Текст книги ""Фантастика 2024-143". Компиляция. Книги 1-25 (СИ)"

Автор книги: Евгений Щепетнов

Соавторы: Андрей Земляной,Софья Ролдугина,Елена Счастная,Нов Щепет,Никита Ядыкин,Андрей Первухин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 78 (всего у книги 347 страниц)

Из досок разрубленного топчана медленно потекла смола, – сойдет вместо клея!

Вопли Файлера было слышно издалека. Когда он ворвался в каморку, все уже было готово: вмятина замаскирована, оставшиеся камни надежно спрятаны, а сама Настя возлежала с мечом на топчане, загораживая бедрами большую кружку воды, и томно потягивалась.

– Я убью ее! Плевать на убытки! Я сейчас убью ее! Не зря-я-я!.. Не зря-я-я с нее хотели содрать кожу живьем! Ну, ты у меня сейчас получишь! Заслужила, так заслужила! – вопил взбешенный Файлер, врываясь в каморку. Он яростно уставился на Настю и активировал ошейник рабыни.

Воздействия – не было. Никакого. Ни обездвиживания, ни дикой боли, – ничего.

Настя обернула ликующую улыбку в яростный оскал, дернулась, опрокинув кружку с водой, и застыла, наблюдая за «хозяином». Тот с удовлетворением кивнул на растекшуюся под рабыней лужу:

– Обоссалась? До утра будешь в луже валяться! И умирать от боли! А еще раз доведешь – убью тебя, суку, твоим же ошейником! Никаких денег не пожалею! И повешу твою трынь над кроватью вместо колокольчика!.. – Файлера понесло.

– А ведь я могу сейчас его убить! – подумала Настя, рассматривая бушующего «хозяина». – И мне за это ничего не будет! И смогу сбежать прямо сейчас! Ошейник не работает, а без него раба никто не найдет! Не найдет никто, нигде и никогда!

Она угрюмо слушала вопли Файлера, не подозревающего, что его ругань презрительно выслушивает сама смерть. К его счастью, у «смерти» был целый список приговоренных, и хозяин Арены был бы в нем даже не на пятом месте.

Первым в списке был ее прежний «хозяин» Сирус. Монстр с благородными, породистыми чертами лица и с добрыми глазами. Сирус как никто умел ломать волю и калечить душу человека, и он любил это делать. В конце концов, он каждого ломал и заставлял исполнять все свои гнусные желания, и только с Настей случился облом!

За это садист, развлекаясь, зверски убивал и зверски воскрешал Настю более ста раз, вывешивая каждое утро на столбе. Ее били максимальными импульсами боли из ошейника, закидывали камнями, в клочья рвали внутренности кулаком и вспарывали кнутом кожу… Каждый вечер ее снимали со столба, не менее болезненно лечили и вливали в нее свиное пойло, «чтобы – не сдохла!». Дни шли за днями, а Настя не умирала, и не сходила с ума. Ее сильный организм и железная воля, которая таилась в теле нежной девочки, не сдавались и не позволяли ей умереть на столбе без отмщения.

Садист истерзал в клочья ее тело, но не ее душу. Душа сначала спряталась от ужасов в клетку, потом обросла вокруг клетки зверем. Волчицей. У которой выжгло все, что касалось любви, жалости и человечности. Так она думала.

Она ошибалась. Оказалось, что она все-таки осталась человеком. Нормальным человеком с … скажем так, – с небольшой профессиональной деформацией.

Вторым в ее списке смертников был стражник Аскер, продавший ее, еще свободную, – в рабство. «Если бы ты подняла сразу шум, начала драться, кричать, бросилась бы бежать – это вызвало бы шум, и наверняка дошло бы до самого Императора. Законом возбраняется обращать в рабство свободных», – объяснила ей тогда Меррель.

– Но если они меня обратили в рабство незаконно, тогда надо сделать так, чтобы это дошло до императора! И пусть он их накажет!

– «Пусть!» – усмехнулась Меррель. – «Пусть!» Только кто подаст жалобу? Аскер, который тебя нашел, или Эдгель, которому он тебя продал? Кто тебя знает, кто за тебя вступится? Вступиться может только свободный человек, а ты – чужачка в нашем мире, и у тебя никого нет.

