Текст книги "Блаженны алчущие (СИ)"
Автор книги: Агнесса Шизоид
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 76 страниц)
Сердце Офелии ушло в пятки.
Одному прохожему они сбили шапку с головы, другого сбили с ног, потом – о Боги! – походя, вздернули юбку женщины, завопившей благим матом.
Офелия прижалась к стене. Но поздно – две ужасные фигуры уже ринулись к ней, громко гогоча, схватили за руки. Перед ней мелькнули лица – молодые, но страшные, с безумными глазами. Офелия успела лишь взвизгнуть, а ее уже вытащили на середину улицы, подняли в воздух, завертели.
"Прекратите немедленно!" хотела она крикнуть, но от полета перехватило дыхание.
Ее опустили, и тут же один из молодчиков нагнулся к Офелии и сжал пальцами щеки. – Привет, красотка Полли! Дай молока!
– Я не Полли! – запротестовала она.
– Говорит, что она не Полли! Не разбивай мне сердце, Полли! – И тут он осмелился чмокнуть ее в губы!
Потрясение придало новые силы – Офелия бросилась бежать. Не тут-то было – фигуры в плащах окружили ее хороводом, кривляясь и вопя. А потом четыре сильные руки вновь оторвали девушку от земли и перед глазами ее завертелись стены, огни факелов, гримасничающие рожи.
В этот ад ворвался громкий голос: – Разойтись, именем Лорда-Защитника!
Стук копыт… Спасение пришло!
Руки разжались, и Офелия рухнула на мостовую, больно ударив коленки и ладони.
Когда она подняла голову, к ним летели на вороных конях два всадника в шлемах с кокардами – гвардейцы. В первый миг она ощутила облегчение, но… скакуны неслись прямо на нее, и не останавливались!
– Р-разойтись!!!
Копыта ближе и ближе… Все, что она могла сделать, это свернуться в комочек и закрыть голову руками.
Кто-то схватил ее под локоть и оттащил в сторону. Подковы прогрохотали мимо.
– Шевелись! – ее вздернули на ноги, и вот она уже полубежит-полускользит рядом с молодчиками в плащах, увлекаемая вперед железной рукой.
Офелия видела, как упал один из них под копытами, как с омерзительным хрустом треснула его голова. Как прижалась к стене девица с корзинкой, едва избежав той же участи, когда всадник на вороном пронесся мимо. Видела парня в плаще, кидавшего камнями во второго всадника. Он увернулся от коня, но гвардеец обрушил на него сверху удар дубинки, повергший юношу наземь.
Это безумие, стучало в голове. И она бежала.
Сзади гремели копыта, команды, слух резали крики и оскорбления, – молодчики поносили гвардейцев. А вокруг – тяжелое дыхание, собственное и других беглецов.
Почему она должна удирать от стражи, когда ничего не сделала? Но стражники тоже посходили с ума.
Когда колени подогнулись, кто-то подхватил ее с другой стороны, и теперь она почти висела, безнадежно зажатая между двумя сумасшедшими.
Ее тащили все дальше от дома…
Улица кончилась, и они выбежали на берег какой-то речки, узкой и незнакомой. Компания припустила вправо по берегу. Один из молодчиков разжал хватку, чтобы поспешить вперед, и теперь в плену ее держал лишь один. Это был шанс.
Она дернулась изо всех сил, так, что едва не упала, когда ее рука выскользнула из его. Подняв подол, бросилась к мосту через речку, оставшемуся чуть позади. Теперь он маячил перед ней, совершенно пустой, близкий и такой далекий.
– Эй, дура, ты куда?! – донеслось сзади, но она только быстрее перебирала ногами. И вот ее туфли уже стучали по доскам моста.
Слава Богам, на другом берегу было безлюдно. Она пролетела по пустырю, чувствуя, как сзади к ней тянутся жадные лапы, юркнула в пустую улочку, и бежала, бежала, бежала, пока, поскользнувшись, не шлепнулась на колени прямо в грязь.
Офелия не знала, сколько просидела так, слыша только стук сердца в ушах, пытаясь набрать воздуха в сдавленную болью грудь.
Наконец, она смогла осмотреться по сторонам и немного успокоилась. Здесь было пусто и тихо, но какое же это престранное место!.. Может, это все же дурной сон? Она заснула в своей комнате после праздника, а теперь ей снятся кошмары.
