Текст книги "Блаженны алчущие (СИ)"
Автор книги: Агнесса Шизоид
сообщить о нарушении
Текущая страница: 68 (всего у книги 76 страниц)
Часть IV. ~ ДОЛГОЕ ПРОЩАНИЕ ~
XXVI. ~ Чудовище во мраке ~
30/10/665
I.
– После долгой переписки, Принц Воров передал, что готов согласиться на наши условия…
В кабинете Роули повисло торжественное молчание. Многое зависело от того, удастся ли Ищейкам прийти к соглашению с теми самыми людьми, которых они преследовали по долгу службы. Андаргийский шпион искал новую жертву среди подданных Его Воровского Высочества, а значит, с помощью бандитов у Ищеек появился бы шанс выйти на самих заговорщиков, хозяев шпиона.
Тишину разбил хрипловатый голос Кевина Грасса. – Чудо из чудес. Мы предлагаем этой швали кучу монет за то, чтобы помочь расправиться с их собственными врагами – и они согласны? Удивительно! – Ищейка стоял посреди комнаты, прямой и непоколебимый, скрестив руки на груди. И не скажешь, что недавно побывал в жестокой схватке, что беспокоят еще свежие раны.
– …Готов согласиться на наши условия, если мы уважим его требование, – завершил Капитан. – Принц Воров желает личной встречи с нашим бесценным лордом Делионом.
– Со мной? – переспросил Фрэнк, как последний болван. Такого он никак не ожидал, и в голове сразу стало пусто.
Еще не так давно, при мысли о подобном приключении кровь быстрее заструилась бы в жилах. Не так давно – до проклятой Башни, сожравшей Комара, до побоища в Доме Алхимика, до ужасных откровений, оставивших его в тупом оцепенении всех чувств.
Невольно Фрэнк покосился на Кевина – что-то тот скажет?
– На черта? – рыкнул Грасс.
Прежде чем ответить, Роули плеснул себе еще джина. – Я задал тот же самый вопрос, Грасс, только в более красноречивой форме. Подумать только, какое унижение для Его милости – трепать языком на равных с чернью, нацепившей корону, которая подобает ей столь же, сколь голозадой обезьяне! Сверхъестественная наглость, как сказал пастырь, когда черт попросился переночевать в его храме. – Груз ответственности явственно давил на капитана. В последние дни он выглядел еще привлекательнее обычного: красные глазки тонули в складках помятой кожи, заплывшая физиономия приобрела особый синевато-багряный оттенок, который сделал бы честь любому закату, что когда-либо вдохновлял перо поэта, грузное тело бескостно обвисло на стуле. И только джин он наливал с прежней ловкостью, не теряя зря ни капли. – Тем не менее, наглец настаивает. Пишет, что не доверяет нам, хочет заглянуть Его милости в глаза и убедиться, что мы ведем честную игру – хотя повелителю ли шулеров и мошенников рассуждать о честной игре!
Старик нахмурился и долго крутил седой ус. – А я ему не сойду? – предложил, наконец. – Звание мое такое ж, командир отряда, а я все ж поопытнее буду, знаю хорошо, как говорить надобно со всяким сбродом. А Его лордству и мараться незачем.
– Неужто ты думаешь, что я не предпочел бы встретиться с негодяем сам! – огрызнулся Роули. – Ежели мерзавцы задумали нечто дурное, что ж, я уже пожил на этом свете и с годами не стал лучше, как хорошее вино! Но нет: бандиты услышали это предложение из уст Его милости – его они и желают видеть. Одного, без охраны, иначе сделке не бывать.
– Так и пусть отправляются в зад, – отрезал Грасс. – Это условие смердит до небес.
Нависая над Капитаном, он сверлил его взглядом таким же холодным и пронзительным, как осенний ветер, завывавший за стенами раненым зверем.
– Смердит, как меж ног у портовой шлюхи, смердит так, что хоть нос затыкай, – закивал Роули. – Не шла б речь о деле государственной важности, у меня б язык не повернулся даже передать наглые эти слова Его милости, – Капитан проявлял несвойственное ему терпение. Тем паче, что вообще не жаждал видеть Грасса на совещании, и допустил его сюда только по настоянию Фрэнка. – Со своей стороны, Принц Воров предлагает в заложники четверых своих самых доверенных советников. Я их знаю – они служили еще прежнему Принцу, а значит, отменные кандидаты на дыбу и веревку.
