Текст книги "Блаженны алчущие (СИ)"
Автор книги: Агнесса Шизоид
сообщить о нарушении
Текущая страница: 70 (всего у книги 76 страниц)
~*~*~*~
V.
Мир исчез – осталась только тонкая полоса в белесой бесконечности. Мостик, по которому любой уличный мальчишка пробежал бы, не задумываясь. Каменная смычка между двумя домами, пугавшая Бэзила до чертиков.
Позади осталась долгая дорога через Тьмутень, потребовавшая от него всей его храбрости. Неужто он добрался сюда только для того, чтобы развернуться и убраться восвояси?
– Отправляйся к ведьме и скажи, что я приказываю ей появиться передо мною, – велел Бэзил Йену. – Можешь дать ей задаток…
Йен засмеялся в ответ, запрокинув белобрысую голову. – О нет, мой лорд, я не собираюсь больше целовать ведьму Кор. Даже ради вас.
Целовать?..
– Да и сомневаюсь я, что старушка смогла бы прийти, если б и захотела.
Старушка – это звучало не слишком жутко.
Человечек, терпеливо поджидавший неподалеку, подтвердил слова Йена. – Госпоса не ходит, госпоса покоится.
– Ну же, – подбодрил Йен, легко спрыгивая на мост. – Я мог бы проскакать по нему на одной ноге. Это совсем не страшно.
Горький детский опыт подсказывал Бэзилу, что после этих слов обычно делается очень страшно, а иногда еще и больно.
– Если свалишься ты, страшного и впрямь будет мало, – ядовито согласился Лулу, ежась под порывами ветра бок о бок с Лили. – А вот если упадет Бэзил Картмор…
– Я проведу вас, мой лорд, – Йен протянул к Бэзилу руки. – Пойду задом наперед, а вы держитесь за меня, только и всего. Не бойтесь, я никогда не падаю.
Да, вот только не слишком ли ты беспечен? Человек, который уверен, что не упадет, рано или поздно свалится в бездну, в этом Бэзил не сомневался. И насколько надежен сам мост?
Словно в подтверждение его страхов, мост под сапогами Йена фыркнул облачком щебня и пыли.
– Сперва я хочу посмотреть, как по нему пройдешь ты, – сказал он Йену. – А тогда, так и быть…
Человечек оскорбленно засопел под локтем. – Это плотив плавил. К госпосе надо идти в одиноську.
– Самое веселое в жизни – нарушать правила, – отозвался Йен, ослепительно улыбнувшись, и припустил вперед. Ветер набросился на него: взметнул короткий зеленый плащ, растрепал светлые пряди волос, но не нарушил кошачью грацию походки. Йен и впрямь выглядел, как человек, который не может упасть…
Человечек увязался следом, приговаривая: – Плотив плавил, плотив плавил…
Они дошли до середины моста, когда человечек толкнул Йена в спину.
Блондин пошатнулся, и мгновение казалось, что белые зубы, кошачьи повадки, зеленые одежды и все остальное навеки упокоится в плесенной могиле. Но падение каким-то образом превратилось в прыжок с одной ноги на другую, потом – в поворот с пируэтом, а затем руки Йена выстрелили вперед, отправляя щуплую фигурку назад и в сторону, в пустоту.
Падая, человечек не издал ни единого звука. Тишина… Лишь удовлетворенно чмокнула жижа.
– Он утонет! – пискнул Лили.
– Хотите полезть спасать? – поинтересовался Лулу. – Вперед.
Бэзил не представлял, как можно выжить, рухнув с высоты в это. Да и захочешь ли жить после такого? Одно омерзение уже должно убить тебя.
Йен добрался до конца, а потом, как ни в чем не бывало, вернулся обратно, причем часть дороги прошел на руках. При одном взгляде на это у Бэзила кружилась голова.
– Милый Бэзил, пожалуйста, не надо, – простонал Лили, когда Йен повторил свое приглашение.
В жизни Бэзила бывали моменты, крайне редкие, пугающие до чертиков, когда все его существо – рассудок, кишки, обратившиеся в воду, поджилки, трясущиеся, как бланманже – кричало "НЕТ!", а нечто чуждое, где-то невыразимо глубоко, уверенно отвечало: "Да". И Бэзил с ужасом понимал, что будет повиноваться этому второму голосу, потому что просто не может иначе.
