Текст книги "Блаженны алчущие (СИ)"
Автор книги: Агнесса Шизоид
сообщить о нарушении
Текущая страница: 58 (всего у книги 76 страниц)
Предвкушение, которое охватило его сейчас, было другого рода.
…Первым делом на опознание тела пригнали обитателей Дома Алхимика. Двоих – самого Гвиллима Данеона и человечка с искривленной шеей по имени Жаннис. Данеон держался со спокойным достоинством Познающего, Жаннис – волновался, косился по сторонам, то и дело смахивая пот со лба. Но оба, не колеблясь, признали в покойнике Тристана, а в остатках его одежды – ту самую, что была на нем в день исчезновения.
Потом Ищейки отправили гонца во дворец – письмо Кевин составлял сам. Ситуацию обрисовал в самых общих чертах, не желая портить сюрприз… Попросил Филипа приехать, как только сможет. В конце концов, Картмор проявлял особый интерес к этому делу, не так ли?
С курьером пришел положительный ответ из дворца. Теперь Кевин месил сапогами уличную грязь на тот случай, если Картмор в кои-то веки решит следовать своему слову, – не хотелось, чтобы его перехватили.
Неподалеку ошивался Нюхач, он же Поэт, готовясь вилять хвостом перед Картмором в надежде на пару монет. А может, мечтает, что его сделают придворным поэтом – с такого станется.
Наконец зазвучало клац-клац копыт по мостовой, а потом показалась небольшая процессия. Спереди – Филип на изящной каурой кобылке, ее светлая шкура будто сияла, вся в каплях недавно отшумевшего дождя. За ним – трое громил, оседлавшие лошадей попроще, к седлам приторочены полумесяцы кривых сабель.
На фоне монстроподобных бугаев Филип выглядел особенно изящным, почти хрупким – можно сломать одним ударом кулака. Жаль, это придется оставить на потом. Как и его телохранители в темных одеждах, одет он был так, чтобы не привлекать лишнего внимания – черный плащ, шляпа сдвинута на лоб, ни единого намека на принадлежность к славному семейству Картмор.
Когда процессия остановилась, Кевин ступил вперед, придержать поводья лошади, как и полагается хорошей Ищейке. Кобыла, глупая тварь, пугливо косилась на него выпуклым карим глазом.
Филип снял широкополую шляпу, мотнул головой, стряхивая влагу с локонов. Ко лбу чернильным росчерком прилип влажный завиток.
– Ты, – произнес он в качестве приветствия. – Надеюсь, вы не зря меня вызвали.
Филип слетел с седла и сразу отобрал поводья, словно Кевин даже их недостоин был держать в руках. Погладил кобылу по шее.
На щеке его горели царапины, которых не было прошлый раз, под глазами залегли темно-голубые тени, подчеркивавшие бледность лица. Вестимо, не спал до утра, как подобает истинному аристократу. Наверняка в компании шлюх – едва ль Эллис у него единственная.
– Вы желали, чтобы мы нашли вашего музыкантишку, мой лорд, и мы его нашли – то, что осталось. Вы ведь взглянете на тело?
О, скажи «да».
Филип прикусил губу, и лошадь, которой передалось его беспокойство, недовольно фыркнула. – Он… сильно разложился?
– Да нет, – успокоил Кевин. – Нет, не сказал бы. Прекрасно, я бы сказал, сохранился, учитывая обстоятельства.
Как-то, что его обгрыз людоед, мог бы добавить он – но это значило бы испортить сюрприз.
– Нас снова гость высокий посетил, И во дворец чертог сей обратил. Как свет с небес все освещает он, Чтоб явь затмила самый чудный сон!..
– Ты – талант, друг мой! – восхитился Филип, бросая Нюхачу сперва монету, а потом – поводья. – Будет чудесно, коли свет с небес осветит тебе дорогу в конюшню, и пусть там о моей лошади позаботятся, как во дворце.
Проводив Нюхача взглядом, Филип не удержался от смешка, потом посерьезнел. – Бедняга Трис!
Толкнув плаксиво взвизгнувшие ворота, Кевин зашагал к Красному Дому, и Картмор снизошел до того, чтобы пойти рядом. Громилы брели немного позади, с подозрением зыркая в каждую лужу, будто подозревали свое отражение в дурных намерениях.
