Текст книги "Сущность Альфы (СИ)"

Автор книги: Lelouch fallen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 121 страниц)

– Спасибо, Наруто-сэнсэй, – скромно поблагодарил учителя за похвалу и наставление брюнет, сразу же сев на свое место

Намикадзе, ещё раз кивнув омеге, продолжил опрос по предыдущему материалу, казалось бы, совершенно не обращая внимания на то, насколько зазывно сегодня выглядят все омеги класса, как они томно вздыхают и какие взгляды бросают в его сторону, когда молодой альфа улыбается или небрежным движением поправляет свои золотистые волосы. Саске же в это время старался вообще не смотреть на альфу, уткнувшись в учебник и бегло читая строки, даже не вникая в смысл, только ощущая, как и до сих пор учащенно бьется его сердце.

– Эй, Саске, – уличив момент, когда учитель отвлекся на очередного отвечающего ученика, и обернувшись, зашептал Суйгетсу, буквально стараясь заглянуть другу под густой занавес челки, чтобы посмотреть на его лицо, – а тебе не кажется, что наш новый учитель проявляет к тебе… эм… повышенный интерес

– Не кажется, – в полушепоте огрызнулся Учиха, недовольно тряхнув копной иссиня-черных волос

– А вот мне кажется, – блондин лукаво ухмыльнулся, – и, пожалуй, не только мне

– Если кажется, нужно пойти в храм и помолиться за здравие богам, – саркастически бросил брюнет, которого явно не прельщала выбранная другом тема для разговора, – или, лучше всего, сразу же обратиться к психиатру

– Какие мы злобные, – нахмуренно протянул Ходзуки и, оглянувшись, чтобы убедиться, что его маневры все ещё остались незамечены учителем, уже в привычной для окружающих полуулыбке продолжил. – А он, и правда, сногсшибательный альфа. Внешне, аки Бог, а пахнет – просто закачаешься, да и ментально излучает такую силу, что аж коленки подгибаются. Знаешь, Саске, – блондин ещё сильнее подался вперед, переходя на едва слышимый шепот, – я тут слышал, что, увидев его, пару омег потекли прямо там, где и стояли

– Слабаки, – фыркнул Учиха, тоже бегло взглянув на блондина, который уже записывал на доске тему урока. – Я уверен, что Наруто-сэнсэй не использовал и десятой доли своей ментальной силы, а они уже обкончались от одного его вида. Заморыши и плюгавцы

– О! – пожалуй, даже громче, чем положено, удивился Ходзуки, но тут же понизил тон голоса, опасливо оглянувшись, и с ещё большей прыткостью начал расспрашивать друга дальше. – Так ты что, уже побывал под его ментальным воздействием, что ли?

– Суйгетсу, – прошипел Саске, который сперва, конечно же, хотел ответить блондину, что это не его омежье дело, но после, секунду поразмыслив, понял, что если он начнет возмущаться, то это будет, пожалуй, ещё наглядней, чем просто скажи он «да», – Наруто-сэнсэй – мой будущий родственник, и, естественно, когда семья Намикадзе была у нас в гостях, мы все почувствовали его истинную ментальную силу

– И как оно? – уже в восхищении полюбопытствовал омега. – Как оно – чувствовать силу настоящего, зрелого, а главное, свободного альфы?

– Это… – брюнет замялся, пытаясь подобрать слова, которые бы правдиво охарактеризовали его впечатления от встречи со зрелым альфой и которые бы не выдали его внутренних смятений

– Саске-кун и Суйгетсу-кун, – строго с легким ментальным укором произнес Наруто, и оба омеги сразу же выструнились, замерев в выжидательной, очевидно, наказания за нарушение дисциплины, позе, – будьте добры записать тему урока и открыть учебники на 124-той странице

– Да, Наруто-сэнсэй. Извините, – одновременно прошептали омеги, покорно склонив головы и принимаясь усердно записывать

