Текст книги "Сущность Альфы (СИ)"

Автор книги: Lelouch fallen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 92 (всего у книги 121 страниц)

– Я ещё на свадьбе у Дейдары заметила этот треугольник, но и подумать не могла, что… – альфа вздохнула, а после едва заметно улыбнулась. – Хотя, все, наверняка, не так просто, как нам к вкушению подал Курама

– Оставим эту тему, – резко прервала любые другие высказывания Мито-сама, а после едва заметно улыбнулась своему соседу справа. – Кажется, Джирайя-сан, вы рассказывали о своих путешествиях по миру в молодости, – альфа кивнул в ответ, и улыбка омеги стала ещё более располагающей. – И как там, в Тибете? Говорят, тамошние монахи знают уникальнейшие, давно утерянные постиндустриальной цивилизацией ментальные техники. Это так?

– Ещё бы! – сразу же подхватил интересную ему тему Сенджу, заметно пододвинувшись к красивой женщине и начиная увлеченно рассказывать

– Вот мама сетует на Кураму-куна, а он же весь в неё, – шепотом и на ушко сказал жене Минато, а после приобнял её за плечи, окружил ментальными нитями, поцеловал в щеку и спокойно выдохнул – Кушина улыбнулась ему в ответ. В это же время, зная всю подноготную, Яхико едва заметно кивнул возлюбленному, давая понять, что он одобряет его решение, которое омега передал ему ментально.

Выйдя на балкон, Курама поставил бокал с вином на перила, сам облокотился на них и просто отгородился от внешней суеты, оставшись наедине со своими мыслями. В том, что новость о его беременности разойдется, омега не сомневался, и уже скоро, вполне возможно, ему следует ожидать гостей, если не самих отцов, то представителей глав кланов точно. Детей у него не заберут и по кланам не распределят, ведь он омега, глава клана, полностью обеспечен и социально благонадежен, так что тут и переживать было нечего, а вот то, что ни Хаширама, ни Мадара так и не дали о себе знать, было плохим знаком. На людях он свое положение скрывал, до поры до времени храня беременность в секрете, хотя, в принципе, общественное мнение не волновало его уже давно, а вот то, что весь этот месяц Сенджу сторонился его в парламенте, волновало. Альфы его избегали – это было понятно, и Узумаки хотел знать причину, хотел быть осведомленным, хотел быть в курсе событий, но не идти же ему к мужчинам самому с расспросами. Нет, даже если все пойдет не так, как он задумал, у него уже было то, ради чего стоило отменить все свои махинации с человеческими судьбами. У него были его малыши, его мальчики, а планы, стратегии, миссии, жертвы – все это сейчас казалось омеге всего лишь его личными амбициями и прихотями, пусть во все это и был заложен глубокий смысл.

– Курама-сама, – задумавшись и отрешившись от реальности, Узумаки даже не почувствовал, что на балконе он больше не один, впрочем, он предполагал, что за ним пойдет именно этот человек

– Говори, Нагато, – так и не обернувшись, ответил на обращение омега, – просто и без формальностей

– Нет, Курама, – Нагато тоже облокотился о перила и тоже посмотрел вперед, при этом раскрывая свое биополе в знак полного доверия и уважения, – до этого момента говорил постоянно я, а ты – слушал. Сегодня же все будет наоборот, – омега помнил те годы, когда он с недоверием, опаской, фырканьем смотрел на кузена, который приходил к нему в больницу каждый день после его пробуждения, садился в кресло рядом с кроватью и читал ему книги. Тогда Нагато был оскорблен, считая, что его принимают за ущербного, калеку, инвалида, что своим видом, подсоединенный к приборам с помощью проводов и трубок, он вызывает жалость, что будущий глава клана просто играет на публику, мол, смотрите, какой я заботливый, достойный, опекаю всех членов клана, а после понял, как же он ошибался. Когда он таки начал прислушиваться, то осознал, что Курама читает ему учебники, причем именно тот материал, который его класс проходил в этот день в школе (он тогда был в выпускном), а в выходные – обычные, художественные, но не лишенные смыла книги. Он начал слушать, но они не говорили. Несколько недель Курама читал, а он просто слушал и запоминал, иногда записывал, выполнял задания, но они не говорили так, о простом и без формальностей, но очень скоро самому Нагато этого стало мало, и он сделал первый шаг навстречу: просто спросил, как у кузена дела, и ему ответили – так начались их уроки жизни.