По сторонам улицы выстроились сплошным рядом корявые приземистые здания в один этаж, с крошечными окошками, в которых не горел свет. Они казались вылеплены из той же грязи, что чмокала под ногами. Посредине дороги блестела большая лужа, в которую она и шлепнулась. Даже луна, висевшая над хибарами, выглядела в этом месте не такой хорошенькой, как в саду. А еще тут воняло, будто она зашла прямо в пасть их старого слепого пса Бобо. Не могли же здесь в самом деле жить люди?
Офелии с трудом поднялась, и оглядела себя. На глаза навернулись слезы – весь подол ее белого платья измарала жижа. Черные потеки стекали по складкам юбки. Теперь мама ее убьет. Тут она вспомнила, что мама ее в любом случае убьет – она ушла из дома! И все-таки, как хотелось бы сейчас ее увидеть, даже если мама станет смотреть своим самым сердитым взглядом и запрет в комнате на целое столетие. И тетю Вивиану…
Она вдруг почувствовала, как устала. Ноги ныли, ступни и колени горели, по спине стекали струи пота. Мама будет очень недовольна – леди всегда должна выглядеть свежей и нарядной. Она немного выждет, а потом пойдет домой. Эта мысль пугала, – по пути поджидали всякие ужасы – но выхода не было. Надо только чуть-чуть отдохнуть.
– Привет, – прозвучало за спиной. Офелия крутанулась на месте, насторожившись. Теперь-то она знала, что город за оградой сада полон чудовищ.
Высокая худая фигура, черная как ночные тени, стояла там, где, она могла ручаться, только что никого не было. Широкая шляпа, надвинутая на лоб, скрывала лицо незнакомца, оставляя на виду лишь кривой разрез рта.
Она не успела ответить, когда вновь зазвучал его тихий голос: – Я, видать, упился в стельку, коли вижу то, чего нет. Или ты – призрак, привидение какой-нибудь девчонки, с которой я плохо обошелся. Пришла утащить меня в преисподнюю.
В лунном свете вдруг сверкнуло лезвие стилета. – Изыди, а то я отправлю тебя назад.
Острие смотрело прямо на нее.
Она так устала, что даже испугаться как подобает не смогла.
– Простите, но я не призрак. Я… я с удовольствием уйду, только…
– Да обычная это девка.
Офелия обернулась. Еще один! Этот был приземистым, с круглой большой головой, похожей на тыкву, сидевшей прямо на широких плечах. Она смотрелась как-то странно, эта голова, и, приглядевшись, Офелия поняла, что у второго незнакомца нет ушей.
– Мягкая плоть, теплая кровь, – Головастый улыбался, приближаясь к ней. – А ты ее гонишь, дурак.
Высокий застыл на месте, и можно было подумать, что он боялся Офелии. – Посмотри на нее – вся в белом, как какая-то принцесса. Может, одна из этих?
– Ежели по твоему эта милашка похожа на темную, так и быть, возьму ее себе, – Головастый был уже совсем рядом.
– Проверь, какого цвета ее кровь, – сипло попросил тощий.
Толстая рука головастого вдруг выстрелила вперед, и Офелия взвизгнула – жестокие пальцы впились ей в бедро сквозь плотную ткань и нижние юбки. – Вы что?! – от возмущения она забыла даже о страхе.
Головастый загоготал. – Едва ль призраки визжат, как недорезанные поросята!
– Она настоящая… – прошептал тощий. Под тенью шляпы блеснули в плотоядной усмешке длинные белые зубы.
Он шагнул к ней.
Офелия попятилась – в его руке по прежнему блестел кинжал, но наткнулась на головастого, тут же прижавшего ее к себе.
– Немедленно отпустите меня, – ее голос прозвучал тонко и жалко.
– Куда ж ты торопишься? Иль тебе не по нраву наша компания? – проговорил головастый на ухо. Кисловатый гнилостный запах из его рта окутывал ее как облако.
– Я… Мне нужно вернуться на площадь Принцев. Наверно, надо было кричать, надо было бежать, надо было…
Тощий снова усмехнулся. Теперь он стоял на расстоянии руки, и она видела худое лицо в шрамах, горящие глаза. – Тогда ты зашла совсем не то в место, принцесса. Это далеко не площадь Принцев.