– Как вы его нашли? – поинтересовался Филип.
– Помог один плюгавый гадальщик, – процедил Кевин сквозь сжатые зубы. Признаваться в этом было несладко.
– Не подумал бы, что от этих мошенников может быть толк… Надо побеседовать с таким полезным человеком!
Кевин пожал плечами. – Не выйдет.
Узнав, каким образом они обнаружили тело скрипача, Роули сразу же послал за гадальщиком, дабы в уютной атмосфере подвала выяснить, получает ли тот свои сведения из мира загробного или откуда-нибудь поближе. Но Кэпа ждало разочарование: хозяин дома, где видящий снимал каморку под крышей, рассказал, что, через несколько часов после беседы с Ищейками, гадальщик выбрался на крышу и сиганул вниз, прямо в грязь. Выжил, не сдох, вот только едва ль кто назвал бы это везением – превратившийся в овощ, гадальщик пускал сейчас слюни в городской больнице.
– Несчастный! – покачал головой Филип. – Лежать и ходить под себя, не живой-не мертвый, что может быть хуже?..
– К счастью, он попал в общую палату, куда кладут бедняков, так что мучиться ему недолго.
Филип задумчиво кивнул: – В любой ситуации можно найти что-то утешительное, не так ли?
Оставив телохранителей во дворе, высокий гость прошествовал в холл Красного Дома. Кевин довел Картмора до подвала и услужливо толкнул перед ним дверь.
Прежде чем приступить к спуску, Филип сделал глубокий вдох, собираясь с духом. Большая ошибка!.. Тут же об этом пожалев, Картмор выхватил кружевной платочек и начал небрежно помахивать им у носа – жест, хорошо знакомый Кевину. Что ж, там, внизу, надушенный платок поможет не более, чем зубочистка против дракона.
Дойдя до конца лестницы, Филип бросил один взгляд на труп и резко отвернулся.
Так нечестно.
Тело лежало на столе, как экспонат мясной лавки – куски кожи были отогнуты подобно полам камзола, открывая голые ребра с ошметками приставшей плоти, бледно-красные срезы, обнаженные связки и сухожилия. Учебное пособие, от какого не отказался бы ни один студент-медик. Сейчас над ним склонился Хирург.
– Я думал, на поле боя вы привыкли к виду трупов. Мой лорд, – заметил Кевин. Мелкое злорадство – одно из немногих удовольствий, что ему оставались, и он наслаждался его вкусом.
– Привык – не значит, что мне нравится их разглядывать, – огрызнулся Картмор. – Особенно трупы людей, к которым я хорошо относился.
Он все же нехотя приблизился к столу, прижав к лицу полу плаща, вытянул голову, присматриваясь. – Да, это Тристан. Почему его тело в таком состоянии? – сквозь ткань голос звучал глухо. – Что с ним сотворили?
У Кевина имелся для него еще сюрприз. – Нарезали, и, полагаю, съели.
Большие черные глаза округлились еще сильнее. – Это что, одна из твоих тупых шуточек?
Нашел шутника. Он не успел подобрать достойный ответ – заговорил Хирург, до сих пор почтительно ожидавший, когда на него обратят высочайшее внимание.
– Мой лорд, пусть в грубой и недостойной форме, на сей раз Грасс выразил не лишенное разумения предположение.
Так напыщенно костоправ выражался лишь тогда, когда хотел выпендриться. В другое время он умел изъясняться, как нормальный человек его звания – обрывками слов, междометиями и грязными ругательствами.
Филип повернулся к нему, сама любезность. – Судя по уму, написанному на вашем лице, – Постной, самодовольной физиономии… – И вашим одеждам, – Линялой робе, заляпанной кровью, старой и свежей… – Полагаю, что имею дело с медиком.
Редкостный бред, но костоправ был так доволен, что лысая его макушка порозовела. – Всего лишь с полевым хирургом, мой лорд, – он поклонился, надувшись от ложной скромности. – Но осмелюсь заметить, что и представителям моей профессии ведомы многие секреты человеческого тела!
