Текст книги "Сущность Альфы (СИ)"

Автор книги: Lelouch fallen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 121 страниц)

Саске выдохнул и пошел дальше. Вновь стало обидно, но на этот раз за себя, ведь получается, что его первые чувства к альфе останутся безответными. Омега был уверен в том, что Наруто относится к нему не более чем как к родственнику, в лучшем случае, как к брату, что он для альфы просто подросток, у которого разыгрались гормоны и который никак не мог разобраться в своих чувствах. Это нужно прекращать, так решил Саске. Нужно усмирить свою сущность, обуздать собственные порывы, взглянуть на ситуацию рационально, с объективной точки зрения, и обязательно поговорить с братом, когда он сам разберется в себе, обязательно поговорить. Итачи подскажет, что к чему, да, даст совет, но все же, как бы там ни было, выпутаться из сети этих неопределенных чувств он должен сам, дабы самостоятельно понять, что же он действительно испытывает к Намикадзе Наруто.

– Ну, и? – поболтав с другом о том, о сём в уютном кафе неподалеку от школы, Наруто решил, что пора, так сказать, переходить к главной повестке дня, то есть к проблеме, с советом в разрешении которой к нему и пожаловал Инудзука

– Да лечусь я, в общем, – как-то невнятно начал шатен, медленно болтая трубочкой в высоком стакане с молочным коктейлем, – даже вроде как помогает

– Так это же просто замечательно, – Намикадзе искренне улыбнулся, хотя он-то и знал, что друг действительно проходит курс лечения, о чем уже не раз осведомлялся у Сенджу, которая хоть и не была ему прямым родственником, но души в нем не чаяла, относясь к нему, как к сыну

– Оно-то, да, только вот… – Киба замялся, не зная, как перейти к столь щепетильной проблеме, которую, как оказалось, он не в состоянии был решить сам

– Тебе нужны деньги? – конечно же, Наруто знал, что лечение в клинике Сенджу, тем более такое, не из дешевых, поэтому-то они с Гаарой уже давно обговорили и согласовались в своих мнениях по поводу того, что если шатену понадобятся деньги, то они ему с радостью помогут, сколько бы это ни стоило

– Деньги нужны всем, – отмахнулся от вопроса Инудзука, тоже улыбнувшись, вот только улыбка у него получилась нелепой, а вихрящееся биополе выдало его волнение, как говорится, с потрохами, что более чем обеспокоило блондина

– Киба, я не собираюсь вытягивать из тебя по слову, – уже более жестко, посерьезнев и чуть нахмурив брови, сказал Намикадзе. – Либо ты выкладываешь суть своей проблемы, либо мы встретимся в другой раз, когда ты таки созреешь для этого разговора

– Все дело в альфе, – как на исповеди, выдохнул омега и невольно зарделся, вспомнив о своем неожиданном благодетеле, персона которого и вызывала у парня смутные сомнения по поводу мотивов и целей пепельноволосого

– Альфе? – чуть склонив голову и посмотрев на друга исподлобья, переспросил Намикадзе

– Ага. Странно звучит, правда? – Киба, натянуто улыбнувшись, взъерошил волосы на затылке. – Я и альфа: кому сказать – не поверят

– Ты встречаешься с альфой? – задал наводящий вопрос Наруто, но шатен отрицательно и решительно мотнул головой

– Ты не можешь решить, встречаться с альфой или же нет? – задал очередной вопрос блондин, но омега вновь покачал головой из стороны в сторону

– Этот альфа преследует тебя? – Наруто напрягся, почувствовав, как дрогнуло биополе омеги. – Он домогается тебя?

