Текст книги "Сущность Альфы (СИ)"

Автор книги: Lelouch fallen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 121 страниц)

– Это была случайность, – не любил Гаара задевать струны прошлого, ни своего, ни друга, но раз уж блондин сам заговорил об этом, то Собаку ничего не оставалось, как просто поддержать разговор

– Раз – это случайность, два – закономерность, в моем же случае, – Наруто горестно усмехнулся, – это проклятие

– Решай сам, – нет, Гаара не сдался, он готов был отстаивать свою точку зрения даже вопреки принципам самого Намикадзе, но на сегодня разговор был исчерпан, так чувствовал альфа, ведь ни у него, ни у блондина не осталось больше сил на ведение длинных и пока что бесплодных дискуссий, но аловолосый знал, что рано или поздно они вернутся к этой теме, точнее тогда, когда Наруто действительно будет готов обсудить её, не оглядываясь на прошлое

– Я уже все решил, – голос Намикадзе звучал уверенно, пожалуй, даже самоуверенно, почти так же, как голос аловолосого пятью минутами ранее. – Саске достоин лучшего, – Наруто замолчал, а Гаара лишь покачал головой, понимая, что вмешательство с его стороны будет излишним, но, в то же время, и осознавая, что он не может позволить другу совершить его же ошибку годичной давности.

Когда в просторный и поражающий своим великолепием зал вошел красивый свободный омега, то со своего места привстал не только брюнет за дальним столиком, но и другие альфы, за что получили либо гневный взгляд со стороны своих спутников, либо надменный со стороны самого виновника ажиотажа. Курама, улыбнувшись самой обворожительной из своих улыбок, плавной походкой прошелся практически через весь зал, ловя на себе определенно двусмысленные взгляды со стороны как мужчин, так и женщин. Омега знал, что он неотразим, ведь броскость была главной его целью, но эта самая броскость не была навязчивой, наоборот, она притягивала к себе взоры и подначивала восхищаться человеком, в каждом движении которого ощущалась не только грация, но и величие, присущие лишь мудрым и достигшим вершин людям. Бирюзовая рубашка прекрасно оттеняла багряные волосы мужчины, которые рассыпались по его плечам и спине крупными волнами, светлые брюки подчеркивали стройность ног и выделяли упругую попку омеги, прикрывавшая один глаз челка делала взгляд Курамы кокетливым и таинственным, а легкая улыбка алых губ вызывала вполне определенные фантазии, – да, Узумаки Курама основательно подготовился к встрече с Хаширамой Сенджу.

– Как всегда неотразимы, Курама-кун, – Сенджу помог омеге присесть за столик и, пока тот не видел, мелко фыркнул, пытаясь не увлечься столь заманчивым запахом свободного партнера

– Ну, что вы, Хаширама-кун, – омега с озорством взглянул на присевшего напротив мужчину, – я всего лишь слежу за своей внешностью

– Вы же не против, что я уже сделал заказ? – альфа старался не поддаваться на провокации Узумаки, но, в то же время, не мог и отрицать, что и внешний вид, и запах, и каждый жест мужчины, завораживает его. Впрочем, брюнет так же осознавал, что именно на это и делал ставку багряноволосый, вот только сопротивляться этому ненавязчивому соблазну Сенджу абсолютно не хотелось, особенно, если учитывать то, сколько завистливых взглядов было устремлено в его сторону.

– Я полностью доверяю вашему выбору, – Курама ловко подцепил бокал на прозрачной ножке между двух пальцев и сделал нарочито медленный глоток прохладной воды, после чего аккуратно собрал языком прозрачные капельки на губах

– Вина? – Хаширама поспешно тоже отпил воды, понимая, что горло першит не только из-за запаха омеги, но и потому, что первые волны возбуждения уже прошлись по его телу, и это учитывая то, что он с омегой обменялся всего лишь парочкой дежурных фраз

– А может, все-таки чего-то покрепче, м? – Узумаки взглянул на собеседника из-под косой челки и, то ли загадочно, то ли двусмысленно, улыбнулся, все так же мерно продолжая взбалтывать воду в своем бокале

