Текст книги "Сущность Альфы (СИ)"

Автор книги: Lelouch fallen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 89 (всего у книги 121 страниц)

– Тебе не за что извиняться, это был мой выбор, – искренне ответил шатен, повернув голову и с улыбкой посмотрев на своего омегу. – К тому же, свой рассказ я практически закончил, разве что осталось добавить то, что, как ты сам видишь, у нынешнего главы клана две дочери, а я – единственный, но все-таки сын-альфа Хьюго Хизаши

– Я… я даже не знаю, что сказать, – ему срочно нужно было успокоиться, иначе удивление и шок могли перерасти в истерику, потому что все это не укладывалось в его голове, ведь, исходя из услышанного, он просто не мог не сделать правильных выводов

– Да, – подтвердил его догадки Нейджи, – я вот уже четыре года как должен быть главой клана Хьюго. По сути, – шатен пожал плечами так, будто для него это ничего не означало, – я им и являюсь, а Хиаши-сама просто исполняет мои обязанности. На меня никто не давил, и отец был согласен передать мне главенство, но я сам отказался, в данный момент просто имея право решающего голоса, потому что, во-первых, я уважаю Хиаши-сама и не желаю, пусть и по праву, отнимать у него то, чем он жил последние 50 лет, а, во-вторых, я сам не чувствую, что готов к подобной роли, к тому же, мне ещё хочется пожить для себя, для нас, – с улыбкой, посмотрев на возлюбленного, исправился альфа, – троих

– Ты сделал мудрый выбор, – искренне, с пониманием, сказал Суйгетсу, прикоснувшись к щеке нареченного ладонью и приободряюще ему улыбнувшись, – и я горжусь тем, что ты – мой альфа, – да, он понимал, что только что услышал очень важную тайну, которую нужно хранить, как зеницу ока, но, по сути, она ничего не изменила между ними, потому что он любил именно Нейджи, не его происхождение и не его социальный статус, а его, как человека и альфу, а остальное было не таким уж и важным, пожалуй, кроме предстоящего ужина в особняке Хьюго.

– Спасибо, – Нейджи прильнул губами к теплой ладони возлюбленного, чувствуя, что тяжесть нескольких последних дней улетучилась, а боль всей его жизни заметно притупилась, после чего, будто прочитав мысли блондина, выпрямился на сидении и завел двигатель. – Нужно ехать, а то мы и так слегка припозднились, – Суйгетсу только кивнул в ответ, морально вновь настраиваясь на, вполне возможно, не самый радушный прием.

Впрочем, его опасения не были беспочвенными, потому что, как только они вошли в светлый и просто огромный по сравнению с их собственным особняк Хьюго, он сразу же заметил, что Мангетсу и старшие альфы его клана, которые прибыли раньше, держатся особняком от Хьюго, а те от них. Да, особняк впечатлял, к тому же, большая гостиная была празднично украшена цветами, посредине стоял длинный, сервированный стол, а на импровизированном возвышении музыканты играли тихую, легкую, приятную музыку. В общем, все было слишком, как по его скромным меркам, но Мангетсу едва заметно ему подмигнул, и Суйгетсу расслабился, ведь, как ни крути, он тоже выходец из клана и должен вести себя гордо и достойно.

Нейджи придерживал его за талию, уверено, но мягко, сразу же развернул свое биополе, опутывая его нитями ментального кокона и тем самым показывая, кому принадлежит омега, и шепнул на ушко ободряющие слова, которые помогли Суйгетсу сосредоточиться. Взглядом он искал Хинату, все ещё обеспокоенный тем, что девушка так внезапно покинула школу и исчезла в неизвестном направление, но её нигде не было, что вновь заставило его волноваться. Он уже было хотел рассказать Нейджи о том, что произошло с его, получается, кузиной, но в этот же момент от группы старших альф Хьюго отделился глава клана, направившись точно к ним. Суйгетсу вытянулся в струну и замер, так как вид у Хиаши-сама был грозным, по крайней мере, так ему показалось, но, когда расстояние между ними сократилось до несколько шагов, он учуял такой знакомый запах, на который, пренебрегая правилами, обернулся.

