Текст книги "Сущность Альфы (СИ)"

Автор книги: Lelouch fallen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 108 (всего у книги 121 страниц)

– Понимаешь, отото, – Итачи, как они всегда это делали раньше, удобно устроился напротив брата, подобрав ноги под себя, и даже мысленно фыркнул, подумав о том, что для них двоих, где бы они ни были, ничто и никогда не изменится, так же, как и их связь братьев и повязанных, – легенды и предания – это то, что пишут люди, а людям свойственно ошибаться, заведомо утаивать, приукрашивать, приуменьшать и, естественно, лгать, так что не стоит воспринимать все, даже то, что написано в Анналах и Темных Фолиантах, взаправду

– Что ты имеешь в виду? – Саске нахмурился: единственное, что ему не нравилось вот в таких вот, так сказать, задушевных разговорах с братом, так это то, что Итачи постоянно говорил загадками, но не потому, что испытывал его терпение, а потому, что всегда подталкивал его к самостоятельным выводам, а не огорошивал правдой

– Ты же видел Датару? – скорее утвердил, нежели спросил Учиха старший. – Говорил с ним?

– Видел. Говорил, – не стал отрицать Саске, и так уже понимая, что Древним, который основал не только клан Учиха, но и Японское государство, был именно Датару, как понимал и то, почему в момент пробуждения второй ступени мутации он столкнулся в своем, так сказать, сне именно с ним. Все было просто: сущность Датару жила в нем, и он говорил не с самим Древним, а с его воспоминаниями, хотя это тяжело было понять и принять даже в их мире, где ментальная воля, биополя и сущности были привычным порядком вещей.

– И кто он? – с легкой, интригующей улыбкой на губах спросил Итачи. – Альфа или же омега?

– Ну… – протянул Саске, припоминая свои ощущения. – Как бы… – подросток задумчиво взъерошил волосы на затылке, пытаясь скрыть свое замешательство. – Не знаю, в общем, – наконец-то сдался омега, понимая, что он не может ответить на вопрос брата со стопроцентной уверенностью, потому что тогда, в своем сне или же воспоминаниях, он чувствовал, что у Датару есть биополе, причем очень сильное, но исток его сущности он так и не смог понять

– Твое смятение вполне оправдано, отото, – мягко, но назидательно начал Итачи, стараясь дать понять брату, что в его замешательстве и невозможности ответить на этот вопрос нет ничего предосудительного или же того, что свидетельствовало бы о его несмышлености, поскольку он уже и так знал, как на подобный, так сказать, прокол отреагирует его отото. – Видишь ли, Древние не были ни альфами, ни омегами, они были… – брюнет задумался, пытаясь подобрать правильное слово, чтобы выразить суть истока сущности Древних

– Гермафродитами, что ли? – предположил подросток, удивленно вскинув бровь и даже насмешливо фыркнув, когда Итачи тактично прокашлялся, явно не ожидая такого умовывода, больше напоминающего подначку

– Двойственными, – поправил брата альфа, удрученно покачав головой – и это он только что говорил о том, что его отото вырос? Нет, в душе Саске все ещё оставался ребёнком, что ему можно было спустить с рук, потому что в нужные, важные, ответственные моменты омега отбрасывал свое ребячество и становился серьезным, дальновидным, разумным человеком, который вполне был готов вступить в самостоятельную жизнь. А он ведь пытался отгородить братишку от столь быстрого взросления, усмирял его пыл, настаивал на том, что ему некуда спешить и нужно целиком и полностью насладиться и детством, и юношеством, и, конечно же, студенческими годами, а, получилось, что Саске, так сказать, отстал от него всего-то на полтора года, все-таки добившись самостоятельности в свои неполные семнадцать лет. Глупый, мелкий отото вырос привлекательным, умным, волевым омегой – Итачи был рад этому и в то же время грустил, потому что ему нравилось трепать братишку по взлохмаченным волосам и подшучивать над его надутыми щечками. Да, время действительно неумолимо.