– Уместно ли это? – слегка удивился Хаширама, рассудок которого и так уже затуманился от близости свободного омеги, и это при том, что он ещё даже не открыл свое биополе. – Мы же вроде как собирались обсудить мой законопроект

– Одно другому не мешает, Хаширама-кун, – омега слегка фыркнул и беззвучно поставил свой бокал на стол, – но если вы не уверены в себе, то…

– Саке, – резко заявил Сенджу так вовремя подоспевшему официанту, вмиг позабыв об осторожности из-за своей только что уязвленной альфьей гордости

– Отличный выбор, – Курама ухмыльнулся краешком губ, но и этого мимолетного жеста хватило брюнету, чтобы он понял, что счет в их негласной игре был открыт в пользу багряноволосого омеги.

– Так что там, с законопроектом-то? – когда им принесли блюда и мужчины уже сделали по глотку крепкого напитка, возобновил разговор Узумаки

– Уже ничего, – слегка недовольно ответил Хаширама, который таки смог совладать со своей сущностью, усмирив её внутри себя до поры до времени, но так пока и не раскрывшись, не желая рисковать понапрасну. – Вы же наложили на него вето, Курама-кун, разве нет?

– Да бросьте, – мужчина вальяжно откинулся на спинку стула и отложил столовые приборы, – неужто мой отказ так задел вас?

– Задел, – не стал скрывать брюнет, прекрасно понимая, что омега сейчас говорит явно не о законопроекте, но все же старательно поворачивая разговор в предыдущее русло, – ведь вы даже не удосужились более детально с ним ознакомиться, тем более что его ратификация в ваших же, омежьих, – последнее слово альфа подчеркнул, – интересах

– Я, Хаширама-кун, выступаю за упразднение такого государственного института, как Омежья Келья, – кокетливость и лукавство вмиг сошли с лица Курамы, обнажая личину цепкого дельца и дальновидного политика, даже его биополе слегка ощетинилось, на что альфа просто не мог не отреагировать, сразу раскрывшись и впитывая так заводящие его эмоции багряноволосого, – вы же предлагаете расширить его фондовый резерв. В чем смысл?

– Смысл в заботе о нуждающихся, – стоял на своем Сенджу, невольно проникаясь эмоциями собеседника, насыщенность которых будоражила кровь альфы и, пожалуй, такой омега, а именно властный и рассудительный, нравился брюнету даже больше, чем соблазняющая его версия, хотя, мужчина не мог не признать, что и в ней есть свои плюсы. – В последнее время все больше и больше омег нуждаются именно в государственной защите, и, раз уж на то пошло, вы не хуже меня знаете, что Омежьи Кельи сейчас переполнены, и мы не можем обеспечить всех их обитателей всем необходимым, в первую очередь свободными местами. К тому же, если бы вы таки удосужились ознакомиться с предоставленными документами, – Хаширама с легким укором посмотрел на мужчину, – то, наверняка, заметили бы, что в законопроекте говорится о расширении учебной программы Кельи и усовершенствовании медицинского обслуживания

– Как благородно с вашей стороны, Хаширама-кун, – сложив в знак восхищения ладони вместе, омега с благоговением взглянул на мужчину, но тут же его взгляд стал жестким и пронзительным, от чего брюнет даже слегка поежился. – В Келье омег не учат и лечат, а насилуют и калечат, раз уж действительно на то пошло

– Это всего лишь слухи, – слегка распалившись, парировал Сенджу, позабыв и об ужине, и о ментальном контроле. – В Кельи по всей стране неоднократно направлялись инспекции, и никаких нарушений обнаружено не было

– Конечно же, инспекции! – всплеснул руками Курама, тоже продолжая отстаивать свою точку зрения и при этом, как бы ненавязчиво, позволяя альфе касаться его ментально. – И кто же, позвольте спросить, был в этих самых инспекциях? Беты? Трижды «ха»! – мужчина демонстративно фыркнул. – Вам ли, альфам, не знать, что такое солидарность и коррупция