Третьим приговоренным к смерти был работорговец Эдгель. Именно он надел на нее рабский ошейник и продал на муки чудовищу Сирусу. Если она сумеет, то уничтожит всех работорговцев, но Эдгеля она уничтожит в первую очередь.

Четвертым и пятой были мерзкие крысы, работающие на работорговца. Те, кто работают на работорговца – такие же мрази и паскуды, заслуживающие смерти. И Настя, распятая голой в неприличной позе, постаралась хорошенько запомнить черты колдуна и мерзкой бабищи-садюги, которая хлестала ей по промежности…

– …И смерть тебе будет наградой, а ее еще нужно заслужить! – эти слова Файлера прервали ее мысли. Эти же слова часто говорил ей садюга Сирус. Много, много, много раз. Может, все-таки убить Файлера сейчас? И у нее тогда будет целая ночь, пока ее не хватятся. Нет, убивать его она не будет, – Файлер единственный в этом гребаном мире почти нормальный мужик! Черт с ним, пусть живет! Все-таки он относится к ней не как садист, а скорее как ее тренер в сборной по волейболу. Тот так же любил поорать, правда, только по делу.

Только что избежавший смерти Файлер вдруг осекся, повращал глубоко посаженными глазами и выскочил за дверь, злобно бухнув ей на прощание. Выскочил, не следя за обездвиженной до утра рабыней. Теперь к Волчице можно было поворачиваться спиной, не опасаясь за свою жизнь.

Настя аккуратно перекатилась на сухое место, стараясь не порезаться мечом, закрыла рот свободной рукой и запищала от переполнявшего ее восторга. А-а-аааа!!! Она – почти свободна! Она скоро сбежит на свободу! Она сбежит при первой же возможности, и ошейник не оторвет ей голову! Ей хотелось прыгать и кувыркаться от восторга, но мешал меч, приросший к руке.

И еще: с психикой у нее все в порядке! Она так и не убила беззащитного Файлера, хотя если бы она сбежала прямо сейчас, у нее была бы фора в целую ночь. Нелюди сделали все, чтобы она тоже стала чудовищем, но она осталась человеком! Человеком, пригнувшимся в низком старте перед побегом на свободу.

А на шестом месте в ее списке будут все ночные охотники за рабами – те же разбойники и грабители. Люди, для которых нет ничего святого, и у которых нет никакого будущего. Всех их поздно или рано ждет пыточная, и затем эшафот палача. Но она, Настя, встретится с ними раньше.

Она обещала всем отомстить, и она – отомстит! Всем!

Глава 2

Вьищ еле дождался рассвета. Вчера Каарт распорядился добыть к завтраку имперцев. Вьищ приготовил все необходимое для охоты еще с вечера, и не успело просветлеть небо, как он уже был готов: на нем хорошо подогнанный его собственный плащ невидимости, вместо походного мешка – вместительный ягдташ для дичи, на боку – самый слабый парализатор. Мощного оружия для охоты в человейнике не полагалось.

Если бы не тук, – артефакт Древних, – до ближайших охотничьих угодьев ему бы пришлось бы топать трое суток, и это еще без сна и отдыха. А с туком – представил четко местность сам, или нашел ее изображение в туке, – и ты на месте.

Первый луч солнца упал на протянутый к нему тук, и Вьищ очутился на охоте. Он был невидим, хорошо вооружен и ему ничего не угрожало, кроме сильного сердцебиения от охотничьего азарта.

Возле огромного круглого дома он сразу же заметил затаившуюся под пышными кустами дичь. Но одной зверушки было мало, – нужно было как минимум три. Лучше – четыре.

Затаившаяся зверушка была очень ярко раскрашена, и Вьищ решил, что это самец. Самочки всегда скромнее по раскраске и их труднее заметить. В общем-то, пол дичи не имел никакого значения, просто Вьищ любил наблюдать за природой и повадками животных.

Ну и где же эти самочки? Дверь круглого здания распахнулась, и появились три серые самочки.

