Текст книги "Сущность Альфы (СИ)"

Автор книги: Lelouch fallen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 46 (всего у книги 121 страниц)

Втолкнув Хаку в его комнату, Акасуна с отвращением посмотрел на дрожащего омегу, но все же долька сожаления шевельнулась у него внутри. Он таки поддался инстинктам, не смог удержать бразды контроля в своих руках, был похотлив и груб с омегой, едва не разорвал связь Истинных, но Хаку сам виноват, ведь все могло бы быть совсем по-другому, если бы не его блядские повадки.

– Шлюха, – процедил красноволосый, выразительно посмотрев на омегу и ментально ударил его так, что мальчик снова упал на пол, а Сасори же в порыве гнева и не обратил внимания на то, насколько истощено биополе омеги, насколько оно стало хрупким и тонким и какую боль сейчас испытывает Хаку

Закрыв дверь на ключ, Сасори спустился на первый этаж и, рыча, присел в кресло в малой гостиной. Злость распирала его, причем злость и на себя, и на Хаку. Желание вышвырнуть мальчишку из своего дома прямо сейчас было очень сильно, но, каким бы сердитым он не был, Акасуна понимал, что с течкой омегу нельзя выпускать, ведь все-таки он не подонок и допустить изнасилование не мог, но и оставлять Хаку у себя не собирался. Это сейчас, пока в нем ещё кипит гнев и злоба, он может сдерживаться, но, когда адреналин в его крови вновь уступит место запаху омежьих феромонов, не факт, что он не сорвется, даже не так – он сорвется и возьмет омегу, пусть тот хоть сотню раз назовет его хозяином.

Не придумав ничего лучшего, Акасуна потянулся к домашнему телефону и набрал уже давно заученный номер. Ответили ему сразу же, после первого же гудка, будто заранее предчувствовали всю обостренность ситуации.

– Учиха, я убью эту сучку, – без церемоний прошипел в трубку красноволосый, чувствуя, что запах течного омеги вновь пробирается в его кровь и туманит рассудок. – Нет, сперва я его трахну, а потом убью, и это не шутка

– Притронешься к нему, и я оторву тебе руки, Акасуна. Тоже без шуток, – жестким и не позволяющим усомниться в правоте его слов тоном ответил Итачи. – Полчаса, – так же твердо и уверенно продолжал альфа, – продержись полчаса, пока я не приеду

– Засекаю время, – настоятельно бросил Сасори и отключился, после чего безвольно откинулся на спинку кресла. Полчаса… Полчаса? Полчаса! Да если он продержится столько, ему нужно будет памятник поставить. Да, злость на Хаку была сильна, но инстинкты лишь присмирели и теперь вновь рвались наружу. Голова просветлела, но только от злости, а не от желания, которое, казалось, с удвоенной силой начало медленно подыматься по его телу, придавая альфьей сущности сил. Может, уехать? Спрятаться где-нибудь на время? Убежать от своей Пары, таки разорвав узы? Пожалуй, это было бы правильно. Да, это правильно, только вот сердце так больно трепыхнулось, что Акасуна невольно впился ногтями в кожу на груди, пытаясь перебить боль душевную физической. Разорвать связь Истинных не так-то просто, да и не хотел альфа этого делать, правда, где-то глубоко внутри, но все же не хотел, все ещё на что-то надеясь. На что? Сасори и сам не мог ответить на этот вопрос. Может, на то, что последней все-таки умирает любовь?

========== Глава 17. Часть 2. ==========

Сон плавно уступил сознанию, но окончательно так и не улетучился, отходя на второй план и превращаясь в сладостную дрёму. Веки были все ещё тяжелыми, и их абсолютно не хотелось открывать, хотя дневной свет настойчиво пробирался сквозь темные ресницы, подстрекая к пробуждению. Тело казалось легким, кожа слегка покалывала от прикосновений к мятой ткани постельного белья, а под одеялом было так тепло и уютно, что выбираться из-под него определенно не хотелось. К тому же, насыщенный запах альфы вновь кружил голову, навевая полусны-полуфантазии, которые обрывистыми картинками мелькали перед глазами, снова-таки утягивая в мир Морфея.

