Текст книги "Сущность Альфы (СИ)"

Автор книги: Lelouch fallen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 73 (всего у книги 121 страниц)

– Не позволю, – Наруто крепко обнял брата, в том числе и ментальным коконом, но при этом, пользуясь тем, что омега не видит его лицо, нахмурился и плотно стиснул зубы. – Я же пообещал.

========== Глава 27. Часть 1. ==========

Флэшбэк. Двадцать восемь лет назад. POV

– Йо, братишка! Не скучай!

– Да-да, – пробурчал я, выбираясь из машины и поправляя ремень сумки на плече

– Удачного дня, малой, – альфа махнул рукой, и мне пришлось махнуть ему в ответ, правда, получилось у меня это вяло и явно неохотно, но Минато-кун только понимающе улыбнулся в ответ, что взбесило меня ещё больше. Но, как примерный омега из влиятельного клана, я лишь невозмутимо пожал плечами, мол, сами понимаете – учеба.

Эта парочка укатила на машине, которой обзавидуется любой альфа в возрасте от шестнадцати и старше, только счастливый смех Кушины и остался звенеть у меня в ушах. Я мог бы сказать, что ненавижу свою старшую сестру-альфу за то, что она – альфа, и в свои двадцать уже заполучила выгодного жениха, и ненавижу Минато-куна за то, что он – тоже альфа, и в свои двадцать три уже владеет крупной юридической компанией, но это не так. Я, в принципе, не могу их ненавидеть, потому что слишком люблю, а вот завидовать – да, пожалуй, я им завидую. Почему? Да потому, что они – альфы. Альфам все дается легко, для них открыты все пути и широки все дороги, им проще зарекомендовать себя в обществе потому, что они сильные мира сего, а омега – это так, дополнение к альфе, красивое и безмозглое, которое привязано к своим инстинктам и желаниям, которое всего лишь сосуд для потомства сильного. И пусть рабства уже нет много веков, но все же кое-какие устои невозможно изменить. Например, такие, что в каждом омеге видят потенциальную шлюху, и если ошибки совершает альфа, ему все прощается потому, что он – альфа, но если же оступился омега, хотя бы раз, то позорное клеймо если и удастся смыть, то только очень упорным и кропотливым трудом, причем не факт, что при этом тебя не упрекнут в том, что ты лезешь не на свое место или принадлежишь к какой-нибудь эмансипационной организации, которая борется за правление миром омегами. Это можно было бы назвать несправедливостью, но уж таков наш мир: есть сильные и слабые, третьего не дано – либо ты, либо тебя, и, в основном, омега принадлежит к категории «тебя». Вот почему я презираю свою омежью сущность – слабую и безвольную, настолько слабую, что я даже не могу достойно ответить на пошлый комментарий в мою сторону.

– Эй, Курама-кун, мы тут с другом поспорили – девственник ты ещё или нет! Так как, кто из нас выиграл?! – сброд, они просто тупой сброд, на который не нужно обращать внимания, на который я уже должен был научиться не обращать внимания, но моя омежья сущность снова меня предала, и я позорно покраснел. Остается только ускорить шаг и побыстрее войти в здание университета, а потом ужом юркнуть в аудиторию и спрятаться за широкими спинами альф на задней парте. Может, тогда я буду привлекать меньше внимания?

– Похоже, я выиграл! Вон как омежка покраснел! Ашито, с тебя штука иен! – позор, и я к этому никогда не привыкну, не смогу, как другие, мило улыбнуться в ответ и перевести все в шутку, потому что это задевает мою гордость. Да, пусть с виду я зашуганный и неказистый, но у меня есть гордость, у каждого Узумаки она есть, только, находясь всю свою сознательную жизнь в тени сестры-альфы, я так и не отыскал свой внутренний стержень, не определился с маской, за которой никто не увидит истинного меня, и не избрал свой жизненный путь, а ведь мне уже двадцать. И что? Точнее, кто я в двадцать лет? Омега из уважаемого и почитаемого клана, который позволяет шпынять себя каким-то отморозкам. Позор? Да. Но что я могу? Что? В последний раз, когда я пытался перечить и защитить свою честь, альфы едва не покалечили меня, и, если бы не вовремя подоспевший Минато-кун, сломанными ребрами все бы не закончилось. Правду говорит дедушка – не рожден я быть главой клана. И я с ним полностью согласен, вот только мама верит в меня, Кушина верит в меня, даже Минато-кун верит, а вот я сам в себя не верю. Думаю, если я все-таки когда-нибудь найду свой стержень, это будет не что иное, как чудо.

