Текст книги "Сущность Альфы (СИ)"

Автор книги: Lelouch fallen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 121 страниц)

После разговора с Собаку Орочимару вернулся в свой кабинет, будучи уже не столь угнетенным. Ему и самому, как омеге и как человеку, претила эта ситуация, возможно даже, он слишком близко принял её к сердцу, проникнувшись к омеге, который подвергся насилию и потерял ребёнка, неуместными для врача чувствами, но и обойти этот инцидент стороной Орочимару не мог. Ему было 26, когда неизвестный альфа похитил его и продержал в каком-то подвале целую неделю, методично насилуя и избивая по несколько раз за день, а после, когда закончилась течка, насильник просто придушил его и бросил, подумав, что омега умер, но Орочимару выжил, более того, забеременел от своего мучителя, что и стало началом его нелегкого жизненного пути. Все думали, что омега сделал аборт и поэтому стал бесплодным, но на самом деле Орочимару оставил ребёнка, потому что просто не смог убить живое существо внутри себя, пусть даже ненавидел его отца всем своим естеством, но ребёнка он ни в коем случае не винил в случившемся, любил его и считал только своим. Да, он отказался делать аборт, и жених бросил его, заявив, что не желает растить чьего-то выплодка, а омега его и не держал: значит, такова была цена любви – его любви к ребёнку и его жениха к нему. Орочимару тогда дал себе клятву сделать так, чтобы его ребёнок вырос достойным человеком, но счастье омеги длилось не долго.

На шестом месяце беременности у него случился выкидыш, причем после были серьезные осложнения, вследствие которых он и стал бесплодным как омега. Тогда, отвергнутый всеми, Орочимару покинул родной город и перебрался в столицу с твердым намереньем поступить в университет и учиться на врача, чтобы помогать в тех случаях, в которых ему самому не смогли помочь. Тогда же он и познакомился с Цунаде Сенджу, тогда же его приговор о бесплодности и стал окончательным, потому что даже, тогда ещё только начинающий врач, Цунаде подтвердила, что шансов на выздоровления у него нет, но Орочимару не сдался. Он посвятил себя учёбе, после работе, его руки приняли тысячи детишек, как у женщин, так и у мужчин, и каждому из них он по-доброму завидовал, видя счастье на лицах родителей или же подбадривая одиноких рожениц, заверяя, что в мире не без добрых людей и все у них будет хорошо. Да, Орочимару старался не падать духом и не думать о прошлом, да и вообще он стал совершенно другим человеком, оборвав все связи со своим кланом, западным кланом Шиин, и стараясь жить сегодняшним днем, вот только в последнее время, точнее чуть больше года назад, все изменилось.

Войдя в кабинет, Орочимару сразу же увидел своего лаборанта, который, воспользовавшись перерывом, сидел на диванчике и читал учебник по физиологии сущностей. Якуши Кабуто был аспирантом медицинского университета и пока что только проходил практику перед защитой диплома, которая должна была состояться весной, и ещё он был бетой, который вырос и воспитался в Корне, отродясь не зная своих родителей и получив свое имя и фамилию благодаря сердобольной медсестре, которая и подобрала брошенного подле больницы ребёнка. Да, Кабуто был воспитанником Корня, но, вопреки традиции, он не пошел учиться на министерского работника, а избрал профессию врача, к тому же, имел определенный талант в этом деле, за период своей практики проявив себя, как способный ученик и ответственный работник.

Орочимару сел за свой рабочий стол и покосился на Кабуто, который даже, казалось, не обратил внимания на появление в кабинете своего непосредственного начальника. Омега, естественно, понимал, что он не вправе требовать от беты проявления хоть каких-то эмоций, но, в виду особенностей их отношений, брюнет все же укорял парня, считая, что тот мог хотя бы посмотреть в его сторону. Отношения с подопечным у Орочимару завязались относительно недавно, точнее полгода назад, и мало кто знал о них, так как свою личную жизнь омега старался не афишировать, и, тем более, никто бы и подумать не мог, что врач и его лаборант живут вместе с того самого дня, как Орочимару не удержался и рассказал бете о своих чувствах, а тот, что самое удивительное, ответил взаимностью. Обычно, беты предпочитают себе в партнеры альф, в основном женщин, реже женщин-омег, а вот с мужчинами-омегами старались не связываться, так как у тех были особые запросы к партнерам, но Якуши не медлил и минуты, сразу же согласившись не только на осуждаемые обществом отношения, но и на сожительство, приняв омегу таким, какой он есть.

