Текст книги ""Фантастика 2024-143". Компиляция. Книги 1-25 (СИ)"

Автор книги: Евгений Щепетнов

Соавторы: Андрей Земляной,Софья Ролдугина,Елена Счастная,Нов Щепет,Никита Ядыкин,Андрей Первухин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 207 (всего у книги 347 страниц)

Глава 18
Мимикрия

Человек, который умело втирается в доверие, буквально влезает под кожу – и всё ради того, чтобы в нужный момент вонзить нож в спину.

Из свитка «Загадки Лагона»

Два дня я промучилась сомнениями, с трудом представляя, как скрывать от Тейта правду о Соуле. Эрнана мне удалось не то чтобы обмануть… Нет, конечно, ни о каком дурацком вранье и речи не было, просто дядя по привычке придерживался высоких принципов закулисных интриг и весьма лояльно относился к недомолвкам. «Не хочешь выкладывать правду – пожалуйста, я сам узнаю», – говорил его сочувственный взгляд. Вот за это и люблю дипломатов старой школы: они создают самые комфортные условия, чтобы и солгать, но без всякого ущерба для собственной информированности. Никаких обвинений, наоборот, ободрение мягким сквозняком по мыслям – прямо бальзам на больную совесть.

С Тейтом бы такое не прокатило.

К счастью, сложную тему он поднял сам, почти сразу после того, как вернулся домой с двумя тюками крайне необходимого в походе барахла. Я как раз предавалась чёрной меланхолии, валяясь в тёмной спальне и созерцая вращающиеся звёзды на потолке. Сияющий узор там появился недавно: я опробовала новый подцепленный у Итасэ приём, и теперь мне было интересно, сколько продержится иллюзия.

– А где Эрнан? – с любопытством повертел Тейт головой по сторонам, принюхиваясь, и сгрузил свою ношу на пол.

Я вздохнула:

– До заката будет пропадать у озера, с Лао. И с Итасэ, если, конечно, его мастер отпустит. Вот ведь на свою голову познакомила дядю с местными чудесами… Он теперь перед долгой разлукой не наговорится, словно потом шанса уже не будет.

– И пусть, Лао хорошо на всех влияет, – успокоил меня Тейт. И добавил, уже менее уверенно: – Даже на меня. Ну, иногда. Очень редко. Слушай, «не наговорится» – в смысле, Лао не пойдёт?

– Увы. Он что-то говорил о дурных ветрах, которые веют над Лагоном, так что он будет, наверное, за Итасэ присматривать, – уныло подтвердила я и подавила желание свернуться в жалкий клубок. – Если не считать Кагечи Ро, то к нам присоединятся всего трое: Маронг, Лиора и Соул.

Тейт просиял – в буквальном смысле, глаза вспыхнули, а по волосам пробежались негаснущие искры.

– Круто! У Лиоры наверняка есть карманный корабль, значит, на острова поплывём, как обычные люди. Это хорошо. А Соул чего хотел? Ему просто по пути, что ли? – Тут я всё-таки поддалась низменным инстинктам и скрючилась, как эмбрион. – Эй, Трикси? Что случилось-то?

Он неуловимым движением переместился – я ничего не услышала, даже не ощутила колебаний воздуха, только сухой жар тела – и лёг у меня за спиной, вытянувшись, как струна. Чувство защищённости окутало коконом. По стенам разбежались отсветы красноватого пламени, ласкового, приручённого.

– Я не знаю, зачем Соул пошёл с нами, – призналась я чистосердечно. И – словно камень с плеч свалился. – Однако напросился он очень грубо. Напрямую не угрожал, но силой и агрессией от него так и фонило… Представляешь? Соул – и агрессия?

Тейт фыркнул, и его дыхание пощекотало мне шею.

– А чего, хорошо так представляю. Это он сейчас подмастерье у Эфанги, который скользкий, ну, как дохлый инцип. И ядовитый ещё, – подумав, добавил он. – А раньше Соул учился у мастера Юн Сайны. Испепелители всегда-то без башки, а те вообще были до одного яростные, весёлые и отчаянные. Так рассказывают.

Он произнёс это так, словно за его словами стояло нечто огромное, какая-то некрасивая тайна.