– Древние имели двойственную сущность, – продолжал Итачи, видя и чувствуя, как подросток впитывает каждое его слово, – они были сильны ментально, могли зачать, как альфы, и были способны, как омеги, давать потомство. Но, как ты понимаешь, обычный человек, особь, не может быть двойственным, в нашем мире есть только альфа и омега, даже беты не воспринимаются обществом, как его полноценные члены, поэтому, я так думаю, боги разделяют сущность Древнего на альфью и омежью часть, хотя, скажу тебе честно, я ни в одних источниках не встретил упоминания о том, чтобы в ком-то из Учиха или Сенджу пробуждались Древние

– Связи… – пробормотал Саске, задумчиво теребя краешек одеяла: похоже, брат дал ему необычный чай, поскольку жар течки спал, голова стала ясной, а тело легким, так что единственное, что причиняло ему дискомфорт, это пустота, которая так и останется внутри него, пока рядом с ним не будет его альфы. – Ты прав, аники, насчет связей, – омега пристально, с предвкушающей искоркой посмотрел на брата. – Мы братья потому, что некогда были единым целым. Мы повязанные потому, что наши сущности связаны уже давно, нужен был только момент пробуждения, чтобы эта связь возобновилась. Мы даже влюбились в братьев потому, что они как-то связаны с нами, может, в прошлом, может, в настоящем, а, вполне возможно, и в будущем. Вот только… – да, было неприятно об этом говорить, но Саске не собирался таиться и держать в себе то, что его тяготило и омрачало, – вот только вы с Дейдарой оказались Истинными, Парой, а мы с Наруто – так, – подросток наиграно-буднично пожал плечами, – просто альфа и омега, которые признали друг друга

– Просто? – Итачи в изумлении вскинул бровь, а после, не торопясь, решил поведать брату о том, как он видит и чувствует их отношения со стороны. – Может, вы с Наруто и не Пара, но между вами не менее крепкая связь, нежели между Истинными, – он видел, как недоверчиво мотнул головой омега, чего не мог понять, потому что ещё пару минут назад Саске ни на каплю не сомневался ни в своем альфе, ни в силе их чувств и тут такая разительная, можно сказать, беспричинная перемена. – Пойми, Саске, никто другой, кроме тебя, а я в этом уверен, не смог бы не то что усмирить сущность Наруто, а даже приблизиться к нему в таком состоянии. А Намикадзе? – брюнет нарочито фыркнул. – Знаешь, отото, я более чем уверен в том, что, не будь в его жизни тебя, в ней бы вообще никого не было, а ради тебя Наруто смог пересилить себя, свои страхи, свою сущность, смог раскрыть свое сердце, – альфа тоже пожал плечами, констатируя очевидное. – Связь между вами слишком крепка и очевидна, чтобы назвать её простой, – Итачи не лукавил, нисколечко, он говорил о том, что видел и чувствовал, но это касалось только отношений альфы и омеги, а вот относительно самого Намикадзе… Нет, вреда его брату Наруто не причинит, слишком любит, а вот секреты и тайны альфы, как и свои догадки, он не собирался оставлять ни на “просто так”, ни на “потом”, ни на “авось все разрешится само собой”, решив действовать, причем, чем быстрее, тем лучше.