Да, точно, это были самочки, и они все, весело перекликаясь, неслись прямо в руки Вьища. Но тут пестрый самец выскочил из кустов и набросился на всех трех самочек сразу. Самочки дали самцу дружный отпор, затем две упали без движения, а третья начала яростно отбиваться от ухаживаний.

Озадаченный Вьищ подобрался поближе, поочередно ударил сражающихся парализатором и сгреб всех валяющихся на земле зверушек в ягдташ.

Через мгновение охотник был уже дома и переводил дух. Надеясь заслужить похвалу Старшего, Вьищ красиво разложил трофеи по клеткам, все надежно запер и пошел будить Каарта. Пора было завтракать. Вьищ очень проголодался.

***

Настя очнулась в клетке. Это что еще за хрень?!

Рядом в клетках бесформенными грудами тряпья валялись мечницы Ана и Сенда, и еще та самая бешеная цыганка, которая ни с того, ни сего, набросилась на них с кинжалом.

Где она? Явно, не в Арене, – там не было таких огромных помещений, а это помещение было огромным, как крытый стадион. И это – не подземелье, потому что отовсюду лился солнечный свет.

Настя окликнула девушек, но никто не подал признаков жизни. Срочно необходимо все вспомнить! Срочно!!!

Так: она проверила поврежденный ошейник, без труда доведя Файлера до бешенства, и ошейник не сработал. Настя вспомнила об этом, и снова испытала дикий восторг: « А-а-аааа!!!»

Если бы ошейник сработал, то ее шарахнуло бы так, что она не только бы обмочилась. После сильнейшего импульса боли, который дает ошейник, можно и потерять сознание, и умереть от разрыва сердца.

Всю ночь она не спала, разрабатывая план побега. В городе со смуглым, черноволосым и черноглазым населением она не смогла бы спрятаться, даже если бы замотала свои платиновые волосы и сощурила голубые глаза. Потому что все мужское население было ниже ее на ДВЕ головы. Черт побери, а ведь она подросла: когда ее забросило сюда, она была выше самых высоких местных мужчин лишь на голову!..

Она прикинула, что завтра будет воскресенье, но в город ее, скорее всего, не выпустят. Во-первых, она наказана, и наказание может продлиться еще много дней. Во-вторых, вооруженному рабу выходить в город нельзя, а меч все еще не вынут из руки. В-третьих, даже если она попадет в город, – как она, со своим великанским ростом, скроется в толпе среди бела дня? Опять же, обеих охранниц нужно будет вырубать и подставлять под наказание.

Ей нужна была помощь, и Настя знала только одного человека в Арене, к которому можно было рискнуть обратиться за помощью, – Гассара.

Боец Гассар ненавидел имперцев даже сильнее, чем она сама. Он обучил ее владению оружием, а напоследок потребовал: «Пообещай мне, что убьешь имперцев столько, сколько сможешь убить!»

Гассар мог бы или помочь ей с побегом, или даже согласиться бежать вместе с ней! За одну ночь можно было бы убежать далеко, прихватив опоенного сонным зельем Файлера с собой, чтобы тот не смог активировать ошейники. Гассар мог бы, не привлекая внимания, днем прятать ее, а ночами они бы уходили все дальше и дальше. Они раздобудут где-нибудь мага, и заставят его снять ошейники. И вдвоем безопасней: не только на островах могут их сожрать или снова сделать рабами.

Но согласится ли Гассар пойти на смертельный риск из-за чужачки? Ведь если побег не удастся, то они будут умирать на пАру очень долго и мучительно, – что-что, а толк в зверствах имперцы знали.

Деваться было некуда: если Гассар ее предаст, то станет шестым в ее списке, подвинув охотников за рабами. А она сбежит все равно, перебив всех, кто встанет у нее на пути. А если она уговорит Гассара сбежать и вместе убивать имперцев, – то они вместе вырвутся на свободу, сначала за пределы столицы Геррат, а затем за границы этой паскудной страны.

То, что надо бежать от сытной и упорядоченной жизни в Арене – Настя не сомневалась. Она все равно в конце концов погибнет в бою, шанс выжить у нее очень невелик. Да и не хочется ради удовлетворения низменных желаний толпы убивать кого-то, даже трижды заслуживающего смерти. Пусть осужденным преступницам грозит более мучительная казнь, чем смерть от ее меча, – она не записывалась в штатные палачи!