– Да не знаю я, чего он домогается! – как-то отчаянно выпалил Инудзука, его щеки вмиг раскраснелись, глаза заблестели, а биополе заходило ходуном, нестабильно вихрясь и расплескивая энергетику. – Зонтик одолжил, лекарств накупил, домой ко мне приперся, нагрубил, после извинения просил, розу притащил во-о-от такую, – шатен поднял руку над полом примерно на метр, – питается у меня, душу мне выливает, а я, как младенец, только сижу, глазами хлопаю да догадки всякие строю

– И что в этом всем непонятного? – Намикадзе хмыкнул и наставительно, со знанием дела, скрестил руки на груди. – Ухаживает он за тобой, недотепа

– Ухаживает, как же, – шатен отвернулся и закусил губу, на что альфа недоуменно приподнял бровь, так как биополе омеги будто сдулось, вновь превратившись в едва ощущаемый комочек. – Замена я для него, вот кто, – буркнул Инудзука и, дабы отвлечься, через трубочку, громко и немного неприлично, потянул из стакана коктейль

– Замена? – Наруто нахмурился, обеспокоенно постукивая пальцами по столешнице. – Киба, расскажи мне о нем. Кто этот альфа?

– Если бы я знал, – омега горько усмехнулся. – Зовут Хагоромо Хидан, тридцать семь лет, работает где-то администратором, бывший корпусник, – Киба, заметив выжидательное выражение лица на лице друга, развел руками, – все

– Маловато, – блондин в задумчивости погладил подбородок, а после все-таки решился на, очевидно, болезненный для друга вопрос. – А заменато почему?

– На днях он рассказал мне историю о том, почему он ушел из Корпуса, – Инудзука пару секунд нервно покусывал губы, раздумывая, и только потом продолжил. – В общем, омежку он застрелил, точнее, тот парень сам застрелился из его пистолета после того, как они переспали. Но ты не подумай, – шатен отчаянно замахал руками, почувствовав, как резко всколыхнулось биополе альфы, – там ситуация была такая, что по-другому никак. А замена потому, – омега обреченно свесил голову, – что я, судя по рассказу, внешне очень похож на того омегу

– Это он тебе так сказал? – Наруто всегда предпочитал мыслить рационально и поспешных выводов никогда не делал, вот поэтому-то история друга ему и показалась не то чтобы недосказанной, но не понятой до конца самим омегой точно

– Да ничего он не говорил, – Киба нахохлился, потому что явно рассчитывал сразу же на внятный совет, а не на очередные расспросы. – Я поэтому-то и пришел к тебе, чтобы ты объяснил, что происходит. Понимаешь, нравится он мне вроде как, – омега засопел ещё усерднее, стараясь спрятать раскрасневшееся лицо в приподнятом вороте рубашки, – но и обжечься я боюсь. Не хочу быть заменой, даже если это только ради секса, и просто так, без объяснений происходящего, подпускать его к себе тоже не хочу, но и думать о нем перестать не могу. В общем, – шатен обреченно вздохнул, – я и сам не знаю, чего хочу

– Так поговори с ним, – Намикадзе буднично пожал плечами, будто показывая, что в этой ситуации нет ничего катастрофического и необъяснимого. – Спроси прямо, чего он от тебя хочет, а там, уже в зависимости от ответа, и решай, что тебе делать – принять или же прогнать

– Думаешь, он будет честен со мной? – Инудзука фыркнул. – Сомневаюсь

– Судишь о чем-то, даже не попробовав? – слегка укоризненно произнес блондин. – Или тебе нравится неопределенность и душевные терзания?

– Пожалуй, ты прав, – Киба кивнул, а после, явно что-то обдумав, причем настолько решительное и важное, что его биополе вновь покачнулось, открыто улыбнулся. – Так я и сделаю, а то что-то совсем уж омежистым стал, действую, руководствуясь только эмоциями

– Ну, поскольку вопрос исчерпан, может, поедешь со мной к Саю? – Наруто решил, что друзьям-омегам не помешает пообщаться друг с другом, может даже, пойдет на пользу обоим. – У него же сегодня День Рождения

– А я и забыл, – Инудзука вновь виновато почесал затылок. – Без подарка-то как-то неудобно

– Купим ему фрукты и большую коробку шоколадных конфет, – Наруто, бросив деньги на столик, встал, и шатену, волей-неволей, тоже пришлось подняться. – Он же, кажется, с кремовой начинкой любит

– И с ликером, – загоревшись идеей поздравить друга, добавил Киба, шагая рядом с блондином. – Если ему можно, конечно же

– Думаю, одну можно, – Намикадзе, соглашаясь, кивнул и, приобняв друга за плечи, вышел из кафе, улыбаясь так открыто и радуясь так явственно, как не делал этого уже несколько лет, ведь, как бы там ни было, все они, четверо закадычных друзей, снова вместе и снова поддерживают друг друга.