Киба перевернулся на бок и, скрутившись калачиком, усердно засопел, все-таки решив, что подыматься с постели ему определенно не хочется. Течка, естественно, не закончилась, но в теле пока ещё не было её жара, который превратился в теплые, блуждающие по телу волны, от которых омега млел, и которые напоминали ему о проведенной в страсти ночи. Да, именно в страсти и именно всей ночи, ведь, вопреки представлениям шатена, на одной сцепке Хидан не остановился, продолжая удовлетворять своего партнера, пока не спал жар течки, а сам омега не погрузился в сладкий сон.

Инудзука в полуулыбке хмыкнул: с его активным бета-прошлым он-то думал, что познал в сексе все, а оказалось, что, по крайней мере, по сравнению с альфой, он полный профан. Хидан брал его в таких позах, что от удовольствия у шатена кружилась голова, и он был не способен ни на что, кроме как выкрикивать имя своего альфы и остервенело двигать бедрами, подаваясь навстречу столь желаемой внутри плоти. Каждая ласка была столь новой и яркой, что омега буквально плавился в сильных и умелых руках мужчины. Поцелуи обжигали своей откровенностью, биополе альфы укутывало его, тянулось к нему, заставляя сущность откликаться на каждое прикосновение, каждое скольжение, каждый толчок, а минет, который он в порыве страсти сделал своему партнеру, доставил ему не меньше удовольствия, чем сам секс. Это было необычно и на удивление приятно: ощущать у себя во рту твердую, горячую, пульсирующую плоть альфы, нажимать кончиком языка на вздувшиеся венки, щекотать чувствительную головку, с пошлыми звуками вбирать в себя член мужчины, пропуская его в самое горло и развратно причмокивая. Пальцы Хидана путались в его взлохмаченных волосах, требовательные подкидывания бедер лишь усиливали желание доставить удовольствие партнеру, едва сдерживаемые стоны распаляли сущность, которая неистово требовала разрядки, а оргазм от собственной руки, в то время как горячая жидкость заполняла его рот, был настолько вульгарным, что альфа не удержался, увидев поскуливающего и облизывающего припухшие губы омегу, и взял его ещё раз, грубо поставив на четвереньки и уткнув лицом в подушку.

Какой же он оказывается блудливый. Киба, залившись жаром краски от столь ярких воспоминаний, накрылся одеялом с головой и зажмурился, пытаясь отогнать очередную волну вожделения, которая начала подыматься по его телу от самых кончиков поджавшихся на ногах пальцев. Это все течка виновата, и альфа, ведь, если бы не близость Хидана, он бы никогда и ни с кем не был бы настолько открыт и, тем более, не позволил бы никому истязать его и тело, и сущность целую ночь напролет. Нет, омега не жалел о случившемся и не винил в своей порочности именно Хагоромо, ведь эта течка действительно была настолько жадной, что без альфы ему было бы очень плохо, но все же. Все же Киба не хотел, чтобы мужчина подумал, что он легкодоступная шлюшка, которая подставляется всем и которая без стыда способна отсосать каждому. На самом деле Кибе было стыдно, причем не только до жаркой краски на лице, но и до выступивших слёз, ведь, по сути, это была его первая настоящая течка, когда похоть берет верх, а сущность руководит и разумом, и телом, а он оказался настолько слаб, что поддался своим природным инстинктам, получая божественное удовольствие и от нежного, бережного, чувственного секса и от грубого, неистового и животного траха. Говоря коротко, Инудзуке теперь было стыдно смотреть в глаза альфе, которого, кстати, в постели и не было.

