Текст книги "Блаженны алчущие (СИ)"
Автор книги: Агнесса Шизоид
сообщить о нарушении
Текущая страница: 40 (всего у книги 76 страниц)
– Сегодня мне посчастливилось побывать в обществе двух отменных трусов! – На сей раз ее презрение было направлено на них обоих.
Дениза подобрала юбки и вышла, прямая как стрела, с высоко поднятой головой.
Они остались вдвоем, а на Кевина снова напал паралич. Он мог лишь беспомощно наблюдать за Филипом, который словно забыл о его существовании.
– Мне правда ужасно жаль… – пробормотал он наконец. – Она вывела меня из себя и… – Ты тоже меня взбесил, хотелось ему прибавить. Ты, отец, Делион, весь мир. – Все совсем не так…
Колени упирались в твердое дерево, и все равно казалось, что пол уходит из-под ног.
Филип дернул плечом. – Ты уже извинился. Все целуют Денизу. Чем ты хуже! – Он выглядел рассеянным. Поднял руку, словно хотел поправить кружево воротника, и позволил ей упасть. – Просто больше не делай так, пока дама сама не предложит. Ну а тогда, – ирония в его голосе стала едкой, – друг мой, уж решай сам.
Как объяснить то, чему не было объяснения? – Это была просто глупость. Я никогда… Я не собирался…
– Мы все полны сюрпризов, – заметил Филип невыразительно. – Ладно, забудем. В любом случае, мне пора идти. – Он начал разворачиваться, и вдруг посмотрел на Кевина в упор. – А ты все же сумел меня удивить. Поздравляю.
Потом вышел так быстро, что Кевин не успел вставить больше ни слова. Так и стоял на коленях, глядя вслед.
Мог ли Филип простить его столь легко? Неужели это все? Было бы проще, если бы друг его ударил.
Впрочем, за чем же дело стало? Он сделает это сам.
Тяжело поднявшись с колен, Кевин подошел к полкам. Деревянный угол – отлично! Он врезал по нему ребром ладони и едва не задохнулся. Ударил еще раз, еще… Бил так, чтобы не переломать кости – такого он позволить себе не мог – и все же рука уже горела. Стало чуть легче.
Дверь снова скрипнула. Вспышка надежды заставила его забыть о боли, но это была только Гвен.
Вид ее милого лица стал лишь новым укором его потрепанной совести.
– Дениза предупредила, что вам с ней надо поговорить… Но она ведь уже ушла? – Застенчивая, но доверчивая улыбка.
– Ушла… Простите, я сейчас тоже должен уйти. Он знал: надо собраться, рассказать Гвен о своих чувствах, быть может – превратить их отношения во что-то определенное. Но в этот момент был не более способен делать признания, чем исполнить менуэт.
Гвен не оскорбилась и не надула губы, как сделала бы любая другая. – Конечно, тогда побеседуем в другой раз.
Он быстро кивнул на прощание и вылетел из библиотеки. Понимая, что ведет себя как грубиян, неблагодарная тварь, что обижает девушку, которую сам же и позвал на свидание, сознавая все это, но желая лишь одного – забиться в темный угол и зализывать раны.
…Он сбежал из дворца, как побитый пес, прячась от людей, а портреты Картморов провожали его надменными взглядами, словно спрашивая, как сюда занесло такого, как он.
О, как должны сейчас ликовать высокородные сплетники и сплетницы!.. Кевин Грасс – еще один болван, пускающий слюни по Денизе, даже глупее прочих, потому что у него-то нет ни единого шанса. Небось, уже перемывают ему косточки, хихикают, качают головами. Они всегда смеялись над ним – но теперь у них есть стоящая причина.
А ведь ему придется встречаться с ними лицом к лицу. И с Денизой. И с Филипом….
Боги, а Гвен? При мысли о ней сводило скулы. Что должна она будет подумать, услышав из уст Денизы ее версию событий?? Скромный ухажер – это, может, и мило, но не тогда, когда он нескромен с другой!
Это Гвен он должен был поцеловать сегодня в библиотеке, и не так – настоящим поцелуем. Но что-то подсказывало, что это один из тех случаев, когда жизнь не дает вторых шансов – по крайней мере, таким, как он.
~*~*~*~
VII.
Все еще сгорая от бешенства, Ренэ отдернула занавес, загораживающий путь – и увидела две тени, слившиеся воедино на кушетке. Ее появление даже не заставило их сбиться с ритма.
