Текст книги "Блаженны алчущие (СИ)"
Автор книги: Агнесса Шизоид
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 76 страниц)
– Это что —..?
– Подземный ход, – закончила фразу Дениза. – В саду их множество. Отсюда мы можем подняться в ту башенку, помните? И никто не увидит.
В проглотившей их зябкой черноте остались только сырость, едва уловимый аромат волос Денизы, шелест ее юбок об узкие стены, да голоса их двоих, уносившиеся вдаль странным гулким эхо.
– Но без факела, или лампы… – Фрэнк опасался, что она поскользнется и подвернет ногу. Он даже не сможет нести ее на руках.
– Здесь не собьешься с пути. Не волнуйтесь, господин Делион, мы не потеряемся на веки вечные в темных переходах.
Фрэнк вспыхнул – еще не хватало, чтобы она сочла его трусом! Но объясняться не стал. – По крайней мере, позвольте мне идти впереди! – попросил он.
– Поздно! – ее голос дрожал от сдерживаемого смеха. Как хорошо, что она чуть-чуть развеселилась… – Коли вы попытаетесь протиснуться мимо меня, выйдет немного… неприлично. Или все же хотите попробовать?
Он прикусил губу – вот чертовка! К счастью, камень под ногами был гладким, без выбоин, а заблудиться и правда представлялось затруднительным – ход шел без ответвлений.
– Не ударьтесь головой! – предупредил он, вспомнив вдруг, что такой глупой смертью – врезавшись лбом в низкий косяк – погиб один из монархов Андарги.
Впереди забрезжил тусклый свет, и вот они уже стоят у подножия винтовой лестницы. Нижние ступени терялись во мраке.
– Мы уже….
Его губ коснулся пальчик Денизы. – Тут, внизу, слышно все, что происходит наверху. И наоборот, – прошептала она еле слышно. – Сейчас узнаем, есть ли кто в башне. Туда можно войти и через обычную дверь.
Они ждали в темноте, прислушиваясь. Дениза была так близко… Беседа, напомнил себе Фрэнк. Он очень хотел узнать, что скрывается за красивым надменным личиком, блеском черных глаз, гордым изгибом губ. А еще он хотел поцеловать ее.
Тишина… Ожидание становилось невыносимым, по крайней мере, для него. – Я взгляну и вернусь, – шепнул Фрэнк, и устремился вверх по изгибам лестницы.
Несколько прыжков – и она привела его в саму башню. Лунные лучи, проникая сквозь фигурные оконца, покрывали ступени белыми пятнами.
На самом верху, в небольшом помещении круглой формы, никто страсти не предавался. Окна здесь были больше, и после подземного мрака казалось светло почти как днем.
Что ты делаешь? спросил он себя, оглядывая этот укромный уголок. И все же немедля побежал вниз за Денизой.
Поднявшись, девушка встала у окна, Фрэнк – рядом. – Красиво, не правда ли? – равнодушно обронила она.
Отсюда, сад казался сказочным королевством, страной фей или других диковинных созданий. Было легко представить, как они выпархивают из гротов, прячутся в беседках, водят хороводы внутри лабиринтов темной зелени. Над зачарованным мирком царствовали фонтаны, от которых по саду бежали блестящие нити каналов.
Но Фрэнка куда больше занимала девушка в опасной близости от него. Он позволял себе лишь коситься на нее украдкой, изучая точеный профиль.
Черные завитки на щеке и шее, словно причудливая роспись художника… Сжатые губы, хмурый изгиб бровей.
Он корил себя за тупость. В груди как будто порхали сонеты и изысканные комплименты, но стоило открыть рот, как они превращались в банальности, и умирали на языке, не родившись. Ловкий кавалер заставил бы ее улыбнуться.
А вдруг она все же ждет, что он ее обнимет? Но у Денизы был такой напряженный, даже скорбный, вид, что это казалось совсем невероятным.
– Сегодня я превзошла самое себя, – сказала она вдруг. Ногти оставили на предплечье четыре белые полосы. – Так унизиться…
Этого Фрэнк стерпеть не мог – взял ее ладони в свои. Но они тут же выскользнули на свободу, а девушка отошла в центр круглого помещения, туда, где темнее всего.
– Вы не можете винить себя в том, что у вас есть сердце. Вы просто… – Отдали его не тому человеку, хотелось ему прибавить.
