Текст книги "Сущность Альфы (СИ)"

Автор книги: Lelouch fallen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 94 (всего у книги 121 страниц)

Итачи поцеловал любимого, ласково, мягко, нежно, не углубляя поцелуй, скользя по губкам и позволяя юркому язычку блондина порхать по его губам, при этом осторожно освобождая пальцы и распределяя ароматную смазку омеги по своему члену. Разорвав поцелуй, альфа посмотрел в глаза возлюбленному, утопая в синеве плескавшейся в них страсти, а после, постепенно, аккуратно и плавно, проник в его тело, замирая. Дейдара медленно прикрыл глаза, так же медленно выдохнул через рот, расслабился, утонул в энергетической сфере, которая тут же образовалась вокруг Истинных, и тут же глубоко вдохнул, вздрогнув, когда почувствовал скольжение плоти любимого внутри себя. Это было великолепно, нарастающе, альфа двигался в нем изнуряюще, задевая каждый сантиметр влажных стенок, надавливая на них, заполняя, томительно задерживаясь, когда он сжимал мышцы, и так же сладко покидая его тело почти до конца, чтобы вновь подарить ему волну томного наслаждения.

Закрыв глаза, Итачи отдался невероятным по своей силе ощущениям. Энергетика текла по его каналам мощным, захватывающим потоком. Казалось, все инстинкты обнажились, потому что он досконально, каждой клеточкой, ощущал своего супруга, чувствуя, как именно доставить ему удовольствие. Купол внутри омеги предстал перед его глазами в виде тонких, но плотных переплетений нитей, за которыми, как он отчетливо слышал, билось два маленьких сердечка. Неповторимо, желанно, страстно. Он обнимал супруга, гладил его живот, целовал, притягивал к себе ещё ближе, восхищался его красотой, упивался их взаимными ощущениями, и ласкал… долго, страстно, растворившись во времени и пространстве, существуя только ради любимого.

Дейдара уже не слышал собственных стонов и произнесенных шепотом слов. Перед ним был только Итачи, только его супруг, только их связь, их близость, их страсть и любовь, их все. И в этом безумном потоке, в этой томительной сладости, в этих волнах удовольствия и наслаждения он выгнулся, вскрикнул, забился в крепких руках, растворяясь в высоте полета оргазма. Итачи уткнулся любимому в плечо, его плоть все ещё содрогалась, выплескивая семя на поясницу омеги, а он сам тяжело дышал, не веря в то, насколько чувственной и яркой получилась вершина их близости.

– Итачи, – отдышавшись и придя в себя, омега лениво толкнул любимого в бок, – поухаживай теперь за мной

– Сейчас, котенок, – пробормотал альфа, лениво подымая голову и улыбаясь раскрасневшемуся возлюбленному. – Такой красивый, – ласково сказал Итачи, на миг вновь прильнув к губам супруга, – любимый

– Что-то ты разнежничался, Учиха, – сыто протянул Дей, ощущая, как в его теле циркулирует сильный поток энергетики, – хотя, – омега лукаво взглянул на своего Истинного, – можешь продолжать. Я люблю комплименты

– Чудо ты мое личное, – Итачи осуждающе покачал головой, но после все же одарил супруга ласковым поцелуем, в который они оба счастливо улыбнулись друг другу.

========== Глава 32. Часть 1. ==========

Курама плотно запахнул мягкий халат, осторожно присел на диван, положил ноги на низкий столик, укрылся теплым пледом до самого подбородка и, взяв с подлокотника чашку ароматного черного кофе, с наслаждением сделал большой глоток, отбросив всяческие мысли о том, что в его положении кофе пить вредно. По большому счету, сейчас сбывалась его мечта: обыденный день, в который не нужно идти на работу, приглушенно включенный телевизор, так, чтобы бубнил что-то и создавал расслабляющую атмосферу, отключенный телефон и безделье – да, таких спокойных дней у него не было с тех самых пор, как Узумаки Курама стал главой клана.