– Опасаюсь я, Нагато, – честно ответил Курама, медленно подымая бокал с вином и делая большой глоток, – думаю, вдруг где-то ошибся, что-то не учел, был слишком самонадеянным и глупым, чтобы понять очевидное, взял на себя больше, чем могу потащить… – багряноволосый пожал плечами. – Нельзя учесть все, Нагато, нельзя, а я вот подумал, что смогу

– Ты бы не пил, – осторожно произнес Узумаки, насторожено поглядывая на то, как омега делает ещё один глоток, – в твоем-то положении

– А это не я пью, – с легкой улыбкой ответил омеге. – Это малыши требуют

– Заноза ты, Курама, – фыркнул Нагато, снова посмотрев вдаль, а после вновь сменив тон на серьезный. – Знаешь, я всегда хотел быть похожим на тебя: умный, волевой, гордый, несгибаемый, самодостаточный, успешный, красивый, знающий себе цену, – в общем, – багряноволосый покачал головой, – завидовал я тебе даже, при этом впитывая каждое твое наставление, как губка, и мне до сих пор стыдно за то, – омега нахмурился, – что я не послушал тебя тогда, пошел против семьи, причинил столько проблем своему клану, тебе, себе… Прости, – внезапно спохватился мужчина, – я снова говорю вместо того, чтобы слушать, – и омега замолчал, отгоняя от себя тревожные воспоминания

Они с Курамой сблизился в то время, когда он после пробуждения сущности лежал в больнице, проходя уйму обследований, и после постоянно поддерживал связь с кузеном, при первой же возможности ускользая из дома и доверяя свои тайны только ему. Курама ему очень помог, багряноволосый это не отрицал, он вселил в него надежду, подтолкнул к борьбе, рассказывал и разжевывал простые истины жизни, которые молодой омега до этого принимал в штыки, научил его любить, уважать и ценить себя таким, какой он есть, помог понять ему себя как омегу и определиться со своими жизненными приоритетами. В общем, несколько лет Курама был для него всем. А после тот случай с альфой… Это теперь, встретив своего Истинного, Нагато понимал, что те чувства были поддельными, что он просто уцепился за того, кто оказал ему первые в его жизни знаки внимания, кто позволил ему чувствовать себя омегой, кто создал иллюзию любви, но тогда он был слеп. Стыдно было вспоминать, как он ругался с матерью, как пренебрежительно отнесся к речам друга, как бросил все в пламя охватившей его страсти, и как больно обжегся об это пламя, практически умерев сущностью, после предательства и аборта. И снова Курама, невзирая на раздор между ними, был рядом, снова слушал, объяснял и толкал вперед, и вытолкал-таки, поставил на жизненный путь, задал новую цель, и Нагато решил, что он станет таким же, что и им будут гордиться, что он тоже станет человеком с большой буквы, и он стал, и теперь, похоже, была его очередь быть опорой, пусть и всего лишь эти несколько минут.

– Ты любишь? – после короткого молчания спросил Нагато. – Любишь хоть одного из них?