Саске, честно, пытался сконцентрироваться на материале урока, тем более что Намикадзе рассказывал довольно-таки увлекательно, сравнивая восточный и западный тип правовых систем, наводя прецедентные примеры и объясняя нормативность того или иного законодательного акта, но все же брюнет постоянно отвлекался на посторонние мысли, причем мысли касающиеся одного замысловатого вопроса его друга. Суйгетсу спросил, как это, прекрасно зная, что окружающие их альфы, даже когда они были в клубе, сдерживались, лишь презентуя себя и ментально борясь за внимание партнеров, поэтому и их ментальную силу омеги испытывали на себе как бы вскользь, лишь прицениваясь и примеряясь к способностям и силе, а не уступая им. Поскольку Ходзуки дураком отнюдь не был, то он, конечно же, понял, что Саске испытал на себе нечто большее, чем просто ментальные зазывные прикосновения, что брюнет почувствовал на себе истинную силу альфы, но Учиха и сам до сих пор не понимал, как это. Нет, Саске не мог сказать, что чувствовать альфу, точнее, чувствовать достойного альфу, который готов защищать и оберегать омегу, неприятно, скорее наоборот, но именно вот это вот «наоборот» ещё сильнее сметало сущность подростка, на которого свалилось так много всего и причем в одночасье.

Саске действительно думал над тем, почему его так привлекает этот сильный альфа, и даже пришел к выводу, что это банальный интерес, но все равно брюнет чувствовал, что это что-то не то, не от того он отталкивается в поисках объяснений и не те ощущения пытается сопоставить. Порой, слишком замечтавшись, омега одергивал себя, напоминая самому себе, что думает он совершенно не о том, концентрирует свое внимание не на столь важных обстоятельствах своей жизни, но после, посмотрев на всю эту ситуацию с другой, омежьей, наверное, стороны, Учиха понимал, что как раз он рассуждает именно о том, о важном, о решающем.

Саске поднял голову и пристально посмотрел на Намикадзе, делая вид, что он действительно его слушает, хотя, на самом деле, подросток просто рассматривал своего учителя, пытаясь понять то самое нечто, которое и притягивало его взор к этому альфе. Да, Саске не спорил – блондин был красив, но был ли он в его вкусе, омега пока не знал, причем по одной простой причине: ему просто не было с чем сравнивать. Нет, конечно же, он уже видел много альф, да и общался с ними, естественно, но общался как-то бегло, не вникая в суть их характеров и особо не концентрируя на них свое внимание, поэтому, чтобы облегчить себе задачу, брюнет покосился на Джуго, пытаясь представить их вместе, как пару. Представив, Саске сразу же отвернулся, недовольно наморщив нос и понимая, что пары из них точно не выйдет. Почему, омега точно сказать не мог, просто чувствовал это и все. Для сравнения Саске окинул взглядом класс, отмечая ещё пару симпатичных альф, но все равно это было что-то не то. Возможно, они просто были ещё слишком молоды и поэтому не вызывали у него определенного интереса? Возможно, ему нравились именно зрелые альфы? Возможно, его привлекали только те альфы, с которыми он мог чувствовать себя в безопасности? Пожалуй, на все эти вопросы Саске бы ответил положительно, понимая, что к недавно созревшим альфам он не питает никакого интереса и утверждая для себя тот факт, что со зрелым, старшим лет на 10 альфой ему будет определенно комфортнее.

Саске снова посмотрел на Намикадзе и поймал на себе его беглый взгляд, сразу опуская голову и принимаясь усердно что-то записывать, даже не соображая что, а просто для того, чтобы создать рабочую обстановку. Старательно поводив по листу ручкой пару минут, Учиха вновь вернулся к вопросу насущному, но в этот раз уже представляя себя рядом со своим учителем, то есть с Наруто. И вновь что-то не клеилось, то есть блондин ему вроде как и нравился, но в то же время не до такой степени, чтобы расценивать его, как потенциальную пару. Саске задумался, припоминая недавний разговор с братом. Тогда Итачи ему сказал, что его, Саске, сущность выбрала Наруто как друга и защитника, так, может, так оно и есть? Они же будущие родственники как-никак и, возможно, именно поэтому, принимая нового родича и оценивая его достойность, его сущность, убедившись в благородстве и достопочтенности альфы, приняла Наруто Намикадзе, как нового члена семьи и старшего брата? Саске мотнул головой и хмыкнул, наконец-то придя к правильному умовыводу, наконец-то поняв, что означает вся та гамма чувств, что бурлила в нем до этого момента, а теперь улеглась, наконец-то осознав, что, очевидно, альфа тоже принял его, как брата, пусть и не кровного, но именно принял и теперь собирался защищать, как родственника и омегу.