– И как же, по-вашему, Курама-кун, быть с брошенными омегами? – брюнет в пристальном прищуре окинул багряноволосого, упорство и упрямство которого все больше и больше распаляло в нем хищника. – Оставить на улице? Отдать на растерзание Красной Луне? – альфа в победной полуулыбке хмыкнул. – И вы ещё говорите мне о солидарности

– К чему же такие радикальные меры? – Курама, явно поумерив свой пыл, легким движением откинул мешающую ему прядь волос за спину. – Все прозаично просто: нужно сменить руководство и заменить обслуживающий персонал омегами

– Хотите бунта? – Сенджу тоже был матерым политиком, и хватка у него была не просто цепкой, а железной, поэтому-то сейчас желание сломить своего конкурента на политическом поприще начало опасно граничить с желанием подавить самого омегу, вот только не ментально, и даже не подавить, скорее, приручить, усмирить, заткнуть эти ловкие на слова губы жадным поцелуем и обездвижить острый язычок своим. – Беты и так не шибко довольны своим положением, а если мы отберем у них и этот участок власти, то сепаратизма в стране нам не избежать

– Так дайте же им эту власть, – Узумаки хитро улыбнулся и подался вперед, слегка неприлично облокотившись о стол и положив подбородок на сцепленные в замок пальцы. – Создайте фикцию, что их работа настолько ценна, что без неё никак, отдайте руководящие должности по гос. раскладке или же выстройте вертикаль комитетов от префектур до Министерства, которые будут заниматься благоустройством и бюрократической писаниной. Усадите этих бет в кресла в новеньких кабинетах, и проблема разрешится сама собой

– Это слишком затратно, – едва смог выдавить из себя Хаширама, сразу же расстегивая верхнюю пуговицу черной атласной рубашки и бегло облизывая вмиг пересохшие губы, но пока ещё и не поддаваясь на невидимую для остальных посетителей провокацию

– Как говорил один западный политик, – Курама наклонился ещё ближе, понижая тон голоса, томно хлопая ресницами и изредка прикусывая нижнюю губу, – чтобы собака не лаяла, достаточно бросить ей кость. В данном же случае, – омега вскользь провел пальцами в вырезе своей рубашки, – кость у нас станет и лакомством, и коротким поводком одновременно

– С вами невозможно вести дела, Курама-кун, – Хаширама, сглотнув, откинулся на спинку стула, чуть прикрывая глаза и мысленно благодаря руководство ресторана за длинную белую скатерть, которая сейчас закрывала от лишних взоров то бесстыдство, которое творилось под столом. – Вы используете слишком… радикальные меры для достижения своих целей, – альфа резко выдохнул, и его биополе всколыхнулось в такт этому рваному дыханию, но вряд ли мужчину можно было упрекнуть в несдержанности, если знать её причину. А все дело было в том, что омега, разувшись и совершенно не стесняясь, вот уже несколько минут скользил своей ногой по ноге альфы, то забираясь под штанину, дразня, то поднимаясь к внутренней стороне бедра, последним же и самым весомым аргументом стал легкий, но довольно-таки ощутимый, нажим на восставшее достоинство альфы сквозь ткань брюк, что приносило и блаженство, и дискомфорт одновременно.

– Я столь радикален только с вами, Хаширама-кун, – на выдохе произнес багряноволосый и тут же резко отстранился, невинно улыбаясь и искоса поглядывая на раскрасневшегося и шумно дышащего альфу. – Приступим к десерту?

– Можно, – слегка придя в себя, Сенджу вернулся в исходную позицию, но сворачивать свое биополе, виткам которого омега таки позволил прикасаться к себе, не спешил, – но я бы, знаете ли, Курама-кун, не отказался и от повторного вкушения основного блюда

– Ну, – Курама довольно двусмысленно, одними только губами, снял с ложечки воздушный белесый крем, – думаю, десерт все-таки понравится вам больше

– Он уже мне нравится, – проследив за тем, как омега собрал языком остатки крема со своих губ, Хаширама нарочно уткнулся в свой десерт, слегка недовольно сопя от понимания того, что багряноволосый с ним просто играет, манипулирует его чувствами и состоянием сущности, но брюнет абсолютно не злился на мужчину за это, наоборот, если бы Узумаки Курама был другим, он бы никогда не добивался его внимания так настойчиво и, тем более, омега не запал бы так глубоко ему в сердце.