Орочимару не мог сказать, что он недоволен или же неудовлетворен их отношениями, но все-таки ему, как и любому другому человеку, хотелось более насыщенных проявлений чувств со стороны своего любовника, на которые в последнее время он и стал провоцировать парня. Сегодня он позволил себе прогуляться со свободным альфой, приняв от него учтивое предложение опереться о его руку, хотя со стороны это и могли воспринять не совсем правильно, но, честно сказать, омега на это и рассчитывал. Он надеялся, что Кабуто увидит его с альфой и, как парадоксально это не звучит, будет ревновать, но, похоже, то ли бета их действительно не увидел, то ли не придал этому значения, но факт оставался фактом – его любовник остался таким же беспристрастным и холодным, как и подобает бете.

Вздохнув и поерзав на стуле, Орочимару, развернувшись, углубился в заполнение медкарт своих пациентов, слегка хмуря тонкие брови и недовольно сопя. Шиин уже заполнил несколько карт, когда его грубо развернули на стуле на 180 градусов и буквально прижали к спинке, упираясь обеими руками в стол и пронзительно смотря прямо в глаза.

– На альф потянуло? – равнодушно спросил Якуши, чуть сузив глаза и выдыхая этот вопрос практически в губы слегка шокированному омеге

– Мы просто прогулялись, – горделиво вскинув голову, так же безразлично бросил Орочимару, в то же время будучи рад тому, что его любовник – бета и поэтому он сейчас не почувствовал, как возликовало биополе омеги, подстрекаемое ощущениями своего хозяина

– Я против подобных «просто прогулок», – немного резко заявил Кабуто, продолжая неусыпно следить за мужчиной, глаза которого сузились в знак якобы негодования

– А ты имеешь право мне что-то запрещать? – омега бросал вызов своему любовнику, заведомо провоцируя его и уже предвкушая последствия своей маленькой авантюры

– Имею, – бета бесцеремонно выдернул мужчину из кресла и, слегка оттолкнув брюнета, сам сел в него, причем сел по-хозяйски, уверенно, властным взглядом смерив покорно склонившего голову омегу и улыбнувшись уголком губ. – Имею право тебя наказать

– Да? – Орочимару резко вскинул голову, с надеждой, со слабо скрываемой страстью, в порыве уже накатившего вожделения, но тут же вновь её опустил, заметив на лице любовника легкое недовольство. – Простите меня за несдержанность

– Не терпится, значит, – Кабуто хмыкнул и, чуть опустившись в кресле, расстегнул свои брюки, от чего, услышав вжик молнии, омега вздрогнул и закусил губу, едва сдерживая себя, но и не имея права на самовольство, пока ему самому не позволят какие-либо действия. – Можешь не сдерживаться, заслужил

Орочимару выдохнул, в предвкушении прикрыв глаза, и опустился на колени, попутно доставая из кармана халата заколку и быстро подбирая волосы. Посмотрев в глаза любовнику и увидев в них тень страсти и желания, омега улыбнулся, понимая, что его маленькая афера дала именно тот результат, на который он и рассчитывал, и тут же нарочито медленно облизал губы, прекрасно зная, что после партнер и ему доставит божественное удовольствие.

Кофе был гадким на вкус, одежда слишком душной, часы тикали слишком громко, время же тянулось слишком медленно, солнечный свет был слишком ярким, в общем, для Собаку но Темари все сегодня было слишком. То, что произошло на днях, никак не хотело выходить у неё из головы, хотя девушка упорно гнала от себя мысли о том, что же на самом деле случилось в её доме.