Саске посмотрел на часы – до конца урока оставалось 10 минут. Что ж, пусть он и прослушал новую тему, зато смог разобраться в себе, а упущенный материал он изучит самостоятельно и на следующий раз вновь докажет своему учителю и будущему родственнику, что он достоин его внимания и заботы.

Широкие жалюзи на больших окнах были прикрыты именно так, чтобы в комнату проникал мягкий свет, но при этом, в ней же, все равно было полутемно. На низком столике в окружении пары мягких, бежевых в своем цвете, кресел стояла бутылка вина и два бокала, правда, рубиновая жидкость почти до краев наполняла бутылку, а на донышках бокалов были едва заметны виноградные капельки. Белый пушистый ковер, длинный ворс которого определенно был приятен на ощупь, покрывал весь пол, правда, то тут, то там, на нем валялась скомканная одежда, будто кто-то куда-то собирался впопыхах, нарочито растеряв свои вещи от самой двери и до кровати. Кровать была большой, со снежно-белым, приятно пахнущим бельем, морем мягких подушек и золотистым покрывалом, которое было отброшено и свисало со спинки, одним концом чуть касаясь пола.

– А у меня сейчас лекция у Нагато-сэнсэя, – блондин сказал эту фразу тихо, будто боясь нарушить мирную атмосферу, и ещё ближе пододвигаясь к источнику тепла рядом, обвивая его руками, вдыхая приятный аромат, слегка ерзая, позволяя легкому одеялу оголить его плечо

– Угу, – как-то лениво согласился брюнет, одной рукой обнимая парня, поглаживая его спинку, лаская подушечками пальцев нежную, ещё сохранившую жар страсти кожу, а вторую подложив под голову, чтобы видеть светловолосую макушку у себя на груди и соблазнительно оголенное плечо омеги

– А ты сейчас должен быть на работе, – блондин тонкими пальчиками вырисовывал на груди альфы какие-то завитушки, иногда обводя ореолы сосков, и, как бы ненавязчиво, скользил ногой по ноге парня, будто пытаясь вобрать в себя его запах, и наслаждаясь соприкосновением кожи с кожей

– Угу, – вновь отстраненно согласился брюнет, слегка прикрыв глаза, растворяясь в столь невинных, но довольно-таки возбуждающих прикосновениях, которые будоражили всю его сущность и вновь распаляли жар, но не только желания, а ещё и жар чувств, которые прочно, на всю жизнь, укоренились в сердце молодого альфы

– Нам пора уходить, – вопреки своим словам блондин ещё крепче прижался к альфе, определенно не желая выпускать его из своих объятий, прикрывая глаза в сонной полудреме и несколькими беглыми поцелуями прикасаясь к груди парня, чувствуя, как энергетика альфы окутывает его заботливым, согревающим коконом, баюкая и тоже не желая отпускать

– М-м, – на этот раз уже не согласился брюнет, прижимая омегу к себе, чувствуя, как тот отзывается на каждое прикосновение, как физическое, так и ментальное, как его биополе начинает мирно колыхаться вокруг парня, как замедляется его дыхание, как расслабляется каждая мышца, как сон плавно окутывает его возлюбленного.

Итачи сквозь полуприкрытые веки посмотрел вниз и улыбнулся: Дейдара, разнеженный томными ласками и уставший от столь яркого оргазма, уснул, прижимаясь к нему всем телом и используя не только, как подушку, но и как удобное место для сна в целом, – а Итачи и не был против. Ему нравилось, когда его омега был таким – ласковым, нежным, податливым. Ему нравилось дарить своему любимому ласки – невесомые, настойчивые, доводящие до исступления. Ему нравилось любить своего омегу – длительно, растягивая каждую секунду удовольствия, медленно и не спеша доводить его до пика наслаждения. Ему просто нравилось быть со своей Парой, вдыхать его запах, чувствовать его в своих объятиях и наслаждаться его ответной любовью. Ему просто нравилось быть рядом.