Как когда он, Боги ведают, зачем, выбрался на крышу дворца и подошел почти к самому краю. Как когда, в зрелом возрасте пяти лет, заявил дяде Оскару, что тот – грубиян. О, он пожалел о своих словах, едва они сошли с губ, но произнес их вполне сознательно и спокойно. Как когда поцеловал эту забавную леди Валенна под грохот фейерверков, хотя был уверен, что она либо засмеет его, или скинет с крыши, или нажалуется мужу.
Такой момент настал снова. Пружина, которую закрутили годы сомнений, ожидания и страха, раскрутилась – окончательно и бесповоротно.
Бэзил кивнул Йену, проглотил ком в пересохшем горле. – Только иди медленно, не смей торопиться!
– Конечно, мой лорд, – Едва не состоявшееся знакомство с пучиной на Йена, похоже, особого впечатление не произвело. – Не переживайте, на этом мосту можно было бы джигу станцевать.
Какая же бесячая у тебя улыбка, подумал Бэзил.
…Сперва он не мог понять, чего боялся, но чем дальше оставалась безопасность каменной площадки, тем неувереннее становился шаг. Серо-зеленая бездна манила, притягивала…
– Только не смотрите вниз, – предупредил Йен, и после этого удержаться стало еще сложнее. Он представлял, как срывается и летит вниз – с пронзительным, высоким воплем. Плесень сомкнется над головой, навсегда лишая света, всосет его вниз, густая вонючая жижа заполнит ноздри, рот…
– Так значит, ты уже имел дело с ведьмой Кор? – спросил Бэзил, чтобы отвлечься.
– О да. Не того вы боитесь, мой лорд, ох, не того…
Бэзилу совсем не хотелось, чтобы его пугали еще сильнее. – И она помогла тебе?
Ветер попытался сорвать с него шляпу, сбил ее набекрень, но Бэзил не решался отпустить теплые руки спутника, единственный якорь в безбрежном океане неба. У Йена были сильные пальцы, крепкие кисти, мозолистые, как у какого-то моряка.
– Иначе я не вел бы вас к ней, мой лорд.
– А что от нее было нужно такому, как ты? – Проходимцу в поисках легких денег…
– Я хотел найти свою мать, – просто ответил Йен, и у Бэзила перехватило дыхание – на миг он даже забыл бояться. Если б он мог надеяться отыскать свою мать, а не только ее убийцу!
– Дед рассказывал про нее совсем немного, – продолжал болтать блондин, – среди прочего – что она сбежала в столицу с мужчиной, а еще – что была красива и порочна до мозга костей. Мой идеал женщины, можно сказать! Да и какой маленький мальчик не обожает свою матушку?..
Про мать Бэзила тоже говорили что-то в этом духе, про красоту – громко и вслух, про порочность – тайком и шепотком… Но слухи до него все равно доходили.
– Мой лорд, не волнуйтесь, но к нам идет клыса, – предупредил Йен. – То бишь крыса. Ей до нас нет дела, она пройдет мимо, вот и все.
Бэзил обернулся – слишком резко. Успел увидеть существо размером с кошку, державшее что-то в зубах. А потом мир завертелся.
Он стоял на гигантских качелях, взмывая все выше и выше. Вот-вот пальцы разомкнутся – и он взлетит в воздух. Бездна внизу приветственно колыхалась, готовясь принять его в объятия.
Смешно будет, коли отец расправится с ним, не пошевелив для этого пальцем! А может – это все его план, а Йен куплен? Так удобно: бедный глупый Бэзил сам полез, куда не надо, а теперь даже косточек его не разыщешь.
Нет, нет, он хочет еще раз перебрать свои драгоценности, поругаться с братцем, обнять тетю… Хочет вернуться домой.
Он зажмурился, чувствуя прикосновение к ляжке, сопровождаемое шорохом маленьких ножек. В другое время это заставило бы его орать от ужаса, но сейчас ему было не до крысы, даже огромной. Лишь бы устоять, лишь бы удержаться… С головы свалилась шляпа, но и это не имело значения.
Глубокий вдох, и мир раскачивается уже не так сильно – скорее усталый путник, чем пьянчуга.
Йен терпеливо ждал, держа его за руки, спокойный, уверенный.
– Если мы останемся в живых, я тебя щедро награжу, – поспешил сказать Бэзил.
– Ваша дружба для меня достаточная награда.