Краем глаза она заметила, что справа возникла еще фигура, но не могла оторвать взгляд от лезвия, такого тонкого, приближавшегося к горлу.
– А на шее-то, смотри, – Офелия содрогнулась, почувствовав холод стали, но тощий только поддел ее ожерелье кончиком стилета. – Фальшивка, небось, но Карле пойдет, как думаешь?
– Карле твоей пойдет нож в жопу, вот что ей пойдет, – хмыкнул головастый.
– Дойдет и до этого, – спокойно согласился тощий. – А пока…
Это – нехорошие люди, поняла Офелия. Разбойники, вроде разбойников с большой дороги. По крайней мере, головастый перестал так противно к ней прижиматься.
– Пожалуйста, возьмите его для Карлы. В подарок, – непослушные пальцы все не хотели расстегивать застежку. – А мне правда пора домой.
Скорее бы они забрали все и оставили ее в покое. От их тел волнами шел жар и тяжелый запах пота.
– А браслет?
Жаль все же, что она не сняла браслет дома. Но Офелия не спорила, чувствуя, – на сей раз на кону что-то большее, чем драгоценности. – Возьмите. Вот, еще кольцо, – она дергала кольцо с указательного, но оно застряло. Тощий сжал ее запястье, и Офелия с ужасом подумала, что он отрежет ей пальчик, как в балладе, которую она читала. Но он только сдернул кольцо, заставив ее вскрикнуть.
– Неплохая добыча, – Третий стоял рядом с ними. – Темный властелин тебя любит, Стилет. Пригнал такую овечку прямо на заклание.
Он тоже был в плаще и шляпе, сдвинутой на лоб.
– Поглядите, какое платье… Так и переливается. Небось стоит кучу денег. А волосы! За такие кудряшки нам отвалят хорошую сумму.
– Она прекрасна, – Тощий, которого называли Стилетом, нежно откинул пряди, упавшие Офелии на лицо. – Совершенна. Вы, друзья мои, скоты, и конечно не в силах оценить красоты, поэзии того, что произойдет этой ночью. Юная дева в белоснежном платье, обесчещенная и зверски замученная чудовищами в человеческом облике, под полной луной. Красота и уродство. Чистота и порок. Белизна и кровь. Это – мистерия, это – жертвоприношение. Боги привели ее сюда, и ждут, затаив дыхание, того, что им причитается.
Да, конечно же, ей снится кошмар. Это ведь во сне хочешь бежать и не можешь. Хочешь кричать – и не можешь. Страшный сон. Страшный, страшный сон.
– Ты – девственница, дитя мое?
Как он может спрашивать такие вещи?!
– Она лишилась дара речи, – задумчиво заметил тощий. – Что ж, это мы скоро выясним. Хорошо, что я не узнаю твоего имени, дитя. Агнцы безымянны.
"Я не агнец, я Офелия Картмор!" – хотела она крикнуть – и не могла.
Он вертел в пальцах стилет, и тот блестел, блестел…
– Нет ничего хуже неудавшихся поэтов, – хрюкнул большеголовый.
– Я творю поэзию – по своему. Не всегда, но иногда, как этой ночью…
Она заворожено следила, как стилет снова начал приближаться к ее груди.
– Не порти платье, – бросил третий.
Между нею и тощим протиснулся большеголовый. – Не слушай его, он просто шутит. Мы – добрые ребята, веселые, мы тебя не обидим. Сними платьице, и мы славно развлечемся. Обещаю, я оближу тебя с головы до пят. Длинный, блестящий язык выполз наружу, извиваясь, как жирный червяк.
– Я… Я не могу, это… – попыталась она объяснить.
– Конечно, можешь! – оборвал большеголовый. – Ребята, помогите-ка ей.
Ее ноги вдруг обрели способность двигаться, и Офелия побежала.
Никогда в жизни она так не неслась, даже этой ужасной ночью. Туфли утопали в жидкой грязи, в ребрах кололо, сердце стучало так, словно вот-вот разорвется, но она бежала.
Она спасалась от тьмы, которая, она знала, поглотит целиком ее и ее душу, от всех страшных сказок, которые оказались правдой.
Чудовища остались позади – она не слышала звуков погони.
И вдруг налетела на человека в плаще и шляпе. Смеясь, он вырос из тьмы, и жадные руки скользнули по ее плечам. Она метнулась в сторону – и перед ней стоял его близнец.
