Текст книги "Сущность Альфы (СИ)"

Автор книги: Lelouch fallen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 51 (всего у книги 121 страниц)

– Потом были тренировки, – продолжал мальчик, доверительно прижимаясь к своему альфе и с удовольствием греясь в его ментальном коконе. – Я не понимал, зачем они мне, мне было тяжело, но Забудза настаивал. Он лично учил меня всему, причем добросовестно, чтобы я не отставал в развитии от обычных детей, обучал рукопашному бою и обращению с оружием, но у меня все равно плохо получалось, от чего Момочи очень сердился. А в 12 лет, – Хаку вздохнул, – в 12 лет врачи сказали, что, скорее всего, я буду омегой, и начался мой личный ад

– Подожди, – Сасори отстранил от себя мальчика и пристально посмотрел ему в глаза, – ты все это время был рядом с Момочи, при этом зная, что это он вырезал твой клан? – Акасуне не стоило никаких трудов, чтобы сложить дважды два и понять, что именно Красная Луна причастна к трагедии, но вот, почему Забудза забрал мальчишку и шесть лет возился с ребёнком, он пока понять не мог

– А я и не знал, – скороговоркой выпалил омежка и отвел взгляд в сторону. – Забудза рассказал мне об этом только тогда, когда перевел в статус матки и посадил на цепь. Можно, – мальчик поднял голову и со слезами на глазах посмотрел на красноволосого, – можно я не буду рассказывать, что было дальше?

– Конечно, можно, – вновь почувствовав всю ту боль, что за столько лет накопилась в душе его Истинного, Сасори осторожно прилег на кровать и уложил Хаку на себя, обнимая, утихомиривая его расплескивающуюся энергетику своей и кардинально меняя тему разговора, дабы вселить в мальчика приятные эмоции. – Хаку, ты ведь знаешь, что мы Пара?

– Знаю, – омежка улыбнулся и ещё крепче обнял своего альфу. – Я это почувствовал ещё тогда, в вашем кабинете, просто не сразу смог понять, что именно это было за чувство. Но я знал, – Хаку кротко поцеловал красноволосого в губы и добавил уже шепотом, – знал, что вы придете за мной, Сасори-сама

– Тогда почему боялся меня? – Акасуна был в легком недоумение, ведь, получается, омежка знал обо всем с самого начала, но сознательно пытался оттолкнуть его от себя. И дело было не только в случае с «рулеткой», когда Хаку не подпускал его к себе, закрываясь, но и в его попытках показать себя не в самом лучшем свете попытками соблазнить.

– Потому что, – уклончиво ответил Хаку и довольно однозначно потерся об альфу всем телом, начиная скользить пальчиками по груди красноволосого

– Хаку… – прикрыв глаза и запрокинув голову, выдохнул альфа, чувствуя, как возбуждение накатывает на него новой, мощной, бурной волной, вновь оголяя инстинкты, – ты хочешь?

– Безумно, – прошептал мальчик, острым язычком начиная вылизывать соски альфы

– Только на этот раз без сцепки, – перебирая волосы мальчишки, уже хриплым от желания голосом предупредил Акасуна, – понесешь же

– Не понесу, – уверенно возразил Хаку, опускаясь горячими влажными поцелуями ещё ниже. – Меня стерилизовали

– Что? – Сасори, буквально отпихнув от себя омежку, резко сел и моментально свернул свое биополе, ошалело смотря на абсолютно невозмутимого мальчишку, который умостился на его бедрах

– А что? – с неким вызовом бросил Хаку, но красноволосый слишком четко почувствовал горечь и обиду, чтобы поверить в эту безмятежность. – Забудза собирался продать меня в гарем какому-то шейху, чтобы я глаза ему не мозолил, поэтому после первой течки меня сразу же и стерилизовали, ведь какому держателю нужны бастарды от наложника

– Бред, – Акасуна со стоном уже в который раз повалился на кровать и прикрыл лицо ладонью. Это что ж получается? Его Пара не сможет родить ему детей? Никогда? Сасори плохо разбирался во всех этих медицинских терминах, да и всей сути процесса стерилизации не знал, но факт того, что после подобной процедуры особь становиться бесплодной, был ему более чем понятен. Он был зол? Нет, скорее опустошен. Ему нужно было время, чтобы разобраться, чтобы понять, чтобы хоть что-нибудь придумать, просто время в одиночестве, без Хаку, которого искусственно сделали ущербным.