А самое главное – ей стало до воя невыносимо ее рабство. Рабство оставалось рабством и под зверствами садюги Сируса, и под жизнерадостными распоряжениями хозяина Арены, Файлера. Гнетущее ощущение неволи не давало ничему радоваться, и день за днем ожесточало против самой жизни.

Она сбежит, когда тщательно подготовит побег, – потому что второго шанса у нее, скорей всего, не будет. Бежать нужно на юг, откуда родом Меррель. Настя вырвет ее из рабства и выяснит все, что нужно для выживания. Там, где идет война, всегда легче спрятаться.

Впрочем, можно бежать куда угодно: в Пустошь, к черту на куличики, только не в такую же гнусную империю работорговцев, как эта!..

Так, не трудно представить, что с ней было дальше.

Утром Файлер заявился в ее каморку и нашел парализованную Волчицу в той же луже, в какой оставлял вечером. Он твердо решил наказать суку так, чтобы та хорошенько запомнила урок! Сейчас он даст болевой импульс такой интенсивности, что прежняя боль покажется ей щекоткой! Сейчас ее выгнет дугой в страшных судорогах! И впредь эта зверюга будет мгновенно выполнять все его приказы! Даже пинком не нужно будет подгонять! И, наконец, она перестанет ему перечить!

Настя не знала о причитающихся ей новых импульсах боли, – она изо всех сил старалась не выдать себя, притворяясь парализованной еще с вечера. Она никак не отреагировала на удары из ошейника, чем повергла Файлера в ужас:

– Она сдохла! Она сдохла, сука такая!

На крики хозяина арены сбежались служащие. Запыхавшийся маг-лекарь долго тряс сдохшую рабыню под какие-то мудреные заклинания, пока Насте не надоела тряска, и она не открыла глаза.

– Я запустил ее сердце! И это была очень сложная работа, очень! – тяжело переведя дух, заявил маг. – Сколько мне заплатят?

– Жива! – выдохнул Файлер. – Он не обратил на слова мага никакого внимания. Он, идиот, чуть не убил курицу, несущую золотые яйца! Файлер снова поклялся себе, что пока из-под девки льется река золотых, он будет ее беречь.

На радостях ожившую Настю приказали помыть, накормить, и даже разрешили сводить в город без ночевки (вместе с мечом в кожаных ножнах, крепко-накрепко примотанным к бедру под платьем).

Насте не терпелось побежать на тренировку и поговорить с Гассаром, но она должна была подчиниться и идти в город, – как всегда, под конвоем двух мечниц. Она решила: раз уж идет в город, то заберет из банка все свои накопления, – в побеге пригодятся! И мешочек с драгоценными камнями ей нужно теперь всегда иметь при себе, – тогда сбежать она сможет в любой подходящий момент. И в неподходящий – тоже, если ее предаст Гассар, и ее снова поволокут на дыбу. Хватит с нее здешних развлечений!

Теперь! Будет! Наказывать! Она!

И последнее, что она помнит: как только они втроем вышли из Арены, – на них набросилась безумная цыганка с кинжалом, застав Настю врасплох. Охранницы упали первыми, и только поэтому она успела уйти от удара кинжалом в живот. Свой меч Настя высвободить не смогла, и от сумасшедшей отбивалась ногой и свободной рукой, с трудом удерживая равновесие фактически на одной ноге.

Цыганка била кинжалом по-мужски, снизу, сильно и стремительно, стараясь достать Настю с двух сторон не только кинжалом, но и кулаком. Острая боль взорвалась в голове и ослепила – кулак врезался ей в нос, и Настя упала, откатившись от врага. В полной темноте она почувствовала сильные удары по бедру, – кинжал скрежетнул по привязанному мечу. Она наугад ударила в темноту острым краем ладони – и попала по глазам врага, судя по ощущениям и хриплому крику.

Лежать нельзя! Это – смерть!

