Текст книги "Сущность Альфы (СИ)"

Автор книги: Lelouch fallen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 107 (всего у книги 121 страниц)

Кажется, с ним было что-то не так, потому что Саске ощущал собственную сущность не внутри себя, а вокруг себя, будто его окружало не биополе, а именно сущность, которая в своем зримом энергетическом облике походила на костяк. Вот где, спрашивается, справедливость? У Итачи – рыцарь, у Собаку – когтистые лапы и шипы, у Намикадзе – огненные хвосты, а у него – костяк… не порядок. Но его сущность нравилась омеге, она излучала тепло, насыщала его энергетикой Наруто и заменяла агрессию альфы его собственными, сильными, уверенными и целостными чувствами, так что оставалась лишь малость, такая жизненно важная малость, всего лишь пара слов, даже одно слово, и именно сейчас оно с легкостью и чувственностью, без капли сожаления, сорвалось с его губ.

– Люблю… – прошептал Саске, когда его и Наруто разделяло лишь две тонкие преграды – огненная и темно-фиолетовая. Намикадзе все ещё был в своем внутреннем мире, но омега был уверен в том, что альфа видит и слышит его, поскольку сперва его лицо стало беспокойным, похоже, он даже пытался увернуться, выскользнуть, уйти ещё глубже в пучину огня, но Саске не дал ему этого сделать, единым прикосновением к сущности альфы заставив этот злобный клубок нитей рассыпаться и вплестись в его собственное биополе. И глаза Наруто вмиг потускнели, налились бездонной синевой, окрасились в цвет неба, наполнились оттенком морских волн, блеснули сапфировыми искорками осознания, а из груди Намикадзе вырвался глубокий вздох, волны которого донесли до омеги ответ, состоящий тоже из одного слова.

Саске улыбнулся и сделал последний шаг, чувствуя, как рушатся, осыпаются к его ногам щиты, как с нежностью расступаются перед ним витки альфы, тут же смыкаясь за ним и окутывая его, как желанные руки возлюбленного. Хотя, руки возлюбленного действительно его обняли, даруя тепло и непередаваемое ощущение целостности. И омега затрепетал в этих сильных объятиях, потянулся ещё ближе, чтобы кожа к коже, чтобы губы к губам, чтобы дыхание к дыханию… и слиться в поцелуе. А сущность альфы… Что им до сущностей, если они вдвоем, страстно припадая к губам друг друга, сгорали во вспышке их обоюдной любви и не могли в ней сгореть, потому что любовь не сжигает тех, кто, не раздумывая, отдал свое сердце и свою сущность возлюбленному.

*дословно – луна бога Эмма (бог загробного мира в японской мифологии), но я подстроил перевод под смысл работы, в котором нижний мир назван Преисподней

========== Глава 35. Часть 1. ==========

Голубоватый огонек ярко вспыхнул, издавая тихое шипение, и тут же замелькал маленькими язычками, едва слышно потрескивая. Итачи поставил чайник на плиту и, в ожидании, присел на стул, задумчиво устремив свой, слегка беспокойный взгляд на треплющиеся огоньки конфорки. Прошло уже четыре дня с момента воистину странных, не поддающихся логическому объяснению, можно даже сказать, мистических событий, но альфу до сих пор пробирала легкая дрожь, когда он вспоминал то, что произошло в стенах и на заднем дворе клиники Сенджу. Учиха Итачи, всегда безупречный, невозмутимый, уверенный в себе альфа, сейчас выглядел слегка небрежно в просторных домашних штанах и футболке, с неаккуратно заколотыми волосами и отчетливой печатью усталости на лице – да, даже у его сил и спокойствия был свой, вполне человеческий, предел.