– Нисколько не сомневаюсь, – Филип покачал головой. – Да, если это правда, то этот город свихнулся… Значит, Тристан попался каким-то озверевшим выродкам, вроде тех, что напали на нас в Тьмутени. Тогда нас самих едва не съели, помнишь? – он взглянул на Кевина. – "Одежда на ваших телах, мясо на ваших костях…"
Кевина покоробило, что он так запросто упомянул ту ночь. Столько обещаний, столько признательности, испарившейся так быстро. Мне стоило оставить тебя в объятиях канавной твари – была б идеальная пара.
Филип снова, будто помимо воли, покосился туда, где лежали ошметки Тристана. – Я знал этого человека. Нет ли возможности как-то… – Он махнул рукой, словно накидывая что-то на тело.
Костоправ непонимающе уставился на него. – Едва ли это возможно, мой лорд… У покойного наблюдается отсутствие важнейших внутренних органов. В сочетании с потерей воды жизни, именуемой кровью, и давно вступившим в свои права закоченением смерти, это лишает нас надежды на возвращение данного индивидуума к жизни. Во всем остальном я ваш покорнейший слуга, мой лорд.
– Болван, он просит, чтобы ты прикрыл покойника, – пояснил Кевин. – Ты же не хочешь, чтобы его лордство тут в обморок грохнулся.
В награду за его заботу, Филип отпустил шпильку: – Это вряд ли. Как ты сам заметил, я бывал на поле боя – в отличие от некоторых – и в обморок ни разу не падал.
Тут он его поймал – вот только война продолжала бушевать, а Филип что-то не спешил назад, под пули, предпочитая отсиживаться в теплом кабинете.
Когда заскрипели ступени, все невольно насторожились, но это оказался лишь Фрэнк, бледный, кислый. Видать, до сих пор тосковал по Комару, будто пропало невесть какое сокровище, а не бесполезное насекомое.
Делион остановился у подножия лестницы, не торопясь подходить ближе. Коротко кивнул Картмору. – О, Фрэнк, а я гадал, когда ты к нам присоединишься. Паршиво выглядишь! Плохо провел ночь? – голос Филипа был мягок, как скольжение змеи по песку. – Или, наоборот, слишком хорошо?
– У меня был ужасный день, а ночью я почти не спал. Мы потеряли одного из своих.
– Мне очень жаль, – Филип помолчал, прежде чем добавить: – Когда друзей заглатывает ненасытная пасть Смерти, это ранит почти так же больно, как их предательство… Не так ли?
Ему чудится, или между закадычными друзьями пробежал холодок?
– Думаешь, Тристан тебя предал?.. – удивился Делион. Потом сердито потер красные от недосыпа глаза. – Если ты к чему-то клонишь, или пытаешься сказать гадость Кевину, то выражайся прямо, будь добр. От недомолвок и тонких намеков меня может стошнить.
Нет, не чудится. На фальшивом золоте этой дружбы начали проступать первые пятна ржавчины.
Впрочем, Картмор сразу пошел на попятный: – Ну-ну, не стоит давать волю воображению – сегодня именно ты выражаешься загадочно! Я, правда, очень сожалею о гибели вашего человека.
– А я – о Тристане, – Фрэнк тяжело вздохнул. – Странно думать о том, что они погибли в одной башне…
Это Филипа заинтересовало, и вскоре он вытянул из них с Фрэнком всю историю – трупы в подвале, труп под крышей, гигантские трупоеды, пожар… Она произвела на Картмора сильное впечатление. – Боги! Это похоже на чернокнижные дела. Думаете, смерти Триса и этих людей имеют отношение к заговору? Или богомерзких тварей притягивают все места, где совершались кровавые убийства?
Кевин пожал плечами. – В последние годы там, где появляются трупы, появляются и трупоеды – только размерчиком они обычно поменьше. Не знаю, пока что различий больше, чем сходства. С телом твоего музыкантика обошлись совсем по-другому.
– А тебе не кажется подозрительным, что убили человека, приближенного ко мне? Многие знали, что я покровительствую Тристану…
– Даже в Андарге? – не без иронии уточнил Кевин.
Филип с Фрэнком переглянулись, подтверждая его подозрения, что у этих двоих есть какие-то секреты, касающиеся расследования. Это бесило. Как, черт подери, докапываться до правды, когда тебя кормят ложью?