Сперва Киба запаниковал, подумав, что Хидан, сделав свое немудреное альфье дело, просто ушел, так как получил желаемое и, по сути, его здесь больше ничего не держало, но, прислушавшись к ощущениям и отдаленным звукам, шатен понял, что мужчина ещё здесь, на кухне, что вызвало у него непроизвольную улыбку, и от чего сущность предвкушающе трепыхнулась внутри. Запах свежесваренного кофе приятной дымкой вился в воздухе, но Инудзука отказывался верить своим догадкам, потому что это было слишком похоже на сказку, которой в реальной жизни явно не было места. Хотя, его омежья сущность все же желала верить, по крайней мере, в то, что альфа останется с ним, будет рядом, как опора и поддержка, что боги и ему даровали кусочек счастья в виде этого наглого, грубоватого, но все-таки сильного и надежного корпусника.

Услышав приближающиеся шаги, Киба свернулся под одеялом в ещё более плотный клубочек, понимая, что после столь бурной ночи, он ещё не готов не только говорить с альфой, но и видеть его, но, похоже, Хагоромо думал иначе, присев на диван и стянув с шатена край одеяла.

– Доброе утро, мелкий, – Хагоромо наклонился и поцеловал парня в плечо, при этом едва-едва прикасаясь к нему ментально, дабы понять ощущения своего омеги, – точнее, уже полдень

– Доброе, – нехотя буркнул шатен, понимая, что ему все-таки придется ответить, и тут же закрылся, по крайней мере, насколько смог, ведь близость альфы и его легкие ментальные касания вновь распаляли в нем природные позывы и освобождали из дрёмы инстинкты

– Ну, и? – заметив, что омега явно не желает идти на контакт, Хидан слегка нахмурился, но ментально свою тревогу не выдал, лишь устроился на диване поудобней, предполагая серьезный разговор. – Что не так и чем мы недовольны?

– Стыдно, – едва слышно просопел Инудзука, утыкаясь лицом в подушку, дабы не чуять заманчивый запах альфы, и вздрагивая всем телом, когда ощутил легкое ментальное недовольство мужчины

– Может, объяснишь все-таки поконкретней, – пепельноволосый не хотел давить на парня ни морально, ни, тем более, ментально, но так же Хагоромо понимал, что если сейчас замять этот вопрос, то он все равно когда-то всплывет, причем, как всегда, в самый неподходящий момент и с возможными неутешительными последствиями

– Стыдно потому, что мне понравилось, – пробубнил шатен, понимая, что это не банальный интерес со стороны альфы, а вполне конкретное желание разобраться во всей ситуации, – и потому… – омега замялся, вновь жарко краснея, – что я хочу ещё. Это противно, – лишь спустя пару секунд, когда Хагоромо так ничего и не ответил, лишь его биополе нестабильно всколыхнулось, Инудзука продолжил. – Я сам себе противен, потому что вел себя, как шлюха. Нет, я понимаю, что течка – это дело такое, что против природы и инстинктов трудно устоять, но все же… – Киба тяжело вздохнул, – все же мне нужно было быть поскромнее, а не позволять сущности взять верх над рассудком

– Мелкий, – Хидан вздохнул не менее тяжело, а его биополе свернулось грузной массой, полностью отделившись от биополя подавленного омеги, – если кто и виноват, то только я

– Почему ты? – Киба, не выдержав напряжения и ощущая терзания пепельноволосого, обернулся, наконец, встретившись с мужчиной взглядом, который хотелось отвести, из-за стыда и слабости сущности, но шатен продолжал удерживать зрительный контакт, ярко чувствуя эмоции своего альфы

– Я же обещал, что все у нас будет постепенно, – Хагоромо все-таки решился прикоснуться к омеге ментально, но, хорошо контролируя свое биополе, он передал только успокаивающие эмоции и немного своей энергетики, так как чувствовал, что свои и физические, и ментальные силы шатен все ещё не восстановил. – Я дал слово, слово достойного альфы, а сам поступил подло, воспользовавшись ситуацией. Это я должен просить у тебя прощения, – пепельноволосый забрался рукой под одеяло и сжал слегка вздрогнувшую ладонь омеги в своей, – просить прощения и понимания

– За что? – Инудзука, честно сказать, не совсем понимал, что же так мучает мужчину, ведь он был с ним бережен и осторожен, даже когда брал грубо, все равно не врывался в его тело, не сжимал бока до синяков, не опускался до пошлых комментариев и сперва доставлял удовольствие только ему. К тому же, ощущать на себе прикосновения пепельноволосого сейчас было очень приятно: от ладони мужчины исходило приятное тепло, биополе поддерживало его энергетически, а запах был скользящим ароматом, который хотелось вдыхать и которым хотелось наслаждаться, и даже вновь начавшая выделяться смазка не вгоняла в краску стыда, потому что это было естественно, потому что рядом был его альфа.