– А ведь я слыла безжалостной! – до него донесся горький смешок. – Могла прогнать поклонника за то, что он не выучил модный танец, за то, что не вовремя засмеялся, или не умел подбирать к наряду перчатки. Их было много, претендентов в женихи, и мало кто продержался дольше трех месяцев.
Фрэнк вздохнул. Да, в нем она бы быстро разочаровалась.
– А на самом деле причина была в том, что все они нагоняли на меня смертную скуку. Отец уже отчаялся дождаться дня, когда мне кто-то придется по душе. Филипа я, конечно, знала, встречала на приемах, многие мои подруги по нему вздыхали – да что там многие, почти все. А я говорила, что мне такие не нравятся. Чрезмерно смазливый, чрезмерно очарованный самим собой, – иными словами, мы были слишком похожи. А потом…
– А потом?.. – повторил он, хотя не жаждал слышать ответ.
– Однажды отец пригласил Филипа к нам в гости, конечно же, с тайной целью познакомить нас поближе. Меня оскорбляло, что он сам не искал этого знакомства, и я приготовилась обдать его холодом и уничтожить презрением. Он пришел, и… я увидела приятного молодого человека, веселого, непринужденного, готового первым смеяться над собой. Я бы выглядела как дура, если бы стала изображать ледяную принцессу. Слово за слово мы разговорились… и почти весь день просидели рядом, – Ее голос смягчило воспоминание. – С ним было так просто говорить. Мы о многих вещах судили схожим образом, хотя жизнь он знал, как мужчина, гораздо лучше. Мы болтали обо всем на свете, перемыли косточки всем нашим знакомым, нашли забавную черточку у каждого гостя. Успели станцевать три бранля – и я ни с кем и никогда так не танцевала. Он ушел на два часа позже, чем собирался.
Тепло, которое звучало теперь в ее рассказе, отзывалось в сердце тупой болью. Фрэнк вспомнил, как танцевали эти двое там, в саду, и от этого стало еще хуже.
– Я не могла дождаться новой встречи, – продолжала Дениза после паузы. – По-началу, было весело и легко. Мы были друзьями, сообщниками, самыми интересными, самыми остроумными людьми в окружении толпы посредственностей. Мы понимали друг друга с полувзгляда. О, это такое облегчение, узнать, что ты не одинок на свете! – она быстро прошла взад-вперед, стуча каблучками. – Ведь мои мысли были так циничны, а речи остальных – полны такого благолепия: мир – прекрасен и прекрасно устроен, люди – за редкими исключениями – благородны и добры, а вовсе не смешны, слабы и нелепы. А с Филипом мне не приходилось держать язык за зубами, его я не могла разочаровать или потрясти. Были и поцелуи, и прогулки под луной, но я не буду вас этим пытать.
Фрэнк пожал плечами. Что ж, спасибо и на том…
Он слушал Денизу с напряженным интересом, понимая, что узнает ее лучше, чем узнал бы на сотне балов. Но больше всего ему хотелось снова оказаться рядом с нею в том гроте, за миг до того, как им помешал Кевин Грасс, чтоб ему пусто было.
– Филип предлагал мне объявить о помолвке, но я отказалась. О, эта моя гордыня! – она покачала головой, и локоны заметались по оголенным плечам. – Мне хотелось показать, что я за него не держусь. Мы решили, что останемся свободными, несвязанными, пока не захотим скучной формальности супружеской жизни. А еще у нас появилась забавная игра, – Ее слова стали едкими, как соль в ране. – Мы флиртовали с другими, заставляли друг друга ревновать, так, понарошку, чтобы наш необычный роман не терял остроты. Я не сразу уловила разницу – я улыбалась и подавала надежды, но, на самом деле, мне не нужен был никто, кроме него. А ему – очень даже. Я не желала, чтобы он расслабился, решив, что я принадлежу ему полностью. А он – он хотел иметь предлог, чтобы продолжать волочиться за другими.
– Так прекратите эту игру, – сказал Фрэнк, испытывая столь приятные ощущения, будто кто-то пилил ему грудь ржавой пилой. Опустился на каменную скамью, в тени, чувствуя себя седым усталым старцем.