– Распутники! – громко бросила Ренэ, отдернула вторую завесу… и едва не налетела на человека с подсвечником в руке. Бэзил!
В его черных глазах адскими огоньками отражалось неровное пламя свечи. На правой щеке проступало красное пятно. – Я знал, что это ваш милый голосок. Все эти распутники и свиньи… Вы никому не расквасили нос? – Он был без маски, золотую парчу сменил зеленый атласный дублет.
– К сожалению, нет! – даже вид Бэзила не мог унять переполнявшую ее ярость. – Один из ваших дорогих гостей… он ущипнул меня!
– Может, он думал, что вам это понравится?
– Нет, не думал!
– А за какое место?
– За… – Ренэ прикусила губу. Бэзил тоже начинал ее бесить. – Я отказалась удовлетворить его похоть, и он поставил мне синяк. Это все, что вы можете сказать?
Теперь Бэзил, кажется, разозлился. – Скотина! – прошипел он. – Это Мерсед, я почти уверен. Давно к нему приглядываюсь. Вы не знаете его имени?
– Вы ведь постановили, чтобы все гости приходили в масках, а значит, они могут свободно вытворять любые пакости, – ядовито заметила она.
– На это и рассчитано. Только они должны творить пакости по взаимному согласию.
– Я узнаю его голос. И жирные губы.
– Отлично! – решительно кивнул Бэзил. – И тогда пусть пеняет на себя. Ни я, ни Филип не позовем его ни на один из наших приемов.
Мой рыцарь! Было приятно видеть его гнев, но из-за нее он злился, или лишь потому, что все случилось на одном из его приемов?
– Ну, или вы можете нанять людей, которые его зарежут.
Он что, серьезно?..
– Но зачем же вы пошли с ним, коли он не пришелся вам по нраву? Или он просто слишком грубо начал?
Ренэ поспешила прояснить ситуацию – очень не хотелось, чтобы Бэзил все неверно истолковал.
– А зачем танцевали с ним, коли он вам не нравился?
Потому что вы меня бросили, подумала она.
– Составите мне компанию? – предложил Бэзил, меняя тему. – Я хочу, чтобы вы кое-что увидели.
– Не осла и… – смущенно уточнила она.
Он пренебрежительно передернул плечами. – Ничего интересного в этом нет. Женщины только и делают, что спят с ослами, или сочетаются с ними браком. Но эти вульгарные развлечения пользуются успехом у моих гостей, которые, несмотря на благородную кровь, недалеко ушли от черни. Я хочу показать вам нечто не менее банальное, но вполне невинное. Мне пришло в голову, что, живя в провинции, вы, должно быть, вообще ничего не видели.
Она хотела возразить – но ведь он был прав.
Бэзил отставил локоть, и они зашагали в полумраке рука под руку, как порядочная супружеская парочка. Шли уверенно – в своих комнатах, пусть и сильно изменившихся, Бэзил, конечно, ориентировался с легкостью.
– Мне кажется, ваши гости должны узнавать друг друга, несмотря на маски, – поделилась с ним сомнениями Ренэ.
– Разумеется, – согласился Бэзил, прихватывая по дороге подсвечник с пятью игриво мигавшими свечами. – Соль масок в том, что люди чувствуют себя в них свободнее, вот и все. Всегда можно сделать вид, что не узнал – или перепутал. "Ах, дорогая, я был уверен, что это вы!"
Вытащив из-под одежд ключ на цепочке, он открыл уже знакомую ей дверь в углу комнаты, ту, за которой начиналась лесенка в башню Филиппы.
Здесь было темно – свет проходил лишь через крошечные оконца, и свечи оказались очень кстати.
Куда же он ее вел? И, главное, зачем?
Из-за двери на первом ярусе доносились громкие вздохи и скрип пружин, заставившие Ренэ покраснеть.
Бэзил спокойно объяснил: – Я одолжил свою опочивальню друзьям на часик. А здесь у меня гардеробная, – пояснил он на следующем ярусе.
За третьей дверью звучали голоса, которые на миг заглушил рев осла.
– Это – Красная комната, – сказал Бэзил, но Ренэ и сама догадалась. Ноги начинали уже ныть от всех этих крутых ступенек.
Очередной виток…
– Тут я держу драгоценности. Только не болтайте об этом с посторонними.