Нет, поводов для беспокойства, как таковых, не было: Дейдара чувствовал себя хорошо, а мальчики были полностью здоровы, так что Цунаде обещала выписать всю троицу через пару дней, а Саске сейчас отдыхал наверху в гостевой спальне, – но это была только вершина айсберга, скрывающая в своей толще ещё много неразрешенных проблем, которые предстояло развязать именно Итачи. Конечно же, он мог просто не обращать внимания на то, что произошло, забыть все, как страшный сон, и просто идти дальше, наслаждаясь наконец-то наступившим спокойствием, но он не мог… не мог так, когда все было лишь видимостью в то время, когда ему нужна суть. Возможно, во всем виновата его сущность Древнего, которая сердито ворчала внутри, пока ещё не требуя, но отчетливо намекая на то, что он просто не имеет права сидеть, сложа руки, раз уж ему была дарована сила менять и творить, да и напряженность последних дней не прошла бесследно, но Учиха и сам, ввиду особенности своего характера, не мог отмахнуться от того, на что предпочли закрыть глаза другие.

Он понимал, понимал все и всех. Родителей, которые были шокированы и измучены событиями и новостями последних дней. Старших Намикадзе, которые тактично отмалчивались о том, что произошло с их старшим сыном, и куда он пропал, и хлопотали вокруг Дейдары, словно чего-то боялись даже сейчас, когда все плохое осталось уже позади. Самого Дейдару, который улыбался родным и тревожно прижимался к нему, никак не решаясь начать важный разговор. Саске, который отказывался говорить и видеться с кем-либо, кроме него, а ведь Суйгетсу ежедневно оббивал порог его квартиры и звонил по нескольку раз на день, спрашивая о друге – все-таки связь повязанных между омегами была очень крепка, даже несмотря на то, что произошло. Даже Наруто понимал, хотя и не считал его исчезновение благоразумным поступком. И все же ему нужна правда. Наверное, это и было то самое свершение, ради которого боги наделили его сущностью Древнего – распутать клубок связей и понять место каждого, так сказать, звена в цепочке. И поэтому впервые в жизни Итачи было так сложно, но не потому, что он пока ещё не обладал достаточным количеством информации или же ему мешали какие-то личностные принципы и убеждения, а потому, что альфа чувствовал, что, как только все звенья соберутся, развязка не наступит, наоборот – это будет только начало.

Чайник вскипел, издавая протяжный свист, но Итачи с полминуты так и не двинулся с места, словно завороженный, смотря на клубы пара, которые, подымаясь, постепенно растворялись в воздухе. Эти клубы, как воспоминания, только они были бесцветными и обыденными, всего лишь молекулы воды в газообразном состоянии, в то время как огненные клубы биополя Намикадзе были настоящими, хищными, наполненными ненавистью и жаждой подчинения, опаляя воздух и моментально подымая температуру до удушливой отметки. Альфа путался в своих ощущениях, потому что не понимал, как одновременно можно отчаянно желать защитить от угрозы, атаковать агрессивную сущность, изничтожить то, что кажется чуждым этому миру, но при этом не сделать и шага вперед, потому что он не имел права вмешиваться в деяния этого нечто. Да, он сам – миф, всего лишь красивая легенда о том, что клан Учиха ведет свое происхождение от одного из Древних, чуть ли не бога, символ могущества и власти своего клана, иной, но Намикадзе… Боги! Почему за все это время он так и не смог понять, что внутри этого человека сидит зверь? Да, он предполагал, пусть это и было похоже на фантастику, что блондин – оборотень, но предполагать и видеть – это совершенно разные вещи.

Итачи тяжело поднялся, шумно выдохнув, а после, таки выключив газ, потянулся к навесному шкафчику, доставая оттуда чашку со смешной рожицей какого-то мультяшного персонажа и баночку с измельченными травами, которые ему посоветовал заварить Дей ввиду того, какова сложилась ситуация с Саске. Но все это – бросить в ситечко щепотку чая, залить его кипятком и поставить заварной чайник на стол – альфа делал на автомате, все ещё думая о том, а не ошибся ли он насчет Намикадзе? Да, предания об оборотнях считались всего лишь сказкой, потому что, в отличие от исторических упоминаниях о Древних, существование полулюдей не было подтверждено ни одним источником, но все же чем боги не шутят. Насколько знал Итачи, оборотни – это особый вид человеческих особей, которые в определенные периоды, зачастую связанные с полнолунием, теряли контроль над своей сущностью и превращались в зверя, в основном, в волка. Конечно же, то, что он видел, не совсем соответствовало легендам, но некоторые факты все же были, как говорится, на лицо.