Темари встала из-за стола и подошла к окну, чуть прищурив глаза от яркого солнца и, обхватив себя руками, всматриваясь вдаль между высоток. Блондинка пыталась проанализировать то, что она видела, и сопоставить это со своими, пусть и нецелостными, знаниями по истории кланов. Во-первых, ментальная сила, которая исходила от её брата и Намикадзе Наруто, имела необъяснимое происхождение. Темари, хотя она, может, просто была ещё слишком молода и неопытна, никогда не ощущала ничего и близ подобного, хотя и встречала много альф, в том числе и уже переступивших порог старения, а соответственно, и сильных ментально, но все предыдущие ощущения даже в подметки не годились тем чувствам, которые обуяли её во время столкновения именно с этими альфами. В какой-то мере Собаку было стыдно, ведь получается, что она, женщина-альфа, сама покорно раздвинула ноги и ждала, нет, жаждала, чтобы Намикадзе взял её, сцепился с ней, пометил её, и это вновь было странно. Да, во время течки или овуляции тело слабо, желания могут брать верх над рассудком, а сущность вырываться на поверхность, но то во время течки или овуляции, они же с Канкуро были просто подавлены ментально, будто желание к спариванию вытянули из самых дальних уголков их сущностей, будто оголили природные инстинкты, будто освободили зверя, который подчинился более сильному хищнику. Эти ощущения и мысли пугали блондинку, потому что она даже понять не могла суть происходящего, а неведенье вызывало только дополнительные страхи, из-за которых смотреть теперь на Намикадзе Наруто без опаски она не могла.

Во-вторых, эти глаза – с оранжевой радужкой и полностью черные – тоже не внушали доверия. Темари не была сильна в преданиях, но именно эти россказни знала хорошо, а именно, знала о том, что у некоторых кланов существует вторая ступень мутации природы сущности, но, тоже насколько ей было известно, ни Намикадзе, ни, тем более, Собаку таких способностей не имели отродясь, разве что… Темари резко выдохнула и отвела взгляд в сторону, нахмурив брови и закусив нижнюю губу: разве что в жилах этих альф преобладала кровь иных кланов. Мать Наруто принадлежала к клану Узумаки, который возник из небольшого восточного рода, а после резко и стремительно обрел могущество, и если о Намикадзе было точно известно, что этот клан зародился в Темные Времена, в результате отделения от клана Сенджу части семьи, то о том, при каких обстоятельствах появился клан Узумаки, было неведомо. В жилах же её брата тоже смешались восточные крови, причем разных кланов, которые косвенно были в родстве и с их матерью, и с отцом. Следовало ли из этого, что у восточных кланов есть какие-то секреты, связанные с природой сущности, которые до сих пор неизвестны миру? Вполне возможно, но даже это все вкупе не объясняло тот факт, что Намикадзе Наруто и её брат были не просто не такими, как все, они были иными, к тому же повязанными, и это отчетливо чувствовалось, когда альфы раскрыли свои биополя и освободили свою ментальную силу, силу, которая могла становиться материальной.

Темари устало потерла лицо ладонями, пытаясь собрать хоть какие-то логические цепочки, от которых она имела столько звеньев, что прям голова раскалывалась, пытаясь переварить всю эту информацию. Обернувшись, блондинка взглянула на часы – до окончания пары оставалось 20 минут – вполне достаточно времени, чтобы сходить в курилку и вернуться. Вообще-то Темари могла покурить и в своем кабинете, но, во-первых, у неё, как у ректора, в любой момент могли появиться посетители, и запах дыма в кабинете свидетельствовал бы явно не в её пользу. Во-вторых, подсознательно блондинка все же на что-то надеялась, точнее на то, что ей удастся увидеть Шикамару, зачем девушка и сама не знала, просто хотелось увидеть, а там она бы уже разобралась на месте.