И вот лестница кончилась, и они остановились в полумраке у последней дверки.
А вдруг Бэзил тоже заведет ее в пустую комнату с кушеткой? Изысканную, как его спальня, с мягкими подушками и красивыми картинами на стенах, пахнущую теми же духами, что и он сам. Ренэ ощущала сухость в горле, слышала стук своего сердца.
Но когда Бэзил толкнул дверь, внутрь хлынул холодный свежий воздух, всплеснув пламя свечей.
Ренэ переступила порог, держа лорда Картмора за руку.
Ее глаза не сразу различили что-то в ночи. А потом на фоне черного неба с редкими огоньками звезд нарисовались квадратные зубцы.
Они с Бэзилом стояли на каменном островке, окруженном тьмой, на самой вершине башни.
Бэзил приблизился к краю смотровой площадки и три раза провел подсвечником из стороны в сторону, словно подавая ночи сигнал. Осторожно ступая, Ренэ подошла к почти-принцу. Зубцы по краю защищали от падения, но Ренэ все чудилось, что чья-то гигантская рука сейчас смахнет ее в бездну.
– Уже скоро!
Когда Бэзил опустил подсвечник на пол, небо с диким грохотом раскололось и заплакало кровью.
Ренэ отшатнулась, пораженная. Бэзил поддержал ее за локоть. – Довольно жутко, не правда ли? – произнес он мрачно, склонившись к ее уху. – Не люблю я этого, такое чувство, будто по мне стреляют из гигантской пушки. Что хорошего во взрывах и шуме? Это лишь ради гостей.
Но Ренэ уже пришла в себя и смотрела, забыв дышать от восторга, как расцветает в вышине букет пламенных цветов. Она знала, что это такое – фейерверк. Муж обещал показать ей его, устроить фейерверк у них в саду, но так и не нашел для этого времени.
Бэзил больше не держал Ренэ за локоть, но она чувствовала плечом тепло его тела. Это чудо принадлежало им двоим.
– Спасибо, – шепнула она, преисполненная такой благодарности, словно он устроил восхитительный спектакль специально для нее.
Небо залили безумные краски. Оскалил пасть гигантский зеленый дракон, рыгнув золотым огнем. Столкнулись рогами огненные олени. В вышине сражались саламандры и фениксы, проносились кометы, зажигались и гасли звезды.
Сердце Ренэ взлетало и расцветало с каждым огненным шаром. Это было слишком красиво, как драгоценные камни, как Бэзил. Слезы радости навернулись ей на глаза.
Она покосилась на спутника.
Лицо Бэзила казалось совсем бледным в отблесках огней, губы его – плотно сжаты. Он морщился всякий раз, когда раздавался очередной взрыв.
Вдруг грохнуло особенно сильно, и стало светло, как днем.
Настал черед Бэзила отшатнуться, Ренэ – поймать его за руку и ободряюще ее пожать. Он внимательно посмотрел на Ренэ, как будто колеблясь. В золотистом свете его волосы сияли, как у ангела с витража, трепеща на ветру, и она залюбовалась им, забыв даже о фейерверке.
Свет сменило мгновение тьмы. Бэзил шагнул ближе, а Ренэ, замерев в ожидании, невольно закрыла глаза.
Поцелуй был нежным, неторопливым. У Бэзила оказались мягкие губы, как у девушки, совсем не похожие на обветренные губы ее мужа, и Ренэ казалось, что это ее первый поцелуй. Такой, о каких мечталось девочкой у камина.
Даже сквозь опущенные веки она видела вспышки – красную, голубую, золотую. Такой и должна быть жизнь, пронеслось в голове.
А потом наваждение закончилось. – Что вы себе позволяете! – она отступила на шаг. – Я замужняя дама!
Бэзил выглядел пораженным. – Но ведь вы тоже меня целовали!
Этого только не хватало! – Быть может, вы еще скажете, что это я вас сюда завела?! – оскорбилась Ренэ.
Он насупился – похоже, обиделся. Что ж, поделом! – Я вас пригласил смотреть фейерверк, между прочим.
– Прекрасно, так давайте смотреть фейерверк! -
Ренэ отвернулась, уставясь в пылающее небо. Одна вспышка цвета сменяла другую, а в голове вихрем проносилась тысяча мыслей. Бэзил ее поцеловал! Конечно, то была непростительная наглость, и она никак не могла одобрить его поведение. Но он ее поцеловал!