"Покровительство" прозвучало бы скромнее из уст такого, как он… Впрочем, черт с ним!
Когда дрожь во всех членах пошла на убыль, Бэзил сделал маленький шажок, еще один. Он вернулся бы, если б мог, но для этого надо было б сделать поворот, а потом пройти почти столько же, сколько оставалось…
Йен двигался легко и уверенно, как всегда, хотя и вынужден был идти спиной вперед. Но ведь и Бэзилу изящества не занимать… Постепенно надоедало семенить неуклюже, сгорбившись. Издалека за ним наблюдали друзья… Будь это частью танца – пройти точно по прямой линии – он проделал бы движения, не задумываясь. Что, если попробовать… Бэзил отвел плечи назад, поднял голову. В ушах, пробиваясь сквозь плач ветра, зазвучала торжественная мелодия паваны.
Перестав цепляться за спутника, он округлил руки, принимая элегантную позу. Скользнул вперед правой ногой, перенес на нее вес.
Одинарный шаг, еще раз, двойной.
Йен стоял у него на дороге, и Бэзил велел ему отойти.
Каждое его движение вторило музыке, и он просто не мог сбиться. Чего он так боялся?..
А потом идти осталось совсем немного.
Завершив путь, Бэзил обернулся к друзьям и отвесил им сложный поклон. Они зааплодировали в ответ, вскинув руки, две тонкие фигурки в темном провале окна.
– Перевести их сюда? – спросил Йен, поджидавший его с гордой улыбкой родителя, чей малыш сделал первые шаги.
Бэзил покосился через плечо. Серый свет дня освещал голый пол и облезлые стены, по которым ползли их с Йеном тени, а дальше начиналась тьма. Она смотрела на Бэзила из глубины, пристально и недружелюбно. Выжидая…
Где-то там жила ведьма…
Нахлынула реальность, мгновенно прогнав эйфорию. Это была жизнь, не сказка, а в жизни наградой за отвагу (а также за честность, искренность, доброту и благородство) могло стать перерезанное горло. Он вдруг снова почувствовал привкус металла во рту.
Отправиться во тьму без поддержки друзей – при мысли об этом мороз пробегал по коже. Но столь же страшно будет смотреть, как они идут по мосту, подвергая себя опасности. Да и не стоит им, по чести, слышать то, о чем он будет говорить с ведьмой. А если внутри его ждала засада, Лулу и Лили хотя бы смогут сбегать за помощью.
– Она… там? – Голос предательски дрогнул.
– Да, мой лорд, через несколько комнат, в большом зале, не заплутаешь. Но ежели хотите, я вас провожу.
Коли его встреча с ведьмой была не для ушей Лили и Лулу, тем паче не место на ней Йену.
– Жди меня здесь, – приказал он, стараясь изобразить уверенность. Распрямил спину, задрал подбородок – вот только на сей раз это не помогло прогнать дрожь. Он все еще раскачивался на качелях над пропастью, и только Темнейшему известно, где приземлится. – Если не вернусь через полчаса, шлите за помощью.
Тьма ждала, и Бэзил пошел ей навстречу, один. Ветер послал ему вслед последнее предостережение.
~*~*~*~
VI.
Вместе со шляпой со Стилета слетело и человеческое подобие – вернее, только подобие и осталось, грубое, неубедительное, будто лицо его начертила неуверенная детская рука: овал, палочка, две точки… И вышел эдакий Бука из страшилок, которыми пугают мальчишек. Нос – слишком длинный, рот слишком широкий, глаза – два клопа, утонувшие в рыхлой плоти.
С каждым моментом сходство с человеком слабело. Нижняя челюсть отпала, обнажая ряды острых зубов, опустились плечи, точно под тяжестью чудовищной мускулатуры. Руки потекли вниз, удлиняясь, пока когти не царапнули со скрежетом камень…
Толпа перешептывалась, бормотала, в ее гуле отвращение, любопытство, страх. Череп выругался и сплюнул, забыв, что только что корчил из себя аристократа – впрочем, многие из тех повели бы себя точно так же.
Даже Грасс покачал головой, пораженный. – Во что ты превратился?..
– Ты хочешь сказать, – парировала тварь, – во что превратились мы? – и прорычала-прогремела ответ: – В ТО, ЧТО НЕЛЬЗЯ УБИТЬ!
А потом прыгнула. Взвилась. Взлетела.
