Текст книги "Блаженны алчущие (СИ)"
Автор книги: Агнесса Шизоид
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 76 страниц)
Ренэ отодвинулась от Филипа, чувствуя, как к щекам приливает кровь. – Это было бы замечательно, – сказала она поспешно. – Я обожаю драгоценности.
Она осторожно покосилась на леди Денизу, но взгляд смуглянки оставался безоблачным.
– Вы просто обязаны рассказать нам о местах, откуда вы родом, дорогая, – проворковала та, поглаживая сложенный веер. – Это ведь в Тирсе, не так ли? Там, должно быть, очень красиво. Я всегда хотела осмотреть тихие уголки нашей прекрасной страны, но, увы, моя жизнь – в столице. Вы, должно быть, скучаете по дому.
– Не представляю, как можно скучать по деревне, когда живешь в таком городе, как этот, – фыркнул Бэзил, и про себя Ренэ согласилась с ним от всей души.
Ей недоставало матушки, но по сквознякам, темным вечерам при свете сальных свечей и ночному вою волков она не тосковала нисколько.
– Мы с вами просто не познали прелести жизни в провинции, – с укором возразила Дениза. – Тишина, покой, чистый воздух, прекрасные виды, это замечательно, Бэзил.
– Свежий воздух родины пошел леди Валенна на пользу. У нее прекрасный цвет лица, – заметил Филип. – Но я думаю, что она рождена блистать в столице.
Ренэ парила в облаках. Конечно, это были просто любезности, но в сочетании с восхищенным взглядом Филипа, их хватило, чтобы она почувствовала себя совершенно счастливой. Они милы с ней, она им понравилась! Теперь ее беспокоил только Бэзил.
Интересно, он всегда такой? Всегда восседает в кресле, полузакрыв глаза, недвижный, словно статуя, а говорит так, словно вот-вот заснет? Или ему неприятна компания Ренэ?
Что до леди Денизы, этой столичной королевы, то, если присмотреться поближе, не такая уж она была и красавица: как и у Ренэ, глаза, пожалуй, самое лучшее, что есть в ее лице, в них столько огня и жизни! Но у Денизы они – самого обыкновенного черного цвета, а кожа так вообще темная! Точеные плечи и длинная шея очень хороши, а вот грудь – гораздо меньше, чем у Ренэ, и если бы не старания портных, которым никогда не обмануть женщину, смотреть там было бы просто не на что.
Разумеется, нельзя было винить Денизу в недостатках ее внешности! Напротив, Ренэ решила, что благодаря им новая подруга только станет ей еще дороже. Ей хотелось сказать, сделать Картморам что-то приятное.
– В провинциальной жизни есть много достоинств, – продолжала тем временем Дениза. – Суета, что окружает нас, иногда так утомляет. Временами я просто мечтаю о тишине и покое деревни. Уверена, люди, живущие в провинции, знают много такого, что мы здесь позабыли.
Ренэ осенило. Дениза наверняка старается улучшить цвет кожи, подумала она. – Моя матушка сама делает настои из местных трав, лечебные, и для красоты.
– Вот и пример, – кивнула Дениза. – Я, например, абсолютно ничего не понимаю в траве.
– У нее есть особый состав, отличный, настой из нескольких трав и лимонного сока, для отбеливания кожи. Она делает его сама, служанкам не доверяет. Если хотите, я попрошу ее прислать кувшинчик для вас. Оно правда помогает!
Бэзил отвлекся от созерцания своих перстней и посмотрел на нее с интересом. А потом захохотал, откинув голову. Громко и совсем не изысканно.
Усмехнулся и Филип. – Боюсь, что Денизе понадобится целый чан. И ей придется окунуться в него целиком.
Ренэ невольно хихикнула, и прикусила губу. И тянуло же ее за язык!.. Она с опаской взглянула на леди Денизу, но та продолжала безмятежно улыбаться ей, как любимой сестре.
И от этого-то у Ренэ по спине пробежал холодок.
Со стороны Филипа было не очень любезно говорить так о жене.
И насколько искренними были улыбки Денизы в начале, если сейчас она улыбается Ренэ точно так же? Не могли эти жгучие глаза принадлежать женщине совсем незлобивой.