– Думаю, да, – слегка поразмыслив, ответил Курама, – каждого по-своему. Хашираму люблю сердцем, но не пламенно, не страстно, не до безумия и безысходности, но этот альфа не узрел меня настоящего, до сих пор, пытался, любил, любит, преданно, всем сердцем, но он не может переступить себя, признать свои ошибки и уступить, не может осознать истину моих чувств. Мадару люблю сущностью, он смог приоткрыть мою маску, смог понять меня, как человека и как омегу, но не зацепил мое сердце. Его старания, его стремления, его открытость, его пламенная любовь ко мне – это все заставило меня вспомнить о том, что я живой, что я – омега, что я всего лишь человек, но этого недостаточно именно для меня, главы клана, который не имеет права раствориться, поддаться, потянуться, забыть о своем предназначении. Поэтому, – Узумаки, будто сбросив с себя душащую его пелену, открыто улыбнулся, – я предпочитаю мужчин-омег, – багряноволосый подмигнул, – в нижней позиции

– Тебе бы все шутки, – фыркнул Нагато, для которого предпочтения кузена никогда не были секретом, – а с детьми что?

– А что с детьми? – омега буднично пожал плечами, а после в один глоток осушил бокал. – Растить буду, как достойных членов общества, как гордых омег, как разумных глав кланов, а там кто его знает, – мужчина подмигнул другу, – может, именно твой отпрыск будет следующим главой

– Нет, не будет, – решительно заявил Нагато, повернувшись к главе и позволив его виткам проникнуть в свое биополе. – Во-первых, я, пусть и под двойной фамилией, вхожу в семью Намикадзе, а, во-вторых, – омега посмотрел на друга пристально, серьезно, откровенно, – я не хочу, чтобы мой ребёнок взвалил на себя тот груз, который сейчас несешь на себе ты

– Справедливо, – Курама кивнул, понимая все и ещё раз убеждаясь в том, что он сделал правильный выбор, когда решил идти по пути главы клана, а после свернул свое биополе и улыбнулся той самой, заготовленной, нечитаемой, но располагающей улыбкой. – Пойдем к остальным, Нагато-кун: негоже заставлять людей ждать дольше, чем того требует важность и драматичность ситуации

– И все-таки вы неподражаемы, Курама-сама, – в ответной улыбке ответил Нагато, следуя за умным, волевым, гордым, несгибаемым, самодостаточным, успешным, красивым, знающим себе цену омегой, и уже в которой раз поражаясь количеству масок, которые одновременно носит глава клана Узумаки. Курама лишь кивнул в ответ на комплимент, приказывая себе не думать о том, что ради своих целей ему пришлось умолчать о многом даже в откровенной беседе со своим протеже и лучшим другом.

========== Глава 31. Часть 3. ==========

Вести машину в таком состоянии было неосмотрительно с его стороны: во-первых, его энергетические запасы все ещё не восстановились, а, во-вторых, волнение мешало сконцентрироваться на дороге, – поэтому Гаара ехал с минимальной скоростью, хотя в тот же момент желал вжать педаль газа до упора, чтобы побыстрее оказаться дома.

Он как раз был на важном совещании, когда поступил телефонный звонок от Орочимару но Шиин, который альфа сперва решил проигнорировать, так как ситуация не позволяла ему отвлечься, но после, когда Собаку сопоставил некоторые факты – недавний приход доктора, легкая взволнованность Сая, поспешная нервозность омеги сегодня утром – он, невзирая на возмущенные взгляды глав отделов, извинился и взял трубку. Фактически, Орочимару не сообщил ему ничего такого, что могло бы вызвать подозрения или тревогу, доктор просто сказал, что Сай-кун был у него сегодня на приеме и покинул его кабинет в подавленном состоянии, поэтому он и обеспокоен тем, как бы омега не натворил каких-нибудь глупостей. Он доктора поблагодарил и сразу же начал названивать возлюбленному, который почему-то не брал трубку, что и стало первым тревожным сигналом. Гаара предполагал что угодно, вплоть до того, что Сай попал в аварию, что ему стало плохо прям посреди улицы и так далее, а вот причину тревоги возлюбленного после посещения клиники он видел только одну – со здоровьем омеги что-то не так. Воспоминания о том, что им с Саем пришлось пройти прежде, чем они стали Парой, были очень сильными, назидательными, страшащими, поэтому он не медлил ни минуты, отложил все дела, наплевал на глав отделов и обязанности директора компании и помчался в клинику.

