Текст книги "Сущность Альфы (СИ)"

Автор книги: Lelouch fallen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 90 (всего у книги 121 страниц)

– Страшно, – прошептал Канкуро, не сводя глаз с разговаривающих мужчин, – вдруг подерутся

– Ума не приложу, – озадачено пробормотал Киба, понимая, что Истинный полностью отгородился от их связи, от чего, в единый миг, стало холодно и тоже страшно. – Я ещё никогда не видел Хидана таким… таким непримиримым. Злым видел, раздраженным, раздосадованным, но таким непроницаемым, отвергающим, холодным – никогда. Боги, – шатен, чувствуя, как дрожат его ноги, опустился на скамейку, – у нас же только все начало налаживаться, и тут как гром среди ясного неба

– Даруи вообще молчалив и спокоен, – присев рядом с шатеном, поделился своими впечатлениями Собаку. – Он же этот, как его, связистом был или разведчиком… не знаю, в общем, – омега вздохнул. – Мой альфа мало рассказывал о своей службе в Корпусе

– Как и мой, – задумчиво протянул Инудзука, видя, что атмосфера разговора между альфами накаляется, – но что-то между ними произошло. Что-то неприятное

– Боги, почему же вам так скучно на своих небесах, – обижено прошипел Канкуро, сетуя на небожителей, а после тоже посмотрел на альф, затихнув в ожидании.

– Занятная встреча, капитан, – когда они остановились, первым разговор начал Даруи. – Не находишь?

– Боги тут ни при чем, – фыркнул пепельноволосый, будучи осведомленным о набожности бывшего лейтенанта и его взглядах в целом, – всего лишь досадное стечение обстоятельств

– И, тем не менее, – стоял на своем Каминари, – вседержители дали нам шанс таки выяснить отношения и высказаться друг другу в лицо, не оглядываясь на вышестоящее начальство и устав

– Хочешь покаяться в предательстве? – Хидан фыркнул, его биополе слегка ощетинилось, щиты стали более плотными, поза агрессивной – альфа был оскорблен и готовился защищать свою честь, и не только свою. – И я говорю не только о себе, а и обо всем нашем отряде

– Я всего лишь исполнил свои прямые обязанности, написав рапорт об операции по свержению авторитарного режима шейха Бали, – спокойно ответил седовласый, хотя его сущность уже приняла вызов, оскалившись и развернув биополе. – Как того и требовал устав

– Как того и требовал полковник, ты хотел сказать, – прорычал Хидан, делая шаг вперед и буквально нависая над мужчиной, который был ниже его ростом. – Скажи, лейтенант, чем наш отряд не угодил начальству, что к нам приставили шпиона? Какова была твоя цель?

– Ты слишком много возмущался, капитан, – спокойно ответил Даруи, но тон его голоса больше не мог обмануть пепельноволосого, теперь он чувствовал в нем твердость, напор, жесткость, которых не замечал раньше, тогда, во время заданий, с того самого дня, как в его отряде появился новый лейтенант, с которым он, бок о бок, сражался и проливал кровь врагов более пяти лет. – Много видел, много спрашивал, много понял. Ты, капитан, – альфа выразительно подчеркнул обращение, – представлял угрозу

– И поэтому наш отряд отправили на то задание, – продолжал Хидан, ухмыляясь, – приказали ликвидировать шейха, разменную монету, зная, что в его гареме голодные альфы сдерживаться не будут, а потом всех под трибунал, – пепельноволосый хмыкнул, – за аморальное поведение и убийство гражданских. А ты, – на этот раз мужчина не сдержался и нанес первый ментальный удар, – в своем рапорте подтвердил, что отряд не получал приказ на полную зачистку объекта, что нам было велено вывести омег из гарема и передать их под опеку Красного Креста, но мы якобы нарушили приказ, насилуя и убивая, хотя ты сам, лейтенант, – обращение альфа прорычал, – изнасиловал и убил не меньше остальных. И ради чего? – ментальные удары не были болезненными или достаточно сильными, чтобы нанести реальный вред, но Хагоромо все же не смог удержаться от того, чтобы не выпустить пар. – Ради повышения? Ради благодарственного пожатия руки от генерала Мей? Ради собственного удовольствия?