Она осторожно покосилась на спутника – Бэзил стоял, сложив руки на груди, и глядел строго перед собой с каменным лицом.
Они стояли в натянутом молчании, пока последние капли света не стекли по небу.
Во мраке, накинувшем траурную вуаль на лица, Ренэ было проще повернуться к Бэзилу. – Прошу вас, проводите меня к остальным, – сказала она строго.
Бэзил поднял подсвечник – столь жалкий источник света после пожара, полыхавшего в небе! Потом, не глядя на нее, отставил согнутую в локте руку в сторону, ладонью вверх, предлагая Ренэ. Она прикоснулась к ней кончиками пальцев. – Если вы хотите, чтобы мы были друзьями, больше никогда себе подобного не позволяйте, – добавила Ренэ с достоинством, направляясь к выходу – рядом с ним, но на приличной дистанции, которую установил сам Бэзил.
– Мне казалось, вы не возражали, – в его голосе ей почудилась горечь. Она ответила на его реплику тем, чего она единственно заслуживала – презрительным молчанием.
~*~*~*~
VIII.
Выйдя в приемную, служившую сегодня залом для танцев, Фрэнк споткнулся о лежавшее у дверей тело. Насторожившись, склонился к нему и обнаружил, что тело сопит и пахнет вином.
Я уже становлюсь настоящим Ищейкой, усмехнулся он про себя.
Были здесь и другие тела, в разной стадии опьянения. В дальнем углу кто-то мочился, покачиваясь из стороны в сторону. На сцене пристроилась дама – она лежала на спине, запрокинув голову, ноги наполовину свисали с возвышения. Маска скрывала ее лицо, зато белела в полумраке вылезшая из корсажа грудь. Фрэнк подошел поближе и накинул на нагую плоть полу сбившейся накидки.
Выйдя на лестницу, он почувствовал облегчение, смешанное с нетерпением. Его ждало важное дело, которое нельзя откладывать ни на час. Теперь, когда он принял решение, самое сложное – позади.
Он добежал до середины ступеней, когда сзади скрипнула дверь. Фрэнк знал, кто это, еще до того, как обернулся.
– Вам стоит вернуться, выпить бокал вина и посмеяться вместе со всеми. Если вы сейчас уйдете, вас примут за зануду и неженку.
Фрэнк покачал головой. – Вы думаете, мне не все равно, что они подумают?
Дениза сняла маску и позволила ей упасть на пол. Она была бледна, под серьезными глазами – легкие тени.
Она глянула на безмолвных стражей, застывших у дверей двумя статуями эбенового дерева, бросила: – Оставьте нас.
Стражи исчезли, ступая с легкостью, удивительной в таких великанах.
– Это вам лучше вернуться, – заметил Фрэнк мягко. – Есть люди, которые вас ждут.
– Думаете, мне не все равно, кто меня ждет? – Она спустилась ниже, и теперь их разделяло две ступени. Две ступени и целая пропасть. – Это ведь Филип пригласил вас, не правда ли?
Фрэнк кивнул.
– Он знал, что я буду здесь, и буду не одна.
Фрэнку приходило это в голову, вот только раздумывать об этом он был сейчас не в состоянии. – Какая разница? Ведь вы здесь. И не одна. Это не мое дело, разумеется.
– Ах вот как, не ваше!
Он постарался не обращать внимания на боль в ее голосе. – Я просто надеялся… – Фрэнк с трудом подбирал слова. – Мне хотелось думать, что хотя бы вы с Филипом счастливы…
Эгоистическое желание – верить, что он, по крайней мере, страдает не зря. В Скардаг мысли об их счастии, раня, все же служили ему утешением. Теперь и эту иллюзию вырвали из сердца.
Более низменные переживания тоже его терзали, но о них Дениза могла догадаться сама.
Тень горькой улыбки скользнула по ее губам. – Мне тоже хотелось думать, что мы можем быть счастливы. Но Филип – это Филип, а я – это я. – Она говорила об этом небрежно, как о чем-то, с чем давно свыклась. Выдавали ее только глаза.
Дениза смотрела так, словно чего-то от него ждала. Что он подойдет к ней, обнимет, или просто скажет что-то теплое. Вот только у него не было сил утешать ее, и даже разбираться, что чувствует сам. И она пришла на бал не одна…
Дениза спустилась еще на ступеньку. – Ты тоже думаешь о том, как все сложилось бы, если бы в ту ночь нам не помешал проклятый Мелеар?