Сайна…

Имя было мне знакомо. Соул сам упоминал его не единожды, с затаённой печалью, с любовью – иссушённой, выхолощенной за годы до чистой отравы. Иногда я видела в его мыслях образ высокой смеющейся женщины.

– Ты что-то знаешь о его прошлом? – спросила я осторожно.

Тейт неразборчиво хмыкнул – и ме-е-едленно провёл пальцем вдоль позвоночника. Дыхание перехватило, иллюзия на потолке закрутилась быстрее – и распалась. В комнате стало совершенно темно, не считая редких красноватых сполохов.

– Да так, – наконец ответил он. – Ты не думай, я ничего такого не скрываю, просто никто и не знает, что там случилось, а придумывать такие штуки я не люблю. В общем, Юн Сайна вроде как была великим мастером, но потом стала набирать всё меньше учеников. Вот Чирерори однажды сказал: «Она была больна и нуждалась в лекарстве», а Оро-Ич, когда я его спросил, засмеялся. «Тоска – не болезнь», – вот что он ответил. Старые ученики ничего не говорят, и их, в общем, мало осталось. Юн Сайна пропала внезапно – ушла к побережью и не вернулась. Ученики её долго искали, многие погибли. Но не Соул. Соул никогда не ходил за ней.

Я сразу и не нашлась, что сказать.

История вырисовывалась… странная. Соул, судя по обрывкам его мыслей, был уверен, что его мастер – мертва, окончательно и бесповоротно. При этом его постоянно что-то грызло… Сначала мне казалось, что неразделённая любовь, но что, если я ошибалась? Когда-то определённо он был влюблён в Сайну, но что осталось от чувства на момент её исчезновения? И почему Соул, который много лет держался незаметно в Лагоне, так, что о его силе знали единицы, вдруг начал действовать именно сейчас, когда началось странное брожение в свободных кланах?

– Эй, не думай слишком много, – вдруг боднул Тейт меня в плечо. – Я ж тебе не для того рассказал. Ну да, Соул может быть страшным, так он испепелитель. Просто привычка такая: испепелители пыжатся, когда чего-то сильно хотят, внимающие и поющие делают вид, что ни к фаркану им это не сдалось. Ну, а Лао, например, весело хохочет, а потом отрывает тебе голову. Но он же не всякий раз голову отрывает, когда ржёт!

От неожиданности я сама рассмеялась – и наконец обернулась к рыжему.

Глаза у него были хитрющие и внимательные.

– Хочешь сказать, что, даже если Соул продемонстрировал силу, не факт, что он обратит её против нас?

– Ну вроде того, – хмыкнул Тейт. И вдруг посерьёзнел: – Ты не бойся, Трикси. Я услышал, я теперь присмотрю за Соулом, не совсем дурак же. Меня другое беспокоит: почему столько народу в курсе, что мы идём на острова? Как будто кто-то нарочно слух пустил. Вон, свободных рядом с Лагоном видели…

Варианта напрашивалось три.

Первый, самый напрашивающийся, но нелогичный: зачем-то слухи нужны самому хитровывернутому инкубу двух миров, единственному в своём роде. Второй – у нас завёлся шпион. Звучит не намного правдоподобнее, конечно, как его никто до сих пор не засёк? Третий… третий вертелся у меня в голове с самого побережья, доварился во время последней вылазки: это не мы такие везучие, что влипаем на каждом шагу, это просто свободные носятся по всем горам, как в зад ужаленные, и трудно на них не наткнуться. То есть слухи в Лагоне – отдельно, а шныряющие по округе подозрительные личности – отдельно, налить, не смешивать, подавать слегка подогретым.

Тейту не понравилась ни одна версия. Впрочем, и мне тоже.

– Ну, Соула обсудили, свободных, проблемы всякие… Что ещё? Или выбираться будем? – спросил он, прижавшись мне лбом между лопаток.

Мы уже давно лежали так, на расстоянии невинного детского прикосновения. Притом что полыхали – что он, что я. Маятник резонанса, видимо, удовлетворённый нашей осторожностью, дремал где-то, свернувшись по-змеиному. Давненько он не показывался, кстати…

– Вся наша любовь – разговоры в темноте, – вырвалось у меня.