Саске часто упоминал о том, что Намикадзе куда-то пропадает на некоторое время, после чего выглядит настолько усталым, будто тяжело работал несколько суток подряд без сна и отдыха, и Итачи даже укорил себя за то, что он не проследил периодичность и цикличность этих исчезновений, хотя, откровенно говоря, он сомневался в том, что они совпадали с фазами луны. Скорее, подоплекой пробуждения зверя было что-то другое, возможно, инстинкты, точнее, инстинкт спаривания, когда поблизости была, так сказать, подходящая самка.

Итачи мотнул головой: это как-то шло в разрез с его представлениями о жизни, потому что мужчин-омег нельзя относить к самкам только потому, что они вынашивают потомство, все-таки, как ни крути, они – мужчины, но, что приходилось признать, сущность Наруто осязала и воспринимала Саске именно как самку, свою самку. Бред чистейшей воды – вот что подумал Учиха, наполняя чашку горячим, дымящимся, ароматным чаем. Впрочем, были и другие признаки того, что Намикадзе – оборотень, и эти признаки он видел своими глазами: вытянувшийся зрачок на фоне оранжевой радужки, удлинившиеся клыки и ногти, звериное очертание биополя вокруг тела альфы – пожалуй, более чем достаточно для того, чтобы быть почти уверенным в своих догадках. Вот именно – почти, потому что все это не объясняло его собственные ощущения относительно Намикадзе и то, насколько громадной и невероятной была его сила.

Да, он, отдав свою собственную жизнь, мог спасти возлюбленного, он и собирался это сделать, хотя Сасори и Нагато отговаривали его от столь опрометчивого шага, но и не настаивали, понимая, что значит любить и быть готовым ради своей Пары на все, а Наруто… Наруто просто вытащил душу Дейдары из Чистилища и влил в тело омеги достаточно энергетики для того, чтобы восстановилась и его сущность, и все энергетические каналы. И это ещё не все, потому что он, так и оставшись на некоторое время обессиленным, мог только наблюдать за тем, как Дея окутывает золотистое свечение, и как зримые ментальные витки альфы скользят по его телу, восстанавливая даже физические повреждения. Да у омеги даже послеоперационного шрама не осталось, причем уже на следующий день Дейдара выглядел так, будто и не был беременным или ушедшим за грань – все тот же, стройный, прекрасный, изящный, полный сил. Не мог оборотень провернуть такое, пусть сам Итачи об оборотнях ничего толком и не знал, потому что никто, даже Древний, не смог бы войти в Чистилище и утянуть оттуда душу, что и наталкивало альфу на два вывода: либо об оборотнях он не знал ровным счетом ничего, либо же Намикадзе оборотнем не был. Конечно же, обо всем можно было расспросить Дейдару, потому что после того, как он, Итачи, все увидел собственными глазами, скрывать правду было неуместно, но брюнет повременил с вопросами, словно чувствуя, что должен задать их кое-кому другому. Впрочем, Намикадзе и его, так сказать, странности – это было дело второго порядка, потому что на первом месте для Итачи сейчас был супруг, их дети и, конечно же, Саске.