– Когда я подошел к двери твоей квартиры и учуял запах течки, я сорвался, – Хидан слегка нахмурил брови и ещё крепче сжал ладонь шатена, – но не потому, что это была именно течка, а потому, что это был ты – мой омега. А ещё, когда я вошел в прихожую, то учуял на твоей курточке запах чужого альфы, – мужчина хмыкнул. – Ревность, чтоб её

– Ревность… – мечтательно протянул Инудзука, улыбнувшись. Пожалуй, это слово было не из тех, которые характеризируют позитивные понятия и ощущения, ведь ревность порой приводит к очень печальным последствиям, но именно для Кибы это слово ассоциировалось с приятными эмоциями, с тем несравнимым ощущением принадлежности дорогому тебе человеку. Его ревновал его же альфа, и это было безумно приятно, даже в какой-то мере тешило самолюбие омеги.

– Дурак ты, Хидан, – Киба поднялся и порывисто обнял слегка ошарашенного альфу. – И я дурак вместе с тобой, – уже шептал омега на ухо мужчине, расслабляясь в его крепких объятиях и бережном ментальном коконе. – Нам хорошо вместе, а мы ищем причины, чтобы объяснить это и оправдаться друг перед другом. Главное, чтобы я тебе нравился, и тебе хотелось быть со мной, а там разберемся

– Моя омежка, – с гордостью и нежностью одновременно сказал Хидан, сперва обнимая шатена ещё крепче, а после, отстранив, целуя пылко и жадно, вновь ощущая пусть и слабый, но все-таки поток энергетики, который циркулировал между ними, пока что объединяя только частички их биополей

– Кстати, – Хагоромо не без усилий прервал поцелуй и поспешно взглянул поверх головы шатена, чтобы не видеть как тот, прикрыв глаза, облизывает слегка припухшие губы, – я же тебе завтрак приготовил

– Да? – Киба, усевшись поудобней, только теперь почувствовал, настолько же он голоден, так голоден, что даже подымающийся жар течки слегка поулегся, а сущность будто придремала, подсказывая, что омеге определенно нужно поесть и набраться сил

– Вот, – пепельноволосый поднял с пола небольшой поднос, на котором стояла чашка кофе, а на блюдечке лежали уже намазанные шоколадным маслом тосты, и поставил его Инудзуке на колени. – Приятного аппетита

– Спасибо, – только и успел сказать шатен, спешно набрасываясь на еду, но тут же, правда, уже успев набить рот, спохватился. – А ты?

– Я уже, – Хидан не без удовольствия похлопал себя по животу, и вот только теперь Инудзука заметил, что альфа сидит перед ним в футболке и трусах, что вызвало у него сдавленный смешок

– Что? – Хагоромо наиграно-обижено нахмурился и дал омеге легонький ментальный тычок

– Ты такой домашний, – попивая кофе, продолжал улыбаться шатен, чувствуя сейчас себя абсолютно довольным и счастливым, – только тапочек пушистых и не хватает

– Ты это, ешь давай, – слегка недовольно ответил альфа, при этом тоже улыбаясь и ощущая эмоции своего омеги очень ярко, но все равно не так ярко, как хотелось бы

– Я не смог пометить тебя, – все-таки сказал Хидан, понимая, что отгораживаться от этого факта не имеет смысла

– Ну, да, – Киба поник и безвольно поставил чашку, сразу же припоминая, как во время последней сцепки он испытал жуткий дискомфорт от того, что альфа усилил давление своего биополя, пытаясь поставить на нем метку. – Я же ущербный, так что это было вполне ожидаемо

