Текст книги "Сущность Альфы (СИ)"

Автор книги: Lelouch fallen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 74 (всего у книги 121 страниц)

– Нет… – мой голос прозвучал настолько сипло, что я и сам его не узнал, из-за чего это получился даже не протест, а как бы призыв к дальнейшим действиям. Хаширама, вопреки тому, что его особняк находился не так уж и далеко от университета, жил в кампусе, правда, в отдельной комнате, без соседа, чем мы изредка и пользовались, чтобы побыть наедине, но что-то сегодня было не так. Альфа был слишком напористым, слишком раскрытым и прикасался ко мне не так, как обычно. К тому же запах… его запах был слишком насыщенным, ярким, острым, что могло означать только одно – у Сенджу скоро гон.

– Да ладно тебе… – отмахнулся от моего полупротеста альфа, уже целуя мою шею и забираясь рукой под футболку. Раньше мы никогда так далеко не заходили. Нет, я позволял альфе целовать себя, обнимать, даже за попку ущипнуть, но это было так, играючи, а сейчас я чувствовал, что Хаширама настроен вполне решительно. Чувствовал не только ментально, а и телом, точнее бедром, которого касалось что-то твердое и горячее.

– Нет! – я испугался, оттолкнул его, соскочил с кровати, прижал руки к груди, представляя, как я сейчас выгляжу в глазах альфы. Жалко, наверное, ведь, казалось, что в этом такого: быть с любимым человеком во всех смыслах, – но я все ещё не мог. Нет, я мог переспать с альфой, моя сущность этого хотела, я сам хотел, но все равно не мог. И дело здесь было уже не в детских страхах и не в моей неопытности, дело было в том, что я просто не мог переступить себя. Да, я доверял своему альфе, но все же у него была слишком насыщенная репутация, чтобы, вот так вот, сразу, прыгать к нему постель. Пусть я и люблю Хашираму, но я боюсь стать его очередной игрушкой, трофеем, пройденным этапом, боюсь, что в меня будут тыкать пальцами и обзывать шлюхой. Я не могу допустить этого, потому что тем самым опозорю клан и лишусь доверия близких мне людей, поэтому мне нужно ещё немного времени, чтобы понять, именно тот ли это альфа.

– Курама, ты чего? – альфа казался озадаченным и испуганным не меньше меня, чем я, что натолкнуло меня на мысль, что я мог что-то не правильно понять. – Я не собирался ничего делать, по крайне мере, ничего без твоего согласия

– Прости, – мне стало стыдно, потому что я только сейчас почувствовал, что альфа полностью себя контролирует, что вокруг него много плотных щитов, что он ни при каких обстоятельствах не причинил бы мне боль. – Просто я чую, что у тебя скоро гон, вот и испугался, – да, я признался в том, что я боюсь близости, но все же нужно было с чего-то начинать, раз я собирался быть с Хаширамой, и лучше всего начать с признания в собственных страхах

– Ясно, – он поднялся с кровати, при этом на его лице не дрогнул ни единый мускул, но он закрылся, отвел взгляд, задумался, а я стоял, отчаянно прижимая руки к груди, и не мог понять, что он хотел этим сказать. Я понимаю, что ему, как альфе, тем более в гоне, нужен партнер, но почему мы просто не можем об этом поговорить? Почему он сразу же закрылся? Почему не спросил о подоплеке моего страха? Щиты Сенджу, сотканные из резервуара энергетики Мира, в прямом смысле – непробиваемый барьер, и поэтому сейчас я ничего не могу понять. И это рождает сомнения. Может, на самом деле я все понял не так? Слишком увлекся, окунулся в обуревающие меня чувства с головой и оказался настолько слеп, что не увидел очевидного? Нет, скорее всего, это снова всего лишь мои страхи быть отвергнутым, брошенным, униженным, быть позором для клана, не оправдать их надежд, упасть на самое дно, потерять себя как личность.