По дороге он звонил то домой, то возлюбленному, но ему так никто и не ответил, что рождало в душе альфы не просто волнение, а уже страх за своего Истинного. В кабинете доктора Шиин он был через сорок минут, при этом нарушив не одно правило дорожного движения и получив несколько штрафов, но не это волновало альфу, а то, что Сай ушел как раз перед тем, как Орочимару ему позвонил, но дома, похоже, так и не объявился. Конечно, можно было предположить, что омега поехал к Кибе, это Гаара проверил в первую очередь, но Инудзука ответил, что они с Канкуро и их альфами сейчас в кафе (аловолосый решил подумать над этим стечением потом) и Сая не видели. Гаара был в безысходности, в растерянности, в гневе, волны которого он старался подавлять, чтобы сохранить здравость рассудка, а после прибег к последнему варианту, который нужно было использовать ещё в самом начале – к узам Пары и связи повязанных. По ментальному зову он должен был почувствовать хотя бы примерное местонахождение своего Истинного, а Наруто сразу же отозвался на его призыв и, как ощущал Собаку, уже ехал в его направлении, а после произошло что-то невероятное.

Его, в прямом смысле этого слова, швырнуло о стену какой-то кафешки, возле которой он учуял слабый запах своего омеги, а после на него накатила волна – страх, опасность, бессилие, паника, отчаянное желание сопротивляться и подавление этого самого желания более сильным рвением причинить вред, унизить, изничтожить, отомстить. Волны гнева вырвались наружу, рождая вокруг альфы хаотичные, насыщенные угрозой ментальные витки, от силы которых прохожие отпрянули в разные стороны, но самого Гаару это не волновало. Его Истинный в опасности, нет, его возлюбленный на грани, грани между жизнью и полным истощением, и именно поэтому он не имел права медлить. Сейчас альфу не волновало то, кто же напал на его омегу, главным было найти обидчика, надавить, разорвать в клочья, растоптать его сущность, искалечить тело, а уже после отвечать за последствия. Так бы и было, если бы Гаара не провел столько времени с Наруто, если бы он на себе не испытал, что такое жесткий контроль, если бы он так и не принял ответственность, если бы он до сих пор был прежним Гаарой, для которого вымещение гнева стало самым быстрым способом избавиться от давления собственной силы, но тренировки вместе со своим повязанным под далеко не снисходительным руководством Джирайи Сенджу научили его полному контролю, поэтому Собаку на ходу вызвал полицию и скорую, понимая, что это необходимо.

Нить ментального зова вела его, тянула за собой, и, чем ближе он был к возлюбленному, тем сложнее было себя контролировать, потому что сейчас он пропускал все эмоции и ощущения своей Пары через себя, в ответ пытаясь послать подтверждение своей близости, но омега будто выпал из этого мира, замкнулся в сфере собственных чувств и больше не отзывался на их связь. И он его нашел, почувствовал, ощутил, учуял, а после оказался в полутемном переулке, сразу же, по светло-синим волосам, узнав того, кто осмелился причинить вред его возлюбленному. Дальше Гаара действовал по наитию сущности, понимая, что за свой поступок, за уничтожение сущности человека, ему придется ответить, но это было мелочью по сравнению с тем, что только что пережил его омега. И Гаара укорял именно себя, потому что не смог защитить, и хотел отдать Саю все свои жизненные силы, всего себя, и не только Саю, а и их малышу.