– Оставим эту тему, – не потребовал, попросил Саске, на миг отведя взгляд и даже закрывшись, чтобы скрыть кое-какие эмоции. Нет, ему не было неприятно или некомфортно обсуждать свою личную жизнь, это было просто и непринужденно, потому что он только с нии-саном, без стеснения, мог говорить даже о сексе, просто сейчас омега был ещё не готов, не готов поставить кого-то, пусть даже возлюбленного, выше их с братом связи. Ему казалось, что даже после свадьбы Итачи не стал уделять ему меньше внимания, что, даже несмотря на проблемы в его семье, тяжело протекающую беременность Дейдары и занятость на работе, брат никогда не приуменьшал его роль в своей жизни, был рядом именно в те моменты, когда был нужен больше всего, не отодвинул его на второй план, хотя, однозначно, Дей и их мальчики были намного важнее брата и даже повязанного, но сам Саске ничего этого не чувствовал, не мог упрекнуть аники, что теперь он значит для него меньше, поэтому и боялся, боялся, что, целиком и полностью отдавшись своему альфе, растворившись в их чувствах, он отдалится от Итачи. Возможно, это было глупо и неразумно с его стороны, все-таки они повязанные, у них, как ни крути, одна сущность на двоих, но обе их сущности уже выбрали свои вторые половинки, и в этой ситуации брат смог удержать крепость их связи, но сможет ли сделать это он, омега пока не знал. Точнее, не мог говорить об этом с уверенностью, пока их с Наруто отношения окончательно не прояснятся и не стабилизируются, то есть пока они с альфой не увидятся и не поговорят.

– Я хотел спросить по поводу мысленной связи, – Саске выразительно посмотрел на едва заметно нахмурившегося брата и сразу же воззвал к их узам, чувствуя… замешательство. Омега не мог поверить и отторг это ощущение, как таковое, потому что Итачи знал все, а о чем не знал точно, о том, наверняка, догадывался, просто не говорил, пока не был уверен, но вот сейчас… Нет, он ошибся: это замешательство касалось не того, что брат не знает или не может объяснить, а того, что ему нужно рассказать слишком много, в том числе и такого, что передать словами было очень трудно. Именно поэтому подросток максимально плотно сконцентрировался на их с аники узах повязанных, ощущая напряженность и ответственность со стороны альфы.

– Ты был прав, отото, когда сказал, что мы – как две части одного целого, – неторопливо, постепенно, пытаясь воплотить ощущения в слова и максимально точно передать то, что Учиха называют памятью предков, начал Итачи, смотря куда-то поверх головы брата, будто и не было перед ним плотно задернутых штор, за которыми пестрел июнь. – Знаешь, после того, как я смог слиться со своей сущностью, мне открылись некоторые воспоминания самого Древнего, Датару, хотя они обрывистые, неточные, больше напоминающие вырезки кадров из единого фильма, наполненные эмоциями, преимущественно негативными. Скажи, отото, – альфа медленно опустил взгляд, чувствуя, как напрягся брат, опасливо поглядывая на него из-под густых, пышных ресниц – и как только ни он, ни родители не заметили настолько яркие черты омеги? – на что похож твой внутренний мир?

– Это цветочная поляна, – нехотя пробубнил Саске, фыркая: все у него слишком омежье, даже внутренний мир – и как только его первичный статус определили как альфа? – Датару говорил, что это именно то место, на которое они пришли с Сенджу и где решили, что на этих островах они воздвигнут сильное государство. А ещё, вдали, я видел сакуру, цветущую, – щеки подростка моментально вспыхнули краской, когда он ощутил прилив умиления со стороны брата и увидел на его губах подтрунивающую улыбку, хотя, конечно же, Итачи его просто провоцировал, а не насмехался над ним, но даже это понимание не спасло его от истинно-омежьего смущения.

– А вот мой внутренний мир… – Итачи снова помешкал, пытаясь одним словом передать то, что он увидел в сердце своей сущности, – унылый, – он не мог назвать это место страшным или ужасным, даже несмотря на то, что в нем на фоне алого неба возвышались черные кресты, оно было тоскливым, вынуждало проникнуться темным прошлым Древнего, который, скорее всего, за свою жизнь наделал много ошибок, которые не хотел забывать и за которые готов был заплатить сполна, возложив эту нелегкую миссию на его плечи. – Но это правильно, отото, – поспешил заверить брата в закономерности происходящего альфа, – так должно быть, – Саске волновался за него, чувствовал его тревогу, ощущал его личный груз ответственности за те воспоминания и деяния, которые не принадлежали ему, но которые он должен был принять, как собственные. – Мне, как альфе, достались пороки, грехи и тяжести жизненного пути Древнего, тебе же, как омеге, то, что было у него на душе, его стремления и мечты, его желания, так что в мире воистину царствует равновесие, которое, что бы ни говорили, боги все-таки поддерживают