Чудо. Иначе я просто не могу назвать этого хрупкого омегу с длинными багряными волосами. От него упоительно пахнет жасмином, пахнет так, что я чую его запах, даже находясь в другом корпусе университета. Может, кто-то скажет, что это наваждение, но для меня – это чудо, с того самого дня, когда мы совершенно случайно столкнулись в коридоре. Помню, как он покраснел и тихо пробормотал слова извинения, дрожащими руками пытаясь собрать кипу учебников, которую тащил из библиотеки. Честно, я тогда пытался ему помочь, даже улыбнулся, но он отпрянул от меня, вновь выронив книги. Он не выглядел испуганным, а, скорее, виноватым, его биополе так дрожало, что я посчитал лучшим просто удалиться, но после того дня, ещё год назад, я ни на минуту не перестаю думать о нем, взглядом ищу его в толпе и даже специально прихожу на это место, чтобы увидеть, как Намикадзе подвозит его к воротам университета. Постыдно, как для альфы, особенно, учитывая то, что для меня никогда не существовало преград в общении с омегами. Да что скрывать правду, они сами вешаются мне на шею, поддаваясь притяжению моих феромонов и соблазняясь незаурядной внешностью, но с этим омегой все обстоит совершенно иначе. Его хочется защищать, бережно обнимать и целовать в такие заманчивые губы. Но я все медлю. Смотрю со стороны и медлю. Никак не могу решиться начать ухаживать за этим омегой. Он притягивает меня и в то же время отталкивает. И пока я не раскрою твой секрет, Курама-кун, я буду только наблюдать.

– Хаширама-кун! – я обернулся и вздохнул: не то чтобы я не привык к повышенному вниманию к себе, но все же есть люди, которые меня раздражают. Но я, как Сенджу, просто не могу уподобляться другим альфам и показывать свои самые нелицеприятные стороны, поэтому я одарил спешно приближающуюся ко мне девушку легкой улыбкой, будто я тоже рад её видеть.

– Как дела, Хаширама-кун? – альфа, конечно, была симпатичной – светлые волосы, темные глаза, хорошая фигура – но она – пройденный этап, вот только сама девушка, похоже, так и не поверила в то, что мы расстались ещё месяц назад, и упорно продолжает добиваться моего внимания, прикрываясь личиной дружбы

– Неплохо, – я стерпел её, якобы дружеский, поцелуй в щеку, но при этом слишком отчетливо ощутил вибрации её биополя, свидетельствующие о том, что поцелуй, в действительности, не был дружеским. – А у тебя, Ю-тян?

– Просто отлично. Кстати, Хаширама-кун… – дальше я её не слушал, потому что все речи этой альфы мне знакомы наперед. Кто, где, когда и с кем. Изредка – почему. Ещё реже – зачем. Но я же Сенджу, поэтому делаю вид, что внимательно слушаю свою бывшую, даже киваю ей, мол, мне действительно интересны последние сплетни кампуса, хотя, вся эта её беззаботность наиграна, как любит говорить моя подруга Фу – маска простушки, а на самом деле Югито Нии очень сильная, властная и дальновидная альфа, которая всегда идет до конца, даже со мной, даже после нашего разрыва, она все равно уверена в том, что мы все ещё вместе, что открыто и демонстрирует всем. Пожалуй, я бы мог лишь одним своим словом опровергнуть эти слухи, лишь только намекнуть, что место подле меня и в моей постели свободно, и я бы, уверен, не удостоился и её взгляда, но я этого не делаю по одной простой причине: пока остальные думают, что мы вместе, меня, зная нрав Югито, обходят стороной.

