Текст книги "Сущность Альфы (СИ)"

Автор книги: Lelouch fallen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 121 страниц)

– Канкуро, в комнату! – рявкнул Гаара, ментально пытаясь загородить брата, но хоть мощь его энергетики и была незаурядной, все же сдерживать одного и прикрывать второго было довольно-таки затратно в энергетическом плане, да и опрометчиво в данной ситуации

– Боги! – прошептал омега, содрогаясь, опускаясь на колени и неотрывно, с благоговением, смотря в невероятно голубые в своем цвете глаза альфы. – Какой запах… и сила…

Наруто вскинул голову резко, будто вмиг освободившись от дискомфорта, боли и всех барьеров. Мощная ментальная волна, вырвавшись из клетки, окатила весь дом стремительным валом воздуха, от которого с громким звоном треснули стекла и вазоны с цветами, но сворачиваться она не собиралась, буквально окутав весь дом энергетикой альфы, вихри которой тянулись вперед, к лестнице, туда, где заполошно и рвано пульсировало слабое биополе омеги. Канкуро пискнул, жалобно так, протяжно и развратно в одночасье, становясь на четвереньки, приподнимая бедра, скуля и царапая ногтями ковровую дорожку. Гаара среагировал секундой позже, освобождая свое биополе, расширяя его насколько это было возможно, пытаясь подавить, сломить, разорвать ментальное кольцо вокруг дома и все так же продолжая, но уже цепко, со всей физической силой, удерживать друга подле себя.

– Что происходит?! – Темари, одетая только в полурасстегнутую блузку и чулки, сбежала по лестнице и бросилась к младшему брату, который чуть ли не разрывал на себе майку, томясь от желания. – Боги… – прохрипела блондинка, наконец-то полностью ощутив на себе давление ментальной силы альфы. Да, Темари тоже была альфой, и её ментальные способности были отнюдь не слабы, даже порой сильнее, чем у мужчин-альф, но сейчас девушка, плюхнувшись на пол, могла лишь судорожно сводить ноги и смотреть вперед, туда, вниз, где находился источник воистину необузданной ментальной силы, от которой её собственное биополе превратилось в жалкие, мелкие, не способные к сопротивлению вихри энергетики.

Гаара попытался оттащить альфу, понимая, что близость свободных партнеров только усугубляет ситуацию, но было уже слишком поздно. Наруто взглянул на друга, стремительно, с искаженной улыбкой на губах, взглянул глазами с оранжевой радужкой и вытянувшимися в вертикальные щелки зрачками.

– Сопротивляйся, Наруто! – попытался достучаться до друга аловолосый, игнорируя собственный дискомфорт от близости неуправляемого биополя, которое пыталось подавить его собственное, чувствуя альфу-конкурента.

Намикадзе ничего не ответил, лишь ухмыльнулся, ухмыльнулся безумной улыбкой, которая исказила красивое лицо блондина, облачая личину зверя. Наруто оттолкнул друга, физически, ментально, оттолкнул так, что тот, не успев выставить ментальный щит, отлетел к стене, ударившись об неё спиной и головой и грузно плюхнувшись на пол, кашляя и пытаясь обуздать свое биополе, которое жаждало ментальной стычки. Блондина больше ничего не сдерживало и не удерживало, и он тотчас же обратил свой взор на двух свободных партнеров, которые под силой его ментального давления задыхались и подчинялись, становясь покорными, безропотными и готовыми к спариванию.