Впрочем, не надо было обладать умом великого Сатхориса, чтобы догадаться – коли существует заговор против Картморов, кроме андаргийцев в него, наверняка, замешан и кто-то из местных вельмож. Возможно, Картморы даже подозревают кого-то определенного, но не спешат называть громкое имя сброду вроде Ищеек. Отряд Красных Псов нужен для черной работы, беготни по городу… А в решающий миг в дело вступит Тайная служба.
К его удивлению, на сей раз Картмор не стал изворачиваться. – Не исключено, – признался он после паузы, – что заговорщикам помогает кто-то, близкий ко двору. Думаю, это приходило вам в голову. И все же болтать на эту тему не стоит.
В ответ на его выразительный взгляд, Хирург поджал узкие губы. – Лекарь должен уметь держать язык за зубами. Мой лорд.
– Не сомневаюсь, что ваша рассудительность не уступает вашей мудрости, господин хирург. Проклятье! Теперь поймать убийцу Триса – особенно важно. Надо узнать, связаны ли эти два дела. Эти мерзавцы не смогли добраться до моей семьи – если они решили приняться за всех, кто мне дорог, я должен об этом знать.
Кевин с удовольствием заметил, что Картмор поежился, будто подвальный холод, наконец, пробрался ему в самые кости. Неудивительно – Кевин-то знал, что под шелками, бархатом и самоуверенной улыбочкой скрывается тот еще трус.
– Вы можете рассчитывать на мою помощь, мой лорд, – важно заверил Хирург. – Это тело – ценная находка. Человек, обладающий должными знаниями, умеющий наблюдать, – Он явно подразумевал себя, – сможет прочесть по его ранам целую историю, словно на страницах книги. Может, все же взглянете? – И завлекающе приподнял край простыни, которой успел прикрыть тело.
Кевин придвинулся ближе. Как он и полагал, Картмор не мог не последовать его примеру, делая вид, что уже не прочь поглазеть на разверстое нутро знакомого.
– Обратите внимание, – Костоправ перешел на раздражающий тон учителя, читающего лекцию, – как старался наш убийца сохранить целостность тела. Аккуратно зашил брюшину – разрезал стежки уже я, чтобы посмотреть, что скрывает шов. Набил перчатки, чтобы казалось, что у тела есть кисти.
– И что это значит? – заинтересовался Филип, который привыкал к виду расчлененных трупов разочаровывающе быстро.
Костоправ пожевал губы, но вынужден был признать: – Не имею представления. Зато могу сказать, что разделано тело было мастерски. Разрезы уверенные, края – ровные. Кто бы тут ни орудовал, у него был подходящий, наточенный инструмент, и органы он извлекал также со знанием дела. Убийца срезал, хм, филейную часть, ступни, срезал куски с бедер, верхней части рук, забрал язык и пенис… Достал внутренние органы, в том числе – сердце.
Филипа передернуло. – Какой-то мясник!..
– Не уверен, зачем ему понадобились кисти, – задумчиво рассуждал Хирург. – Одни косточки, разве что на похлебку… Возможно, мякоть ладони…
– Ты, похоже, изучал этот вопрос, – не удержался Кевин. – К чему бы…
– За время службы, я, разумеется, сталкивался со случаями людоедства. Холод, голод, с провизией бывало тяжко. Помню, как-то раз в моем полку, когда нас замело снегами, трое солдат убили четвертого и разрубили на куски – грубая работа, топорная в прямом и переносном смысле. То, что не съели сразу, спрятали в сугробах, в надежде скрыть следы преступления – и чтобы запасы не портились. Да вот только никак не ожидали, – с узких губ Хирурга сорвался шипящий смешок, – что, посреди суровой зимы, наступит вдруг оттепель… Помню, мы с парнями больше дивились тому, как им не повезло, чем тому, до чего они дошли…
– Может, нам стоит приглядеться к тебе? Это как раз смахивает на работу хирурга, – Кевин только наполовину шутил.
Костоправ воззрился на него с нескрываемым презрением. – Вечно ты несешь какую-нибудь чушь, Грасс, единственное назначение коей – раздражать и оскорблять честных людей. В этом городе полно хирургов, пусть лишь горстка из них стоит ломаного гроша.
– Ну-ну, не ссорьтесь, – вмешался Филип, обожавший, когда люди ссорятся. – В конце концов, любой, кто сумел бы разделать оленя, справился бы и с человеком – мне кажется, процесс должен быть похож.