– И поэтому мы можем общаться мысленно? – удивленно уточнил Саске, пусть и не видя, но чувствуя, что внутренний мир сущности альфы действительно наполнен болью содеянного в прошлом и начинаниями, которые должен завершить именно его аники, в то время как в его сокрыты ключи к этим начинаниям и виденье будущего, которое хотел бы построить Древний. – Чтобы свершить то, что предначертано нам судьбой, мы должны действовать, как один: я должен дополнить то, что оборвано у тебя, а ты должен подтолкнуть меня к поиску нужного ключа?

– Именно, – с легкой улыбкой ответил альфа, будучи слегка удивленным тому, насколько точно и детально понял его брат, хотя оно и неудивительно ввиду того, насколько крепка была между ними связь повязанных, – но не думай, что этой способностью можно пользоваться часто, – Учиха старший беспрекословно посмотрел на подростка, предостерегая. – Подобное забирает много сил, слишком нагружает организм, особенно твой, так что прибегать к мысленной связи мы будем только в очень крайних случаях.

– А образы передавать можно? – полюбопытствовал омега, припоминая, что и это им с братом удавалось пару раз, точнее, они как бы подсмотрели друг у друга то, что один из них представлял, а второй видел своими глазами

– Иногда можно, – снисходительно ответил Итачи, опять же предостерегая, – но не переусердствуй, отото, и, конечно же, используй такие способности с умом

– Само собой, – фыркнул Саске, недовольно поджав губы, потому что, чтобы Итачи ни говорил, но в некоторых моментах он все ещё относился к нему как к несмышленому ребёнку. – Но у нас же есть и индивидуальные способности? – слегка нетерпеливо поерзав, полюбопытствовал омега. – Ведь так? – он даже дыхание затаил, ожидая, что же ответит брат, потому что понимал, что они не могут во всем быть похожи и одинаковы, что, раз сущность Древнего разделена на альфью и омежью части, то и силы этих частей, их возможности, границы свершений и сил должны быть разными

– Да, так и есть, – не стал скрывать Итачи, потому что он и сам хотел знать, какой же особенностью обладает его брат, чтобы после подумать над тем, что это может означать, не опасно ли это и, в первую очередь, повязано ли это с эмоциями омеги, у которого, похоже, даже его часть сущности Древнего была привязана к эмоциональной стороне своего носителя. – Я, как понял это недавно, могу видеть души людей в виде разноцветных нитей, а ещё, – альфа заметил, как предвкушающе заблестели глаза его отото, когда он упомянул нити душ, и только головой покачал, поражаясь тому, насколько Саске может быть разным в зависимости от ситуации, и ещё раз убеждаясь в том, что сила омеги – в её эмоциях, – похоже, могу создавать ментальную проекцию, хотя пока и не могу точно сказать, привязана эта моя способность к местам, людям или же она просто есть в принципе

– Ясно, – не то что бы Саске обиделся, потому что его брат был таким сильным и уникальным, Итачи всегда был таким: и с сущностью Древнего, и без неё, просто ему казалось, что на фоне брата его собственные способности будут блеклыми и недостойными того, чтобы называться Древним, чтобы вершить и творить, чтобы помогать и спасать тех, кто ему дорог и кто нуждается в этой самой помощи. Подумать только – аники может видеть нити жизни! Значит, он может сказать, когда человек умрет, или же хотя бы понять, сколько ему отведено богами, а Датару ещё говорил, что особь ничего не может изменить. Чушь! Потому что теперь его нии-сан может спасать жизни тех, кто должен умереть нелепо, скажем, в той самой автомобильной аварии, он, можно так сказать, будет героем, хотя… А имеет ли право кто-либо, даже Итачи, он или кто-нибудь другой, вмешиваться в то, что уже предопределено? Не повлечет ли это каких-то негативных последствий? Не нарушит ли то самое равновесие, о котором говорил Датару? Наверное, так оно и есть. Но ведь Дейдару они с Наруто спасли. Или же Дею просто не суждено было умереть? Он должен был выносить и родить детей от Древнего, но при этом, как его Истинный, выжить, потому что Итачи без него просто не смог бы. Да, скорее всего, так оно и было. Но тогда что дает брату эта его способность видеть души или же перемещаться как невидимый энергетический образ, если он, по сути, ничего не может изменить?

