Текст книги "Блаженны алчущие (СИ)"
Автор книги: Агнесса Шизоид
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 76 страниц)
Несмотря ни на что, Фрэнк не чувствовал себя ни несчастным, ни лишним, вышагивая рядом с остальными. Он не мог не согласиться с Филипом – они были живы и вместе, и сейчас этого было более чем достаточно.
Перенесенные опасности, казалось, объединили их всех, сделали ближе друг к другу. И пусть на сей раз его вклад был невелик, сколько еще приключений ждало впереди!.. Пусть эта ночь не стала началом истории их с Денизой любви, она может стать началом настоящей дружбы. Фрэнк не мог не верить в это.
На востоке уже розовела самая первая улыбка зари, но в полном звезд небе еще царила луна, большая и яркая, освещая им дорогу. Они шли по залитой серебром мостовой, как по млечному пути.
VIII. ~ Свора ~
I.
15/10/665
– Тройное ура Его милости лорду Фрэнсису Делиону, вашему новому командиру! – провозгласил Капитан Роули, и воздух сотряс рев тринадцати луженых глоток. Энтузиазм Ищеек был, несомненно, вызван оглашенной недавно вестью о повышении жалованья. Молчал только Кевин Грасс – гранитное изваяние среди общей суеты.
– Его милость – настоящий аристократ, не нам чета, так что гордитесь, что будете выполнять приказы такого человека! Перед вами – высокородный лорд, который привык вращаться в изысканнейших кругах среди лордов и прекрасных лэди, так что я ожидаю, грязножопые, что вы начнете вести себя надлежащим образом!
Фрэнк покосился на Капитана, стоявшего рядом с ним на галерее. От таких чрезмерных почестей было ох как не по себе. Вдобавок, хвалы Роули казались ему такими же фальшивыми, как и не сходившая с лица того широкая улыбка.
Капитан повернулся к Фрэнку, дыхнув на него перегаром. – Мой лорд, удостойте нас чести и скажите хотя бы два слова. А вы слушайте! Внимайте! – он трижды стукнул жезлом по закованной в сталь груди. – И чтоб ни чиха!
Фрэнк обвел взглядом поднятые к нему лица, такие разные: угрюмые, веселые, равнодушные. Перед ним стояли люди, с которыми ему предстояло служить, чье уважение он должен завоевать.
Он ступил вперед, к перилам. – Прежде всего, наш капитан слишком любезен. Я все-таки не лорд, а обычный дворянин. Я учился в Военной Академии, как и многие другие, потом около двух лет провел в Скардаг. Имя страшной тюрьмы, естественно, не оставило Ищеек равнодушными, – Фрэнк уже знал, что в столице слово "Скардаг" коли и произносят, то шепотом. Ищейки переглядывались, а один из них – тощий длинноносый человечек – уставился на Фрэнка с открытым ртом.
– Я дрался на дуэли после выхода эдикта, – пояснил Фрэнк. – Знаю, вы спрашиваете себя, как такой неопытный человек, как я, может стать вашим командиром. Все, что я могу – это пообещать, что буду учиться у вас, и сделаю все, чтобы вас не подвести.
– Ну что, завязали узлы на веревочке? Оценили, как запросто Его милость с вами, грязномордыми? А теперь послушайте меня, дармоеды! – гулкий голос Капитана заполнял огромный зал, эхом отражался от стен и продымленных балок потолка. Неудивительно – ведь Роули добыл свой чин в бою, и отдавал когда-то приказы на поле битвы, перекрикивая сухой треск картечи, грохот пушек, стоны раненных. Фрэнк в очередной раз подумал, каково будет Ищейкам принять командиром мальчишку, когда они привыкли подчиняться такому человеку?..
– У нас новый покровитель, – продолжал Роули. – Это лорд Филип Картмор, сын нашего великого Лорда-Защитника, победителя при Триане и Ардатру. Лорд Филип хочет, чтобы мы навели порядок в его городе. Штоб нас боялись и уважали. Это значит больше золота, больше оружия, больше людей, БОЛЬШЕ КРОВИ! – От рыка Роули у Фрэнка заложило уши. – Это значит, что при виде красных плащей обыватели должны трястись от страха, а злодеи – ходить под себя. Это значит, что тот, кто косо глянет на Ищейку, – преступник, и горько о том пожалеет. Это значит, что мы – закон, а закон – это мы! А теперь отвечайте, гавнюки: МЫ ЭТОГО ДОБЬЕМСЯ ИЛИ НЕТ?!