Итачи прикрыл глаза, решив, что сегодня они не будут возвращаться домой, что остаток дня и сегодняшнюю ночь они проведут в этом номере гостиницы, в объятиях друг друга, даря друг другу ласки и изнывая от взаимного удовольствия. Только сегодня, потому что в следующий раз они уже будут в своем доме, на своем ложе, только вдвоем, как супруги. Итачи, улыбнувшись и ещё теснее прижав к себе любимого, хмыкнул: как там говорят – каждый раз, как в первый раз? Нет, с Дейдарой каждый раз был по-новому насыщенным, с другими эмоциями и ощущениями, разнообразный в своем удовольствии и путях к вершине наслаждения, но все же их первый раз действительно был особенным, волнительным и запретным, и в тоже время значимым для них обоих.

Флэшбэк. Пять месяцев назад

– Итачи, – Дейдара аккуратно, можно даже сказать, с опаской отстранил от себя брюнета, – у меня скоро течка

– Я знаю, – полушепотом ответил Учиха, вновь потянувшись за поцелуем. Ещё бы он не знал: запах его любимого, запах его омеги в преддверии течки, густой и насыщенный, в буквальном смысле заполнил весь салон авто, лишая брюнета способности контролировать свои порывы и подстрекая желание сделать омегу своим, но альфа держался, понимая, что нельзя, зная, что это ему по силам, решив, что будет ждать столько, сколько нужно

– В общем, – блондин замялся, так и не дав себя поцеловать, при этом отчаянно краснея и отводя взгляд, – я тебе позвоню, когда… надо будет… вот

– В смысле? – Итачи, и вправду, не понял, отстраняясь и пристально всматриваясь в пылающее краской смущения лицо любимого, но уже через секунду что-то внутри него екнуло, будто догадка, которая пробрала его сущность до дрожи и мелких мурашек на коже

– Родителей не будет, вот, – скороговоркой пролепетал Намикадзе, все так же стесняясь взглянуть на альфу, – так что я тебе позвоню

– Ты хочешь… – Итачи не знал, как закончить вопрос, он был слегка обескуражен и растерян, уже не догадываясь, а точно понимая, о чем сейчас говорит любимый

– Хочу, – быстро, на одном дыхании, будто боясь передумать. – Увидимся, – Дейдара, мимолетно чмокнув брюнета в щеку, спешно выбрался из машины и быстрым шагом направился в сторону своего дома. Учиха же ошалелым взглядом проводил своего омегу, чувствуя бунт своей сущности, ощущая такой уже знакомый жар, от которого начал туманиться рассудок, подрагивать пальцы и скручиваться вожделение в тугой ком внизу живота, наливая его плоть и усиливая концентрацию феромонов вокруг него. Это было начало гона. Итачи чувствовал это и удивлялся: у него не было гона с тех самых пор, как он встретил свою Пару, и вот теперь, когда его любимый практически прямо сказал, что хочет провести течку вместе с ним, его снова окатил жар гона, пусть ещё и слабый, но в скором времени он станет невыносим, и ему определенно нужна будет омега. Его омега.

Учиха, мотнув головой и стряхнув из себя первичное возбуждение силой воли, завел двигатель. Запах предтечной омеги, который все ещё витал в салоне авто, мешал связно думать и следить за дорогой, поэтому брюнет спешно открыл окно, позволяя немного душному майскому воздуху привести в порядок не только атмосферу, но и его мысли. Боялся ли Итачи? Пожалуй, да, только вот чего больше – того, что он не сможет удержаться, или того, что Дей передумает – он не знал, хотя все же надеялся, что, как бы там ни было, даже если любимый передумает и не позвонит ему, он все равно сможет обуздать свой гон и не натворить глупостей.

Прошло уже три дня, три дня, за которые Итачи просто морально извелся и не только морально. Он чувствовал, что гон вот-вот должен начаться, из-за чего запахи свободных омег и женщин-альф в буквальном смысле этого слова терзали его обоняние, а их зазывные движения и действия будоражили сущность, но гон так и не начинался, причиняя не просто дискомфорт, а порой даже и боль. Фугаку, как отец и альфа, конечно же, заметил состояние сына, даже предложил дать ему отгул, но Итачи отказался, предпочтя загрузить себя работой, которая отвлекала его от навязчивых мыслей о своем омеге, омеге, о котором не знали и не должны были узнать его родители, омеге, отношения с которым, в виду неприязни между кланами Учиха и Намикадзе, были более чем запретны.