В редакции, как он знал, сейчас кипела работа, сотрудники суетились, кто молчаливо выполняя свои обязанности, а кто и комментируя каждое свое действие, омежки, помимо дела, флиртовали с альфами, кто-то затягивался крепкой сигаретой в курилке, кто-то делился последними сплетнями, кто-то, вполне возможно, активно предавался зову сущности в кабинке туалета, но лично для Курамы все это было далеким и малозначимым, потому что именно этот день он собирался посвятить исключительно себе. Не пропадет редакция без него, особенно, учитывая то, что его замы-альфы спуску никому не дадут, а главный редактор, омега клана Узумаки, организует все, согласно требованиям начальства. Так почему бы этому самому начальству не отдохнуть от журналистской кутерьмы, предавшись безделью? Хотя, отдохнуть – это довольно абстрактное понятие, потому что полностью расслабиться у него как раз и не получалось. Шутка ли – четвертый месяц беременности, да ещё и двойней? Живот, как казалось самому омеге, был просто огромным и рос не по дням, а по часам, передвигаться было тяжело и лениво, но и сидеть или лежать постоянно он тоже не мог – спина болела ужасно, а уж прокормить себя было просто нереально ввиду того, что есть хотелось много, но вот угодить вкусу – довольно тяжело. К тому же, его собственные энергетические запасы практически истощились, малыши требовали много энергетики, а восполнить её было некому, точнее, было кому, но этого было катастрофически мало, учитывая то, что обмен нужно совершать каждый день. В общем, Курама пообещал себе, что это его первая и последняя беременность, тем более что рожать он собирался естественным путем, но думать об этом процессе пока что отказывался, как и о том, что малышей нужно кормить грудью, которая уж сейчас начала наливаться молоком.

Вот не понимал этого Курама, с какой стороны ни посмотри: он мужчина – да, омега – с этим тоже можно смириться, течет раз в три месяца – не самый приятный период, конечно же, но если есть желанный партнер, то почему бы и нет, беременеет и рожает – терпимо, потому что такова природа его сущности, а вот понимать период лактации и кормления грудью багряноволосый отказывался напрочь. Он – не женщина, поэтому смотреть на свою увеличившуюся грудь и чувствовать её болезненную тяжесть было довольно неприятно, к тому же, в период кормления, а это около года, омега все равно не течет, хотя, как он знал от знакомых омег, желание секса было острым и требовательным. Издевательство – вот как это называл сам Узумаки, при этом понимая всю необходимость сопутствующих беременности и родам изменений, ведь ничто иное так не укрепляет иммунитет ребёнка, как молоко родителя, а самому организму нужно отдохнуть и восстановиться, поэтому все, так сказать, омежьи процессы в нем на некоторое время приостанавливаются. И, тем не менее, Курама оставался при своем мнении: быть мужчиной-омегой – напряжно.

Он едва второй раз пригубил чашку, когда раздался протяжный звонок в дверь, который омега решил проигнорировать. Но игнорировать не получилось – звонили требовательно, настойчиво и уходить явно не собирались. Прикрыв глаза, Курама выдохнул, успокаиваясь, чтобы не нагрубить столь раннему и нежданному гостю, а после, поставив чашку и отбросив плед, медленно поднялся и побрел в прихожую. Если это рекламщики, распространители косметики или других товаров, представители каких-нибудь фондов или организаций, то от растревоженного беременного омеги им достанется по полной, но все же была вероятность и того, что это что-то важное и требующее его внимания, так что, как бы ему ни хотелось, Узумаки все же открыл дверь.

Это было странно, потому что он должен был их почувствовать, просто обязан, но, похоже, альфы полностью скрыли свои биополя, предполагая, что, прочувствовав их, омега не откроет, и, кстати, поступили очень мудро. Не то чтобы он не желал видеть этих мужчин, все-таки омега предполагал, что рано или поздно они объявятся на пороге его дома, и к подобному повороту был готов, но сегодня Узумаки был явно не настроен ни на дружескую беседу, ни на выяснение отношений, причем с обоими альфами сразу, которые сейчас чопорно топтались на его крыльце.