– Я устраивала ему сцены ревности – он отвечал, что его интрижки не имеют значения, ведь я – единственная, кого он видит своею женою. Я обдавала его холодом и игнорировала, я флиртовала с его друзьями, и получала от них формальные предложения… Единственное, чего я не сделала – это не порвала с ним окончательно, – Теперь Дениза вонзала в мягкую плоть руки ноготь указательного пальца, снова и снова, так ожесточенно, словно загоняла стилет в сердце врага. – Потому что я знаю: он простит мне почти все – но если я скажу, что все кончено, то обратной дороги не будет. Никогда. И на этот-то последний шаг я не могу решиться. Я презираю себя больше, чем это под силу кому-либо другому, ведь я горда, я – Дениза Клери-Рокуа, – на миг ее голова гордо вскинулась – и тут же поникла. – И все же веду себя как ничтожество, как слабовольная мещанка!..
– Просто вы влюблены, – возразил Фрэнк, стараясь изгнать горечь из голоса. – Только и всего.
К его облегчению, Дениза наконец оставила свою руку в покое. Вздохнув, отошла к окну. В бледном свете луны вид у нее был задумчивый. – Уже не знаю. Да, наверное. Иначе что это за болезненное чувство? И все же иногда я начинаю думать, что просто слишком увлеклась нашей игрой. Я так привыкла к этим взлетам и падениям, ссорам и примирениям, что без них жизнь кажется невыносимо пресной. И коли гордость говорит одно, то тщеславие – другое. Разве я могу бежать с поле боя, – и снова смешок без тени веселья, – о нет, я должна победить!
– В любви не может быть победивших и проигравших. Хотя… – одернул себя Фрэнк, – что я-то знаю об этом! От того, что он изрекает банальности, Денизе не полегчает.
– Мне кажется, вы много знаете о самых важных вещах, господин Делион. И так мало о мелочах, – Она постучала ногтями по подоконнику, прежде чем продолжить. – …А может быть, я просто боюсь вновь остаться одна…
– Но ведь наверняка есть люди, которые вас любят! Вас должны любить! – Фрэнк едва не подскочил со скамьи. – Ваши родители, например…
– Отец. Мать умерла, когда я была маленькой.
– О! – Значит, она тоже наполовину сирота…
Дениза покачала головой, словно протестуя против жалости, что услышала в его возгласе. – Я совсем не помню матери, и не скучаю по ней. Но это не помешало мне пользоваться ситуацией в полную силу! Когда отец собрался жениться во второй раз, я рыдала и просила, чтобы меня похоронили рядом с любимой мамочкой. А как я изводила эту бедную, кроткую женщину, его жену! Зачем? Сама не знаю, просто от скуки. Когда мне все это надоело, и я снизошла до признания, что второй брак отца вышел удачным, моя мачеха расплакалась и объявила, что я – светлый ангел. Они по-прежнему пребывают в этом заблуждении и доверяют мне безоговорочно, – Она фыркнула. – Отец любит меня, и даже мачеха, хотя видят Боги, я не заслуживаю их любви. Но они меня совсем не знают, и понять не в состоянии – а чего стоит такая привязанность? Мои поклонники – коли завтра изменятся мои мысли, взгляды, привычки, они даже не заметят. Другая женщина с моим личиком и моим приданным пользовалась бы у них не меньшим успехом. Даже у Гидеона, который воображает, что влюблен. Вот Филип, тот, кажется, видит меня насквозь, – Она повернулась к нему. – Я ужасное создание, не правда ли, господин Делион?
– Мне вы не кажетесь ужасной. Ужасные люди, по-моему, обычно ужасно собою довольны. Да и в Филипе есть много хорошего, – не мог Фрэнк не признать, – я это уже вижу.
– Да уж, – Дениза усмехнулась, криво и немного виновато, – я не слишком собою довольна. Но знаете, я устала, – Она подошла ближе. – Меня утомили эти игры. Почему мне тоже не быть счастливой, как мои подружки? Или даже как мой отец?..
– Если бы можно было заставить себя разлюбить… – Фрэнк не мог подавить вздох.
Дениза села рядом. Молчание было долгим, и Фрэнку оставалось лишь считать толчки своего сердца. Стараясь не думать о ее губах, и терпком запахе духов… О том, что их колени почти соприкасаются.