Гаара не хотел делать то, что он должен был сделать, но выхода у него не было. Он не мог позволить случиться непоправимому, не мог допустить, чтобы пострадали дорогие ему люди, и Наруто в том числе, который сейчас совершенно не контролировал себя, уступив, поддавшись, не сумев совладать со своей сущностью. Альфа выдохнул, и в тот же миг его глаза стали полностью черны, а вместо зрачка образовался желтоватый ромб с такого же цвета крапинками вокруг. От биополя аловолосого отделился мощный, массивный виток, который за долю секунды превратился в когтистую лапу, которая метнулась к бару, взламывая дверцы шкафчика, разбивая бутылки и извлекая из резной шкатулки шприц с какой-то мутной жидкостью внутри. Наруто уже приближался к выбранным им партнерам, до них оставалось каких-то пару шагов, но когтистая ментальная лапа была быстра, точным, явно натренерованным движением вгоняя иглу точно в позвоночник альфы и надавливая на поршень. Намикадзе обернулся, мощный ментальный кулак метнулся к аловолосому и застыл в нескольких сантиметрах от него, рассыпаясь на мелкие вихри, которые постепенно начали рассеиваться. Глаза блондина вновь приобрели свой естественный цвет, а вместе с ним во взгляде появилась осознанность. Наруто так, смотря в черные глаза друга, простоял ещё пару секунд, а после бессознательно рухнул на пол, и его энергетика молниеносно, откатной волной свернулась, позволяя другим прийти в себя.

Гаара поднялся, морщась от физической боли и ощущая невероятный расход ментальной энергетики. Его глаза тоже приобрели свой прирожденный цвет, а биополе улеглось и сжалось, попутно восстанавливая себя само.

– Гаара, – Темари, как альфа, первая очнулась после столь длительного ментального давления, в то время как Канкуро просто потерял сознание, – что это было?

– Потом, Тем, – холодно, беспристрастно, отстраненно ответил средний Собаку, подымая Наруто и взваливая его себе на спину. – Займись лучше Канкуро, он сильно не пострадал, но все же потоки его энергетики существенно нарушены

– Хорошо, – блондинка покорно кивнула, ошалелым взглядом провожая брата, который потащил – кого? девушка уже сомневалась в том, что знала этого человека – Намикадзе в сторону кухни, и понимая, что Гаара много о чем знает, но эта тайна не только его, а значит, и делиться он ею не будет.

========== Глава 12. Часть 1. ==========

Киба сидел на стуле, ерзая и нервно оглядываясь по сторонам, вновь и вновь осматривая уже знакомую ему обстановку кабинета главврача, пытаясь таким способом отвлечься от сумбурных мыслей. Пожалуй, в этот раз Инудзука волновался ещё больше, чем тогда, месяц назад, когда он впервые переступил порог кабинета Цунаде Сенджу, особо ни на что не надеясь, теперь же… теперь все было по-другому. Да, после длительных колебаний и самоубеждений омега все-таки начал лечение, выходя из того, что не пропадать же лекарствам, которые ему купил наглый альфа, успокоив свою совесть тем, что это будет платой за моральный ущерб.

Вообще-то Киба старался не думать ни о Пейне, которого он теперь презирал, ни о Хидане, воспоминания о котором вызывали раздражение и злость, но если от первого альфы ему удалось отказаться просто и не сожалея, то со вторым было проблематичней. Каждый раз, когда омега принимал таблетки, сидел на кухне или же просто смотрел сквозь окно на мерный перестук капель дождя об асфальт, ему невольно вспоминался Хагоромо. Нет, Киба все ещё злился на него и мысленно адресовал ему много нелестных слов, но все же полностью отгородиться от образа сильного и зрелого альфы у него не получалось. Пожалуй, дело было в запахе. Инудзука неоднократно проветривал квартиру, дабы избавиться от своего наваждения, но, тем не менее, запах корпусника будто преследовал его, и омега, возвращаясь с работы домой, постоянно оглядывался, поскольку ему чудилось, что альфа следует за ним. Нет, Киба не страдал манией преследования, просто, наверное, в связи с лечением, он стал более четко чуять запахи альф, которые он почему-то невольно сравнивал с запахом Хидана, постоянно приходя к выводу, что запах именно этого наглого и бестактного альфы был самым дивным из тех, которые он чуял.