В ответ поднялся такой гам, что, казалось, сейчас обвалятся стены.
Капитан смотрел на своих людей с мрачным удовлетворением, пока, один за одним, они не стихли. – А щаз я вам разжую, что к чему. Знаю, вам можно прочесть целую треклятую речь, и все, что вы услышите и запомните, это "больше золота". А все ж таки я буду говорить так, будто в ваших черепушках плавает в дерьме крупица мозгов, – он отхаркнулся и сплюнул через перила, мастерски попав на лысую макушку одного злосчастного Ищейки. – Я лично удостоился двух аудиенций у лорда Филипа, мы долго беседовали, и знайте наперед, вскорости все у нас изменится. Вскорости служить Ищейкой станет так почетно, что вы будете поражаться, как вас-то, болванов, к этому допустили. Вам будут больше платить, мы получим офицьяльный герб и девиз, вы начнете маршировать на парадах рядом с гвардейцами и членами гильдий, разнаряженные, словно какие-нибудь потаскухи. И людей у нас вскорости прибавится. Будет несколько отрядов, а командовать ими будут все больше благородные, как Его милость, под моим началом. К нам начнут проситься на службу люди, до которых вам – как до соборных куполов. Это все было во-первых. Во-вторых, мы теперь звено в цепи закона – вот так вот, – Он поднял палец к небу. – С этого дня мы имеем право собирать показания у арестованных и проводить пытку первой и второй степени.
– А раньше мы чего тогда делали? – прозвучало снизу. Говорившего Фрэнк отметил еще раньше. Трудно было не обратить внимание на великана ростом хорошо за шесть футов. Грудь-бочка, кулаки-кувалды… На грубой физиономии, с тяжелой челюстью и низким лбом, застыло выражение тупого недоумения. – Прежде-то мы-ж… – Две короткие толстые дубинки висели у великана на поясе, за спиной виднелся арбалет.
Стоявший рядом с ним седовласый усач – вида еще вполне боевого – ткнул великана кулаком. – Заткнись, Крошка. Прежде, то был суровый допрос.
– Запахнули пасти, пока не велят их окрыть! – рыкнул Роули. – Теперь все будет а-фи-ць-яльно! Солидно! По цивилизованному, значит. Казначейство выдаст нам средства, чтобы оборудовать настоящий пыточный подвал, честь по чести, – заведем кобылу, вертушку, альталийский сапог, все, как полагается. Такую красоту наведем – нарочно нарушать закон будут, лишь бы попасть к нам да полюбоваться! Вам, костоломам, этого не оценить, но теперь у нас будет секретарь для записи показаний, а признания, добытые нами, будут засчитываться в суде. Звено в цепи закона, – повторил он. – Это тоже ответственность и большая честь.
– Так, дальше, – Роули снова сплюнул, на сей раз менее удачно – слюна замочила лишь сапоги Кевина Грасса. – Наш Красный Дом подлатают где надо, третий этаж, крышу, башню, и снаружи – повсюду, значит, чтобы он выглядел как картинка. Места у нас станет больше, но губу не раскатывайте – на третьем этаже поселим новичков, которых я приму на службу. Прикупим еще лошадей, может, и прислуги прибавится. Справим вам парадную форму – и чтоб не смели таскать в заклад! Пока же я разделю вас на два отряда по семь человек. Первый отряд поступит в распоряжение Его милости. Второй я думал отдать Старику…
Эта весть вызвала шумное одобрение Ищеек.
– Отличный выбор, Кэп! – воскликнул франтоватый брюнет, перекрывая рокот голосов. – Я думаю, никто из ему нас не удивился.
Кэп вновь постучал жезлом по своей кирасе, и голоса смолкли. – Ну спасибо, Красавчик, я буду спокойно спать этой ночью, зная, что ты и твои усы меня одобряете. Сделай мне теперь одолжение, заткни свою сраную пасть. Как я говорил, пока меня не перебили, я бы назначил единственного из вас, у кого есть в голове что-то, кроме крысиного помета, но тут надо спросить Его милость лорда Делиона. Не против ли он, да не погнушается ли быть на равных…
– С каких пор командир спрашивает разрешения у низшего по рангу? – ответил Фрэнк, смягчая слова улыбкой. Может, Роули поймет намек и уймется. – Но я, конечно, буду рад служить рядом с любым человеком, которого вы изберете, и не сомневаюсь, что ваш выбор будет мудр и дальновиден.