Внутри всё похолодело. Сказала – и сама испугалась, потому что хоть и не соврала, и он это знал, но какой толк вот так растравливать душу, если иначе пока нельзя…

– А может, так оно и бывает по-серьёзному, – вдруг подал Тейт голос, не спрашивая и не утверждая, а что-то посерединке. – В разговорах, в темноте, во всём вот этом, как будто ненужном. Потому что когда просто кувыркаешься с кем-то – её там нет. Я знаю, я искал.

В тот момент мне, наверное, полагалось умереть от разрыва сердца, переполненного сокрушительной нежностью. Но, видимо, испытания пошли ему на пользу, и я как-то выжила. Расплакалась только, а Тейт… Тейт ничего больше не сказал.

Спасибо ему за это преогромное.

Затягивать с отбытием мы не стали – команда готова, припасы и снаряжение лежат в кладовой, а от всех бед заранее не убережёшься. Знакомство Эрнана с Лиорой прошло гладко. Они осторожно кружили друг вокруг друга, присматривались, разве что не принюхивались, но сошлись быстро. Только дядя пробормотал однажды: «Вылитая Лоран, надо же», а Лиора потом призналась мне, что он напоминает ей одного родственника.

– Не отца, надеюсь? – полушутя шепнула я, улучив момент. Она отрицательно вздёрнула подбородок и ответила таким же тихим, деланно страшным голосом:

– Младшего брата.

Дядю я благоразумно от этой шокирующей информации уберегла.

Да и скоро стало не до того: за пределами Лагона бушевал классический первозданный хаос: небо смешалось с землёй, дождь хлестал наотмашь, как из брандспойта, а темно было, как полярной ночью. Пахло йодом и солью, словно прямо над нами ворочался океан.

– Напрямую идти не получится! – проорал Тейт. Мы кое-как сгрудились под щитами Маронга, но вряд ли бы их хватило надолго. Не на несколько часов – точно. – Раз такое творится – рядом много чужаков. Или кто-то один, но зашибись какой опасный!

Меня заранее продрало холодком от ужаса. Но Эрнан выглядел умиротворённым, словно он мысленно приготовился ко всему, и потому был ни капли не удивлён… Возможно, так и есть: в конце концов, чего бояться после триумфального приземления в ласковые щупальца Оро-Ича.

– И что теперь делать? – негромко поинтересовался дядя, но все услышали – спасибо телепатии.

Улыбка Тейта сделалась особенно широкой и шкодливой.

– Идти по-моему!

Каким-то немыслимым чудом мы прошагали под прикрытием Маронга ещё целый час, пока не добрались до спуска в пещеру. Потягивало из неё подозрительно – смесью несвежей органики с заправкой для картриджей, яркий запашок, и захочешь, а не забудешь.

Нассова трава.

– Нет, – очень твёрдо сказала я. – Ни за что. Ладно вдвоём, но группой – это самоубийство!

– Вот именно! – радостно подтвердил Тейт.

– Если там правда нассова трава, то пытаться пройти через лабиринты – безумие! – поддержала меня Лиора.

На ныряющий вглубь скалы туннель она косилась недоверчиво – вдруг померещилось? Но нет, характерные шевелящиеся копны издали видела даже я. В нашу сторону они ползти не торопились, и на том спасибо.

– Ну да!

– Магия не поможет, – вступил на путь разума Кагечи Ро. Вот уж от кого не ожидала, думала, он всегда поддержит любой бредовый план рыжего. – И даже моя плесень защитит ненадолго, ты же знаешь! И от сонных спор она не спасёт. Слушай, я уже знаю, что у тебя… – он поморщился, выбирая словцо поприличнее, – …между ушей – выжженная пустыня вместо мозга, как старый друг понимаю и принимаю, но давай ты хотя бы не будешь других собой запугивать, а?

Тейт невозмутимо потрошил сумки.

– Я и не запугиваю. И вообще, это ведь нам и надо, правильно? – уточнил он. – Дорога, по которой никто не пройдёт. То есть не проследует.

Он не обернулся на Соула, даже не подумал в его сторону, фигурально выражаясь, но до меня наконец дошло, зачем понадобилось это представление.

Вернее, испытание.

Предатель, если только он не упёртый фанатик, даже ради новой информации не станет бросаться в авантюру, откровенно смердящую суицидом. Здешние маги, конечно, рисковые на грани психического расстройства, но одновременно они страшные эгоисты. Никто не будет во имя туманных целей спускаться в долину с гаюсом, когда её можно обойти, а лабиринты, заполненные нассовой травой, пожалуй, даже поопаснее.