Что-то коротко ответив девушке, я краем уха услышал, что мое чудо снова задирают, причем очень нагло и пошло. Он же такой чувствительный, ранимый, но при этом скрытный и одинокий, я даже не уверен, что у него есть друзья, потому что я никогда не видел его в компании с кем либо, кроме его сестры и Намикадзе. Именно в такие моменты мне хочется подойти к этому омеге, обнять его, укутать своим ментальным коконом и разбросать его обидчиков в разные стороны мощным ментальным ударом, а после, на правах победителя, получить глубокий поцелуй благодарности. Но все это лишь мечты глупого мальчишки-подростка, который читает комиксы и мангу и верит в благородных героев-альф, а на самом деле что-то мне подсказывает, что в ответ на подобные действия я получу лишь пощечину, поэтому я продолжаю искать подход к Кураме. Пока безуспешно.

– Пошли, Сенджу. Скоро звонок, – только этому человеку, Роси, я позволяю такую вольность – обращаться ко мне по фамилии и без всяких там уважительных приставок, но только Роси. Не потому, что он мой друг, нет, нас нельзя назвать друзьями, скорее, сотоварищами, компаньонами, хорошими знакомыми, и, тем не менее, мы успешно общаемся вот уже три года, и это не причиняет ни одному из нас никакого дискомфорта. Роси – бета, пусть и с ярко выраженными чертами своего восточного клана, и поэтому мне с ним так легко в общении, потому, что с ним я могу просто поговорить, как человек с человеком, без всех этих ментальных касаний и прочего. Кстати, Роси единственный, кто знает о моих чувствах к Узумаки Кураме.

– Да, – я, оторвав взгляд от уже скрывшегося за дверьми омеги, с толикой благодарности посмотрел на своего вроде как друга. – Прости, Ю-тян, но мне нужно идти

– Да, конечно. Ещё увидимся, – на этот раз я ловко увернулся от попытки блондинки чмокнуть меня в щеку, впрочем, одарив её располагающей улыбкой – нужно же поддерживать иллюзию отношений

– Играешь с огнем, Сенджу, – внезапно сказал Роси, и я даже нахмурился, с высоты своего роста посмотрев на более низкого бету, хотя, он с завидной невозмутимостью выдерживал ещё и не такие мои взгляды

– Ты это к чему? – мы уже вошли в корпус и теперь подымались по лестнице на нужный этаж, но даже сейчас я чуял в воздухе запах жасмина, от чего крылья моего носа трепетали, а биополе взволновано клубилось, правда, проходящие мимо омеги записали это на свой счет. Ну, что ж, пусть потешат свое омежье самолюбие.

– Югито не отступится, а Курама с довеском в виде бывшей любовницы не примет, – строго, но так же просто и беспристрастно как умеют только беты, ответил Роси, даже не посмотрев в мою сторону. – Слишком гордый

– Кто? Курама-кун? – нет, я понимаю, что у каждого есть гордость, и не сомневаюсь в том, что она есть и у моего чуда, но причем тут бывшие связи? Не думаю, что они должны его задевать, хотя, в чем-то Роси прав – пора показать, что я таки альфа, и выйти из тени.

Пора выйти из тени и перестать быть серой мышкой. Вот только как это сделать и с чего начать? Пока что, единственное, что у меня хорошо получается, это прилежно учиться и избегать компрометирующих меня и весь клан в частности ситуаций, хотя, в последнем я не так уж и преуспел. Ещё бы: наследник клана Узумаки – девственник-недотрога. Вот как обо мне говорят. Хотя, что в этом плохого? В смысле, что я девственник. Я же не надменный, не самовлюбленный, не эгоистичный, не смотрю на всех свысока, не манипулирую другими… ах, да, как же я могу кем-то манипулировать, если я даже не имею представления, как это делать. А мама ещё хочет, чтобы я стал следующим главой клана…

Глава клана должен быть сильным, для главы не существует такого понятия, как альфа и омега, потому что он в ответе за всю семью, потому что от него зависит благосостояние клана, потому что он – лицо клана. А что я? Да, лицом я хорош, признаю это и не скрываю, но и только. Я – омега от кончиков волос до ногтей на пальцах ног, и дело не в том, что я боюсь альф или же не способен постоять за себя, просто… я просто боюсь. Да. Боюсь, что подведу всех, что не справлюсь, что стану позором, поэтому предпочитаю оставаться в тени. Может, увидев мою неспособность к управлению, мама выберет себе другого приемника, и тогда я избавлюсь от этого бремени? Слаб – вот что я могу сказать сам о себе. Слаб и слишком добр, чтобы постоянно бороться и что-то доказывать, ведь проще уступить и отойти в сторону, нежели признавать собственные ошибки и пытаться их исправить.