Седовласый Ищейка принял назначение как должное. – Что ж, благодарствую, – он огладил длинные усы. – Не подведу ни вас, Капитан, ни лорда Филипа, ни нашего Алого Генерала. Почту честью служить с таким важным господином, как вы, мой лорд.
Кажется, Роули внушил им, что Фрэнк, по крайней мере, принц крови. – Надеюсь, я ничем не запятнал своего имени. Но и важным господином себя не считаю, не с чего пока. Может, присоединимся к остальным, Капитан? – попросил он. Стоять надо всеми, словно статуя, выставленная на обозрение, уже было невмоготу.
– Да, пожалуй, трепа на сегодня хватит. Вольно, вы там.
Фрэнк хотел пропустить Роули вперед, как старшего по возрасту и званию, но Капитан идти первым наотрез отказывался. Пришлось сдаться. Фрэнк сбежал в зал по лесенке, которой когда-то, должно быть, пользовались музыканты, и оказался в окружении Ищеек. Они смотрели на него, молчаливые и хмуроглазые, настороженные, как стая одичавших псов.
Кевин Грасс стоял в стороне. Там, на галерее, Фрэнк все время ощущал на себе его тяжкий, пристальный взгляд, но сейчас мужчина отвернулся от него с равнодушным видом. – Думаю, могу сказать за всех моих товарищей: мы рады и горды служить вам, мой лорд, – У высокого брюнета, которого Роули назвал Красавчиком, была приятная улыбка и залихватские усы.
Несколько человек пробормотали что-то в знак согласия.
– Благодарю, – Фрэнк кивнул. – Я тоже рад стать частью вашего отряда. Может, у вас есть ко мне вопросы?
На Фрэнка легла тень шагнувшего к нему великана. Чтобы заглянуть в его маленькие недружелюбные глазки, пришлось задрать голову. Что же хочет у него узнать этот "крошка"?
– Когда жрать дадут?! – требовательно вопросил огромный Ищейка.
Фрэнк слегка опешил. – Не… не знаю. А когда у вас обычно обед?
– Втяни пузо, Крошка, жрать и расхочется, – Роули встал рядом с Фрэнком. – Ты! – ткнул он жезлом в самого щуплого из Ищеек. – Марш к воротам, караулить. Представление окончено, как сказал палач, отрубая башку актеру.
Этот тощий человечек в потрепанном мещанском платье больше напоминал мелочного торговца, чем охотника на бандитов. Коли он носил при себе оружие, кроме ножа на поясе, то не на виду. Человечек подскочил к Фрэнку. – Прежде чем я вас покину, позвольте представиться, мой лорд.
– Его зовут Нюхач, – помог ему Роули. – Ну, пошел, живо!
– Я предпочитаю прозвище Поэт, – к вашим услугам, мой лорд, – потому как это то, чем я являюсь, по призванию и зову души. Вы, конечно, ценитель прекраснейшего из искусств, мой лорд? – Под гневным взглядом Капитана, человечек начал пятиться к двери, декламируя: – Стихов стремительных измученный творец, Я потерял лавровый мой венец. Виршей моих пока не знает свет…
Роули зарычал и метнул в него жезлом, заставив бедного поэта обратиться в бегство.
– …И не узнает, ведь пишу я бред, – прозвучал вслед низкий хрипловатый голос Кевина.
Роули обрушил раздражение на него. – Восхитительно, Грасс, да у нас не одно, а аж два дарования, одно другого стоит! Ну-ка поди сюда.
Кевин будто и не слышал.
Зато Красавчик поспешил поднять жезл и подал его Роули жестом, не лишенным изящества. – Мой капитан. На сей раз привычная меткость вам изменила, увы.
– Ну, Нюхач свое еще получит. А ты чего тут извиваешься?
– Я хотел попросить Его милость принять меня в свой отряд. Уверен, Старик не будет держать на меня обиды.
Фрэнк был бы рад согласиться – этот человек выделялся среди своих грубоватых соратников и платьем, достойным дворянина, и манерами, выдававшими человека образованного. Как выделялся, по своему, и Поэт. И, разумеется, Кевин Грасс… Он вопросительно взглянул на Ищейку по прозвищу Старик.