– Спасибо, милая Ренэ, но не думаю, что ваше средство мне поможет. Мой род происходит из Южной Андарги, из Малласареса, я родилась и умру смуглой. Но вы все же пришлите его, прошу вас, – Дениза бросила взгляд на мужа. – Филип всегда готов испробовать что-то новенькое.
Белизной кожи Филип, конечно, сильно уступал брату, с которым могли бы сравниться немногие женщины. Солнце и ветер здесь тоже постарались, его лицо было загорелым и чуть обветренным, хотя Ренэ считала, что мужчине это простительней. Особенно мужчине с такими глубокими и нежными темными глазами…
– Ну что вы, Дениза, наша гостья подумает, что я все дни провожу в заботе о внешности, – Филип улыбнулся. – И будет права лишь отчасти. Ренэ чувствовала, что не сможет составить о нем плохого мнения, даже если окажется, что он часами отмокает в ванной, наполненной молоком ослицы.
И тут, к ее разочарованию, Филип поднялся с кушетки. – Я надеюсь, наша очаровательная гостья простит меня. Я вспомнил кое-что, что стоило бы, не откладывая, обсудить с ее супругом и господином Беротом. Пожалуй, будет лучше, если я все-таки приму участие в общей беседе.
Веер леди Картмор сердито затрепетал. – Неужели даже ради нашей гостьи вы не можете забыть об этих скучных военных делах?
– Ради нашей гостьи я с радостью забыл бы обо всем. Но увы, долг! Как же я ненавижу это слово!
Дениза покачала головой. – Вы ведь сами пожалеете, что не провели больше времени в компании леди Валенна.
– Я уже глубоко сожалею, но… – Филип склонился к руке Ренэ. – Вы ведь обещаете еще придти к нам?
Когда он смотрел на нее так, по коже бегали приятные мурашки. – Я буду счастлива.
Потом Филип поцеловал ручку жене и направился к дверям.
Дениза вздохнула. – На самом деле, вы должны простить моего мужа. Он очень занятой человек, его отец полагается на него во всем. Эта проклятая война крадет у нас внимание наших мужчин!
Ренэ посмотрела вслед удалявшейся стройной фигуре и тоже вздохнула: – Ах, война – это так ужасно!
Жаль, конечно, что Война лишила их общества Филипа. Но если подумать, у войны были и положительные стороны. Если бы Пол не получил ранение на поле битвы, ему не пришлось бы остановиться на поправку у них в замке, и она до сих пор прозябала бы в Тирсе. Ренэ вспомнила, с каким жадным интересом внимала его рассказам, сидя у камина в холле. Даже истории про сражения слушать было увлекательнее, чем занудные поучения пастыря Ранта. А с особым восторгом Ренэ ловила каждое упоминание о дворе и столице. Когда Пол упомянул, что ему пора собираться в путь, в столицу, Ренэ не удержалась от слез. Она чувствовала себя так глупо, но Пол, видимо, усмотрел в этом знак, и на следующий день настала пора других, радостных, слез, когда отец возвестил им с матушкой чудесную весть. Ренэ будет женой Высокого лорда, она будет богата, она поедет в столицу, столицу, столицу!
И вот она здесь, общается с самыми сливками общества, и Ренэ все кажется, что это сон, и вот-вот наступит пробуждение.
– Я слышала, что ваш супруг отличился и на поле боя, – вовремя вспомнила она.
– Это верно. Он оставил меня сразу после нашей свадьбы, чтобы принять участие в одной из этих ужасных кампаний. И вместо того, чтобы развлекать меня, ему пришлось пускать кровь и вспарывать животы.
– Дениза, Боги, что за тема! – вскричал лорд Бэзил, затыкая уши. – Мне сейчас станет дурно. Это неприлично, в конце концов! – Красивое лицо исказила страдальческая гримаска.
Дениза наклонилась, чтобы успокоительно пожать ему руку. – Простите, милый брат, я больше не буду. Иногда я забываю о том, какая у вас чувствительная натура.
Ренэ робко взглянула на Бэзила. – А вы не сражались вместе с братом? – Ведь он был здоровым мужчиной, дворянином, сыном Лорда-Защитника…
– Я?! – всего одно слово, но прозвучало оно так, словно Ренэ обвинила Бэзила в чем-то непристойном. Помолчав, он пояснил, обмахиваясь веером словно дама и поджав брезгливо губы: – Грязь, шум и кровь я оставляю моему брату и другим, ему подобным, для них это самое то. А у меня нежная, тонкая душа, душа женщины. Иногда я думаю, что мне стоило родиться в женском теле.