– Да, отото, – внезапно ответил Итачи, посылая брату успокаивающие эмоции, – на первый взгляд это ничего не дает, и ты прав по поводу того, что Дею суждено было выносить, родить и не умереть, но я уверен, что это нам ещё пригодится, – альфа пожал плечами, – когда-то, когда придет время понять, для чего же нам были даны и эта сила, и эти способности

– А говорил, что нельзя читать мысли без необходимости, – Саске надулся, не обижаясь, просто так, для профилактики, чтобы аники не думал, что ему все позволено, в том числе и подслушивать то, о чем он размышляет, ведь ещё минут двадцать назад он думал о близости со своим альфой, интимной близости, и будет очень неудобно, если брат застукает его за такими фантазиями

– Больше не буду, – Итачи, как в детстве, согнул все пальцы в кулак и оттопырил мизинец, тем самым давая клятву своему отото, на что сам омега снова фыркнул, но мизинец тоже поднял, припоминая, что в детстве, да и в принципе, они с братом часто пользовались этим знаком, чтобы кое-что скрыть от родителей или же прикрыть друг друга. Например, когда он в десять лет подрался с мальчишкой-хулиганом, и Итачи пошел в школу вместо родителей, тем самым прикрыв его, или же когда аники сбегал на свиданку с Деем, а Саске заверял родных, что брат гуляет вместе с друзьями. Да, возможно, времена меняются, но кое-что, например, такие мелочи, остаются вечными.

– К тому же, – продолжил Итачи то, на чем они остановились, – думаю, когда откроются и твои способности, все станет предельно ясным, и тогда мы сможем понять, почему боги даровали нам сущность Древнего

– Откроются? – удивленно переспросил Саске, даже приподнявшись на постели, хотя, похоже, чай начинал действовать на него ещё и усыпляюще, потому что в голове слегка туманилось, а веки казались слишком тяжелыми, чтобы подымать их лишний, совершенно ненужный раз, потому что у них с братом была связь, и, чтобы видеть его, достаточно было просто чувствовать

– Ты же так и не дошел к сакуре? – предельно строго спросил Итачи, на что омега ответил решительным, отрицательным мычанием. – Я так и думал, – казалось, альфа с облегчением вздохнул, хотя не казалось, а так оно и было, потому что, как ни крути, а Саске ещё не был готов к тому, чтобы использовать всю силу Древнего, ему нужно ещё время для того, чтобы свыкнуться с новым собой и привести в порядок свои чувства. – Вот как дойдешь, отото, – зримый ментальный виток отделился от биополя альфы и ласково взъерошил чернильно-синие волосы омеги, – тогда сможешь слиться со своей сущностью и пользоваться всей силой Древнего

– Обязательно, – Саске зевнул и, не в силах превозмочь дремоту, опустился на постель, укутываясь в одеяло и с сонным туманом во взгляде смотря на брата, – вот только ворона уболтаю, чтобы он меня пропустил к дереву, и буду самым сильным омегой в мире

– Конечно, отото, – на этот раз Итачи потрепал брата по волосам рукой, чуть подавшись вперед и с легким беспокойством всматриваясь в его лицо. – Отдохни, а я пока в клинику съезжу

– Я тоже хочу, – вяло пробормотал Саске, щурясь от таких приятных, ещё более убаюкивающих прикосновений. – Я ведь даже племянников своих ещё не видел

– Увидишь, братишка. Позже, – Итачи поднялся с кровати, но уходить не спешил, стоя возле брата и задумчиво хмуря брови, словно решаясь – задавать или не задавать столь важный для него вопрос