– Да уж как-нибудь проживем без тебя-то, твоих фижмочек, платочков да улыбочек, – проворчал тот. – Ты у нас весь из себя прям благородный, тебе и идти к благородному. Хоть и не скажешь по нему, Ваша милость, а человек наш Красавчик толковый, – отрекомендовал франта Старик, прибавляя: – Грасса тоже забирайте, Ваша милость. Уж за него меня не поблагодарите, да не хочу я его. Не хочу, и все.
– Не пыхти раньше времени, Старик, – сказал Роули. – Все в свою пору. У меня к вам всем еще последнее дельце. Раз уж мы теперь проводим допросы честь по чести, нам надобен настоящий офицьяльный палач. Такую работенку, думается мне, может делать один из вас, совмещенно с основной, так сказать. Есть желающие? Крошка? Грасс? Тут нужен тонкий талант, как сказал вор-домушник, протискиваясь в трубу.
Огромный Крошка засопел, покосился на Старика. Остальные Ищейки стояли с каменными лицами. Фрэнк мог только порадоваться, что никто из его будущих подчиненных не хочет браться за столь отвратительное дело.
Роули изучал Ищеек, сузив глаза, будто жертву выбирал. Потом, словно бы невзначай, добавил: – За дополнительную деньгу, конечно.
– Сколько, Кэп?! – Вперед вышел, прихрамывая, угрюмый суроволицый мужчина. Одетый строго и просто, на военный лад, по виду он походил на бывшего солдата. Виски его уже тронула первая седина, старые шрамы полосовали левую щеку, на лбу краснел след ожога.
Не успел Капитан ответить ему, как объявился еще желающий. – Не найдется человека, подходящего на эту должность более меня, – сказал человек, на лысую макушку которого Роули столь удачно сплюнул. Физиономия у него была такая кислая, будто питался он исключительно лимонами, щеки впалые, рот брюзги. – Я – медик… На тощей его фигуре свободно болталась черная мантия, подобавшая человеку ученому, правда – старая и линялая, с истрепанным подолом.
– Костоправ ты, – бросил кто-то, и многие засмеялись.
"Медик" окинул соратников взглядом, в котором злость сочеталась с крайней степенью презрения, и продолжил: – Я здесь – единственный, кто может назвать каждую косточку человеческого тела и все натуральные процессы в нем. Эти руки, – он разомкнул сложенные на животе кисти, пошевелил до странности длинными костлявыми пальцами, – могут сыграть на человеческом теле любую мелодию.
Фрэнк поморщился. Хорош целитель, ничего не скажешь!
Старик громко кашлянул в кулак прежде чем заявить: – Так, ежели мы тут разбираем, кто право имеет на эту должность, я вам скажу, кто. Начнем с того, что ты всего-навсего хирург, Стрэтнем. Почти что, считай, цирюльник. У тебя даже лицензии нет. Я же по молодости три года отпотел помощником палача Верфийского суда, ни больше, ни меньше. Так что я один тут знаю то, что должно знать палачу.
– У тебя теперь будет другая задача, Старик, – возразил Роули.
– Так я к тому и веду, – неторопливо продолжил седой. – Пока приходилось горбатиться задарма, чегой-то господин костоправ помогать не торопился, отдувались мы с Крошкой, да кто из ребят пособит. Даже от Грасса больше толку было. А теперь палачом надобно сделать Крошку. Я его давно учу, как проводить пытку, он уже много чего умеет, силенок у него хватает, слава Богам, а к этому делу он способный. Так оно по справедливости будет.
– Борден? – Роули посмотрел на первого кандидата. – Что скажешь?
Хромой пожал плечами. – Да, Крошка, пожалуй, к этому лучше всех подходит.
– Что ж, так, значится, тому и быть, – кивнул Роули. – Только имей в виду, Крошка, – нам надо, чтобы подозреваемые говорили, а не подыхали, заруби на своем дурацком лбу. Те, кто попадает тебе в лапы, – по-до-зре-ваемые, а это значит, пока их вина не доказана, издохнуть они права не имеют! Чтоб больше никаких "случайностей", как с тем лавочником.