Кевин едва успел взмахнуть мечом, защищаясь. На землю упали, продолжая извиваться, несколько когтистых пальцев, а на лбу Грасса вспыхнули порезы.
Тварь приземлилась за его спиной, перекатилась, развернулась одним стремительным бескостным движением. Прыгнула снова.
Толпа выдохнула единой грудью – и это вывело Черепа из оцепенения. Когда тот атаковал в блеске стремительных выпадов, для Фрэнка началась собственная борьба за выживание. Даже теперь, из них с Кевином двоих он бы поставил на Грасса.
Первые атаки Черепа были смелыми, рисковыми. Он явно надеялся расправиться с Фрэнком одним наскоком, и это наводило на мысль, что бандит неплохо осведомлен о боевых навыках соперника.
Толпа подбадривала Черепа ревом, особенно старались члены его банды. Они поносили Фрэнка, красочно расписывая грядущую расправу.
Пусть треплют языками: Фрэнка занимало лишь, как отбить очередной выпад. Череп задавал ритм их неистовой пляски, и Фрэнк сомневался, что долго его выдержит. Он уже весь взмок, лишь чудом успевая следовать за движениями противника. Рядом метались тени, то попадая в поле зрения, то снова исчезая. Казалось, Грасс должен был вот-вот одержать верх – одежда его врага превратилась в лохмотья, по которым стекала кровь из десятка порезов; а отступая под напором Черепа, Фрэнк поскользнулся на обрубленной кисти, которая не могла принадлежать человеку – пальцы из пяти фаланг еще царапали когтями пол.
Да, Фрэнк отступал, зато – пока – парировал все удары. К счастью, они были слабее и медленнее тех, что обрушивал на него Грасс на тренировках, даже когда дрался не в полную силу.
Череп, кажется, понял, что мгновенной победы не будет, стал осторожнее, хитрее. Провел коварный финт… Фрэнк попался бы, как младенец, вот только Кевин успел показать ему этот приемчик с неделю назад. И подходящий ответ.
Фрэнк решился на быструю контратаку, сам изумившись, когда на рукаве бандита расцвела красная полоса. Гневный вой из толпы стал сладким аккомпанементом удаче, а Череп грязно выругался.
Если продержаться подольше, кровотечение ослабит его. Они с Фрэнком могут даже оказаться на равных…
Фрэнк постепенно понимал, что уже не так беспомощен, как раньше. Доходила расстановка сил и до Черепа.
– Стилет из этих, тьмутеньских… Темная тварь… Костер плачет… Как бы силен ни был твой дружок, Стилет порвет его в клочья, – Вежливые расшаркивания были забыты. Теперь бандит пытался вывести Фрэнка из себя. – Любая рана ему – раз плюнуть, эти твари не дохнут… А потом мы вместе добьем тебя, – Белозубая ухмылка словно светилась по контрасту с эбеновой кожей.
Фрэнк покосился на тварь, как раз оказавшуюся рядом, и опять глазам своим не поверил – Стилет перебрасывал длинный нож из одной лапы в другую… Не мог же он, в самом деле, отрастить новую кисть?
А вот и Кевин – давно не видел Фрэнк его таким вымотанным. На боку багровело пятно, с предплечья свисал, непристойно алый, тонкий шмат срезанной плоти.
Кевину самому нужна помощь против этого инфернального создания... А Фрэнк возится тут, бесполезный слабак.
Он отвлекся, и это едва не стоило ему уха. Череп не терял времени даром, ему было проще сохранять фокус, ведь ни один из тех, кто сражался рядом, не приходился ему другом.
– Послушай, – взмолился Фрэнк, после того, как они с Черепом опять разошлись "вничью". – Это бесчестно, не по-божески, натравливать на человека порождение тьмы. Этот Стилет, похоже, продал душу Темнейшему! На порожденья Нечистого нужно особое оружие, обычным их не убьешь!
– Это точно, – злорадно согласился Череп. Они внимательно следили друг за другом, медленно кружа на одном месте, но ни один не решался на новую атаку, каждая из которых могла стать последней.
– Позволь мне обратиться к Принцу! Я сумею его убедить. Во всяком случае, моя участь не должна зависеть от исхода их схватки. Это Грасс хотел биться с той тварью, не я!
Череп улыбнулся еще шире.