– Любовь… – проговорила наконец девушка. – Такое странное чувство… Когда чувствуешь, что человек тебе родной. Часть тебя. – Дениза повернула голову, встречая его взгляд. – Иногда для этого достаточно одного поцелуя, – В черных глазах вновь появился тот волнующий блеск. – Знаете, мы совсем не похожи, но когда я вас увидела, мне показалось, что я знаю вас миллион лет. Как будто вы мне не чужой.
– Но я совсем не вижу вас насквозь… – с трудом прошептал Фрэнк.
Тонкие пальцы легко касались его щеки, и от этого сжималось горло, и ускользали слова…
Дениза улыбнулась в ответ, но ее губы дрожали. – Я рада. Для вас я хотела бы быть лучше… лучше, чем я есть.
Он пробормотал что-то, пытаясь овладеть собой, остановиться – а сам уже подвинулся по скамье ближе, так близко, что чувствовал кожей тепло ее тела.
– Боюсь, я тоже вам наскучу. – С вами я не против и поскучать, – шепнула Дениза, склоняясь вперед.
Их дыхание смешивалось, и от этого кружилась голова. Вокруг – ночь, пахнущая миндалем. Ночь только для них двоих.
– Я тоже этого не умею… модные танцы, перчатки… – Я вас всему научу. Этому, и многому другому.
Их губы соприкоснулись – сперва ищуще, осторожно, потом – в настоящем поцелуе, горячем, отнимающем дыхание. Это было неизбежно, мелькнула мысль, заглушая вину. Они были обречены с того момента, как вошли в этот тайный ход.
Дениза сжимала его ладонь – сильно, до боли, глубоко вонзая ногти, – и через это пожатие в кровь вливался жар. Еще чуть-чуть, и он потеряет контроль над собой.
Фрэнк подскочил с места – только это могло спасти его, спасти их. Но Дениза тут же поднялась следом, словно между ними натянулась невидимая – и короткая – нить.
А потом их бросило друг к другу, на миг потемнело в глазах, и вот уже он прижимает ее к стене, и ее губы открываются под его губами, и запах миндаля, и жаркая тьма вокруг…
Он снова целовал ее, и желание, как крепчайшее вино, растекалось по венам, било в голову, дурманя рассудок. Все горячей и горячей, слаще и слаще…
Фрэнк пытался сдерживать себя, но его руки, быстрые и бесстыдные, не желали повиноваться. Они сжимали тонкую девичью талию, поднимались выше, к груди. Пальцы скользили уже не по прохладному атласу, а по горячей коже, такой же нежной и шелковистой, нырнули в вырез… Ее маленькая упругая грудь как раз поместилась в ладони, сосок затвердел от прикосновения. Вторая рука упала вниз, сжимая бедро сквозь плотную ткань…
Если бы Дениза запротестовала, остановила… Но она вжималась в него, гибкая и податливая, нашептывала на ухо что-то бессвязное. Откинула голову назад, открывая шею его поцелуям, и слух обжег краткий стон. Вот она уже расстегивает застежки на его дублете…
Вдруг руки девушки с силой уперлись ему в ребра, отталкивая.
– Там кто-то есть! – прошептала она, тяжело дыша.
Фрэнк отстранился, пытаясь понять, на каком он свете. Голова кружилась, а от возбуждения было почти больно.
Перед ним была Дениза, ее полуоткрытые губы, вздымающаяся грудь…
Стук шагов, донесшийся снизу, привел его в чувство.
– Проклятье! – вырвалось у Фрэнка. – Сейчас я разберусь. Не бойтесь!
Запахнувшись в плащ, он рванул к лестнице. Ну, коли это опять чертов Грасс – пусть пеняет на себя… Огонь в крови заставлял желать схватки.
Конечно, Грасс сильнее его, но позиция у Фрэнка выгоднее, и коли тот попытается подняться, то полетит вниз от хорошего пинка. Пробегая по ступеням, Фрэнк убрал руку с эфеса меча. Грасс не ждет отпора, и эффект неожиданности ему пригодится.
Но когда винтовая лестница сделала очередной поворот, перед ним предстал не Грасс. Бесцветная шевелюра Карла Мелеара светилась в лунном луче, а за Мелеаром чернела тень, имевшая женскую форму.
Фрэнк заступил им дорогу. – Прошу прощения, но, как видите, здесь уже занято.