– Диковинная просьба, что и говорить, – пробормотал Старик.
Кроме них троих, в кабинет позвали Вашмилсть. Роули привык полагаться на скромного клерка во всем, да и, в конце концов, обратиться с предложением к бандитам было именно идеей этого последнего. Его или его паучка.
– А что тебе шепчет твой паучок? – спросил клерка Фрэнк. Он не знал, верит ли во всяких паучков, зато в здравый смысл "чернильницы" верил точно.
– Пока ничего не разобрал, – задумчиво ответил клерк. Все это время он стоял за спинкой стула Капитана, почтительно воздерживаясь от того, чтобы вмешаться в беседу старших. – Лучше вам последовать совету более опытных и знающих людей, чем я.
Фрэнк постепенно собирался с мыслями. Легко принимать решение, когда выбора у тебя нет. – Ну что ж, я не могу отказаться от такого лестного приглашения.
И поставить под угрозу план.
Грасс обернулся и посмотрел на него в упор. – Дурак будешь, если пойдешь.
Это прозвучало весомо.
– Знаешь что, Грасс, я согласен! – поддержал его Роули, стукнув кружкой по столу для большего эффекта. – Негоже нам рисковать драгоценной жизнью Его милости. Опасно, слишком опасно.
Фрэнк виновато улыбнулся Кевину. – Что ж, ты меня знаешь, Грасс. Стреляю хорошо, дерусь паршиво, а соображаю еще хуже. И вряд ли доживу до старости, чтобы поумнеть. Так что придется идти.
Лицо Грасса снова скрыло забрало равнодушия. – Тогда я иду с вами. И вряд ли кто-то сможет мне помешать.
Еще одно заявление, заставшее Фрэнка врасплох. – Но ведь ты сам только что дал понять, что это глупо и опасно.
Кевин пожал плечами. – И что с того? Мне любопытно взглянуть на рожу этого самозваного принца. Может, он понравится мне больше, чем тот, которому мы сейчас служим.
Капитан ненадолго задумался, прищурившись, а потом расплылся в широкой улыбке. Она обнажила зубы, хотя кривые и желтые, но способные перемолоть еще многое и многих. – Я рад, что ты вызвался, Грасс. На одного сопровождающего они согласятся, я уверен. А мне так будет спокойнее, гораздо спокойнее, как сказала мамаша, утопив плаксивого младенца в речке. Я уж думал запретить вам идти, мой лорд, но ежели с вами будет Грасс с его верным фламбергом, мне не придется волноваться и трястись от переживаний!
Разве что с похмелья, мысленно дополнил Фрэнк…
Что ж… Спору нет, бок о бок с Кевином он будет чувствовать себя куда увереннее. А коли в конце пути их ожидает смерть, угрызения совести не будут его слишком мучить. Грасс знает, на что идет, со смертью же знаком не понаслышке. Он сам был ею недавно, в Доме Алхимика, где кровь дюжины мертвецов еще не оттерта с пола, и вряд ли когда полностью сойдет, как не сотрется из памяти Фрэнка воспоминание о телах мужчин и женщин, юноши и старухи, словно растерзанных диким зверем. На встречу с бандитами отправится отличная парочка: чудовище и человек без чести.
– Прекрасно, так когда нам выступать?..
~*~*~*~
30/10/665
II.
– Мы ведь не полезем туда, правда? – взмолился Лили.
– К черту твою ведьму! – Желто-зеленые глаза Лулу зло блестели. – Ты – Бэзил Картмор-Силла, пусть ползет к нам сама.
Сверху наблюдало ржавое солнце в рубище рваных туч, внизу – так далеко! – ждал водоем, покрытый плесенной коркой. А между небом и водой повисла темная полоса моста, соединяющая два дома, и звала Бэзила к себе.
– Госпоса сдет, – прошепелявил человечек. – Это единшственный путь, только так, и не инасе.
Ветер стонал, предупреждая, грозя.