Итачи вышел из душа, наконец-то освежившись после столь изматывающего рабочего дня и немного усмирив свою сущность, которая сегодня бунтовала особенно настойчиво, помимо воли брюнета реагируя на свободных партнеров. Учиха сел на кровать, вытирая влажные волосы полотенцем, и нахмурился: его интуиция о чем-то ему подсказывала, он должен был что-то сделать, только вот что? Взгляд брюнета наткнулся на телефон, который лежал на прикроватной тумбочке, и альфа на автомате потянулся за ним. Дыхание резко сперло, а сердце нещадно бухнуло в груди, когда Итачи увидел пропущенный звонок, буквально пять минут назад, звонок от любимого. Альфа резко вскочил на постели, сжимая в руке телефон. Его мысли путались, глаза ошалело блестели, пальцы подрагивали, а биополе, казалось, ещё чуть-чуть и полностью выйдет из-под контроля, превращаясь в ментальные витки, которые будут искать свободного партнера. Он был на грани гона.

Итачи одевался поспешно, не обращая внимания на то, что он, собственно, надевал, лишь бы быстрее. Машину гнал нещадно, игнорируя все правила дорожного движения и смотря только в одну точку, перед собой, на дорогу, чтобы не потерять нить концентрации, чтобы не притормозить и не свернуть, чтобы доехать, успеть до того, как столь мощный гон, которого он не испытывал ещё со времени пробуждения, накроет его беспамятной волной.

Учиха остановился у ворот большого особняка, раздумывая над тем, ехать ему дальше или нет. Конечно же, ехать – требовала сущность, будто чувствуя, что в этом доме находится течная омега, но разум, толики которого все же удалось сохранить брюнету, настойчиво твердил, что Дейдара мог и передумать, ведь они же так и не поговорили, он же так и не услышал, что любимый действительно ждет его. А если нет? Если Дей передумал, а он придет? Где гарантия того, что, почувствовав свою Пару в течке, у него не снесет крышу и он не сделает то, после чего даже в самой жизни больше не будет смысла? Нет, Итачи мотнул головой и пару раз выдохнул: он сможет, он всегда контролировал свою сущность, даже во время гона, и он скорее причинит вред себе, нежели сделает любимому больно.

Брюнет все-таки проехал в распахнутые ворота, будто в особняке действительно кого-то ждали, и остановился уже у входа в дом. Итачи вышел из машины и, втянув носом воздух, приглушенно зарычал, чувствуя смесь запахов свободных альф, которые витали вокруг и которые явно оставили желающие заполучить свободного течного омегу. Пожалуй, именно наличие конкурентов остудило пыл брюнета, хотя вообще-то должно было только раззадорить, но молодой альфа, взяв себя в руки и сдерживая свое беснующееся биополе, уверенно подошел к входной двери и нажал на звонок. Ему открыли буквально через минуту: невзрачный мужчина лет 40 в строгом костюме тяжелым взглядом серых глаз смерил стоящего перед ним парня, а после расправил широкие плечи и хриплым басом спросил

– Вы кто?

– Учиха Итачи, – тут же ответил брюнет, понимая, что перед ним бета, и не просто бета, а явно крепкий и сильный мужчина, даже немного выше его самого, что, впрочем, было и не удивительно, ведь в доме была омега, и кто как не невосприимчивый к ментальному давлению и физически сильный бета мог организовать самую надежную защиту для течной омеги. Бета смерил альфу таким пронзительным взглядом, что Учиха почувствовал себя, как на допросе, подумав о том, что его сейчас или попросят предъявить документы, или обыщут с ног до головы, а может даже, просто спустят с крыльца, как, очевидно, делали до этого с остальными ухажерами.

– Вас ждут, – коротко бросил бета, отступая вглубь дома и позволяя брюнету пройти, тут же закрывая за ним дверь. – Второй этаж, последняя дверь справа, – осведомил гостя то ли охранник, то ли дворецкий, и сразу же ушел, будто последующие события в этом доме его не волновали или же он просто выполнил то, что должен был, и теперь со спокойной совестью ушел отдыхать.