========== Глава 13. Часть 2. ==========

Чертыхаясь и рваными, широкими шагами меря тротуар, Мадара вот уже полчаса никак не мог собраться с силами и войти в издательство, никак не мог осмелиться подойти к понравившемуся ему омеге. С одной стороны, такой визит был вне норм Кодекса Нравственности, ведь о нем, следуя правилам, нужно было предупредить заранее, а вот с другой – Учиха был уверен, что, осведоми он омегу о своем приходе, получил бы категоричный и неоспоримый отказ. Мадара был в бешенстве от собственного бессилия и неуравновешенности, которыми он страдал вот уже две недели к ряду, желая багряноволосого омегу до ноющей боли в паху и будучи не в состоянии ничего с этим поделать. Ему уже сотня лет, а он ведет себя как озабоченный подросток, страдая «мокрыми» снами и утренней эрекцией, а всему виной Узумаки Курама, который, в силу то ли своей гордости, то ли все-таки гордыни, отверг его, при этом так и не выбрав альфу из заявивших на него свое право на ухаживание.

Да, вот ещё одна причина раздраженности мужчины – Хаширама Сенджу. Ещё тогда, на свадьбе, Учиха понял, что Узумаки и Сенджу знакомы, но оно и немудрено, ведь они оба были членами парламента, к тому же, могли пересекаться и на деловом поприще, только это все не устраивало альфу, который чувствовал в Хашираме опасного противника и которому явно симпатизировал омега. С этим нужно было что-то делать, только вот что Мадара пока так и не придумал, но уже твердо решил, что первый шаг должен быть за ним, осталось только понять какой? Сперва брюнет подумал, что заявиться с пустыми руками к омеге – это недопустимая оплошность, что каким-нибудь подарком он смог бы выразить хотя бы толику своих чувств, вот только что можно было подарить человеку, у которого фактически было все? Изначально выбор Мадары пал на традиционные цветы, вот только букет должен был быть ярким, красивым и диковинным, как и сам омега, но после, поразмыслив, брюнет понял, что таким подарком может и не угодить, ведь кто его знает, какие Узумаки любит цветы и любит ли он их вообще. Значит, цветы отпадали, тогда что? Украшения омега не примет – слишком гордый. Какую-то безделушку или сувенирчик дарить было глупо, тем более со стороны зрелого альфы. Может, книгу или же просто преподнести конфеты какие-нибудь заграничные, но и тут Мадара натыкался на то же самое – он не знал, ни какими книгами интересуется омега, ни какой шоколад предпочитает. Получается, что об Узумаки Кураме он действительно ничего толком не знал, в отличие, а брюнет в этом не сомневался, от Сенджу.

Зло скрипнув зубами и ментально пнув ни в чем не повинную урну, от чего та согнулась и искорежилась, Учиха вновь выругался, коря себя за слабодушие и мнимость. Альфа он или нет, в конце-то концов? Да, омега строптив. Да, будет не просто. Да, что уж греха таить, не умеет он, Мадара, красиво ухаживать, но и отступать брюнет не собирался. Пожалуй, почувствовав конкуренцию именно с Сенджу, борьба за омегу стала для него уже делом принципа, потому что он, как Учиха, просто не мог позволить Хашираме обойти его. К тому же, омегу хотелось до безумия, хотелось так, что, как бы это позорно не звучало, приходилось справляться с собственным возбуждением самостоятельно, и это в столетнем-то возрасте. Мотнув головой и резко выдохнув, Мадара, нацепив суровое выражение лица, таки подошел к заветной двери главного офиса «Узумаки news.» и потянул её на себя за продолговатую спиралевидную ручку, спешно заходя вовнутрь здания, пока вся его решительность вновь не улетучилась.