…Первой Бэзил обратился к Алисе Ло, предсказательнице, модной у светских бездельниц. Ему стоило подумать о ней раньше, и он подумал бы, если бы не уверенность: все подобные ей – мошенники, особый дар которых заключается в том, чтобы водить за нос впечатлительное дурачье. А потом братец рассказал ему о гадальщике, разыскавшем для Ищеек труп исчезнувшего скрипача. Тот ясновидящий, жалкая трущобная крыса, был мертв – Бэзилу, как всегда, везло! – но древняя столица кишела ему подобными, и оставалось лишь найти достойную доверия кандидатуру.
Хотя придворные дамы записывались к модной гадалке на месяц вперед, Алиса Ло приняла Бэзила почти сразу, в маленькой комнате, полной теней и ароматного дыма. Его вопрос заставил приторную улыбку на ее тонких губах скиснуть.
– Я не могу… – Рука вспорхнула к горлу испуганной птицей, тревожно зазвенели браслеты. – Я не смогу вам помочь, мой лорд.
Коснувшись шарфа и кольца, что Бэзил принес на встречу, эта без того бледная маленькая женщина с лисьим личиком побледнела еще больше.
Он заговорил о вознаграждении, но гадалка не набивала себе цену. Лишь отнекивалась, а в бесцветных глазах плескался страх.
Бэзил не был ясновидящим, и все же он видел ее насквозь.
– Видно, ваши таланты вам изменили. На ваше счастье, сударыня, я не злопамятен, – протянул он, – и никому об этом не расскажу. Напротив, будем считать, что вы красочно описали смерть моей матери, а в конце, проникновенным голосом, будто исходящим из глубин преисподней, провозгласили имя убийцы. Я упомяну об этом лишь в своей компании, по секрету. Уверен, в кругу моих друзей не найдется шпионов Тайной службы и обычных сплетников.
Тогда гадалка подошла к нему, и, встав на цыпочки, приблизила губы к его уху. – Мои силы невелики, мой лорд, верьте мне. – Щеки коснулось до странности прохладное дыхание. – Если вы готовы говорить с тьмой, вам нужна ведьма Кор, из Тьмутени. И расскажите вашим друзьям, что от беседы со мною не было никакого толку, молю вас.
Уходя, он гадал, на кого она работает, и почему не могла наврать ему нечто утешительное.
Найти ведьму Кор, которая якобы понадобилась Бэзилу за советом в делах любовных, вызвался Йен Дижан. Этот высокий светловолосый молодой человек влился в их компанию с полгода назад, и только сейчас Бэзил задумался о том, что понятия не имеет, как это произошло. Йен просто появился на пьянке в один прекрасный день, и вроде как пришел вместе с кем-то – но с кем? И вроде бы все его знали, но никто не знал, откуда он взялся и кто таков… Одно точно: Йен отлично играл на мандолине, умел придумывать забавные проказы, сохранял изящество, даже надравшись, и этого хватало, чтобы терпеть его рядом.
Йен не заставил Бэзила ждать. Уже на следующий вечер шепнул ему пару слов на дружеском сборище, и вскоре Бэзил, Лили и Лулу собрались в алькове, чтобы услышать из его уст ответ ведьмы.
Йен принес от нее приглашение и подарок – нож с костяной рукоятью и сложной вязью знаков на изогнутом лезвии.
Бэзилу подарок не понравился.
Лили попробовал острие пальцем, порезался и захныкал.
– Вы слишком торопитесь, мой лорд, – усмехнулся Йен. – Время лить кровь пока не пришло.
Слова Йена понравились еще менее.
Они засыпали его тысячей вопросов, но Йен только улыбался, улыбкой человека, знающего больше, чем показывает, отшучивался, пожимал плечами. Ясно было одно – ведьма Кор ни к кому не ходит в гости, идти надо к ней. В Тьмутень.
Лили и Лулу отговаривали Бэзила, Йен посоветовал не бояться. – Местечко не хуже других, получше многих, – В серых глазах искрились лукавые болотные огоньки. – Только соблюдай правила, будь почтителен, уходи до темноты и не лезь, куда не звали.
Что Бэзил знал о Тьмутени?.. Лишь истории, передаваемые театральным шепотом, сказочки, в которые теперь, после появления монстра в его собственном доме, верилось пугающе легко. Вот только во что именно верить? Слухи противоречили друг другу, как обычно бывало со слухами.