Порой я задаюсь вопросом: почему я такой? Думаю, но ответ не нахожу. Внутри я готов бороться, готов защищать, идти вперед, сражаться, быть на передовой, доказывать всему миру, что я – омега, я – личность, я – вершина, но, когда приходится доказывать это на деле, я всегда отступаю. В такие моменты внутри меня будто что-то щелкает, и я покорно склоняю голову, плыву по течению, ломаю себя изнутри. Порой мне кажется, что ещё пару лет и уже не будет чего ломать, что я стану типичным омегой, с мужем-альфой, который занимает среднее звено в трудовой пирамиде, сворой детишек и бытовыми проблемами, вроде, что приготовить на ужин, и какие обои поклеить в гостиной, стану тем, кого я презираю. И все равно так поступаю.

А меня ведь воспитывали совершенно иначе. Меня учили быть сильным. Учили использовать клановую силу. Учили быть личностью. Когда я сломался и стал таким безвольным? Что послужило толчком к тому, что я замкнулся в этой раковине отчуждения? Когда я сам для себя стал изгоем? Пожалуй, это случилось тогда, когда я, самоуверенный и наглый, решил покорить мир. Да, мне было всего 13, но уже тогда я думал, что мир лежит у моих ног потому, что я – Узумаки, а, оказалось… оказалось, что фамилия – это ничто, если ты неспособен защитить тех, кто тебе дорог. После этого я и стал замкнутым. Все время думал, что я тогда сделал не так, и почему не смог предотвратить катастрофу, позабыв о том, что я был всего лишь ребёнком, но… но это не отметает тот факт, что из-за меня пострадал другой человек. Именно я, из-за своей выходки, бросив вызов хулиганам-альфам нашей школы, должен был стать калекой, не Ягура, а я, но удар принял на себя именно он, а я просто сидел в шкафчике, трясясь от страха и наблюдая, как насилуют моего лучшего друга. Наблюдал, но так и продолжал сидеть, потому что понимал, если альфы узнают о свидетеле, меня ждет то же самое, что и Ягуру. Да, позже я все рассказал матери, а она директору, и альф наказали, но это не изменило тот факт, что мой лучший друг, прожив ещё два года, умер. Самое страшное то, что Ягура ни в чем меня не винил, хотя виноват был именно я, спровоцировав альф на конфликт и, как говорят, забив им стрелку. Да, прошло уже семь лет, но я так и не смог переступить и отпустить, не смог забыть, и каждый раз, как только я слышу едкий комментарий в свою сторону, я ощущаю себя тем самым 13-летним мальчишкой, запертым в шкафчике, а передо мной прямая, ровная, гордая спина Ягуры, который заверяет альф, что кроме него в раздевалке никого нет.

– Привет, – тяжело плюхнувшись на свое законное место на самом дальнем ряду, я покосился на своего студенческого друга, который только кивнул мне в ответ, так и не оторвавшись от планшета. В принципе, я привык к такому поведению этого омеги, да и вообще мы с ним были чем-то похожи – молчаливые и нелюдимые, отщепенцы. Впрочем, сблизило нас не это, а интерес к журналистике, разница только в том, что Утаката уже был внештатным осведомителем известной газеты, а я – так, только пробовал свои силы в этом деле. Впрочем, как говорил сам Утаката, журналистика для него – хобби, а на самом деле у него другие планы и цели. Какие, он так и не сказал, но что-то мне подсказывает, что это связано с компьютерными технологиями, потому что комната этого омеги забита техникой, на которой он что-то и мудрит. Кстати, его любимая заставка на мониторе – мыльные пузыри, на которые он может смотреть часами, о чем-то размышляя. В общем, как друзья, мы подходили друг другу идеально.