Он чувствовал себя чертовски неудобно, прогоняя их так, словно башня принадлежала ему, но нельзя было допустить, чтобы они увидели Денизу.
– Неужели мы вам мешаем, господин Делион? – изобразил удивление Мелеар. – Полагаю, вы уже успели немного развлечься, так дайте и другим такую возможность!
Фрэнк подавил раздражение. Неглупый же человек, должен понимать, что к чему! – Мне хотелось бы побыть тут одному, поразмышлять, глядя на звезды. Такая ночь к этому располагает, не так ли? И вам, как я догадываюсь, моя компания не нужна.
– Вы любите смотреть на звезды? Да вы, оказывается, поэт, – в голосе Мелеара звучала издевка. Без сомнения, ему было в радость ставить Фрэнка в неловкое положение.
В разговор вмешалась его спутница. – Мы можем понаблюдать за звездами втроем, я не против. Или вчетвером, коли Дениза согласится.
Девушка приподнялась на ступень выше, и теперь Фрэнк узнал ее. Короткие волосы, черные и блестящие, – чтобы запомнить эту девицу, много времени не требовалось. Его губы еще помнили ее поцелуй.
– Уровень вашей морали известен всем, дорогая Матильда, нет необходимости оповещать о нем каждого встречного, – довольно кисло заметил на это Карл.
– Я здесь один, – повторил Фрэнк. Да уйдут ли они когда-нибудь?!
Матильда склонила голову набок, глядя куда-то поверх его плеча. – Привет, Дениза!
Фрэнк невольно дернулся назад, но на лестнице было пусто.
Матильда захихикала.
– Да не пугайтесь так, господин Делион, – "утешил" его Карл невыносимо покровительственным тоном. – Пусть Филип беспокоится о том, кто зажимает его подружку в темных уголках, а меня можете не бояться. Слишком много псов грызутся за эту кость, чтобы еще и я лез в склоку. А вот вы… Должен отдать вам должное, Делион, вы человек прыткий, – продолжил Мелеар. – Для провинциального дворянчика, только что приехавшего в столицу, взлетели высоко и быстро, и губа у вас не дура.
Рука Фрэнка опять тянулась к мечу, но он не мог позволить себе драку сейчас, когда она соберет сюда гостей со всего сада. И Мелеар это прекрасно понимал.
– Мне кажется, мы можем обсудить мою персону в другое время.
Карл вскинул голову. – Я сам выбираю, когда и кого мне обсуждать.
Фрэнк сделал глубокий вдох, заставляя себя успокоиться. – Коли вы ищете ссоры, мы найдем подходящее время для встречи. Поверьте, достаточно сказать мне пару слов, нет нужды ронять свое достоинство, сплетничая, как старая баба.
Карл поднялся еще на одну ступеньку. – Я сам буду судьей того, что мне стоит и не стоит делать, – его глаза опасно сузились. – Я никогда не уклонялся от драки… но так и быть, подождем, пока вы наберетесь храбрости. Сейчас я хочу одного, подняться наверх с моей спутницей, и сделать то, для чего мы сюда пришли. Уж на звезды-то мы смотреть не собираемся.
– С ним это много времени не займет, – заверила Матильда. – Раз, два, и вы сможете снова наслаждаться красотами ночного неба, господин Делион.
Мелеар обернулся к ней, возмущенный. – "Раз, два?" Вы спутали меня с кем-то другим, да и немудрено запутаться!
Матильда зевнула, прикрывая ротик рукой, сверкнувшей драгоценным перстнем. – Какая скука! Очевидно, что склоки с господином Делионом вам интереснее, чем моя скромная компания. Не беспокойтесь – я найду, как развлечься.
Она фыркнула, развернулась, задрав юбки так высоко, что Фрэнк успел заметить манящую белизну лодыжек, и вскоре исчезла за поворотом лестницы.
Возведя глаза к потолку, Мелеар издал неподдельный вздох. – Для дочери зажравшегося ростовщика она довольно нагло себя ведет, не так ли? Поделом мне за то, что связался с внучкой лавочника. Как видите, в отличие от вас, я не разборчив, – Карл посмотрел на Фрэнка, затем – вслед своей спутнице, пожал плечами. – Ну что ж, господин провинциал, думаю, вы от меня никуда не денетесь. А вот сударыню лавочницу оставлять одну опасно. Не бойтесь, я не скажу о нашей встрече ни Филипу, ни его цепному псу.