Он был потрясен этой новостью, и только необходимость помочь возлюбленному удержала его от того, чтобы не добить Хаюми Сина окончательно, ведь тот не просто угрожал его Истинному, он угрожал и их ребёнку, двум самым дорогим ему людям. И из-за чего? Из-за мести и злобы? По крайней мере, именно это он почувствовал со стороны альфы. В тот миг он ещё не мог осознать, что его Истинный носит под сердцем их дитя, эта новость была воспринята, но не осмыслена до конца, поэтому все его силы были направлены только на то, чтобы поддержать Сая и ребёнка до приезда скорой, но первым на месте оказался Наруто. Именно друг остановил его в шаге от бесповоротного, необдуманного поступка, когда он решил, что две жизни ценнее одной, его жизни, помог выпутаться из сети отчаянья, обрести ясность разума, взять под контроль инстинкты сущности, подняться и продолжать бороться ради своего омеги и ребёнка. И потом альфа осознал, но это счастье было горьким, потому что он не только не мог почувствовать свое дитя, но и Пару свою едва-едва ощущал из-за того, что тот был сильно истощен, но все равно, внутри, там, где обитала его сущность, медленно растекалось приятное тепло радости отцовства. А дальше события сменялись с ошеломляющей скоростью, и Собаку вновь был благодарен другу, который занялся волокитой, позволив ему все время быть с возлюбленным.

Только когда перед его носом захлопнулась дверь палаты, в которую определили Сая, Гаара, чтобы отогнать от себя тревожные мысли, включился в ситуацию, желая знать ответ на очень простой вопрос: как Хаюми Син оказался на свободе? В полиции ему объяснили, что альфу выпустили за примерное поведение на три месяца раньше, хотя сам аловолосый склонялся к тому, что в этом деле не обошлось без вмешательства главы клана Хаюми, после чего он задал очередной вопрос: почему об этом не были извещены опекуны Хаюми-Акаши Сая? В полиции виновато пожали плечами и пообещали разобраться в этом инциденте, а после принялись за него самого. Фактически, ему вполне законно могли предъявить обвинение по превышению мер необходимой обороны, и они бы предъявили, если бы рядом вновь-таки не было Наруто. Да, Намикадзе знал, что делать в подобной ситуации, знал, какими фактами оперировать, какие аргументы наводить, и как повернуть ситуацию в свою пользу. В общем итоге, выпустили их из участка через три часа, и, как уверял Наруто, максимум, что грозит Собаку, это штраф и компенсация, поскольку Хаюми Син был виноват не просто в умышленном нападении на омегу и нанесении ему ментальных, физических и психических травм, а и в угрозе жизни именно беременному омеге связанному узами Пары, о чем был прекрасно осведомлен, так что Намикадзе заверял, что дело будет выигрышным для них, поскольку сами Хаюми, скорее всего, во избежание позора лишний шум подымать не будут. А после они отправились в больницу, поскольку его сущность никак не могла успокоиться, желая убедиться, что с её второй половинкой, а так же с её плотью и кровью, все в порядке.

Несмотря на довольно позднее время, свет горел во всем особняке, выдавая тревогу своих обитателей. Гаара нахмурился, уже сейчас предчувствуя, что от расспросов, вопросов и требований ему так просто не отделаться, в то время как ему хотелось просто немного тишины и спокойствия, которые, кстати, были так необходимы и его беременному омеге.

– Сай, – заглушив мотор, Собаку очень деликатно прикоснулся к возлюбленному ментально, – может, тебе все-таки стоило остаться в больнице?

– Нет, – ещё слабо, но достаточно уверено ответил омега, который сидел на переднем сидении, – хватит с меня больниц. Хочу домой

– Хорошо, – Гаара вздохнул, но выбрался из машины и пошел открывать боковую дверцу. Не нравилось ему это решение возлюбленного, который категорично отказался оставаться под наблюдением врачей, хотя те настаивали, мотивируя свои рекомендации тем, что биополе омеги было слабым, не восстановленным, испещренным мелкими разрывами, а также его особым положением, но Сай был непререкаемым. Доктор Шиин, который сразу же оказался возле своего пациента, передав дела коллегам, заверил его, что с ребёнком все в порядке, энергетически купол не пострадал, и угрозы выкидыша нет. Очень сильный малыш – резюмировал доктор, просматривая энергограмму пациента и купола, что удовлетворило омегу, с поспешным решением которого альфа был не согласен, хотя и мог его понять.