– Доброе утро, Курама-сама, – вежливо поздоровался Сенджу, поклонившись, при этом оставаясь полностью закрытым. Омега удивленно приподнял бровь, оценив внешний вид мужчины – рубашка, брюки, начищенные до блеска туфли, волосы собраны в хвост, выбрит, ухожен, сдержан. В принципе, Хаширама ничем не отличался от себя обычного и в то же время выглядел как-то непривычно, более взросло, что ли, хотя, скорее, более зрело, что, естественно, не только удивило Узумаки, приятно между прочим, но и заставило его окинуть альфу оценивающим взглядом, при этом послав ему ответную, благосклонную улыбку.

– Это от нас двоих, Курама-сама, – большой, но красивый, гармоничный букет вместе с поклоном был передан ему из рук в руки Учихой, а корзинку, в которой, как заметил омега, было много фруктов и сладостей, мужчина оставил при себе, рассудив, что тяжесть беременному омеге, пусть и вкусная, ни к чему. Казалось, второй раз за столь короткий промежуток времени изумиться было сложно, но багряноволосый вновь был удивлен, причем не только строгим внешним видом Мадары, который в своей простой элегантности ничем не уступал Сенджу, но и его выдержкой, умеренным спокойствием, мягким взглядом и представительностью, в ответ на что Узумаки просто не мог не улыбнуться и этому альфе.

– Ты позволишь, Курама-кун? – вежливо, пусть и без надлежащей приставки к имени, осведомился Сенджу, явно намекая на то, что они вдвоем пришли сюда не только для того, чтобы уважить понесшего от них омегу, а с более серьезной и возвышенной целью, при этом нужно было ещё учесть и то, что оба мужчины стояли друг возле друга фактически рука об руку, и при всем при этом омега не ощущал между ними открытой вражды. Да, именно открытой, потому что поверить в столь быстрое примирение сторон он просто не мог, но альфы старались… сосуществовать на одной территории, что Курама просто не мог не принять ко вниманию.

– Да, пожалуйста, – он не отступил, пропуская альф, а просто развернулся и направился в гостиную, пользуясь моментом и слегка лукаво улыбаясь. Теперь омега понимал, почему мужчины не давали о себе знать более месяца со дня их разговора – похоже, альфы разрабатывали план действий, и Кураме было жутко интересно узнать, к каким решениям они пришли после явно длительных переговоров. Хаширама всегда был собственником, а Мадара обладал довольно агрессивной сущностью, так что омега с сожалением представлял, какое именно зрелище он пропустил, к тому же, альфы по своей природе не умели уступать друг другу, ни в бизнесе, ни по жизни в принципе, а уж если речь шла об омеге, то тут альфы сдерживались очень редко, что, по мнению Узумаки, только подтверждало теорию эволюции.

Хаширама был напряжен, но держал свое биополе под жестким контролем, хотя это не было следствием того, что ему, как младшему, пришлось пропустить Учиху, или что омега уделил ему столько же внимания, сколько и другому альфе, дело было в самой близости Курамы. Было сложно. Весь этот месяц без любимого омеги было крайне сложно, потому что сущность рвалась, тянулась и требовала, требовала свою вторую половинку, который носил под сердцем его дитя. Он был альфой, он привык к трудностям, имел жесткий, волевой, непоколебимый характер, но Курама был его слабостью потому, что он просто был, как факт, как центр его личного существования, как тот, один-единственный и на всю жизнь. Одно время Сенджу думал, что Курама – его Пара, настолько он отчетливо и ярко ощущал их связь, но, к его разочарованию, это было не так, впрочем, данный факт не мешал ему любить омегу, трепетно, жарко, сильно и, увы, безответно. Хаширама понимал, что омега его не любит, симпатизирует – да, считает его привлекательным, достойным, видным альфой и мужчиной, но не более, и ему, получается, впору бы забыть строптивца, выбросить его из головы и сердца, сблизиться с тем, кто действительно его любит, благо такие, кто искренне любил, были, и создать с ним семью, но он не мог. За все эти 30 лет, когда Курама был так далеко и близко в одночасье, он пытался его забыть, заводил связи, длительные и ничего незначащие, но никто не смог тронуть его сердце настолько, чтобы ему захотелось поставить метку и назвать этого человека своим. Теперь же он был в ещё более удручающем положении, так как ему приходится делить возлюбленного не просто с другим альфой, а, считай, с кровным врагом – Учиха.