– Крошечный перерыв!.. – продолжал Фрэнк. – Вот все, что мне нужно. А ты сможешь перевязать руку, идет? Кровь так и течет… Ты слабеешь…
Это слегка приглушило ухмылку. – Ладно, – процедил бандит сквозь сжатые зубы. – Почему бы нет.
На пару сердцебиений они замерли, настороженно изучая друг друга. Потом медленным плавным движением, одновременно, точно оба исполняли па в такт неслышной музыке, убрали мечи в ножны.
Сердце Фрэнка билось об ребра, во рту окончательно пересохло. – Благодарю, – сказал он с любезной улыбкой. – Поступок истинного кавалера.
– Всегда пожалуйста.
Снова – как на дуэли, когда смотришь в черное дуло пистоля, и уже чешется рука…
Фрэнк встал к противнику вполоборота, мазнув взглядом по толпе. Там, среди мрачных озлобленных рож, он заметил рыжие кудри и личико стиснутой меж двух мужиков Анни. Что-то она сейчас увидит?..
– Ваше Высочество… – громко начал Фрэнк, уже зная, что не закончит.
Они прыгнули почти одновременно. Нож блеснул в руке Черепа, Фрэнка что-то кольнуло в бок. Но за миг до этого, его собственное оружие, длинный заостренный кусок кости, нашло свою цель.
Они рухнули: Фрэнк сверху, Череп снизу.
Чувствуя корчи человека под ним, Фрэнк слепо забился, отполз, рванув из прорехи в одежде застрявший там нож. Рана оказалась лишь царапиной – ничего серьезного.
Черепу повезло меньше. Он лежал, раскинув руки, с распахнутым ртом, и казалось, все еще улыбался своей белоснежной улыбкой. Человек в нарядном голубом дублете, с куском кости, торчащим из глазницы. Один из черепов у него на поясе разлетелся на осколки, обретя покой в тот же миг, что и хозяин.
Фрэнк смотрел на покойника, еще не веря в произошедшее; в голове звенела пустота. Молчала и толпа, пораженная не менее его самого.
Сквозь плотное одеяло тишины постепенно пробивались звуки схватки рядом – низкий рык, а после лающий смех. Только они смогли разбить его оцепенение, заставили подняться. Он должен спасти друга – иначе для чего все это было?!
Кевин и тварь носились с невероятной быстротой. То кружили друг вокруг друга, то сшибались в атаке, и тогда Фрэнк не успевал ничего разобрать в стремительном хаосе их движений. Он метался вокруг, пытаясь поспеть за двумя противниками, и дернулся уже было вперед, когда окрик пригвоздил его к месту.
– Не подходи! – Пот и кровь стекали по рассеченному лбу Грасса, грудь вздымало тяжелое дыхание, лишь глаза горели все той же яростной решимостью. Он снова взмахнул мечом…
А сверху гремел голос повелителя бандитов: – Поздравляю, господин Делион, победа за вами. Дуэль же вашего друга, чувствую, затягивается надолго. Чтобы вам не скучать, ожидая, пока она подойдет к концу, дозволяю любому желающему бросить вам вызов. Преимущество за Черепами.
Новый противник! Фрэнк вдруг почувствовал себя совсем обессиленным. Во второй раз ему так не повезет. И что же Кевин?.. Он не справляется с чудовищем в одиночку.
Среди Черепов поднялась небольшая буча, они спорили и даже дрались за право расправиться с убийцей главаря. Наконец, определились: мощный громила, головы на полторы выше Фрэнка, расталкивал товарищей, пробираясь вперед.
Грасс в очередной раз отбросил от себя тварь, и та снова восстанавливалась, с хрустом суставов преображаясь в нечто, еще более невероятное. Рассудок Фрэнка не желал до конца воспринимать то, что он видел, и даже маслянистые воды озера, на берегу которого стоял Стилет, не отражали богомерзкий образ, словно отказываясь нести на себе его отпечаток.
Фрэнк шагнул к Стилету – время терять было нельзя. Грасс тоже сделал шаг вперед. Бросил на Фрэнка долгий взгляд, а потом, разбежавшись, врезался в чудовище, сшибая его с ног – и с земли. Вместе они рухнули в воду, подняв фонтан брызг, каждый впившись в другого. И тут же исчезли из виду.
Фрэнк рванул с места. Когда он достиг берега, вода уже разгладилась, безмятежная. Только всплыла на поверхность стайка пузырей и лопнула, как не бывало.