Вечерами, оставаясь наедине со своими мыслями, Киба часто раздумывал над тем, почему же Хидан ему помог. Конечно, проще всего было бы списать все на то, что альфа просто хотел его подкупить своей якобы добротой и взять «плату» за свою помощь, как говорится, натурой, но Инудзука, проанализировав поведение мужчины, начал сомневаться в своих поспешных выводах. Во-первых, если бы альфа хотел его, как омегу, то, выяснив адрес, мог бы и не покупать никакие лекарства, а просто заявиться к нему и, подавив ментально, взять то, что ему было нужно. Хидан был богат, успешен и, а шатен в этом не сомневался, имел обширные связи, так что последствий насилия он мог не бояться, да и Кибе не хватило бы смелости заявить о подобном, как и денег, впрочем, чтобы нанимать адвокатов и таскаться по судам. Во-вторых, даже если альфа и придумал столь хитромудрый план, чтобы затащить его в постель, то почему он так просто смирился с его провалом? Конечно же, Хагоромо мог просто забить на ущербного строптивого омегу и выбросить его и из своих планов, и из своей головы, но все равно Киба чувствовал, что здесь что-то не так. Возможно, это его омежья сущность надеялась, что что-то не так, порой придумывая фантастические истории в духе сюжета типичного омежьего сериала, где омега – брошенный на произвол судьбы уборщик или официант, а альфа – успешный бизнесмен, который влюбился в него с первого взгляда, но Киба-то понимал, что подобное развитие событий под стать фильмам, в реальной же жизни солидный и зрелый альфа ни за что не обратит своего величественного внимания на какого-то там заморыша, что наглядно своими действиями уже доказал Пейн. В общем, что-то не срасталось в мыслях Инудзуки, терзая его вопросами, на которые он так и не смог найти ответы, изо дня в день.

– Так, – мысли шатена прервала Сенджу, которая, наверняка, в привычной для себе манере, гулко распахнула дверь и широким шагом подошла к своему столу, попутно что-то читая в медицинской карте пациента

Киба выструнился на стуле, вытянув голову и пытаясь заглянуть в свою карту, чтобы поскорее узнать результаты. Да, сегодня у него было повторное обследование, которое и должно было наглядно показать, стоит ли продолжать лечение или же все его труды были напрасны, а заверения врача ложны.

– Вот что мы имеем, – Цунаде, подняв голову, пристально посмотрела на своего пациента, и от такого взгляда Инудзука инстинктивно сжался, хотя и не почувствовал привычного дискомфорта при столь близком контакте с альфой. – Результаты анализов и обследования в целом лучше, чем прошлые, – блондинка хмыкнула, – даже лучше, чем я ожидала

– Правда? – Киба невольно улыбнулся, так до конца и не поверив в сказанное, но внутри него что-то встрепенулось, надежда, наверное, сразу вызывая поток бессвязных мыслей о не таком уж и мрачном будущем

– Правда, – Сенджу кивнула, тоже слегка улыбнувшись. – Ещё месяц лечения по той же схеме и, думаю, после Праздника Богов тебя уже можно будет положить на стационар и начать процедуры

– И каковы мои шансы? – осведомился Инудзука, дабы усмирить свои мечтания и заранее не придаваться глупым фантазиям по поводу своего выздоровления

– Весомые, – уклончиво ответила альфа, откидываясь на спинку высокого стула, но и не разрывая зрительный контакт со своим пациентом, от чего шатена начали терзать смутные сомнения, – но, как всегда, есть одно, но не менее весомое, «но»

– И какое же? – слегка приглушенно спросил Киба, чувствуя, как ворот свитера становится слишком душным, слюна превращается в вязкую жижу, которую омега никак не мог сглотнуть, а в висках начало пульсировать от волнения

– Ты, Киба-кун, – блондинка слегка повысила голос и даже приоткрыла свое биополе, дабы омега почувствовал её негодование, – не выполняешь всех моих рекомендаций

– Я выполняю! – отчаянно возмутился шатен. – Все делаю точно по рецепту, согласно дозировке и указанной последовательности приема препаратов