Они оказалась в опасной близости. Аромат винограда и южной ночи опутал его невидимой сетью. Притянуть ее к себе было бы так легко…
– Мне правда надо идти.
Дениза вскинула голову. – Что ж, простите, что задержала.
Она развернулась и поспешила вверх по лестнице, стуча каблучками.
Фрэнк с сожалением посмотрел ей вслед. Зачем они ранят друг друга? Будто и так недостаточно больно.
Как ни велело сердце догнать ее, неотложное дело ждало его в другой стороне. Перепрыгивая через ступени, он побежал в сад, на свежий, чистый воздух.
~*~*~*~
IX.
Рассвет струился в широкие окна, проливая безжалостный свет на ошметки того, что было пышным празднеством.
В луже вина плавали розовые лепестки. Пустая бутылка, обрывки лент, одинокая маска… Ренэ приходилось внимательно смотреть под ноги.
Она не знала точно, сколько времени прошло с тех пор, как они с Бэзилом расстались в натянутом молчании, но бал-маскарад успел захлебнуться в вине. Те гости, что могли держаться на ногах, куда-то поисчезали, а с ними и полуголые виночерпии обоих полов. Иногда Ренэ слышала приглушенные стоны, доносящиеся из укромных уголков, и старательно таковые обходила. Остальные лежали там, где им отказали силы – Ренэ едва не наступила на кавалера, который спал, завернувшись в оборванный шелковый занавес. Лакеи брали в пьянстве пример с господ, а музыканты безбожно фальшивили.
Ренэ искала свою новую подругу, чтобы попрощаться перед уходом, но леди Картмор нигде не было видно. Не встретились ей ни Ален, ни блондин с печальным взглядом, который так смотрел на Денизу.
К прочим звукам примешивался мощный храп, доносившийся из дальнего угла. Там, на диване, лицом вниз, развалился какой-то тип. Ренэ бросила на него взгляд, проходя мимо, – и остановилась. Одного знакомца она все же нашла, и на губах заиграла озорная улыбка.
Ренэ подкралась на цыпочках… Да, точно, это его дублет, его парик, сползший сейчас набекрень. Его пузо. Что бы такое с ним сотворить? Она подумала о том, чтобы припрятать его сапоги, но было вполне вероятно, что захмелевшего господина Толстые Губы отнесут в карету слуги.
Несколько мгновений Ренэ колебалась, прислушиваясь к низким раскатистым звукам.
– Нашли кого-то себе по нраву? Так не стесняйтесь, прыгайте на него. – Бэзил снова застал ее врасплох.
– Тише! Это он. Тот самый, что ущипнул меня.
Бэзил подошел к дивану по какой-то странной изогнутой линии – видно, тоже был не слишком трезв.
– Хм, – Он становился рядом с Ренэ, слегка покачиваясь, и с отвращением уставился на спящего. – Точно, Мерсед, как я и думал. Жирная скотина.
– Может быть… – Она колебалась. Как Бэзил к этому отнесется? Наконец, решилась: – Может, стянем с него штаны?
Молодой Картмор мотнул головой. – Никто даже внимания не обратит. Меньше всего – он сам. Подождите мгновение.
Бэзил исчез, а когда вернулся, в его руке был маленький ножик.
– Что вы хотите делать!? – приглушенно ахнула Ренэ.
– Стоило бы его кастрировать, конечно, но тогда он точно проснется. К тому же, я боюсь крови. Придется ограничиться мелкой местью.
Он окончательно сдернул с жертвы парик и принялся клочьями обрезать светлые кудряшки, скрывавшиеся под ним. Ренэ наблюдала за процессом, затая дыхание, но Мерсед продолжал храпеть.
Результат получился настолько отвратительный, насколько можно было надеяться. Голову ее врага теперь покрывали залысины и торчащие во все стороны ошметки волос. – Увы – такую уродливую свинью, как эту, сделать хуже нелегко, – посетовал Бэзил. – Я велю слуге помочиться на него. Но даже и это…
Какой-то шорох… Шаги? – Бежим!