Гаара помог любимому выбраться из машины, но тот был ещё слишком слаб, чтобы передвигаться самостоятельно, поэтому альфа подхватил омегу на руки и уверенно направился к дому. Он думал, что Сай начнет возмущаться, противиться и доказывать, что он в состоянии идти сам, но омега только прижался к нему плотно, уткнулся в основание шеи, медленно дыша, уцепился пальчиками в рубашку и затих, позволяя альфе по ниточке вливать в него энергетику.

– Боги, наконец-то! – дверь распахнула Темари. Волосы неаккуратно заколоты, в глазах испуг, биополе подавлено-нестабильное, халат поверх пижамы запахнут небрежно, – да, сестра его удивила, тем более что Гаара чувствовал, что альфа переживает не только за него, но и за Сая, в особенности за Сая, о нападении на которого она уже узнала и, что тоже удивило аловолосого, сейчас была рада их возвращению и искренне переживала за омегу.

– Я думал, вы в больнице останетесь, – Канкуро тоже был встревожен, подорвался с дивана, посмотрел на него испугано, требовательно, опасливо, и отвел глаза, что свидетельствовало о том, что омега испытывает вину. Но в чем был виноват его младший брат? Это он виноват, он не почувствовал, а ведь они Истинные, Пара, думал, что ночные кошмары возлюбленного – это просто кошмары, которые снятся многим людям, успокаивал его ласками, поцелуями, объятиями, так и не поняв, что же на самом деле тревожило омегу. Это теперь он знал, что Сай предчувствовал угрозу, что его бывший, и только так, муж следил за их домом, за ним и за его омегой, что возлюбленный опасался не призраков прошлого, а реального человека, но от этих знаний легче не становилось.

– Обо всем мы поговорим завтра, – твердо сказал Гаара, направляясь по лестнице на второй этаж. – Сперва нужно отдохнуть, – альфа посмотрел на льнущего к нему омегу, биополе которого было настолько слабо, что он даже физически боялся прикасаться к брюнету, чтобы не причинить дополнительный вред. – Нам всем

Гаара зашел в их общую спальню и аккуратно положил омегу на кровать, после чего, видя, как тот зябко обнимает себя руками, достал из шкафа теплый плед и укрыл им возлюбленного. Сай с благодарностью замотался в пушистый плед и, очевидно, прилагая немало усилий, приподнялся так, чтобы занять полусидящее положение, а после вопросительно посмотрел на своего альфу.

– Ты голоден? – замялся Собаку, чувствуя, что омега чего-то хочет, но не понимая, чего именно. – Или, может, набрать тебе ванную?

– Нет, – Сай отрицательно качнул головой, а после ещё пристальнее посмотрел на возлюбленного. – Сядь, Гаара, нужно поговорить

– Сай, отдохни сегодня, – аловолосый присел на край кровати, но был решительно настроен против разговора, считая, что не это сейчас самое главное, хотя и у него самого тоже было много вопросов, – а поговорить мы ещё успеем

– Собаку, – темные глаза омеги непререкаемо сузились, – мы уже почти десять лет откладываем важные разговоры на потом, и вот к чему наше молчание привело

– Хорошо, – сдался альфа, не желая, чтобы любимый зря тратил свою энергетику на волнения и нервы. – С чего ты хочешь начать?