Я робко взглянул на альфу, и он мне улыбнулся, но я почувствовал фальшь. Может, он все-таки надеялся на близость? Но, даже если это и так, почему он не хочет об этом поговорить? Почему в последнее время кажется мне таким отстраненным и далеким, будто его что-то снедает изнутри? Может, он просто старается не давить на меня? Хочет, чтобы я сам решился и сделал следующий шаг в наших отношениях, ведь, если подумать логически, до этого дня именно Хаширама, можно так сказать, тянул на себе наши отношения, пока я привыкал и свыкался? Может, мне самому стоит начать серьезный разговор и таки расставить все точки над «і»? Показать, что эти отношения важны и для меня. Что альфа важен для меня.

– Просто я не хочу… ну, до свадьбы… – боги, я смутился, покраснел, отвел взгляд, но я должен рассказать Хашираме все, если хочу, чтобы мы были вместе. Он должен понять меня, должен сорвать последнюю маску и узреть истину моей сущности, а для этого он не должен чувствовать фальшь и с моей стороны, потому что ложь порождает новую ложь, а затем недоверие. Да, пора открыться.

– Знаю, это слегка старомодно, но в клане Узумаки консервативное воспитание, и…

– Пойдем лучше погуляем. Погода сегодня хорошая, – альфа перебил меня так бесцеремонно и категорично, что я застыл, шокировано уставившись на него. Сенджу был невозмутим. Казалось, ему вообще было все равно до моего откровения, до моих чувств, до того, что я только что переломил себя и решился кому-то открыться, будто он и не почувствовал ничего в этот момент.

– Да, пойдем, – я отвернулся, делая вид, что поправляю растрепавшийся хвост, но при этом я лишь воспользовался моментом, чтобы выставить прочный блок, потому что именно сейчас меня одолели сильные сомнения.

Меня одолели сильные сомнения с того самого дня, как Курама отверг меня. Нет, не так, когда он неправильно понял мои намерения. Да, я не отрицаю, что тогдашний гон немного помутил мне разум, но я хорошо себя контролировал и хотел всего лишь подарить своему омеге несколько невинных ласк, а он испугался. Значит, Курама мне не доверяет, не считает достойным. А эта его нелепая отговорка консервативными устоями клана? Чушь! Возможно, я бы и поверил в это, если бы не знал Фу. Эта омега с шестнадцати лет занимается сексом и не чувствует никаких угрызений совести по этому поводу. Да, все можно было бы списать на то, что Курама – будущий глава клана и ему нужно держать лицо, но я же не какой-нибудь альфа, который позарился на его честь, а его альфа, и это было больно. Я не могу сказать, что мое отношение к Кураме сильно изменилось, все-таки я люблю этого чудаковатого омегу и готов для него хоть горы свернуть, но все же неприятный осадок остался.

Не то чтобы я уж прям так нуждался в сексе, тем более что ради Курамы я готов перетерпеть не один гон, но дело было именно в недоверии. Я так и не смог узнать, что с ним случилось в детстве, и почему он так закрыт сейчас, но я надеялся, что моих чувств будет достаточно для того, чтобы он открылся, доверился, позволил сорвать с себя все эти маски, но, оказалось, этого было недостаточно. Боги, Курама, что же ты от меня хочешь?! Что я должен сделать, чтобы ты перестал видеть во мне угрозу? Как мне доказать тебе, что я – однолюб, и любовью всей моей жизни являешься только ты?

– Привет, – я уже практически подошел к двери своей комнаты, но тут меня ожидал сюрприз, причем сюрприз не из самых приятных

– Что тебе нужно, Югито? – да, сейчас я был зол, раздражен и хотел побыть наедине со своими мыслями, хотя это и не оправдывало мою грубость по отношению к девушке. Её оправдывало то, что эта альфа в последнее время буквально преследует меня, пытаясь навязать свое общество, в котором я совершенно не нуждаюсь, к тому же, она явилась сейчас ко мне в разгар своей овуляции, явно на что-то надеясь. Дура! Вот что мне хотелось выкрикнуть ей в лицо, выплеснув все те эмоции, что сейчас клубились во мне, скрытые плотными щитами, но все же я сдержался: просто не хотелось ввязываться в излишние конфликты и скандалы.