После того, как Наруто впал в неистовство и метнулся из палаты, Цунаде и её ассистентка вышли из бокса для новорожденных, при этом даже не заикнувшись о том, что произошло, сразу же начав хлопотать возле него и Дея. К тому времени он восстановил уже достаточно сил для того, чтобы подняться и взять под контроль свое биополе, хотя именно в тот момент для него более важным было то, как себя чувствует его Истинный. Дейдара был слаб, но жив. Итачи чувствовал его, как часть себя, ощущал на биополе омеги свою метку в обрамлении клятвы вечного союза, эмоции возлюбленного проходили сквозь него, оставляя после себя согревающие тепло и легкое беспокойство. Наверное, он тоже на пару минут сошел с ума, потому что для него в то время не существовало ничего вокруг, кроме супруга, его, наполненного любовью и нежностью взгляда и сладких губ, которые он никак не мог выпустить из плена своих. Но омега сам отстранился, плавно и мягко, позволяя насытиться, но не пресытиться их близостью, а после попросил, с мольбой в глазах, на ментальном уровне, потому что слова казались неуместными ввиду того, насколько крепко они теперь были связаны, и Итачи не мог ответить любимому отказом, оставив его на попечение врача и спешно покинув родильную палату.

Только оказавшись в коридоре и увидев взволнованного Минато, Итачи почувствовал, насколько мощный ментальный всплеск опалил застывшее, звенящее напряжением пространство. Всего пары слов Намикадзе хватило брюнету для того, чтобы оценить угрожающие масштабы произошедшего, тем более что он ощущал не только ментальный след биополя Наруто, но и два других – довольно сильный и тоже не совсем обычный след биополя второго альфы и противоречивый, наполненный эмоциями омеги, точнее, Саске. Итачи понимал, что ему нужно вмешаться, а для этого найти троицу, но связь с братом была рассеянной, будто Саске одновременно был везде и кругом, поэтому ему ничего не оставалось, как тоже помчаться вслед за альфами и братом.

Итачи чувствовал… хотя, нет, он уже знал, что увидит, и все равно ошибся в своих предположениях, когда, выскочив на задний двор, узрел воистину непередаваемое зрелище. Сущность Древнего в Саске кардинально отличалась от его собственной, но не только тем, что была темно-фиолетовой в своем зримом облике, а и потому, что имела совершенно иную форму, форму обычного человека, которая начинала свой путь полного становления со скелета, на котором формировались узлы мышц, а после и кожа. Намикадзе и Собаку он тоже видел: первый застыл, словно собираясь атаковать омегу, второй же недоуменно, черными глазами смотрел на разворачивающееся перед ним действо, а в его ментальных когтистых лапах рассыпалась темная в своей энергетике сфера. Теперь он понимал, почему Наруто и Гаара были так близки. Очевидно, именно аловолосый мог противостоять зверю внутри альфы, более того, мог его уничтожить, хотя при этом не был ни Древним, ни оборотнем. Этот альфа был иным, опять, и, честно сказать, Учиха этому не слишком-то и удивился, хотя, собственно, на удивления у него не было времени.

Саске был в опасной близости к зверю, и Итачи собирался вмешаться, пусть и чувствовал, что сил для того, чтобы противостоять оборотню, у него ещё недостаточно, но рядом был Собаку, который, наверняка, ему поможет. Но все произошло слишком быстро, при всем при этом кажется таким правильным, естественным и логичным, что брюнету осталось только зажмуриться и скрыться за прочными ментальными щитами, когда поцелуй влюбленных превратился в яркую вспышку. Казалось, альфа и омега должны просто сгореть, потому что даже на таком расстоянии Итачи чувствовал, насколько объемным был выброс энергетики со стороны Намикадзе, который Саске пытался вобрать в себя. Омега не мог «выпить» столько, даже омега клана Учиха, наверняка даже Древний не смог бы, потому что её было слишком много. Она была хищной, животной, необузданной, разрывающей, и Итачи, сопротивляясь инстинктам, хотел было кинуться в самый эпицентр этой сияющей сферы и вытащить оттуда брата, но в этом, уже через минуту, не было необходимости. Свечение стало постепенно меркнуть, радиус сферы вокруг пары уменьшаться, биополя обоих сворачиваться, а после и Наруто, и Саске, как подкошенные, упали наземь, при этом альфа так и не разомкнул объятия, прижимая омегу к себе.