Внезапно альфа почувствовал, как звонко натянулись нити уз Пары, вибрируя и сопротивляясь. Сасори сперва подумал, что это он как-то спровоцировал нестабильность их связи, но сразу же опомнился, понимая, что это Хаку пытается их разорвать, причем делает это сознательно и по собственной воли.

– Ты что делаешь?! – вскипел Акасуна, подрываясь, сбрасывая из себя мальчика, прижимая его своим весом к кровати и грубо подавляя ментально, дабы не позволить своему Истинному сконцентрироваться на нитях Пары. – Зачем ты рвешь связь?!

– Чтобы не обременять вас, Сасори-сама, – морщась и явно испытывая жуткий дискомфорт, все-таки честно ответил омежка. – То, что мы – Пара, лишь принесет вам ненужные хлопоты и омрачит вашу жизнь, – Хаку, едва сдерживая слезы и пытаясь сопротивляться ментальному давлению альфы, посмотрел красноволосому в глаза. – Я матка, которую имел в рот чуть ли не каждый альфа улья, к тому же стерилизованный. Вам, Сасори-сама, нужен кто-то, кто имеет менее запятнанное прошлое и более светлое будущее

И Сасори понял, вот так вот просто, всего из пары фраз, он понял, почему Хаку вел себя именно так. Мальчик знал, что они Пара, и поэтому заведомо пытался сделать так, что бы он, Акасуна, разорвал связь и выбросил его из своей жизни. Омега просто провоцировал его, посчитав себя недостойным, решив, что будет обузой и балластом, он сделал так, потому что… любил. Да, именно сейчас Сасори почувствовал то, что так старательно скрывал от него его Истинный, то, что сперва принял за обожание и желание, то, что, как бы смешно это не звучало, в силу своей неопытности, не смог понять сразу.

– Ты нужен мне, Хаку, – альфа крепко обнял своего омежку, вновь окутывая его ментальным коконом и восстанавливая все трещины в нитях их уз. – Нужен таким, какой ты сейчас, с твоим прошлым и нашим общим будущим

Вместе со словами Акасуна попытался передать мальчику все те чувства, которые бурлили у него в груди, надеясь, что Истинный поймет искренность, искренность всего: и слов, и чувств. Хаку помедлил немного, но после все-таки обнял своего альфу в ответ, больше не противясь силе соединяющих их нитей. Сасори же в это время, вдыхая запах своего мальчика и чувствуя биение его сердечка, решил, что плевать ему на проделки богов и их испытания, если рядом с ним всегда будет его любимый.

Было жарко, жарко до такой степени, что хотелось содрать из себя кожу, хотя это вряд ли бы помогло. Жар был внутри, он расползался по венам, дурманил голову, выгибал тело под немыслимыми углами, заставляя руки цепляться за скомканное одеяло, а пальцы ног подгибаться от столь невыносимой пытки. Глаза слезились, и от этого мир казался мутным, бесцветным, пустым, в нем были только очертания предметов и какой-то непонятный свет вдали. Сущность куда-то рвалась, что-то требовала, манила за своими инстинктами туда, где был источник того дивного аромата, который, казалось, даже сейчас витал в комнате, ещё больше распаляя пожар желания внутри.