– Какой ты ершистый, – альфа, нагло притиснув меня к двери моей же комнаты, томно взглянула на меня из-под длинных, черных ресниц. – Сразу видно – недотрах

– Не твоего ума дело, – прорычал я, слегка надавливая на девушку ментально, пока что только предупреждая. В принципе, я был сильнее её и мог надавить на неё так, что после ей придется отлеживаться в больнице, но, во-первых, Нии – девушка, пусть и альфа, а, во-вторых, я никогда не считал, что главным показателем силы альфы является его ментальная воля. Все умны разбрасываться энергетикой и оказывать ментальное давление на слабых, но Сенджу всегда считался одним из благороднейших и сильнейших кланов потому, что предпочитал решать все дела и урегулировать все споры именно мирным путем, и я придерживаюсь того же мнения, пусть иногда мне и хочется убрать все эти щиты и прогнуть под себя тех, кто считает себя королями мира, при этом по уши погрязши в дерьме.

– Брось, Хаширама-кун, – альфа посмотрела на меня с таким ехидным блеском в глазах, что мне даже стало не по себе, – все знают, что наш недотрога Узумаки тебе не дает. Даже посмеиваются за спиной, мол, сам Сенджу, а какого-то омежку объездить не может, – так вот оно что: хочет задеть мою гордость альфы. Нет, детка, не получится. Я слишком люблю Кураму, чтобы обращать внимание на сплетни, которые, а я в этом уверен, распускаешь именно ты, а то, что происходит между нами – это наше личное дело.

– Говори прямо: зачем пришла? – пора прекращать этот фарс и раз и навсегда поставить не только точку в наших с Югито отношения, но и её на место. Не думаю, что она осмелится открыто противостоять мне или же попробует что-то сделать Кураме, но у неё слишком умелый и острый язык, которому пора уяснить, что его место за плотно сомкнутыми зубами.

– Да так. Собственно, ни за чем конкретным, – я пытался сообразить суть этой мешанины слов и пропустил тот момент, когда альфа впилась в мои губы требовательным поцелуем. Честно сказать, сперва я растерялся и даже рефлекторно придержал девушку за плечи, но только для того, чтобы отстранить её от себя. Но она, как клещ, вцепилась своими пальцами в мою рубашку, замычала мне в рот и попыталась сплести свои ментальные нити с моими, что было просто верхом наглости, поэтому я и не сдержался. Убрав щиты, я уже собрался оттолкнуть блондинку ментально, тем более что её поцелуй даже на настоящий не походил, скорее, складывалось такое ощущение, что она работает на камеру, но она сама отстранилась, пошло облизав губы и как-то гадко ухмыльнувшись.

– Цель достигнута, – прошипела, словно кошка, альфа и, развернувшись, пошла дальше по коридору. Цель? О чем это она? Что своей выходкой хотела показать, доказать или добиться Нии? Никогда не понимал этих женщин, но альфа настолько гордо и самоуверенно держалась, что у меня возникли сомнения. И тут я почувствовал. Нет, не ментально, ментально потом. Сперва кожей. Спиной. Затылком. Я вздрогнул и обернулся. Застыл. Теперь все стало на свои места.

Теперь все стало на свои места. Все мои сомнения. Все страхи. Вся неуверенность. Все… теперь все понятно и предельно ясно. Я хотел выкрикнуть: «Изменщик!», – но слова застряли у меня в горле, и я только и мог, что хватать воздух, как рыба на суше, и смотреть в эти темные глаза, в которых плескалось замешательство. А я же… я же шел к нему, чтобы сказать, что готов провести предстоящую течку с ним.