– Прекрати так говорить, – пепельноволосый рывком свернул свое биополе и на этот раз нахмурился по-настоящему

– А как говорить? – Инудзуке стало немного обидно, что Хидан его не понимает, поэтому он резко вскинул голову и с вызовом посмотрел на мужчину, чувствуя, как внутри дрожит его слабая сущность. – Как бы я это не называл, факт все равно останется фактом: как омега, я неполноценен и, вполне возможно, останусь таковым до конца жизни

– Это ты не чувствуешь в себе изменений, – парировал Хагоромо, уверенно смотря на шатена. – Твой запах изменился. Он стал более насыщенным, чистым и сладким. Биополе больше не прогибается в моем присутствии, моя ментальная воля не причиняет тебе боли, а сущность пытается сопротивляться. Да, не все так гладко и прекрасно, – успел перебить мужчина, уже было открывшего рот, чтобы возразить, Инудзуку, – но улучшения более чем явные. Я – альфа, и я способен это почувствовать в своем омеге

– Я… – Киба замялся, виновато опустив голову. Они так мало знают друг о друге, их связь настолько тонкая и шаткая, их отношения полны преград и недопонимая, что от этого было больно. Но ещё больнее шатену было от осознания того, что он не доверяет альфе, даже сейчас, фактически, будучи не просто его любовником или партнером, а именно омегой. Отношения нужно начинать с понимания и доверия – так считал сам Инудзука, и так сказал ему Наруто, так что пора бы уже поверить пепельноволосому, пора бы уже раскрыться перед ним и позволить мужчине быть с ним, как говорится, и в радости, и в горе.

– После Праздника Богов мне нужно будет лечь в больницу, – таки смог начать болезненный для него разговор омега. – Цунаде-сама говорит, что именно после стационарного лечения будет точно известно, есть ли у меня шансы на полное выздоровление и смогу ли я родить

– Мелкий, – Хидан осторожно убрал поднос и, обняв шатена за талию, положил голову ему на бедро, – я буду тебя поддерживать: материально, морально, ментально, – как захочешь, – альфа бережно погладил омегу по животу. – И я уверен, что вместе, ну, и не без помощи врача, конечно же, мы сможем победить твою болезнь

– А если нет? – опасливо поинтересовался Инудзука, робко прикасаясь к голове мужчины и медленно начиная перебирать его волосы

– Значит, нет, – Хагоромо мелко пожал плечами и тут же серьезно добавил, – но, как бы там ни было, я тебя не брошу, – альфа поднял голову и выразительно посмотрел на своего омегу, раскрывая свое биополе ровно настолько, насколько он мог сделать это безопасно для шатена. – Пока сам не прогонишь – не уйду

– Договорились, – уже погружаясь в приятную негу, прошептал Киба, чувствуя, как притягательная ментальная сила альфы вновь взывает к его сущности, как запах мужчины вновь становиться ярким и дурманящим, как жар течки снова окутывает его тело, освобождая желание

– Мелкий… – просипел Хидан, отбрасывая мешающее одеяло в сторону и поочередно припадая жадным поцелуем к в миг затвердевшим соскам парня, начиная их осторожно покусывать

– А как же твоя работа? – увлекаемый сильными руками альфы, Инудзука опустился на постель, подставляя шею под обжигающие кожу поцелуи

– Я сейчас нужен своему омеге, так что обождет работа, – между короткими поцелуями рвано ответил пепельноволосый, вновь чувствуя этот тоненький поток энергетики между ним и омегой и едва заметно улыбаясь, улыбаясь так, будто альфа знал о чем-то, что и вселяло в него эту непоколебимую надежду и твердую уверенность на их совместное будущее.

Хлопок входной двери заставил Акасуну мелко вздрогнуть, а после, когда он ощутил в своем доме присутствие сильного альфы, утробно зарычать, позволяя инстинктам диктовать манеру поведения хищника в присутствии чужака на своей территории. Возможно, если бы не близость его Пары и не запах течки, который, казалось, въелся в атмосферу дома, Сасори бы встал и поприветствовал своего лучшего друга, а так, он лишь ощетинился, затаившись в углу на кухне, и раскрыл биополе, готовый в любую минуту защищать свое.