Саске скручивался калачиком, прижимая коленки к груди, вытягивался во весь рост на спине, переворачивался на живот и утыкался лицом в подушку, перекрывая себе кислород, но все было тщетно. Запах никуда не исчезал, он был везде, был в воздухе, на нем, в нем, и подросток, охваченный жаром течки, никак не мог избавиться от этого аромата, невольно вдыхая его ещё глубже. Его колотило, выгибало, подбрасывало, поэтому Саске никак не мог занять удобное положение, скуля и мелко ерзая на скользкой клеенке. Это было унизительно, настолько унизительно, что порой омега всхлипывал от осознания того, что под него, как под младенца, подложили клеенку, дабы он не пачкал простыни смазкой, которая постоянно выделялась из его дырочки. Пижаму он тоже надевать не стал, понимая, что это бессмысленно, что все равно она сразу же промокнет, но клеенка – это больно. Возможно, именно сейчас подросток был слишком впечатлительным, в нем слишком ярко бурлили эмоции, а на настроении сказывались гормональные скачки, но все равно было больно. Почему-то Саске считал, что мать просто отвернулась от его состояния, облегчив себе домашние хлопоты, связанные со стиркой, а отец нарочно запер в комнате, чтобы не отвлекаться на утешительные речи и беспокойство о младшем сыне. Вот почему омега всхлипывал, понимая, что единственное, что ему остается, это ерзать на этой скользкой клеенке, пачкаясь в собственной смазке и не имея сил подняться, чтобы сходить в ванную.

Новая волна жара была настолько сильной, что подросток невольно заскулил и уже в который раз перевернулся на спину. Член, как говорят, стоял колом, нет, хуже, он нестерпимо болел и причинял дискомфорт при каждом движении, был настолько твердым и покрасневшим, что Саске реально начал опасаться за свое здоровье. Но стоящий член это было ещё полбеды, главной проблемой и самой сладостной пыткой для подростка была его дырочка, которая пульсировала, выталкивая порции вязкой смазки, от чего по телу разливалось непонятное томление, а внутри казалось слишком пусто, настолько пусто, что хотелось чем-то заполнить себя, чем-то большим и горячим, чем-то твердым и тоже пульсирующим, чем-то таким, что могло бы унять этот жар.

Омега понимал, что это возбуждение, и что он (боги! как же стыдно было в этом признаться) хочет альфу, нет, не какого-нибудь альфу, а конкретного, с золотистыми волосами и глазами цвета моря. Стоило только подростку подумать об этом, как из его дырочки буквально выплеснулась порция смазки, а в паху так заныло, что Саске невольно вскрикнул. И это только начало, всего каких-то несколько часов беспрерывной пытки, а впереди ещё три таких самых безумных дня. Нет, он не выдержит. Он просто не сможет вытерпеть эту боль и этот жар. Он боится. Боится, что превратится в похотливое животное, которому будет уже все равно, кто вставит ему член. Нужно с этим что-то делать. Необходимо избавиться от этого жара, от этого безумия, от этого образа. Надо совладать со своим возбуждением и подавить инстинкты.

Невольно вспомнились слова Суйгетсу о том, что жар течки можно сбить, поласкав себя. Но это было постыдно. Саске не знал, не понимал, не мог даже думать об этом, он считал ниже своего достоинства заниматься рукоблудием, или как там его называют. Нет, подросток не верил в то, что от подобного занятия ладони покрываются шерстью или потом он не сможет испытать удовольствие с партнером, просто ему было стыдно и противно, ведь, сделав это, он докажет, что слаб. Да, самому себе докажет, что он всего лишь похотливый омежка, который не в состоянии обуздать свою сущность. Но было так больно. Было слишком плохо. Было просто невыносимо. А гордость лишь пожимала плечами и скромно отворачивалась, предоставляя свободу инстинктам.

Саске несмело потянулся рукой к своему члену и боязно, дрожащими пальцами, обхватил его у основания. Стало только больнее. Никакого удовольствия. Казалось, кровь ещё сильнее прилила к набухшему органу и запульсировала в нем, вырывая у подростка сдавленный хрип. Омега хотел убрать руку, разомкнуть пальцы, прекратить это грехопадение, но вместо этого скользнул ладонью по стволу и слегка надавил на головку большим пальцем, чувствуя, как на ней выступила вязкая капелька. Неведомая до этого волна прокатилась по телу подростка от кончиков пальцев ног до самой макушки, наполняя его томной тяжестью. Легче не стало, нет, но было приятно. Настолько приятно, что Саске провел рукой по стволу ещё раз, задышав чаще и слегка застонав.