– О, – Ренэ была так шокирована, услышав подобное признание из уст мужчины, что не знала, что сказать.
Дениза улыбалась ей. – Бэзил не выносит ничего уродливого, грубого. Ему непременно нужно, чтобы его окружала красота. Если бы вы только знали, какие чудесные картины и драгоценности у него в коллекции! А какие прелестные вечера он устраивает!
Ренэ уже была наслышана об этих вечерах, куда можно было попасть только по особому приглашению, и ничего другого так не жаждала, как побывать на одном из них.
Но Бэзил молчал, и даже Дениза замолкла, прикрыв глаза. – Простите, дорогая, у меня немного болит голова, – пояснила она мгновения спустя. – В следующий раз я лучше исполню свой долг хозяйки дома.
Ренэ сама предложила ей пойти прилечь, и только потом сообразила, что это значит – она останется наедине с Бэзилом Картмором! Слуги, конечно, не в счет.
Между тем, Дениза уже поднималась с кресла. – Боюсь, что вы правы, мне сейчас лучше прилечь. Если только вы не привезли из провинции какое-нибудь волшебное средство от головной боли…
Ренэ сообразила, что Дениза подтрунивает над нею, и могла ли она ее осуждать? Она поспешила посмеяться над такой великолепной шуткой. – Ах, сегодня я болтаю такие глупости… Знакомство с вами для меня слишком волнительно – я не спала всю ночь, предвкушая его.
– Я уверена, что мы станем лучшими подругами, – на прощание Дениза поцеловала Ренэ в щеку. – Знаете, я всегда мечтала иметь сестру. И я чувствую, что найду ее в вас.
Почему Ренэ не верила ей ни на грош? Дениза казалась ей женщиной, которая могла бы желать иметь брата, но никак не сестру. Сама Ренэ согласилась бы на сестру только в том случае, если бы та была очень добрая, очень покладистая, и совсем некрасивая.
– Милый Бэзил, постарайтесь получше развлечь нашу гостью. Я поручаю ее вам.
Ренэ хотела возразить, что ее нет необходимости развлекать, но язык прилип к нёбу. Она смотрела вслед леди Картмор, пока последний волан бордового платья не скрылся за поворотом. А потом не оставалось ничего другого, как повернуться к Бэзилу.
Тишина, душная и вязкая… Бэзил застыл в кресле, словно для портрета позировал, только мерно покачивался носок изящной туфли, заставляя искрить алмаз на пряжке.
Холодный взгляд скользнул по Ренэ, как будто отмечая каждое несовершенство туалета и внешности, и ей сразу захотелось коснуться прически, расправить кружево на платье. А еще в этом взгляде сквозила настороженность – уж не боится ли Бэзил, что она его опять ударит? О Боги!
– Ну что ж… Надеюсь, на сей раз мы обойдемся без кровопролития, – прозвучал лимонно-кислый голос, и Ренэ поежилась.
Встав, Бэзил долго прихорашивался перед зеркалом, критически изучая свое отражение. И только внеся последние штрихи в совершенство облика, подошел к Ренэ, чтобы предложить ей руку.
Ренэ вложила в нее свою, с внутренним трепетом, который не могла подавить. Кисть Бэзила оказалась холодной, не только белизной напоминая алебастр. – Что же, постараюсь, чтобы вы не заскучали.
В прошлый раз ему это отлично удалось.
– Вы видели наш Тронный зал? – на губах – любезная улыбка, в глазах – лед. – Нет? Тогда начнем с него.
~*~*~*~
VI.
– А к Плеши вы меня не поведете? Это далеко отсюда?
– Почти рядом с Красным Домом, командир, – отозвался Красавчик. – Минутах в двадцати, наверно. Но там делать нечего. Когда нашли труп, мы с Кевином провели там самый тщательный осмотр, какой можно представить. А мне тогда, между прочим, удалось установить, что поганых тех убийц было трое.
Фрэнк насторожился.
– …Я нашел человека, который видел троих рядом с Плешью, в весьма ранний час. Думаю, один из убийц должен быть наш Андаргиец. Осталось узнать, кто двое других, – и дело в шляпе!