Их связь с братом восстановилась резко, он даже покачнулся, когда почувствовал сильную вибрацию нитей их уз, которые теперь связывали не только их биополя или сущности, а и истоки их силы, дерево и… кажется, тоже дерево, только не дуб, как у него, а цветущую сакуру – что ж, вполне в духе омеги. Они с Собаку подошли к паре почти одновременно, глаза аловолосого все ещё были черны с желтым зрачком, но биополе перестало быть зримым и плавно вилось вокруг альфы, при этом Итачи не чувствовал угрозы с его стороны, только беспокойство, удивление и непонимание, а ещё… Да, трудно в это поверить, но, похоже, Гаара, как и некоторые Сенджу, мог использовать энергетику из Резервуара Мира, хотя, почему трудно, ведь, насколько помнил брюнет, мать аловолосого имела дальнее родство с Сенджу, но сам нынешней глава был ни капельки на неё не похож, впрочем, как и на отца. В общем, на тот момент это было не таким уж и важным, потому что его волновал Саске, который… безмятежно спал в объятиях своего альфы. Пришлось немного повозиться прежде, чем им с Собаку удалось разъединить этих двоих, а после он унес брата в больницу, оставив Наруто на попечение Гаары, после чего оба альфы исчезли.

Он забрал Саске к себе, хотя родители настаивали на том, чтобы изолировать его дома. Боги! Изолировать, будто Саске был невменяемым или душевно больным. Его отото всего лишь Древний, но это для него – всего лишь, а для остальных… Конечно, он мог понять родителей, потому что два Древних в одной семье, два брата, альфа и омега, да ещё и повязанные, это тяжелое испытание, поэтому он и забрал брата к себе, давая родителям возможность принять эту правду. Да, мама звонила каждый день, отец через день, но только потому, что он был альфой и редко проявлял эмоции, они интересовались состоянием сына, хотели приехать и увидеть его, но он не позволил, чувствуя, что ещё не время. Да, первые два дня Саске спал беспробудно, все жизненные процессы в его организме замедлились, и только по связи Итачи мог чувствовать, что все с его отото в порядке, и не волноваться за него, потом омега проснулся и сразу же потребовал объяснений, это было вчера, а сегодня… сегодня у Саске, на несколько недель раньше, началась течка.

Взяв чашку с уже немного остывшим чаем, его отото пил именно теплый чай, а не горячий или холодный, Итачи вышел из кухни и, миновав прихожую и гостиную, начал подыматься по лестнице, чувствуя, что брат ждет его. Ждет для серьезного разговора.

Шторы в спальне были задернуты настолько плотно, что не пропускали ни лучика дневного света, хотя через приоткрытое окно в комнату проникал свежий, наполненный теплом июньский воздух. Возможно, кому-то обстановка показалась бы мрачной, тяжелой, гнетущей, отталкивающей, но самому Саске лежать в темени было куда приятнее, чем прятаться от назойливого света, который больно резал глаза. Да, его глаза все ещё были слишком чувствительны, даже сейчас, если он долго и пристально смотрел в одну точку, они начинали жечь и слезиться, но Итачи заверял, что это скоро пройдет, даже обмолвился, что он гордится своим отото потому, что, в отличие от него, брат смог удержать контроль над сущностью Древнего и не впал в беспамятство. Саске поддержку брата оценил, но его оптимизма не разделял, потому что ему было тяжело свыкнуться с мыслью, что все теперь определенно не будет так, как прежде.