Мадаре было неприятно от того, что не слишком дружелюбно настроенный по отношению к нему альфа, пусть они и заключили временное перемирие, буквально дышит ему в спину, но в этом был и своего рода плюс, потому что только так он мог проверить лояльность своего… партнера. Да, звучит двусмысленно, но они с Сенджу не были ни приятелями, ни товарищами, ни, уже тем более, друзьями, просто судьба свела их вместе на одной территории, точнее, свел их один обворожительный, но вредный омега, и с этим нужно было мириться. Но мириться не хотелось: сущность буквально разрывала его изнутри, настойчиво твердя о том, что вот он, совсем рядом, такой обожаемый, любимый, так сладко пахнущий омега, который вскоре подарит ему ребёнка, но он слишком на многое пошел, слишком многое понял и осознал, слишком кардинально перекроил себя и свои взгляды на мир, чтобы теперь поддаваться требованиям своей сущности. Сущность – часть человека, а не человек – раб своей сущности – простая истина, которую ему, к сожалению, удалось понять, только пройдя половину жизненного цикла. Быть по-настоящему влюбленным оказалось приятно, но больно, а ведь не так давно он даже подумать не мог, что можно так любить, так всепоглощающе и отвержено. Да, Мадара не отрицал, что сперва это было всего лишь желание красивого, неприступного и необыкновенного омеги, но он и сам не заметил, как это притяжение переросло в глубокое, искреннее чувство, ради которого, ради хотя бы мига и иллюзии близости с любимым, он был готов даже на сотрудничество с Сенджу.

– Проходите, присаживайтесь, – аккуратно положив букет на столик, учтиво распорядился Курама, указывая на свободный диван, – знакомьтесь, – в глазах омеги вспыхнул лукавый, предвкушающий огонек, но тут же скрылся в глубинах спокойного, умиротворенного взора, которым мужчина окинул своих, замерших на пороге, альф. Своих альф… Кто бы мог подумать, что судьба столь витиевата, хотя Курама всегда считал, что он сам творит свою судьбу, пусть боги там что-то и предполагают, так что сейчас пикантность и щепетильность ситуации только распалили неугомонного омегу, который вмиг позабыл и о болях в спине, и плохом самочувствии – в его доме происходило нечто, и он просто не мог остаться в стороне.

– Да мы как бы… – озадачено пробормотал Сенджу и даже, забывшись, слегка приоткрыл биополе, исключительно от удивления, которое просто невозможно было скрыть, – уже знакомы

– Не как бы, – поставив корзинку со сладостями на пол, фыркнул Мадара, которому был слегка лестен тот факт, что конкурент потерял контроль и бдительность из-за какого-то омеги, – а незнакомы. Учиха Мадара, – вежливо представился альфа, слегка поклонившись симпатичному и свободному омеге, от которого приятно пахло гортензиями

– Утаката Сайкэн, – чинно представился сидящий в кресле омега, вокруг которого была развернута бурная деятельность: ноутбук на низком столике, планшет в руках, блютус в ухе и целый ворох бумаг – мужчина явно был очень занят, хотя при этом одет совершенно по-домашнему. Растянутый бежевый свитер в крупную вязь, которая позволяла свободно рассмотреть тонкую фигуру мужчины и его золотистую кожу, в принципе, как и у всех омег южных островов, и узкие темные штаны, которые подчеркивали стройность ног омеги. К тому же, небрежность растрепанных каштановых волос гармонировала с узким овалом лица мужчины и придавала ему заманчивости, но взгляд карих глаз не был ни кокетливым, ни заискивающим – строгий, целенаправленный, проницательный.