– Ради государства, – резко ответил Даруи, нанося ответный, пусть и не очень сильный ментальный удар, потому что они и так привлекли излишнее внимание. – Я, как и ты, капитан, всего лишь исполнял приказ: не допустить разногласий и сепаратизма внутри ІІ отряда Корпуса, которые могли оказать пагубное воздействие на дисциплину в целом. Я – корпусник, достояние государства, альфа без фамилии и семьи, рабочая единица, тебе ли этого не знать, Хагоромо

– Предательству нет оправданий, – фыркнул Хидан, сворачивая свое биополе, – и, как товарищ, простить тебя я не могу, но, как корпусник… – пепельноволосый помедлил. – У каждого из нас были задания, когда приходилось жертвовать, переступать и закрывать глаза, ради государства, – мужчина фыркнул, – так что в какой-то мере понять я тебя могу

– Я после тебя три года пробыл капитаном 17 отряда, – Даруи тоже свернул свое биополе, продолжая говорить в привычной для себя, уравновешенной и спокойной, манере, – но даже мне изменила выдержка, – уголки губ альфы приподнялись в подобии улыбки, – дал полковнику по роже и написал заявление. Выставили меня из Корпуса чуть ли не пинком под зад

– Ты? Полковнику? – Хагоромо недоверчиво приподнял брови и даже в неверии мотнул головой. – Было за что?

– Нас на задание ушло 50, – отведя взгляд, с некой грустью ответил седовласый, – а вернулось восемь, хотя, как я понял, вернуться не должен был никто вообще. Жалко ребят

– Палка с двумя концами, – подытожил Хидан, – точнее будет сказать, пес укусил кормящую его руку

– Наверное, капитан, в учебке из нас с тобой плохо выбивали мятежный дух, – на этот раз Каминари усмехнулся более открыто, – раз мы остались такими заядлыми моралистами

– Дело не в морали, – Хагоромо сплюнул. – Прогнил Корпус – вот тебе и весь ответ

– И, тем не менее, именно Корпус дал нам второй шанс, – философски подытожил Даруи. – Вот я, например, смотрю, ты, капитан, Истинного своего встретил, метка на нем, гуляете – жизнь продолжается

– А сам-то, лейтенант? – фыркнул Хидан, явно не разделяя дружелюбного настроя собеседника. – Жениться надумал, как я понял

– Да я как бы раз уже был женат, – альфа небрежно провел по волосам, но Хагоромо хорошо знал этот жест – признание ошибки, – но не сложилось, а после вот, – Даруи кивнул в сторону скромно отсиживающихся на лавочке омег, – встретил Канкуро но Собаку. Стервец ещё тот был, но ничего: поостыл, ума набрался, вести себя прилично начал, вот я за ним и приударил, – седовласый хмыкнул, – влюбился, в общем. Но, знаешь ли, капитан, брат у него, тот, который сейчас глава, тип жуткий. Я за всю свою карьеру много альф видел, причем всех возрастов, сортов и сил, но этот… – Каминари, слегка прищурился, будто подбирая слова, – необъяснимый, раскусил меня буквально через несколько минут после знакомства, но достоинства ему не отнимать. Хороший глава из него будет, – мужчина одобрительно закивал, – дело будет делать, а не только языком чесать

– Старший Собаку это ещё что, – поддержал боевого товарища Хидан, припоминая довольно таки знаменательную встречу. – Мой омега с ними ещё со школы дружит, так вот в их компании блондин ещё есть, Намикадзе, – альфа невольно передернул плечами. – Я ему руку пожимаю, здороваюсь, а самого будто в глыбу льда засунули, пошевелиться не могу, смотрю на него и только глазами хлопаю, что уж о биополе говорить – как в штиле, ни виточка

– Он тебя подавил? – непривычно удивленно спросил Даруи. – Только пожав руку и посмотрев в глаза?