Хирург по имени Стрэтнем брезгливо скривил безгубый рот. – Это то же, что поручить кузнецу работу ювелира. Он вновь сомкнул кисти на животе и больше не произнес ни слова.
Роули три раза хлопнул в ладоши, привлекая внимание подчиненных, уже начавших вполголоса болтать друг с другом. – А теперь – вина! Отпразднуем, как должно.
– Вина! Вина! Вина!!! – громогласно подхватили Ищейки. На крик вскоре явились слуги – тощий мужчина и толстая женщина – с полной бутылей корзиной, и тут же убежали за второй порцией; чумазый мальчишка принялся разводить огонь в огромном камине.
Ищеек уговаривать не требовалось – они рассаживались за длинным столом, плескали содержимое бутылей в кружки, а то и сразу себе в глотку. Довольные возгласы взлетали к потолку, им вторил треск разгоравшихся поленьев.
Фрэнк похлопал по кошелю, висевшему на поясе, тощему, как уличный кот, и ему ответило печальное звяканье серебра. Взглянул на Капитана. – Может, пошлем в таверну за чем-нибудь стоящим?
– Вот это здорово, Ваше лордство! – раздалось из толпы, но Роули покачал головой: – Поберегите деньги. Мои головорезы не отличат альталийского от забродившей мочи. Будут пить, что дают.
– Это единственное, на что они годны, – Кевин Грасс не садился и не принимал участия в общем веселии: сложив руки на груди, он глядел на товарищей чуть ли не с ненавистью.
Фрэнк собрался заговорить с Кевином, с которым до сих пор успел обменяться лишь рукопожатием и парой фраз, но Роули счел этот момент подходящим, чтобы "представить" их друг другу.
– Вот, мой лорд, – Подозвав Кевина, он положил руку ему на плечо, но тут же отдернул, будто каленого железа коснулся. – Второй человек в ваш отряд, ежели возьмете.
– С радостью, – Фрэнк послал Кевину улыбку, оставшуюся без ответа.
– Когда он не готовится к карьере придворного поэта, то неплохо орудует мечом, – говорил Капитан. – К тому же, он дворянин, какой-никакой, и будет приличнее, ежели начальник его будет тоже из дворян. Мы-то ему недостаточно хороши. Характерец, правда, у Грасса не приведи Боги, мой лорд, такой же приятный и сладостный, как желчь и уксус, но вы не дадите ему зарываться. А ежели слишком обнаглеет, вы…
– Мы с Кевином вместе посещали занятия в Академии, – прервал Фрэнк. Его покоробил тон, каким Роули говорил о благородном человеке, тем более, о Кевине. – Мне хорошо известен как его характер, так и редкий талант фехтовальщика.
Ему было не по себе под странным взглядом Грасса: пристальным, и в то же время отсутствующим. Казалось, Кевин смотрит одновременно и на него и в прошлое, через пропасть, разделившую их жизни на две части.
Но Фрэнк и сам невольно вглядывался в черты, знакомые и в то же время незнакомые. Прямой нос, резкие скулы над запавшими щеками, твердая линия рта… Грасс заматерел, вытянутое лицо с крепким подбородком утратило свежесть юности. Новые шрамы прибавились к старому, уродливой змеей сползавшему от правого глаза вниз по щеке. Но более всего изменились сами глаза под тяжелыми дугами бровей.
Сейчас Кевин скорее напоминал бывалого солдата, прошедшего огонь и воду, чем не столь давнего ученика Академии. И это только кажется, или он стал еще шире в плечах?
– А-а, так вы давние друзья?! – осклабился Капитан. – Это даже слишком трогательно, как сказал мальчик из хора, когда пастырь погладил его по заду.
Фрэнк ничего не мог с собой поделать. Чем шире Роули улыбался, тем меньше ему нравился. – Да, – подтвердил он.
– Ну надо же, как здорово! – Казалось, Капитан был в полном восторге. – Чего ж лучше такой встречи! – Он потер подбородок. – Выходит, вы сдружились в Академии – вы, лорд Филип и Грасс, трое неразлучных друзей, прям как в песнях.
– Ну да. То есть, Филип и Кевин были неразлучными друзьями, а я так, за компанию, – уточнил Фрэнк. – У Филипа в Академии было вообще много приятелей, но… – …Его друзья плохо кончают, – закончил Кевин.