Итачи замялся, но всего лишь на пару секунд, ровно до того момента, пока одуряющий сладкий запах не коснулся его всего. Да, именно так: запах течной омеги, запах феромонов его омеги окутал его всего, пробираясь под одежду, сквозь кожу, в кровь, дурманя рассудок, встряхивая биополе и наполняя сущность желанием, которое уже не было сил удерживать в клетке силой воли.

Ступенька… ступенька… ступенька… много ступенек, которые он преодолел в несколько прыжков. Коридор… дверь первая… вторая… третья… он считал их на автомате, ощущая ни с чем несравнимый жар гона, который толкал его вперед, ближе, к той самой дверь, от которой и тянулся шлейф просто невероятного в своей сладости запаха. Итачи остановился, шумно дыша, понимая, что, чтобы сохранить остатки разума, нужно дышать неглубоко и нечасто, но, тем не менее, как в наваждении, вдыхая и вдыхая запах, от которого по телу скользили мурашки возбуждения, от которого в предвкушении рвалась из оков сдержанности его сущность, от которого его биополе настолько уплотнилось, что могло одним своим витком выбить эту дверь, от которого плоть уже давно ныла, требуя жаркого нутра девственного омеги.

Итачи опасливо толкнул дверь, не зная, что он сейчас увидит, но разбушевавшаяся фантазия рисовала ему образ обнаженного блондина на темных шелковых простынях с разведенными в стороны ногами, поддернутым пеленой вожделения взглядом и искусанными в порывах удерживаемой страсти губами. Шаг и хлопок закрывшейся за ним двери, от которого альфа вздрогнул, понимая, что выйти из этой комнаты он уже не сможет, по крайней мере, пока не сделает омегу своим. Итачи вошел и замер, жадно смотря только вперед и чувствуя, как помимо воли витки его биополя потянулись к омеге.

Дейдара сидел на кровати, поджав ноги под себя, обычной такой кровати безо всяких балдахинов и прочих премудростей, кровати с простым постельным бельем, белым с каким-то неважным сейчас рисунком. Итачи выдохнул, медленно так, шумно, и вновь вдохнул, чувствуя, как кружится голова от насыщенности запахов в комнате, но все так же продолжая стоять на месте и не зная, можно ли ему приблизиться к любимому, можно ли прикоснуться к нему, можно ли вообще ему находиться в этой комнате. Дейдара, определенно почувствовав альфу, поднял свой взгляд, а после выпрямился, вставая на колени, и уверенно посмотрел на брюнета. Итачи был заворожен образом любимого: распущенные, слегка вколоченные волосы, жаркий румянец на щеках, алые, чуть припухшие губы и бирюзовая рубашка, длиной до середины бедра, которая едва-едва прикрывала соблазнительную обнаженность омеги. Учиха узнал эту рубашку, он сам её подарил блондину, подумав, что именно этот цвет будет любимому к лицу. Дейдаре подарок не понравился и он, естественно, его не носил, но вот только теперь брюнет понял почему, точнее, он, если бы знал раньше, сам бы запретил любимому носить эту рубашку, насколько соблазнительно и искусно мягкая ткань очерчивала контуры тела омеги, придавая его образу беспощадной сексуальности.

– Можно? – хрипло, с придыханием, спросил Итачи, не в силах оторваться от своего наваждения, и влажными пальцами цепляясь за дверную ручку, так, на всякий случай, чтобы, не раздумывая, иметь возможность уйти, сразу же, если его об этом попросят