Он видел Хинату, фактически, каждый день, но в этот вечер… в это вечер она выглядела как-то особенно, будто вся сияла мягким светом, или же это теплота её биополя наполнила эту огромную гостиную, придавая ей уюта. Омега шла прямо к нему, но Суйгетсу больше не опасался её реакции, так как на губах девушки блуждала легкая улыбка, а глаза смотрели на него с пониманием и нежностью. Что-то явно произошло – так понял Ходзуки, причем очень приятное, о чем он и собирался узнать, правда, немного позже.

– Ты опоздала, дочь, – голос главы клана показался блондину громом среди ясного неба, и он даже слегка вздрогнул, обернувшись и тут же встретившись взглядом с Хиаши-сама, который, правда, тут же посмотрел на Хинату

– Прости, отец, – подойдя к ним вплотную, брюнетка вежливо поклонилась, – но у меня были важные дела. К тому же, Хиаши-сама, Нейджи-кун, – девушка попеременно посмотрела на альф, – на днях я бы хотела обсудить с вами кое-что важное, касающееся меня и клана в целом

– Хорошо, – согласился с просьбой дочери Хьюго старший, но Суйгетсу успел заметить, что тот сперва бросил беглый взгляд на Нейджи и ответил только после того, как тот едва заметно кивнул

– Суйгетсу-кун, рада видеть тебя в нашем доме именно в роли наречного моего брата, – Хината обняла омегу, что не столько удивило блондина, сколько смутило. – Позволь уже заранее пожелать вам счастья

– Да, спасибо, – прием со стороны подруги был настолько радушным, что Ходзуки сперва растерялся, на миг позабыв, что перед ним стоит сам глава клана, и прильнув к своему альфе, который ласково чмокнул его в макушку

– Мы рады приветствовать тебя в кругу нашей семьи, Суйгетсу-кун, – казалось бы, сухо бросил глава клана, при этом, жестом, приглашая гостей к столу, но сам омега лишь улыбнулся в ответ, почувствовав, что за этой черствостью есть живое сердце, и что слова были искренни. Он посмотрел на своего альфу, тот улыбнулся ему в ответ, незаметно для остальных переместив свою руку с его талии на живот. Суйгетсу накрыл ладонь альфы своей и мелко фыркнул – а папа ведь говорил ему, что и в жизни бывают сказки со счастливым концом.

========== Глава 31. Часть 1. ==========

– Сай-кун, – аккуратно, словно прикасаясь к хрусталю, начал разговор Орочимару, чувствуя, насколько сидящий перед ним омега взволнован и взвинчен, – сомнений нет. Вы – беременны, – доктор сразу же ощутил волны страха, исходящие от его пациента, который смотрел на него с безмолвной просьбой, вот только в чем была суть этой просьбы, похоже, не знал даже сам омега. Акаши пришел к нему, как они и договаривались, на третий день после домашнего осмотра, пришел сам, что не то чтобы удивило мужчину, но все-таки насторожило, потому что он сразу же понял, что омега своему Истинному о предположительной беременности не рассказал. В принципе, это было его личное дело, да и сама беременность, как факт, установлена не была, хотя омега заверял его, что тесты дали отрицательный результат. И в какой-то мере Орочимару понимал омегу, который потерял ребёнка и теперь, ожидаемо, боялся беременности, ведь он сам предупреждал его о том, что минимум год ему нельзя рожать, но если посмотреть на это с другой стороны, то складывалось такое впечатление, что Сай не доверяет своему избраннику или же чего-то опасается, что-то скрывает. Да, это было не его дело, он всего лишь врач, который констатировал беременность, а решать должен сам омега, тем более Шиин и сам понимал, что парень оказался в довольно щекотливой ситуации ввиду того, на каких правах он проживал в особняке Собаку.