Комната кружилась в каком-то хитромудром танце, выплясывая перед глазами подростка разноцветными искрами. Член подрагивал в его руках, сладкие волны, то и дело, опаляли тело, пробираясь в самое сердце сущности, а дырочка так пульсировала, так требовала, так истекала смазкой, что Саске уже не понимал, что он делает. Согнув одну ногу в колене, омега, все ещё продолжая медленно поглаживать свою плоть, указательным пальцем прикоснулся к своей дырочке и тут же сдавленно охнул от, будто разрядом, прошедшего по его телу наслаждения. Было страшно, страшно почувствовать, как там у себя внутри. Жарко, наверное. А ещё скользко и тесно. И трепетно. Да, именно так. Но все равно было страшно. Саске обвел указательным пальцем края ануса, ощущая их припухлость, и одновременно провел рукой по стволу. Тут же с его губ сорвался громкий стон, а после ещё и ещё, которые самому подростку казались слишком отдаленным. Все смешалось. Его затягивало. Хотелось больше. Туда, к той грани, где было что-то неизведанное, но приятное. Где была какая-то вершина. Где было то удовольствие, которое пронзило омегу своими ослепительными лучами, казалось, разрывая его тело на миллиарды кусочков, каждый из которых нес в себе частичку томной сладости.

Саске открыл глаза и вздрогнул, резко убрав руки от своих соромных мест. Несколько жадных глотков воздуха и пара движений, вместе считанные секунды, те секунды, за которые он испытал свой первый оргазм. В голове начало проясняться, но от этого стало только хуже, ведь именно сейчас подросток смог осознать все то, что только что совершил, ощущая последствия своего грехопадения на своем животе в виде горячей липкой субстанции.

Внезапно щелкнул замок и дверь отворилась. Саске перевел свой все ещё слегка затуманенный взгляд в сторону входа и вздрогнул, от чего в его голове резко просветлело. Итачи. Брат. Рядом. В паре шагов. И он точно видел, не мог не видеть сперму на его животе, как и не мог не понять, чем же только что занимался его глупый братишка. Запаниковав, подросток накинул на себя одеяло и спрятался под ним с головой, зажмурившись, чувствуя, как жаркая краска заливает его щеки, уши и шею, и вздрагивая каждый раз, когда слышал тихую поступь шагов брата.

– Стыдно? – прозвучало практически над самым ухом, от чего Саске ещё крупнее вздрогнул, теперь уже явственно чувствуя своего брата и его силу, странную какую-то силу, над происхождением которой у подростка сейчас не было желания задумываться

– Вылезай из-под одеяла, Саске, – мягким, заботливым голосом попросил альфа, но подросток в ответ лишь отчаянно замотал головой, чувствуя, что брат не сердится на него, что поддерживает, но в то же время не осмеливаясь посмотреть ему в глаза

– А если я скажу, что тоже занимался подобным, – Итачи многозначительно замолчал, а омега, ведомый то ли интересом, то ли все-таки шоком, опасливо отодвинул одеяло, являя на свет взлохмаченную макушку, пытливые глаза и самый кончик носа

– Что? – Саске не мог поверить, он сперва подумал, что аники просто хочет подбодрить его, показать, что в том, что он делал, нет ничего позорного, но встретившись взглядом с братом, который сидел перед ним на корточках, и проникнувшись его эмоциями, брюнет понял, что альфа сказал это на полном серьезе

– Знаешь, отото, – Итачи бережно потрепал брата по волосам и закутал его в плотный ментальный кокон, – когда ты встречаешься со своим Истинным, а он полтора года не позволяет ничего кроме поцелуев, то сдерживать себя удается только таким способом

– Я просто не мог больше терпеть, – честно признался омега, вновь слегка смущаясь, но ментальная поддержка брата, казалось, облегчила его жар, по крайней мере, он мог мыслить ясно. – Было слишком жарко, выть хотелось от боли, там, – подросток выразительно указал глазами вниз, – а Суйгетсу сказал, что после такого становится легче

– Ну, да, – Итачи как-то неоднозначно улыбнулся, а после поднялся, все так же ментально укутывая брата. – Иди в душ, Саске, а я сменю постельное и принесу подавляющие

– Клеенка запасная под кроватью, – слегка недовольно проворчал подросток, все-таки поднимаясь с постели

– Никакой клеенки, – резко возразил Учиха старший, от чего омега невольно съежился, вновь чувствуя вокруг брата витки той самой странной силы

– Но мама… – хотел было возразить омега, пытаясь закутаться в одеяло

– Я сам присмотрю за тобой, – не менее категорично перебил брата Итачи, – а если буду занят, то придет Дей. Согласен?