Дейдара в ответ только кивнул и опустил голову, но Учиха и так знал почему: близость альфы распаляла не менее жгучее желание и в омеге, и тот, очевидно, тоже сдерживался, то ли соблюдая правила приличия, то ли пытаясь обуздать свою сущность, то ли ещё до конца не решившись. Итачи приблизился к омеге медленно, осторожно, мягкой поступью, хотя его сущность рвалась вперед, требовала, вымогала не медлить, стиснуть в объятиях, завалить на постель и сделать своим. Ещё один шаг и Итачи оказался прямо перед блондином, опешив. Нет, он, как альфа, конечно же, знал, что нужно делать, ведь у него уже было достаточно партнеров, как омег, так и женщин-альф, но именно сейчас, в данную минуту, Учиха стоял в растерянности, боясь даже поднять руку и прикоснуться к омеге, опасаясь сделать что-то не так, чувствуя, что одно неверное движение и свою сущность он больше не сможет контролировать. Многие бы альфы на его месте сейчас фыркнули, определенно не понимая, зачем сдерживаться, если перед тобой течная омежка, готовая к спариванию, но для Итачи Дей – это не просто омежка, это его любимый, его Пара, смысл его жизни, поэтому молодой альфа просто стоял и смотрел на блондина, ожидая позволения.

Дейдара вскинул голову как-то резко, будто в один миг на что-то решился и теперь боялся растерять эту самую решительность, и выразительно посмотрел на своего альфу. Итачи видел, чувствовал, чуял желание омеги, но смотрел только ему в глаза, обвивая его мягким ментальным коконом, дабы любимый знал и чувствовал, насколько он ему дорог, хотя это и было нелегко. Гон набирал обороты, превращая вожделение в болезненную пытку, и брюнет едва заметно, но вполне ощутимо впился ногтями в свои ладони, дабы хоть таким способом отвлечься от жара, который разливался по всему телу, и ноющих, тянущих и требующих ощущений в паху.

Дейдара осторожно поднял руку, все так же неотрывно смотря в глаза своему альфе, и осторожно, едва касаясь, провел ладошкой по животу брюнета, тут же забираясь пальчиками под край футболки и опасливо оглаживая разгоряченную кожу

– Дей, что ты делаешь? – нет, Итачи понимал, что делает любимый, вот только что-то было не так, точнее, брюнету казалось, что он что-то делает не так. Может, все-таки стоит уйти? Или наоборот, проявить инициативу? Или позволить омеге испытывать себя на прочность и стойкость? Что, похоже, и делал Намикадзе.

– Ты хочешь, чтобы я разделся? – сипло, задыхаясь от скользящих прикосновений к коже, спросил Итачи, чуть запрокинув голову, но, тем не менее, продолжая следить за каждым движением любимого. Блондин в ответ лишь покачал головой и, чуть подавшись вперед, бегло лизнул кожу под пупком, но сразу же отстранился и посмотрел на своего альфу, будто желая увидеть реакцию того на такое прикосновение

– Ты хочешь раздеть меня сам? – пожалуй, прошло несколько минут прежде, чем Итачи смог так же хрипло задать этот вопрос, потому что кожу в том месте, куда прикоснулся влажный язычок омеги, нестерпимо жгло, будто на нем поставили тавро, и, казалось, теперь вся энергетика альфы циркулирует именно через это место, все набирая и набирая обороты.

Блондин кивнул, сразу же поддевая края футболки, и как-то неуверенно, но настойчиво потянул её вверх. Итачи пришлось зажмуриться, потому что, чтобы снять с него верхнюю одежду, Дейдара приподнялся, его рубашка подскочила, оголяя интимные места, и альфа понимал, что, увидев желание омеги, он точно не сможет сдержаться, а нужно было, так знал Итачи. Брюнет раскрыл глаза только тогда, когда футболка отлетела куда-то в сторону, а его груди невесомо коснулись тонкие пальчики, поглаживая и изучая. Открыл и тут же закрыл, растворяясь в ласкающих ощущениях. Дейдара скользил по его груди и животу ладонями, плавно исследуя каждый изгиб, познавая каждый бугорок мышц, лаская кожу и чуть царапая её ноготками, от чего по телу брюнета волнами пробегали мурашки, обвивая позвоночник сладкими судорогами и будоража сущность. Пожалуй, это впервые молодой альфа испытывал столь изысканное наслаждение от одних только прикосновений, и в любой бы другой ситуации его сущность уже бы рвала и метала, причем в прямом смысле этого слова, а он бы сам уже с жадностью брал омегу, но не сейчас. Да, сущность бунтовала, требовала, приказывала, гон доставлял просто-таки адский дискомфорт и отдавался тупой болью во всем теле, но это была сладкая боль, боль предвкушения, и сущность альфы это знала, и сущность альфы это чувствовала, распаляясь ещё больше, раскрываясь ещё сильнее, но при этом сдерживаясь, ожидая поощрения со стороны омеги.