– Альфа на девять часов, – сообщил мне Утаката, и я аж подпрыгнул на месте, судорожно завертев головой. И правда, по проходу, с легкой улыбкой на губах, подымался Хаширама Сенджу. Не то чтобы я не был с ним знаком, все-таки пересекались пару раз в университете, да и слишком уж он был известной личностью, чтобы его не знать, но мы, по сути, даже словами приветствия никогда не обменивались, так что сейчас, стушевавшись под пристальным взглядом темных глаз, я мог только наблюдать за тем, как альфа подходит к нашему ряду и останавливается точно возле меня.

– Привет, Курама-кун, – он мне так улыбнулся, будто мы с ним старые добрые друзья, хотя, нет, на друзей так не смотрят, так смотрят на омег, к которым проявляют интерес, к тому же, его ментальное прикосновение все сказало за него самого. Сейчас я должен собраться, высоко вскинуть голову, взглянуть ему в глаза и твердо ответить, что я, собственно, и собирался сделать, дабы сразу и на корню пресечь все поползновения в мою сторону от альфы, у которого не самая лучшая репутация относительно его связей.

– Привет, – боги, как же жалко это прозвучало, я даже слышал, как хмыкнул Утаката, и при этом я даже не хочу говорить о том, как дрогнуло мое биополе, стоило мне вдохнуть запах Сенджу. Пожалуй, сейчас я понимаю, почему он пользуется такой популярностью: мало того, что внешностью, аки бог, так ещё и пахнет так притягательно, а мощь его биополя не позволяет усомниться ни в его силе, ни в харизме, ни в надежности, хотя, с последним я бы мог поспорить.

– Это тебе, – он положил передо мной плитку молочного шоколада с орехами. Как это по-детски! Хотя, в его глазах я, скорее всего, и выгляжу как ребёнок – несмышленый и слабый, ребёнок, который любит молочный шоколад. Но, как бы там ни было, в аудитории сейчас слышно, как муха летит, потому что все затаили дыхание и смотрят только на нас, точнее на альфу, который “набрался смелости” подойти к неприступному девственнику.

– Зачем? – возможно, этот вопрос и показался альфе глупым, но на самом деле я имел в виду совершенно другое, просто у меня настолько пересохло во рту, что я не смог озвучить его до конца. На самом деле я хотел спросить, зачем ему это нужно? Зачем он подошел ко мне на виду у всех? Зачем прикасается так открыто, будто на что-то претендует? Зачем ему такое неказистое создание, как я?

– Ну, будем считать, что я заявлю на тебя свое право на ухаживание, – Сенджу улыбнулся, а мое лицо перекосилось. Нет, не от злости или омерзения, а от понимания того, что право заявлено прилюдно, а, значит, я не могу его отвергнуть, и, как статусно совершеннолетний омега, должен его принять и терпеть ухаживания этого альфы до следующей течки. Оно вроде-то всего ничего – полтора месяца, но сам факт, тем более, это же Хаширама Сенджу, альфа с репутацией обольстителя. Неужели он переимел уже всех омег кампуса и теперь добрался до меня? Боги, почему я мыслю так примитивно… все из-за запаха Сенджу и этих бесовских глаз, от которых я просто не могу оторвать взгляд. Надо признать, что альфа очень красив и даже симпатичен лично мне, но… но я не могу быть уверен в его искренности. Нет. Нет. И ещё раз нет. Главное – ответить достойно, а после, оставшись наедине, подумать и проанализировать.

– Ну, раз так, – я пожал плечами и, подтянув к себе шоколадку, открыл её и принялся есть. Сенджу смотрел на меня с той же нечитаемой улыбкой и, кажется, был доволен. К тому же, в аудитории возобновился шум – похоже, все обсуждали бесплатное представление, но у меня сейчас была большая проблема – как избавиться от альфы, причем, не только на сегодня, а и вообще.