Ситуация настолько абсурдного выбора – всегда стресс, в той или иной степени. А стресс приоткрывает двери к тайнам. Любая мимикрия небезупречна, потому что она есть подражание; если даже дурацкая выходка Тейта и не заставит вероятного «шпиона» сбросить маскировку, то хотя бы пошатнёт её. И уплотнённый эмпатический купол сможет засечь скрытые мотивы…

В теории.

– …и вообще, вы что, перетрусили? Не доверяете, что ли? – закончил Тейт прочувствованную тираду.

Кажется, я упускаю один важный аспект: вполне возможно, что никакого хитроумного замысла нет, а кое-кто здесь просто шрахом укушенный.

– Мой огонь может и не справиться с нассовой травой, да, – произнёс вдруг Соул задумчиво. И добавил, ломая все мои мысленные построения: – Но, как говорил один древний поэт, не дойдёт до желанной цели за горизонтом тот, кто ходит лишь проторёнными путями. Да и избавиться от наблюдения было бы неплохо… Я не говорил, нет? Наверное, не говорил – не знаю, кто смотрит нам вслед, но я слышу их слишком отчётливо, чтобы посчитать это случайностью… Как пользоваться этой вещью, Танеси Тейт? Просто натереть лицо и руки?

– И по одежде распределить, – добавила я механически, наблюдая, как Соул размазывает по коже остро пахнущую гадость. – Смотри, чтоб не попало на слизистые… В глаза и в рот, в общем. Всё-таки это не всеисцеляющий эликсир, а кое-как усмирённая хищная плесень.

Тут поплохело дяде Эрнану.

– Плесень? – дурным голосом произнёс он, разглядывая красноватый сосуд на просвет. – Немного неудобно спрашивать, но насколько она, гм, безопасна?

На долю секунды на поверхности мыслей Кагечи Ро промелькнуло что-то жутко неприятное, словно приоткрыло глаз пещерное чудовище. Творческая обида художника или нечто иное? Что ж здесь у каждого задрипанного мага даже не двойное, а тройное дно…

– Жизни она сейчас не угрожает, – ответил Кагечи Ро, впрочем, вполне дружелюбно. – Используй её без страха.

– А как эта плесень потом выводится?

Эрнан был дотошен настолько, насколько может быть только младший брат биокинетика. Трудное у него детство выдалось, похоже… Да и юность не легче.

– Смывается водой. – Кагечи скупо улыбнулся и протянул руку: – Давай сюда. Я первый воспользуюсь ей, чтобы развеять твои сомнения.

Ну, с «первым» он изрядно загнул – Соул уже весь перепачкался в красноватой дряни и теперь на пробу расхаживал около чернеющего проёма в скале; нассова трава то показывалась оттуда, то скрывалась вновь, однако нападать не спешила.

Плохой пример заразителен: скоро мы все перемазались условно безопасной плесенью. Затем оставалось только подождать с четверть часа, пока Тейт с остервенелым азартом до камня выжигает туннель впереди – «договаривается с травой», по его собственному выражению, абсурд и сюр – по моему мнению. И – тронуться в путь. Шли компактной группой, впереди рыжий, окружённый ореолом пламени, а замыкающим Соул.

В самом начале Эрнан, которому было откровенно не по себе, незаметно прикоснулся к моему запястью.

– Мне тоже, если честно, жутковато, – призналась я тихо. Пятна света то скользили по хищным волнам травы, то проваливались в скалящиеся острыми камнями провалы и расщелины. – Вроде бы и растение, но оно же ведь почти разумное.

– Не почти, – сдавленно откликнулся Эрнан. Зрачки у него были расширены и блестели, как у наркомана. – Коллективный разум с главным телом очень-очень глубоко под землёй. Отчётливо негуманоидный, я бы сказал. Называется, отпустите тараканов погулять по радиоактивной свалке, а лет через сто они свяжутся с вами, чтоб поговорить об эсхатологических мотивах в постмодерне… Но я не о том.

«Тебе не показалось странным, что он солгал?» – дядя перешёл на мысленную речь легко и непринуждённо.