Честно сказать, Мадара даже не надеялся на то, что его так просто пустят к президенту столь внушительной компании, ведь у того, в силу его должности, наверняка, много дел, но, к изумлению брюнета, стоило ему только назвать свое имя, как его тут же, безропотно и учтиво, сопроводили к нужному кабинету. Вдохнув-выдохнув и ещё раз укорив себя за слабость, Учиха постучал, а после, нажав на витиеватую ручку, толкнул дверь. Кабинет президента, к удивлению мужчины, оказался обставлен просто, без какой-либо напыщенности и лоска: прямо – большое окно, на полу тонкий светлый ковер, слева рабочий стол, в правом углу, очевидно, зона отдыха и приема гостей, так как там стояла пара кресел и низкий деревянный столик, у правой же стены несколько офисных шкафов, полки которых были заставлены папками с разными пометками на корешках, – в общем, обычный рабочий кабинет.

– День добрый, Курама-кун, – Мадара, завидев хозяина кабинета, который восседал за столом, учтиво поклонился, про себя отмечая, что омега выглядит просто бесподобно. Волосы аккуратно собраны в высокий хвост, глаза слегка подведены, губы выразительно подчеркнуты естественным блеском, темно-синяя рубашка и снежно-белый костюм, – в общем, Учиха понял, что челюсть свою, причем всю в слюнях, придется ему искать долго.

– Здравствуйте, Мадара-сан, – Узумаки поднялся с места и обворожительно улыбнулся, хотя, возможно, Учихе так только показалось, потому что в данный момент он не мог ни видеть, ни слышать, опьяненный запахом свободного омеги. – Проходите, присаживайтесь, – мужчина небрежно махнул в сторону кресел, и брюнет, даже и не думая отказываться, занял предложенное место, расстегнув пуговицы своего темного пиджака и деловито закинув ногу на ногу

– Признаться, Курама-кун, я слегка удивлен, что вы так быстро меня приняли, – альфа, наконец, совладал со своими желаниями и принял величавую позу, расправив плечи, выпятив грудь и приоткрыв биополе, хорохорясь, в общем, даже не задумываясь о том, что со стороны это могло выглядеть комично. – Я-то думал, что у вас полно дел, учитывая, сколькими филиалами по всей стране вы руководите, – да, Учиха сделал омеге столь своеобразный комплимент, не видя в этом ничего зазорного и считая, что таким способом ему удастся расположить мужчину к себе

– Просто мне надоело, что вы маячите у меня под окнами вот уже с полчаса, – Курама открыл стеклянную дверцу одного из шкафчиков и приветливо улыбнулся. – Может, выпьем?

– Да, пожалуй, не откажусь, – Мадара нервно провел указательным пальцем под воротником рубашки, который неприятно въелся в вмиг вспотевшую кожу, а после, поразмыслив, вообще расстегнул верхнюю пуговицу, от чего и дышать, казалось, стало легче – похоже, даже ещё не войдя сюда, он уже допустил оплошность, что нужно было исправлять, причем немедленно

– Прошу, – Узумаки поставил на столик широкий, наполовину наполненный бронзовой жидкостью бокал и присел в кресло точно напротив альфы

– Бренди? – взяв бокал и сделав небольшой глоток, Учиха удивленно приподнял брови, не ожидая, что омега предпочитает столь крепкие напитки

– Хороший бренди, – поправил мужчину Курама, тоже делая небольшой глоток. – Так в чем же суть вашего визита, Мадара-сан?

– Я хочу вас, – впечатленный внешним видом омеги, возбужденный от его запаха и подстрекаемый жарким теплом алкоголя в крови, Мадара выпалил первое, что пришло на ум и тут же в напряжении замер, осознав, что только что, очевидно, бесповоротно оскорбил мужчину столь открытым заявлением

– Ну, меня многие хотят, – Курама слегка улыбнулся, медленно вращая кистью на весу и взбалтывая остатки бренди в бокале, – но, согласитесь, это не повод давать им всем