– Жалкий вид у тебя, Акасуна, – с хмыком констатировал Итачи, войдя на кухню и пронзительным взглядом осмотрев взъерошенного альфу в одних штанах, все тело которого, покрывшись капельками пота, было напряжено до затвердевших под кожей мышц, а сам красноволосый смотрел на друга исподлобья, мелко порыкивая и выставляя ментальные барьеры из плотных щитов

– Где он? – безапелляционно, сделав шаг вперед и тоже раскрыв свое биополе, спросил Учиха, буравя одичавшего от запаха течки альфу требовательным взглядом

Возможно, именно сейчас был тот самый момент, когда Акасуна мог броситься на соперника, хотя тот и был повязанным, но все равно сильным и опасным, таким, в пользу которого мог сделать выбор его омега, но ещё один, едва уловимый и такой знакомый запах остановил альфу в секунде от броска, подсознательно заставив усмирить свое бушующее биополе. Сасори, вопреки инстинкту самосохранения, разорвал зрительный контакт с альфой и посмотрел тому за спину, из-за которой опасливо выглядывал встревоженный омега. Красноволосый узнал его не сразу, слишком туманно было перед глазами, слишком сильным было влечение, слишком прочно он уже поддался инстинктам, пока ещё держась только за одну мысль «кто-то должен приехать и помочь». Кто эти двое? Почему они? Кто они такие? Что значат для него? Почему на его территории омега? Почему у него такой успокаивающий, легкий запах? Меченый запах, запах связи с черноволосым сильным альфой. Его энергетика такая знакомая. Теплая. Взгляд слишком пронзителен как для омеги. Сущность слишком волевая. Образ слишком близок, чтобы его можно было спутать и забыть. Человек слишком дорог, чтобы причинить ему боль. Имя очень четко звучит в голове, перебивая и развеивая ворох путающихся мыслей. У них так много общего… прошлого и настоящего… у них всех… всех троих…

– Дей, – Акасуна осел на пол, прислонившись головой к стене, его биополе сгустилось, блокируемое собственными щитами, а взгляд стал более ясным и осмысленным

– Где омега? – поняв, что к другу вернулось сознание, Итачи тоже слегка свернул свое биополе, но щиты убирать не стал, зная, что это просветление минутное, и что в данный момент он несет ответственность не только за свою жизнь

– Заперт в своей комнате, – едва ворочая языком, ответил красноволосый, сжимая голову руками, будто бы это могло помочь ему избавиться от запаха течного омеги, который уже впитался в его сущность, взывая к связи Истинных

– Ключ, – вновь требовательно и настырно сказал Учиха, чувствуя волнение своего супруга, осязая ментальную боль течного омеги и видя те грани самообладания, на которых балансирует друг

– Ключ? – Сасори не мог понять этот вопрос, не мог осознать, о чем идет речь, лишь перевел свой, вновь туманящийся, взгляд на стол, на самом краешке которого и лежал названный предмет. Когда он его туда положил? Предчувствовал подобное развитие ситуации, когда мог ещё здраво мыслить? Возможно, но это не отметало тот факт, что в данный момент альфа ни сообразить, ни вспомнить ничего не мог.

– Дей, сейчас, – командным тоном приказал брюнет, расширяя свои ментальные щиты и окутывая ими омегу, который, придерживая на весу небольшую сумку, змейкой юркнул вперед и так же стремительно вернулся в исходную позицию, сжимая в руке ключ. – Иди наверх и помоги омеге, – Итачи сделал ещё пару шагов вперед, загораживая мужа от вновь начавшего терять над собой контроль альфы. – Мальчика зовут Хаку

Дейдару дважды просить было не нужно, ведь он прекрасно понимал ситуацию, и не только то, что сейчас между альфами будет ментальная стычка, в которой он может пострадать, а и то, что в доме находится не просто течный омега, а омега, которому нужна квалифицированная помощь, так как его боль он тоже ощущал, скорее всего, через связь с мужем.