Остаток вечера прошел в более прозаичной обстановке: они обсуждали последние события в стране и мире, делились своими планами и просчитывали перспективы их реализации и просто болтали ни о чем, чаще всего обговаривая положение дел в кланах, при этом не миновав и персон молодоженов Учих. После же ужина Хаширама, как добропорядочный альфа, вызвался подвезти омегу домой, на что тот, естественно, ответил согласием.

Пожалуй, Сенджу не планировал пока что начинать столь откровенный разговор, но то ли алкоголь сыграл свою злополучную роль, то ли близость желанного омеги распалила в нем подростковые порывы, но, в итоге, когда они подъехали к дому, в котором жил Узумаки, брюнет не сдержался и приостановил мужчину, аккуратно сжав его запястье, когда тот уже собирался выйти из машины.

– Почему ты отвергаешь мое право на ухаживание? – в лоб и не размениваясь на уважительность речи, спросил Сенджу, пристально всматриваясь в глаза багряноволосого и открывая свое биополе, пытаясь, то ли впечатлить омегу, то ли передать ему неподдельность своих, затронутых за живое, чувств

– Я не отвергаю, – Курама даже не пытался вырваться со столь бережного захвата и отреагировал на речи брюнета довольно спокойно, – просто я в раздумьях и пока что не сделал свой выбор

– Только не говори, что тебя действительно привлекает этот Учиха, – Хаширама презрительно фыркнул, выражая свое явное неодобрение указанной персоны, и отпустил руку мужчины. – Лучше прямо скажи, в чем твоя выгода и зачем тебе нужны его ухаживания

– Он зрелый, достойный, сильный, – омега в полуулыбке хмыкнул, – своеобразный, раз уж на то пошло. И у меня нет выгоды, всего лишь банальный интерес

– Он невменяем, и это знают все, – жестко, с ментальным напором, парировал Сенджу. – Буйство, лечебница, отшельничество, три развода, – и это все ты называешь своеобразием? – брюнет чуть ли не рычал от негодования, но свои порывы сдерживал, пытаясь пока что на словах донести до багряноволосого суть его ошибки

– Хочешь сказать, что ты лучше? – Узумаки, будто отгораживаясь от альфы, демонстративно сложил руки на груди. – Мы учились в одном университете, на одном факультете, имели общих друзей и я, в виду этой ситуации, прекрасно осведомлен о твоих, альфьих, похождениях и до, и после, так что одним из числа тех, кто побывал в твоей постели, я становиться не намерен

– А ты никогда не задумывался над тем, почему же я все это время искал утешения в чужих объятиях, но до сих пор так и не женился? – Хаширама пристально взглянул на мужчину, на ментальном уровне, пожалуй, впервые ощутив, что именно сейчас он неприятен омеге и как собеседник, и как альфа

– Ты ещё скажи, что виной всему моя неуступчивость и все эти годы ты ждал моего согласия, – Курама в знак неверия фыркнул, но в тот же миг его биополе замерло, будто выжидало чего-то очень важного и предопределяющего

– А что, если и так? – пожалуй, это был отчаянный ход, ведь брюнет планировал признаться в своих чувствах совершенно иначе, романтичней, достойней, но, в виду сложившейся ситуации, у него не было выбора – он просто боялся вновь потерять человека, которому отдал свое сердце ещё 30 лет назад

– Разберись сперва в себе, Хаширама, – с легким укором произнес Узумаки и прытко выбрался из машины, но альфа отпускать его так просто, без объяснений, без расстановок, вновь с троеточием в конце их отношении, не собирался, поэтому брюнет вышел следом и, обняв омегу со спины, приглушенно зашептал ему на ухо