Да, вот только охотиться на оленей и другую крупную дичь – привилегия таких, как ты и твои знатные дружки.
Кажется, Делион тоже подумал об этом, прервав молчание впервые за долгое время. – А ты поговорил с этим, приятелем твоего брата, который приставал к Тристану на празднике? Люлю, что ли.
– Ты перепутал, друг мой, – живо отозвался Филип. – Лулу зовут того, с кем целовался ты. А вместе с Трисом ты видел Лили. Я беседовал с ним, и он не отрицал, что собирался в тот день встречаться с Тристаном. Только не в шесть, как нам сказали в Доме Алхимика, а в семь часов.
Сразу вспомнился мерзкий Лулу, с его выбеленной рожицей и блестящими желтыми глазами. Да уж, Делион умел удивлять. Кевин только не знал, памятуя о Денизе, считать это окончательным падением или ровной прямой ужасного вкуса.
Хирург выразительно хмыкнул.
– Все было не так… – cлабо запротестовал Делион. На его скулах зажглись красные пятна. – Он был в женском платье…
Кевин все понял, но удержаться оказалось невозможно. – Полагаю, командир, это делало его совершенно неотразимым.
Фрэнк открыл рот – и закрыл, обреченно махнув рукой.
На губах Картмора, поставившего друга в неловкое положение, змеилась улыбочка. Да, что-то произошло между этими двоими. И наверняка не обошлось без одной вертлявой чернавки.
Филип прошел вперед, и улыбка его погасла. – А это что?
Там, у стены, на скамье, где любили отдыхать пыточных дел мастера, были заботливо сложены вещи скрипача. Конечно, не все – не хватало монет, попавших в загребущие лапы Крысоеда, но здесь лежали и плащ, и нарядные сапожки, и, на блюдце, кольцо с геммой… Кольцо-то Филип и ухватил затянутыми в перчатку пальцами.
Кевину, внимательно наблюдавшему за ненавистным лицом, показалось, что его окрасило удивление, даже испуг. Но лишь на миг – кто-кто, а Картмор умел маскировать свои чувства, такие же поверхностные, как все в нем.
Филипу ответил Фрэнк. – Вещи, что были на скрипаче в день его смерти. Мы показывали их твоим друзьям из Дома Алхимика.
– Это я забираю, – бросил Филип небрежно. Повертел кольцо, но надевать наследие мертвеца не стал, спрятав в кошель на поясе.
– С чего бы это? – потребовал ответа Кевин.
– Это я подарил это кольцо Тристану, и оставлю себе, на память. Или вы надеялись прибрать его к рукам? Что ж, – Раздражение сменила печальная мина. Филип бросил последний взгляд на лицо скрипача, отлично сохранившееся, учитывая обстоятельства, и все же очевидно и безнадежно мертвое. – Прощай, Тристан. Отдайте тело его друзьям, когда оно станет вам не нужно. Я устрою ему торжественные похороны. И найдите его убийцу. Боги дали Тристану дар веселить людей в минуты досуга, а кто-то обошелся с ним, как с тушей из мясной лавки.
– Если вы уже попрощались с телом, мой лорд, я могу немедля позвать нашего Капитана, – почтительно предложил Хирург. – Он будет счастлив вас видеть под нашей скромной крышей.
Эта чудесная перспектива почему-то заставила Филипа засобираться. – А я-то как был бы счастлив! Но увы, увы, я несколько спешу – у меня тут неподалеку дело.
Наверняка торопится повидать свою костлявую возлюбленную.
Дорогу к лестнице ему заступил Делион. – Мне надо с тобой поговорить.
Это была не просьба, что, конечно, не ускользнуло от Филипа. Он дружелюбно похлопал приятеля по плечу. – Разумеется. Для тебя я всегда найду время.
Они покинули подвал вместе, отправились обсуждать свои секреты и секретики. Зная Филипа, Кевин не сомневался, что быстро обведет Делиона вокруг пальца, о чем бы ни шла речь. Ну и черт с ними обоими, и с подлецом, и с дураком.
Его дело – найти убийцу, чтобы бросить его имя в лицо Картмору. Заподозрить можно было полгорода, но хотелось надеяться, что это окажется кто-то близкий к Филипу, кто-то, кому он доверял. И тогда можно будет сказать: "Вот, истина все это время была у тебя под самым носом".