– Завтра идем на свидание, – заявил Хаширама и, учтиво мне поклонившись, ушел неторопливым шагом с видом победителя. Честно, шоколад застрял у меня в горле, но я таки смог сглотнуть и отложил теперь ненавистную мне плитку. Я не понимал этого альфу, не понимал мотивы его поступка, не понимал – почему я? Что во мне, простом и невзрачном, могло привлечь Сенджу? Я был готов поверить во что угодно, даже в то, что он сделал это на спор, мол, завоевать неприступного девственника, но при общении со мной альфа был слишком открыт, чтобы не почувствовать его серьезность, пусть он и улыбался другим, будто для него это ничего не значит, чтобы не ощутить интерес, даже более того – симпатию. Кажется, я действительно нравлюсь Хашираме.

– Тебе шах и мат, мой друг, – дельно подметил Утаката. А мне оставалось только вздохнуть и сделать вид, что я занят повторением материала предыдущей лекции. Вот спрашивается, где взялся этот Сенджу со своими заявками? Я три года упорно игнорировал всех и все, и со временем альфы просто перестали обращать на меня внимание, как и омеги, которые не видели во мне конкурента, а теперь… теперь я в самом центре этого внимания. Кожей чувствую сотню пар глаз и с десяток изучающих ментальных прикосновений. Мерзко это, но в то же время интересно. Не то чтобы я не был на свидании, но то было скорее похоже на детские шалости, так – прогулки в парке да кафе-мороженое, но Сенджу не того поля ягода. Он слишком серьезен и настроен слишком решительно – это я понял по его биополю. А ещё я чувствовал что-то странное, горячее, волнующее, жгучее, слишком объемное, чтобы это ощущение можно было описать словами, к тому же, альфа тщательно сокрыл это чувство внутри себя, не позволил мне проникнуться им. Что же это? Я задумчиво посмотрел на шоколад. Может… может, это любовь?

Может, это любовь? Я сам не знаю, что испытываю к своему омеге, пусть сперва мне и казалось, что я просто увлечен, но, увы, должен признать, что я поражен и, пожалуй, озадачен. Мы встречаемся уже месяц, если это можно так назвать, потому что Курама меня не подпускает ближе, чем на расстояние вытянутой руки. А эти скромные поцелуи в щеку на прощание?! Порой я готов наплевать на свою гордость, на правила, принципы и Кодекс Нравственности, сжать его в своих объятиях и сорвать с его губ такой желанный, глубокий поцелуй, но постоянно одергиваю себя, напоминая самому себе, что для меня Курама – не один из, а тот, единственный, хотя, в последнее время я все чаще думаю о том, что совершенно не понимаю этого омегу.

Складывается такое впечатление, что он меня боится. Вот только – почему? Я же осторожен с ним, внимателен, заботлив, романтичен, но, кажется, это не то, что ему нужно, будто он ждет от меня чего-то, что я не могу понять, поэтому в наших отношениях слишком отчетливо чувствуется отчужденность. Другие альфы посмеиваются надо мной, втихомолку, конечно же, иначе нарвутся на неприятности, но, тем не менее, я знаю, о чем они шепчутся. Мол, я ухаживаю за Курамой из-за корысти: союз с Узумаки, тем более с его предполагаемым будущим главой, выгоден Сенджу в политическом плане, – и эти слухи, несомненно, доходят и до моего омеги, но я всеми своими действиями стараюсь их опровергнуть. Если бы Сенджу действительно заключали только выгоднее им браки, то меня вообще бы не было, поскольку я – «эталон» смешанной крови, альфа с яркими чертами выходца из западного клана притом, что Сенджу – клан северный, да и отец не женился бы на выходце из западного рода, брак с которым не сулил ему никаких выгод, но, тем не менее, всем рты не заткнешь, а я и не собираюсь. Пусть говорят, что хотят, главное, чтобы Курама открылся и доверился мне, а так, пока что, нас связывает пара встреч и неизменный молочный шоколад, который я, как по традиции, почти каждый день покупаю моему омеге. Курама ворчит, что из-за меня он уж набрал два килограмма, а, как по мне, он самый красивый омега в мире, но я так и не разобрался в своих чувствах, не смог понять, что же я испытываю к этому замкнутому человеку, не смог увидеть, что скрывается за его маской отчуждения.

– Слушай, Ши-кун, – я перевел заинтересованный взгляд на свою подругу, единственную омегу, которая не испытывает ко мне ничего, кроме дружеских чувств, – а, может, он внушил тебе, что у тебя к нему чувства?