Нет, я же убежала от него, это нечестно! Дернулась назад – но тьма выплюнула ей навстречу тощего и большеголового, а за их спинами маячила третья фигура.
Это сказка с дурным концом, поняла она, и ей захотелось выть. Это не моя жизнь! Это происходит не со мной!
Она озиралась в поисках спасения, но они были повсюду, они множились, вырастая из-под земли как бесы.
Они кружились вокруг нее – или это мир вертелся, как бешеный, в неистовом хороводе? Черные фигуры вздымались до небес, их хохот гремел как гром, сверкали зубы и белки глаз.
Демоны, это демоны ада, а я сейчас проснусь.
Ноги подогнулись, и кто-то поддержал ее, обхватив за талию. У нее не было сил вырываться.
– Мне больше нечего вам дать, – сумела она пролепетать.
Перед ней вырос тощий. – А это что?
Он потянул к ней руку с растопыренными пальцами. Пять кинжалов впилось Офелии в грудь, и она, наконец, закричала.
VII. Какими мы были – II
I.
Известие о побеге Офелии заставило Кевина взглянуть на город по-другому – глазами беззащитной девушки. На этих улицах у сестренки Филипа было не больше шансов, чем у слепого котенка на псарне. При мысли об опасностях, которые ее подстерегали, к горлу подступала тошнота. Он мог только представить, что чувствует его друг.
И все же какая-то часть его радовалась тому, что они ушли из лабиринта обмана и роз, и идут вдвоем по ночному городу, где от Кевина может быть какой-то толк. Это было приключение, возможно – шанс показать себя. Он безмолвно молился богам, в которых не верил, чтобы те дозволили найти Офелию целой и невредимой, а ему – как-то поспособствовать ее спасению. Он отдал бы за это левую руку.
Для одного Кевин точно сгодится – служить Филипу телохранителем. Старшее поколение помнило еще времена, когда аристократические кварталы Высокого города были относительно безопасными, но сейчас, после стольких лет войны, тебя могли ограбить у самого входа во дворец. И как бы ловко его друг ни обращался с мечом и кинжалом, ему пригодится кто-то, кто прикроет спину в схватке.
– Дурочка несчастная! – Филип в отчаянии озирался по сторонам. – Как только в голову взбрело! Она может быть где угодно.
В льдистом свете, убивающем краски, люди на площади казались бледными, как покойники. Мертвяки, выползшие из-под земли, чтобы сплясать последний танец. Вот только больно шумные – хохот, вопли, ошметки песен, гнусный визг дуделок, топот ног, дергавшихся в дикой пляске. А может, так и должны выть грешники в аду.
– Она вряд ли далеко ушла, – попытался утешить Кевин. – Небось, забилась где-нибудь в уголок и плачет.
Главное, чтобы они первые нашли ее в этом уголке. В этом городе, слабость приманивала хищников как запах крови.
– В какую сторону она предпочла бы пойти, не догадываешься?
Филип только безнадежно мотнул головой. – Иногда ее возят гулять в парк, но сама она туда дорогу не отыщет. Нет, мы должны найти кого-то, кто ее видел.
Они знали, что юная леди вышла через восточные ворота – ей открыл гвардеец, приняв за служанку, отправленную со срочным поручением. Этот запасной выход вел из сада на полукруглую площадь Священного Серпа. Гидеона и Полли Филип послал проверить дороги, что соединяли ее с площадью Принцев. На север, к парку Шепотов, уже спешила пара самых доверенных слуг. Гвардейца, допросив, тоже пустили на поиски, послали на восток, к Мутной речке.
А они с Филипом по-быстрому заглянули на каждую из улиц и улочек, расползавшихся в стороны от площади Серпа, и задержались, чтобы попытаться выяснить что-то у местных зевак.
Решения принимались второпях, в панике, и наверняка, размышлял Кевин, они допустили глупейшие ошибки. А главная из них – в том, что Филип пошел на поводу у мачехи. Надо было поднять на ноги всех слуг, всех дворцовых гвардейцев, предупредить городскую стражу. Но кто такой Кевин, чтобы спорить с Картморами?..