– Это, да, но ты, – Сенджу слегка прищурилась, будто показывая, что видит своего пациента насквозь, и поэтому ложь в данном случае неуместна, – все ещё не был с альфой, что я настоятельно рекомендовала в нашу предыдущую встречу

– Это так обязательно? – Киба поник, закусил губу и отвернулся. Сейчас ему определенно не хотелось говорить ни об альфах, ни, тем более, о своей омежьей девственности, которая, как оказалось, мешала его выздоровлению

– Какой у тебя срок задержки? – прямо в лоб спросила Цунаде, от чего омега смутился, хотя такой вопрос был вполне допустим в виду того, что его задал врач

– 22 дня, – без запинки ответил Инудзука и тут же начал оправдываться, выразительно взглянув на женщину, – но для меня это нормально. Я же вам уже говорил, что у меня нерегулярный течный цикл и поэтому не стоит волно…

– Это не нормально! – резко, чуть повысив голос и подавшись вперед, прервала монолог шатена альфа. – И волноваться очень даже стоит, – Сенджу, успокоившись, вновь откинулась на спинку кресла, говоря уже более размеренным и выверенным тоном. – Обследование показало, что твоя матка готова к течке и не наступает она по одной простой причине – нужен альфа

– Но при чем здесь альфа?! – вновь возмутился Киба. – Другие омеги прекрасно чувствуют себя девственниками и в более позднем возрасте и у них нет подобных проблем

– У них полностью раскрыта их сущность омеги, – не сдавала позиции Цунаде, подкрепляя свои слова врачебными объяснениями. – Твоя сущность омеги развита слишком слабо, она будто находится в коме или летаргическом сне и чтобы её «разбудить» необходима близость с альфой. Его ментальная воля, секс с ним, даже сама близость альфы поможет твоей сущности полностью раскрыться, и, как показывают исследования, именно во время сцепки контакт между партнерами настолько тесен, что их энергетики взаимодействуют, а значит, это поможет укрепить твое биополе за счет энергетики альфы

– А без альфы никак? – Инудзука поник, понимая, что его состояние, как физическое, так и ментальное, не осталось не замеченным альфой, но о природе своих смятений омега не собирался рассказывать, по крайней мере, не врачу

– Так легче всего, – объяснила свою точку зрения Сенджу

– Ну, я никогда не искал легких путей, – Киба улыбнулся и поднялся, в знак уважения поклонившись женщине. – Спасибо вам, Цунаде-сама. Увидимся через месяц

Инудзука ушел спешно, дабы врач не остановила его и ещё раз не стала напоминать о своих рекомендациях относительно альф. Шатен и сам понимал, что, возможно, последовав советам врача и начав вести половую жизнь, ему бы удалось не только избежать болезненных ощущений при течках, но и ускорить свое выздоровление, но омега не мог переступить сам себя. Возможно, это была психологическая травма, но каждый раз, когда Инудзука задумывался над тем, а не соблазнить ли ему какого-нибудь альфу, у него перед глазами четко, одни за другими, всплывали обрывки воспоминаний того самого злополучного дня. Сперва он видел ухмыляющееся лицо Пейна, губы которого четко выговаривали «дурнопахнущая членобаба», а после альфа смеялся – сухо, громко, зло – в его глазах плескалось презрение, а ментальные тиски сжимались вокруг него, подавляя сущность. Потом Пейна заменял Хидан с его обворожительной улыбкой, добродушным взглядом и умопомрачительным запахом, который, несмотря на свою привлекательность, приближался к нему с самыми похабными намереньями и плотоядным блеском в глубине глаз. В общем, после того дня не мог Киба смотреть на альф, как на партнеров, тем более, ни одному из них он бы не позволил быть первым, упрекая себя в излишней романтичности, но все-таки надеясь когда-нибудь встретить своего альфу.