– К сожалению, многих действительно уже нет, – Фрэнку вспомнились веселые юнцы, что увивались за девушками в летнем саду того иного, юного мира. Аромат роз… Аромат Денизы…
– И вы трое, конечно, свершали вместе подвиги? – поинтересовался Капитан.
– Мы были почти детьми. Я точно ничего не свершил, а вот они, кажется…
– Мы спасали принцесс от драконов и драконов от принцесс, – перебил Кевин, громко и резко. – Мне доставались драконы, остальным – принцессы, и все были премного довольны.
– Ну, а коли серьезно? – Капитан игнорировал его, обращаясь к Фрэнку.
– Куда уж серьезней, – процедил Грасс сквозь сжатые зубы. Шрам на щеке задергался, словно живое злобное существо. – Еще мы избавляли мир от темных колдунов, базилисков, и людей, сующих нос не в свое дело.
Роули глянул на Кевина без особой нежности, потом снова нацепил ухмылку, не коснувшуюся черных въедливых глазок. – Зарываешься, Грасс. Но ничего, ради такого дня я тебя прощаю, -
Нет, ни у кого Фрэнк не видел такой неприятной улыбки, и дело было не в желтизне и кривизне зубов.
– Что же, я вас оставлю, обменяетесь воспоминаниями юности, столь сладостными. Ответишь на все вопросы Его милости, Грасс. А ежели Грасс падет под тяжестью сей сложной задачи, прошу, обращайтесь ко мне, мой лорд. Да, наши молодцы сейчас будут набивать брюхо. Вам поставить стол здесь, мой лорд, или же окажете мне честь отобедать со мной наверху, в моем кабинете? А может, послать за чем-нибудь особым для Вашей милости? Рядом неплохая таверна.
– Я не привередлив, – мотнул головой Фрэнк. – Поем вместе со всеми. Ему не терпелось поговорить с Грассом без лишних ушей рядом.
Отвесив короткий поклон, Роули развернулся и зашагал прочь.
Кевин проводил Капитана неприязненным взором. – Слизняк. А у вас, как погляжу, любовь с первого взгляда.
– Просто он очень хочет услужить Филипу, – Уж настолько-то Фрэнк в жизни разбирался.
Кевин интересовал его куда больше Роули. Было радостно видеть его живым и в одном куске. Он еще помнил лицо Грасса в их последнюю встречу – лицо человека, переступившего черту, за которой лишь хаос и смерть.
– Я часто о тебе вспоминал, – признался Фрэнк. – Как ты здесь оказался?
– Меня рекомендовал Оскар Картмор. Это ведь была его идея, наш отряд, пока племянник не решил поиграться с нами в солдатиков.
– У Филипа очень серьезные планы, – возразил Фрэнк. – Его беспокоит разгул преступности в городе.
– Что ж, вам виднее, что там у него на уме.
Беседа грозила разбиться о стену его неприязни, однако Фрэнк твердо решил выяснить отношения раз и навсегда. Он не знал, с чего началась эта глупая односторонняя вражда, но не желал, чтобы она продолжалась хотя бы день.
– Кажется, тебе не по душе, что мы будем служить вместе? – спросил он напрямую.
– Что я думаю, значения не имеет.
– Для меня – имеет. Я надеялся многому у тебя научиться.
– Коли не научитесь, то не моя вина будет, – Застывшие черты оживило подобие усмешки.
– Да, и с каких пор мы "на вы"? Хоть ты-то не начинай, – взмолился Фрэнк.
Но не тут-то было. – Будет странно, коли все тут начнут вам тыкать. Или вы хотите, чтобы у меня были особые привилегии потому, что мы вместе учились?
Фрэнк должен был признать, что в словах Грасса есть смысл. Он был командиром, Кевин – его солдатом… И все равно это казалось каким-то неправильным. Когда-то, совсем недолго, они были почти друзьями. Или ему это только казалось?
И все же он решился задать волнующий его вопрос, покосившись в сторону стола. Ищейки тоже бросали на них любопытные взгляды, но никто не решался подойти. – Скажи, как ты думаешь, мне удастся… поладить с ними? – По крайней мере, Кевин скажет ему суровую правду. – Как тебе удалось стать здесь своим?