– Говорю же, – припомнив годы Корпуса, Хагоромо показал альфе один из тайных сигнальных знаков их отряда, – штиль

– Ясно, – седовласый знак понял – не для чужих ушей – и сразу же сменил тему разговора. – А ты, капитан, о браке со своим Истинным не думал?

– Да как-то не до этого было, – слегка ворчливо, чтобы скрыть свою обескураженность, ответил пепельноволосый. – Киба у меня особенный… – Хидан слегка замялся, думая, что эта информация явно не для того, кто предал его доверие, пусть и оправдывая доверие другого, и уж явно не для столь неожиданной встречи, но все это время все свои переживания мужчина держал при себе, а даже альфе, хоть изредка, нужно высказаться, – со здоровьем у него проблемы, – Хагоромо вздохнул. – В январе вот ребеночка потеряли

– Боги милостивы, – положив руку мужчине на плечо, как умел, подбодрил сослуживца Каминари

– Может, и так, – задумчиво протянул Хидан, с непривычной для седовласого теплотой посмотрев на омегу. – Да и я сейчас безработный, – альфа хмыкнул. – Не поверишь, лейтенант, но мой начальник положил глаз на мелкого, а тот, естественно, меня выбрал, так он вроде как отомстил – по статье, да ещё и без расчетных

– А я вот подумываю над тем, чтобы бизнес свой открыть, – слегка лениво, будто говоря о погоде, начал Даруи. – Я же сейчас тренером в фитнес-центре работаю, а хозяин продать его хочет. Так почему бы и нет?

– А деньги? – Хагоромо в недоверчивом прищуре покосился на седовласого

– Как ты там говорил, капитан? – Каминари, едва заметно, подал сигнальный знак. – Кормящая рука и палка с двумя концами?

– Ясно, – альфа фыркнул, знак оказался из группы тех, которые означали брать, разделять и властвовать, проще говоря, махинации

– И мне нужен партнер, – продолжал Даруи, пристально посмотрев на пепельноволосого и раскрыв свое биополе, чтобы у того не возникло подозрений относительно его честности, – надежный, проверенный партнер

– Считай, что я почти согласился, – уклончиво ответил Хидан, – а сейчас, думаю, нам лучше вернуться к нашим омегам, пока они там не извелись, – Каминари кивнул в ответ, и они направились к скамье. Сейчас у него не было времени, чтобы обдумать предложение седовласого как следует, но оно казалось довольно заманчивым, тем более что работать на кого-то альфа просто устал, и в фитнес-центре, наверняка, найдется посильная работа и для мелкого, чтобы он не чувствовал себя балластом, мог развеяться и чем-то себя занять. Да, хорошее предложение, но ему ещё нужно его обдумать и, конечно же, посоветоваться с любимым, потому что бизнес – это вложение денег, в данном случае всех, которые у них были.

– Все в порядке? – обеспокоено спросил Киба, сразу же подымаясь с места, когда альфы приблизились

– В полном, – приобняв омегу, заверил его Хидан, сразу же опутывая любимого ментальным коконом, так как волноваться шатену было нельзя ввиду того, что его биополе все ещё не окрепло и в любой момент могло выплеснуть опасное для здоровья своего носителя количество энергетики

– Так вы знакомы, да? – с не меньшим опасением спросил Канкуро, тоже прижимаясь к своему альфе и попеременно поглядывая на мужчин

– Давайте зайдем в кафе и там поговорим, – предложил Хагоромо, вопросительно взглянув на седовласого

– Поддерживаю, – согласился Даруи, и омегам ничего не оставалось, как, переглянувшись, последовать за своими альфами. В это же время Хидан подал бывшему сослуживцу тайный знак, на который, тот, не медля, ответил

– «Легенда?» – гласил вопрос Хагоромо, который решил согласовать с альфой структуру их дальнейшего разговора

– «Да», – ответил Каминари, и Хидан с ним согласился, понимая, что их омежкам, тем, кто не знает о нутре Корпуса, кто своими глазами не видел смерть, кто не ощущал липкость крови на своих ладонях, лучше не знать о том, что им двоим вместе пришлось пройти и какие приказы исполнить.