– Отото, а на что похож внутренний мир Наруто? – альфа все-таки решился, хотя и не думал его задавать, будто что-то подсказывало ему, что ответ ничего ему не объяснит и не разъяснит, но попытаться стоило, особенно, ввиду того, что он собирался сделать

– Там коридоры, коридоры, коридоры, – нехотя протянул Саске, переворачиваясь на бок и уже практически шепча, – вода… письмена… клетка… и сущность

– Сущность? – это было интересно, необходимо, нужно, поэтому старший Учиха просто не мог не узнать, что же скрывается за этим словом. – На что она похожа, отото? Эта сущность

– Пф, – омега зарылся под одеяло по самую макушку и уже оттуда пробубнил. – Ни на что. Это просто сущность. Многие в одном. Одна ради многих, – и Саске мирно засопел, оставив своему аники ещё больше вопросов, чем дал ответов

Итачи только головой покачал, понимая, что все же не стоило спрашивать, потому что, действительно, то, что сказал брат, лично для него ничего не прояснило. Он все ещё считал, что Намикадзе – оборотень, хотя этой догадке не было никаких подтверждений, ведь как это – просто сущность? У Наруто просто не может быть «просто». Что означают слова Саске об одном и многом? И письмена? Что это? Почему они наполняют внутренний мир Намикадзе? И вода? Почему именно вода, если весь альфа был будто объят пламенем? Единственное, что понимал сам Итачи, это клетка, своего рода барьер, за которым Наруто и удерживал свою сущность, но это не проясняло ровным счетом ничего. Поэтому нужно действовать. Нужно во всем разобраться, причем побыстрее. Разобраться, чтобы принять ещё одно, пожалуй, довольно неоднозначное, но крайне необходимое решение.

Итачи ещё раз посмотрел на умиротворенно уснувшего омегу и снова покачал головой, припоминая, насколько пугающ и прекрасен в одночасье узор сущности Древнего в глазах брата – знак бога смерти, так называемый, «кровавый цветок».

Прикрыть глаза и хотя бы на минуту отгородиться от того напряжения, которое невидимой, но тяжкой пеленой легло на плечи пятидесятилетнего альфы. Прикрыть глаза и погрузиться в свои мысли, как в омут, ища начало, исток, то, что сложилось в его жизненный опыт, то, что поможет ему узреть истину. Его путь был нелегким с самого рождения: гибель отца, которого он даже не помнил, приглушенные, душащие всхлипы матери, которая, будучи омегой, отчаянно пыталась спасти и удержать в своих руках то, что ненавистники и конкуренты жаждали разорвать на куски, безысходность, крах личностных начинаний, неуверенность в собственных силах… Да, Минато Намикадзе не всегда был таким сильным, властным и могущественным.

До шестнадцати лет он был просто Минато-кун, человек, особь без статуса, безотцовщина, несостоявшийся глава клана, тот, на кого смотрели со скрытой завистью и ненавистью. В шестнадцать он пробудился, как альфа, и сразу же, как по щелчку, стал Минато-сан, альфой, на которого смотрели с благоговением и обожанием, внимания которого добивались, с мнением которого считались и от решений которого зависели. Омеги вились вокруг него стайками, томно поглядывали в его сторону, «распушивали перед ним хвосты» и распространяли запах своих феромонов, якобы случайно начиная течь именно в его присутствии. Минато этому не удивлялся, изредка оказывая симпатичным омежкам знаки внимания, ведь гон – это естественно, это природный порядок вещей, да и удивляться было особо-то и нечему, потому что он, как альфа, был красив, статен, мужественен и, как ему говорили, отличался от других трепетным отношением даже к мимолетным партнерам. После гражданского совершеннолетия, в двадцать, он стал Минато-сама, переняв на себя управление и кланом, и юридической конторой, точнее, отвоевав это право у того, кто, так сказать, временно исполнял его обязанности, и который возвращать их законному владельцу, естественно, не собирался. Но тогда он уже не был бессилен, он возмужал, вооружился знаниями и опытом и, а это тоже сыграло свою роль, за ним теперь стояли Сенджу. Наконец, его мама смогла отпустить свои страхи и тревоги, передав все дела сыну и уехав с мужем в США, поскольку эта почти двадцатилетняя борьба с завистниками и недоброжелателями сильно подточила здоровье омеги, которой требовались лечение и отдых.