– Мадара-сан, Хаширама-кун, присаживайтесь, – уже во второй раз любезно предложил Курама, сам располагаясь на облюбованном им диване среди подушек, опять-таки положив ноги на столик и укрывшись пледом. Кофе безбожно остыл, но омега и думать позабыл о напитке, наблюдая за тем, как размещаются альфы на диване напротив – близко, но удерживая почтительную дистанцию.

Хаширама вроде как пришел в себя после столь неожиданной встречи, собрался, вновь плотно закрылся и попытался обратить все свое внимание на багряноволосого, хотя при этом опрометчиво кидал заинтересованные взгляды в сторону студенческого знакомого, которого он не видел со дня окончания университета. Кажется, Утаката увлекался компьютерными технологиями, и, похоже, его хобби переросло в какой-то род деятельности, но, в какой именно, он не знал, так как о Сайкэн не слышал ничего вот уже тридцать лет. Поговаривали, что он нашел хорошую работу где-то за границей, но что, где и как точно никто не знал, впрочем, Сенджу это не особо и интересовало, по крайней мере, до сегодняшнего дня.

– Прошу прощения, Курама-кун, – деликатно начал Мадара, заметив, что Сенджу больше интересует второй омега, нежели цель их столь раннего визита, что слегка раздражало альфу, – но то, о чем мы хотели с Хаширама-куном с тобой поговорить, имеет… – мужчина на секунду призадумался, подбирая слова, так как мастером говорить он не был, предпочитая прямолинейность, но в случае с беременным омегой пришлось исхитряться, – довольно личный характер

– Так говорите же, Мадара-сан, говорите, – с легким нетерпением подстрекнул мужчину Курама, даже вплел недовольство в тон своего голоса, мол, не стоит утомлять беременного, а после, проследив за выразительным взглядом альфы, фыркнул. – Можете спокойно говорить при Утакате, Мадара-сан, – омега скромно прикрыл глаза, невинно хлопнул ресничками и едва заметно улыбнулся, – у меня нет секретов от супруга

– Супру… Что?! – в порыве выкрикнул Хаширама, едва удержавшись от того, чтобы резко не вскочить и не развернуть свое биополе – да, в последнее время его стальная выдержка дала внушительную трещину, но и ситуация была, так сказать, не из самых обыденных

– Конечно, наш союз официально не зарегистрирован, – совершенно свободно и, кажется, даже не обращая внимания на то, как неспокойно и насторожено ерзают на своих местах альфы, продолжал Узумаки, – но мы считаем друг друга супругами. К тому же, – а вот на этот раз голос Курамы стал более жестким, настоятельным, требовательным, что мужчины просто не могли проигнорировать, полностью сконцентрировав все свое внимание на собеседнике, – не стоит, уважаемые альфы, делать такое лицо, будто я не говорил вам о том, что у меня есть омега мужской стати, с которым я и намерен создать семью

– Да, говорил, но… – Сенджу тряхнул головой, пытаясь собраться, что у него плохо получалось, особенно, учитывая то, что рядом сидел не менее цепко сдерживающий себя альфа. – Значит, уже тогда, в университете, вы были… более чем друзья? – конечно, этот вопрос можно было не задавать, точнее, он не имел права его задавать, и, по сути, ответ на него был ему не так уж и нужен, но Хаширама задал. Было не просто неприятно, а как-то тягостно, ведь услышать и думать о том, что его возлюбленный предпочитает мужчин-омег, имеет партнера и собирается связать с ним свою жизнь – это одно, а видеть перед собой конкурента-омегу, причем которому он уже заведомо проиграл, совершенно другое. Пожалуй, он бы принял кого угодно в качестве любовника Курамы, хотя два омеги в одной постели – это неправильно, да, но что-то в этом было, с его, альфьей, точки зрения, что-то довольно заманчивое, но Утаката… почему-то именно с таким выбором его сущность мириться не желала. Хотя, пожалуй, он знал причину: ещё минуту назад у него был один конкурент, альфа, а теперь – два, причем уступить нужно омеге, который сейчас смотрит на него так, будто глаза готов выцарапать. Да, больно осознавать, что кто-то любит того, кого любишь ты, более самоотверженно и сильно, настолько сильно, что готов возложить к его ногам и весь мир, и самого себя. А он так почему-то не мог.