Блондинка вошла в курилку, в которой, естественно, было пусто. Стало досадно и слегка неуютно. Раньше Темари никогда не могла пожаловаться на то, что ей было одиноко или не хватало рядом человеческого тепла и понимания, но в последнее время что-то изменилось, жизнь стала казаться какой-то серой, проходящей вскользь, будто в ней не было ничего стоящего. Конечно же, у неё была семья, работа, успех и положение в обществе, но кроме этого всего хотелось и личного счастья. Да, у неё были любовники, и альфа могла даже сказать, что питала какие-то чувства к Таюе, но это было скорее похоже на привязанность на почве хорошего секса, не более, в остальном же внутри оставалась пустота. После смерти матери и размолвки с отцом старшая Собаку пыталась не обращать внимания на эту пустоту, посвятив себя воспитанию братьев, а после воплощению своей мечты, но вот теперь, когда братья выросли, когда устаканилось положение БИЗНЭСа, блондинка не могла не признать, что все это время она лишь убегала от пустоты, которая глодала её изнутри, и не могла не признать, что все в её жизни было напускным: и сила, и власть, и самодостаточность, и положение в обществе. Она была такой, какой её хотели видеть окружающие, и на самом деле, пожалуй, даже её лучшая подруга, Сакура, не знала её истинную.

Темари присела на скамейку и прикрыла глаза, вертя между пальцев сигарету. Курить перехотелось, да и вообще не стоило возобновлять свое пристрастие к столь вредной привычке, ведь курение – это всего лишь способ занять руки, когда не знаешь, что делать, или не можешь найти выход из ситуации. Курение никогда не приносило ей облегчения или чувства расслабленности, только горький привкус во рту и разочарование в самой себе, человеке, который даже со своими вредными привычками совладать не может.

– Вас было так легко почувствовать, сэнсэй

Наверное, Темари бы вздрогнула, если, хотя бы ещё пару дней назад, услышала этот глубокий голос, но сегодня на девушку накатила какая-то апатия, хотелось отрешиться от всего и просто побыть наедине со своими мыслями, поэтому-то блондинка лишь неопределенно повела плечом, нехотя отвечая.

– Просто сейчас у меня нет желания сдерживаться, – пожалуй, ей, как ректору, в пору было бы спросить, почему студент не на паре, но думать об этом девушке совершенно не хотелось, в голове и так была каша, от которой уже начало ныть в висках, намекая на довольно болезненный приступ мигрени

– Вы настолько смятены, что у вас даже нет сил на пререкания со мной? – Шикамару тоже присел на скамейку, слева от блондинки, и, закинув руки за голову, посмотрел в окно, продолжая говорить тем же бесцветным голосом. – Что же у вас случилось, Темари-сан?

– Сама вот не могу понять, – блондинка горько усмехнулась, на ментальном уровне ощущая, что не вызывает у брюнета абсолютно никакого интереса как женщина. – Слишком много всего и сразу, так много, что я дала слабину

– Хотите, чтобы я вас как-нибудь подбодрил? – Нара даже не взглянул на собеседницу, не пытался прикоснуться к ней ментально, не проявлял ни чувств, ни эмоций, будто этот разговор ему был абсолютно не нужен, но и не обременителен в одночасье

– Скорее, помог разобраться хотя бы с одним, не дающим мне покоя, вопросом, – странно это было, вот так вот, просто и непринужденно, разговаривать с этим альфой, едва ощущая его ментально и видя только боковым зрением. Темари не могла не признать, что брюнет привлекателен, пусть ещё его тело полностью и не сформировалось, но уже сейчас было заметно, что лет через 10 альфа будет статен и красив, но сейчас девушка не акцентировала свое внимание на внешности парня, прикрыв глаза и положившись на ощущения

– Вы уверены, что хотите знать на него ответ? – Шикамару покосился в сторону и, естественно, не мог не заметить, как красиво играют солнечные лучи на лице блондинки, делая черты мягкими, а улыбку обворожительной

– А почему бы и нет, – Собаку почувствовала мелкие колебания воздуха, которые можно было расценить как интерес, но альфа все ещё был плотно закрыт, так что судить заранее девушка не стала, решив, что сейчас она просто обязана узнать правду, а там будь что будет, – по крайней мере, одной головной болью будет меньше