– Кто? – едва слышно спросила я и указала взглядом на Соула.

Он или не он?

Эрнан мотнул головой.

«Кагечи Ро. Сказал, что плесень можно будет просто смыть… Но ведь он точно знает, что водой она так не смоется. Это нормально?»

…ожидать худшего.

Правило, которое никогда не подводит.

– Нет, – почти не размыкая губ, произнесла я. – Не бойся. У Тейта есть способ.

То, что способ неотработанный, рискованный и имеет примерно тридцать процентов вероятности, что мы все к шраху сгорим, уточнять я не стала. Нервы Эрнану ещё понадобятся, дорога долгая.

Через пещеры мы тащились почти трое суток. Называется, срезали путь!

Угодья нассовой травы занимали огромную территорию, а пыльца залетала и того дальше. Ночевать вблизи этого кошмара не отважился даже больной на всю голову Тейт, и потому в первый день пришлось шпарить без остановки около двадцати часов. Эрнан выдохся ещё на половине маршрута, и часть времени Маронг буксировал его на своей летучей платформе. А когда устал и он – Тейт невозмутимо взвалил дядю на плечи и потрусил вперёд, не снижая скорости.

Проблема заключалась в том, что Тейт один был такой – двужильный и со встроенным реактивным двигателем, а нас-то, простых смертных, целых шестеро. К финалу изматывающего броска лично я плелась уже на чистом упрямстве и чхала на всех предателей, свободных и хищную плесень, вместе и по отдельности. Когда мы наконец добрались до относительно пригодных для лагеря пещер, где протекала подземная река и стелился по стенам мох, откуда ни возьмись пригарцевала целая стая айров, полуящеров-полунасекомых по виду. Наверное, они планировали нас растерзать – или что там полагается… Не знаю, проверить это предположение я не успела: Соул очень-очень усталым голосом отчётливо произнёс: «Задолбали», – а потом воздел руки, и вокруг стало ярко и жарко.

Мох и реку он великодушно оставил, остальное исчезло без следа.

На фоне такого экстрима оставшиеся два дня подземных скитаний лично мне показались увеселительной прогулкой. Периодически кто-то откуда-то выпрыгивал с недобрыми намерениями, под ногами разверзались пропасти, наполненные огнём. Плесень потихоньку отвалилась сама, пока мы форсировали вплавь подземные озёра и продирались через узкие расщелины. Уже почти у самой поверхности я наступила на горло своей подозрительности и в лоб спросила Кагечи Ро, почему он солгал Эрнану.

– Не хотел сознаваться, что на сей раз совершенство у меня не получилось, – после паузы ответил Кагечи. Правду сказал, судя по ощущениям. – Остатки невидимы, неощутимы, они проникают в кожу и спустя два-три поколения вырождаются. Наверное, их можно было бы использовать как оружие. Ну, или для контроля над телом. Но я ещё не придумал, как это провернуть.

Вот так, запросто, он сознался, что не прочь был бы контролировать своих попутчиков или даже иметь возможность убить их в любой момент.

– Тебе кто-нибудь говорил, что ты монстр? – сощурилась я.

Не слишком дипломатично, но откровенничать так откровенничать.

Кагечи Ро не обиделся, только смешно вздёрнул брови-кружочки, становясь похожим на печального мима:

– Мой мастер. И ещё некоторые подопытные, но они постоянно жалуются. Будешь теперь меня бояться, Трикси?

– Ну, Тейт доверяет тебе, – ответила я уклончиво. – Хотя, с другой стороны, одно другому не мешает…

Он странно дёрнул уголками губ, точно решил улыбнуться, но передумал, и демонстративно медленно протянул руку, прикасаясь к моим волосам. Сначала легко, неощутимо, затем взял – и накрыл макушку пятернёй. Пальцы у него оказались чудовищно сильные, хотя заметно было, что он вовсе не пытается меня напугать.

Но сердце всё равно ухнуло в пятки. Вроде бы дружеский жест, Аринга, червь сомнения… Ассоциации слишком однозначные, чтобы их игнорировать.

– Тейт, конечно, придурок, – почти нежно произнёс Кагечи Ро. – Но отнюдь не наивный. И цену мне он знает. Я буду любым, даже самым безнравственным способом добиваться своей цели, а затем не почувствую никакой вины. Вот нисколько.