Она схватила Бэзила за руку и, вдвоем, они вылетели в другую комнату, перепрыгнув через валявшегося в проходе гостя. Когда за спинами закрылась вторая пара двойных дверей, Бэзил выпустил ладонь Ренэ и, непонятно зачем, проделал пируэт с грацией, какая впечатляла в пьяном.
Ренэ задыхалась от бега, ей хотелось смеяться. Когда Бэзил обернулся, она невольно подумала – а что, если этот наглец сейчас посмеет меня поцеловать?
Он прыгнул к ней, словно в танце, и взял за плечи, с решимостью, какой не наблюдалось прежде. Ренэ заглянула в бледное лицо – и отпрянула, когда он потянулся к ее губам.
Ее принц выглядел как-то не так. В глазах – лихорадочный блеск, а его зрачки… Они сузились до точек.
– Вы такая невинная, – пробормотал Бэзил, покачав головой. – Свеженькая, словно только что родились на свет. Вам стоило остаться в своей провинции. Жаль!..
Когда он снова полез к ней с поцелуем, она отвернула голову. Его губы уткнулись в щеку и скользнули вниз по шее – вялое, оскорбительно небрежное прикосновение.
– Я – замужняя дама! – огрызнулась Ренэ, выворачиваясь из объятий. – Вы меня с кем-то спутали!
– Невинность, дорогая Ренэ, не между ног, а в голове, – он коснулся ее лба пальцем. – Невинность – это невежество. Какая-нибудь деревенская баба может весело объездить десяток мужиков и остаться невинной, как овца. Чем тупее человек, тем дольше сохраняет невинность. Но коли отправить эту бабу в пыточный подвал эдак на часик, невинность уйдет из ее глаз навсегда. Вина, страдание, страх, – они марают, как грех. Даже слышать об иных вещах – уже запачкаться…
Странные рассуждения, но не спорить же, коли Бэзил оказался из тех, кто под хмельком пускается в философию. Хотя предложения у него выходили довольно связные.
– Вам лучше пойти прилечь, – сказала Ренэ как можно мягче. – Уже поздно.
– Поздно, рано… Какая разница, в аду не бывает утра.
Она заметила, что тонкую фигуру перед нею время от времени пробивала дрожь, будто от холода. Вино на него странно действует…
– Да-да, но спать все-таки надо. – Бэзил был не первым пьяным, которого ей приходилось успокаивать, – отец и братья часто пребывали в куда худшем состоянии. Ренэ знала – нельзя говорить человеку в таком состоянии, что он слишком много выпил: он начнет доказывать обратное, и кончится это для него плачевно.
Бэзил вяло провел пальцем по ее предплечью, и Ренэ шлепнула его по руке.
– У вас такая белая кожа – почти как у меня… Давайте-ка займемся любовью! – В потухших было глазах снова вспыхнул безумный огонек.
Еще не хватало! Он уже успел ей надоесть, хотя что-то мешало Ренэ уйти и бросить его одного. В конце концов, забота о ближнем – долг каждого.
Бэзил крутанулся на месте, раскинув руки в стороны, задрав голову к потолку. – Да, займемся любовью! – воскликнул он… – Так и быть, я готов. Прямо здесь, чтобы все видели, какими должны быть прекрасные тела. Как они мне осточертели, их жирные ляжки, прыщи, коленки внутрь! – …и начал расстегивать дублет.
Ренэ наблюдала за этим с ужасом. – Прекратите, вас же увидят!
А Бэзил уже стягивал с себя белоснежную сорочку. О Ренэ он, кажется, забыл, даже не смотрел в ее сторону. Не хватало только, чтобы начал выделывать пируэты голышом!
– Лорд Бэзил, прошу вас! Ведите же себя прилично!
К ее облегчению, Бэзил вдруг замер, уставившись на белую точку на полу – свернутую бумажку, выпавшую из его дублета. Уж не та ли это самая записочка?…
Бэзил подобрал ее, развернул, скользнув по листку слепым взглядом. – Почему им не написать прямо? – пробормотал он. – Зачем мучать меня намеками, адресами, плохими стишками? Или это наживка, проверка? Или я уже теряю рассудок?! – он скомкал бумагу в кулаке и швырнул легкий шарик об стену.
На этом его силы, похоже, иссякли. Молодой Картмор стоял, обнаженный до пояса, и, тяжело дыша, смотрел в одну точку.