– Всегда к вашим услугам, господин Мелеар, – процедил Фрэнк, касаясь навершия меча.
Но обращался он уже к спине Карла, скакавшего вниз по крутой лестнице с риском для жизни. Кто бы ни был дедом Матильды, сегодня потомок Древнего рода Мелеаров не собирался упускать ее из виду.
А Фрэнк остался наедине с самим собою.
Сердце отбивало неистовый ритм, подгоняя, приказывая бежать туда, где ждала Дениза. Он рванулся назад – и замер, занеся ногу над ступенью.
Что ты делаешь, безумец? Эта девушка доверилась тебе… Она расстроена, может – не в себе от ревности и обиды. Ее честь в твоих руках.
Неудержимая сила тянула его наверх. Еще две ступеньки…
Позволить безумию этой ночи унести его за собой, вот чего он жаждал. А последствия – к чертям последствия. Он готов заплатить любую цену.
Так, наверно, думал и мой отец.
Мысль, нежданная и непрошенная, поразила, как пощечина. Вина, желание, сомнения скрутили его, заставили прислониться к стене.
Луч льдистого света… Фрэнк всматривался в него, надеясь, что холодное сияние умерит снедавший его жар, поможет выстроить в стройный ряд смятенные мысли.
Ведь он готов жениться на ней. Он – не подлец, в отличие от…
Ну да. Жениться на одной из самых завидных невест после того, как опозорил ее, не оставив выбора. Вместо сына Лорда-Защитника она достанется ублюдку.
Он снова видел ее улыбку, губы, ищущие поцелуя. Дениза казалась такой смелой, уверенной в себе… Но он – мужчина, и ответственность на нем.
На верхушку башни Фрэнк поднялся с тяжелым сердцем и прояснившимся разумом. Дениза стояла, высунувшись в окно, к нему спиной. При виде хрупкой фигурки пульс снова начал учащаться.
Держи себя в руках!.. Фрэнк до боли сжал рукоять меча, подозревая, что это не слишком-то поможет.
Но когда девушка обернулась, Фрэнк понял, что не будет подвергнут дальнейшему испытанию на прочность.
– Я вижу Филипа! – Голос Денизы звучал тревожно, под стать выражению лица. – Он с Полли и Жерардом, и зовет остальных – Гидеона и Грасса.
– Он ищет нас, – предположил Фрэнк. Да и могло ли быть иначе? Ведь Картмор видел, как Фрэнк побежал следом за его нареченной.
Дениза мотнула головой. – Нет, нет, он кричал так, словно где-то пожар. Обо мне, – ее губы скривились, – он не настолько тревожится. Стряслось что-то серьезное, я чувствую, – Девушка разгладила юбку, проведя по ней руками, поддернула лиф. Коснулась прически. – Я иду к ним.
– Мы идем вместе, – заявил Фрэнк тоном, не терпящим возражений.
Но они последовали. – Даже не думайте. Я совершенно не желаю, чтобы все поняли, что мы были вместе. Вот тогда-то и правда может дойти до стычки, а мне склоки не нужны. Вы же не полагаете, что я нуждаюсь в защите от Филипа? Я схожу к нему, все узнаю, и вернусь, чтобы рассказать.
…Вот так и получилось, что он остался стоять и ждать, как болван, у подножия башенки, вслушиваясь в ночь, готовый броситься на голоса при малейшем признаке скандала. Секунды казались вечностью, и только когда по дорожке зашуршало платье Денизы, Фрэнк испустил вдох облегчения и убрал руку с навершия меча.
Беспокойство вернулось, когда девушка подошла ближе – на ней лица не было. – Боги, что случилось? Коли он вас оскорбил!..
– Да какое там, если бы!.. Все очень серьезно, Фрэнк, – Она кусала губы. – Я объясню, только… вы должны будете хранить эту тайну. Не буду оскорблять, требуя клятвы, но помните – речь о чести семьи Картмор, – Глубокий, прерывистый вздох… – Это Офелия! Она исчезла, убежала из дворца!
Новость звучала совершенно безумно.
– Да нет, такое невозможно! Или она сбежала… с кем-то? – Но она выглядела такой юной… почти ребенок.