И все же он пробормотал лишний раз: – Лучше б задействовать все силы…
– Знаю! – простонал Филип. – Но Анейра так молила… И потом Анейра ведь ее мать!.. Еще полчаса, и я отдам приказ. -
А пока Филип и Кевин метались по площади, приставая к пьяному сброду с расспросами. Дело неблагодарное и опасное – один громила оттолкнул Филипа так грубо, что Кевин схватился уже за оружие, но друг остановил его – не до того. Другому головорезу не понравилось, что Кевин заговорил с его бабенкой. Этот сам схватился за нож, и успокоился лишь когда Филип, подобравшись сзади, приставил ему к печени острие кинжала.
Они как раз оторвали от Филипа девку, которая повисла у него на шее и не желала отпускать, когда взгляд Кевина остановился на шпиле храма, давшего площади ее название. Он чернел на фоне дебелого тела луны как указующий перст.
– Паперть!
Как Кевин сразу не подумал? Там всегда торчали попрошайки, а эти за всем следили и все подмечали.
Филип кивнул, и они устремились в направлении храма, петляя между прохожими.
Лестница, что вела ко входу в белокаменный храм, была завалена горами мусора. Мусор дергался, словно на ветру, шипел, шуршал и вонял. При их приближении, завыл хором гнусавых голосов, сплетавших божбу с мольбой. Безобразные головы выныривали из груды грязных тряпок, как жабы из зловонного болота.
– Заткнитесь и слушайте! – рявкнул Филип. Он поднял в воздух руку с кошельком, и взгляды, устремленные к ним, вспыхнули голодным блеском. – Кто-нибудь из вас видел здесь молодую девушку, маленького роста, в плаще и белом платье, с очень длинными волосами? Я награжу того, кто скажет мне, куда она пошла. И не вздумайте врать – мы будем искать лжеца по всему городу, коли понадобится, ради удовольствия переломать ему кости.
Сердце Кевина успело сделать четыре удара прежде, чем прозвучал первый ответ.
– Сдается мне, я видел такую девку… В плаще, и волосы длинные, как ты сказал, добрый господин, – прокаркало пугало с верхней ступени.
– Я, я ее видала! – взвизгнуло рядом с ним существо, отдаленно напоминавшее женщину. – Чудная такая девка, млорд!
И тут же ночь наполнили вопли – "Я тоже ее видел", "И я, я!"
– Она направо пошла, во-о-он туды, – пугало ткнуло своей клешнею вправо.
– Брешешь, сучья выблядь! – завизжала та же нищенка. – Ты все продрых! Не туда она ушла, не туда!
Поднялся рык и вой. Нищие поносили друг друга, изобретательно и с чувством, толкались, пихались – вот-вот сцепятся в драке.
Филип трижды хлопнул в ладоши. – Молчать! – Было видно, что он едва сдерживал ярость – и страх. – Ты, – Он указал пальцем на пугало с верхней ступени. – Какого цвета были волосы у этой девушки?
– Волосы… – Попрошайка явно не ожидал такого вопроса. – Дык ведь… ночь же…
– Светлые или темные?!
– Да… – он замялся, и пальцы Кевина сами собою сжались в кулак. – Чернявые, вроде твоих.
– Ага! – торжествовала нищенка рядом. – А вот и светлые! Ничего ты не видал, пьяные твои бельма!
Филип повернулся к Кевину, но тот не нуждался в указаниях. В два прыжка взлетел по лестнице и ударил сверху по морде лжеца. Еще раз. Теперь поганый врун встанет нескоро.
Две тени справа и слева с завидной скоростью растворились в ночи. Остальных удержали то ли алчность, то ли немочи.
Кевин навис над костлявой нищенкой, что угадала цвет волос Офелии, но та не показывала страха.
Настаивала:
– Я видала девку! Я ее сразу приметила – уж больно чудная. Тока теперь припоминаю, плаща-то у ней и не было. Тока эти, волосы, мохнатые такие, и платье, белое, да, как у лэди. Оно конешно, лэди в такой час не шляются. Тока бляди. Бродила тут, бродила, а потом – фью!
Она ее и правда видела! В горле пересохло от волнения.
– Куда она пошла? – голос Филипа резко изменился, в нем зазвучала мольба. – Скажи правду, я дам тебе денег!
– Сперва дай.
Кевин сгреб нищенку за то, что служило ей воротом. – Я выбью тебе остатки зубов.
Узкие губы расползлись, обнажая пустые десны. Ее дыхание пахло как смерть. – Сперва дай.
Пригоршня монет зазвенела по ступеням, избавляя Кевина от необходимости ломать твари нос.