– Коли то были они, – проворчал Грасс.
– Коли то были они, – согласился второй Ищейка.
Красный Дом находился на юго-западе, к западу от Королевского пути, делившего Нижний город на две части. Далеко от центра, близко к Южным воротам. Тихая окраина – или когда-то была. Сейчас чуть ли не на каждом углу что-то строили, наполняя воздух стуком молотов и строительной пылью. Огромное здание мануфактуры, которое они огибали, гудело как потревоженный улей.
Фрэнк крутил головой – ему все было интересно. Надо, решил он, купить большую карту города, и выучить, как называется каждый переулок, достаточно широкий, чтобы удостоиться обозначения.
– Я так понимаю, – услышал он голос Кевина, – что уходить из Ищеек вы окончательно передумали? Или к вечеру я услышу обратное?
Фрэнк почувствовал, что краснеет. Постоянно менять свои решения – не лучший способ заслужить уважение такого, как Грасс.
– Типун тебе на язык! – воскликнул Красавчик. – Командир с нами до конца, верно, командир?
– Вчера я погорячился. Я не могу бросить дело, за которое взялся, и подвести… – Фрэнк не договорил.
Грасс стал еще мрачнее – непроизнесенное имя упало между ними, как тень. – Ясно, – процедил он, но прозвучало это как "посмотрим".
Здание мануфактуры все тянулось и тянулось… Вдоль стены бежала очередная канава, куда сливали отходы производства. Фрэнк невольно косился туда, надеясь, что из мутной жижи не появится новое жуткое видение.
Грасс вдруг встал как вкопанный, и Фрэнк едва не налетел на его широкую спину.
– Там что-то есть, – Палец Ищейки указывал на темную воду, туда, где среди мертвых листьев, веток и всякого хлама, что набросали в ров местные, и впрямь виднелось что-то белесое. – Похоже на труп.
– Но оно совсем небольшое… – неуверенно заметил Фрэнк.
Кевин пожал плечами. – Может, ребенок. Выловите и посмотрим.
– Давай я сделаю, – сразу вызвался Красавчик.
– А ты иди поройся в помойке между вот теми домами. В такие места часто выбрасывают что-нибудь интересное. А я буду стоять здесь и следить, как вы работаете.
Красавчик продолжал весело улыбаться, но в глазах блеснул опасный огонек. – А ты не слишком зарываешься, Грасс? По дружбе спрашиваю.
– Ты что, глухой, не слышал? Сегодня за командира – я, показываю лорду Делиону, как он должен выполнять свои обязанности. А ты же не воображаешь, что начальнику полагается самому копаться в отбросах? Нет, он будет стоять, сложив руки на груди, вот так, и надзирать за нами.
Грасс принял соответствующую позу. Она ему шла, ничего не скажешь. Красавчик смотрел на Фрэнка, ожидая указаний.
– Уже иду, командир Грасс! – поспешил откликнуться Фрэнк, пока не началась ссора.
Он искал что-нибудь, чем можно подтянуть находку к берегу. Труп ребенка! Сразу вспомнились жуткие истории, которых он наслушался в детстве, о колдунах и ведьмах, похищавших детишек, чтобы принести в жертву Темнейшему. Он и тогда знал, то были не просто сказочки, а теперь, когда орден Темных Святых, возможно, снова поднимал голову, подобно недобитой змее…
Наконец, на глаза попалась большая палка, и Фрэнк сполз вниз по крутому склону, к воде, пахнущей немногим лучше нужника. Волнение сдавливало горло – он не был уверен, что готов увидеть это.
Когда Фрэнк вгляделся в бледное пятно, то различил немногое: что-то бесформенное, размером где-то с полруки. Если там – мертвый ребенок, то совсем еще маленький.
Зажимая нос рукавом, он попытался подцепить предмет палкой, но что бы это ни было, оно застряло между торчащей из дна корягой и чем-то вроде барабанного обода. Только бы не пришлось лезть в воду… Наконец, вонючий суп, заполнявший канал, громко булькнул, и белесое нечто начало подниматься к поверхности.
Фрэнк перестал дышать.
Труп всплыл наверх, раздувшийся от газов, гротескный, облысевший: к рыхлой коже липли остатки светлой шерсти. На глазах у Фрэнка от тела отошел кусок бледной плоти.