Да, мне было нелегко на это решиться, особенно, ввиду того, что в последнее время наши отношения заметно ухудшились, но я так слепо верил в то, что это я во всем виноват, что это я своей выходкой оттолкнул Сенджу и привнес в наши отношения недопонимание, а, оказывается, все было намного проще. Этот альфа просто не представляет, каких усилий мне стоило принять столь нелегкое решение. Я сомневался. Задавался множеством вопросов. Взвешивал все. Подбирал слова и объяснения. Пытался убедить себя в том, что провести течку со своим альфой – это не позор, это естественно, что после я не буду чувствовать себя попользованным, что своим поступком я не скомпрометирую клан, но, похоже, все это было напрасно, потому что… потому что Хаширама Сенджу только что явил свое истинное лицо. Лицо ловеласа и обольстителя. И пусть я не слышал весь разговор, пусть я и понял, что, скорее всего, сам альфа был удивлен и явно не хотел этого поцелуя, но что-то во мне вновь сломалось, причем со звоном, с треском, окончательно и бесповоротно.

– Курама, послушай… – просипел он, делая шаг мне навстречу, а я в это же время отступил на шаг назад. Не хочу, чтобы он приближался ко мне. Не хочу осязать его ментально. Не хочу чувствовать его эмоции. Сейчас я не готов что-либо ответить. Слабость накатила на меня с такой силой, что я едва держался на ногах, и в то же время я не чувствовал ничего. Смотрел на своего альфу, да, пока что так, своего, и понимал, что внутри вместо чувств образовалась пустота. То, что он целовался с девушкой, меня не задело, точнее, задело, но как-то не так, что-то другое, что-то, что не относится именно к моим чувствам к Сенджу. И даже его взгляд, от которого раньше я млел и в глубине которого был готов утонуть, сейчас для меня не означал ничего.

– Потом… – мой шепот был каким-то надрывным, тревожным, пугливым, но я никак не мог собраться и взять себя в руки, чтобы выяснить все самому и сейчас. Я понимаю, что, в принципе, скандал разжигать незачем, тем более что любопытные альфы и беты из соседних комнат уже заинтересовано выглядывали в коридор, но и просто поговорить с Сенджу, войдя к нему в комнату или же выбрав другое место, я не мог. Мне нужно подумать. Решить. Понять, почему этот альфа кажется мне таким чужим. Что он сломал во мне? Что переломил? Причем дважды: в первый раз, когда раскрыл передо мной мир, а второй только что, когда показал, насколько жалки наши отношения, что их не уважают другие, что не считают меня достойным этого альфы, что воспринимают все, как игру, забаву, ожидая, чем же закончится столь увлекательное представление.

– Поговорим позже, – все-таки я смог собраться и ответить, причем ответить твердо и уверенно, а после, с усилием сохранив остатки полурастоптанной гордости, развернуться и уйти. Я чувствовал, что Сенджу сделал рывок, очевидно, пытаясь пойти за мной, но я лишь бросил на него предупреждающий взгляд через плечо, и он застыл. Да, застыл. Как-то пораженно и недоуменно, но я не предал этому особого значения. С десяток пар глаз сейчас сопровождали меня, пока я не подошел к лифту и не скрылся за его дверцами, и это было противно. Такие мерзкие, скользкие, насмешливые взгляды, которые будто твердили: «Ну, и? Что ты предпримешь, омега?». Но в их присутствии я не собирался ничего предпринимать. Хотелось спрятаться, забыться, отгородиться от всего мира, чтобы он забыл о моем существовании, и чтобы завтра, придя в университет, я не слышал шепот за своей спиной.

Прижавшись к стенке лифта, я вздохнул, только теперь заметив, что все это время моя спина была ровной, а плечи прямыми до тянущей боли в мышцах: пожалуй, это был первый раз, когда во мне взыграла кровь Узумаки, не позволив пасть в глазах альф и превратиться в ничтожество. Правда, сейчас я раскис, чувствуя, как по щекам стекают слезы. Не обиды. Нет. Слезы слабости и жалость к самому себе. Мне нужно время. Хотя бы немного времени, чтобы понять, что я сделал не так и где оступился. Мне нужно время, чтобы понять, чего я действительно хочу.