В Тьмутень никто не осмеливается заходить. А если осмеливается, то не возвращается. А если возвращается, но иным, неправильным, и рано или поздно уходит в Тьмутень насовсем.
Жители Тьмутени не выходят за ее пределы. Они гуляют рядом с нами, невидимые глазу, и воруют малых детей. Это уже не люди. Это люди, живущие под властью умертвия, которое питается их кровью. Они сами – умертвия, их пища – кровь и прозрачный ликвор, текущий в позвоночнике. Они поклоняются темным богам. Они безбожники, от которых отвернулись высшие силы.
Когда-то, с этим соглашались все, Тьмутень была лишь еще одним кварталом Высокого Города. Пока что-то темное и злое не начало медленно, почти незаметно разрастаться там, как опухоль, заставляя одних уходить, а других – меняться, оставшись.
В глубине души Бэзил уже знал, что пойдет. Не завтра – так послезавтра, не на этой неделе, так через месяц. Стоило забрезжить шансу получить ответ, как неопределенность вдруг сделалась невыносимой, точно бесконечное ожидание казни. Вот только не потянет ли на попятный, когда перед глазами блеснет топор палача?..
Друзья вызвались сопровождать его, Йен – служить проводником.
В путь Бэзил оделся настолько просто, насколько был способен. Темный плащ, куртка и широкополая шляпа без украшений, под которой он скрыл волосы, превратили его в еще одно из тех бесчисленных серых существ, что ползали за стенами дворца. Друзья его взяли с собой мечи, но Бэзил дурью маяться не стал, прекрасно понимая: порезать он может разве что себя и случайно, но никак не других и нарочно.
Город ошеломил его вонью, от которой кружилась голова, какафонией оглушающих звуков, чередой отталкивающих рож. Грязь и разложение, отвратительные нищие и некрасивые дети с голодными злыми глазами, весь этот сброд и его грубые жилища, все скоро слилось для Бэзила в единую бурую массу. Это была та навозная куча, из которой и над которой рос его маленький мирок, как красивый, но ядовитый цветок. Единственное место, где он мог выжить, и откуда ему было некуда бежать, потому что вокруг разливался океан убожества и гнили.
На миг все, что его занимало, показалось ничтожным, неважным. Мир, настолько уродливый и дурной, не исправит ни Истина, ни справедливость, ни месть. Богам стоило бы стереть свою ошибку с лица земли и начать с чистого листа.
– Милый Бэзил, вам дурно? – Лили, сам выглядевший больным, протянул ему нюхательную соль. Бэзил покачал головой, не отнимая от носа надушенного платка.
– Да вы, небось, первый раз идете по улице собственными ножками? – поинтересовался Йен. Его вечную беззаботную усмешку Бэзил раньше находил приятной, сейчас же она казалась издевкой.
– Не в первый, – буркнул он, прогоняя несвоевременные воспоминания. Сейчас он хотя бы не один…
Проулки и подворотни, дворы и арки сменяли друг друга, а потом неожиданно оборвались безлюдным берегом речушки. На другую сторону вел горбатый мостик без перил, а там, одинокая посреди пустыря, застыла в ожидании низенькая фигурка в шляпе с обвисшими полями.
– За мостом начинается Тьмутень, мой лорд, – сказал Йен.
Ветер тоскливо подвывал, гоняя рябь по серой воде.
– Вашему отцу стоит снести это место, – Лили ежился, несмотря на подбитый шерстью плащ.
– Я слышал, есть такие планы, – отозвался Бэзил, думая о своем. – Когда война закончится…
– Это ничего не изменит, мой пугливый лорд, – усмехнулся Йен. Для человека без роду и племени блондин держался довольно нахально. – Да и поздновато, так-то.
– Ручаюсь, большая часть россказней о Тьмутени – сказки старых баб, – заявил Лулу. Тусклый свет дня превратил его напудренное личико в мертвенно-белую маску.
Йен подмигнул. – Почему бы нам не узнать? – И припустил по мосту. Четыре прыжка, и он на другой стороне.
Сглотнув слюну с кислым привкусом страха, Бэзил сделал первый неуверенный шаг следом. Его руку сжал Лили. – Вы уверены, Бэзил? Ох, это плохая идея. Я понимаю ваши чувства, но… Что хорошего может выйти из этой затеи?