Миг слабости, пока он смотрел в темное зеркало вод, гадая, не разучился ли плавать… Что ж, сейчас узнаем! Набрав полную грудь воздуха, Фрэнк прыгнул.
Обжигающий холод едва не заставил вскрикнуть. А потом мускулы сами вспомнили, что делать, и Фрэнк начал погружаться, работая всем телом. Как в далеком детстве, когда они с друзьями ныряли в озерцо на спор, с одним правилом: нельзя всплывать, пока не коснешься дна.
В бездне дна не было, зато был свет. Разлепив веки, Фрэнк с удивлением обнаружил, что не слеп. Соцветие щупалец, гигантский бледный анемон, фосфорицировало глубоко внизу, освещая и двух врагов, слившихся воедино в смертельном объятии, и пузыри воздуха, порхавшие вокруг них, как светлячки.
Слишком далеко – Фрэнк плыл изо всех сил, преодолевая сопротивление воды, но расстояние будто не сокращалось. Словно он снова бежал по залу Академии, уже зная, что не успеет дотянуться.
И не успеет всплыть. Грудь распирало изнутри, глоток воздуха нужен был прямо сейчас. Еще один толчок…
Рядом скользнула бледная пиявка щупальца. Фрэнк оттолкнулся от нее ногами, в последнем усилии снова устремляясь вниз, но ледяная удавка уже обняла ниже ребер. Сдавила…
В миг между тем, когда остатки воздуха покинули легкие и когда мир его взорвался чернотой, Фрэнк успел почувствовать, что из бездны внизу к нему устремилось нечто смертоносное, неотвратимое. Уже совсем близко…
~*~*~*~
VII.
Пока Бэзил пробирался сквозь мрак, медленно, осторожно переставляя ноги, страх успел разрастись в нем, подобно гнилостному грибку. Одновременно росла и ведьма, поселившаяся в его воображении: сейчас она была уже размером с дом и пахла дохлыми крысами.
Скулы свело до боли, по спине тек холодный пот. Рядом пробегали невидимые грызуны, и Бэзил вздрагивал каждый раз, когда слышал тихий писк, шуршание маленьких ножек.
За это тоже кто-нибудь заплатит, решил он. Они за все заплатят.
Впереди смутно проступил темный провал дверного проема, и Бэзил почувствовал – это оно. Она – там.
Замер у порога…
Ведьма – просто тщедушная хитрая старушонка, сказал себе Бэзил, мысленно обругав за трусость. Ты и впрямь не того боишься. Бойся слов, которые она может произнести. Говорят, что Ложь убивает, но Истина не менее безжалостна.
Он зашагал вперед. Что-то хрустело под подметками сапог, и Бэзил сразу решил, что это крысиные косточки.
Ведьма ждала в конце зала. На полу чадило шесть плошек, а за ними у стены угадывалось нечто, живая вздрагивающая масса, из которой двумя зеленоватыми лунами светили круглые глаза.
– Мой принц, – Слова приветствия гулко разнеслись по залу.
– Я не принц, – Сюда он пришел не за лестью.
– Мой принц, какая честь для меня и моего скромного жилища.
Такой голос, певучий, волнующий, должен бы был принадлежать красивой женщине, а не тому, что смутно угадывалось в тени. Было непонятно, где начинается безбрежное тело и заканчивается стена, покрытая чем-то темным и блестящим, колыхавшимся с каждым вздохом ведьмы…
Хрусть, хрусть… Бэзил остановился. Ближе, чем сейчас, подходить не хотелось.
Ему чудились тени по стенам, гигантские змеи темнее самой тьмы, сплетавшиеся и расплетавшиеся в танце. Игра света, это всего лишь игра света.
– Поговорим о цене, – начал он, понимая, что совсем не хочет неприятных сюрпризов в конце.
– О, у вас есть то, что мне нужно, – промурлыкала ведьма, как будто это должно было его успокоить. – И я уверена, вы не обманете бедную старую женщину.
Даже будь Бэзил способен на такое, он не решился бы обмануть монстра.
– Я хочу знать цену, – повторил он твердо. Вытащил из-под рубашки толстую серебряную цепь, надеясь, что для обитательницы заброшенной развалины сойдет и это. На крайний случай, в подкладку его дублета были зашиты шесть крупных золотистых жемчужин.