Он отстранился и прибавил шагу. Я наоборот приотстала, пытаясь на ходу просканировать себя биокинезом и понять, вживили мне какую-нибудь дрянь или нет. Но внутреннее напряжение ослабло: пропало ожидание удара. Такая откровенность, на грани саморазоблачения, обескураживала и заставляла чувствовать себя… пристыженно?

Удивительное дело.

Чем ближе к поверхности, тем свежей становился воздух, чище, прозрачней, вкуснее. Наверху погромыхивало – не яростно, а лениво и разнеженно, точно мурлыкала огромная кошка; сначала почти неслышно, и звуки улавливал только чуткий слух рыжего, а затем более отчётливо. Под ногами заструились ручейки, с потолка тоже закапало.

Я почти физически ощущала, как всё тоньше становится скала, отделяющая нас от простора, света, свободы. Тянущая фоновая боль наконец-то отпустила перенапрягшиеся мышцы; ужасно хотелось встать на цыпочки и потянуться, чувствуя, что ещё немного – и воспаришь.

– Мы выйдем прямо к закату, – невпопад произнёс Маронг и мечтательно улыбнулся.

Отросшие до неприличия волосы, обычно тщательно зачёсанные на одну сторону, прилипли к мокрой щеке, к скуле, к подбородку – словно карнавальной маской половину лица закрыли. На виду остался один глаз, кажется, посветлевший и позеленевший, как весенний лист.

– Неприлично выглядеть настолько счастливым на ровном месте.

Лиора обернулась на мой голос и прыснула:

– Это ты ещё себя не видела.

Вдали показалось светлое пятно – выход из пещер. Тейт, который шёл шагов на двадцать впереди, обернулся и прокричал:

– Ну что вы тащитесь, а? За мной! – и вдруг вприпрыжку понёсся наверх.

Дядя Эрнан простонал, рефлекторно обняв себя руками:

– Снова бежать? Нет, ни за что! – и, конечно, тут же подорвался за ним.

И Соул. И Кагечи Ро. И даже я. Только Маронг с Лиорой поотстали, самозабвенно целуясь у стены.

…сначала почудилось, что мы выскочили под дождь – мелкий, ледяной, перемешанный с золотом заката. Небо оказалось ясным, хрустальным; оно куполом обнимало широкую зелёную долину, расчерченную неровными арками радуг. Из пышных зарослей взмывали ажурные стелы, похожие на каменные фонтаны; спиралями и петлями извивались белые лестницы, ведущие в никуда – лишившиеся части пролётов, обглоданные временем, они парили над землёй, вопреки законам физики. Мосты, точно сплетённые из алых металлических нитей, протягивались в пустоте, без всякой опоры, и только кое-где высились ещё остовы чёрных башен.

– Это не дождь, – удивлённо выдохнул Соул и – невиданная для Лагона беспечность – лизнул собственную ладонь, пробуя брызги на вкус. – Это водопады.

– Ручьи, – тихо поправил его Тейт, не оборачиваясь. Мокрые волосы потемнели до цвета спекшейся крови и облепили его шею. – Обычные ручьи, только они здесь текут по воздуху. Старый город, Трикси, очень-очень старый, он, наверное, ещё до гор был здесь, – обратился он ко мне доверительно, точно мы стояли одни. – Я тебе давно хотел его показать.

– Спа… спасибо.

Это дурацкое слово не выдавало и сотой доли моих чувств, но он должен был понять – кто, если не он, в конце концов.

– Почему я никогда не слышал о таком месте? – Соул медленно провёл ладонями по лицу, словно умываясь.

Глаза он закрыть не смог, жадно впитывая красоту, даже сквозь решётку пальцев.

– Так мало кто знает, – и Тейт сладко потянулся, заведя руки за голову. – Дорога сюда, сам видишь, не особо приятная, сунется только полный придурок. Ну, или человек, который думает, что он того, бессмертный. Мне это место показал Ингиза. После… ну, всего, я потом сюда ни разу не совался.

Он говорил расслабленно, словно примирившись с прошлым, но распахнутая настежь бездна в его разуме дышала мраком; другое дело, что Тейт теперь, кажется, сам её совсем не боялся.

– А почему передумал? – спросила я.