– Что? – я нахмурился. Что за бред несет эта девчонка? Я, конечно, понимаю, что она искренне переживает за меня, но иногда Фу просто перегибает палку в своей заботливости, хотя, собственно, заботиться обо мне её никто и не просил, просто как-то так сложилось, что эта Узумаки стала моей подругой, и что я воспользовался её знаниями, чтобы кое-что узнать о моем омеге. Хотя, к клану Узумаки её можно отнести только по глазам с оранжевой радужкой, а вот волосы эта девчонка выкрасила в зеленый. И куда только её родители смотрят? Фу же гордо называет себя фриком. Как по мне, она просто эксцентричная омега, у которой бурлят гормоны. Ей нужен сильный альфа, чтобы обуздать её шебутной нрав, но Фу уже помолвлена с мужчиной-омегой, впрочем, все это не мешает нам дружить ещё с начальной школы.

– Ну, как – что? Ты же им просто одержим! – омега сложила руки на груди и нахмурила тонкие брови: да, в свои двадцать один она ещё тот ребёнок. – Я-то не шибко сильна в манипулировании, а вот Курама-кун – прямой наследник, так что все может быть

– Не говори глупостей, – отмахнулся я, взглядом окидывая кафе, проверяя, никто ли нас не подслушивает. В принципе, сперва я тоже думал об этом, даже пытался побольше узнать об этой клановой способности Узумаки к подмене эмоций, а после просто плюнул на это дело, посчитав, что это бред. Курама никогда, даже если бы он обладал подобной силой, не стал бы применять её для того, чтобы заполучить альфу. Мне кажется, что для него это слишком низко и недостойно, да и, честно сказать, сомневаюсь я в том, что он способен провернуть подобный трюк: я прикасался к нему ментально, и на поверхности этот омега – открытая книга, все его эмоции, как на ладони, разве что где-то глубоко внутри он что-то тщательно скрывал, настолько тщательно, и настолько болезненное для него самого, что я так и не смог прочувствовать, что именно.

– Слушай, Фу-тян, – боги, и как мне не пришло это в голову раньше, – а ты не знаешь, почему Курама-кун избегает отношений? И я имею в виду не только с альфами, а и вообще

– Я… – омега запнулась и поспешно отвела взгляд, а я почувствовал смятение и нерешительность. – Ничего я не знаю! – выпалила Фу, и я понял, что она врет. Но почему? Что такого могло произойти в семье Узумаки, что это покрыто столь плотной пеленой тайны? Почему-то я уверен в том, что, даже если бы я сейчас надавил на неё ментально, я все равно бы ничего не узнал: эмоциональные барьеры – ещё одна способность Узумаки, которой владеют только самые сильные омеги клана, проще говоря, сильный омега Узумаки может заблокировать эмоции любого человека, что, похоже, и сделали с Фу. И теперь я ощущаю только… потрясение. Да, именно так, но больше ничего: плотный блок, сотканный из чужих ментальных нитей и переплетенный с её собственными. Похоже, постарался не кто иной, как сама Узумаки Мито-сама, нынешняя глава клана, и что-то мне подсказывает, что без веской на то причины она бы не прибегла к своей силе.

– Я слышал, – неожиданно даже для меня включился в разговор Роси, – что несколько лет назад, после длительной болезни, умер его лучший друг. Может, причина в этом

– Фу-тян? – я перевел требовательный взгляд на подругу, даже надавил на неё ментально, но девушка только фыркнула и спешно поднялась с места

– Я опаздываю на занятие, – как же: Фу и опоздания, точнее прогулы, это фактически синонимы, но она все же ушла, причем настолько торопливо, что на нас даже покосились другие посетители. Я только фыркнул, всем своим видом показывая, что ничего такого, что должно волновать остальных, здесь не случилось, а сам задумался, невидящим взглядом уставившись на бету.