Выйдя из клиники, Инудзука шумно втянул носом воздух, пытаясь найти какой-то альтернативный вариант решения своей проблемы, хотя девственность омега не считал проблемой, даже в какой-то степени гордился этим, но толку-то и с девственности, и с гордости если это все равно никто не оценит? Буквально за какие-то секунды Кибе в голову пришла совершенно несуразная мысль: его друзья, и Наруто, и Гаара, альфы, так, возможно, они согласились бы помочь ему в его проблеме? Нет, шатен мотнул головой и, нахохлившись, спешно зашагал по тротуару к остановке. Такая просьба с его стороны была бы не просто вопиющим неуважением к друзьям, но и сама по себе казалась омеге гнусной, да и представить себя в постели ни с Наруто, ни с Гаарой он не мог, а вот с Хиданом…

Киба фыркнул и, подбежав, успел запрыгнуть в уже отъезжающий автобус. Опять этот наглый альфа влез в мысли, от чего шатен злился на Хагоромо ещё больше, практически уже ненавидя мужчину за то, что тот настолько прочно засел у него в голове, что парень не мог избавиться от его образа и по сей день. Да, Инудзука не простил альфу за его якобы шутку, но, тем не менее, он и не мог отрицать то, что Хидан ему понравился, причем в первую очередь понравился как человек. Киба, усевшись на сидение, подпер голову рукой, наблюдая за однотипным пейзажем из жилых домов и офисных высоток за окном. Он обойдется и без альфы, так решил омега, постоянно напоминая себе, что им доверять нельзя, особенно ему, ущербному, которого в любом случае ни один альфа, который хотел нормальную семью, а не просто секс на одну ночь, не полюбит. Киба смирился с этой мыслью, и она уже не казалась ему такой болезненной, разве что сердце изредка, когда шатен видел счастливую пару, билось часто-часто, поэтому омега научился ходить по улицам, смотря себе под ноги, ведь так, не видя внешнего мира и отгораживаясь от него, жить было проще.

Сасори сохранил документ и, пустив его на печать, откинулся на спинку высокого кожаного кресла, устало прикрыв глаза и сжав двумя пальцами переносицу, вслушиваясь в мерный звук печатающего принтера. Ещё только начало рабочего дня, а Акасуна уже устал, хотя оно и немудрено: после гона альфа всегда чувствовал себя вымотанным, тем более если всю неделю только то и делал, что ублажал свою похоть. Да, Сасори, как это прискорбно не звучало для него самого, этот гон провел с милым омежкой из ЦСП, которого он первые сутки трахал вообще без перерыва на сон, разве что в душ отпускал, а уж сколько раз он с ним сцеплялся, альфа толком и припомнить не мог – гон напрочь лишил его контроля и рассудка. В итоге, омежка был доволен, Акасуна был доволен, но все равно что-то было не так и это что-то называлось муками совести.

После окончания у альфы гона, омежка ушел сам, отчетливо понимая, что он всего лишь замена кому-то, но, тем не менее, парнишка поблагодарил альфу за прекрасно проведенное время, хотя и выглядел очень усталым, и пожелал красноволосому таки найти свое счастье. Тогда-то, когда жар гона, наконец, отпустил его, Сасори и понял, какую ошибку он совершил. Он дал слабину, не смог обуздать свою сущность и сдержать естественные порывы, но более всего муки совести терзали Акасуну за то, что на месте этого омежки он действительно представлял совершенно другого человека, даже, кажется, постоянно называл его именем своего возлюбленного, но парнишка ни разу не упрекнул его в этом и настоящего своего имени так и не сказал, позволяя наслаждаться иллюзией блаженства с любимым.

Сасори, услышав, что принтер закончил печать, потянулся за документами и, аккуратно сбив их в стопочку, отложил на край стола, явно не имея никакого желания просматривать правильность составленного договора, тем более в трех экземплярах. Акасуна поднялся и подошел к окну, с легким прищуром всматриваясь вниз, туда, где сигналили машины, копошились люди и, в принципе, бурлила городская жизнь. Альфа специально выбрал себе под офис 26 этаж: он любил высоту, любил с неё наблюдать и думать, высота помогала ему чувствовать себя свободным, не давала лишних поводов и соблазнов и создавала обманчивое впечатление отстраненности и отдаленности от того, что люди называют нормальной жизнью – высота была тем самым пределом, которого Акасуна так и не смог достичь.