– Согласен, – Саске улыбнулся и мелкими шагами посеменил в ванную, все ещё чувствуя на себе ментальный кокон альфы. Все-таки у него самый замечательный брат, и пусть эта явная забота продлится не долго, ведь у Итачи уже есть своя семья, а вскоре, возможно, появятся и дети, но почему-то омега был уверен, что он всегда будет под присмотром, даже если аники будет на другом конце Мира.

– Ну, и? – когда Саске, уже вымытый и одетый в пижаму, принял подавляющие и был уложен в чистую постель, Итачи присел напротив и с хитринкой взглянул на брата. – Кто твой альфа?

– Что? – подросток опешил, беззвучно открывая-закрывая рот и не в силах ничего ответить. – Да как ты мог такое подумать! – Саске потребовалось всего лишь несколько секунд, чтобы прийти в себя и закрыться, на самом деле просто испугавшись, ведь он пока что не был готов говорить о подобном

– Мог, – альфа безапелляционно кивнул, – особенно после того, как почувствовал, что ты что-то скрываешь, точнее, – брюнет слегка наклонился и пристально посмотрел на брата, не прикасаясь к нему ментально, – когда почувствовал, что именно ты скрываешь

– Я… – омега замешкался, прекрасно понимая, что от брата он ничего не сможет утаить, но может, если он откажется, Итачи не будет его больше расспрашивать. – Я пока не готов об этом говорить, – спешно выпалил младший Учиха и отвернулся, чтобы скрыть предательский румянец

– Тогда давай так, отото, – Итачи с ногами забрался на кровать и поджал их под себя, – я тебе свой секрет, а ты мне свой. Идет?

– Секрет? – Саске заинтересовано покосился в сторону брата, покусывая нижнюю губу. У Итачи был секрет – это немыслимо, ведь между ними никогда не было секретов, по крайней мере, пока он сам не начал скрывать от брата свою симпатию к альфе. К тому же, было безумно интересно, что же такого утаил от него аники, а, зная брата, подросток был уверен, что это что-то очень весомое и жутко интересное

– Ладно, – якобы нехотя выдохнул омега, а сам навострил уши, – рассказывай

– Ну, думаю, тут лучше будет показать, – Итачи как-то странно улыбнулся, и Саске очень не понравилась эта улыбка, будто он заранее почувствовал, что сейчас произойдет что-то, что ему не понравится.

Глаза альфы за долю секунды стали алыми и в них развернулись три черных запятых, но подросток этому и не удивился, ведь он прекрасно знал, что это всего лишь вторая ступень мутации сущности, но после… то, что случилось после, повергло омегу в шок, заставив съежиться и затаить дыхание. Глаза его брата изменились, стали ещё более насыщенного, кровавого, цвета, а запятые, развернувшись, превратились в какой-то странный рисунок, который Саске был почему-то смутно знаком. Но не это шокировало подростка, а та сила, которая всколыхнула все пространство комнаты, заполнила его своей мощью, раскрылась накатной волной, сгустившись и возвысившись над его братом зримым образом.

Было страшно. Опять. До дрожи в коленях и вязкого кома в горле. До трепета биополя. До визга сущности внутри, и Саске был готов поклясться, что он слышит, как что-то трещит, будто рвется канат, и этот треск прям таки резал по ушам. Он видел и не мог поверить, ведь это был Итачи, его брат, но за ним, за ним стоял кто-то другой, что-то размытое, но с четкими очертаниями человека, хотя скорее не человека, а… доспеха, что ли.