– Оставь эти побрякушки себе, мой принц. Я больше не хожу на балы, о нет.
– Ты можешь купить еду… одежду…
– Мои помощники приносят мне все, что мне нужно. И этой цепи, и твоим жемчужинам уже подыскано другое место.
Как она проведала? О жемчужинах знали лишь Бэзил и его слуга. Неужто ему и впрямь встретилась настоящая провидица?
Тут до него дошло, и горло перехватил спазм. – Тебе нужна моя кровь!
– Кровь? – смех всколыхнул тело ведьмы, заходившее волнами, и эхо подхватило звук, как будто тьма тоже смеялась над ним вместе с нею. – Нет, мой принц, всего лишь поцелуй.
– Ты хочешь… чтобы я тебя поцеловал? – Бэзил не верил своим ушам.
Вместо ответа она облизнула широкие влажные губы, толстые, как сардельки.
К горлу подкатила тошнота. – Я… Если тебе нужен поцелуй, я позову моего человека.
– Наш друг целовал меня прежде, он не станет делать этого снова.
Бэзил вспомнил слова Йена. Да, вряд ли кому захочется повторить такой опыт. Неужели ведьма столь отчаянно нуждается в ласке?
– А если бы к тебе пришла женщина? – Он все еще надеялся найти другой выход.
– Поцелуй женщины еще лучше, да. В них больше жизненной силы, и они привыкли отдавать. Ну же, мой принц. Неужели я такая страшная? О, я читаю ответ в ваших глазах. И все же мне нужен именно поцелуйчик, – она хихикнула. – Нежный и страстный, как я люблю.
Чертову бабищу забавлял его страх, это было ясно. Сегодня он только и делал, что выставлял себя на посмешище перед сбродом.
Ну же. Все, что тебе нужно, это потерпеть, несколько мгновений, не больше. Не впервой. Он вспомнил Лио, горячий шепот в ухо, прохладные пальцы. Пожалуйста… Сглотнул, приказывая желудку успокоиться, и шагнул к ведьме.
Из складок ее темных одежд с писком метнулись крысы, заставив Бэзила застыть с отчаянно бьющимся сердцем.
– Не бойтесь. Мои малыши вас не укусят. Я – тоже.
Боги, а если и правда укусит?
Он нагнулся вперед. В широких зрачках ведьмы играло пламя плошек и иной, черный огонь, и Бэзил зажмурился, чтобы не видеть.
Губы впились в его губы, жадно, властно. Дыханье ведьмы пахло фиалками и сиренью, язык был сладким, как мед… Приятная легкость охватила его, он куда-то плыл, потеряв счет мгновеньям, минутам…
И опустился на пол, когда ноги подогнулись, став мягкими, как непропеченное тесто. – Что ты со мной сделала? – Этот жалкий стон – его голос?
– А вы не знали? Забрала немного молодости, год жизни, может, два.
Вместо крика возмущения из гортани вылетел писк.
– Не волнуйтесь, мой принц, – Ведьма все еще подсмеивалась над ним. – Вы проживете очень долго – коли вам позволят.
Ее лицо! Только что оно утопало в складках, теперь же они разгладились. Сквозь кисель дряблой плоти проступал костяк, что-то, похожее на подбородок, скулы.
Бэзил провел рукой по своей щеке, опасаясь, что почувствует дряблую старческую кожу. – Успокойтесь, вы так же прекрасны, как раньше, – сказала ведьма. Она вытянула руку в черном рукаве, огромную лапу с толстыми пальцами, и тоже коснулась его лица, шеи. Прикосновение было теплым, почти горячим.
Его передернуло, но он не отшатнулся.
Ведьма нащупала еще одну цепочку, скрытую под рубашкой, и вытянула наружу серебряный кулон-оберег. – Снимите его.
– Это небезопасно, – объяснил Бэзил. – Он нужен, чтобы чудовища не знали, что я здесь.
– Я же знаю, – В повисшей паузе было слышно, как шебуршатся крысы. – Вы хотите, чтобы я общалась с темными силами, а ваш кулончик приказывает им держаться подальше.
– Не знал, что они настолько послушны, – проворчал Бэзил, повинуясь.
– Некоторым они повинуются. Например, мне.
Все еще слабый, он заставил себя подняться на ноги. Вручил ведьме шарф, кольцо, а потом – медальон. За отделанной перламутром и эмалью крышечкой скрывался миниатюрный портрет матери. – Другая гадалка посоветовала принести это.