Минато сразу же начал называть Джирайю отцом, не считая, что тем самым он предает памяти о покойном родителе, потому что альфа сам относился к нему, как к собственному сыну, и даже рождение Яхико ничего в их с отчимом отношениях не изменило. Джирайя даже из-за границы присматривал за ним и, именно в самые необходимые моменты, помогал советом, потому что дел у молодого главы клана было много, а опыта, как оказалось, не так уж и достаточно, чтобы на первых порах править властной и твердой рукой. Но он учился, постигал, обжигался и пробовал снова, зная, что подле него есть люди, которые могут его поддержать в любой момент, и на которых он сам может положиться.

Наверное, он бы ещё долго не замечал никого и ничего вокруг, дни и ночи напролет, по крупицам собирая то, что разрушил его предшественник, восстанавливая влияние клана Намикадзе и выводя свой бизнес на надлежащий ему уровень, если бы в один день в его кабинете не появилась багряноволосая бестия.

Признаться честно, Узумаки Кушина с первого взгляда ему не понравилась: альфа, волевая, сильная, нагловатая, требовательная, бескомпромиссная, принципиальная, напирающая своим характером, – в общем, не его тип. Их вторая встреча была случайной – просто столкнулись на улице и немного, только из вежливости, поговорили – и третья, и четвертая, и все последующие тоже происходили по воле случая, растянувшись во времени из пары минут дежурных фраз до несколькочасовых прогулок и бесед обо всем на свете. Тогда Минато подумал, что, раз они так часто, но случайно пересекаются, значит – судьба, тем более что Кушина, когда он узнал её получше, оказалась очень приятной, женственной, чувственной, умной и обаятельной, то есть именно той, которую он полюбил и которую захотел видеть подле себя всю жизнь. Только после, уже много лет спустя, Минато узнал, что их случайные столкновения в толпе случайностью отнюдь не были, потому что он, с первого взгляда, кстати, понравился Кушине, и она решила, что именно Намикадзе Минато достойный её альфа. Получалось, что это багряноволосая бестия добивалась его, подталкивала, приручала и стала инициатором их отношений, но сам альфа и не сердился, понимая, что, если бы не решительность, напористость и, а скрывать это бессмысленно, хитрость Узумаки, у него сейчас не было бы ни любимой супруги, ни двоих сыновей.

Рождение первенца было счастьем, хотя в последнем триместре беременность протекала тяжело, их малыш энергетически просто иссушал маму, порой подводя её к грани жизни и смерти, но Кушина не была бы Кушиной и уж тем более Узумаки, если бы не умела бороться и идти до конца. Именно супруга настояла на втором ребёнке, и через два с половиной года после Наруто родился Дейдара. Оба мальчика были похожи на него, светленькие и голубоглазые, истинные Намикадзе, и, кажется, Кушина даже немного расстроилась, потому что хотела багряноволосого омежку, но она никогда и ни в чем не упрекнула их сыновей, гордясь ими. Именно такой жизни хотел Минато, именно к этому он стремился, именно такой он видел свою семью, но их идиллия рухнула, рухнула восемь лет назад, и сейчас Минато корил себя за то, что в столь ответственный момент он растерялся, отрешившись от очевидного, что и повлекло за собой цепочку неумолимых событий.