Настя еще раз перекатилась в темноте и вскочила на ноги. Оборона – тоже смерть! Бой не выигрывается в обороне, – только в нападении! Она вглядывалась во все продолжающуюся темноту, напряженно вслушиваясь и приготовившись бить на любой звук ногой и локтем. Как только вернется зрение, – она ударит вражину по виску или горлу! Жаль, что напавшая – баба, удар мужику в пах ногой был бы…

Настя услышала стрекочущий звук электрического разряда и шум упавшего тела. Раздался еще один звук разряда – и сознание померкло.

Вот и все, что она помнила.

Охранницы, похоже, погибли обе сразу.

Она окликнула их еще раз, и ей никто не ответил.

Меч! У нее же к бедру примотан меч старой работы, времен Войны богов! Она с трудом распилила крепкие путы на четверть вынутым из ножен мечом. Если бы не поразительная острота меча Древних, то ни черта бы она это не сделала. То-то ее спокойно отпустили в город с оружием, – они были уверены, что меч выпутать невозможно!

Так, меч высвобожден, теперь нужно осторожно перепилить ошейник, пока сюда никто не заявился, и – бежать!

Потоки света заколыхались и перед Настей выросло огромное лиловое чудовище в наростах. Оно взревело и вцепилось в нее через прутья клетки.

***

Вьищ разбудил Старшего и, стараясь не повизгивать от радости, рассказал ему об удачной охоте.

Каарт с улыбкой слушал мальчишку, пока тот устанавливал котел с едой на камень.

– Ты куда опять побежал, сперва поешь!

– Я быстро, только гляну на трофеи! – Вьищ умчался и вернулся действительно быстро. В окровавленных руках он держал меч, с которого тряпкой свисала имперка.

– Мертвая?

– Еще какая живая! Отрезала мне пальцы и изрубила руки, пришлось слегка оглушить!

– Как же ты не осторожен! Ты же знаешь о феноменальной злобе этих тварей!

– Она ПИЛИЛА свой ошейник! Мечом!

– Понятно. Заращивай свои раны, пока завтракаешь, а я займусь твоим трофеем. После завтрака.

– Ну, Ка-а-арт! Давай ей займемся сейчас! Смотри, как она не похожа на других имперцев, а еще у нее есть выросший из руки меч!

– После завтрака! Обездвижь ее пока на железном столе, и садись, наконец, поешь!

Они болтали, сидя за каменным столом и аккуратно выбирая из котла лакомые кусочки, – не замечая за разговором, что парализованная имперка очнулась.

***

Настя очнулась от холода на ледяном железном столе. Ошейник уже не работает, но она опять обездвижена, опять беспомощна, опять с ней всякие – разные нелюди сделают все, что хотят…

Ну почему любой урод ее может парализовать, а она – не может этого сделать? Где достать, купить, украсть артефакт, с которым уже она – будет обездвиживать всех уродов? Ну, один-то артефакт для этого дела у нее есть, – ее меч, – горько усмехнулась она. – Но одного меча в этом мире явно недостаточно.

Не были парализованы только ее глаза и рот. Настя осмотрелась, насколько это было возможно. Железный стол и пол вокруг были залиты кровью, а что именно ели два лиловых чудовища за каменным столом, ей не было видно. И хорошо, что не было видно. Настя знала, ЧТО они ели.

Она попала к каннибалам и сейчас ее съедят. Она подумала об этом отрешенно. Не было того яростного ужаса, какой она испытывала по прибытии на эту планету, когда ее лапали и истязали все, кому не лень. Наконец-то вся эта неправдоподобная жуть закончится. Лучше уж смерть, чем рабство!

Убить разве что напоследок и этих уродов? А зачем? На этой планете все равно нельзя выжить, если не уничтожить всех кишащих здесь мразей. Но это ей явно не под силу, – слишком уж этих мразей здесь много. Это как в океане, полном хищных рыб, наводить закон и порядок, или требовать от каннибалов, чтобы те жрали не людей, а травку. И даже если она убьет всех мужчин, – тут же появятся следующие поколения садистов, убийц и каннибалов!

Неожиданно она осознала, что монстры говорят о том же самом!

Они говорят на всеобщем языке!