Да, Саске многого не понимал, в том числе и того, почему Древний пробудился в нем именно в такой момент, хотя и осознавал, что без этой силы он бы не смог помочь Наруто. Тогда он, кажется, ни о чем не думал и ничего не анализировал, просто шел на поводу у своих эмоций и поступал так, как считал нужным, только теперь понимая, что, отчасти, он все же себя не контролировал, позволив своей сущности действовать, руководствуясь инстинктами. Итачи часто говорил ему о том, что его сущность Древнего слегка агрессивна и даже поначалу пыталась подчинить его своей воле, так что ему потребовалось некоторое время, чтобы, так сказать, показать ей, кто здесь хозяин. Больше сущность Древнего альфе не противилась, но, изредка, могла направлять действия своего носителя, подначивая, а вот его собственная… Саске не мог сказать, что она чего-то хотела или же на что-то претендовала, она просто была, в данный момент, ввиду его состояния, беспокойно ворочаясь внутри. Боги! Да ему со второй ступенью справиться было намного сложнее, требовалось намного больше контроля, усилий, концентрации, а сущность Древнего была ласковой, как котенок, хотя при этом её сила была отнюдь не мирной и безопасной. Противоречие какое-то, хотя… а разве он сам не был таким? Да, Учиха Саске был именно таким – противоречивым, то твердо и уверенно принимая решения и действуя как альфа, то поддаваясь эмоциям и капризничая как омега. Подросток фыркнул, насупился и натянул одеяло по самый подбородок, но после, фыркнув ещё раз, отбросил одеяло, сел на постели, сложив руки на груди, и упрямо уставился на дверь, ментально зовя брата. Ну, вот – опять! А все эта сущность Древнего и течка!

Саске опять сдулся и сполз на кровать, вновь-таки заматываясь в одеяло и переворачиваясь на правый бок – похоже, его проблема была не в ментальной силе сущности Древнего, а в эмоциях, что и были истоком этой самой силы. Наверное, в тот момент, когда он увидел сперва безумие, после осознание, а потом и вину в глазах Наруто, Саске пережил самые глубокие, противоречивые, раздирающие и выплескивающиеся эмоции, которые и позволили Древнему в нем пробудиться, хотя что-то подсказывало омеге, что дело было ещё и в его личном отношении к альфе, точнее в том, что он его любил. Трудно в это поверить, но разве не любовь была причиной всего? Например, у Итачи вторая ступень мутации раскрылась тогда, когда он встретил своего Истинного, а Древний пробудился после официального закрепления союза и сцепки в течке – да, Саске знал даже такие подробности, и они его ничуть не смущали. Что же касается его самого, то теперь омеге все стало понятно, потому что просто совпадением не может быть то, что его сущность пробудилась незадолго до того, как Наруто, который пять лет провел за границей, вернулся домой, что первая ступень раскрылась после того, как он почувствовал влечение к Намикадзе, вторая, когда он признал этого альфу своим, а сущность Древнего пробудилась после того, как он понял, что любит блондина – похоже, в этом мире, да и сам мир, опутывали связи, которые и предопределяли его судьбу. Итачи говорил ему о том, что есть цепочка и звенья, что он должен все обдумать, собрать и понять, с чем Саске был полностью согласен, потому что он и сам устал бороться с неведением.

Боги! Он признался альфе в любви, более того, на его чувства ответили взаимностью, хотя, откровенно говоря, Саске сомневался в том, что, если бы обстоятельства не сложились именно так, он смог бы так легко говорить о своих чувствах, как, похоже, и Намикадзе. Он прекрасно помнил свои ощущения в тот момент, когда их губы слились в ласкающем поцелуе, и, хотя до этого они уже целовались много раз, именно этот поцелуй был таким… таким… в общем, он был непередаваемым, а золотистое сияние вокруг казалось отражением их чувств, наполняя каждую клеточку тела и делая их ещё ближе, будто связывая две сущности на всю жизнь. В тот миг ему хотелось, чтобы время остановилось, чтобы вокруг них застыла вечность, чтобы мир остался за гранью этого ментального купола, в котором не было ничего, кроме них двоих, но волшебство мига оборвалось настолько стремительно, что Саске так толком ничего и не успел понять, а после его поглотила темнота.