Видя, как ему дурно, Ренэ решила оказать Бэзилу любезность. Подняла записку, бездумно расправила, и, совершенно случайно, прочла первые строки. Нет, то была не записка от любовницы, как она подозревала, а что-то странное:
Вас с детства тайна темная терзает, И ваш покой сомненьем омрачает. Коль знать ответ хотите вы наверняка, Один придите…
– Это мое, отдайте! – рявкнул вдруг Бэзил с нежданной силой в голосе.
Ренэ вздернула подбородок и сунула записку в протянутую руку. – Коли такова ваша благодарность за то….
– За то, что вы любопытны, как кошка? – Он спрятал записку в голенище сапога.
– Сударь, вы грубиян. Прощайте, – Она развернулась, чтобы уйти, но Бэзил успел поймать ее за запястье, и Ренэ снова заглянула в странные стеклянные глаза. Он, конечно, не замечал, что больно колет ей кожу ногтями.
– Нет, нет, самый большой трус на свете, вот кто я. Я боюсь лжи, боюсь правды, – Бэзил притянул Ренэ поближе, и склонился к ней так, что локоны его отделили ее от мира золотистой завесой. Его дыхание пахло мятой. – Не стоит вам знать мои секретики, – он пьяно хихикнул. – Не стоит, они все грязные, мерзкие, и за них убивают. Вы мне нравитесь, но я не хочу, чтобы нас закопали рядом, сперва надо познакомиться получше! – Было непонятно, то ли он сейчас ее поцелует, то ли упадет на нее. Ренэ не устраивало ни то, ни другое. Везет же ей сегодня с кавалерами!
– Вы устали и болтаете глупости. Идите спать.
– Да, устал, ужасно устал. Устал бояться, устал гадать.
От его возбуждения не осталось и следа – речь замедлилась, веки дрожали, норовя сомкнуться. Когда Ренэ слегка оттолкнула его, невольно коснувшись голой груди, Бэзил отлетел назад, будто фигурка из папье-маше.
– Я вам нравлюсь, так пользуйтесь мною, пока можно, – Он запрокинул голову, раскинул руки, словно обращаясь к небесам – или ангелочкам на потолке. – Они оторвут мне голову, потом пришьют назад, и скажут – он умер естественной смертью. Его сердце остановилось, потому что он был слишком молод и прекрасен.
Ренэ жалела, что не может встряхнуть его, как кошка мышку. – Бэзил, вы должны немедленно идти спать. Иначе завтра у вас появятся темные круги под глазами, и вы будете ужасно выглядеть.
Это, кажется, пробилось сквозь мятный туман, затянувший его сознание. – Да, да, спать, спать. Скоро мне предстоит опасная прогулка…
Слегка пошатываясь, он побрел прочь. Но не успела Ренэ вздохнуть с облегчением, как Бэзил, не без изящества, опустился на пол и растянулся на нем.
– О! – Она топнула ногой. Это было уже слишком! Видят Боги, он заслужил, чтобы она бросила его здесь валяться. В конце концов, Бэзил – не ее проблема. Дома ее ждет супруг, который скоро пустится в далекий путь, чтобы рисковать жизнью на поле боя.
Бэзил лежал на спине, недвижный, светлые локоны нимбом раскинулись вокруг головы…
– Бэзил, вставайте, вы же продрогнете, – Ренэ потормошила его, опустившись на корточки. А если он напился потому, что она его отвергла? Не была ли она излишне жестока?
– Целуйте меня, – пробормотал Бэзил с полузакрытыми глазами и великодушно добавил: – Так и быть, вам можно.
Ренэ огляделась по сторонам, близкая к отчаянию. Она не могла ни бросить его на холодном полу, полуголого, ни дотащить до кресла. Скоро на них кто-нибудь наткнется, пойдут слухи. А она сказала Полу, что Дениза пригласила ее на небольшой вечер в семейном кругу…
Обнаженная грудь Бэзила мерно вздымалась, он то и дело начинал тихо сопеть. У него был такой беспомощный вид… Она поборола искушение провести пальцами по гладкой коже на груди, лишенной волос, которые он, наверно, удалял при помощи воска. Так странно – она ведь привыкла к жестким серым завиткам, похожим на звериную шкуру, покрывавшим мощный торс Пола. Но ведь ее супруг был настоящим мужчиной, а Бэзил… Бэзил – созданием из сказки. И сейчас кто-то наложил на него злые чары. Вот только едва ли его разбудит ее поцелуй…
– Я так и думал, – услышала Ренэ за спиной, и, вздрогнув, повернулась объяснить – все не так, как выглядит. К ее облегчению, она узнала голубой парик и синюю бархатную маску кавалера, которого видела сегодня в компании Бэзила. – Говорил же я ему, чтобы не налегал так на сирас.