После разговора с Орочимару Сай так и не смог сразу же отправиться домой, хотя, выходя из клиники, твердо пообещал себе, что он сейчас же вернется в особняк, по пути позвонив Гааре, а после все ему расскажет и объяснит, все и с самого начала, но не сложилось. Как только брюнет вышел на улицу, у него сразу появилось то самое, неприятное, скользкое ощущение чужого взгляда, от которого внутри рождалась уже знакомая паника. Омега огляделся, всматриваясь в лицо каждого прохожего, но никто не был ему знаком. Все куда-то спешили по своим делам, не обращая на него никакого внимания, обстановка была привычной, шумной, наполненной гомоном большого города, и, тем не менее, предостерегающее ощущение никуда не делось, поэтому вместо остановки общественного транспорта Акаши заскочил в ближайшее кафе.

Начало рабочего дня, из-за чего посетителей в кафе было мало, и ему удалось выбрать столик в углу, подальше от окна, после чего он заказал себе кружку чая и какой-то десерт, к которым даже не притронулся. А страх все не отпускал. Да, под крышей и за толщей стен он чувствовал себя более уютно, не так скованно и теперь мог рационально размышлять, но все же периодически поглядывал на входную дверь, когда она издавала мелодичный звон, оповещая о посетителе. И вновь ничего. Он просидел в кафе около часа, официанты начали на него косо смотреть, но Сай не мог заставить себя подняться с места и выйти на улицу, будто именно там, среди толпы, в потоках машин и за углами домов его и подстерегала опасность. Да, он мог позвонить Гааре и попросить альфу приехать за ним, но тогда многое пришлось бы объяснять, а, как оказалось, он к этому был не готов.

Сейчас он, и правда, чувствовал себя безумцем, страдающим манией преследования, пытался контролировать свое биополе, чтобы не вызвать настороженность со стороны окружающих и напустил на лицо маску ледяного спокойствия, но внутри было тревожно, а все ощущения обострялись ещё и за счет того, что теперь он отвечал не только за свою жизнь, но и за жизнь малыша. И сердце омеги сейчас обливалось кровью, когда он думал о том, что, возможно, придется делать аборт, но если так пойдет и дальше, то выбора у него не будет. Ведь разве может ребёнок родиться здоровым, если папа-омега страдает психическим расстройством?

Тогда, когда он лежал в больнице, все был примерно так же, только в те дни он знал, откуда веет опасностью, был готов встретиться с ней лицом к лицу, и его страх от этого был не паническим, а, так сказать, разумным, потому что Сай заведомо знал, что битву он проиграет. Он не спал, особенно ночью, когда санитары выключали в палатах свет, и его узкая полоска виднелась из-под двери в коридор, добавляя теням мрачности. Он ждал, ждал, что в любую минуту может распахнуться дверь или окно, и в палату войдет ОН, чтобы завершить начатое. Сай жил в страхе, в апатии, в неведении, в постоянном ожидании, отгородился ото всех, мысленно приготовился к тому, что его жизненный путь закончен, да и жить после потери, собственно, и не хотелось, поэтому он отказывался от лечения, от помощи, отказывался жить дальше. Но ОН не пришел, пришел Гаара, и это оказалось очередным шоком.

Сперва он просто не мог заставить себя посмотреть этому человеку в лицо, не мог заговорить с ним, не знал, что сказать, лишь повторял ту фразу, которую вместе с кулаками и ментальными ударами запечатлела его память: «Альфа и омега не могут дружить», – не мог подпустить его к себе ближе, чем на пару шагов – все это причиняло боль. К тому же, он все ещё ждал, днем смотрел в окно, ночью на дверь, прислушивался к каждому шороху, задерживал дыхание, приподнимался на постели и безвольно опускался на неё, а Гаара все приходил. Он должен был его прогнать – так тогда чувствовал Сай, этот альфа тоже причинил ему боль, нанес рану, пусть до сих пор назывался его другом, при этом даже не понимая, что одно его присутствие делает только хуже. А после… после он перестал ждать, точнее, он ждал, вот только теперь он ждал Гаару. Сай все равно молчал, потому что не мог подобрать слова, потому что боялся, что, если он откроет рот, все те эмоции и чувства, которые он держал внутри себя, выплеснутся наружу, оголяя правду. А от правды он предпочитал бежать.