– Можете подождать нас здесь, если хотите, – предложил Бэзил. Странным образом, близость кого-то еще более трусливого придала ему храбрости, и мостик он одолел быстро.
Человечек, ожидавший их на другой стороне, был странным созданием. Голова в шляпе едва доходила Бэзилу до груди, на щуплом тельце болтались какие-то невероятные лохмотья. Землисто-серая кожа делала его похожим на что-то, что недавно выкопали из земли.
– Это подручный госпожи ведьмы, он поведет нас дальше, – объяснил Йен.
– Твоей ведьме стоило бы прийти самой, а не заставлять Его Милость плестись в вашу убогую глушь, – строго заметил Лулу.
– Госпоса не ходит, – отозвался человечек, растянув рот в улыбке. – Госпоса покоится. – Из его левой ноздри выполз толстый розовый червь, спустился вниз по губе и исчез меж зубов.
– Это умертвие! – взвизнул Лили, хватаясь за плечо Йена, и даже скептик Лулу зашипел от неожиданности.
Просто трюк, сказал себе Бэзил. Он должен был так думать, чтобы не пуститься с криком в бегство.
– Да нет, – возразил человечек. – Усе нет. – И прибавил, вынимая из складок одежды небольшой глиняный флакон. – Теперь нусна кловь.
Бэзил попятился. Меж тем Йен забрал подарок ведьмы и, уколов себе палец, выжал пару капель крови во флакон. – Вот и все, мой лорд. Теперь вы.
Бэзил с сомнением взглянул на нож с костяной ручкой. Живот сразу свело. Если бы он неожиданно укололся, это было б не так страшно, но вот предвкушение боли… Он представил, как набухает на пальце красная капля, потом течет все гуще, быстрее… Его замутило. – Зачем это надо?
Ответил ему Йен. – Чтобы безопасно ходить по Тьмутени.
– Не делай этого! – заскулил Лили. – Они украдут твою душу, или еще что-то!
Лулу помотал головой, пораженный их трусостью. – Ну вы даете, оба!
Бэзил зажмурился, когда он сжал его кисть. Острый, быстрый укол боли…Боги, если я не способен даже на это, чего я вообще могу добиться?
Лили прятал руки за спиной, но его это не спасло. Последним Лулу уколол собственный палец.
Пока человечек ходил куда-то с флаконом, Бэзил пытался отключить воображение, услужливо развлекавшее фантазиями о том, зачем понадобилась Тьмутени их кровь.
Раненый пальчик ныл, поэтому он протянул руку Лили, чтобы тот дул на него.
…Бэзил сам не знал, что ожидал увидеть в Тьмутени, только не обычный кусок Высокого Города, отличавшийся, на первый взгляд, лишь отсутствием вонючих толп. Да что там толпы – улицы здесь словно вымерли, и уже начинало казаться, что они идут по городу-призраку. И все же кто-то здесь жил – во многих окнах с раскрытыми ставнями колыхались легкие серебристые занавеси, смахивающие на паутину, в темных провалах других смутно угадывались фигуры – они наблюдали за путниками из мрака, молчаливые и недвижные. Чувство, что на нем сосредоточен взгляд чьих-то невидимых глаз, не покидало Бэзила нигде.
Человечек быстро семенил впереди, прижимаясь к стенам, как большая крыса, спешащая к себе в нору. Он вел их то вниз, то вверх, мимо нарядных особняков и глинобитных хижин, мимо храма, из которого доносилось причудливое песнопение, меняющий тональность вой, словно подражавший ветру, в чьем свисте теперь слышался плач и ропот сотен голосов.
У высохшего фонтана играли ребятишки, переговариваясь на непонятном наречии. Бэзил сразу напрягся, ожидая подвоха, но детишки все как один широко заулыбались, остановив игру, приветственно помахали ладошками. У некоторых были странно острые зубы, зато вид – вполне дружелюбный.
Йен помахал им в ответ. Его плащ и треуголка ярко-зеленого цвета – другого он не носил – яркими пятнами выделялись в черно-сером мире Тьмутени, бодрый свист как будто бросал вызов тишине. Его беззаботный вид немного успокаивал – в конце концов, он побывал в Тьмутени и вернулся живым и невредимым, не так ли?