– Мне не в чем разбираться, Курама, – Сенджу вдыхал великолепный запах омеги и ему, честно сказать, было плевать на то, кто у мужчины был до него, главное, это ощущение близости, комфорта и уюта сейчас, а с остальным он сможет смириться. – Я не тот человек, который заявляет свое право на ухаживание ради забавы или плотского удовольствия, но, согласен, рядом с тобой мои мозги отключаются. Не буду скрывать, что хочу тебя, во всех смыслах этого слова, но обещаю, что, если ты согласишься быть моим, я буду носить тебя на руках до самого завершения своего жизненного цикла

– Ну, неси, раз посмел разбрасываться такими словами, – фыркнул в ответ Узумаки, но в тот же момент его тело замерло в сильных объятиях мужчины, биополе всколыхнулось, сущность дрогнула, позволив ментальным виткам альфы таки зацепиться за его энергетику, тем самым признавая свою симпатию к брюнету

– Легко, – Хаширама, и правду, с легкостью подхватил омегу на руки и застыл перед входом в дом, выжидая последующих действий багряноволосого

– Думаешь, я тебе дам? – омега определенно чувствовал себя удобно на руках столь притягательного альфы, но ехидство и поддевка в его голосе ярко свидетельствовали о том, что Курама отнюдь не сдался, просто слегка уступил

– Нет, – с нежностью и чувственностью всматриваясь в лицо мужчины, шепотом выговорил брюнет, – но на поцелуй надеюсь

Курама в ответ только загадочно улыбнулся и тут же, не разрывая зрительный контакт, прикоснулся к губам мужчины, целуя того сперва ненавязчиво, а после, получив ответ, все волнительней и напористей, позволяя языку брюнета исследовать свой рот, прижимаясь к нему, цепляясь за его рубашку, греясь в мощном ментальном коконе, который его незамедлительно и бережно окутал. Хаширама, не выдержав накала чувств и эмоций, прикрыл глаза, наслаждаясь тем мигом, о котором грезил уже много лет, бережно обнимая свое, воистину, самое дорогое сокровище, отвечая на поцелуй пылко и жарко, сходя сума от чистоты запаха багряноволосого и убеждаясь в том, что это несносное, но такое обворожительное, создание именно его омега.

– Хаширама-кун, – Курама легко выпутался из объятий брюнета и уже вполне уверенно стоял на своих двух, – увидимся завтра в Зале Заседаний, – Узумаки, изловчившись, прытко открыл дверь и сразу же скрылся за ней, оставив после себя лишь легкий шлейф насыщенных в своей концентрации феромонов

– Я с ума скоро сойду с этим омегой, – Хаширама сокрушительно покачал головой, но при этом на его слегка заалевших губах блуждала мечтательная улыбка, – но если сумасшествие столь сладко, как и твои поцелуи, Курама, то, пожалуй, я согласен стать безумцем.

Вспышка головной боли резко вытолкнула Итачи из сна, продолжая пульсировать по нарастающей в висках. Брюнет сел на постели, не понимая, что происходит: в ушах звенело, голова раскалывалась, а перед глазами стаяла кроваво-темная пелена. В довесок ко всему альфа совершенно не ощущал своего супруга, точнее, он вообще ничего не ощущал, никаких ментальных всполохов, никаких связей, никакого тока энергетики внутри своего тела, будто в данный момент он парил в бескрайнем ничто, в котором-то и его самого не было. Пытаясь игнорировать раздирающую уже внутренности боль, Итачи попробовал подняться, но загвоздка была в том, что он совершенно не мог понять, где он и что это за место. Сознание постепенно уплывало, пространство казалось какой-то зыбкой кашицей, в которой были отдаленные просветы, но только стоило брюнету сконцентрироваться хотя бы на одном из них, как его глаза сразу же сжимало, будто в стальных тисках, и вообще было такое ощущение, что они под давлением боли норовят выпрыгнуть из глазниц, как пробка с бутылки шампанского.