Ещё с детства, в силу его рождения в одном из самых влиятельных восточных кланов, Сасори вбивали в голову, что он рожден для покорения высот. Он был единственным ребёнком в семье, прямым наследником кланового бизнеса, его баловали и ни в чем не отказывали, а когда Акасуна в 16 лет пробудился, как альфа, осчастливленные родители закрывали глаза на все его прегрешения, и именно поэтому он вырос эгоистом. Сасори, и правда, считал, что весь мир вертится вокруг него, что он лучше, сильнее, привлекательнее других, его жизнь была полна разгулья и похоти, он никогда не сдерживался и не видел в этом необходимости, упиваясь трепетом, благоговением, лизоблюдством, меняя друзей и партнеров, как перчатки, и особо не заморачиваясь по этому поводу, но в один день, нет, в один миг, все его жизненные ценности рухнули, как карточный домик, и Акасуна стал другим.

В столице, куда Сасори уехал на обучение, он вел не менее беспутную жизнь, полностью погрузившись во все прелести ночного мира города, подсовывая увесистые конверты преподавателям-альфам и с упоением трахая преподавателей-омег в обмен на отличные показатели в учебе. Это были бессмысленные и бесцельно прожитые пять лет, впрочем, как и все 23 года его существования, но один вечер стал роковым для него, судьбоносным, перевернув мир с ног на голову и со звонким треском раскрошив его жизненные приоритеты.

У Сасори был гон, он, не сдерживая себя, искал свободного партнера и нашел его. Милая девочка-омежка, наверняка, всего лишь старшеклассница, возвращалась поздно домой, беспечно проигнорировав свою течку, и это стало её главной ошибкой. Сасори не был единственным альфой, который почуял заманчивый запах омежки, альф было много, около десятка, и все они вступили в ментальную борьбу за право обладание девчонкой. Сасори никогда не сомневался в своих ментальных способностях и число противников для него не имело значения, точно так же, как и состояние омежки, которая, попав в эпицентр ментального сражения, сразу же потеряла сознание, превратившись в легкую добычу. Их оставалось четверо, и все они были сильными. Акасуна чувствовал, что может победить их всех, но только в том случае, если альфы не сплотятся против него одного. Решающая стычка назревала, альфы стояли друг напортив друга, тяжело дыша, их биополя клубились рваными ментальными витками, но ни один пока не решался вступить в бой, прощупывая силу противника. И вот, когда в воздухе схлестнулись первые ментальные волны, случилось то, чего не ожидал никто.

Он один победил их всех, причем за какие-то считанные минуты, победил, даже полностью не раскрываясь, заставив альф скукожиться на пыльном асфальте, скуля от боли и истощения. Сасори, сквозь дымчатую пелену боли и изнеможения видел альфу: молодого, статного, свободного, только-только переступившего порог совершеннолетия, с пронзительным взглядом темных глаз с алыми прожилками. Альфа подошел к омежке, и Акасуна был уверен, что тот возьмет её немедленно, ведь сопротивляться запаху феромонов, тем более во время течки, было не возможно, но альфа сделал то, что шокировало красноволосого. Он вызвал скорую, а сам бережно укутал девушку в свою курточку, поддерживая и пытаясь привести в чувство. Сасори был сильным альфой и именно поэтому он не потерял сознание, наблюдая за тем, как альфа помогает медбратьям занести пострадавшую в машину и называет номер своей страховки, чтобы девушке немедленно оказали всю необходимую помощь, а после, когда в машины начали грузить и пострадавших альф, этот человек подошел к нему. Акасуна не знал, почему именно к нему, но тот подошел и сказал то, что навсегда изменило взгляды альфы на жизнь. «Ты – раб, раб своей похоти и гона. Тебе никогда не стать по-настоящему сильным и достойным альфой. Тебе никогда не покорить вершин, если твоими главными приоритетами будут секс и амбиции. Лишь победив себя, можно познать истинную силу своей сущности», – вот что сказал ему этот человек прежде, чем Сасори окутала темнота забвения.