И она их понимает!

Меррель же ей говорила, что во всех трех империях и на их окраинах говорят на всеобщем языке! Самые что ни на есть убогие и дикие племена – все владеют всеобщим! Да, – у всех свой говор, и слова они произносят не так, как положено цивилизованным людям. Но всех легко можно понять! И это доказывает, что когда-то все люди в мире были одним народом, и только после Войны богов, разбившей мир на осколки, люди оказались раскиданы по всем концам света.

Чудовища говорили очень чисто на всеобщем, вставляя много неизвестных ей слов, и Настя со своим даром к языкам поняла: монстры! вели! научный спор!

Тот каннибал, который выволок ее из клетки, потеряв почти все свои пальцы, оживлено спорил с еще более уродливым и массивным чудовищем, ловко выхватывая окровавленными руками куски еды из огромного котла.

Его звали Вьищ, он же Младший, и он запальчиво убеждал второго:

– Я согласен, сегодня все человейники – «империи» кишат недоразвитыми и очень злобными тварями, – но когда-нибудь, через пять-десять тысяч лет, из них, может быть, получатся разумные люди.

Того, что был побольше и поуродливее, звали Каарт, он же Старший.

– Это – вряд ли! – отмахивался Каарт. – Это мерзкое отребье обязательно самоуничтожится на пути к цивилизации! И в первую очередь они будут убивать всех, в ком случайно зародится человечность! Так что у сообществ волков, муравьев или пчел гораздо больше шансов стать цивилизациями, чем у твоих «имперцев», или как там они себя называют.

– Слушай, но ведь каждое сообщество переживает разные этапы своего развития: дикость, варварство и только как вершину эволюции – цивилизацию. Может быть, и эти человейники когда-нибудь…

– Именно эти человейники – никогда! – прервал Младшего Каарт. – Хотя у них уже есть большинство атрибутов цивилизации: города, не занятые в сельском хозяйстве работники, классовая структура, организация государства на уровне штатов, монументальные общественные здания и произведения искусства, письменность и даже развитие точных наук. Но у них нет главного: самой человечности. Ей неоткуда взяться в такой империи, какую они построили. В стае кровожадных акул – травоядным рыбкам не выжить, мой мальчик!

– Ты же сам говорил, что не все цивилизации являются верхом развития разумных существ: они могут быть чуждыми, неприятными или архаичными. Цивилизованное поведение в рамках одной культуры может показаться бессмысленным или ужасным – другой. И у некоторых цивилизаций может не быть всех признаков – все равно они будут считаться цивилизациями! – защищал имперцев Младший.

– Точно, – согласилась совершенно заледеневшая на сквозняке Настя. – Инки – не имели письменности. В Стоунхендже были монументальные здания, но не было ни государства, ни письменности… И они, и многие другие – исчезли, как будто их никогда и не было…

– Цивилизациями они могут называться только у исследователей, чтобы хоть как-то различать их в научных спорах. А на самом деле, они – обреченные на исчезновение сообщества. Все сообщества во всех мирах обязательно сгинут, если не будет главного: ряда моральных ценностей. Таких, как сострадание к беззащитным – больным, детям или старикам, равенство всех, уважение к женщинам…

– Спросите меня! – вырвалось у Насти, как на уроке. – Я знаю ВСЕ об имперском отношении к женщинам! И за такое отношение они действительно заслужили исчезновения!

Монстры выронили еду и обернулись к ней. Настя заметила, что у Младшего отрастают отрубленные ей пальцы: фаланги были еще коротковаты, но вытягивались прямо на глазах. Чудовища поднялись и склонились над зверушкой из человейника.

Скоро все было кончено.

Меч был осторожно срезан прямо по металлу с ее ладони, ошейник был снят с помощью мерцающего зеленого кристалла, а Насте, поколебавшись, вернули свободу движений, – но не срезанный меч.

– Кто это сделал? – Старший ткнул во вмятину на снятом ошейнике. – Ты? Как? Почему не похожа на имперцев?

– Я случайно попала на вашу планету, и меня сразу продали в рабство. Потом меня ударили мечом на поединке и попали по артефакту на ошейнике! Артефакт разлетелся, а ошейник перестал работать!..