Ведьма провела пальцем по портрету, почти нежно. – Можете ли вы поверить, что когда-то я была наполовину так красива?
Он не мог. – И что случилось?
– Жизнь.
– Кольцо и шарф принадлежали этой женщине. Я хочу, чтобы ты призвала ее дух. Мне надо узнать, как она умерла, – Слова давались с трудом. Царапали горло, оставляли едкий привкус на нёбе. Столько лет сомнений… Он почти привык жить с ними, как привыкают жить с болезнью. Как жить с правдой? – …Кто ее убил.
В глубине души он знал ответ. Но оставался еще один вариант, последняя надежда: женщина, которая заняла место его матери, ее бывшая фрейлина. Ядовитая змея с ледяной чешуей, заползшая в их дом и обвившаяся вокруг очага, пока от пламени в нем не остался лишь прах.
Глаза, горевшие как фонари, смотрели на него, не мигая, и он позволил себе утонуть в их болотистом свете. – Те, кому дано видеть по-настоящему, могут сказать, посмотрев на портрет, жив человек или мертв. Иногда удается понять, где его искать. Меня часто просят разыскать пропавших – мужей, жен, детей. Лжецы и шарлатаны кормят людей надеждами, а когда они готовы принять правду, то приходят ко мне. Чаще всего мне приходится отвечать, что те, кого они ищут, покинули этот мир.
Бэзил начинал терять терпение. – Я спрашиваю не об этом.
– Когда я смотрю на этот портрет, то чувствую, что этой женщины нет среди мертвых. Разочарование было горьким. – Старая дура, она не может быть жива, это…
– Я знаю, кто это, – То, как она это сказала, заставило его замолчать. – Могу ли я не знать?.. Когда я касаюсь портрета или интимной вещи того, кто еще жив, то чувствую тепло. Портрет этой женщины обжигает меня, как огонь.
– Но как…
– Иногда кажется, что видящие ошибаются. Но такое происходит редко. Дело в другом: не все из тех, кто ходит между нами, по-настоящему живы, и не все, чья оболочка истлела, покинули этот мир. Есть духи, которых что-то здесь удерживает – привязанность, жажда отмщения или ненависть, но всегда – сила воли.
Неупокоенные души… Он давно не верил в подобные вещи, но тут, в сердце Тьмутени, многое виделось по-другому. Отчаяние сдавило ему грудь, скорбь, бессильный гнев.
Мать, не обретшая покоя, потому что смерть ее осталась неотомщенной… Неужто они заставили ее страдать даже после смерти? До него доходила болтовня слуг, что якобы встречали ее призрак после полуночи, и в детстве он часами бродил по ночному дворцу, по пустым сумрачным коридорам, в тщетной надежде на такую встречу. Почему его она не навестила? Он так скучал по ней.
– Эти духи… они очень страдают?
– Думаю, тех, кого держит ненависть или горе, они должны жечь или леденить. Любовь… это чувство я не испытала. Быть может, ваша мать осталась в этом слое, чтобы присматривать за вами. Если бы я не знала, о ком речь, то сказала бы, что она жива, но…
Жива… Нет, это было безумием. Пусть он и не осмелился взглянуть на тело, но другие приходили прощаться с леди Филиппой, ее бальзамировали, заперли в гробу, заточили в склеп.
– И это значит, что ты не можешь связаться с нею? Странно, я бы подумал, что все наоборот.
– Могу сказать, мой принц… Что-то шепчет мне, что убил ее человек, которого она любила больше всего на свете.
Эти слова загнали Бэзила в тупик. Могла ли речь идти об его отце? Или ведьма сама не знает, что несет?
– А как насчет, – он помолчал, – проклятия? – Один преступник у него уже был, одно признание. – Ты умеешь наслать порчу?
– Это я умею, мой принц, лучше всего. Нет ничего проще, ибо все портится и гниет – такова природа всех вещей в этом мире. Убить легче, чем дать жизнь, легче наслать проклятие, чем спасти. Но человек, которого вы замыслили погубить, давно проклят, и прекрасно живет со своими проклятиями. Поймите, порчу можно навести на мнительных людишек, запутавшихся в надеждах и страхах, серых, как большинство людей. Те, кто сверкает белизной или чернее черного, мне не подвластны. Нельзя проклясть ни святого, ни черта.