Вот так он и познакомился с Учихой Итачи, точнее, Акасуна запомнил это имя, когда альфа представлялся полиции, запомнил и поставил себе цель найти этого человека. Родители Сасори смогли откупить его от тюрьмы, в которую его точно бы упекли за нападение на несовершеннолетнюю омегу, и он их за это поблагодарил, поблагодарил и ушел из клана, навсегда. Найти Учиху Итачи оказалось просто: тот учился вместе с ним в одном университете, только на другом факультете, и ему на то время было всего лишь 18. Итачи не стал отнекиваться от знакомства с красноволосым альфой, понял его мотивы и помог основать пусть и маленький, но свой бизнес – агентство недвижимости. Это сейчас у Сасори была уже внушительная компания и много клиентов, а тогда, семь лет назад, он начал с маленькой конторки и второсортных заказов, проживая в тесной съемной квартирке на отшибе и питаясь раз в день пищей быстрого приготовления. Да, встреча с Итачи кардинально изменила жизнь Акасуны, и он, часто задумываясь над словами брюнета, решил, во что бы то ни стало победить свою сущность, став бетой. Нет, это решение не пришло к красноволосому в один миг: он много думал, анализировал свои поступки, оглядывался назад и не видел ничего стоящего, не видел смысла в своем существовании, начал презирать себя за свою похоть и несдержанность, решил стать совершенно другим человеком.

Сперва решение стать бетой было лишь мерой предосторожности, дабы он смог обуздать свои желания и научиться противостоять гону, но со временем Сасори так свыкся со своим новым амплуа, что ему стало намного комфортней ощущать себя бетой, да и быть неприметным тоже было проще, по крайней мере, в его поступках прибавилось рациональности, а сущность стало контролировать проще простого. Естественно, Итачи, который к тому времени стал его лучшим и единственным другом, укорял красноволосого, наглядно указывая на все негативные последствия приема подавляющих, но Акасуна твердо стоял на своем, не желая, а возможно, и боясь вновь превратиться в похотливое животное. Честно сказать, Сасори не просто дружил с Учихой, он в какой-то мере преклонялся перед ним, ведь Итачи смог достичь таких высот в свои тогда ещё 18 и стать достойным альфой, который стоял выше порывов своей сущности, который смог её обуздать. Ментальная сила друга поразила красноволосого, её мощь была построена на контроле и подчинении своей сущности, биополе питалось внутренней энергетикой альфы и не зависело от дозы энергетики, которую альфа получает во время спаривания, и Сасори хотел стать таким же, хотел, но не стал. Он не чувствовал в себе сил, способных подчинить его сущность, поэтому и оставался бетой, а то, что случилось спустя пять лет после его знакомства с Итачи, остаточно убедило альфу в том, что в его случае быть бетой – это более чем необходимость.

Примерно полтора года назад Итачи познакомил друга со своим возлюбленным и со своей Парой – Намикадзе Дейдарой, познакомил и допустил ошибку. Акасуна влюбился в обворожительного омежку с первого взгляда, а когда вдохнул его запах и почувствовал на ментальном уровне, то у альфы не осталось сомнений по поводу того, что Дейдара – его омега. Да, Сасори понимал, что Итачи и Дей – Пара, что двух Истинных у одного омеги быть не может, что любовь между альфой и омегой взаимна, чиста и глубока, но, тем не менее, в тайне Акасуна начал мечтать о блондине, о его запахе и его теле. Это были порочные мысли, и Сасори это понимал, но поделать с этим ничего не мог. Дейдара оккупировал его мысли, его сознание, все его естество, и с каждым днем контролировать себя альфе становилось все сложнее, особенно в те моменты, когда они были втроем и его друзья, не сдерживаясь, целовались при нем и говорили друг другу «люблю». Акасуна чувствовал, как рычит альфа внутри него, как его биополе тянется к блондину, осязая Намикадзе, как это парадоксально не звучит, как своего омегу, и в один день Сасори, не выдержав, заявил свое право на занятого, но ещё не помеченного омегу, проще говоря, вызвал Итачи на ментальный бой, победитель которого и получал право быть с Дейдарой.