Фактически, он потерял старшего сына. Нет, он его точно потерял бы, если бы вовремя не вмешались Джирайя и Яхико, забрав Наруто к себе на долгие пять лет. Какой из него отец и глава клана, если он не смог понять собственного сына и допустил разрастание смуты в их семье? Наруто не виноват в том, что родился таким и что, только пробудившись, не мог контролировать свою силу. А кто виноват? Судьба? Боги? Это неважно, потому что ему самому нужно было попытаться понять, вникнуть, разобраться, но он, вздохнув с облегчением, передал сына на попечение отца и брата, которые, оказывается, знали, как можно помочь Наруто, а, когда спохватился, было уже поздно что-то менять. Минато пытался, но вокруг Наруто была стена, он сознательно отгородился от них, чтобы не причинять боль и не ворошить прошлое, но его мальчик был в корне не прав в своих поступках. Да, это не было похоже на обычные семейные неурядицы, когда приходится следить за пробудившимися альфами, чтоб они не обесчестили какую-нибудь омегу, или же за омегами, чтобы они не принесли в подоле, но и катастрофой, причиной молчания и отведенных взглядов, бездействия, уклонения, перекладывания обязанностей это тоже не было. Да, Наруто правильно сделал, что уехал, Джирайя сделал для внука намного больше, чем они с Кушиной могли бы помочь сыну здесь, но у них не было права отгораживаться от сущности альфы, которая была заключена в их сыне, и которая им этого не простила.

Минато хотел видеть и чувствовать сына рядом, но тот, после приезда, был сам по себе, переехал, замкнулся, отказался приучаться к семейному делу, выбрав путь учителя и отшельника, но после Праздника Богов Наруто будто подменили. Он стал более открыт, чаще заглядывал к ним в гости, просто поболтать и узнать, как дела, все-таки решил работать по профессии и даже не возникал, когда он огласил свое решение видеть своим преемником на посту главы именно старшего сына, более того, альфа заметил, насколько потеплели отношения между его сыновьями. Конечно же, нынешняя связь между братьями и близко не походила на ту, что была раньше, на связь повязанных, но Минато знал, что они общаются, более того, пару раз он чувствовал в Дейдаре энергетику брата-альфы, да и сам Наруто словно ожил, пусть, бывало, и выглядел крайне усталым. Он предполагал, что его старший сын, наконец, встретил того, кто смог пробиться сквозь эту ментальную скорлупу к его сердцу, но даже помыслить не мог, что этим «кем-то» был Учиха Саске. Да, это для них с Кушиной оказалось неожиданностью, приятной, конечно же, и теперь они не боялись, в том числе и за омегу, веря в своего сына.

То же, что произошло несколько дней назад, окончательно выбило матерого альфу из колеи, более того, то, что он увидел из окна коридора, когда, несмотря ни на что, уже готов был спрыгнуть с пятого этажа и помешать Гааре убить его сына, поразило мужчину до глубины сущности, которая настойчиво шептала, что вот он – ещё один Древний клана Учиха, тот, кто без капли страха или сомнений приблизился к Наруто и усмирил зверя внутри него. Да, он подозревал, что что-то не так, что его сыновья что-то задумали, что Наруто собирается прибегнуть к своей силе, если того потребует ситуация, если Дейдара будет в опасности, и его догадки только подтвердились присутствием рядом Собаку. Он тоже хотел помочь, видел, в каком состоянии привезли Дея, чувствовал, что жизнь утекает из него вместе с энергетикой, но не знал – как. Понимал, что его сила и в подметки не годится силе Древнего или повязанных, хотя его собственная ментальная воля была мощна и незаурядна, и все равно остался, чтобы увидеть и больше не опасаться ни за одного из своих сыновей. Да, так и произошло. Его не бросило в панику от того, что два альфы смогли вернуть к жизни того, кого так жертвенно любили, не спугнула сила Наруто, не подавил его внутренний зверь, он любил сына даже таким – особенным. Но боги! Почему он не заметил Саске?! Неужели он так увлекся зрительным противостоянием с Собаку, что позабыл о безопасности омеги? Но, как бы там ни было, это был его промах, хотя, похоже, именно присутствие Саске помогло Наруто удержать нити контроля.