«Мне нужно время, чтобы понять, чего я действительно хочу», – так я подумал в тот злополучный день, когда мой омега одарил меня таким пронзительным и пустым в одночасье взглядом, но я ошибался. Время мне было не нужно, потому что я и так все давно для себя решил, просто боялся сам себе признаться в этом. Мне нужен Курама, причем нужен не просто, как очередная интрижка, нужен, как мой омега. Возможно, в двадцать лет мир кажется другим, простым и незамысловатым, но сейчас я четко осознаю, что мне наплевать на все, если рядом со мной не будет моего любимого человека.

Я понимаю, что Курама обижен. Вижу это. Чувствую. Но все же я заставил себя выждать пару дней, давая омеге время, чтобы успокоиться и остыть, хотя, честно признаться, поведение Курамы меня озадачило. Да, он не общался со мной больше необходимого, пресекал любые попытки ментально прикоснуться к нему, закрывался и изредка фыркал, когда я пытался привлечь его внимание своим запахом, но при всем при этом он не сторонился меня, не избегал, здоровался, даже попросил помочь с одним проектом, над которым они работали вместе с Утакатой, и я растерялся. Было такое чувство, что мы и не друзья, и не любовники, просто хорошие знакомые, между которыми, возможно, что-то когда-то было, и это выбивало из колеи, потому что я никак не мог понять, чего же хочет этот омега.

Пытаясь отвлечься, я решил поговорить с Югито. Ну, поговорить – это, конечно, громко сказано. Я, наплевав на все свои правила, собирался размазать эту альфу по стенке, потому что тут и к гадалке не нужно было ходить, чтобы понять, что она все подстроила. Скорее всего, она увидела или ей сообщили, что Курама пришел ко мне, так как ни к кому другому он в кампусе для альф и бет прийти не мог, и разыграла весь этот спектакль, зная, что мой омега это точно увидит. К тому же, похоже, удача в тот день была на её стороне, поскольку запах овуляции, причем при такой близости, забил запах омеги, и я не успел вовремя его почуять, при этом ещё и ментально сконцентрировавшись на том, чтобы оттолкнуть Югито. Какая-то просто нелепая цепочка событий, которые лишили меня сна и покоя на эти несколько дней. Единственное, что мне принесло хоть какое-то облегчение, так это то, что я все-таки разобрался с этой блондинкой, пусть и не так, как хотел, но все же ей хватило нескольких слов и ума, чтобы больше не показываться мне на глаза, точнее, чтобы быть менее приметной и не приближаться ко мне без крайней надобности.

Сейчас же, решив, что эти нелепые игры нужно прекращать, я искал своего омегу, чтобы таки сказать то, что должен был сказать уже давно. Хотя искать его и не пришлось: они с Утакатой всегда на большой перемене отдыхали и обедали в одном и том же месте, на скамейке возле фонтана, куда я и направился, сжимая в руке самую большую плитку его любимого шоколада. Глупо, конечно, взрослому альфе мириться со своим омегой с помощью шоколада, но почему-то мне захотелось хоть чем-то порадовать любимого человека.

Вообще-то сейчас я собирался сказать Кураме, что люблю его, и желаю, чтобы Мито-сама устроила смотрины, во время которых я и сделаю ему брачное предложение. Возможно, это было поспешным решением, но я же не буду настаивать на свадьбе прямо сейчас, готов ждать и доказывать своему омеге, что я его достоин. А доказывать придется. Чувствую. Как и чувствую то, что что-то изменилось, причем изменилось в самом омеге, но из-за того, что он постоянно закрывается, я не могу почувствовать, что именно. Как же, оказывается, мало я о тебе знаю, Курама! Ну, ничего, надеюсь, у нас ещё будет время, чтобы узнать друг друга получше, потому что я не собираюсь от тебя отказываться, не собираюсь тебя отпускать и, конечно же, не собираюсь отдавать тебя кому-то другому. Только мой и на всю жизнь!