– Да так, – дёрнул плечом Тейт. – Пришло вот в голову, что он мог вообще не успеть меня сюда привести. На сто дней позже – и всё, привет, кто же знал, что дальше случится. И как-то тупо будет, если я тоже никому не покажу, и оно потом останется, ну… забытое.

Солнце коснулось горизонта, и часть радуг окрасилась в алое.

Мне стало трудно дышать; лёгкие точно окаменели от дурных предчувствий.

– Пойду… присяду, что ли. Устала.

– Ага, – откликнулся Тейт, залитый красным светом. – Тут один недостаток, мокрища страшная. Везде вода, так что для лагеря нужно делать навес, и всё под ним сушить.

– Я помогу, – с охотой откликнулся Соул.

…Купол у меня держался отменно. Никто ничего не заподозрил, кроме, возможно, Эрнана, но ему самому приходилось несладко – непосильные физические нагрузки, нервное напряжение, переизбыток новых впечатлений. Какой бы крепкой ни была психика, ресурс адаптивности не бесконечен.

«Я не знаю будущего, потому что будущего нет. Сделай такое, какое мне понравится», – всплыл вдруг из подсознания певучий голос Лао.

Губы свело улыбкой.

О, да. Спасибо за напоминание. Я сделаю – и себе по вкусу, и тебе, и Тейту, и всем хорошим людям, а нехорошие пусть катятся к шраху, с дурными предчувствиями вместе.

В долине древнего города мы задержались на несколько дней.

Сначала от усталости слёг Эрнан. Кагечи Ро с любезным предложением помощи он к себе не подпустил, мягко, но непреклонно. Соул неожиданно поддержал идею небольшой передышки и принялся с энтузиазмом обследовать развалины. Разыскал какой-то свиток на неизвестном языке – и, кажется, тихо помешался от счастья. Лиора с Маронгом устроили себе медовый месяц в миниатюре, который я им, правда, немного испортила. Мне был знаком только один способ унять повышенную тревожность – усиленные тренировки или учёба, а в одиночку с этим не клеилось.

– В общем-то, Шаа-кан и так просил последить, чтобы ты себя не запускала, – ответил Маронг на мою осторожную просьбу, виновато косясь на Лиору, которая старательно делала вид, что вовсе не хочет сгрести его в охапку и откочевать на другой край долины. – Да и мне это будет полезно.

К ежедневной рутине добавились ещё и занятия, с утра и до обеда.

Признаться, в последнее время я откровенно гордилась своими достижениями. Овеществлять нечто из ничего у меня получалось всё лучше, даже сложные творения держались уже втрое дольше прежнего. Созданная для шраха подружка, чернобурая, кокетливая, с тремя длиннющими хвостами, обвела заинтересованным взглядом лагерь – и принялась носиться как угорелая. Исчезла потом, конечно, судя по фонтану белых искр в зарослях, но пару минут веселья всем обеспечила.

Но по большому счёту это было развитием уже достигнутого; взять новую высоту никак не выходило.

Одежда промокала от воплощённой из ничто воды, так же как от обычной, но стоило иллюзии развеяться – и ткань мгновенно высыхала. Воплотить механизм сложнее колеса на оси казалось нереальным: детали заедали, шестерни не прокручивались. Образ человека или айра оставался именно образом: звучащим, движущимся, даже пахнущим, но не более того. Как многомерное изображение, эдакое кино в реальности.

– Честно говоря, сделать живое невозможно, – вздохнул как-то Маронг, утешая меня. – Настоящие айры тоже получаются только у самых сильных, и не на пустом же месте – они их обычно вместе с мастерами тварей делают. Но мёртвое тело почти любой создать может. Хоть на два сета! Очень полезное умение – подбросить врагам собственный труп, чтобы погоня отстала. Такую магию может разоблачить только мастер, который сильнее.

– Или ты, – добавила я, намекая на его способность уничтожать любую магию в радиусе пятнадцати шагов.

– Или я, – согласился он. – Поэтому за утраченными частями тела лучше обращаться к созидающим совершенство. Но сейчас о другом речь. Я ведь видел твоё кофейное зерно, Трикси-кан, и дерево видел. Значит, хотя бы растения ты воплощать можешь.

У меня вырвался вздох.