– Ошейник не перестал работать! Если бы ты успела его распилить, тебе бы оторвало голову! Интересно! Наверняка и тот меч тоже был сделан Древними! Ха! А ведь я еще не проводил таких испытаний: мощный удар по артефакту другим артефактом! Нужно попробовать! Там, откуда ты к нам прибыла, – все разумные такие уродливые? – Каарт с отвращением оглядел окровавленную «разумную» с другой планеты, крепко вцепившуюся в железный стол, чтобы не упасть.

– Нет, не все, – пораженно призналась Настя. – И сильно я уродлива?

– Да! – отрезал Каарт. – И твоя кошмарная внешность выводит меня из душевного равновесия! Можешь остаться пока в моей крепости, – я еще, может быть, побеседую с тобой, если найду время. Но старайся не попадаться мне лишний раз на глаза! По всем вопросам по еде и здоровью обращайся к Младшему, – он любит возиться с разной... хм, живностью.

***

Сирус очнулся в цыганском платье, с кинжалом в руке, в запертой клетке, и оцепенел от ужаса – он находился не в империи. Ни в одном городе империи нет таких огромных помещений, больше всей Арены целиком. И это не острова. Это может быть только Пустошь. Где-то здесь, на юге, между Пустошью и Империей, эта скотина император подарил ему за Волчицу земли, которые нельзя использовать! Тут давно идет война с южанами, которые вырезают крестьян и убивают легионеров, стоящих в нескольких форпостах на границе. Южан надо вырезать всех, – возможно, тогда наступит мир. А может – и тогда не наступит, ибо часть южан ушли в Пустошь и превратились в монстров.

В двух соседних клетках валялись охранницы Насты, которых он убил возле Арены, а открытая пустая клетка была захламлена окровавленными лоскутами платья проклятой Волчицы и обрубками пальцев. Похоже, что Волчицу сожрали звери покрупнее! Жаль, конечно, что он этого не увидел, но теперь он свободен от своей клятвы, сможет выбраться из этого страшного места с помощью кинжала и зажить припеваючи, в покое и богатстве.

Сирус услышал тяжелые гулкие шаги и притворился мертвым, следя за событиями прищуренными глазами. Огромный лиловый монстр, – явно каннибал, – выволок из клетки двух убитых охранниц, повертел их в руках, убедился, что те мертвы, и куда-то их унес.

Скоро каннибал вернулся за ним. Сирус безжизненно повис в огромной бугристой руке, крепко зажав кинжал в руке и стараясь не дышать. Все время, пока великан куда-то его тащил, Сирус выбирал подходящий момент для атаки, но так и не успел выбрать и скоро был закопан в земле без всяких почестей, – неглубоко и без гроба. Когда чудовище удалилось, Сирус выждал какое-то время и легко – с кинжалом-то! – выбрался на свет.

– Ха!

Он повернулся спиной к странным круглым зданиям и помчался прочь от жуткого места, задрав повыше подол цыганского платья.

Скоро Сирус заметил, что бежит не один. Со всех сторон вокруг него по выжженной лиловой земле мчались неразличимые из-за расстояния существа, – то ли люди, то ли звери. Он резко остановился, – преследователи устремились к нему, вырастая в размерах. Сирус огляделся и похолодел: да, он был в Пустоши и к нему сбегались все ее твари.

Он помчался туда, где пока еще не было тварей, – обратно, к круглым домам каннибалов. Сейчас он забьется в какую-нибудь щель между круглыми домами, и спасется! Или закопается обратно в свой могильный холмик, переждет опасность и все равно спасется!

Возле его могилы сидела Волчица. Он сразу узнал ее и, не задумываясь, откуда она здесь взялась, кинулся ее убивать. Невидимая преграда отбросила его обратно – к тварям Пустоши. Он хотел было закричать Волчице, чтобы она его впустила под невидимую защиту, но потом вспомнил все, что он с ней сделал, и обреченно повернулся к приближающимся тварям.

Сирус добрел до черного выжженного круга под черным деревом и уселся на толстых вывороченных корнях, скорбно рассматривая фамильный герб на своем кинжале.