Стоило только блондину уйти, как Акасуна сорвался: сущность альфы, зверя, готового растерзать чужака, который позарился на его территорию и омегу, вырвалась на свободу, потеснив рассудок и подавив сознание. Красноволосый выпрямился, резко, молниеносно, порывисто, и сразу же несколько плотных ментальных вихрей устремилось в сторону конкурента, начав бой, атмосфера которого ассоциировалась у обезумевшей сущности с терпким ароматом крови противника. Итачи стоял молча, даже не шелохнувшись, когда в его сторону устремился смертельный поток энергетики альфы, только радужка его глаз за долю секунды стала алой, а на её фоне развернулось три черных запятых.

Ментальные волны красноволосого столкнулись с прочными ментальными щитами Учихи и отскочили в стороны, со всей силой ударяясь в кухонные шкафчики, из которых посыпалась посуда и прочие вещи. Акасуна не ослаблял напор, посылая все новые и новые ментальные удары, при этом чувствуя сильного противника, но и не собираясь отступать, лишь распаляясь и полностью используя весь свой энергетический резерв. Несколько секунд Итачи терпел безумство альфы, позволяя ломать свои ментальные щиты, на месте которых тут же возникали новые, ещё более прочные и все четче осязаемые, а после, очевидно, брюнету просто надоел этот фарс. Глаза альфы вмиг преобразились, стали ещё более насыщенного алого цвета, на фоне которого проступил темный сюрикен трех лучей. В тот же миг биополе Учихи раскрылось, заполнило собой всю комнату, строго удерживаемое брюнетом в этих пределах, дабы не навредить омегам, приобрело очертания сферы вокруг альфы, заклубилось видимой волной вокруг своего носителя, вихрясь мощными, переливающимися черно-алыми цветами витками, плотность которых, казалось, можно было почувствовать прикосновением.

Новая ментальная волна со стороны красноволосого была рассеяна небрежным взмахом руки Учихи, оставив после себя черный клубящийся след. Акасуна дрогнул: сущность протяжно взвыла внутри, не желая подчиняться, но тут же покорно опустила голову, признавая силу Древнего, уступая мощи альфы, покоряясь более сильной сущности, которая, отделившись от своего носителя, возвышалась над брюнетом размытым энергетическим образом, при этом полностью признавая власть альфы над ней. Сасори, рыча и хрипя, содрогаясь всем телом и расплескивая свою энергетику, покорно опустился на колени, а после стал на четвереньки, сверкая злобным взглядом, но все-таки прижимая голову к полу и открывая доступ к своей шее, как это в Далекие Времена делали их предки, подчиняясь вождю и вверяя ему свою жизнь. Итачи, не спеша и все так же удерживая вокруг себя видимую ментальную сферу, подошел к красноволосому и стал подле него, свысока рассматривая покорно преклонившегося перед ним альфу. Брюнету было достаточно лишь одного ментального удара, чтобы сразить своего противника, но вместо этого он, хмыкнув, начал вбирать в себя вихрящуюся энергетику друга, которая, впитываясь в его биополе, растворялась в нем, превращаясь в его собственную и ещё больше увеличивая силу альфы.

Всего несколько минут, и биополе красноволосого, истощившись, свернулось в едва осязаемый комок, а сам Акасуна упал на пол, скребя по нему ногтями, не в силах подняться. Итачи свернул свое биополе плавно и мерно, его глаза постепенно приобрели свой естественный цвет, а энергетика вновь стала спокойной и мирной. Учиха, прочувствовав ситуацию и убедившись, что угроза миновала, присел возле друга на корточки, молча и пристально всматриваясь в пустые и ничего не выражающие глаза красноволосого.

– В третий раз, Учиха… – прохрипел альфа, даже не пытаясь подняться и четко осязая, что его энергетические резервы истощены до предела, – ты победил меня в третий раз

– Боги любят троицу, Акасуна. – не без иронии ответил брюнет, улыбнувшись уголком губ, а после снова став серьезным. – А теперь, друг, поговорим, как мужчины.