Как объяснил ему Итачи, он проспал два дня, очевидно, восстанавливая силы, хотя оно и не удивительно, потому что, вновь-таки исходя из слов брата, он впитал в себя едва ли не всю выплеснувшуюся энергетику Намикадзе, который, кстати, куда-то запропастился. Саске вчера звонил ему весь день, но никто упрямо не брал трубку, хотя он чувствовал, что его альфа не так уж и далеко, что он тоже тянется к нему, хочет быть рядом, но его состояние было слишком шатким, чтобы покидать свое убежище. Именно поэтому омега простил Намикадзе его невнимательность к себе и не воспринял его исчезновение, как отказ и от признания, и от их чувств, понимая, что альфе тоже нужно восстановить силы, зная, что, когда придет время, Наруто будет рядом. Но все его планы и всю его уверенность нарушила преждевременная течка, которую сам омега не мог назвать неожиданной, будучи осведомленным и готовым к подобному, и которая сейчас тревожила его сущность.

Да, именно тревожила. Саске не мог сказать, что он сгорает от желания, хотя тяжесть внизу живота и медленно пульсирующие волны томного тепла вызывали в нем легкую дрожь возбуждения. От похоти не кружилась голова, и не ломило тело, хотя брюнет все же не рисковал лишний раз подыматься с постели, все ещё чувствуя слабость. Вожделение не накрыло его с головой, он не жаждал секса, не рвался туда и к тем, где и кто смог бы заглушить жар его течки, хотя полувозбужденное состояние, признаться, его уже порядком утомило, а пульсирующая дырочка, из которой постоянно выделялась смазка, не позволяла сконцентрироваться ни на чем другом, кроме того, что рядом нет его альфы. Саске не понимал, категорично и неукоснительно, то, почему омеги в течке так жаждут секса. Да, хочется, как бы ни постыдно в этом было признаваться, хочется почувствовать рядом альфу, его ментальные касания, властные прикосновения и скольжение пальцев по коже, жадные поцелуи, тяжесть его тела на своем, ответность его желания и плоти – хотелось целиком и полностью принадлежать альфе. Но не какому-нибудь, не первому встречному-поперечному, у которого был член с узлом у основания, а именно тому, которому он отдал свое сердце. Саске вообще отказывался воспринимать свою течку, потому что внутри, вне, вокруг него, было пусто, рядом не было Наруто, ему не было для кого течь, не было надобности быть томным, желанным, соблазнительным, страстным и искушающим, так что течка этого триместра воспринималась самим омегой, как нелепость, которую нужно просто перетерпеть.

Наверное, его альфе сейчас было не лучше, потому что он должен был чувствовать, что его омега течет, течет именно для него, желает только его и готов отказать всем альфам мира, раздавив их своей силой Древнего, если понадобится защищать свою честь и невинность, а так же доказывать свою верность. Саске не мог поверить в то, что можно так, самозабвенно, любить, что возможно жить и дышать только одним человеком, но это было так. Наруто стал частью него самого, и омега даже не думал о том, что ему стоит бояться внутреннего зверя Намикадзе, потому что он был уверен в том, что способен его усмирить, а то, что сделал альфа для Дейдары, для его брата, для него самого… это было подвигом. Да, именно так считал Саске, поэтому он и не понимал, почему Наруто отгораживался от людей и скрывался, ломал и угнетал себя и свою сущность вместо того, чтобы попытаться принять свою силу. Да, ему легко было говорить, потому что, отчасти, он был готов к собственному пробуждению, да и его сущность не была такой агрессивной и радикально настроенной против мира, как сущность альфы, словно в прошлых рождениях и перерождениях ей причинили непередаваемую боль, но у него ещё будет время, чтобы понять, чего же хочет эта сущность, и, конечно же, помочь возлюбленному управлять её силой. Он может помочь – Саске это знал, потому что в миг поцелуя почувствовал, что даже этот зверь бессилен перед силой его чувств к Наруто.