Ожидание сменилось недоверием, удивлением, неверием, когда он очнулся в особняке Собаку и понял, по чьей воле он здесь. Те приступы, которые он переживал в больнице, участились, омега чувствовал, как апатия давит на него, а ночью вообще не мог сомкнуть глаз и был благодарен альфе за то, что тот колол ему снотворное. Да, когда-то он мечтал оказаться в этом доме, рядом с Гаарой, но не так, не по такой причине, не потому, что то, что он считал ожиданием и готовностью к смерти, оказалось психическим расстройством. Открыто ему об этом никто не говорил, конечно же, но он догадался сам и поэтому противился, не хотел быть обузой, бременем, грузом, потому что понимал, как альфе тяжело с ним, и какую цену Собаку заплатил за то, чтобы заботиться о нем. А после, в один день, он увидел календарь, а на нем число, и в его памяти всплыло лицо врача, губы которого четко выговорили дату, когда он должен был родить. Тогда он долго шарил ладонями по своему плоскому животу, смотрел на себя в зеркало и никак не мог вспомнить, что же произошло, почему он не беременный и где его ребёнок, а после ему шепнули, на ушко, тихонько, но отчетливо – его муж убил их малыша, а дальше омега потерял контроль над собственным телом. Во время приступов он будто смотрел на себя со стороны, точнее, изнутри, видел свои руки, ноги, иногда отражение в зеркале и понимал, что сходит с ума, и ему не хотелось возвращаться, он не знал, почему возвращался до этого, и в тот раз, когда его запястий касалась бритва, он не собирался возвращаться, но тепло все решило за него.

Сперва он не понял, что это именно Гаара, что это энергетика альфы возвращает его к жизни, что это он шепчет ему какие-то бессвязные, но такие нежные и чувственные слова, и тогда он будто очнулся, осознал все, понял, что поддался депрессии, собственным страхам, внушил себе одиночество и отрешенность, сделал выбор в пользу безумия, потому что считал, что так будет легче, что так он быстрее сможет забыть и никогда не вспоминать, но альфа заставил его вспомнить, что он все ещё нужен, что его жизнь имеет ценность. Позже Сай думал над своим поведением и не мог его понять, списывал все на шок после ментального и физического насилия, после потери ребёнка, но ответа на свои вопросы так и не получил, а после он начал раскрываться.

Говорить было тяжело, он помнил все слова, понимал их значение, но они причиняли боль горлу, фантомную, как говорили некоторые врачи, потому что горло у него действительно было повреждено, и первый месяц говорить ему запрещали, а после он просто позабыл, как это делать, но он старался, боролся с болезнью, и победил. Нет, они вместе, вместе с Гаарой победили, и в ту ночь, когда его сущность звала альфу, когда разум сопротивлялся, а сердце тянулось, когда он зажмуривал глаза и заставлял себя лежать неподвижно, тело предавало его, а ласки альфы терзали не хуже бесов Преисподней, но когда Гаара сказал те слова, когда он признался в любви, когда позволил почувствовать её, он понял, что глупо бежать от самого себя, от своих чувств и своих желаний, он раскрылся, выбрался из сферы отчуждения, смог вновь почувствовать себя живым. Гаара ему помог, и он считал, что болезнь, безумие, ожидание, страх, припадки, все это осталось в прошлом, но сейчас… сейчас он сомневался в своих выводах. Вполне возможно, болезнь просто отступила и теперь, когда он, несмотря на все свои тайны, был счастлив, носил под сердцем ребёнка от любимого человека, просто жил, вернулась, чтобы вновь ввергнуть его в пучину безумия, страха и отчаянья. Но сдаваться нельзя – так решил Сай, в одиночестве он не сможет победить болезнь, не сможет отбросить свой страх, не сможет выносить свое дитя. Ему снова нужен Гаара, только теперь он это понимает, теперь он не будет бояться просить помощи, теперь он не сам, теперь он не потеряет своего малыша.