– Теоретически. А на практике ничего настолько же сложного и стабильного не выходит.

Маронг окинул меня задумчивым, незнакомым прежде взглядом. Долго молчал, только потом сказал:

– Ты очень хорошо притворяешься, Трикси-кан. Сливаешься с окружением. Я ещё тогда заметил, когда ты была добычей Тейта, и я собирался тебя забрать. Вроде бы волосы чёрные, длинные, черты лица странные, но когда ты идёшь по Лагону – тебя не отличить от других учеников. Ты как будто прячешься, подстраиваешься под всех разом.

– Мимикрирую, – пошутила я мрачно.

Маронг не разобрался в сопроводительном образе – бабочка, притворяющаяся цветком, и цветок, похожий на бабочку – и потому даже не улыбнулся.

– А в магии так нельзя. Нужно быть ярче всех, понимаешь? Хотя бы для себя самой, – добавил он, подумав. – Посмотри на Тейта, на Лиору. Они и половины своих способностей не показывают. Но с собой они не притворяются кем-то слабее, чем они есть.

Я некоторое время всматривалась в его мысли, пытаясь найти там подсказку, но затем сдалась.

– Ладно. – Я откинулась назад на руках, глядя в синее-синее небо, расчерченное перьями облаков. – Всему своё время. Пока для меня это безумно сложно. Чтобы достоверно воссоздать даже свой труп, необходимо в точности знать, как всё устроено внутри. Иначе получается ерунда.

Маронг растянулся на земле, совершенно сырой, хотя и тёплой; его тоже порядком утомило затянувшееся занятие.

– Тейт же рассказывал, как Аринга заново сделала себе тело – живое и настоящее, – сказал он, прикрыв глаза. – Думаешь, она знала, как работают органы, из чего состоит кожа и так далее? Вряд ли. Мастер Ригуми Шаа ведь говорил: мы не создаём, мы приглашаем быть. И ты зовёшь только знакомое и простое, потому что уверена, что больше никто и ничто на твой зов не откликнется… Ну, кроме этих твоих шрахов.

– В шраха как раз очень легко поверить, – на полном серьёзе возразила я. – Ладно. Спасибо за совет. Попробую что-нибудь сделать, а то стыд и позор, как жить-то без запасного трупа в кладовке? Вдруг враги нагрянут, а мне им даже показать нечего.

– Покажи им меня, – охотно подсказал Тейт, высовываясь из зарослей по пояс. – Они сразу сбегут. А чего вы тут сидите, если там еда готова, кстати?

На минуту мне показалось, что на самом деле среди нас именно рыжий – самый здравомыслящий и рациональный. Но потом он рассказал о втором выходе из долины, единственном, кроме того, что вёл к Лагону, и это заблуждение развеялось, как дым.

– Ну, сидеть тут дальше уже скучно, – заявил он после обеда, вытянувшись у огня и сыто щурясь. – Надо выдвигаться. Но у меня две новости…

– …хорошая и плохая! – в унисон закончили за него мы с Эрнаном и, переглянувшись, расхохотались.

Шрах, как же хорошо, когда есть кто-то, воспитанный в том же культурном контексте! Не надо ни шутки объяснять, ни ментальные образы лепить – всё и так ясно.

– Обе хорошие, – ответил Тейт подозрительно вдохновлённым тоном. Я подобралась; Кагечи Ро тоже изрядно напрягся. – Во-первых, из долины просто так не уйдёшь, но я знаю ещё один выход. Во-вторых, пройти там сложновато, но, думаю, я справлюсь. Наверное, – добавил он, подумав.

Тут начала бледнеть даже невозмутимая Лиора, а Маронг спрятал лицо в ладонях и пробормотал что-то непереводимо эмоциональное. Соул выпрямил спину, и взгляд его, обычно рассеянный, прояснился.

И лишь дядя Эрнан, увы, на сей раз совершенно не знакомый с культурным контекстом, беспечно поинтересовался:

– Да? А в чём дело? Неужели может быть что-то поганей той разумной травы?

Тейт радостно заулыбался:

– Может. И я там ни разу один не ходил, но принцип представляю… В общем, в небе над долиной – ловушка ветра, поверху пролететь нельзя. Значит, надо идти по скалам, через гаюс. Но его не прям чтоб совсем много, честное слово!