– Это всего лишь пес! – прогнусавил Фрэнк, сражаясь с позывом к рвоте. – Дохлый пес.
Кевин не выглядел удивленным. Ну разумеется.
Фрэнк взлетел наверх по склону. Желудок бунтовал, в ноздрях – вонь. Согнулся, уперевшись руками в колени, делая глубокие вдохи.
– Вы слегка позеленели, мой лорд, – заметил чертов Грасс, и даже Красавчик, вышедший из закоулка, прятал в усах улыбку.
– Пусто, – сказал этот последний, отряхивая рукава. Понюхал сперва один, потом второй, и недовольно поморщился.
– Ничего, привыкну, – заявил Фрэнк с уверенностью, которой не ощущал. Но нельзя же оставаться таким неженкой!
Красавчик подошел ближе. – Нам всем поначалу приходилось непросто, – подбодрил он, исподтишка показывая средний палец спине Грасса. – Помню, когда изловили Кровавую Кормилицу, мы вылавливали из каналов тела младенцев, которых прикончила эта тварь, трупики, куски маленьких скелетов. Та еще была работенка, я вам скажу. Ничего, управились. Но тоже, случалось, выворачивало наизнанку, хоть мы и не лорды какие-нибудь.
Это звучало ужасно. Фрэнк снова почувствовал приступ тошноты и поспешно заговорил: – Она приносила их в жертву Темнейшему? До него доносились отголоски этой мрачной истории, наделавшей в свое время много шума.
Ему ответил Кевин. – Да нет, это потом придумали досужие языки. Просто хотела подзаработать. Давала объявление, что, мол, принимает детишек на воспитание в деревне, брала деньги, а вместо того, чтобы возиться, бросала их в воду.
– Но ведь она должна была знать, что ее поймают!
Холодные серые глаза Грасса смотрели прямо на него. – Ей сдавали младенцев, которые были никому не нужны, от которых родители хотели избавиться. В основном, всяких, знаете, ублюдков.
Фрэнк проигнорировал очередной укол. – Ясно.
– Все шло хорошо, и не один год, пока какая-то мамаша не возжелала забрать младенца назад… По мне, так эта баба, кормилица, поступала честнее, чем другие ей подобные. Не морила воспитанников голодом и не ждала, пока их сожрет гуляющая по двору свинья, а сразу отправляла туда, куда в итоге отправляются дети без родителей. Я тогда только попал к Ищейкам… – в голосе появились задумчивые ноты. – Мы и сейчас их, бывает, находим. Мамаши не перестали избавляться от неудобных детишек. Кто в воду швырнет, кто удушит, а кто бросит на помойке. А там их живо чуют крысы…
Фрэнка передернуло. – Боги, почему?! Я имею в виду, почему они это делают так?
– Кажется, это считается меньшим грехом, – неуверенно произнес Красавчик. – Хотя вздернут за такое все равно. Но все-ж не совсем убийство. Пресветлый может вмешаться и послать спасение младенцу, ежели будет на то воля его.
– Вот только ждать ангелов Божьих не стоит, – усмехнулся Кевин. Усилившийся ветер трепал его багровый плащ, гнал рябь по темной воде канавы. – Крысы – дело иное. Крысы приходят всегда.
– Даже не знаю, научусь ли справляться с чем-то таким, – признался Фрэнк негромко.
– Человек ко всему привыкает, – Этот взгляд пронзал насквозь, острый, как лезвие грассова клинка. – Скоро будете смотреть на все словно со стороны, будто это происходит с кем-то другим. Что ж, теперь вы представляете себе суть нашей службы – копаться в дерьме в поисках еще худшего дерьма.
Фрэнк пожал плечами. – Что ж… Кто-то должен этим заниматься. Надо наводить порядок в этом городе.
– Порядок… – снова кривая усмешка. – Вижу, вам не терпится приступить к делу.
– Именно.
– Ну так вперед. Там, за углом, на пустыре, еще одна мусорная куча. Поройтесь в ней, туда, случается, зарывают трупы. Да хорошенько – их стараются засунуть в самую глубину.
Фрэнк вздохнул и побрел знакомиться с содержимым помойки.