Только мой и на всю жизнь! Так я видел наши отношения с Хаширамой, но я понял, что сильно ошибался. Не существует ничего вечного и прекрасного. Люди просто прикрываются отношениями, чтобы прятать за маской порядочной семьи свои истинные пороки, чтобы набросить узды на свою звериную сущность и все-таки остаться человеком. Люди используют друг друга для достижения собственных целей, переступают через слабых, являя миру сильных, при этом забывая, что каждый из нас – всего лишь человек, слабый, смертный, жалкий в своих высокомерных желаниях, и даже те, кто считает себя сильными, все равно слабы потому, что слишком любит самого себя и сделает все для того, чтобы спасти собственную шкуру. Люди не умеют жертвовать. Они не знают, как это – возложить на алтарь свои идеалы, принципы, желания, самого себя. Не знают, как это – жить ради чего-то более возвышенного, чем собственные приоритеты и цели. Не знают, как это – видеть целый мир, а не только его частичку вокруг себя.

Это все я понял только после того, как задался вопросом, каковой я вижу свою жизнь. Сразу же, что и характерно для омеги, я представил двухэтажный домик, белый заборчик, мужа, детишек и даже собаку, и понял, что это все не то. Не то, чего я хочу. Да, я хотел всего этого, но такая наигранная идиллия искажала мою сущность. Сущность борца. Да, только теперь я понял, что все это время боялся не того, что обо мне подумают люди, и не того, что могу разочаровать мать и не оправдать надежды клана, и даже не того, что мои интимные связи с альфами будут у всех на слуху, я боялся того, что потеряю себя, стану дешевкой, буду тешить себя тем, что у меня все, как у людей, и при этом ненавидеть и дом, и заборчик, и мужа, и детей, и даже собаку, потому что все это будет чуждым мне. Я хочу быть личностью. Не просто омегой, который следует по истинно омежьему пути, по которому рано или поздно проходят все омеги, хоть и в сотню лет осознавая, что инстинкты все ещё живы в нем, а тем, кто сам сотворит свою судьбу. Поэтому я должен отказаться от Сенджу. Нет, не потому, что я не люблю его, люблю и, кажется, буду любить всегда, а потому, что я хочу удовлетворить свои амбиции, как бы высокомерно это ни звучало. Но удовлетворить не так, как это делают другие, не жертвуя другими, а жертвуя собой. И тогда, когда я достигну цели, тогда в моей жизни и появится альфа. Тогда, когда я пойму, что система пусть и не пошатнулась, но хотя бы дала трещину.

Я почувствовал Сенджу, как только он вышел из здания университета, напрягся, инстинктивно, и сразу же расслабился, поймав на себе любопытный взгляд Утакаты. Сейчас главное не сплоховать, не убояться, не отступить, поддавшись чувствам, которые придется спрятать так глубоко, как только я могу. Жаль, конечно же, что я не манипулятор и что придется обходиться собственными силами, но это, пожалуй, и к лучшему, своего рода тренировка – смогу ли я совершить то, что задумал.

– Привет, – он улыбался, и я не мог не ответить на его улыбку, правда, ответил скромно, едва приподняв уголки губ, а после повернулся к нему всем корпусом, стараясь не обращать внимания на заманчивый запах альфы и держаться. Я знал, что он придет мириться, чувствовал, готовился к этому, но одно дело представлять, а совсем другое – видеть перед собой эти темные газа, в которых плещутся огоньки надежды и решительности, и которые, а я это знаю точно, сейчас угаснут.

– Привет, – я ответил без особых эмоций, но и достаточно мягко для того, чтобы дать понять альфе, что я расположен к разговору, и его присутствие не доставляет мне абсолютно никакого дискомфорта. Он улыбнулся ещё шире, очевидно подумав, что я уже простил и просто ждал, когда он, как альфа, начнет добиваться меня, но он ошибся. Очень. Мне не за что было его прощать, потому что Хаширама ничего не сделал такого, что бы могло меня задеть. Наоборот, я бы сказал ему «спасибо», и обязательно скажу, но только тогда, когда придет время.

– Это тебе, – он протянул мне шоколад, и я понял, что моя игра началась. Здесь и сейчас. Под взглядом многих студентов, которые тоже обедали в этом парке. Но отступать было уже поздно. Я избрал свой путь, наконец. И пусть простят меня те, которым я уже причинил либо ещё причиню боль. Я это делаю не только для себя.