– Да, не повод, – Учиха прокашлялся и осторожно поставил свой бокал на стол, подумав, что алкоголь только усугубляет его, и без того шаткое, положение. – Прошу прощения за свою прямоту, Курама-кун, – альфа решил идти ва-банк, подумав, что хуже уж точно не будет, – но ваша близость сметает мое самообладание, и я не совсем в силах сдерживать свои порывы

– Не вы первый, не вам же и быть последним, – омега, допив свой бренди, тоже поставил бокал и более вальяжно уселся в кресле, с любопытством поглядывая на ошарашенного альфу. – Не только вы, знаете ли, Мадара-сан, претендуете на мою благосклонность

– Да, осведомлен, – Учиха чуть ли зубами не скрипнул, пытаясь сдержать свое биополе, которое рвалось к омеге и плевало на его попытки самоконтроля, бунтуя, – но я не собираюсь уступать Сенджу. Я буду бороться за ваше внимание, и, поверьте, мои ухаживания – это не пустой звук, у меня довольно-таки серьезные намеренья

– Вот как? – казалось, Узумаки был удивлен, даже его биополе слегка всколыхнулось, но игривый огонек в глазах, который мужчина даже не пытался скрыть, целиком и полностью выдавал его азарт в данной ситуации. – В таком случае я удивлен, что вы, Мадара-сан, пришли ко мне без подарка, хотя, может, оно и к лучшему, а то я уже не знаю, что с ними делать, – Курама, чуть закатив глаза, притворно вздохнул. – Представляете, на днях Хаширама-кун подарил мне породистого скакуна. Ну, вот скажите, зачем мне лошадь, если я на ней не умею ездить? – можно было подумать, что негодование мужчины вполне искренне, вот только Мадара в этом очень сомневался, уже поняв, что с ним тоже играют, провоцируют, подначивают на действия. – Хотя, признаться, скакун хорош, вороной, с длинной шелковой гривой, только вот приходится мне теперь учиться ездить на нем. Хорошо хоть Хаширама-кун, опытный наездник, с удовольствием согласился обучать меня этому мастерству

– Вы приняли его право на ухаживание? – Мадара снова злился, ведь если омега действительно уже выбрал своего ухажера, то получается, что сейчас его просто водят за нос, подтрунивают над ним, унижают, в конце-то концов. К тому же, в таком случае, чтобы повторно заявить свое право на омегу, ему придется ждать до его следующей течки, которая, судя по запаху, будет ещё не скоро

– Нет, – легко и непринужденно ответил Курама, чуть слышно хмыкнув, – но Хаширама-кун очень настойчив и, – омега сделал тактическую и, в то же время, звенящую паузу, – более сдержан в своих порывах, чем вы, хотя, скорее всего, должно быть наоборот

– Вас смущает мой возраст? – Учиха подумал, что просто обязан задать этот вопрос, ведь если омега даст положительный ответ, то, судя по всему, его шансы заполучить строптивца приравняются к нулю

– Ни в коем случае, – Курама чуть подался вперед и слегка понизил голос, – это в какой-то мере даже возбуждает: опыт есть опыт, как ни крути, – Узумаки вернулся в исходную позицию, а альфа судорожно сглотнул, вновь утратив контроль над своим ментальным блоком и на полную грудь вдохнув чистый запах свободного омеги. Мадара давно уже не заводился так, с пол-оборота, от одного только запаха, от единой улыбки и взгляда, и если бы этот омега только позволил, он бы прямо сейчас, на этом столике, или полу, или кресле, показал ему, что такое опыт вкупе с яростным желанием обладания, но Узумаки умел держать дистанцию, и это ещё больше заводило мужчину, который, наконец, понял, что же от него хотят – добиваться и доказывать, кто, он или же Хаширама, лучше.