Самое маломальское движение давалось альфе с огромным трудом, но даже эти его старания не увенчались успехом, так как брюнет тут же с чего-то свалился и, наверняка, больно ударился, вот только Итачи так и не смог понять, с чего же он упал, если везде только ничто, а физической боли вовсе не почувствовал, хотя и осознавал, что она должна быть. Глаза жгло неимоверно, будто их выпаливали клеймами, а раны тут же посыпали солью. Похоже, брюнет кричал, вот только крика своего он не слышал, он вообще ничего не слышал, даже стука своего сердца, и только одна мысль, за которую так отчаянно цеплялся Учиха, билась в его голове – что с Деем?

Дейдара проснулся от того, что даже сквозь сон услышал глухой удар, хотя, наверное, его разбудил даже не звук, а ощущение, причем ощущение тревожное и болезненное, будто его сущность загнали в клетку и теперь тыкали в бока острыми палками.

– Итачи… – просипел блондин, со вздохом поворачиваясь на другой бок и краем сознания понимая, что что-то не так, а после, когда омега уже окончательно проснулся и смог трезво мыслить, он понял что же это за «не так». Итачи в постели не было, вообще-то блондину показалось, что супруга вообще нет в квартире, так как он его совершенно не ощущал, но слабый стон, раздавшийся откуда-то снизу, сразу же расставил все по местам, причем расставил рывком, вспышкой в сознании и острой болью во всем теле.

– Итачи! – Дейдара тут же спрыгнул с кровати, думая сейчас только о любимом и напрочь позабыв о течке

– Итачи, что случилось?! – блондин прикоснулся к лежавшему ничком альфе и тут же одернул руку, так как кожа парня в буквальном смысле горела, к тому же, у него абсолютно отсутствовало биополе, как у неприметной беты, что случается с альфами крайне редко, в основном в преддверии смерти

– Боги! Итачи, как мне помочь?! – наплевав на свою наготу, растрепанность и панику, заполонившую его сущность, Дейдара осторожно перевернул любимого и вновь отшатнулся, в немом крике раскрыв рот и только усилием воли не потеряв сознание. Все лицо альфы было в крови, причем кровь шла не из носа или рта, а из глаз, слепляя веки и превращая лицо брюнета в сплошную кровавую маску.

– Нет! – резко выкрикнул Дей, тут же подрываясь. – Я не дам тебе умереть без моего согласия! – блондин метнулся в ванную и уже через несколько секунд вернулся с влажным полотенцем. Сразу же принимаясь вытирать лицо супруга. Насколько мог судить омега, кровь уже не шла, но брюнет был слишком бледен, его дыхание ощущалось поверхностно, пульс был рваным, а из губ, то и дело, срывались болезненные стоны. Дейдара уже не обращал внимания на то, что у супруга полностью отсутствовало биополе, сейчас его главной целью было успокоить, стабилизировать, выровнять состояние мужа, а после уже он собирался звонить в скорую и вызывать врачей.

– Не смей умирать, Учиха! – повышенным шепотом взывал к мужу блондин, придерживая его голову и вытирая окровавленное лицо. – У меня течка вообще-то, а ты здесь кулем валяешься! Если надумал отлынивать от своих прямых супружеских обязанностей, то мог бы придумать что-то и попроще! Итачи! – увидев, что брюнет зашевелился, омега сразу отбросил полотенце и склонился над ним, но то, что увидел Дей, повергло его в шок. Да, Учиха вдохнул свободно. Да, его сердце забилось в нормальном ритме. Да, он открыл глаза, вот только они были кроваво-алыми с тремя черными запятыми, которые в шальном ритме вращались по кругу.

– Итачи… – прошептал омега и, как по велению его голоса, запятые развернулись в хитромудрый рисунок, так и оставшись каким-то отдаленным подобием треугольника, больше напоминающий оружие наемников Темных Времен – сюрикен трех лучей. В тот же момент взгляд альфы стал осознанным, комнату окатила мощная ментальная волна, нет, не мощная, повергающая, ломающая пространство, искажающая весь мир вокруг, превращающая его в искаженное зеркально отражение, а после, откатным валом собираясь в густое биополе, возвращающая все на свои места, стабилизирующая, выравнивающая, демонстрирующая истинную силу альфы.