Но не потому ли он так весел, что заманивает их в ловушку? Темный тип, возможно, грабитель и убийца. Одно утешало: нет смысла нападать на них, когда можно подсунуть Бэзилу любую шарлатанку, и он добровольно отдаст ей все, что взял с собой.
Если только… Бэзила не собираются взять в заложники! Отправлять семье по кусочкам, требуя выкупа. Он представил себе, как во дворец приносят очередной короб, и отец вздыхает: "Когда уже они пришлют его пустую голову?" Может, Филип согласился бы пожертвовать карманными деньгами за месяц, но едва ли выложит за него столько, сколько готов заплатить за текинскую кобылку…
– Госпоса сивет сдесь, наверху.
Картавый голосок человечка прервал цепочку назойливых мыслей. Сердце забилось где-то в горле – они пришли!
Угрюмый особняк в три высоких этажа, у входа в который они стояли, стоял заброшенным уже давно. Дверь истлела, обвалившийся каменный козырек засыпал площадку у входа осколками, большими и мелкими. А из темного провала сладко-мерзко несло падалью, так сильно, что пришлось подавить позыв к рвоте.
Лили сунулся туда и отбежал в сторонку, издавая сдавленные звуки.
– Мы там не плойдем, – зашелестел человечек. – Лессница ласвалилась, по ней плобилаются только клысы. Дасэ они часто падают. Вот и пахнет, – Он хихикнул. – Есть длугой путь. Дальсе.
Прямоугольный водоем перед домом успел застояться, покрыться плесенью, и жил своей собственной гнилостной жизнью. Если в нем оставалось то, что можно назвать водой, ее было не видно сквозь густую зеленоватую пленку, похожую на ту, что появляется на поверхности забытой на солнце похлебки. Иногда по пленке проходила дрожь, не в такт с порывами ветра, и тогда из глубины поднимались медленные ленивые пузыри, лопаясь с непристойным звуком и выплевывая в воздух пар с запахом тухлых яиц.
Миновав водоем, они начали подниматься по лестнице соседнего дома, тоже нежилого, но лучше сохранившегося. Бэзил не понимал, чем им это поможет, пока человечек не остановился у окна на вернем этаже. В паре футов под окном начинался длинный каменный мост, соединявший два здания. Кто-нибудь мог спрыгнуть на него и пройти над водоемом прямо на последний этаж особняка, ставшего приютом ведьмы Кор.
Если, конечно, был болен на всю голову и мечтал самоубиться, если был акробатом, если не страдал от головокружений… Если его не звали Бэзил Картмор.
– Ты спятил, коли думаешь, что я туда полезу, – процедил Бэзил сквозь зубы.
– Мост крепкий, не волнуйтесь, – порадовал Йен. – И широкий, посмотрите сами.
Будь это дорожка, начертанная на земле, ее ширины вполне хватило бы для одного человека. Двое могли одолеть ее, тесно прижимаясь друг к другу. Только то была не дорожка, а каменная полоса, под которой, далеко внизу, алчно чмокала трясина. И Бэзил знал, что никакие силы земли не заставят его ступить туда.
– Как к этой ведьме вообще кто-то ходит? – недоумевал Лили.
– Госпоса пледпочитает помогать тем, кому помощь плавда нужна, – ответил человечек с мерзким тихим хихиканьем. – Достатосьно, стобы лискнуть.
Отчаявшимся людям, готовым заплатить любую цену.
В том-то и вопрос – достаточно ли он отчаялся?..
~*~*~*~
III.
01/11/665
В путь их провожали взволнованный Вашмилсть, Старик и Роули, который едва не раздавил Фрэнка в объятиях и чуть не задушил запахом перегара.
– Прежний Принц был мужик разумный, – поведал Старик на прощание. – Безжалостный и себе на уме, без того никак, но договориться можно было. Про нового чего только не болтают. Одни говорят – безумец, другие – провидец. Якобы видения к нему приходят, и тогда он пророчествует, и слова его сбываются.
– Многовато их развелось, этих видящих, – Грасс скривился. – Начнет при мне прорицать – и это плохо кончится для нас обоих.
– Бандитье тоже жить хочет, – заметил Роули. – Ежели этот их принц совсем не в себе, скоро напорется случайно на нож или сломает шею на ровном месте.