– Что ж, – Мадара, слегка улыбнувшись собственным догадкам, поднялся, – в таком случае, я точно не намерен отступать и, если вы позволите, Курама-кун, начну ухаживать за вами более целенаправленно

– Ваше право, – Узумаки хоть и смотрел на мужчину снизу вверх, но в его взгляде было столько превосходства и достоинства, что альфа невольно сжался и моментально закрылся, дабы не накинуться на омегу, который посмел бросить ему вызов, не сказав ни да, ни нет

– Всего доброго, Курама-кун, – уже с нажимом произнес Учиха и, кивнув, поспешно удалился, в голове уже прорабатывая сотню вариантов, как устранить столь прыткого конкурента, как Сенджу, и как побыстрее заполучить этого шикарного в своей дерзкой красоте омегу

– Взаимно, Мадара-сан, взаимно, – уже закрытой двери сказал Курама, слегка улыбнувшись и налив себе в бокал ещё бренди, вот только улыбка его была лукавой, игривой и довольной в одночасье.

Договора, релизы, прайс-листы, – все это смешалось перед глазами Акасуны в единую массу документации, которую он никак не мог упорядочить и разобрать, постоянно отвлекаясь на посторонние мысли. Откинувшись в кресле и безвольно свесив руки, красноволосый устало прикрыл глаза, пытаясь расслабиться и успокоиться, что в последнее время удавалось ему с трудом. После гона, который он провел с омегой, сдерживать свои порывы стало труднее, ведь, давно не знавшее ласк тело, после столь бурного марафона категорично отказывалось внемлить приказам своего хозяина и не реагировать на близость свободных партнеров, а сущность бунтовала внутри, желая вновь почувствовать свободу, ломая все искусственные барьеры подавляющих. Да, это определенно раздражало, но более всего Акасуну беспокоил тот факт, что он никак не мог выбросить из головы Дейдару. Да, омега уже был замужем и определенно помечен своим альфой, но это не отметало того факта, что Сасори все равно хотел блондина до умопомрачения, до нестабильности, до позорных мыслей и желаний.

Сасори постоянно думал о том, как там Дей, ведь одно дело встречаться с альфой, а совсем другое стать его супругом. Нравится ли ему? Чувствует ли Дей себя комфортно в роли мужа? Не изменился ли он? Не превратился ли в типичного домохозяйственного омегу? Не утратил ли он своей изюминки? Как бы Акасуна ни старался, не мог он представить любимого с другим. Раньше было как-то проще, ведь, пока Итачи и Дей не поженились, у него был хотя бы призрачный шанс на то, что омега может стать его, но теперь… хотя красноволосый и не отмахивался от мысли, что, если Дей придет к нему и предложит стать хотя бы его любовником, он не откажется. Да, Сасори знал, что это бессовестно и постыдно, что это явно не по-дружески, что он предает доверие Итачи, но мужчина в свои 30 тоже хотел счастья, хотя бы запретного и призрачного.

Акасуна прикрыл ладонью лицо и натянуто выдохнул. Как же низко он пал в своих желаниях, уподобился похотливому животному, стал слабым и безвольным, а все из-за любви к Дейдаре. Пожалуй, если бы у Акасуны был выбор, он бы предпочел никогда не встречаться с блондином, по крайней мере, в таком случае на его счету было бы на один грех меньше, а так он сомневался, что боги простят ему все его прегрешения, особенно возжелание мужа лучшего друга, и, скорее всего, быть ему в следующей жизни насекомым или же червем, хотя, честно сказать, альфа не очень-то и верил во все эти перерождения сущностей. Смерть – она и есть смерть: тело сгнивает в земле или же предается огню, но, в итоге, от него остается только пепел, сущность же развеивается и становится частью энергетики Земли, которая и дает жизнь всему сущему. Так думал Акасуна, в этом он был уверен, пусть его мысли и были похожи на богохульство, но спасение собственной души уже мало волновало альфу, его жизнь не стоила и ломаного гроша, тем более с таким грузом прегрешений за спиной.

– Сасори-сама, – голос секретарши из телефона внутренней связи вызвал у красноволосого ощущение дежавю, – к вам Забудза-сан

– А день начинался не так уж и плохо, – проворчал себе под нос Акасуна, а после, сгладив тон голоса и полностью закрывшись ментально, ответил. – Пусть войдет

Сасори выровнялся в кресле, уже примерно зная, о чем пойдет речь, как и догадываясь, что давить на него не перестанут, разве что теперь будут более осторожны и обходительны.