Бросив деньги на столик, Сай спешно покинул кафе, решительно направляясь к автобусной остановке. Да, предчувствие никуда не делось, он все ещё ощущал на себе посторонний и целенаправленный взгляд, все ещё по его телу скользила неприятная, липкая, мерзка дрожь, биополе противилось, казалось, невидимому ментальному давлению, а к горлу подкатил тугой ком, перебивая дыхание, но он все равно шел, не останавливаясь, не оглядываясь, не смотря по сторонам. Только вперед. Быстрее. Неприметнее. Затеряться. Вскочить в автобус и уехать из этой части города. Ему это под силу. Он сможет. Болезнь – это всего лишь результат стресса, шок пережитой потери. Он не может быть безумен. Гаара понял бы, его Истинный почувствовал бы, если бы это было так – Сай только теперь это осознал, а Гаара лишь успокаивал, когда ему снились кошмары, обнимал, заверял, что все в порядке, что сон уйдет вместе с ночью, а после рассветы принадлежали им двоим, их страсти, их любви. Значит, причина его состояния в чем-то другом, что-то другое, не болезнь, не мнимость, не стресс, рождает этот страх, который скользкими кольцами сворачивался у него внутри. А сущность уже не шептала, она кричала, и этот крик не мог заглушить даже шум города.

– «Обернись!» – Сай вздрогнул, поскольку окрик был слишком реальным, чтобы походить на иллюзию или галлюцинацию, и обернулся. Все это заняло у него секунду, а после на его шее сомкнулось что-то цепкое, тонкое и холодное – пальцы, вторая рука зажала рот, а над ним сомкнулись крыши соседних домов, между которыми был тупиковый переулок. От страха свет померк перед глазами, и отчетливым, осязаемым, ярким осталось только одно – запах альфы.

========== Глава 31. Часть 2. ==========

Сай оцепенел, замерев в крепких, сильных, сжимающих его тело руках, прикосновения которых было подобно обжигающему льду. Грудь альфы прижималась к его спине, и он чувствовал сердцебиение мужчины – быстрое, рваное, сильное, эхом пульсирующее в его собственном теле, при этом дыхание человека было абсолютно спокойным, ровным, сдержанным, жарким, неприятно щекочущим волосы и кожу шеи. Но это был всего лишь миг, миг, когда им овладела паника, и когда забытый, загнанный в глубины сущности страх взял над ним верх, напоминая о своем перворождении, о своем истоке, о своей значимости в его жизни, напоминая о тех днях безумия, когда, снедаемый этим самым страхом, он жил в ожидании. И этот миг прошел, сменился осознанием того, что сейчас ему не все равно, что ещё несколько минут назад он решил жить, невзирая ни на что, что он теперь должен жить ради своего ребёнка, должен отбросить свою слабость и, наконец, бороться, даже если эта борьба будет тяжкой и принесет с собой новую волну боли.