Перед мысленным взором проплывали лица. Лили и Лулу, две мерзкие куклы, непохожие близнецы, испорченные порождения извращенного века. Овечки из Дома Алхимика: Немой, таращившийся на Ищеек, как на врагов, здоровяк Том, Данеон, Познающий, и его сынок, с жестоким взглядом и большими сильными руками. Даже Эллис, слишком неземная, что быть настоящей. Напряженная улыбочка кривошеего человечка, едва не обделавшегося в подвале.
Видел Кевин и музыкантика, представляя его, наверное, слишком бледным. Вот Тристан стоит в калитке, нарядный, довольный собой, весело махает соседям на прощание рукой, на смазливой физиономии – улыбка человека, знающего, как он хорош собой, убежденного, что за это ему простят любые прегрешения. Грошовый красавчик, уверенный в своей неотразимости, без пяти минут отбивная.
Какая-то мысль билась в дальнем уголке сознания, слово, образ…
– Грасс, тебе платят за то, чтобы спал стоя? – Сейчас, когда подлизываться было больше не к кому, физиономия Хирурга обрела привычно кислое выражение.
Один шлепок по спине, от души, и шарлатан ткнется мордой прямо во внутренности трупа, которым так восхищался… Но сегодня Кевину было лень слушать его возмущенные визги.
Он молча прошел мимо и направился туда, где никто не помешает ему думать.
~*~*~*~
II.
Ледяной ветер гнал по двору мертвые листья, швыряя из стороны в сторону с бессмысленной злобой. Моментально продрогнув, Фрэнк поплотнее запахнулся в плащ, но от холода, что шел изнутри, спасения не было. Грела лишь мысль об Анни. Но сейчас не время вспоминать ее горячие поцелуи, веснушки, сбегавшие в ложбинку меж…
Он тряхнул головой. Предстоял тяжелый разговор с другом, и нечего убегать от него в воспоминания об утре, что так приятно провел.
Они отошли к самой ограде, подальше от телохранителей Филипа, которые ждали своего господина снаружи, а теперь поглядывали в его сторону, не решаясь приблизиться без разрешения.
Филип смотрел на Фрэнка как обычно, с дружеской симпатией. Быть может, капля яда в голосе Картмора лишь почудилась, как и многозначительные намеки? Уж не становлюсь ли я болезненно подозрительным? Слова Денизы все еще звенели в ушах.
– Постараюсь тебя не задерживать, – Фрэнк старался говорить спокойно. – Прежде всего, мне нужен приказ на арест твоего приятеля Алена. И скажи мне, где он живет.
Брови Филипа поползли наверх. – А этот дурачок тут при чем?
Накатила злость – чувство, становившееся привычным, как вторая кожа. Сразу же стало жарко. – При том, что, после того, как Грасс избил его – с твоего, между прочим, дозволения! – Ален натравил на него десяток своих громил. Вызови он Кевина на дуэль, или тебя, или меня, был бы тысячу раз прав, но так – это подло, низко… Кевин лишь чудом остался цел!
Филип поднял руку, обрывая его гневную речь, проговорил с усмешкой: – Не обижайся, но… Если бы такое нападение пережил ты, это и впрямь было бы чудом. Когда речь идет о Кевине, называется оно по-другому. Что ж, как ты сам сказал, Грасс остался цел, а пара синяков пойдет ему только на пользу.
– Прекрасно, – Фрэнк пожал плечами. – Я сам его арестую, твоя помощь не потребуется.
Картмор нахмурился. – Ты же понимаешь, что я не могу этого позволить. Ален – дворянин, если его схватят за нападение на Ищейку, могут начаться волнения, скандал…
– Я не собираюсь ждать, пока он снова попытается убить моего подчиненного! Если я не могу арестовать Алена, то вызвать его на дуэль мне никто не помешает.
– Ну-ну, не стоит так волноваться, – примирительно заметил Филип. – Только новой дуэли с твоим участием мне и не хватало. Не бойся за своего драгоценного Грасса, который прибил бы тебя за такое заступничество. Я решу этот вопрос по-своему.
– Как? – вырвалось у Фрэнка. – Коварством и интригами?
Картмор подозрительно прищурился. – Что на тебя сегодня нашло?