– Здравствуйте, Сасори-кун, – Момочи был сегодня как никогда вежлив, выглядел непривычно в просторной темно-зеленой рубашке и темных джинсах, да и сам тон голоса мужчины явно не внушал доверия

– День добрый, Забудза-сан, – Акасуна расправил плечи и гордо вскинул голову. – Чем обязан вашему… – альфа на миг запнулся, сжавшись, судорожно пытаясь вытолкнуть из легких превратившийся в ком воздух, вцепляясь пальцами в подлокотники кресла и с трудом заканчивая фразу, – визиту?

– Да так, хотел уточнить кое-какие моменты, – Забудза непринужденно сел на диванчик для посетителей и, намотав на кулак тонкую, декоративную цепь, слегка её дернул. – Вы же не против, Сасори-кун, что я заявился к вам с довеском?

– Ваше право, – Сасори едва сдержал себя, чтобы не фыркнуть, но вытренерованное годами поведение беты все же взяло свое, и фраза получилась более чем обыденной, хотя, признаться, далось ему это с неимоверным трудом

Довеском Момочи назвал никого иного, как, по сути, ребёнка, который, склонив голову, покорно уселся у его ног, как верный щенок. Именно этот малыш, хотя, судя по внешнему виду, уже подросток, но очень хрупкий и тонкий, и заставил Акасуну на миг потерять дар речи и толику самообладания. Мальчишка был одет в розовое юкато с черными рисунками, которое плотно облегало его изящное тельце. Черные, как смоль, волосы густой волной рассыпались по плечам и спине мальчика, скрывая его лицо, но все же Акасуна успел заметить, что у него большие глаза антрацитового цвета и нежно-белая кожа, к тому же, мальчик был омегой, причем, очевидно, пробудившейся не так давно, возможно, у него вообще была всего лишь одна течка.

– Я вас внимательно слушаю, Забудза-сан, – Сасори старался не отвлекаться на чарующий запах молодого омеги, который медленно, но уверенно, заполнял его кабинет, и даже приоткрытое окно не могло полностью выветрить этот пронзительный в своей свежести аромат, что могло означать лишь одно – у мальчишки скоро течка

– Ну, переговоры, думаю, уже не столь уместны, Сасори-кун, – Момочи слегка потянул за цепочку, от чего омежке пришлось податься вперед, и Акасуна был уверен, что даже услышал едва сдерживаемый всхлип, но, посильнее стиснув губы в тонкую нитку, красноволосый все же смог сконцентрироваться на разговоре, терзаясь мыслью – неужели Демон прознал о его прошлом?

– Вы довольно-таки умело смогли обойти меня, – Забудза хмыкнул, но надменность и самоуверенность выражали и его взгляд, и коварная ухмылка, что не могло не натолкнуть Акасуну на мысль, что капитулировать тот явно не собирается, – но все же не все мосты были сожжены

– Насколько мне известно, Забудза-сан, вы получили прямой приказ, – безапелляционно и со знанием дела парировал Акасуна, будучи уже осведомленным о том, что ходатайство Учихи по поводу его персоны было более чем дельным, а соответственно, Красная Луна должна была отступить

– Это, да, но… – мужчина хищно оскалился, ещё сильнее натянув цепь, от чего мальчишка, не удержавшись, плюхнулся к его ногам. – Приказ был таковым: не давить на вас, но только до той поры, пока вы сами не пойдете на уступки

– Мой ответ – нет, – коротко и ясно, но эти слова дались Сасори с невероятным трудом. Запах молодого омеги окутал его полностью, проникая в каждую клеточку тела, подбираясь к сущности и вызывая жгучее желание воспрепятствовать, отобрать, защитить, сделать своим. Неуместное, странное, неконтролируемое желание, и это учитывая то, что на выдержку Акасуна не жаловался и что раньше он так реагировал только на одного омегу – на Дея. Что же изменилось? Что было не так? Почему этот мальчишка нарушил его стойкое спокойствие? Откуда это ощущение принадлежности омеги только ему?