– А с этим можно что-то сделать? – робко спросил Сай, неумело пытаясь спрятать свои эмоции за рассыпающимися на энергетические осколки барьерами и при этом теребя край легкого свитера. Направляясь в клинику, он был уверен в том, что обследование ничего не покажет, потому что в тот день, после ухода доктора, он купил не один тест, и все они дали отрицательный результат. Он был спокоен, пусть и допускал вероятность ошибки, но она казалась омеге такой мизерной, такой незначительной и такой нелепой, что теперь, когда Сай узнал, что все-таки носит под сердцем малыша, он был растерян. Руки дрожали от волнения, а во рту пересохло так, что он едва ли смог задать вопрос, при этом сам поразившись тому, что он сказал. Акаши и сам не понимал, какой смысл он вложил в эти слова. Внутри все сжалось, слезы наворачивались на глаза, вокруг все рушилось, обнажая правду, от которой он отгораживался все эти месяцы, и что-то тяжелое, тянущее, скользкое сжимало грудь, мешая нормально дышать, но Сай хорошо знал это ощущение, так было тогда, когда он лежал в больнице, и от осознания этого ему было ещё и страшно.

– Сделать? – Орочимару удивленно приподнял бровь. – Можно: либо рожать, либо делать аборт, – он, конечно же, видел, что омега сейчас пребывает не в наилучшем состоянии, его взгляд стал отстраненным, дыхание тяжелым, лицо побледнело, отчего губы приобрели неестественно алый цвет – примерно таким же он помнил омегу в первые дни после госпитализации. Да, он всего лишь гинеколог, но с Акаши работали и другие специалисты, в том числе и психолог, которая утверждала, что замкнутость омеги, его отрицание внешнего мира, отсутствие реакции на внешние раздражители – это признаки психического заболевания. Не то чтобы Шиин отрицал или отбрасывал это предположение, но все же он считал, что состояние его пациента – это следствие не столько психологической, сколько душевной травмы, тем более что Сай несколько месяцев назад резко пошел на поправку, полностью выздоровев, но сейчас, глядя в эти распахнутые, блестящие, с огромным зрачком глаза доктор не мог повторить свои предыдущие слова с уверенностью.

– Аборт? – жадно облизав губы, переспросил омега. – А мне можно? – ещё год назад он бы ни за что не стал бы задавать подобные вопросы, даже тогда, когда узнал, что понес от человека, который предал его чувства, он не собирался отказываться от ребёнка, потому что это была его плоть и кровь, но сейчас… сейчас он рассматривал этот вариант, хотя его омежья сущность отчаянно противилась этому решению. Да, он любил Гаару, и это дитя – не что иное, как дар богов, благословение их союза, их любви, их истинности, но дело было не в альфе, не в их узах Пары и даже не в обстоятельствах, дело было в нем самом, в его внутреннем состоянии, которое, как чувствовал брюнет, ухудшалось с каждым днем. Приступы паники только усилились, кошмары не давали спать по ночам, и в этих кошмарах он убегал, охваченный страхом, но так и не мог найти путь в кромешной тьме. Иногда он слышал, что его кто-то зовет, но голос был очень тихим, и он никак не мог определить его источник, а после его догоняли, опутывали скользким мраком, пробирались под кожу, шипели слова проклятий и обвинений в уши, и тогда он просыпался, на рассвете, вот уже более недели к ряду. Именно поэтому, чувствуя себя на грани безумия, Сай и спросил об аборте, одна только мысль о котором причиняла ему боль.

– Нежелательно, – уклончиво ответил Орочимару, ощущая ярко выраженную нестабильность биополя омеги, которая отягощала атмосферу вокруг сумбурными, суетливыми, хаотичными эмоциями, в которых брюнет отчетливо почувствовал не только нерешительность, а и страх, – но остаточное решение принимать только вам

– Мне нужно подумать, – рассеяно ответил омега, стараясь не смотреть доктору в глаза, потому что в уголках его собственных скопились слезы бессилия и отчаянья – он снова не может защитить своего ребёнка, только на этот раз от самого себя