– Итачи… – Дейдара, подгоняемый каким-то древним, животным страхом, начал отползать от супруга, ощущая, как его собственная сущность содрогается в конвульсивной боли от того, что в данный момент она просто чуяла альфу, а не своего Истинного, но вот ещё момент и эта самая же сущность возликовала, рыкнула, встрепенулась, расправив крылья своих природных инстинктов, готовя тело омеги для сильного альфы, с удвоенной силой бросая его в жар течки.

Альфа взглянул на омегу, взглянул как-то безумно и отстраненно, взглянул, как зверь на свою добычу, и тут же, не мешкая, метнулся к нему, резко поднимая блондина с пола и швыряя его на кровать. Ещё несколько секунд, и Дейдара оказался прижат лицом к постели, причем его руки были заведены вперед, а кисти в стальной хватке сжали пальцы супруга. Бедра омеги тут же были приподняты, а на него сверху навалился брюнет, своим горячим языком вылизывая спину и прикусывая нежную кожу, наверняка, до крови. Сущность внутри омеги ликовала, ей нравился такой бесцеремонный и грубый альфа, нравилось ощущать на себе давление его ментальной силы, нравилось подчиняться и чувствовать эту ласкающую боль, а вот Дейдаре нет. Его тело сопротивлялось очевидному насилию со стороны любимого, он извивался, пытался выбраться из-под супруга, кричал и шептал, но любимый будто не слышал его, продолжая жадно истязать спину омеги.

– Нет, Итачи! Остановись! – уже буквально вопил Дей, пытаясь оттолкнуть альфу, но тщетно. Очевидно, эта «болезнь» вкупе с запахом течки действительно лишила брюнета рассудка, к тому же, дополнительную боль блондину причинял тот факт, что он не осязал альфу ни как своего супруга, ни как Истинного, даже метки он не чувствовал, будто её никогда и не было.

– Итачи, чтобы ты не сделал… – заливаясь слезами, но все-таки уступая напору альфы, уже шептал омега, – чтобы ты не сделал, я все равно буду любить тебя. Даже ненавидя, буду любить

Учиха, оторвавшись от истязаний спины блондина, на миг застыл, и омега отчетливо почувствовал что-то. Что? Именно те чувства, что были между ними раньше, даже не так, казалось, они были в разы сильнее, с иной природой, и, в то же время, такие же родные и знакомые, что Дейдара даже на миг забыл, что сейчас его фактически пытается изнасиловать супруг.

– Дей, – Итачи склонился над омегой и совершенно вменяемо произнес ему на ушко, – и я тебя люблю, – а после мягкий поцелуй в чувствительное местечко за ушком, и все кардинально изменилось

Это были ласки, такие трепетные и любящие, что Дейдара задохнулся в них, расслабившись и полностью отдавшись своему супругу. Итачи снова покрывал его спину поцелуями, но на этот раз аккуратными и осторожными, зализывал места своих предыдущих укусов и шептал слова извинения. Руки альфы оглаживали стройное тело, ласкали его, доводили до исступления, от чего омега выгибался и стонал в сладостное неге, наконец-то вновь почувствовав, что с ним его супруг и его Пара. Брюнет спускался цепочкой томительных поцелуев все ниже и ниже, пока его пальцы не сжались на упругих ягодицах омеги, чуть разведя их в стороны, а горячий язык не прошелся по ложбинке, собирая вязкую смазку.

– Итачи, нет… – в блаженстве просипел Дейдара, вопреки своим словам ещё сильнее прогибаясь в пояснице и зазывно оттопыривая попку. Эта ласка была новой для супругов, так как раньше они не решались на столь интимный шаг, но сегодня же все было по-другому, будто для них обоих открылось что-то новое, неизведанное, но в то же время правильное и неотъемлемое от их сущностей, как часть того удовольствия, которое им только предстояло испытать.

Альфа с довольным урчанием вылизывал дырочку своего омеги, наслаждаясь его запахом и вкусом. В этом не было ничего противоестественного или же унизительного, брюнет хотел доставить удовольствие своему супругу и делал это очень умело, искусно и томительно, настолько томительно, что блондин уже сам заклинал его сделать что-то большее, молил о желанном проникновении, взывал к мужу всем своим телом и всей сущностью, ощущая, как ярко пульсирует их метка единства.