– Нет, этой дурочке не с кем бежать, я бы знала. Мать сторожит ее, как десять цепных псов, вздохнуть не дает. Офелия оставила записку… Обиделась… -
– Быть может быть, она еще в саду? – Он цеплялся за последнюю надежду.
– Нет, она написала записку матери, а стражник у восточных ворот сам ее выпустил. Болван не понял, что перед ним – Офелия! В дворец сложно попасть, но выйти отсюда – не особенно, слуги часто бегают по поручениям, хотя это редко бывает ночью. Даже для черни там сейчас небезопасно, а уж для нее!.. – Дениза ломала руки. – Не успеет она пройти пару шагов, как ее съедят заживо.
Фрэнк поймал запястья девушки, прижал к груди, безмолвно призывая успокоиться. – Стража найдет ее. Пусть Филип пустит в погоню всю дворцовую гвардию. Мы все тоже поможем.
– Нет, нет, Анейра запретила, вернее, умолила его, чтобы пока об этом никто не знал. Представляете, что будет с репутацией Офелии, коли станет известно, что она убежала из дома и по собственной воле пустилась расхаживать по городу одна, ночью?
– В опасности не только ее репутация, в опасности ее жизнь!
– Для Анейры это одно и то же, – сказала Дениза, и добавила, с гримаской. – Хотя нет – доброе имя, конечно же, важнее. Но не могла же Офелия далеко уйти – испугается и прибежит домой. Филип собрал ближайших друзей, они уже понеслись искать ее. Учтите, Филип не должен знать, что я вам сказала – вас-то он знает недолго.
– Благодарю за доверие, – Он поднес к губам ее тонкую кисть. – Я не подведу. Не буду ни с кем разговаривать, а просто отправлюсь ее искать. Будем надеяться, леди Офелию найдут другие, или уже нашли, ну а коли мне все же повезет – можно будет выдать за случайную встречу.
– Коли повезет, все остальное будет неважно. Мне страшно за нее…
Фрэнк коротко кивнул, делая шаг назад. – Я иду.
– Нет! – воскликнула, к его удивлению, Дениза. Крепко сжала ему руку, не отпуская от себя. – Нет, мы идем вместе.
~*~*~*~
VI.
Площадь перед восточными воротами дворца была полна народа, черных теней под серебряной луной. Люди веселились и здесь – до Офелии долетали взрывы смеха и пугающе громкие голоса, грубые, как карканье ворон. Посреди площади пылал большой костер, мелькали огни факелов. Откуда-то из толпы неслась уродливая прерывистая песня.
С каждой секундой ее решимость уменьшалась. Офелия заставила разжаться пальцы, впившиеся в прутья садовой решетки, и зашагала в неизведанное.
Она жалась к стенам домов, со страхом косясь на шумных прохожих. Интересно, ее уже начали искать во дворце? Она много раз представляла себе, как убежит смотреть город, но никогда не думала, что ускользнуть будет так просто, – Офелия накинула плащ своей горничной и гвардеец, который прохаживался перед воротами, без разговоров помог ей справиться с засовом. Теперь они пожалеют, что так жестоко с ней обращались, теперь…
Руки-клешни метнулись к ней из тьмы. То ожила груда старых тряпок под крыльцом. Офелия отскочила в ужасе, но скрюченные пальцы крепко вцепились в плащ, так, что завязки врезались ей в горло. Она не сразу сообразила, что хочет от нее голос, хрипевший снизу из темноты. – Подай, ради Агнца, я подыхаю от голода. Дай денег, – нищий дернул ткань так, что Офелии пришлось наклониться к нему. Вблизи она разглядела отвратительное лицо без ноздрей, алчный блеск глаз.
– Я… – По праздникам они с матерью раздавали подаяние, но те нищие были совсем другими, почтительными и скромными. Когда Офелия стала искать кошель, то вспомнила, что забыла его взять. – У меня ничего нет, простите, – сгорая от стыда, извинилась она.
– Врешь ведь, дрянь! – Урод притянул ее еще ближе, и Офелию замутило от зловония. – А браслетик? А плащ? Посмотри на себя и посмотри на меня, девка! Мне он нужнее!