Больше всего хотелось развернуться и уйти, но хорошим бы он был другом, если бы даже не попытался объясниться и дать шанс объяснить.
– Я знаю, что… – Слова находились с трудом. – Как сильно ты постарался, чтобы я остался в городе и попал к Ищейкам…
– Дениза проболталась? – сразу догадался Филип. – Стерва. Могла бы предупредить… Что ж, по крайней мере, судя по благородному негодованию на твоем лице, между вами и впрямь ничего не произошло.
– Ты серьезно?! – Фрэнк вспыхнул. – Неужели ты воображаешь, что я стоял бы тут с тобой, смотрел в глаза, спокойно болтал, улыбался…
– Что-то не вижу улыбки – как и особого спокойствия. Ладно-ладно, Фрэнк, я ни в чем тебя не обвиняю. Надеюсь, ты простишь, если не стану благодарить тебя за то, что вытолкал мою жену из своей постели, – кисло добавил Картмор. – Хотя это и немалая жертва.
– Дениза просто хотела поговорить… – Его щеки все еще горели.
– Знаю я, чего она хотела, – хмыкнул Филип. – Ну, за нее можешь не беспокоиться, как известно, я – на редкость просвещенный муж. – Он вздохнул. – Послушай, Фрэнк, я понимаю, ты злишься, но я только хотел защитить тебя. Ты так рвался на эту проклятую войну, а мне нужно было время, чтобы придумать, что предложить тебе взамен. К тому же, я знал, что младший брат Гидеона, Симон, жаждет вызвать тебя на дуэль, как только ты выйдешь на свободу, а мне совсем не хотелось, чтобы ты дал себя убить или снова угодил в тюрьму. Я подождал, пока он ускачет в военный поход – два других сына Берота не вернулись с войны, и я сомневаюсь, что этот станет исключением, невезучая семейка. Всего-то какая-то пара месяцев…
Тянувшихся, как годы. – Дело не в этом, Филип, неужели ты не понимаешь? А в обмане, манипуляциях… – Он замолчал, задохнувшись.
– Ты можешь дуться на меня, если тебе нравится, – Голос Картмора стал тверже. – Но разве все не сложилось наилучшим образом? Если бы я пытался тебе навредить!.. В моих интересах было бы услать тебя подальше, учитывая, сколь нежные чувства питает к тебе моя супруга. Но я заботился только о тебе. Хотел, чтобы ты был в безопасности.
– В безопасности?! Я служу не в дворцовой канцелярии, а в отряде Ищеек.
Филипа не впечатлили его возражения. – Я велел Роули приставить к тебе Кевина. Я знал, он тебя защитит, если что, – Картмор криво усмехнулся. – Вы, кажется, даже умудрились сдружиться! Как трогательно.
Еще и это! Дениза и тут была права.
Фрэнк сжал зубы. – Во всяком случае, я начинаю понимать, почему он о тебе такого мнения.
Это задело Картмора за живое. Черные глаза подернулись корочкой льда. – Ах, вот как…
Уколола совесть. Возможно, он преувеличивает. В конце концов, пусть Филип продержал его в Скардаг дольше необходимого, если бы не он, Фрэнк вообще лишился бы головы. Не велик обман…
И тут Филип пробормотал, глядя в сторону: – Надеюсь, на мать ты хотя бы не злишься…
Что?.. Дар речи вернулся к нему не сразу. – Ты и мою мать в это втянул?
Филип застыл. На сей раз ему изменило его хваленое самообладание, и несколько мгновений он выглядел, как мальчишка, которого поймали с рогаткой у разбитого окна.
– Забудь, – Небрежная улыбка не могла скрыть досаду. Знает, что сам себя выдал.
– Нет уж, – Фрэнк шагнул вперед, сжимая кулаки. – Немедля отвечай, при чем здесь моя мать!
Картмор заговорил не сразу. Виноватое выражение его наполнило Фрэнка дурными предчувствиями. Тут что-то серьезное.
– Ну, видишь ли… Нужна была весомая причина, чтобы ты решил остаться в городе. И мы с твоей матерью… Нет, – снова вздохнув, поправился Филип. – Я. Я подумал, что если бы твоя мать сказала тебе, что болеет, ну, понарошку…
Нахлынувшая надежда заставило сердце отчаянно биться. – Так что, это все выдумка? Она не больна?