Оторваться от тела супруга было неимоверно трудно и далось это альфе с трудом, но, напоследок, он все-таки проник языком в нутро омеги, балуя дырочку мужа и расслабленные стеночки его мягкостью и умелостью. Итачи навис над супругом и, в каком-то порыве нежно прикусив кожу на его холке, аккуратно вошел в готовое, но такое узкое нутро омеги, будто до этого они целый день и не занимались любовью. Дей вскрикнул, ведь ему действительно было больно, даже больнее, чем в первый раз, от чего его разум слегка посветлел, а порывы сущности отошли на второй план, вот только любимый не дал ему сконцентрироваться на болезненных ощущениях, сразу же скользнув рукой по животу блондина и, дразня, сжав его член у основания.

– Мой, – прошептал Итачи, начиная поступательные движения внутри омеги, от чего тот сладко выгнулся, издавая пока ещё тихий стон. – Запомни это, Дей: ты – только мой

– Твой… твой… твой… – шептал блондин, старательно подмахивая бедрами и со всей силой, в порыве, сжимая в крепких кулачках уже раскаленные их страстью простыни. – Прошу… не останавливайся

Итачи никогда не умел отказывать своему любимому, поэтому, внемля его просьбе, стал ещё напористее, быстрее, сильнее двигаться, ощущая вожделенный трепет скользких стенок вокруг своей плоти и приправляя ощущения супруга медленными, скользящими движениями по его члену. Дейдара захлебывался в собственных стонах, терялся в ощущениях, инстинктивно сжимал внутренние мышцы, чтобы доставить супругу ещё больше наслаждения, и сливался с ним своей энергетикой, ощущая наивысший, наиполнейший, наивеликолепнейший момент их единства.

Когда его движения стали рваными и глубокими, когда его биополе полностью слилось с биополем омеги, когда мир вокруг завихрился яркими вспышками, Итачи даже и не думал останавливаться, тем более что супруг и не просил его об этом, наоборот, требовательно скулил, полностью отдаваясь и желая сцепки. Влажные пальцы брюнета ещё быстрее заскользили по члену омеги, бедра со шлепками ударялись о попку омеги, губы целовали каждый сантиметр тела любимого, а энергетика текла через их тела, вновь становясь единой, едва видимой массой. Оргазм, который накрыл Дейдару первым, будто оглушил его своей фееричностью, вокруг не осталось ничего, только жаркие волны удовольствия, разливающиеся по телу, и дарующая блаженство пульсация внутри. Итачи так же не мог сдерживать свои стоны, вскрикивая каждый раз, когда нутро омеги покорно, с жадной пульсацией, принимало его семя, растягивая миг сладости сцепки на зыбкую неопределенность, в которой альфа чуял запах и чувствовал только отзывчивость своей Пары.

Когда первая волна вязки прошла, Учиха осторожно лег на правый бок, притягивая супруга к себе и нежно целуя его влажную от испарины шею, попутно вдыхая такую дурманящую смесь запахов течки и секса, от которой его плоть вновь и вновь вздрагивала внутри любимого.

– Все хорошо? – шепотом поинтересовался Итачи, чувствуя, как омега мелко дрожит в его руках, испытывая множество мелких оргазмов

– Это… я должен… – Дейдара никак не мог выровнять дыхание, ощущая внутри себя трепет изливающейся плоти супруга, – у тебя… спросить…

– Завтра, Дей, – нежно, с обожанием и любовью, прошептал альфа, покрывая лицо мужа кроткими поцелуями. – Я расскажу тебе обо всем завтра

– Надоело вранье… хочу знать все… – это были последние слова омеги прежде, чем он погрузился в новый водоворот более насыщенных ощущений сцепки с любимым. Итачи же за эти доли секунды, пока не поддался той же сладостной волне вязки, успел только на миг приоткрыть глаза, в которых до сих пор на кроваво-алом фоне проступал черный сюрикен трех лучей.