Он встрепенулся, вцепился вспотевшими пальцами в руки альфы, пытаясь расцепить их, разжать, ослабить давящее на грудь и шею кольцо, расцарапать ногтями кожу в кровь и впиться в мясо до самых костей, отстаивая свою жизнь. Забрыкался, начал извиваться, пытаясь пнуть мужчину локтями, наступить ему на ногу, разбить затылком нос – все это он помнил из курса самообороны, который в обязательном порядке проходили в школе все омеги, и который, как он считал, никогда не должен был ему пригодиться, потому что всю жизнь его окружали альфы, на которых он мог положиться, которым мог довериться, и которыми, в итоге, был обманут. Выставлял щиты, понимая, что, если альфа сейчас раскроет свое биополе и надавит на него, он проиграет, будет повержен более сильной особью и распластается у его ног – омега уже это проходил, он уже был у ног альфы, умолял, взывал к благоразумию, пытался что-то доказать, в ответ на что получал лишь удары – обычные по лицу и ментальные по щитам, которые оберегали его малыша, но так и не уберегли. Его сущность тоже боролась, как никогда яростно, целенаправленно, огрызаясь, противостоя попыткам альфы подавить её, разрывая путы страха когтями и зубами, поражая своего носителя той силой, которая раньше была ей не присуща. Омега чувствовал, как энергетика подымается по его каналам, от живота к танкетсу* (*точки выхода энергетики на теле, сеть которых и позволяет сформироваться биополю), освобождаясь, вливаясь в биополе, расширяя его, уплотняя, создавая защиту. Это была энергетика купола, Сай понимал, что её пока что очень мало, что использовать её в борьбе с альфой он не имеет права, но сущность решала за него, расправив крылья инстинктов и выводя биополе на граничащий с опасностью для жизни уровень сопротивления. Говорят, омеги, попадая в ситуацию угрозы, способны на невероятные поступки, например родитель-омега, спасая свое дитя, силой своей ментальной воли, способен влиять на материальные объекты огромной массы, и Сай сейчас чувствовал себя примерно так же, позабыв о собственном благополучии и думая лишь об одном – вырваться ради ребёнка.

И альфа его отпустил. Нет, не потому, что брюнет оказался яростное сопротивление, а потому, что, скорее всего, так ему было угодно, но отпустил не на свободу, а, развернувшись, толкнул вперед, в слабоосвещенный тупик, при этом загородив выход и застыв с приоткрытым биополем, выжидая. Судорожно вдохнув, хотя, в принципе, не так уж и сильно сжимали его горло, но все же ощущение давления осталось, и глубоко выдохнув, Сай медленно повернулся, и боясь, и желая встретиться лицом к лицу с тем, чей запах не вызвал у него сомнений. Он уже знал, кто этот альфа, знал ещё тогда, как только оказался в плену его рук и вдохнул его запах, но он хотел увидеть его лицо, убедиться в том, что, как он считал, было невозможным, удостовериться в том, что его страх стал реальностью.

– Ты… – выдохнул Сай, присматриваясь к альфе напротив. Он не изменился: то же, слегка худощавое телосложение, все те же плавные черты лица, те же темные глаза, те же волосы с голубоватым отливом, та же нечитаемая улыбка на губах, тот же запах, схожий с ароматом древесной смолы – перед ним стоял Хаюми Син, его муж.

– Я, – альфа утвердительно кивнул, при этом не разрывая зрительный контакт и не двигаясь с места. Он просто рассматривал омегу, пока только пытаясь понять, изменилось ли что-то в том человеке, которого он ещё не так давно называл своим супругом. Смотрел и понимал – да, изменилось, и это осознание отобразилось на его губах кривой ухмылкой, а в глазах пренебрежительным блеском.

– Но как? – удивленно пролепетал омега, отступая на шаг. – Ты же должен… – и он замолчал, рассеяно блуждая по лицу мужчины взглядом. Он пытался отвлечь внимание, разговорить альфу, потому что понимал, если бы Син просто хотел поговорить, он бы не стал на него нападать и затаскивать в переулок, к тому же, он видел его взгляд, чувствуя на себе его презренную липкость, осознавая, что мирная беседа между ними в планы альфы явно не входила. Глазами он искал выход из ситуации, которого, казалось, не было: переулок узкий, можно было расставить руки в стороны и кончиками пальцев коснуться стен, так что оббежать, увильнуть не удастся, за его спиной – тупик, над головой, едва пропуская скудный свет, сомкнулись крыши двух соседних домов, окна которых сюда, естественно, не выходили, рядом валялся какой-то мусор, но ничего подходящего для обороны, кроме пустой стеклянной бутылки, не было, да и вряд ли ему бы помогло и что-то более увесистое, если бы альфа надавил на него ментально. Выхода не было, был только сотовый телефон, который лежал в заднем кармане джинс, и на котором можно было нажать всего лишь одну кнопку, а дальше Гаара все понял бы. Сай осторожно завел руку за спину, прикоснулся к карману, и его сердце замерло в отчаянье.