– Конечно, пожалуйста, – Браслет был подарком отца, но завязки плаща она сразу же принялась лихорадочно развязывать, – лишь бы побыстрее освободиться. Нищий нетерпеливо дергал его, мешая ей, но наконец узел поддался, и она отшатнулась прочь. – А браслет, ты, сучка?! – пальцы-крючья мелькнули в дюйме от ее ноги.
Подобрав юбки, Офелия вылетела на площадь, в толпу, подальше от теней, которые теперь пугали ее больше. Ей все чудилась за спиной поступь нищего.
Она бежала, пока не задохнулась, потом пошла быстрым шагом, огибая ночных гуляк. Иные из них вели себя так, словно сошли с ума. Женщина из простых неприлично громко хохотала, зажатая меж двух мужчин, которых обнимала за пояс. Один человек стоял на коленях, пошатываясь из стороны в сторону, потом нагнулся, издавая странные звуки, и изрыгнул вонючую жижу чуть ли не под ноги Офелии. Наверное, что-то не то съел за ужином. Другие пошатывались, бродили кругами, словно сами не знали, куда идут.
Страшный гигант загородил путь Офелии, присев и расставив лапы в стороны. Он хотел схватить ее!
Взвизгнув, она обогнула его и помчалась куда глаза глядят. Вслед ей гремел хохот.
Силы оставили ее у паперти церкви. Мелькнула мысль спрятаться внутри, но двери были закрыты, а на ступенях скорчились темные фигуры. Нищие… Они разозлятся, что у нее нет для них подаяния.
Не в состоянии больше бежать, она пошла прочь так быстро, как могла, натыкаясь на взгляды, любопытные, настороженные, и, хуже всего, – какие-то жадные, липкие, под которыми чувствовала себя голой.
Надо возвращаться, поняла Офелия. Коли поторопиться, может, никто и не заметит, что она уходила, и все забудется, как страшный сон. Но дворцовые ворота остались далеко, а по дороге караулили нищий и страшный великан. Вдруг ее поразила жуткая мысль, – а ну как гвардеец ее не пустит, решит, что какая-то бродяжка пытается прокрасться во дворец? Она никогда не вернется домой! Глаза обожгли слезы.
Хотелось зажмуриться, сильно-сильно, чтобы проснуться в своей кроватке, но вместо этого она продолжала плестись вперед на подгибающихся ногах. – Эй, красотка! Тебя проводить?
Офелия обернулась – за ней шел мужчина в плаще и треугольной шляпе, вида вполне достойного – немолодой, солидный, прилично одетый. Офелия уцепилась за то, что его голос звучал добродушно. – Сударь, мне очень надо попасть домой! Прошу, помогите мне.
– Ну, зачем же домой-то, в такую ночку! – Незнакомец улыбался, но улыбка была какая-то неправильная. – Ты же так вырядилась не для того, чтобы сидеть взаперти, правда?
Он подошел ближе – слишком близко. От него разило кисло-сладкой смесью духов и перегара. Офелия отступила.
– Как тебя звать?
– Мне правда надо домой.
– Ладно, домой так домой.
Он без спроса взял ее под локоть, потянул к себе. – Прогуляемся до парка, а потом домой. У тебя такие красивые волосы…
Он погладил их растопыренной дланью. Потом незнакомец обхватил ее за талию, и Офелия поежилась от отвращения.
– Простите, я… Мне еще надо… Извините.
Она вывернулась из его рук и убежала, даже не попрощавшись, что, конечно, было грубо. Свернула на первую попавшуюся улицу, потом на другую. Наверно, когда-то ей приходилось проезжать здесь в карете с матушкой или тетей Вивианой, хотя она ничегошеньки не помнила.
Все больше хотелось плакать от страха и обиды на мир, оказавшийся таким ужасным. Как она вернется домой, когда страшно даже взглянуть назад?
Спереди донесся стук, подобный грому, и по толпе прокатилось волнение. Люди, шедшие ей навстречу, оборачивались, отступали к домам. А потом Офелия увидела их – фигуры в развевающихся плащах, с факелами и палками в руках, взлетавшие над толпой, как обезьяны или чокнутые паяцы. Фигуры стремительно приближались, проскальзывая меж прохожими или отталкивая их с пути. Они колотили палками по стенам и подпрыгивали, чтобы стучать по вывескам лавок, страшно вопили и ухали.