То, что брат подымается к нему, Саске почувствовал ещё в тот момент, как только Итачи об этом подумал. После пробуждения он вообще очень остро чувствовал своего аники, даже мог с точностью сказать, о чем тот сейчас думает, точнее, с мыслями какого характера были связаны его эмоции, хотя сам альфа заверял его, что со временем, когда он полностью восстановится после пробуждения сущности Древнего, все придет в норму, хотя, честно сказать, самого омегу такая чувствительность совершенно не обременяла. Ему нравилось ощущать брата так близко, сейчас, когда его альфы не было рядом, он нуждался в этом, не хотел чувствовать себя одиноким, не мог больше держать в себе все утаенные и недавно возникшие вопросы, которые сейчас тяготили его, лишив спокойствия.

Дверь тихонько скрипнула, и Саске сразу же учуял приятный аромат травяного чая – именно то, чего он, оказывается, так желал, потому что от жажды его губы покрылись неприятной, тянущей коркой, которую не мог смягчить сухой язык. Он повернулся и сел на постели как раз в тот момент, когда Итачи присел на кровать и молча передал ему большую кружку чая. Саске с жадностью припал к ароматному напитку, сперва пытаясь глотать побольше, но после поумерил свой пыл, не спеша, смакуя каждый маленький глоток, щурясь от тепла, которое, казалось, заполняло ту пустоту внутри него, которая все разрасталась из-за отдаленности от него его альфы.

– Что?! – слегка возмущенно вскинулся Саске, заметив лукавую улыбку брата и почувствовав, что тот, в прямом смысле этого слова, любуется им

– Ты так вырос, отото, – с нежностью в голосе подметил альфа, чувствуя, насколько его слова смутили подростка, который снова спешно принялся глотать чай, при этом старательно пряча раскрасневшееся лицо в недрах большой чашки

– Жаль только, что родители этого никак не поймут, – буркнул Саске, не то чтобы держа обиду на отца и мать, просто ему был не очень приятен тот факт, что они относятся к нему с настороженностью, будто ожидают, что он выкинет какой-то достойный только безумца финт. Нет, он не рвался домой, у брата ему было намного проще, комфортнее и легче, ведь только Итачи мог понять его так, как, как бы это странно ни звучало, не смог бы понять даже Суйгетсу, потому что омега омегой, а Древний – это то, что прочувствовать дано не каждому. К тому же, аники тоже нуждался в его присутствии, поскольку, а омега это чувствовал достаточно хорошо, не мог оставаться в своей квартире один. Да, с Дейдарой и мальчиками все было хорошо, но Саске ощущал исходившую от брата тревогу, полностью понимая его состояние. Его супруг, его Истинный, тот, кто принес ему клятву вечного союза, несколько минут был мертв, с помощью силы двух альф вернувшись из Чистилища, а его сыновья уже обладали биополями, что очень тщательно и не без оснований скрывалось, так что в такой момент он просто не мог оставить брата одного, хотя из него, течного, все равно было мало проку.

– Они поймут, Саске, – мягко ответил Итачи, успокаивая брата, потому что как омега он все происходящее воспринимал эмоционально, пропуская через себя все ощущения, да и, как ни крути, Саске было только шестнадцать, а на него уже свалился такой груз ответственности за силу, способную вершить чудеса. – Дай им время, ведь ты должен понимать, что принять факт пробуждения в сыновьях Древних, альфы и омеги, не так-то просто

– Я понимаю, – пробормотал омега, склонив голову, а после, чуть поразмыслив и поставив уже пустую чашку на прикроватную тумбочку, приглушенно спросил. – Почему? – он чувствовал, что брат ожидал этот вопрос, более того, готов дать на него ответ, поэтому аники пришел именно сейчас, когда жар его течки отошел на второй план, а сам Итачи принимал какие-то очень важные для него решения, частью которых и был этот разговор. – Почему Древних клана Учиха оказалось двое? Ведь, насколько я помню, Древних-основателей всего было двое – Учиха и Сенджу, поэтому, по логике, если их сущностям и суждено было пробудиться, то только двоим и только в разных кланах