Дейдара очень волновался и за супруга, и за друга, прекрасно зная, что ментальная стычка между альфами – это смертельно опасное состязание, в котором один из противников вполне может погибнуть, но Итачи заверил его, что все будет в порядке, да и новые ментальные способности, которые, честно сказать, пугали омегу, вселяли надежду, что все разрешится благополучно. Но, как бы там ни было, сейчас у блондина было более важное задание, которое ему доверил супруг, когда они ехали к Акасуне, и суть которого была не из легких. Итачи сказал ему, что Сасори нашел своего Истинного, но тот оказался маткой, к тому же, похоже, не умел контролировать свою сущность и с легкостью поддавался природным инстинктам, чем и вызвал бешенство красноволосого. Дейдара усердно пытался переварить эту информацию, чтобы понять, как же ему правильно подступиться к мальчику, а после решил действовать по обстоятельствам, надеясь, что два с половиной курса медицинского образования и омежьи инстинкты посодействуют ему в оказании помощи фактически ребёнку.

Провернув ключ и вздрогнув от собственных ощущений, которые твердили, что супруг в опасности, Дейдара все-таки толкнул дверь в комнату, заверяя себя, что с мужем все будет хорошо, а его вмешательство может только усугубить ситуацию. Увидев лежащего на полу, худенького, обнаженного мальчишку, на попке которого все ещё красовались следы недавней порки, блондин нахмурился и сжал пальцы в кулаки, при этом не заметив, как резко всколыхнулось его биополе.

– Я лично наподдам этому уроду, – сквозь зубы процедил омега, а после, отложив сумку с медикаментами, подошел к мальчишке и не без усилий перетащил его на кровать, сразу же прикрывая брюнета тонким покрывалом

– Домашний тиран, чтоб его, – увидев внушительный синяк на лице мальчика, снова проворчал Дей, при этом смачивая ватку нашатырным спиртом и аккуратно поднося её к носу омежки

Мальчишка сперва поморщился, а после, чихнув, открыл глаза, сперва неосознанно, а после насторожено посмотрев на склонившегося над ним блондина. Дейдара, присев на кровать, отчетливо почувствовал страх, хотя, в принципе, иного он и не ожидал. Мальчик смотрел на него боязно, не решаясь даже моргнуть, его биополе было тоненьким, покрытым сетью мелких трещин, а сущность едва ощущалась, и только усилившийся запах течки ярко свидетельствовал о том, что омега чувствует себя сносно. Блондин мысленно ещё раз обругал Акасуну, подобрав ему парочку самых лестных эпитетов, а после, собравшись, улыбнулся мальчишке, пытаясь расположить его к себе и понимая, что сперва нужно завоевать доверие этого затравленного зверька.

– Привет, меня зовут Дейдара, – омега цепко следил за мельчайшими изменениями в брюнете, так как вновь ярко почувствовал, настолько тому физически больно и ментально дискомфортно. – А ты – Хаку, верно?

Мальчик, секунду поразмыслив, кивнул, а после, очевидно таки поняв, что угрозы нет, осмелился заговорить

– Вы омега, да?

– Ну, да, – слегка обескуражено ответил Дей, ведь данный факт ему казался очевидным, но, похоже, Хаку все-таки сильно досталось от альфы, раз он не сразу смог учуять его запах и распознать исток его сущности

– Вы странно пахнете, – едва слышно произнес мальчик, сжимая в руках покрывало. – У вас мешаный запах, – омега помедлил, – мешаный с альфой

– Потому что я повязанный, – чуть ли не со вздохом ответил Дейдара, понимая, что сперва так смутило омегу, и показал мальчику свадебное кольцо. – Мой супруг, Итачи, он мой Истинный и очень любит меня

– Истинный… – мальчик погрустнел и отвел взгляд, а Дейдара, ощутив волнение биополя омеги, поспешил сменить тему разговора, предоставив выяснения именно этого вопроса Паре