– Не думаю, что это действительно так, но…– Нара на пару секунд замолчал, а после, тоже прикрыв глаза и полагаясь только на ментальные ощущения, продолжил. – Мне, в принципе, не нравятся омеги женской стати, не то чтобы я питал к ним неприязнь, нет, они, как бы это лучше выразиться, очень милые, но слабые, а мне нравится сила, не ментальная, конечно же, внутренняя. У человека должен быть стержень, я так считаю. Но, тем не менее, моя невеста – омега, школьница ещё, красивая, спорить не буду, но она слишком… – брюнет призадумался, – безвольная, что ли. Это брак по расчету, он нужен моему отцу и клану в целом, и я, пожалуй, в силу ответственности, смирился бы с этим союзом, если бы не одно «но». Ино любит меня, знает, что я к ней равнодушен, но все равно любит, и это обременяет, взваливает на меня ответственность за её чувства, вынуждает отвечать взаимностью, которой на самом деле нет и быть не может. Я не откажусь от этого брака ради собственных принципов и предпочтений, но и переступить себя полностью не могу. Вы можете осуждать меня, сэнсэй, но чувства к вам у меня не поддельны и, да, если вы согласитесь стать моей любовницей, я буду изменять своей жене даже после свадьбы, но задайтесь вопросом, нужно ли это вам? Готовы ли вы быть в тени и скрывать отношения, которые никогда не станут чем-то большим, чем удовлетворение плотских потребностей?

– Похоже, для себя ты уже все решил, – пожалуй, раньше Темари бы вспыхнула негодованием от подобных речей, но сейчас у неё не было ни сил, ни желания растрачиваться на пустые склоки, другое дело её ментальные ощущения, которые настойчиво твердили о том, что чувства альфы к ней действительно искренни. Нет, это не была любовь, скорее симпатия, уважение, заинтересованность, влечение, но для Собаку и этого было достаточно, чтобы понять, что отношения между ней и её студентом вполне возможны и, похоже, неизбежны. Только вот действительно ли она готова к ним? Не будет ли это ошибкой, совершив которую, она невольно усугубит ситуацию в клане, который пытается удержаться на плаву? Не станет ли она когда-нибудь причиной, которая разобьет семью и растопчет чувства незнакомой ей омеги? Да, похоже, Темари действительно пока что не могла ответить на эти вопросы.

– Я – да, а вам, как я понимаю, нужно время, – Шикамару встал, снова ментально закрывшись, и, пока альфа не видела, улыбнулся уголком губ, ощутив пока что слабый ответ на свои чувства. – Помните, что ваше решение будет окончательным, и даже если вы в последующем пожелаете его изменить, я с выбранного пути не сойду

Альфа ушел так же неслышно, как и появился, от чего у Темари снова появилось ощущение эфемерности произошедшего. Да, не так она представляла себе разговор с Шикамару, но, как бы там ни было, все произошло так, как произошло, и, похоже, брюнет был прав – вопросов у девушки только прибавилось. Хотела ли она быть с Шикамару? Пожалуй, да, но, в то же время, блондинка осознавала, что альфа прав, и на одном хотении решений, которые могли много чего изменить, принимать не стоило. Что ж, похоже, пищу для размышлений ей дали, осталось только переварить её и сделать свой выбор.