– Присмотрись к Югито, – вновь так же внезапно заговорил Роси. – Думаю, она что-то замышляет

– По поводу? – слова беты меня насторожили. В принципе, я предполагал, что эта альфа не будет сидеть, сложа руки, после того, как я остаточно разорвал с ней всяческого рода отношения, но для неё я был делом принципа, а не чувств. Зная Нии, могу предположить, что её сильно задело то, что я якобы променял её на омежку-замухрышку, но не думаю, что она может зайти дальше сплетен, слухов и пересудов, которые имеют свойство терять свою актуальность и выветриваться, заменяясь новыми.

– По поводу твоего омеги, – ответил Роси, и я не мог не поверить его словам. Пусть бета и казался необщительным и слегка странноватым, но он же бета – беспристрастный, так сказать, взгляд на ситуацию, не поддающийся ментальному давлению, умный и наблюдательный, и я обязательно приму его слова к сведению, но сейчас меня волнует кое-что другое.

Вполне возможно, Роси прав, но, тем не менее, что-то не срасталось. Предположим, друг Курамы действительно умер, да, это горе, но не настолько же сильное, чтобы теперь отгораживаться от остальных и замыкаться в себе. Значит, было что-то ещё. Только что? Пожалуй, что-то мог знать Утаката, друг моего омеги, тем более что он не Узумаки и не обременен клановыми клятвами, но что-то мне подсказывает, что он, в лучшем случае, просто сделает вид, что не услышал мой вопрос. Этот омега тоже сам себе на уме, но оно и не удивительно: отвергнутый семьей и воспитываемый попечителем. Ещё она загадка, потому что никто не знает, что же случилось с Утакатой, что его, практически сразу же после пробуждения сущности, исключили из клана, но сейчас не об этом. Я должен узнать, что же случилось в жизни моего омеги, иначе вместе мы быть не сможем, потому что в паре не должно быть секретов. А я хочу, чтобы мы были вместе. Пожалуй, я даже хотел бы видеть его своим супругом.

Пожалуй, я даже хотел бы видеть его своим супругом, вот только я все ещё боюсь своих чувств, боюсь признаться себе, что я влюбился в этого альфу. Влюбился за какие-то четыре месяца, хотя я и не могу отрицать тот факт, что ухаживал он за мной очень красиво и терпеливо. Рядом с ним я оттаял, что ли. Не то чтобы я стал более раскован или же завел себе широкий круг знакомых и друзей, но уверенности во мне определенно прибавилось. И дело не в том, что сейчас за моей спиной стоял Хаширама Сенджу, сильный альфа, и теперь все старались мне и лишнего слова не сказать, а в том, что он принял меня таким, какой я есть, ведь одно дело семья, которая верит в тебя в любой ситуации, а совсем другое – посторонний человек, который смог рассмотреть что-то под твоей маской. Хотя, честно сказать, я сомневаюсь в том, что Хаширама увидел и понял все, но он пытается, натыкается на мои барьеры отчуждения, но все равно пытается, терпеливо, порой уступая моим капризам, порой настойчиво подводя к нужному решению, но он всегда рядом, поддерживает, и, наконец, я могу сказать, что вновь вижу жизнь в красках. Розовых – сказала бы Кушина, которая в последнее время постоянно поддергивает меня по поводу моих припухших губ и мечтательного взгляда, но я и не противоречу, хотя, скорее не в розовых, а просто в красках. Чувствую себя защищенным и нужным – и это главное.

Впрочем, кое-что в наших отношениях меня все же смущает – моя омежья сущность. Раньше я спокойно реагировал на альф, был безразличен к их запахам, не отвечал на их ментальные прикосновения, но с Хаширамой все не так. Боюсь стать падшим. Да, глупо звучит ввиду того, что мы встречаемся уже четыре месяца и предыдущую течку я, естественно, провел в одиночестве, но нужно отдать должное и моему альфе: он, конечно же, чуял мою течку, но смог сдержаться. За все это время я ни разу не учуял на нем посторонний запах и никогда не видел его в обществе ни других омег, ни женщин-альф, Фу не в счет, поскольку она, фактически, уже замужем. Правда, есть одна, Югито Нии, но Хаширама заверяет меня, что между ними ничего нет. И я ему верю. Глупо? Может, но я считаю, что без доверия отношения не возможны, поэтому я верю своему альфе и в то же время держу его на определенной дистанции, все ещё опасаясь близости.