– Нет, – категорично ответил Курама, чуть хмурясь, так как свою личную жизнь обсуждать он не любил, – но я не буду отрицать, что вместе мы уже давно, хотя встретились спустя много лет после выпуска случайно, до этого не поддерживая даже приятельские отношения

– Может, я покажусь бестактным, – настоятельно произнес Мадара, резко переведя взгляд на невозмутимого шатена, – но мне, как отцу ребёнка, нужно знать, достоин ли этот человек быть с тем, кого я люблю, – ужасные, болезненные, раздирающие его изнутри слова, но он смог, взял себя в руки, обдумал ситуацию, принял решения, что далось ему очень тяжело. Спрашивать о том, как сожительствуют два омеги, Учиха не собирался, потому что не в его правилах было судить людей, какой бы путь они себе ни избрали – боги всем воздадут по заслугам, его интересовало исключительно то, сумеет ли этот, на вид довольно-таки сомнительный, человек создать все условия для такого омеги как Узумаки Курама. Курама не просто омега, он глава клана, он мужчина, бизнесмен, политик, удивительный, уникальный, своеобразный человек, истинность которого неведома никому, поэтому с ним нельзя просто быть рядом, нужно правильно быть рядом, что он сам, к сожалению, понял слишком поздно.

– Если, Мадара-сан, вы сейчас сделали акцент на материальной стороне вопроса, – медленно, с расстановкой, немного жестко, но при этом меланхолично и отстраненно начал Утаката, – то я вот уже лет двадцать работаю ведущим аналитиком и разработчиком МАОБ* (*Международная Ассоциация Обороны и Безопасности), – омега, конечно же, заметил, как недоверчиво, а после насторожено посмотрели на него альфы, но внимания на это не обратил, продолжая говорить. – Если же вас интересует, скажем так, иная сторона медали, то я достаточно хорошо знаю истинного Узумаки Кураму, чтобы быть с ним рядом

Хаширама, выслушав омегу, подавил в себе желание переглянуться с Учихой и нахмуренно уставился в пол: вот тебе и неприметный омежка, которого исключили из собственной семьи. Хотя, в принципе, задело его даже не то, что Утаката работал в МАОБ, которая обеспечивала порядок и законность по всему миру, которой подчинялись Корпуса всех государств, и которая занималась разработкой не только оружия, но и других, в том числе и космических, технологий, а то, что тот так уверенно говорил о том, что он знает настоящего Кураму. Сам он вряд ли решился бы на такое заявление, потому что понимал, что для него Курама – загадка, более того, загадкой он для него и останется, поскольку ему за все тридцать лет их знакомства так и не хватило… чего-то, чтобы понять, разгадать и теперь не уступать омеге.

– Тогда перейдем к тому, зачем мы, собственно, пришли, – тоже отводя взгляд, но четко высказался Мадара. Уступить омеге – боги! да сущность сейчас просто расцарапает его изнутри и самостоятельно набросится на этого аналитика. Даром что красив и пахнет заманчиво, в глазах-то холодный, волевой блеск, в речах каждое слово на своем месте – достаточно фактов, чтобы понять суть сказанного, но мало для того, чтобы сделать излишние выводы, поза обманчиво-расслаблена, а биополе… жаль, что он сейчас не мог раскрыться, опасаясь навредить беременному, чтобы прочувствовать омегу, хотя оно и к лучшему – так было проще держать контроль. И все же… все же смириться с тем, что у него есть конкурент-альфа, с которым ему придется делить возлюбленного ввиду обстоятельств, было как-то проще, ведь это альфа, значит, он сам оказался слаб, недостоин, глуп и самонадеян, но омега… Не думать об этом здесь и сейчас было самым лучшим вариантом, поэтому Мадара и поспешил перевести разговор не только в отвлекающее его от излишних раздумий, но и в необходимое русло.