Наруто вышел из здания школы и шумно втянул носом воздух, подставляя лицо под по-осеннему теплые лучи послеобеденного солнца. Сегодня у него не было факультативных занятий и блондин планировал наведаться в больницу к Саю, чтобы поздравить омегу с Днем Рождения. За последний месяц Намикадзе был у своего, ещё школьного, друга всего пару раз, понимая, что присутствие альфы тревожит омегу и вызывает у него неприятные воспоминания, но все равно, хотя бы раз в неделю, навещал его, просто разговаривая с брюнетом, рассказывая ему о своей жизни за границей и о том, как и что происходит у него сейчас. Сай, естественно, практически не отвечал ему, разве что пару раз сказал «привет» и «спасибо», но вот ту фразу, которую омега постоянно твердил Собаку, ему он не сказал ни разу, будто давая понять, что дружбу с Намикадзе он принимает, а вот с аловолосым нет. Гаара, естественно, был огорчен таким развитием событий, даже немного завидовал Наруто, но друзья даже не думали ссориться по этому поводу, понимая, что у каждого из них свой интерес к омеге, и что эти интересы абсолютно не пересекаются. Наруто, конечно же, переживал за своего друга и повязанного, чувствовал его метания и сомнения, но и помочь в этой ситуации ничем не мог. То, что происходило между Саем и Гаарой, было только между ними и решить, возможно ли между ними возобновление дружеских отношений или нет, могли только они, хотя, впрочем, Собаку рассчитывал на нечто большее, чем дружба, но старательно скрывал свои чувства, понимая всю нюансность ситуации.

Намикадзе, почувствовав свободного омегу и безошибочно определив, кто это, не спешил открывать глаза, зная, что тот и так идет к нему, причем, судя по состоянию его биополя, пребывая в довольно приподнятом настроении.

– Только не притворяйся, что не почувствовал меня, – Наруто улыбнулся, услышав такой знакомый голос, и раскрыл глаза, сразу же улыбнувшись старому другу

– Привет, – альфа в знак уважения, как и подобает этикету, поклонился свободному омеге, сразу же ощутив его недовольство на ментальном уровне и отметив, что биополе друга стало более стабильным и крепким

– К чему эти формальности? – Киба, фыркнув, деловито сложил руки на груди. – После того, что ты сделал со мной в кафе, поклоны, знаешь ли, не так уж и уместны

– Все ещё сердишься? – Наруто с нескрываемой радостью обнял друга, с которым за этот месяц ему так и не удалось увидеться, в силу занятости их обоих на работе и помимо неё

– Скорее терзаюсь смутными сомнениями, – Инудзука, выпутавшись из крепких объятий, прищурил один глаза, будто раздумывая, – но расспрашивать не буду, все равно не ответишь

– Не отвечу, – Намикадзе кивнул, подмечая, что все-таки Киба остался таким же – верным и понимающим другом, и этого у него не отнять, будь он хоть бетой, хоть омегой. – Какими судьбами? – блондин тоже слегка прищурился. – Неужто соскучился?

– Да я вообще-то поговорить хотел, – шатен слегка замялся и отвел взгляд в сторону, но мысль свою все же продолжил. – Я тут на днях у Цунаде-сама был, да и так ещё кое-что произошло, вот и пришел к тебе, так сказать, за советом

– Ко мне? – Наруто был слегка удивлен, хотя, наверное, не столько удивлен, сколько озадачен, ведь он никогда не считал себя дельным советчиком, тем более, а блондин в этом был уверен, в делах омежьих

– А к кому же ещё? – Инудзука забавно, по-омежьи, что ли, надул губы, от чего альфа невольно улыбнулся, открыв для себя новую сторону характера друга – впечатлительность. – Ты заварил эту кашу, теперь помогай мне её расхлебывать

– Ну, ладно, омежка, – Наруто приобнял друга за плечи и повел к своей машине, – давай я угощу тебя чем-нибудь сладким, а заодно и поговорим

– Давай, – шатен, улыбнувшись, кивнул, но сразу же вновь надул губы, буркнув. – И не называй меня омежкой: не такой уж я и омежистый, раз уж на то пошло

– Хорошо, не буду, – Намикадзе учтиво открыл дверцу автомобиля и помог другу усесться на пассажирское место, за что получил ещё один неодобрительный взгляд от Инудзуки, которому, впрочем, блондин и не предал особого значения, улыбнувшись, ведь он, как альфа, не мог не почувствовать трансформации в биополе омеги и не учуять изменения в его запахе.

