ему рассказали о том, что произошло – вначале велел казнить всех, кто был хоть как-то причастен к этой истории, начиная с охранников, которые не уберегли его от нападения, и заканчивая магами, которые не смогли освободить его член из зубов мерзкой рабыни.

Но потом сменил гнев на милость, и заявил, что если хоть кто-то из них скажет где-то хоть полслова о том, что рабыня откусила ему член, он не просто их убьет, страшно убьет, он еще и уничтожит всю их родню, всех друзей, даже всех животных, которые живут в их домах. И все поклялись, что никому не скажут ни слова.

А потом Сирус пошел к мятежной рабыне, и был уверен, что она уже мертва. А когда обнаружил, что Настя еще дышит, снял паралич, и приказал поднять ее на столб для казни нерадивых рабов. Столб стоял на обычном месте для наказаний, и пустовал довольно-таки редко. На него, на высоту двух ростов, на перекладину – ставили наказуемого, связав его руки за столбом, за спиной, и так он стоял несколько часов, или несколько суток – в зависимости от того, что хотел сделать хозяин, убить нерадивого слугу, или всего лишь слегка наказать.

Вечером Настю снимали со столба, приходил маг-лекарь, и ее страшные ожоги, открывающие живое мясо, снова зарастали. Опухшие синие руки становились как прежде здоровыми и красивыми, но каждое утро все повторялось – столб, перекладина, палящее солнце и жужжащие, мерзкие мухи, которые откладывали яйца ей в раны и кусали, топтали лапками и пили кровь, капающию из глубоких ран. Ее время от времени секли кнутом, и полосы от кнута исчеркали все ее обнаженное тело.

Сирус иногда приходил, становился возле Насти, превратившейся в кусок окровавленного мяса, и тихо, почти неслышно спрашивал:

– Стоило оно того?

А как-то раз, через неделю после начала пыток, сказал, без злобы и и жалости, скучно и обыденно:

– Ты будешь умирать каждый день. И каждую ночь будешь ждать и бояться того, что случится с тобой на следующий день. И я не дам тебе умереть. Ты должна страдать, и будешь страдать столько, сколько я захочу. И даже с ума сойти ты не сможешь – и это я тебе не позволю. И когда ты сломаешься окончательно, и попросишь меня овладеть тобой так, как я хочу, и сколько я хочу – я подумаю, то ли тебе позволить это делать, то ли тебя наконец убить окончательно. И смерть тебе будет наградой, а ее еще нужно заслужить.

И он был прав. Настя мечтала о смерти, мечтала о том, чтобы все закончилось поскорее, но не могла этого сделать. Она даже разбить себе голову о стену не могла – с ней рядом всегда находились два охранника, следящих за тем, чтобы Настя с собой ничего не сделала.

Дни шли за днями, но Настя не умирала, и не сходила с ума. Ее сильный организм и железная воля, которая таилась в теле домашней девочки, не сдавались и не позволяли ей умереть на столбе. Она не могла себе позволить умереть без того, чтобы отомстить этому подонку. Жаль, что у нее не вышло его убить, или хотя бы безвозвратно искалечить. Но пока она жива и в разуме – все еще может измениться. В конце концов, ему когда-то должно надоесть это представление, и он сделает какой-то новый шаг. И вряд ли убьет Настю – ведь он вывалил за нее огромные деньги, а все богачи патологически жадны, Настя это знала точно. Так что помучив ее и не сломав, скорее всего он продаст ее кому-нибудь другому. Например – выставив на тот же аукцион. И тогда…она сделает все, чтобы сюда вернуться. И отрезать ему башку.