– Ну, поначалу они цеплялись ко мне за то, что я из благородных, учился стишки писать и не вытираю нос рукавом. Но это продлилось недолго… скоро они возненавидели меня ради меня самого. А за вас, – с нехорошей улыбкой добавил Грасс, – я не волнуюсь. Вы сумеете подлизаться и к бешеному псу.
Фрэнк никогда в жизни ни к кому не подлизывался, но спорить не стал. Пусть будет так.
– Ну что, осмотрим дом? – предложил Кевин равнодушно. – Обед еще не подали.
Поднимались на второй этаж они по темной лестнице. Фрэнк придерживался за натянутую вдоль стены веревку, пока глаза не начали привыкать к полумраку.
– Ночуем мы там, – доносился сверху голос его проводника. – Раньше здесь были большие залы, но Кэп велел разгородить их на части, чтобы у каждого была своя конура. Боится, что коли мы будем жить в городе, нас перережут по одному в постелях. Ищеек в городе любят, коли еще не поняли.
– И что, на ваши жизни часто покушаются? -
К скрипу ступеней прибавился треск сухого смешка. – Ну, с местными бандами у нас взаимопонимание. Договор. Мы не слишком усердствуем, а они нас не трогают. Бывает, конечно, во время облавы злодей порежет кого-то, но героев еще ни из кого не сделали. Да, еще нашего Боба как-то жена едва не прикончила скалкой… – Значит, опасности никакой? – спросил Фрэнк с разочарованием, которое не смог скрыть.
И снова – колючий смешок. – Опасность есть, Ваша милость. Положитесь на мое слово.
Фрэнк не видел лица Грасса, но намек, кажется, уловил. – Отлично, значит, скучно не будет.
На втором этаже в обе стороны расходился узкий коридор. Бледный свет проникал в него поверх не достигавших потолка дверей, больше похожих на дверцы загонов. Кевин подошел к третьей слева и пнул ногой. Заскрипели петли.
– Это мое место. Никогда не входите без предупреждения – я поставил здесь кое-какие ловушки.
Фрэнк заглянул внутрь и невольно поежился – комнатушка напомнила камеры Скардаг, что сдавали тем из заключенных, кто мог наскрести денег на кровать, – но не больше. Его собственная была обставлена куда богаче.
Жалкий закуток с голыми стенами, унылый и неприютный, почти целиком занимала узкая кровать. В ногах – маленький сундук, запечатанный тяжелым замком. Оплывшая свеча, медный таз, медный поднос, кувшин, – вот и вся утварь, что скрашивала быт Ищейки. На изголовье лежала толстая книга.
– Ты тут живешь? – спросил Фрэнк, не в силах отделаться от ощущения, что перед ним – место заточения.
– Сплю. Вам не нравятся мои покои?
– Здесь очень… чисто. В этой камере и впрямь царили порядок и чистота просто безупречные, даже ночной горшок был начищен до блеска.
Грасс будто его мысли читал. – Что, в Скардаг было пороскошнее?
Фрэнк не стал отрицать. – Значительно. Я пользовался многими привилегиями. Мне отвели просторное помещение, а комендант одолжил собственную мебель. Но знаешь, я был бы рад спать на улице, лишь бы почувствовать траву под ногами и дождь на лице, увидеть что-то, кроме постылых серых стен.
– Чувствуется, что вы никогда не спали на улице, – усмехнулся Грасс. Прежде чем Фрэнк мог ответить, продолжил, неопределенно махнув рукою в сторону потолка: – Выше показывать особо нечего. На третьем этаже жить нельзя, крыша протекает. Правда, Кэп нашел местечко посуше под свой кабинет, но и там не на что смотреть, кроме тараканов, внушительной коллекции бутылок и одного потасканного пьянчуги.
Так вот что за стук доносился сверху – то прохаживался у себя капитан. Каблуки отбивали неспокойную дробь. Может, радостное возбуждение не давало сидеть на месте?..
– Есть еще башни. Одна – развалина, в нее ударила молния. А на вторую годами не поднимались – до меня.
Особняк и правда нуждался в ремонте. По коридору с унылым присвистом ползал сквозняк, и Фрэнк поплотнее запахнулся в плащ. – Я тоже люблю башни. И крыши… Смотреть на мир сверху – замечательное ощущение, – Фрэнку вспомнились зеленые холмы Длели, где он вырос, такие, какими он видел их со старой голубятни. Крошечные домики соседней деревушки, дым из труб, сизым облаком летящий в небо… В тюрьме иногда казалось, что все это ему приснилось.