Когда машина Намикадзе отъехала со стоянки, Саске, который до этого воровато наблюдал за разговором альфы и омеги, полностью раскрылся, дабы выпустить свои эмоции, которые бурлили в нем ключом и зашкаливали в своем негодовании. Смутные мысли терзали подростка, и чем больше он обдумывал, чем чаще в голове прокручивал увиденное и услышанное, тем больше он злился, понимая, что только что стал свидетелем разговора Наруто-сэнсэя и, очевидно, его любовника. А как же иначе? Ведь они разговаривали друг с другом так, будто были знакомы вечность, прикасались друг к другу, улыбались, уехали вместе, так что сомнений у подростка практически не осталось, разве что призрачная надежда на то, что он все-таки ошибся. А если же нет, то он уже ненавидел этого неказистого омегу, который был вместе с таким великолепным альфой.

Учиха и сам не понимал, почему его обуяла злость, ведь, по сути, какое ему должно было быть дело до того, с кем встречается его учитель, но факт оставался фактом – он злился, причем и на омегу, и на Намикадзе заодно, и на то у брюнета были причины. Во-первых, из разговора получалось, что отношения у них явно не платонические, к тому же, омега, похоже, был не очень стеснительным, раз позволил альфе сотворить с ним что-то прямо в кафе. Саске посильнее сжал кулаки, пытаясь сдержать свое биополе, которое с трудом поддавалось контролю, бушуя и негодуя. Во-вторых, омега сказал, что был у Цунаде Сенджу, у врача-гинеколога, у главврача клиники для беременных, или собирающихся забеременеть, или решившихся сделать аборт. Подумав об этом, омега все-таки не сдержался, и его биополе развернулось жаркой волной, от которой всколыхнулись листья на деревьях и тонко завибрировал воздух.

Выпустив пар, Саске стало легче, но только в том плане, что его пыл слегка поулегся, оставив после себя лишь раздражение и негодование. Он-то, дурак, нафантазировал себе ухоженного, смазливого, привлекательного, идеального, в общем, омежку, который бы так эффектно смотрелся рядом с Намикадзе, а получается, что партнер альфы был каким-то захудалым серяком, что было сразу заметно по его поношенным джинсам и рубашке явно даже не прошлогоднего сезона. А ещё Саске обратил внимание на руки шатена, которые даже с виду были грубыми и определенно принадлежали разнорабочему. Разве такой омега может быть достойным Наруто-сэнсэя? Да, брюнет понимал, что для чувств нет преград и что, если любишь, то принимаешь человека таким, какой он есть, но все же он был разочарован и в Намикадзе, и в его омеге. Вот он, Саске, куда же красивей этого заморыша, следит за своей внешностью и телом, красиво одевается, умный, опрятный и, определенно, не такой легкодоступный. Он своему альфе на людях даже поцеловать себя не разрешил бы, разве что в щечку, да за ручку прогуляться, а эта пародия на омегу умудрилась не просто отхватить себе самого достойного альфу, а ещё, очевидно, и залетела от него. Саске понимал, что это неправильно, предосудительно и недостойно, но он всеми фибрами своей сущности возненавидел этого омегу и разочаровался в Намикадзе, который пал в его глазах с пьедестала образца и добропорядочности. Хотя, нет, в Наруто он не разочаровался, ведь какой свободный альфа устоит перед течным омегой, который открыто предлагает себя, а в том, что так и было, подросток почему-то даже не сомневался, но все же обида на альфу у него была, причем такая саднящая и болезненная, что на его глазах выступили слезы, которые подросток постарался поспешно и незаметно смахнуть, шмыгнув носом.