Филип еще ниже опустил голову. – К сожалению… Когда я прислал к вам потом Хилари Велина, выяснилось, что пламя ее жизни действительно затухает. Так что наш обман оказался еще и напрасным. Я решил, что Дениза тебе и об этом рассказала… Мне правда очень жаль.
– Да, мне тоже, – процедил Фрэнк. Смотреть на Картмора было выше его сил, и он поднял взгляд к безжалостному белесому небу, где, в вышине, водили хоровод вороны. Свет заставлял глаза слезиться.
– Ты ведь знаешь, что я пытался вообще избавить тебя от заключения? – говорил Филип тихо. – Это было просто невозможно. Ты должен в это верить. Знаю, с Гидеоном должен был стреляться я, и не проходило ни дня, пока ты гнил в Скардаг, чтобы я не сожалел об этом. Если бы прошлое можно было изменить…
– То я поступил бы точно так же, – отрезал Фрэнк.
Так и было. Даже когда не спал ночами, мечтая о свободе, когда от тоски и скуки хотелось лоб разбить о стену, когда ему снился Гидеон с дырой во лбу, откуда выползали кровавые черви, – он ни о чем не жалел.
Печально и смешно, что Филип винил себя именно за то, в чем Фрэнк его никогда не упрекал.
– Я сам принял решение драться с Гидеоном, и я за него ответил, как и должно было быть. А потом ты вообразил, что имеешь право вмешиваться в мою жизнь, решать за меня. И знаешь, я не верю, что тебя так уж заботило мое благо – тебе просто было удобно, чтобы я был под рукой, и ты сделал так, чтобы я остался. Вот и все. Твоя беда в том, что ты не можешь не играть людьми, не умеешь быть откровенным. Которая это ложь – первая, вторая, третья?
Тонкие ниточки обмана, лжи во спасение, сплетшиеся в паутину, в которой Фрэнк трепыхался, как глупая мушка.
Филип сделал еще одну попытку. – Послушай, ты – единственный друг, который у меня остался, – Теперь в его голосе звучало что-то, похожее на мольбу. – Из настоящих. Если бы мы не любили тебя, я и твоя мать, мы бы не пытались удержать тебя рядом.
Фрэнку хотелось врезать ему. Ударить, возможно, получить в ответ, а потом покачать головой и сказать: "Ладно, черт с тобой, чтоб больше никогда". И пусть все снова станет по-прежнему.
Вот только слова застыли на губах, сжатая в кулак рука не двигалась. Паутина облепила его, не давая пошевелиться.
За него ответила тишина.
– Я лучше пойду, – процедил он наконец и зашагал к Красному Дому, не оглядываясь.
…Больше всего Фрэнк злился на себя. Ведь он знал, с кем имеет дело, еще с того далекого проклятого праздника в Академии. Знал, но позволил себе забыть. Потому что пока Филип оставался его единственной связью с миром, так было просто и удобно, уже для него самого.
Матери он ничего говорить не станет. Еще не хватало ее расстраивать, особенно сейчас, когда…
Сквозь мутную пелену, подернувшую взгляд, он видел черный абрис уцелевшей башни и гигантскую темную птицу, примостившуюся на ее вершине.
Фрэнк смахнул влагу с глаз, и птица превратилась в фигуру человека. Ветер развевал плащ Кевина Грасса, сидевшего на самом краю.
Фрэнк махнул ему, не ожидая ответа, просто так.
Не сразу, но Кевин поднял руку в ответном приветствии, кажется, кивнул. А потом принял прежнюю позу, повернув голову в том направлении, где находился дом Алхимика.
~*~*~*~
III.
Путь до дома Эллис впервые показался слишком коротким. Филип так погрузился в мрачные мысли, что стал бы легкой добычей для наемного убийцы, и долго еще ехал бы с кинжалом в спине прежде, чем заметить, что что-то не так.
На удачу, сегодня наемным убийцам он был нужен не более, чем своим друзьям.
У калитки Филип еще постоял, собираясь с духом. Потом решился.
Под подошвами сапог чавкали сопрелые листья, вороны, рассевшись на ветвях дуба, вспарывали криками гнетущую тишину поздней осени. Впереди, на фоне неба, затянутого сизой мутью, чернел силуэт особняка, похожего на небольшой замок.