– Сидеть в тюрьме? – фыркнул Хаюми, заканчивая вопрос брюнета, а после, заметив его манипуляции, приподнял правую руку, в которой был зажат телефон парня, и который он сразу же швырнул о стену, после чего бесцветным голосом продолжил. – Девять дней назад меня выпустили за примерное поведение, и знаешь – что? – альфа с вызовом бросил этот вопрос в сторону омеги

– Что? – просипел Сай, понимая, что отступать ему некуда, заговорить мужчину не получится и защититься тоже, оставалось только использовать связь Истинных, применить ментальный зов и надеяться на то, что Гаара сможет его услышать, понять и найти

– Я сразу же начал искать тебя, – Син фыркнул, будто учуял что-то зловонное, – хотя, и искать-то особо не пришлось, ведь я и так догадывался, что при первой же возможности ты побежишь к Собаку. Шлюха! – альфа сплюнул. – Ты, Сай, уже давно стал шлюхой, продавшись мне ради денег, и ей же и остался, подставив задницу Собаку, чтобы обезопасить себя и сыто пристроиться

– Значит, это не было безумие, – пробормотал омега, рассеянно уставившись себе под ноги. – Ты следил за мной, – брюнет резко вскинул голову и посмотрел альфе точно в глаза, выкрикнув. – Следил, ведь так?!

– Следил, – довольно протянул Хаюми, – присматривался, поджидал и, как видишь, дождался, – Сай в ответ только покачал головой, понимая, что теперь все стало на свои места. Нет, он не был болен, просто чувствовал, что за ним наблюдают, ведь, пусть на нем уже нет метки Сина, пусть он теперь повязан со своим Истинным, отголоски прошлых связей все ещё жили в нем, и теперь он понимал, почему испытывал страх, почему ему снились кошмары и почему он боялся выйти на улицу – интуиция, сущность предупреждали его об опасности, но он не понял, не осознал, испугался, тем самым навлекая на себе ещё большую беду.

– Что тебе от меня нужно? – голос омеги дрогнул, но поза все ещё оставалась напряженной, решительной, защитной. – Зачем я понадобился тебе сейчас, если ты считаешь меня всего лишь шлюхой? Почему не подписал документы на развод? Чего хочешь добиться этой встречей?

– Возмездия, – низко прорычал альфа, делая первый шаг вперед. – То, что ты меня не любил и вышел замуж только по расчету, это дело такое, бывает, практикуется и никем не осуждается, это понимал и глава моего клана, и я, с чем готов был мириться хоть всю жизнь. Но ты, – мужчина склонил голову вбок и недобро прищурился, – позорил меня каждым своим словом, действием, взглядом, открыто демонстрировал свое пренебрежение, неповиновение, свою свободу – вот почему наш брак имел такие последствия

– Я тебя уважал! – холодность со стороны мужа была противной, в его биополе не было ни намека на эмоции, ни ниточки чувств, ничего, что было бы приятным и обнадеживающим, только злоба, черная и скользкая, к тому же, он не совсем понимал, о чем говорит Син. – Да, не любил, но уважал, и я никогда не выносил на люди наши семейные проблемы, которые, между прочим, создавал ты!

– Нет, дорогой, – с ухмылкой протянул Хаюми, – проблемы создавал как раз ты, играя в любящего и заботливого мужа и при этом, за моей спиной, пытаясь связаться со своим возлюбленным, – из уст альфы это слово прозвучало, как оскорбление, – который бросил тебя и сбежал в Америку, даже не почувствовав, что вы – Пара

– Вот именно, Син, – уцепившись за последнюю фразу мужа, продолжал разговор омега, надеясь на то, что его ментальный зов достиг Истинного, – мы с Гаарой – Пара, пусть для этого нам пришлось преодолеть многое, в том числе и мою болезнь, и потерю ребёнка, нашего с тобой ребёнка, – Сай специально сделал акцент на этом факте, считая, что упоминание о малыше может вызвать у альфы хоть какие-то эмоции, но биополе мужчины даже не дрогнуло, он не изменился в лице и ничем не выказал то, что его как-то тронули эти слова