Нищенка бросилась ловить их, одновременно рассказывая: – Да, девка не из обышных, я ее сразу заприметила. А волосы будто пух, огого какие – грошей на тридцать потянут. Хотела она тут подцепить одного, но не заладилось чегой-то у них, разбежались.
– Ты видела, куда она пошла? – нетерпеливо повторил Филип.
– Соврешь – узнаем, – предупредил Кевин. – И найдем.
– Чего мне врать-то? – Она пожала плечами, ссыпая монеты куда-то вглубь рубища. – Как разошлись они с мужиком этим, так никого больше не подцепила. А потом свернула за Дом Рвача, вон тот вот, и все, с концом.
Они переглянулись и побежали. Уже на бегу, Кевин сообразил, что забыл спросить, как давно нищая видела Офелию.
Огибая дом, при свете дня бывший красностенным, он надеялся увидеть впереди низенькую фигурку. Но не тут-то было. Лишь тройка прохожих брела по улице, название которой Кевин забыл. Помнил лишь, что выводит она к Мутной речке.
Добежав до поворота, они разделились – Филип свернул на соседнюю улочку, а Кевин бросился дальше по прямой.
Предполагалось, что они встретятся на набережной, и все же на душе свербило – как бы друг не попал в беду! Кевин был так поглощен опасениями, что россыпь чего-то маленького и белого под ногами заметил чисто случайно. Остановился – мелькнула смутная мысль, что там – жемчуг Офелии. Но когда он пошарил по мостовой рукой, в ней оказалась пригоршня зубов.
В другое время такая находка позабавила бы его, но сейчас кишки свело от дурного предчувствия. На пальцах блестела кровь с камней, не успевшая высохнуть. Слава Богам, Филип выбрал другую дорогу! Ему бы стало совсем погано.
Конечно же, это была лишь пьяная драка – Офелия тут ни при чем! Быстро оглядевшись, он нашел обрывок ткани, к счастью, не белой, кусок палки и обрубок пальца. И как назло, вокруг не было никого, кто мог бы рассказать, что стряслось. Видно, драка распугала прохожих.
Кевин побежал дальше, решив про себя, что Филипу расскажет о находке лишь в крайнем случае.
На берегу Мутной кое-какой народ еще ошивался. У Кевина отлегло от сердца, когда он нашел взглядом стройную фигуру в черном плаще – увы, одинокую.
– Разделимся, – без преамбулы объявил друг, когда Кевин подбежал к нему. Филип как раз закончил терзать вопросами мелкого торговца, распродававшего остатки товара. – Ты беги вправо по берегу, я побегу влево. В Тьмутень она не сунулась бы, так что…
Кевин невольно взглянул на другой берег, туда, куда тянулся хлипкий кривой мостик. Каким-то противоестественным, зловещим спокойствием веяло от пустыря, за которым вырастали ряды двух– и трехэтажных домов. Игра воображения или нечто иное? Налитая гноем луна освещала пустырь ярко, как театральная лампа.
– Я пойду с тобой, – Русло Мутной разведет их далеко друг от друга, в места куда более опасные, чем улицы рядом с дворцом.
– Грасс! – Филип даже топнул ногой от нетерпения. – Мы не можем терять время, неужели не ясно? Это приказ.
Филип привык, чтобы его приказания исполнялись. Что ж, его ожидал сюрприз. – Я сказал, что пойду с тобой, – повторил Кевин спокойно.
Он ожидал разноса, но Филип вдруг прикрыл глаза, и Кевин с испугом заметил, что у него дрожат губы. – Ты был прав, не надо было оставлять ее, – прошептал друг. – В ее день рождения… Ты всегда прав.
– Ты ж не мог знать, что…
Филип отчаянно потряс головой. – В отсутствие отца и дяди, я мужчина в доме – не Бэзил же – и я позволил такому случиться!
– Ты-то в чем виноват… – пробормотал Кевин, не зная, что сказать.
– В том, что я – чертов болван. Не надо было слушать Анейру, она сумасшедшая. Разрезала бы себя на мелкие куски, лишь бы угодить отцу, но отец уже послал бы за Офелией целую армию! А теперь уже слишком поздно! – Он со злобой ударил себя по лбу.
Кевин перехватил его руку, сжал. – Мы найдем ее, – Вот все, что сумел выдавить, вместо успокоительных, мудрых слов. Филип прав, он туп, не умеет даже утешить друга.