– Начнем с того, Курама-кун, что мы, как отцы детей, – включился в разговор Хаширама, полностью отрешившись от своих мыслей и сконцентрировавшись только на багряноволосом, который внимательно, пристально, слегка покусывая нижнюю губу, его слушал, – должны подпитывать тебя энергетикой. Думаю, – с легким нажимом продолжал Сенджу, стараясь не обращать внимание на то, как заалела сочная губа омежки от постоянного покусывания, – ты и сам это понимаешь и чувствуешь, поэтому мы с Мадара-саном настаиваем и никаких возражений не принимаем

– А мне как быть? – с легким негодованием спросил Курама, хотя он ожидал подобного предложения, пусть и не от обоих сразу, но дело было даже не в предложении, а в том, что альф двое, детей двое и энергетика, соответственно, нужна их двоих. – График для вас составить, что ли? – омега фыркнул. – Сенджу – по нечетным, Учиха – по четным, – багряноволосый возмущенно передернул плечами. – Абсурд!

– Обойдемся без графиков, – строго припечатал Мадара, который полностью разделял мнение омеги. – Когда почувствуешь потребность в энергетике, звони любому из нас, только при этом учитывай, что дети от обоих и получать энергетику должны равномерно

– А не передеретесь? – лукаво спросил Узумаки, но сразу же сморщил носик, почувствовав довольно острую волну боли в пояснице

– Ты, главное, звони, Курама-кун, – встревожено и слегка ревниво ответил Сенджу, зорко наблюдая за тем, как Утаката, поднявшись с кресла, помогает омеге поудобней усесться, подкладывает ему под спину подушки и легонько массирует плечи, – а с остальным мы сами разберемся

– Как скажете, – все ещё хмуро буркнул Курама, настоятельно отказываясь от едва слышного предложения омеги прилечь на диван полностью, а не полусидеть на нем, хотя он был бы и не против, но не перед двумя альфами и не тогда, когда решались столь важные вопросы. – Спасибо, – с легкой улыбкой поблагодарил Утакату багряноволосый, чувствуя, что боль постепенно уходит, а после едва ощутимо коснулся губами его ладони, благодаря за поддержку

– Далее, – продолжал Мадара, мысленно напоминая себе, что это испытание – видеть возлюбленного с другим и при этом делать все для их счастья – которое он просто обязан пройти ради омеги, которого он сам любил всем сердцем, и своего ребенка. – После рождения детей мы с Хаширама-куном настаиваем на генетической экспертизе… – ему даже договорить не дали, ментально ударив так, что он закашлялся, вцепившись в рубашку на груди, в районе которой пульсировал полупроломленный щит, и на которой, похоже, скоро расползется синяк, – чтобы дать детям двойную фамилию, – выдохнул-таки брюнет, заканчивая мысль, после чего посмотрел Узумаки в глаза, даже не придав значения тому, что Сенджу участливо похлопывает его по плечу

– Курама-кун, – спешно подхватил нить разговора Хаширама, сопротивляясь холодной дрожи, которая сковала его тело в тот миг, когда он почувствовал агрессивную силу биополя защищающего свое потомство омеги, – мы не сомневаемся в том, что дети – наши, просто, как отцы, хотим, чтобы один был Узумаки-Сенджу, а второй Узумаки-Учиха. Но если ты и без экспертизы знаешь… – как-то неопределенно протянул альфа и умолк, видя, что выброс энергетики для беременного бесследно не прошел, но он, пусть и отчаянно этого желал, не мог сейчас поделиться с ним своей, пока Курама не разрешит – не мог