– С того дня, когда у меня пошла первая течка, – уверенно ответил брюнет, после чего выжидающе посмотрел на своего Истинного, будто тот по одной этой фразе должен был понять все

– Я, честно сказать, не совсем понимаю, – он, и правда, не понимал, хотя чувствовал, что именно этот день, семь лет назад, был очень важным для омеги, и это ощущение относится не только к пробуждению в нем сущности, а и к чему-то не менее значимому и весомому, о чем он сам мог только догадываться

– Уже тогда, Гаара, – с некой грустью в голосе сказал Сай, – уже тогда я понял, что мы с тобой больше чем друзья, больше чем возможные партнеры или любовники, больше чем альфа и омега, которые подходят друг другу, понял, хотя и не осознавал, что эта связь может быть продиктована именно узами Пары

– Боги, Сай, но почему?.. – аловолосый запнулся, так и не зная, что нужно сказать по этому поводу. – Почему я об этом не знал, почему не понял?.. – да, Собаку сам и не раз задавался вопросом, почему они стали Парой только сейчас, спустя столько лет после пробуждения их сущностей, если Истинные должны почувствовать друг друга при первой же встрече, а они все время были рядом, точнее, достаточно долго были рядом, чтобы это понять. Альфа не считал, что вся суть была заключена в сексе, сцепке или словах любви, хотя и это, конечно же, было немаловажным именно в их отношениях, он подозревал, что причина была в другом, чем-то более глубоком, тем более что Сай был замужем, был помечен, понес от другого, что в принципе не возможно при наличии признанной Пары, если только узы не были разорваны.

– Об этом я и хотел спросить у тебя, – стоял на своем омега, считая, что аловолосый сам должен найти ответы на поставленные им же вопросы. – Хотя, могу подсказать, – брюнет высвободил из-под пледа правую руку и медленно, в такт своим словам, начал загибать пальцы. – Ты был зациклен на собственных проблемах, хотя я только теперь понимаю, что они действительно были важны, учитывая то, что ты оказался Резонатором. Ты был поглощен проблемами в своей семье, которые, да, были велики, но ты сознательно отбрасывал не только помощь сестры и дяди, ты отказывался исцеляться от той травмы, которую тебе нанесли смерть матери и депрессия отца. Ты отгораживался от меня, хотя и испытывал ко мне влечение. Нет, – словно сам себе, возразил Сай, – ты любил меня уже тогда, пусть и не признавал это и предпочитал шлюх Старого Города ухаживаниям за мной, слишком светлым и чистым, как по твоему мнению, омегой. А после ты сбежал, когда понял, что увяз в собственных пороках, и когда осознал, что не смог вырвать из своего сердца свою любовь ко мне. Разве не так?

– Да, все так, – понуро свесив голову, ответил Собаку, наконец, понимая, что именно он сделал. – Я ослабил связь. Фактически, разорвал узы Пары, – да, он это делал неосознанно, причинял боль возлюбленному тогда, когда думал, что защищает его, когда считал, что омеге будет лучше без его чувств, когда ещё не контролировал свою сущность настолько, чтобы в глубине души не бояться причинить вред. Теперь он понимал, что в том, что они так долго шли друг к другу, виноват только он, и в то же время альфа благодарил любимого за то, что тот, даже невзирая на замужество, сумел сберечь эти узы и пробудить их звон в нем самом, помог услышать, почувствовать, признать их, заставил взять на себя ответственность за свои чувства и желания. Получается, в их отношениях Сай сделал намного больше его самого, ему лишь оставалось перестать сопротивляться зову сущности.

– Я виноват не меньше твоего, – тем временем продолжал Сай, вновь закутавшись в плед, под которым положил обе руки себе на живот, – потому что тоже отказался бороться за нашу связь и сделал выбор в пользу интересов нашей семьи

– Это ты о чем? – Собаку нахмурился: не нравился ему этот тон в голосе омеги, повинный, грустный, безысходный, сжимающий его сердце. Он хотел прикоснуться к возлюбленному ментально, поддержать его, попробовать установить более крепкую связь, но брюнет не позволил, закрылся, отвел взгляд и продолжал говорить то, о чем он даже не догадывался.