– Вижу, вас заинтересовал мальчишка, Сасори-кун, – не без ехидства подметил Момочи, вновь дернув за цепь. – Что ж, позвольте представить: Хаку – моя собственность. Малыш, – альфа почти ласково потрепал мальчика по волосам, – поздоровайся с Сасори-куном

– Здравствуйте, – едва слышно сказал мальчик, а после повернул голову в сторону красноволосого, тут же столкнувшись с ним взглядом и едва заметно улыбнувшись

Сасори не мог дышать, не мог двигаться, не мог трезво мыслить и, тем более, не мог контролировать себя. Мальчик был прекрасен, утончен, изящен, чист, и, а это отчетливо чуялось по его запаху, не мечен, но, в то же время, столько боли и горести было в этом кротком взгляде, в этой робкой улыбке, что Акасуне на миг и самому стало больно, где-то внутри, там, где бесновалась его сущность. Альфа смотрел на этого, по сути, ещё ребёнка, и давился собственным негодованием, был поражен, причем неприятно, до побелевших костяшек пальцев, когда увидел на шее мальчика ошейник с выгравированным на нем именем Момочи. Омега был маткой – и это неоспоримый факт, к тому же маткой, которому дали имя, маткой, у которого скоро должна была начаться течка. Злость и гнев вместе с током крови ударили Акасуне в голову: это ж за какие такие заслуги мальчишка получил имя? Что мог такого сделать этот ребёнок, этот омега, чтобы ему присвоили имя? Быть великолепной шлюхой – вот что, иначе никак. Сасори, взбудораженный этой догадкой, и думать позабыл о чистом запахе мальчишки, не это его сейчас волновало, не это рвало его ментальные щиты в клочья, не это освобождало из оков его сущность, запах отошел на второй план, оставив только полный мольбы и просьб взгляд омеги, взгляд затравленного, едва живого существа.

– Хаку – мой подарок, – как ни в чем не бывало, продолжал Момочи, улыбаясь лишь уголком губ, – за верную службу Красной Луне, разумеется. Он, – альфа оскалился и резко вздернул мальчишку вверх, сильно сжимая его лицо в своей, казалось, огромной ладони, – моя личная матка, что я уже и собираюсь доказать через пару дней

Во взгляде омежки была только покорность и смиренность, но, где-то глубоко внутри этих антрацитовых глаз, Сасори увидел ненависть, причем полыхающую так ярко, что об неё невольно можно было обжечься. Мальчишка был необычен – это красноволосый признал сразу, вот только эта необычность вызывала в нем боль, сперва душевную, выворачивающую его сущность наизнанку, а теперь и физическую. Акасуна всматривался в эти глубокие, завораживающие своей таинственностью глаза и никак не мог понять причину двойственности своих чувств. С одной стороны он ненавидел этого омегу, фактически шлюху, которая бунтовала против своего хозяина, которая уже принадлежала кому-то, которая была всего лишь подстилкой для многих, маткой, призванной лишь выпячивать зад и воспроизводить потомство, но с другой… с другой стороны все было сложно.

Акасуна задыхался, будто его шею сдавили невидимыми клещами, будто ворот рубашки превратился в удавку, будто это на нем был ошейник принадлежности. Все тело ломило и выкручивало, будто он несколько часов проспал в неудобной позе, будто его вытянули на инквизиторской дыбе, будто само по себе тело было не его, а чем-то инородным и отдаленным. В груди полыхало пламя злости, огонь подбирался к его сущности, которая рычала и была готова к броску, жар разливался по венам, окутывая гневной дымкой, искажая мир перед глазами, окрашивая его в багровые цвета крови. Челюсть сводило болью, будто ему сейчас нарочито медленно ломали кости, будто впивались когтями в кожу, будто разделяли мышцы на ниточки и вили из них веревки. А ещё была обида, такая горькая и непередаваемая, такая предрешенная и глубокая, такая хорошо скрываемая, но разъедающая внутри, такая, что порождала ненависть к самому себе. Обида душила его, рвала изнутри, подкатывала к горлу, билась внутри него, смешивалась с сущностью, желала выплеснуться и вцепиться обидчику в горло, но, понимая свою обреченность, только и могла, что стекать по щеке жаркой капелькой слезы.