В этот момент к ним пришла удача, в подобающем ей обличии шлюхи.
– Вы, мальчики, поосторожнее, – окликнула их девка, улыбаясь и подмигивая. – Эти свиньи в черно-красных плащах сегодня совсем озверели. Нападают на людей, прям спасу от них нет. -
Юбочка, лиф, распущенная шнуровка рубахи… На локте – корзина. Как и другие потаскухи в богатых кварталах, эта делала вид, что торгует цветами. Будто бы сюляпаррцы выбегали из дома на ночь глядя, чтобы в огромных количествах скупать фиалки.
– Купите букетик, а? А поцелую я вас затак.
Девица была смуглая и стройненькая, как раз во вкусе Филипа, но сейчас даже ему оказалось не до потаскушек. Он задал все тот же вопрос.
– Видела какую-то чудачку, а зачем тебе она? Помню, еще подумала, какая молоденькая, и вроде из хорошей семьи, как по виду сказать. Но внешность-то видать обманчива бывает…
Кевин едва сдержался, чтобы не сгрести девицу в охапку и не тряхануть так, чтобы застучали зубы и побыстрее заработал язык. Но знатоком по девушкам у них был Филип.
– Вот, держи, красавица, и ответь, куда она пошла, прошу тебя!
– Благодарим, – Девица опустила золотой в ложбинку между грудями. – Хотя чего искать-то, я же тут, и я куда симпатишнее, – Она снова подмигнула, и, не встретив отклика, продолжила. – Школяры опять разбушевались, а она как раз им попалась. Ну, дело ясное, пошутили они с ней немного…
Бедный Филип судорожно втянул воздух. – Как пошутили?
Девка пожала плечами. – Да так, для студентиков – ничего особенного, повеселились чуток просто. Тут примчались черно-красные на лошадях, принялись всех давить, и они едва вытащили девчонку из-под копыт. Ну а потом вся компашка дала драпака.
– Подожди, и девушка с ними? – удивился его друг.
– Ну да, надо думать! Да и ты бы тоже побежал на ее месте! Я тож деру дала, половину цветочков рассыпала. Так вы хотите ее отыскать?
– Да, красотка, хотим, – кивнул Филип с судорожной улыбкой, жалким подобием тех, что обычно сражали женщин наповал. – Давай, не томи уже.
Девица сделала эффектную паузу, будто собиралась сообщить нечто потрясающее. Еще секунда – и Кевин, у которого уже чесались кулаки, приступил бы к своим методам допроса.
– Ну, тогда я вам не завидую… Не знаю, зачем она вам понадобилась, но я б об этой дуре позабыла, и осталась здесь, с доброй девушкой, которая и в храм, знаете ли, иногда ходит. Я сперва глазам своим не поверила, а потом подумала – видать, она из этих, может, и девка-то только с виду, – знаете, как это бывает. Потому что стоило ей оказаться у речки, как она шасть прямиком в Тьмутень! Да-да, именно так….
После этих слов они не могли ждать ни мгновенья. Дрожащий под ногами мост – и они уже в Тьмутени, несутся бок о бок, громко призывая Офелию по имени, не беспокоясь боле о том, что кто-то их услышит, о чем-то догадается…
Как она могла сюда пойти? Неужели она не чувствует?
~*~*~*~
II.
Улицы вертелись и кружились, как в кошмаре, темные, пустые, неотличимые друг от друга. Канавы, грязь, пробитая крыша… – Постой! – Кевин удержал друга за плечо. – Мы здесь уже были.
С разбега того аж занесло. Они остановились, дрожа не от усталости, но от потребности бежать дальше, действовать, которая пронизывала обоих.
Переведя дух, Филип поднес руку ко лбу. Было видно, как он отчаянно пытается сосредоточиться. – Так мы никогда ее не найдем. Кевин, все-таки надо разделиться. – Его голос звучал почти моляще. – Возвращайся и передай Анейре, чтобы отправила сюда всю стражу и всех слуг, кого только можно. Скажи, что я так хочу, что это моя воля.
– Давно пора, – согласился Кевин. – Только это ты иди назад, а я буду искать леди Офелию, пока не найду, или пока твоя стража не найдет меня.
– Это моя сестра!