– Ты же знаешь, Гаара, что семья Акаши имеет очень низкий социальный статус, фактически, никакой статус. Меня приняли в элитную школу только потому, что я подавал большие надежды, как талантливый художник, не более, но этого было недостаточно. Наше материальное и социальное положение было шатким, и, как любая другая семья, мои родители хотели его укрепить, а для этого, как ты понимаешь, нужны деньги, – Сай перевел дух, чувствуя, что у него ещё недостаточно сил, чтобы так много говорить, но он уже решил, что расставит все точки именно сегодня, потому что молчать и дальше он просто уже не мог. – Выгодный брак по договоренности – вот какое решение было принято моим отцом

– Значит, ты его не любил? Это было всего лишь выгодно? – Гаара понимал, что это очень тяжкие вопросы для омеги, но они были важны, для него, потому что все это время альфа думал, что Сай смог его забыть, что ему удалось отгородиться от уз Пары настолько, что он смог полюбить другого, но грустный взгляд омеги, его затаенная душевная боль о многом сказали Собаку, пальцы которого сжались в кулаки, от бессилия

– Я уважал Хаюми Сина, – честно ответил Сай, понимая, что это впервые он рассказывает истинную правду своей жизни не только любимому, но и вообще кому-либо. – Он красиво ухаживал, проявлял ко мне симпатию, оказался очень хорошим собеседником, и я подумал, что смог бы быть рядом с ним. Нет, не любить, – омега посмотрел своему альфе в глаза, – потому что знал, что я люблю и всегда буду любить только своего Истинного, а именно быть, поэтому и дал согласие на брак, хотя, – омега горестно улыбнулся, – перед свадьбой я все же поддался зову сущности и написал тебе то письмо

– Какое письмо? – удивился Собаку, понимая, что, говоря «то письмо», омега имел в виду что-то важное для него, для них обоих, что-то, о чем он не знал, но должен был знать

– Как какое?! – возмутился Сай, но тут же поумерил свой пыл, ощущая слабость, после чего уже более сдержано и спокойно продолжил. – То, в котором я написал тебе, что выхожу замуж, но, если у тебя ко мне есть чувства, если ты меня любишь, если ощущаешь между нами связь и готов быть со мной, я откажусь от брака с Хаюми и буду твоим, невзирая на протест родителей

– Но я не получал ничего подобного, – Собаку показательно развел руками, даже биополе открыл пошире, чтобы омега почувствовал, что он сам пребывает в замешательстве. – Да, мне пришло приглашение на свадьбу, в ответ я послал поздравление, но никакого письма не было

– Да? – казалось, Сай не верил, ведь он более года был уверен в том, что Гаара отказался от него, уехал, начал новую жизнь, а, оказывается… оказывается, они оба были обмануты. – А я ведь решился окончательно только тогда, когда в ответ получил твою поздравительную открытку, – брюнет, не веря собственным догадкам, покачал головой, – а вот приглашение именно я как раз и не посылал

– Я что-то опять не понимаю… – пробормотал Собаку, который прекрасно помнил события примерно годичной давности. Ему пришло приглашение на свадьбу Хаюми Сина и Акаши Сая, которое и выбило его из колеи, потому что он осознавал свои чувства, но все же решил не вмешиваться в отношения двоих, ограничившись поздравительной открыткой, а после, точнее после загула, он оказался в Америке, рядом с Наруто, где и пытался забыть свою любовь, стараясь не думать о том, что, возможно, именно в этот момент его возлюбленный нежиться в объятиях другого.

– Значит, уже тогда… – Сай крепко зажмурился, пытаясь удержать слезы, которые скопились в уголках глаз, – уже тогда Син знал о моих письмах к тебе

– Каких письмах? – эти слова совершенно дезориентировали альфу, который никаких писем от омеги не получал, что и рождало в его душе не только сомнения и подозрения, но и нехорошее предчувствие

– Может, это было глупостью с моей стороны, – продолжал омега, слегка смущаясь, – но я писал тебе письма, что-то вроде дневника, только на отдельных листах, которые я вкладывал в конверты. Думаю, – Сай вздохнул, – мне просто не было с кем поговорить, кому высказаться, с кем поделиться, а Син… он бы не понял того, что было тогда у меня на душе