~*~*~*~
Кевин старался вести их компанию тихими улочками, но и сюда долетал шум с улиц пошире, такой неистовый, словно там разворачивалось ожесточенное сражение. Впрочем, до Фрэнка уже начинало доходить, что жизнь в столице и была разновидностью битвы.
Шли долго, то спускаясь вниз по склонам, то взбираясь вверх – и тогда впереди можно было различить золотые шпили, купола и верхушки мачт.
Красавчик скрашивал им путь непристойными анекдотами, указывал, где найти жилища сводней и хорошие бордели. Похоже, в Сюляпарре эти заведения встречались не реже, чем мелочные лавки.
– Дойдем до храма, а потом, может, заскочим? Отметим ваш первый день с нами, командир! Я знаю у реки отличное местечко. Там есть одна горячая шлюшка, говорят, она до ужаса похожа на леди Денизу Картмор, знаете, женуш… – то ли он увидел что-то на лице Фрэнка, то ли просто сообразил, с кем говорит, но Красавчик запнулся на полуслове.
– Повернулся же язык упомянуть леди Денизу в такой манере! – воскликнул Грасс с искусно разыгранным возмущением. – И ты, верно, совсем спятил, коли думаешь, что лорд Делион будет спать с женщиной, похожей на жену его лучшего друга! Что за отвратительная мысль, достойная порочного ума!
Фрэнк с удовольствием врезал бы ему.
– Я и не помышлял оскорбить… Мало ли кто на кого похож! – лепетал второй Ищейка, струхнувший не на шутку.
– Забудем, – Фрэнк ускорил шаг, и несколько минут прошли в молчании.
– Простите, командир, и правда взболтнул, не подумав, – сказал Красавчик, немного придя в себя. – Ничего они не похожи, конечно, это просто цену накручивают. Я знаю другое отличное местечко, им заправляет толстая старая потаскуха, так ту на лицо и впрямь не отличишь…
– От леди Денизы? – подсказал Кевин.
– Ты что несешь, заткни пасть! – взвился Красавчик. – От Великого Пастыря. Тут я сам могу подтвердить – похожи. Я Его Светлейшество видел во время славословия в Черепушке – так один в один Большая Берта.
Это было настолько абсурдно, что Фрэнк едва не расхохотался.
Когда впереди показался очередной храм, изящное строение из светлого камня, с куполом, медь которого еще не покрылась зеленью патины, Фрэнк вопросительно взглянул на Грасса.
– Уже скоро, – буркнул тот, мотнув головой.
…Храм Святого Сердца притаился в переплетении сонных улочек. Соседские дома близко подступали к небольшой каменной полусфере, выраставшей из земли, к ограде храмового садика. Казалось почти невероятным, что такого мирного места могла коснуться скверна.
Узкий прямоугольник перед строением заполнили торговцы, поэтому Ищейкам пришлось протискиваться меж хлипких прилавков со съестным и разложенного на земле барахла. Торговля шла и на ступенях, что вели вниз, а у самых дверей в святое место устроился круглощекий попрошайка.
Внутри храм оказался просторнее, чем выглядел снаружи – купол здания был совсем невысок, но, как и большинство старых храмов, этот уходил глубоко под землю. Молитвенный зал походил на небольшую пещеру. Сакральный мрак немного рассеивали вечный огонь в чаше у алтаря, свечи в нишах и светильники, свисавшие с потолка на цепях. Густо, душно пахло миррой и ладаном.
На ближайшей ко входу скамье сидел, поклевывая носом, старичок. Должно быть, сторож, иначе почему на коленях его лежала алебарда? Конечно, даже сторожу едва ли полагалось сидеть в храме с оружием наголо, но Фрэнк догадывался, в чем тут причина.
Он подошел поближе и негромко кашлянул.
Старичок подскочил на месте, схватился за алебарду – не слишком грозное орудие в его дрожащих руках. Мотнул головой направо– налево, прежде чем остановить взгляд на Фрэнке.
– Кто идет?! – спросонья старик часто моргал, но попытался принять боевую стойку.
– Вы распугаете всех молельщиков, мой добрый человек, – сказал Фрэнк, пряча улыбку. – У вас такой грозный вид.
– Мы – Ищейки, Старик, – рявкнул Красавчик. – Не видишь плащи?