– Вот-вот. Особенно приятно смотреть на него в одиночестве. Поэтому, коли подниметесь на мою башню, мне придется, со всем почтением, скинуть вас с нее.
Фрэнк хмыкнул. Кевин просто не мог обойтись без угроз и оскорблений. Что ж, это было приятнее, чем манера Роули.
– Еще мы держим конюшню с лошадьми, на которых нам не дозволяют ездить, склад оружия под замком… Запасы эля и жратвы на небольшую осаду… Ну и, конечно, огромный подвал, который мы, благодаря щедрости лорда Филипа, скоро оборудуем по последней моде.
Фрэнк поморщился, и от Грасса это не ускользнуло. Его взгляд стал насмешливым. – Когда-нибудь наблюдали пытку, мой лорд? Это можно устроить – мы поймали одного типа, будто специально для вас.
Фрэнк зябко дернул плечами, по которым пробежала невольная брезгливая дрожь. Об этой стороне службы Ищеек он раньше не задумывался. – Нет уж, благодарю.
– А зря, – Грасс криво усмехался, – зрелище поучительное. Или вы, как прежде, испытываете неодолимое отвращение к кровопролитию?
Фрэнк посмотрел ему прямо в лицо. – Я понял, что иногда без него не обойтись.
– Отлично, – в мертвом взгляде Ищейки заблестело что-то, похожее на азарт. – Тогда пойдем во двор и проверим, не разучился ли мой лорд убивать.
~*~*~*~
II.
Их встретил рык и клацанье челюстей. По внутреннему двору катался рыже-черно-пегий клубок сплетенных тел, посылая во все стороны грязные брызги. В итоге победителем вышел огромный пес, широкогрудый, без правого уха. Он зажал кость – свой трофей – в жутких челюстях, посмотрел на Фрэнка странными желтыми глазами, и, глухо зарычав, скрылся в будке.
– Кажется, я ему не понравился, – заметил Фрэнк.
– Ему никто не нравится. Мерзкая тварь.
Во дворе подвывал осенний ветер. Ни деревьев, ни грядок, – только лужи да истоптанная земля. По крайней мере, здесь имелся колодец – отлично. И истерзанный пелл, весь в глубоких зарубках. На него Фрэнк повесил плащ.
Снаружи особняк, пусть и побитый временем, смотрелся внушительно. Если отремонтировать, то и старожилы, и новички из будущего пополнения смогут свободно расположиться в главном здании и двух прилегавших к нему корпусах.
Фрэнка заинтересовал полустертый барельеф над дверью: восходящее солнце, а в нем – треугольник, расчерченный крестом. – Это какой-то герб? – Он уже видел это изображение раньше, на украшавших парадный фасад медальонах.
Пальцы Грасса отбивали нетерпеливую дробь по рукояти меча, но он все же ответил: – Это здание когда-то принадлежало братству мистиков. Всякие астрономы, алхимики и другие ученые, разные шарлатаны, добывающие золото из свинца, путешественники, вроде даже купцы и лавочники. Объединяло их одно – они были чокнутыми. Пытались проникнуть в тайны вселенной и предсказать будущее.
– И что с ними сталось?
Грасс пожал плечами. – Говорят, однажды они просто… исчезли. А почему – есть две версии, выбирайте на свой вкус. По одной, разбежались, когда в нашей стране начали зверствовать андаргийские Овчарки. Не стали дожидаться, пока их отправят на костер. А по другой… По другой, заглянуть в будущее им все же удалось. И там они увидели, что близится день Последней битвы, прозрели тьму, что опустится на землю, и ужасы, что придут с нею. И не выдумали ничего лучше, придурки, как уйти жить под поверхность, в темные туннели, что извиваются под городом. А чтобы не было соблазна вернуться к свету – выкололи себе глаза.
– Неужто это может быть правдой?
– Вы меня спрашиваете? – Грасс пожал плечами. – Считайте, как хотите.
Верить, что где-то там внизу, в кромешном мраке, ползают слепцы, ощупывая чуткими пальцами стены туннелей, было куда интереснее. Но – сложнее. Разве кто-то согласился бы добровольно не видеть больше голубого неба и лучей солнца? Того самого солнца, что восходило на эмблеме братства. Или – опускалось?