– Поговаривают, он объединил честных людей с нижними, – Тут Старик выразительно потыкал большим пальцем в сторону пола. – И с выродками с Тьмутени. Что в башке у такого может твориться, даже представить жутко.
Это интриговало. Фрэнк с удовольствием расспросил бы старого Ищейку поподробнее, но пришло время выходить. Что ж, повезет – все увидит сам.
Вечер выдался ясный, и Фрэнк с особым чувством смотрел, как золотится небо над высокими крышами домов, слушал визг ребятишек, пронзительные голоса торговцев, распродающих остатки товара. Даже ободранные стены и грязные лужи, в которых все же отражались облака, обретали определенное очарование для человека, видевшего их, возможно, в последний раз.
Нельзя было не заметить, что сегодня на улицы города вышло особенно много нищих. На каждом углу тощую руку тянуло создание из костей и грязных тряпок, словно чучела со всех окрестных полей, устав пугать птиц, выбрали этот день, чтобы перебраться на службу в столицу.
Когда Фрэнк поделился наблюдением с Грассом, тот пожал плечами и прибавил равнодушно, как нечто само собой разумеющееся: – Ну да, за нами следят. Проверяют, одни ли мы.
Местом встречи бандиты назначили Плешь, пустырь, где когда-то нашли вторую жертву заговорщиков. Здесь их поджидал провожатый, угрюмый молодчик, прятавший лицо под капюшоном. Махнул рукой, приглашая следовать за собой, и тут же развернувшись, проскользнул в щель между домами.
Коли догадка старого пастыря из храма Святого Сердца окажется верна, на пустыре тоже когда-то было священное место древних, а не так давно его осквернило жестокое убийство. Но сейчас, оглядевшись напоследок, Фрэнк увидел лишь унылую помойку на задворках, одну из многих. Даже надпись на слярве, если она еще сохранилась, скрывала тень.
Блуждать по кишкам трущобы, подходяще прозванной Брюхом, им пришлось долго. Провожатый выбирал самые узкие и темные улицы, то и дело сворачивая в проулки. Пахло здесь, как в нутре несвежего мертвяка, протискиваться частенько приходилось по одному. Быть может, Грасс сумел отследить, каким путем их вели, но Фрэнк скоро перестал даже пытаться. А во второй раз увидев тот же самый рисунок на стене – уд, начерченный с пренебрежением к анатомическим пропорциям, зато с трогательным вниманием к деталям – окончательно убедился, что их еще и заставляют ходить кругами.
Прогулка завершилась внезапно. Где-то в сердце трущобы (коли у Брюха могло быть сердце), на другом темном пустыре, рядом с полусферой, взбухшей из камня площадки точно флюс – крышей храма, такого же заброшенного на первый взгляд, как и окрестные дома-развалюхи. Здесь их окружили бандиты, высыпавшие отовсюду и ниоткуда, и потребовали отдать оружие.
Фрэнк взглянул на друга. Пусть их двое против дюжины, но один из них – Кевин Грасс, и отказаться еще отнюдь не поздно. Может, им даже позволят просто уйти.
Грасс ответил выжидающим взглядом, и Фрэнк понял, что решать придется самому, никуда не денешься. Последний шанс… Он вынул меч из ножен и протянул бандитам.
Их тут же облепили со всех сторон, скрутили руки за спиной. Грубо обшарив, нашли даже потайные ножи – по крайней мере все, что было у Фрэнка. А потом приготовились накинуть им мешки на головы.
– А это-то еще зачем?!
Его вопрос проигнорировали, и мир исчез за серой пеленой.
Сперва ровный камень, потом щебень под ногами. Ступени вниз… Серая пелена почернела, стало душно. С каждым глотком воздуха мешок прилипал к лицу, закрывал ноздри. Крепкие руки толкали Фрэнка вперед, удерживая за плечи, голос над ухом отдавал отрывистые приказы.
Судя по направлению, они вошли в заброшенный храм. Пересекли помещение, завернули за угол… Сзади грохотнула дверь, и почудилось, что это с клацаньем зубов сомкнулась пасть зверя, в которую он добровольно вошел. Кто-то зажег факел или фонарь, его рыжий свет проникал сквозь плотную ткань. А потом снова ступени, узкие и крутые.