Одинокая молельщица, преклонившая колени у алтаря, тут же поднялась и заспешила к выходу, опасливо косясь на вновь пришедших.
– А-а, Ищейки, – старик опустил алебарду. – Опять вы. Не много же толку от вас покамест было.
– Так и от тебя тож, – огрызнулся Красавчик. – Ежели б ты хоть одним глазом разглядел людей, которые преспокойно тебя оглушили…
Сторож поморщился словно от боли. – Бесшумно подкрались, злодеи. Будто демоны.
– Если бы он что-то увидел, они бы его убили, – прозвучал холодный голос Кевина. – Повезло, что спал на службе. Лучше скажи, старик, ты что-нибудь вспомнил? Кого-нибудь подозрительного, незнакомого, кто заходил в храм или ходил вокруг него незадолго до преступления?
Сторож покачал головой. – Ничего. А уж как мне по башке заехали, тут все вообще как черным-черно.
– Позови пастыря, – велел Грасс. – И бросай эту железку. Чтобы на вашу нору опять кто позарился, это едва ли.
– Да? – задиристо возразил старик. – А кто мог подумать, что на нее первый раз позарятся, а? На наш храм, а не на ентот новострой, Агнца Победоносного. Пусть туда и ходит больше народу, а нечестивцы осквернили наш храм. Видать, здорово он Темному Владыке поперек зубов встал, ежели он послал своих слуг сюда, свершить это черное дело.
Фрэнк подумал, что маленький храм могли выбрать как раз потому, что его меньше охраняли. И все же – почему именно храм? Зачем такие сложности, если для второго убийства подошел пустырь на окраине города?
– Я вам скажу: в старых храмах силы будет поболе, – продолжал разошедшийся сторож. – В них сами стены намолены, столетие за столетием. А уж наш – из самых древних…
– Да, да, наверняка, – прервал поток его излияний Красавчик. – Зови своего пастыря, друг мой.
Сторож захромал во внутренние помещения, а Фрэнк с Красавчиком воспользовались паузой, чтобы отвесить поклон перед алтарем и сотворить в воздухе знак руна.
На алтаре, изображавшем ясли, лежал, поджав под себя ноги, Агнец, перед ним – страшный серп, который скоро вскроет ему горло. Ангелы, светлый и темный, склонились над ягненком, в слабом тельце которого воплотилось Божество.
Статуи из дерева не были украшены, как в храмах побогаче, драгоценными металлами и каменьями, но эта простота придавала белой фигурке агнца трогательный вид. На древесине уже виднелись трещинки, но фигуры недавно подкрашивали, а крылья ангелов светились свежей позолотой.
– Интересно, почему злодеи не убили самого сторожа? – подивился Фрэнк. – Зачем было затаскивать сюда постороннего?
– Я тоже об этом думал, – признался Кевин. – Может, первая жертва – тоже из отъявленных негодяев, вроде Нечестивца. Может, это такой ритуал – у жертвы должно быть черное сердце. Так или иначе, а убивать впустую они не любят, даром что жестокие мерзавцы.
Скоро к ним вышел пастырь, седой и щуплый. Даже в тусклом свете на его черной робе были заметны следы долгой носки, а полоса оторочки обтрепалась так, что из белой превратилась в серую.
Увидев Ищеек, пастырь сердито нахохлился. – Сколько можно?! Только вчера приходили! Неужто вы не понимаете, что коли мы что-нибудь вспомним, то потрудимся сообщить властям?
Кевин нахмурился. – Я вас допрашивал лишь единожды.
– Вы, еще кто-то, я должен разбираться, кто из вас кто? Я не понимаю, кто вы-то такие! Ищейки! Вы что, собаки? Лаете на прохожих?
Тайная служба, понял Фрэнк. Уже принялись за дело.
– Мы – псы закона, мой пастырь, – Красавчик чмокнул руку, протянутую ему с явной неохотой. – Ведем охоту на тех, кто его нарушает.
– Ну, это ужасное богохульство произошло почти месяц назад, так что, похоже, след вы потеряли, – ядовито процедил священнослужитель. Потом вздохнул, и плечи его обмякли. – Конечно, прежде всего я виню себя. Можете поверить, с тех пор, как нас постигла сия беда, я не знал ни единой спокойной ночи. Пресветлый посылает мне страшные сны, чтобы я помнил о своей вине.