– Поэтому мне проще сохранять хладнокровие. Да и город я знаю куда лучше. А вот леди Анейра скорее послушает тебя лично.
Филип кусал губы, но терять время было нельзя, и в конце концов он сдался. – Ладно, черт бы тебя побрал. Я вернусь с отрядом. Будь осторожен.
– Может, она уже дома, – Кевин хлопнул его по плечу, втайне торжествуя. Скоро Филип будет в безопасности во дворце. А он – что ж, он давно хотел изучить Тьмутень.
Они успели разойтись на несколько шагов, когда воздух прорезал крик. Высокий, тонкий, он донесся откуда-то неподалеку, и они устремились на звук.
За Филипом было не угнаться – он летел стрелой. Первым завернул за угол, и по его короткому, яростному восклицанию Кевин понял, что Офелию они нашли. Но живой ли? Это были долгие мгновенья…
…Вдоль по улице убегали несколько мужчин – пятеро, шестеро? Офелию – большое светлое пятно в ночи – один из них тащил на плече, как мешок сена. Должно быть, несли в свое логово.
В погоню! Ярость влила в ноги новую силу, и все же Филип опережал его, крича на ходу: – Эй, вы, стоять!!! Они здесь, все сюда! -
Кевин подхватил:
– Арестовать их!
Мужчины оглядывались назад, а девушка, благослови ее Боги, ожила и забилась в лапах похитителя. Тот попытался перехватить ее поудобнее, а потом просто швырнул на землю.
Теперь мерзавцы могли бежать быстрее. Дистанция между ними увеличивалась.
Когда Филип упал на колени рядом с сестрой, Кевину тоже пришлось остановиться. Он смотрел на удалявшиеся спины, и сжимал кулаки в бессильной ненависти.
– Ты цела?! – восклицал Филип. – Цела?! Он помог девушке принять сидячее положение, а та смотрела на брата широко распахнутыми, слепыми от шока глазами.
Жалость полоснула сердце Кевина, но, увы, время терять было нельзя. Он заметил, что мерзавцы замедлили шаг, все чаще оглядываясь. Вот-вот догадаются, что вся погоня за ними – лишь два одиноких юнца. И тогда…
Он склонился и попытался взять девушку за руку. Офелия шарахнулась в сторону с возгласом страха, затем ее взор прояснился.
– Я хочу домой, – прошептала она.
– Мы идем домой, – пообещал Кевин.
Добежав до поворота, похитители развернулись. Их головы сблизились – что-то решают, твари.
Один из них сделал несколько шагов в обратном направлении. Кивнул остальным…
Кевин ухватил Офелию под мышки, с помощью Филипа помог ей встать. Ноги девушки подгибались – похоже, придется нести на руках.
Как бы Кевин ни жаждал крови ублюдков, на нее напавших, нельзя было бросить друга одного с такой ношей. Но тут же он понял, что выбора больше нет.
Мерзавцы шли назад, с оружием наголо. Шестеро. Короткая будет схватка, но что ж… – Бери сестру и беги, – велел Кевин, толкая Офелию в объятия брата.
Филип мрачно мотнул головой. – Они разделятся, и зарежут нас по одиночке. Вдвоем мы, может, сможем их задержать. Ненадолго.
Кевин проглотил возражения, хотя это дорого ему стоило. Друг был прав, черт все дери. Шестеро расправятся с ним мгновенно, окружив со всех сторон, и тут же кинутся за Филипом. А тот, с сестрой на руках, будет легкой добычей.
Улица довольно узкая, может, у них есть шанс…
Филип встряхнул Офелию за плечи. – Ты должна идти, слышишь? Должна. Беги вперед, сверни направо, потом только вперед, найди мост, поняла? Возвращайся домой.
Он подтолкнул ее, и Офелия не упала. На заплетающихся ногах, шажок за шажком, девушка уходила вперед. Одна надежда – она обретет второе дыхание, и к тому моменту, как с ними расправятся, окажется достаточно далеко.
Бандиты снова замедлили темп, приглядываясь к будущим противникам… Перебросились парой слов на каком-то жаргоне, не разберешь.
Филип уже принял боевую стойку: длинный узкий клинок меча переливался молочным светом. Кинжал в правой руке слегка подрагивал, выдавая волнение. Вооруженный этой комбинацией, его друг был опасен для любого, кто не приблизился к уровню Оскара Картмора. Коли не потеряет присутствие духа…