– Когда он только успел так напиться! – пожаловалась Ренэ. Голубые Локончики явно были с Бэзилом приятелями, и она успокоилась.
Кавалер поцокал языком. – Он не пьян. Это все эта дрянь… Хотя, надо признать, она хорошо помогает забыться… – подняв маску на лоб, он мечтательно вздохнул. Краска на густо напудренном личике начала уже подтекать, придавая ему вид одновременно забавный и печальный.
– Милый Бэзил, вставайте, – кавалер опустился на колени по другую сторону от вялого тела, потормошил его. – Пора баю-бай.
Милый Бэзил что-то раздраженно промычал.
Так мы далеко не уйдем, поняла Ренэ, и принялась щипать лорда Картмора – так сильно, как только могла.
Щипки оказались действеннее поцелуев. Издав возмущенный вопль, Бэзил сел на полу, хотя глаза его оставались мутными. Его приятель шокировано взглянул на Ренэ, но она встретила его взор с вызовом. Если Бэзил, в нормальном состоянии, внушал Ренэ робость, то этот паяц – ни в коей мере.
– Я – замужняя дама, и не могу всю ночь провести на полу с вашим другом. Вам лучше отвести его к нему в спальню.
Кавалер скорчил унылую гримаску. – Мне самому его не дотащить!
– Так позовите кого-нибудь еще! Может быть, кого-то, кто к нему близок? Потому что я с ним едва знакома.
Голубые Локончики снова вздохнули. – Все заняты более приятными вещами, или уже витают в мире грез. Даже проклятый слуга его куда-то делся. Если бы вы согласились поддержать Бэзила с другой стороны, мы бы помогли ему дойти до кровати. Это совсем рядом.
– Ладно, – согласилась Ренэ не без раздражения. – Хотя я не самая подходящая для этого персона.
Они заставили Бэзила встать на ноги. Приятель Бэзила перекинул его правую руку себе через плечо, Ренэ досталась левая. Основная тяжесть приходилась на кавалера с голубыми локончиками. На Ренэ Бэзил опирался мало, и тем лучше: Бэзил, пусть стройный и изящный, все же весил куда больше, чем могла выдержать Ренэ с ее маленьким росточком.
Женоподобный кавалер тоже был не слишком доволен. Он вздыхал и жаловался всю дорогу до алькова в парадной спальне, где они смогли, наконец, уронить Бэзила на кровать.
Молодой Картмор заполз по покрывалу подальше и так и замер, лицом вниз. Приятель привычным движением стянул с него атласные туфли, перевернул на бок.
Ренэ стоило уйти, но она все стояла рядом. Вскоре Бэзил начал что-то лепетать, звать мать. Ренэ вспомнила, как он летал по сцене, сверкая подобно птице с золотым оперением, и грусть пронзила ей сердце.
– Вы же останетесь с ним? – спросила она.
Голубые Локончики издали особенно тяжкий вздох. – И почему отдуваться за всех должен всегда я?.. У меня были на эту ночь планы поинтереснее… – Он сел на край кровати. – Бэзил испугается, если проснется один, и кто-то должен разбудить его, если опять начнутся кошмары. Сегодня с Бэзилом должна была остаться Рената, но эта хитрая стервочка, похоже, нашла себе развлечение получше!
– Неудивительно, что его мучают кошмары, – вздохнула Ренэ. – Я никогда не забуду то гнусное чудовище, что пыталось его съесть!
– Бедняжка мне рассказывал, что с детства не может спать в одиночестве, – меланхолически пояснил кавалер. Он содрал с себя сапоги, не стесняясь присутствия Ренэ, и плюхнулся поверх покрывала. – С тех пор, как умерла его мать. Для него ее смерть стала настоящим потрясением, – он зачем-то огляделся по сторонам, и тихо закончил: – Тем паче, что она была так молода, прекрасна, и полна жизни.
Из-за всей этой суеты Ренэ подзабыла о Прекрасной Филиппе. Даже то, что Бэзил – ее сын, казалось уже чем-то невероятным. Но теперь любопытство пробудилось снова.