Посмотрев на альфу из-подо лба, скривив губы в подобии улыбки и фыркнув, я взял плитку, а после, так и не разорвав зрительный контакт с опешившим Сенджу, ткнул её первой проходящей мимо омеге, которая, очевидно растерявшись, осторожно взяла шоколад, попеременно смотря то на меня, то на него. Что ж, начало прошло успешно, судя по тому, что биополе альфы взволнованно встрепенулось и потянулось ко мне.

– Неужели, Хаширама-кун, я не достоин чего-то большего, нежели шоколад за восемьдесят иен? – мой голос сочится ядом и сарказмом, а на лице альфы удивление. Ещё бы: я не только осмелился дерзить ему при всех, а ещё и с легкостью отбросил его ментальные витки, хотя, с легкостью как для него, а мне же это далось с огромным трудом. Моя сущность бунтовала и пыталась вырваться, прильнуть к альфе, найти утешение в его объятиях, но я цепко держал её внутри, выстраивая все новые и новые барьеры, потому что свою игру я решил довести до конца.

– Прости, я не хотел тебя обидеть, – поспешно ответил Сенджу, а я расхохотался ему в лицо. Сухо так и ничего не значаще. И мой приглушенный смех эхом прокатился по всему парку, заставляя стайку голубей тревожно взмыть в небо, а самого альфу отшатнуться от меня, как от юродивого.

– Ты, в принципе, не можешь меня обидеть, – я оскалился, опасливо, но не жестко, мягко, лукаво, чуточку надменно и себялюбиво, оскалился, как готовый к прыжку зверь, у которого есть только один выход – вперед, – потому что ты просто не достоин моей обиды. Думаешь, я буду с альфой, который настолько слаб, что не в силах контролировать свои инстинкты? – я насмешливо выгнул бровь и сложил руки на груди, выставляя свой самый прочный щит и заставляя столпившихся вокруг нас зевак удивленно охнуть. – Сперва стань мужчиной, Хаширама-кун. Докажи, что Сенджу – это не пустой звук и оболочка вокруг тебя. Стань достойным моего внимания, и тогда, возможно, наши пути ещё пересекутся

– Да ты! – он вспыхнул и угрожающе надвинулся на меня, но сквозь его агрессию я слишком отчетливо уловил растерянность, отчаянье и даже страх. В принципе, на это я и рассчитывал, понимая, что палку не перегнул и добился нужного результата.

– Да, я! – мне тоже пришлось повысить голос, потому что я просто не мог ему уступить и проиграть, не мог показать свою слабость, не мог остановиться в самом начале пути, и последнее слово в этом разговоре должно быть за мной. – Я – Узумаки Курама, будущий глава клана Узумаки, и поэтому требую к себе должного уважения, тем более, как преемника Сенджу, с твоей стороны, Хаширама-кун

Альфа только фыркнул и моментально закрылся. Всего пару секунд он пристально смотрел на меня, очевидно стараясь что-то понять, но, похоже, так и не понял, потому что его глаза резко потускнели, а сам он, отступив на шаг, учтиво мне поклонился, а после, развернувшись, с высоко поднятой головой зашагал в сторону здания университета. Шум вокруг меня поднялся занятный. Ещё бы: не просто отказать самому Хашираме Сенджу, а прямым текстом указать на его ошибки, поставить на место, выиграть эту словесную дуэль у альфы. Но я не стал ни кичится своим поступком, ни что-либо объяснять, ни демонстрировать свой характер, просто, сохранив щиты, посмотрел на единственного человека, который знал всю суть. Утаката, все ещё сидя на лавочке, наконец-то оторвался от своего обеда и взглянул на меня глазами полными понимания, при этом сказав вслух совершенно другое, с чем, впрочем, я был абсолютно не согласен.

– Считай, Курама, что я аплодирую тебе стоя.

Считай, Курама, что я аплодирую тебе стоя. Ты заставил меня почувствовать себя проигравшим, хотя для этого и использовал свою клановую силу, о которой я даже не подозревал. Но, Курама, в своей игре ты не учел одного: я – однолюб, и своего омегу уже выбрал, так что, как бы там ни было, я стану достойным тебя, а ты станешь моим. Рано или поздно.