– Успокойся, братишка. Все нормально, – мягко сказал альфа, после чего от его ментального зримого биополя отделилось несколько витков, сразу же превратившись в крючковатые пальцы, которые бережно поправили на подростке одеяло

Саске слышал голос брата, видел это… в общем, это, то, что недавно было энергетикой брата, и понимал, что его сейчас подавляют. Это было больно. Где-то внутри. Он не узнавал человека перед собой. Только страх. Животный и дикий. Он боялся этого альфу, чувствовал в нем чужака, угрозу, врага, ощущал, как его сущность скулит и скребется внутри, приказывая подчиниться. Подчиниться кому? Альфе? Этому существу? Чему-то, чего он не мог понять? А где же тогда Итачи? Что случилось с братом? Почему его нет рядом? И Саске обуяла паника, он не понимал, где он и что происходит, только чувствовал огромную силу вокруг себя и видел черный рисунок на алом фоне… но как же брат?

Омега, силой воли подавляя свою сущность, уцепился за эту мысль – Итачи рядом, брат никогда его не бросит – и темень спала, будто и не было ничего. Его аники был перед ним, улыбался ему, но смотрел насторожено. А связь? Саске сконцентрировался, расправляя свое биополе, ведь плевать он хотел на все эти странные сущности и все эти вихри вокруг него. Главное брат и их связь, а со всем остальным он разберется потом, точнее они, с Итачи, вместе.

– Аники, это ещё что за хрень? – просипел подросток, стараясь не выдать свой страх, хотя дрожащие пальцы, которые судорожно уцепились в край одеяла, натянутого до самого подбородка, выдавали его истинные ощущения с потрохами

– Хрень? – Итачи удивленно приподнял брови, а после, покосившись на сущность у себя за спиной, вздохнул. – Да, ты прав – хрень, но, тем не менее, – брюнет уже с улыбкой посмотрел на брата, при этом осторожно обвив его несколькими ментальными нитями, – это, Саске, моя сущность альфы

– Да? – подросток сконцентрировано рассматривал обвившиеся вокруг него кольца, а после осторожно прикоснулся к одному витку, от чего тот вздрогнул и перелился ало-черным. – А почему она такая стрёмная? – Саске сам себе сейчас казался ребёнком, но от этого менее интересно ему не было. Младший Учиха просто поверить не мог, что сейчас он, вот так вот просто, прикасается к энергетике своего брата, которая больше его не пугала, наоборот, она ластилась к нему, проскальзывая мимо пальцев и вызывая внутри какую-то странную эйфорию.

– Она не стрёмная, отото, – немного недовольно проворчал альфа, – она древняя. Ты ведь знаешь, кто такие Древние?

– Ага, – отстраненно кивнул подросток, уже осмелев и пытаясь из нити завязать узел, чему та, кстати, и не противилась, мерно вихрясь в руках любопытного омежки. – Стоп! – Саске резко вскинул голову, от чего витки вокруг него сразу же заклубились ещё сильнее. – Как древняя?! Ты?! Ты – Древний?!

– Ну, было бы неплохо, – Итачи, приподняв глаза к потолку, задумчиво огладил подбородок, – но, нет, я не Древний, – альфа снова задумался. – Или все-таки Древний? – почувствовав смятение и легкую злость со стороны брата, Учиха старший все же снизошел до объяснений. – Знаешь, Саске, я и сам пока ещё не совсем разобрался что к чему, но выводы все же кое-какие успел сделать, – брюнет пытливо взглянул на омегу. – Отото, что ты знаешь о Древних?

– Ну, – подросток задумался – немного. Пожалуй, только то, что раньше, ну, когда кланов ещё не было, были такие люди, которые обладали огромной ментальной силой и могли отделять от себя свою сущность. Хотя я и не понимаю, как это – отделить сущность, – Саске неуверенно покосился на энергетический образ за спиной брата, – но видеть точно вижу. Это не больно?