– Хорошо. Будет экспертиза, – тяжело дыша, ответил Курама, даже не подумав о том, чтобы извиниться перед Мадарой за свою несдержанность, ведь альфа сам виноват в том, что так туманно выразился, а он, соответственно, вполне очевидно ответил на оскорбление. – И с фамилиями вполне справедливо

– Может, им лучше прийти позже? – обеспокоено поинтересовался Утаката, присаживаясь рядом с омегой и практически невесомо сжимая его ладонь в своей. Да, он мог поделиться с любимым своей энергетикой, но при альфах делать этого не хотел – не про глаза и биополя этих мужчин их связь и их чувства. Он посмотрел на мужчин беспристрастно, хотя при этом скрывал целую бурю эмоций, которые в данной ситуации был более чем неуместны. Пусть Учиха, этот выбор он ещё мог понять, да и судить об этом человеке по нескольким минутам знакомства омега не мог, хотя альфа показался ему не таким уж и бесперспективным и агрессивным, как о нем говорят, но Сенджу… нет, этот выбор он понимать отказывался. Возможно, если бы шатен не знал, сколько боли причинил Хаширама его возлюбленному, сколько смятения привнес в его душу, перед каким выбором поставил, он бы отнесся к нему не более как к мимолетности в жизни Курамы, но он знал, видел это собственными глазами и был рядом с Курамой в, пожалуй, самый сложный период его жизни, поэтому беспристрастно относиться к Сенджу не мог. Да и вообще, знают ли эти альфы, какой Курама на самом деле? Знают ли они, как он нежен, ласков, понимающ, сколько тепла и заботы в его прикосновениях, сколько он может отдать, не требуя ничего взамен? Знают ли они, когда нужно говорить, помогать советом, настаивать, а когда нужно помолчать, выслушать, принять к вниманию, но при этом всегда быть рядом? Знают ли они, альфы, о Кураме самое элементарное, но столь необходимое для создания уюта? Знают ли они о том, что, например, после напряженного дня омеге обязательно нужно подогреть стакан молока с медом, иначе его сон будет тревожным и беспокойным? Нет, они всего этого не знают, но все равно претендуют на любовь Курамы. Лицемеры – иначе об этих мужчинах Утаката сказать не мог.

– Пусть уже говорят, – выдохнул Курама, чувствуя просто невероятную потребность в восполнении энергетического запаса, но сейчас выбрать одного из альф он не мог, чтобы тем самым не дать понять другому, что кому-то из них он все-таки отдает предпочтение, так что нужно было терпеть. – Слушаю вас

– Естественно, мы желаем принимать участие в воспитании своих детей, – продолжал Хаширама, сочувственно посматривая на Учиху, который старательно выставлял новые щиты и брал под контроль свое биополе, – вследствие чего, как ты понимаешь, Курама-кун, скрывать факт нашего отцовства не получится

– Вы имеете полное право участвовать в воспитании детей, а скрывать я, между прочим, ничего не собирался, – спокойно ответил Узумаки, все-таки поддавшись легкой слабости и прильнув спиной к груди своего омеги, открытости биополя которого пока что было достаточно для того, чтобы получать минимальное количество энергетики. – Моей матери и ближайшим родственникам все известно, как и некоторым членам кланов Сенджу и Учиха, и если это не дошло до вас, – омега пожал плечами, – в этом моей вины нет. К тому же, – повелительно продолжал Узумаки, пресекая последующую фразу Сенджу, – я, в случае необходимости, могу сделать официальное заявление о том, что именно я не принял ваши брачные предложения по личным причинам, – багряноволосый пристально посмотрел на мужчин. – Это все?

– Ну, как бы… – замялся Хаширама, после чего, бросив быстрый взгляд на шатена, насторожено посмотрел на Учиху, – не думаю, что, ввиду ситуации, уместно будет озвучивать наше… нашу последнюю просьбу