– Саске, мы идем или как? – Карин, как клещ, уцепилась в руку брюнета, чуть ли не заглядывая ему в лицо, которое тот старательно пытался скрыть за занавесом челки. – Если опоздаем на факультатив к Какаши-сэнсэю, то мыть нам полы всех школьных коридоров

– Не пойду я, – подросток грубо выдернул свою руку и развернулся к подруге спиной, нахохлившись и чуть слышно пробубнив. – Скажите сэнсэю, что плохо мне стало, и я ушел домой

– Саске… – растерянно промямлила Узумаки, ошарашено всматриваясь в спину уже уходящему другу. – Ну, да и ладно, – девушка была слегка обижена и, в то же время, переживала за одноклассника, сразу же поняв, что тот чем-то расстроен, – пойдем, Джуго

– Я тоже нехорошо себя чувствую, – отвернувшись, тоже пробубнил рыжеволосый. – Пойду домой

– Э-э-э… – только и смогла вымолвить омега, на этот раз уже всматриваясь в спину альфы, который довольно-таки бодро зашагал к остановке. – Все мужики одинаковые, – фыркнула Узумаки, приобняв Хинату за плечи в поисках солидарности, – что альфы, что омеги, все предпочитают решать всё сами и плевать им на мнение других. Да, Хината-тян?

– Наверное, – брюнетка неопределенно пожала плечами, хотя, мысленно, была полностью согласна с подругой: решать все самостоятельно – это вполне в духе мужчин, особенно альф, в частности одного из них, которому, действительно, было плевать на её мнение.

Саске же в это время, и вправду, предпочел остаться наедине со своими мыслями, которые казались подростку постыдными и недостойными. Почему его так взволновала встреча Наруто-сэнсэя со своим любовником? Почему от мыслей о них его сердце так болезненно сжималось? Почему на глаза до сих пор наворачивались слезы, а в душе вихрился разрывающий на части ураган? В чем была суть его метаний? Возможно, он просто завидует омеге? Возможно, его гнев вызван собственной неказистостью, ведь он, как для омеги, тоже довольно-таки несуразен? Возможно, он просто ревнует?

Саске резко остановился и шокировано прикрыл лицо ладонями. Да, похоже, он ревнует. Естественно, подросток точно не мог сказать, что это именно ревность, но иным словом он просто не мог описать свое состояние. Но, если это действительно так, то получалось, что он испытывает к Наруто-сэнсэю чувства, что Намикадзе привлекает его, как альфа, как партнер. Это было… страшно, и Саске спешным шагом, практически переходя на бег, пошел дальше, опустив голову и смотря себе под ноги. Омеге казалось, что проходящие мимо люди видят его состояние и знают, о чем он сейчас думает, что они осуждающе смотрят на него и чуть ли не тыкают в него пальцами, обвиняя в греховных мыслях. Оно-то вроде и не было ничего греховного в том, что он, свободный омега, заинтересовался свободным альфой, вот только сам подросток пока не мог этого принять. Возможно, виновато было воспитание или это он сам был слишком правильным и неуверенным в себе. Возможно, он действительно просто боялся подобных чувств, боялся довериться альфе, боялся быть отвергнутым.

Да, вот оно. Саске вновь остановился, едва дыша и как-то глуповато хлопая ресницами: он, и правда, боялся быть отвергнутым. Наруто-сэнсэй видный, взрослый и привлекательный альфа, а он всего лишь подросток, его ученик, один из многих, один из тех, кто запал на симпатичного блондина, он – обычный, а хотелось быть особенным. Вот именно, для этого альфы хотелось быть особенным омегой, таким, который бы привлек его внимание своей индивидуальностью, который бы заинтересовал его не просто как партнер, но и как человек, который был бы идеальным дополнением, второй половинкой, Истинной Парой. Но разве такое возможно? Если бы они были Парой, он бы, Саске, это почувствовал. Это было просто не возможно не почувствовать, да и Намикадзе, в силу своего опыта, тоже это бы понял, а получается, что нет – это просто банальная подростковая влюбленность. Или все-таки не влюбленность? Может, просто мнительность? Да, это вполне логичное объяснение, ведь, оказывается, они с Намикадзе много чего пережили вместе: и тот случай на кухне, и возле клуба, и спасение Суйгетсу… Может, именно поэтому омега столь увлекся альфой, образ которого он, в силу сложившихся обстоятельств, идеализировал и боготворил? Но, как бы там ни было, Учиха не мог отрицать, что он испытывает к сэнсэю чувства, но влюбленность это или же благодарность он пока и сам не мог понять.