– Нет, отото, не больно, – снисходительно ответил альфа, ещё раз убеждаясь в том, что его брат все-таки ребёнок, а после уже более серьезно добавил. – Видишь ли, Саске, мифы о Древних очень размыты и неточны, но практически все они сводятся к одному – Древние были первыми основателями кланов на этих островах и владели просто огромной ментальной силой. Думаю, один из наших предков или, скорее всего, основатель клана был Древним, из-за чего мы и имеем вторую ступень мутации. У других народов тоже есть подобные мифы и предания, только вот своих Древних они называют по-разному: пророки, мессии, просветленные и так далее, – но, в конечном итоге, все сводится к тому, что все эти люди сделали что-то важное, то, что повлияло на устройство Мира

– И что же должен сделать ты? – опасливо поинтересовался подросток, пододвигаясь к брату чуточку ближе

– Это ведомо только богам, – Итачи неопределенно пожал плечами, – но раз они переродили во мне сущность одного из Древних, значит, так было нужно

– Это очень тяжкое бремя, – сокрушительно покачал головой омега, а после, будто что-то вспомнив, встрепенулся. – Кто ещё знает об этом?

– Дей и Сасори, – без утаек ответил Учиха старший, но, увидев, как нахохлился брат, тут же сокрыл свою сущность и поспешил успокоить его. – Не сердись, отото, – альфа притянул брата к себе и, усадив рядом, обнял за плечи, – просто всему свое время

– Аники, я тут подумал, – конечно, Саске сперва подумал о том, что течка абсолютно не доставляет ему никакого дискомфорта, но после отбросил эту мысль, как неважную в данный момент, – если в тебе была сущность Древнего все это время, тогда почему она раскрылась только сейчас? – омега пытливо взглянул на брата. – Это связано с достижением определенного возраста, да?

– Нет, – Итачи в полуулыбке покачал головой. – Думаю, это связано с тем, что я теперь в браке со своим Истинным, ну, – брюнет хитро подмигнул, – и ещё кое с чем, о чем тебе пока рано знать, отото

– Да видел я ваше это «кое с чем», – недовольно проворчал подросток, помимо воли заливаясь краской. – Блоки ментальные, аники, нужно ставить, а то получается, что я подглядывал

– Кхм-кхм, – Итачи тактично прокашлялся, а после, очевидно, дабы разрядить обстановку, резко сменил тему разговора. – Теперь твой секрет, братишка. Ну, – брюнет пытливо посмотрел на подростка, вновь прикасаясь к нему ментально, чтобы тот не смог увильнуть от искреннего ответа, – так кто твой альфа?

– Это… – Саске знал, что он должен сказать, что отвертеться не получится, но все равно было как-то неловко. – Ну, я думаю… – омега вздохнул, понимая, что затягивать время все равно бесполезно, поэтому, выдохнув-вдохнув, подросток быстро прошептал, – думаю, это Наруто-сэнсэй, – и зажмурился, чувствуя, как от одного только имени Намикадзе по телу снова разливается жар

– Хм, – Итачи улыбнулся и едва заметно покачал головой. – Я так и думал

– Что?! – Саске вскипел: он тут, понимаете ли, извелся весь, пока выдавил из себя эти три несчастных слова, а брат, получается, просто проверял его на честность

– Говорю, Наруто – хороший альфа, ответственный, достойный и сильный, – Учиха старший в улыбке подмигнул брату. – Думаю, из вас получится хорошая пара

Саске сник, понимал, что брат фактически дает добро на их отношения, и все равно на душе было гадко. Альфа избегал его не только в плане встреч или разговоров, а и в плане чувств, и теперь подросток знал это точно, но все равно не понимал. В общем, получался какой-то замкнутый круг недопонимания, из которого омега никак не мог найти выход, чтобы понять, чего же не хватает ему или чего же сторонится Намикадзе.

– Отото, – почувствовав смятение брата, Итачи тут же крепко прижал его к себе и окутал ментальным коконом, успокаивая, – что не так? Он чем-то обидел тебя?

– Нет, я… – Саске замялся, понимал, что рядом с ним брат, самый родной и близкий человек и все равно не мог высказаться, будто что-то мешало ему, что-то омежье, что ли. – Прости, аники, но я не могу тебе рассказать больше

– Понимаю, отото, понимаю, – альфа бережно поглаживал брата по спине, ощущая, как его дыхание становится более мерным, а сердце постепенно замедляет свой бег. – Расскажешь как-нибудь потом, когда будешь готов, – Итачи чмокнул брата в макушку и начал укачивать в своих объятьях и ментальных витках, как ребёнка, но при этом между его бровей залегла глубокая складка, свидетельствуя о том, что альфа находится в глубокой задумчивости.