– Как можете вы быть в чем-то виноваты! – воскликнул Фрэнк.
– Наш сторож – старик, а мой домишко стоит вплотную к храму. Я должен был их заметить, этих злодеев, остановить прежде, чем произошло осквернение святого места.
Кевин фыркнул. – Не воображайте, что вам бы это удалось. Те люди приволокли сюда здорового мужика, обездвижили и разделали, как свиную тушу.
– Тогда я пострадал бы, защищая Дом Божий. Это лучше, чем бояться сомкнуть глаза, – Пастырь снова вздохнул, и казалось, что каждый вздох старит его на пару лет. – Но нам никогда не приходило в голову, что подобное может произойти. И сторожа-то мы держим, чтобы дать бедняге Гарету работу. Конечно, в наше ужасное время есть люди, способные дойти до того, чтобы ограбить даже храм, но у нас и брать-то нечего. Разве что серп с серебряной ручкой и чашу Преобразования, а их мы достаем только во время церемоний… И все же служители Всетемного нашли, что у нас забрать – самое драгоценное, покой и чистоту.
Фрэнка переполняла жалость к пожилому священнослужителю. Было ясно, что ему нанесли удар в самое сердце, оставив рану, продолжавшую кровоточить. Да и могло ли быть иначе? Пастырь и его храм – одно.
Кевин выслушал эти излияния с каменным лицом. – Раз так убиваетесь, не упрямьтесь, а помогайте нам искать.
Пастырь снова нахохлился. – Никто не жаждет поймать богохульников больше меня! Но к чему эти расспросы? Вы их никогда не отыщете, разве что схватите на месте, когда они опять попытаются совершить новое богомерзкое преступление.
– Они это уже сделали.
– Еще один храм?! – Бледное лицо стало еще белее. – Какой?
– Нет, второй труп нашли на Плеши. Это пустырь рядом с…
– Знаю, – Пастырь покачал головой. – Но ничего не понимаю.
– А вас и не просят, – отрезал Грасс. – Просто ответьте на пару вопросов, и предоставьте нам делать наше дело.
– Если будете так любезны, – поторопился прибавить Фрэнк.
Пастырь сердито глянул на него, ничуть не смягченный.
– Я велел вам разузнать у местных жителей, – продолжал Грасс, – не ошивался ли рядом с храмом или в округе кто-то подозрительный…
– Он велел мне! Как будто я не делал этого сам, по собственной воле, не нуждаясь в указаниях от людей, прозывающих себя в честь нечистых животных! И разумеется, узнай я что-то, немедля сообщил бы куда следует.
– Если вы и впрямь не ленились задавать вопросы, почему ничего не выяснили? Прежде чем вломиться в храм, убийцы должны были все разузнать, осмотреться, а в вашей сонной дыре каждый подозрительный чужак должен быть на виду.
– Вы меня спрашиваете?! – вспыхнул пастырь, багровея. – Кто из нас тут Ищейка?
– Убитого тоже никто не вспомнил?
– Я же сказал – нет! – рявкнул пастырь, доведенный до крайней степени раздражения. – Я слышу эти вопросы уже в третий раз. Боги отвечают нам неслышно и незримо, а когда мне, их скромному слуге, есть что сказать, я делаю это прямо, при помощи слов!
– Иногда память – как мутный водоем, – вкрадчиво заметил Красавчик. – В ней надо хорошенько покопаться, чтобы поднять на поверхность то, что похоронено в иле. Подумайте, может, вы видели где-то поблизости смуглого андаргийца с черными усами, ястребиным носом и шрамом через все лицо?
– У меня небольшая паства, – Короткие седые волосы пастыря топорщились, как у сердитого воробья. – Я знаю каждого по имени. Если бы в округе объявился андаргиец, тем более с черными усами и клювом вместо носа, я бы заметил!
– Может, попрошайки? – предположил Красавчик. – Злодеи могли переодеться… Эти везде пролазят, и никто не обращает на них внимания.
– Это вы на них внимания не обращаете, – священнослужитель прожег его взглядом. – Я – пастырь. И потом, у нас тут свои нищенствующие, с официальным разрешением, они с нами годами, и каждого я знаю по имени. Любого чужака они заметят и на части порвут. Я поставлю на нищих моей овчарни даже против нищих Последнего моста!