Тогда Сасори был повержен второй раз, причем Итачи абсолютно не сдерживался, отвоевывая право быть со своим любимым, да и Дей, как чувствовал красноволосый, даже в случае его победы, отверг бы его – он очень любил Итачи и ни с кем кроме него никогда бы не был. Да, Акасуне тогда сильно досталось: его биополе было практически разрушено, а внутренние органы порядочно повреждены. Тогда же альфа поклялся и себе, и друзьям, которые, несмотря ни на что, пришли в больницу навестить его, что отныне и навечно он – бета, и он никогда больше не посмеет даже заикнуться о своих чувствах. Да, сперва было сложно. Да, Сасори на первых порах избегал встреч с друзьями. Да, пришлось увеличить дозу подавляющих, но оно того стояло. Нет, любовь к Дейдаре не покинула его сердце, но Сасори смог превратить это обжигающее чувство в маленькое теплое зернышко, которое он лелеял внутри себя, которое придавало ему сил жить дальше, и хотя бы со стороны, как наблюдатель, быть счастливым за своего лучшего друга и своего любимого омегу.

– Сасори-сама, к вам посетитель, – голос секретарши, который раздался из динамика телефона внутренней связи, резко выдернул Акасуну из его воспоминаний

– Кто? – Сасори нахмурился: насколько он помнил свое расписание, то сейчас у него точно не была запланирована встреча

– Этот человек, – голос девушки слегка дрогнул, – представился как Момочи Забудза

– Хм, – Акасуна, поджав губы, сел в свое рабочее кресло и, чуть помедлив, ответил. – Пусть войдет

Вообще-то в планы Сасори не входило вот уже в который, к тому же надоедливый и безрезультатный, раз видеть этого человека, но его визит красноволосый просто не мог проигнорировать, вновь нацепляя на лицо отработанную маску хладнокровия и беспристрастности, присущую всем бетам.

В кабинет вошел высокий мужчина, определенно выше самого Акасуны, к тому же значительно старше и шире в плечах. Внешний вид этого альфы, несмотря на белый костюм в крупную темную полоску, был отталкивающим, в движениях отчетливо была заметна резкость, темные глаза смотрели на мир с пренебрежением и надменностью, лицо имело неприятные угловатые черты, а слишком широкий рот искажал внешность мужчины надменной ухмылкой. Альфе было около 60, по крайней мере, его ментальная сила, которую мужчина не сдерживал, свидетельствовала о мощи и зрелости, и он не принадлежал ни к одному из кланов, хотя и обладал типичными чертами выходца из западных семей. Клана Момочи не было и никогда не существовало, у этого человека вымышленным было все – и имя, и фамилия, и род деятельности – но при всем при этом с ним либо считались, либо же его побаивались, а скорее и то, и другое.

Забудза, бросив на красноволосого поверхностный взгляд, без приглашения уселся на небольшой диванчик, вальяжно закинув ногу на ногу. Акасуна смотрел на своего, определенно нежданного, гостя совершенно безэмоционально, зная о мотивах визита альфы, но и не спеша начинать разговор.

– День добрый, Сасори-кун, – Момочи мелко фыркнул, явно демонстрируя свое презрение к столь невзрачной особи, как красноволосый бета

– Не могу вам ответить тем же, Забудза-сан, – Сасори коробило от того, что приходится столь обходительно говорить с этим подобием альфы, который, как ощущал красноволосый, был ментально определенно не сильнее его, просто статус беты не позволял Акасуне обращаться к этому человеку иначе, даже если он и знал обо всей гнили и порочности сущности мужчины перед ним