В рукояти кинжала был тайник с ядовитыми семенами жи, трех мелких семян хватало на мумификацию рослого мужчины. Кровь за считанные минуты превращалась в кристаллы, и – человек застывал и не дышал, «умирая» для близких. Несколько таких «умерших» соседей были оплаканы и глубоко закопаны на семейных кладбищах по прихоти самого Сируса, возжелавшего имение и жену соседа. Может быть, со временем кристаллизация разрушалась, и «умерший» оживал, но об этом никому ничего не было известно. Чем человек был богаче, тем его глубже закапывали, а все соседи Сируса были очень богатыми людьми.

Сирус не видел, как корни дерева за его спиной дрогнули и поползли к его ногам. Он открыл тайник в рукояти кинжала, с ужасом оглянулся на подползающих к нему тварей, и высыпал в рот все семена жи сразу.

***

– Я знаю двух существ в Империи, которые являются разумными людьми. И я должна их спасти.

Настя с вызовом уставилась на фиолетовых, в наростах, братьев. Она уже не содрогалась от их уродливости, но еще не привыкла к ним настолько, чтобы не замечать их чудовищно безобразной внешности.

Каарт в задумчивости постучал костяшками пальцев по лбу и заявил:

– Нет! Мне не нужны здесь зверушки! За ними нужно присматривать, кормить, лечить, – и не успеешь моргнуть глазом, как они расплодятся до безобразия. Моя Крепость – это только моя Крепость, меня ничто не должно здесь отвлекать от науки. У меня много высокоинтеллектуальной работы по изучению знаний Древних, – и мне некогда копаться во всяких отбросах мироздания. Из этих гнилых имперцев никогда ничего путного не получится, – и зачем на них тратить силы и время? Из гнилушки не выдолбить даже зубочистки!

– А в моем мире один писатель сказал, что «даже счастье всего мира не стоит одной слезинки на щеке невинного ребенка»! В Империи сейчас мучают или продают на жуткие истязания тысячи невинных детей и взрослых! И их можно и нужно спасти! В моем мире не проходят спокойно мимо чудовищных злодеяний!

– Да-да-да, ты нам много нарассказывала про свой мир! Но у вас там до сих пор есть маньяки, садисты и убийцы, не смотря на достаточно высокий уровень цивилизации! Как видишь, мерзость не так-то легко истребить даже всем миром! А в этом мире освобожденные рабы сами захотят иметь рабов, и так до бесконечности. Ты же разумное существо, должна понимать, что нельзя тратить свою драгоценную жизнь на бессмысленные дела!

– Значит, вы мне не поможете?

– Нет!

– Ну и пошли вы к черту! Сама справлюсь!

Настя задумчиво побрела во двор Крепости и уселась на траву рядом с могилками охранниц. Могилок во дворе было три – цыганка оказалась тоже мертвой, и холмик земли над ней был уже разрыт каким-то зверьем. Зеленым дворик был только внутри крепости – за ней, насколько хватало глаз, простиралась выжженная серо-фиолетовая земля Пустоши. К огромному центральному куполу с клетками примыкали «пузыри» поменьше. Сверху вся Крепость была накрыта огромным невидимым силовым полем, – наверняка, тоже в виде купола.

Сооружение из полупрозрачных «пузырей» действительно было крепостью, в которую пробраться без разрешения хозяев было невозможно. Выйти – пожалуйста, зайти – нет. Настю об том сразу предупредили, показав на почти невидимую стену защиты, вырастающую между зеленой травой и лиловой землей. Тогда Насте показалось это разумным, – вокруг полно опасных тварей-мутантов, но сейчас эта защита оказалась серьезным препятствием для ее планов.

Вот куда она приведет спасенных Меррель и Гассара? И других людей, вырванных из лап работорговцев? Настя с интересом рассматривала чуть выпуклое пятно из металла, оставшееся в правой ладони от срезанного Каартом меча. Переливчатый на срезе металл был жестким, но не мешал сжимать и разжимать кулак.

Пришел Вьищ и, дружелюбно поглядывая, уселся рядом с ней на траву.