Путь вниз казался бесконечным, и, даже ослепнув, Фрэнк ощущал, как стены смыкаются вокруг него и над ним, давят тяжестью города, оставшегося над головой. Он снова погружался под землю, туда, где водятся черви с человеческими лицами и оживает сама тьма. Она злорадно поджидала добычу, ускользнувшую в прошлый раз…
Когда Фрэнку уже казалось, что лестница никогда не закончится, произошло именно это. Начались переходы, подъемы и спуски, по которым вели сильные руки бандитов. Где-то идти можно было во весь рост, где-то – только согнувшись. Где-то за шиворот капала влага и пахло сыростью, где-то было сухо и пыльно. Где-то они едва протискивались меж стен, а где-то каждый их шаг многократно повторяло гулкое эхо.
Потом они остановились, и Фрэнк услышал, как вполголоса переругиваются бандиты, прежде чем разрезать путы на его руках.
Он понимал, что сопротивляться нет смысла, но когда его заставили сесть на корточки и начали пихать вниз в какую-то дыру, паника, которую он с трудом сдерживал, одолела, накрыла с головой. Ноги и руки Фрэнка, обретя собственную волю, принялись намертво цепляться за стены.
Тогда с него, наконец, сдернули мешок, и он смог оглядеться.
Небольшое помещение, выдолбленное в камне. Рваный свет фонарей, которые бандиты принесли с собой, опалял песочного цвета стены, высвечивал перегородки, примитивный очаг в углу…
– Ползи вперед, тварь, пока не схлопотал, – рыкнул один из бандитов, тот, что толкал Фрэнка сзади. Он выглядел не лучшим образом – на лбу блестели крупные капли пота. Еще двое держали Кевина, а кто-то уже шуршал впереди, в узком и низком прямоугольном туннеле, резко уходившем вниз. – Да шевелись же, ради Агнца. Думаешь, нам тут весело?
Хотя все в нем противилось этому, пришлось лезть в нору, скорчившись в три погибели. Его путы разрезали не случайно: было бы невозможно спускаться почти на корточках, под таким углом, не помогая себе руками.
Тьму впереди разгонял еще один фонарь. Его нес другой бандит, который с сопением полз перед Фрэнком, чертыхаясь каждый раз, когда стукался макушкой о выступ низкого неровного потолка.
А еще дальше… Фрэнк не сразу поверил своим глазам. Человек – человек ли? – что указывал им путь, был гол, как в миг появления на свет, а его молочно-белая бескровная плоть и безволосый череп так же блестели от слизи. Он двигался на четвереньках далеко впереди, иногда растворяясь во мраке, но неизменно дожидался, когда они приблизятся.
– Это что еще такое? – не удержавшись, спросил Фрэнк у бандита сзади.
– Адская тварь, кто-кто, – процедил тот сквозь зубы. – Из наших новых друзей. Проводник, одним словом.
Бандит, что вел за собой Кевина, шикнул на товарища, и в ответ на следующий вопрос Фрэнк получил лишь пинок.
Рука вдруг провалилась в углубление в стене, нащупала что-то длинное и сухое… Кость! Лучевая кость, выбеленная временем. Фрэнк отбросил ее, как ядовитую змею.
Такие захоронения стали попадаться все чаще. В нишах побольше лежали скелеты взрослых, в маленьких – невыразимо печальные скелетики детей. Проползая мимо них, Фрэнк каждый раз шептал короткую молитву.
Дальнейший путь напоминал какой-то бесконечный смутный кошмар. С его головы то сдергивали мешок, то надевали снова, хотя запомнить дорогу у Фрэнка не было никакой возможности. Перед глазами мелькали другие туннели-норы, системы таких же примитивных комнат, связанных друг с другом. Пещерный храм с покрытыми фресками стенами и алтарем, что стерегли звероголовые статуи. Молочно-белая река, текущая меж сталагмитами….
Когда мешок вернули в последний раз, связав предварительно руки, шум вдали подсказал, что они приближаются к цели. Теперь Фрэнка тащили быстро, торопливо, иногда даже отрывая от земли. Потом втолкнули куда-то, и вздох множества глоток стал ему приветствием.