========== Глава 19. Часть 1. ==========

Поставив на поднос пиалу с ещё горячим бульоном и положив несколько ломтиков хлеба, Гаара аккуратно взял свою ношу и уже практически вышел из кухни, когда его светлые брови слегка нахмурились, сдвинувшись у переносицы. Он забыл ложку – оплошность, да, но Собаку подбадривал себя тем, что скоро все необходимые действия по заботе о любимом войдут у него в привычку и больше таких казусов не будет. Возвращаться, ставить поднос, а потом ещё и искать нужный предмет ему было лень, поэтому альфа, глаза которого слегка почернели, отделил от себя тонкий ментальный виток, который тут же преодолел расстояние комнаты и с легкостью выудил из ящика стола ложку, после аккуратно положив её на поднос рядом с пиалой. Свернув свое биополе, аловолосый хмыкнул – все-таки его ментальная сила была не только разрушительной, но и полезной, пусть и в таких мелочах.

Подняться по лестнице с подносом, альфе не стоило особого труда, все-таки, при любом раскладе, он мог четко контролировать каждое свое действие с помощью ментальной силы, а вот пройти мимо комнаты сестры незамеченным было довольно проблематично. С одной стороны Гаара был рад, что Темари вроде как одумалась и вернулась домой, хотя, похоже, это была всего лишь вынужденная мера, так как аловолосый вчера слишком отчетливо учуял на сестре запах другого альфы. Нет, он ни в коем случае не осуждал сестру за её связи без обязательств, но все-таки средний Собаку считал, что она сознательно избегает серьезных отношений, предпочитая иметь подле себя лишь любовников. Раньше Гаара думал, что это из-за характера сестры: Темари всегда была независимой, самостоятельной и все предпочитала решать и делать сама, – но, переосмыслив суть отношений в их семье, он понял, что причина всему они с Канкуро. Как бы там ни было, но до сих пор Темари своим долгом считала заботу и присмотр за младшими братьями, ради этого и жертвуя личной жизнью, которая бы отбирала у неё много времени. Пожалуй, Гааре нужно было объяснить сестре, что он уже взрослый и не нуждается в опеке, но та бы его все равно не послушала и все бы отрицала, к тому же, Канкуро был ещё совершенно несамостоятелен и в этой самой заботе очень нуждался. Но, как бы там ни было, на самотек Гаара эту ситуацию пускать не собирался, решив показать, что, и как брат, и как будущий глава клана, он способен сам позаботиться обо всей семье, что, соответственно, и было бы знаком для Темари, что та свободно может переложить свои обязанности на него.

Слава богам, от вчерашнего скандала его спас Наруто. Ну, как спас: Гаара почувствовал, что его друг на грани срыва и помчался к нему. Конечно же, было бы проще вновь запереть альфу в клетке, хотя бы для профилактики, но у него в доме был слишком ранимый, как психологически, так и ментально, омега, поэтому пришлось довольствоваться тем, что имелось под рукой, точнее, подавляющими и их силой повязанных. Да, на этот раз все обошлось, и Намикадзе смог усмирить свою сущность, но аловолосый чувствовал, что когда-нибудь даже столь сильные барьеры, которые выстраивает вокруг себя друг, дадут трещину и горьких последствий тогда не избежать. Причиной всему была течка, и Наруто даже не пытался скрыть этот факт от друга, поведав о том, что прямо посреди дня учуял лишающий воли аромат, который, естественно, принадлежал никому иному, как Учихе Саске. Гаара не понимал, почему друг артачится, если знает, что Саске тоже неравнодушен к нему, хотя, с другой стороны, мальчик, и правда, был ещё юн и слаб, а Наруто слишком долго сдерживал своего внутреннего зверя, чтобы неусыпно поддерживать свои щиты рядом с омежкой, которому неосознанно мог навредить.