Итачи пришел в себя только тогда, когда почувствовал, что давление ремня значительно ослабло. Брюнет опустил голову и захлебнулся восторгом и предвкушением, увидев, как омега, так же робко, но и так же уверенно, расстегивает его джинсы, скользя ладошками под ткань и до садизма медленно стягивая с него штаны. Теперь на нем было только белье, которое топорщилось довольно-таки явственно, демонстрируя возбуждение и желание альфы, но Итачи по-прежнему просто стоял, боясь сделать хоть одно неправильное движение, позволяя руководить омеге, и все ещё будучи уверенным в том, что, если что-то пойдет не так, если любимый попросит его прекратить, передумает, он сможет себя остановить. Да, будет плохо. Да, придется удовлетворять себя самому. Да, гон изведет его морально, физически и ментально, но он не лишится доверия своего омеги, он не сделает ему больно, он убережет свою Пару от самого себя и будет беречь до тех пор, пока Дей точно не будет уверен в своем решении.

Белье скользнуло вниз так же плавно, как и брюки, и Итачи шумно выдохнул, чувствуя некое облегчение и почему-то смущаясь, ведь это впервые любимый видел его обнаженным, оценивал не просто как альфу, но и как партнера, и брюнет чувствовал это, впитывая в себя эмоции своей Пары и ощущая, что тому нравится увиденное, но все-таки не до конца понимая некоторые ощущения блондина, которые он мог описать отдаленно подходящим словом – заинтересованность. Учиха вновь посмотрел вниз и в удивлении приподнял бровь: Дейдара рассматривал его член, жадно так, бегло облизывая алые в своем цвете губы, чуть наклонившись и прогнувшись в пояснице. Итачи зарычал, утробно, нетерпеливо, мучительно, ведь это действительно была пытка – видеть и бояться прикоснуться, но если он думал, что увиденное было вершиной его мучений, то уже через пару секунд брюнет понял, что очень глубоко ошибался.

Тонкие, чуть влажные пальчики обвили его член у основания, слегка сжимая и надавливая на узел. Жаркое дыхание коснулось побагровевшей головки, сразу же сменяясь легким дуновением, от которого альфу выгнуло в безумной сладкой судороге. Жаркие губки – робко, несмело, целомудренно – прикоснулись к его плоти, чуть посасывая, втягивая кожу, вбирая в себя совсем чуть-чуть, но так медленно и томно, что альфе хотелось взвыть. Юркий язычок прошелся по венкам, слегка надавливая, огибая плоть, устремляясь от основания к вершине и обвивая головку, как какое-то лакомство.

Мыслей больше не осталось… только желание… только инстинкты… сущность вырвалась, освободилась… жар заполнил все тело, лишая рассудка… только запах омеги… чистого и девственного… пока девственного. Итачи резко ухватил блондина за плечи и приподнял, заставляя посмотреть себе в глаза, в которых уже проявились алые прожилки. Биополе альфы, которые избавилось от неусыпного контроля, моментально обволокло омегу, сливаясь с ним, подчиняя себе, лишая возможности сопротивляться. Итачи впился в губы блондина жаждущим, жестким, требовательным поцелуем, нагло завладевая ртом омеги, покусывая его чувствительные губы и не давая возможности нормально дышать. Альфа скользнул рукой по выгнувшейся спинке омеги, спускаясь все ниже, забираясь под рубашку и сжимая его ягодицы. Пальцы сразу же проникли в ложбинку, погружаясь в вязкую влажность, оглаживая истекающую смазкой дырочку, которая была приоткрыта, которая была готова принять своего альфу, которая пульсировала в такт пульсации сердца и биополя омеги. Сладкий запах омеги, казалось, пропитал все вокруг, даже альфу. Итачи задыхался в его пряности, чувствовал его на языке, целуя омегу, ощущал на коже, в крови, во всей своей сущности. Запах дурманил, манил, побуждал, провоцировал, срывал оковы осторожности и бережности, освобождая альфу, только альфу, альфу во время гона, который чувствует свободную, невинную в своем аромате и готовую к вязке омегу.