Конец флэшбэка. Конец POV

========== Глава 27. Часть 2. ==========

– Боги, вы, Узумаки, хотите, чтобы меня хватил удар! – Цунаде устало откинулась на спинку кресла, пожалуй, впервые за много лет дав слабину, и позволив своему пациенту почувствовать её смятение. Курама сперва удивленно приподнял брови, так как явно не ожидал от женщины именно такой реакции, но после лишь хмыкнул, вальяжно расположившись в кресле и выразительно поглаживая почти что плоский животик через рубашку.

– Да ладно тебе, Цунаде-тян, – даже несмотря на то, что Сенджу была практически вдвое старше его самого, омега обращался к женщине именно на «ты», но дело было не в том, что он был главой клана и просто пользовался этим, а в том, что сорок восемь лет назад она помогла ему появиться на свет, помогла в тот момент, когда он был слаб, подавлен более сильной сестрой-альфой и мог просто задохнуться ещё в животе своей матери. Пожалуй, это можно было назвать своего рода узами, не дружескими, но крепкими настолько, что он мог позволить себе такую вольность, как фамильярное обращение к сильной альфе. – Тот же Дан-кун родил примерно в моем же возрасте, так что я не вижу никаких проблем, – да, Курама знал, что он беременный, хотя это было не трудно не знать ввиду того, что он намеренно спал с альфами для того, чтобы понести. Хотя, так могло показаться тому, кто не знал истинную подоплеку его поступков, сам же омега считал, что к своей конечной цели он приблизился едва ли на один процент.

– Курама, – женщина из-подо лба взглянула на багряноволосого, всем своим видом показывая, что сейчас она бы от души залепила ему добротный ментальный подзатыльник, и спасало омегу только его особое положение, – да если бы ты надумал рожать хоть в сотню, и если бы я была ещё в состоянии принимать роды, то проблем бы не было, но ты меня не так понял, – альфа подалась вперед и, уткнувшись подбородком в сцепленные в замок пальцы, строго напомнила. – Я сказала, что именно вы, Узумаки, – блондинка настоятельно и очень выразительно подчеркнула клановую фамилию, – в том числе и те, которые сейчас принадлежат и к Намикадзе, и к Учиха, доведете меня до приступа своими беременностями.

– Я не совсем понимаю, Цунаде-тян, – омега встревожено выпрямился, пристально смотря на женщину, но из-за того, что она была полностью закрыта, он не мог понять ничего, кроме читаемого на её лице волнения и беспокойства. – О ком ты говоришь?

– О Кушине, о Дейдаре, – вздохнув, ответила Сенджу, после чего решительно добавила, – и о тебе

– Но… – Курама нахмурился, пытаясь понять, что скрывается за этими словами. Что он знал об Учиха Дейдаре? То, что тот понес близнецами, и что его беременность проходит тяжело потому, что малыши тянут из него много энергетики. Но, какая тут связь? Может, ребёнок и его будет истощать, как, например, Наруто истощал Кушину в последнем триместре? Или же дело в другом? Например… например, в том, что он носит под сердцем не одного малыша?..

– Ты хочешь сказать, – омега снова положил руку на живот, сконцентрировавшись на своих ощущениях, которые, как и два месяца до этого, твердили, что внутри него развивается сильная жизнь, – что это близнецы?

– Двойня, – Цунаде снова откинулась на спинку кресла, но зрительный контакт с пациентом не разорвала, чувствуя, что тот и сам не только не догадывался, а даже и не предполагал подобное. – Увы, пока что я не могу определить стать, потому как срок слишком мал, нужно подождать ещё недели три-четыре, но в том, что это двойня, я не сомневаюсь. К тому же, я поражена твоей неосведомленностью, – альфа хмыкнула, – поскольку беременность протекает до нудности прекрасно, и ты не мог не заметить, что на столь маленьком сроке у тебя уже, – это слово женщина подчеркнула, – заметен живот