– Подумайте, Сай-кун, – решил подбодрить омегу Орочимару, отчасти понимая причину его смятения, – поговорите со своим альфой, не спешите принимать решение, опираясь только на внешний вид ситуации, которая сложилась вокруг вас, – Шиин надеялся, что его завуалированные слова будут поняты правильно, к тому же, он рассчитывал на благоразумие Акаши и делал ставку на его омежьи инстинкты. Да, за свою врачебную практику он видел очень много беременных, и Сай не казался ему тем, кто легкомысленно относится к потомству, тем, для кого ребёнок – это всего лишь досадное недоразумение, тем, кто способен убить свое дитя, но в то же время он прекрасно знал, что паника, отчаянье, шок очень часто толкают людей на необдуманные поступки, которые после становятся ещё большим ударом. К тому же, он частично был осведомлен о ситуации в этой Паре: омега не разведен, альфа помолвлен, от Сая отказалась семья, некоторые родственники Гаары этот союз не одобряют, Акаши, фактически, заложник морали и принципов общества в особняке Собаку, – так что назвать её благоприятной он никак не мог.

– Да, спасибо, доктор, – брюнет поднялся и даже заставил себя улыбнуться брюнету той самой, отточенной вместе с годами притворства улыбкой, фальшивой. – Думаю, загляну к вам на днях

– Всего доброго, – Орочимару кивнул, а после сопроводил омегу долгим взглядом, пока за ним не закрылась дверь. Шиин ещё раз просмотрел довольно толстую медкарту своего пациента и нахмурился: многие после знакомства с ним считали его слабым, потому что таковым ощущали его биополе, но на самом деле омега всего лишь скрывал его истинную силу, пусть это было не только не профессионально, но и не честно по отношению к людям, но ему, для работы, как убеждал себя ученый, это было необходимо. Только что он почувствовал фальшь в напускном спокойствии омеги, его улыбка была безупречной, вежливой, но ничего не выражающей – за ней он просто спрятал свои страхи. Орочимару не знал, чего именно боится Акаши, но он курировал этого омегу с первого дня его пребывания в клинике, владел ситуацией, наблюдал и делал выводы, а ещё полагался на свою интуицию.

Откинувшись на спинку кресла, Орочимару тяжело вздохнул: он столько раз запрещал себе вмешиваться в дела других, особенно пациентов, отгораживался от проблем и переживаний тех, кому он начинал симпатизировать, заставлял себя думать как профессионал, врач, человек, исполняющий свои обязанности, и каждый раз сдавался. Только богам позволено менять и вершить судьбы людей, он же, не преследуя никаких корыстных целей, просто хотел быть полезным обществу, хотел оставить после себя след, раз уж о нем не будут вспоминать дети и внуки, хотел, пусть это и будет кощунством, вершить. Именно из-за этого, его явного небеспристрастия в делах врачебных, он до сих пор так и оставался рядовым доктором, который мечтал доказать всем светилам науки, что нетрадиционная медицина заслуживает особого внимания в гинекологии, но это были лишь мечты, его личные наблюдения и исследования, а сейчас перед ним реальная ситуация. Ещё немного поразмыслив, омега сделал выбор в пользу интуиции сущности, которая уверенно и в какой-то мере отчаянно твердила о нестабильности ситуации, и, найдя в записной книжке рабочий номер Собаку но Гаары, набрал его на телефоне, решив и не вмешиваться кардинально, но и подтолкнуть эту пару в нужном направлении.

Впервые за последние несколько лет он чувствовал себя по-настоящему живым, более того, все предыдущие годы казались ему блеклым существованием, потому что он просто волочился, по инерции двигаясь вперед, стараясь не оглядываться назад и предпочитая смотреть себе под ноги, потому что смотреть людям в глаза он боялся. Сейчас же он шел с высоко поднятой головой, улыбаясь открыто и искренне, наслаждаясь теплом майского воздуха, любуясь зеленью центрального городского парка, чувствуя вкус жизни вместе с рожком ванильного мороженого густо политого шоколадом. Его правую ладонь сжимала крепкая, слегка мозолистая, теплая рука – мягко, аккуратно, изредка проводя пальцами по гладкой коже. Ему улыбались в ответ, иногда смущенно, иногда радостно, иногда недоуменно, иногда непонимающе. Его, когда им удавалось найти безлюдный уголок, целовали, в обе щеки – громко, звучно, крепко, в губы – нежно, ласкающе, страстно, а после обнимали, прижимали к себе, вдыхали его запах, и в такие моменты он чувствовал себя самым счастливым человеком на земле, омегой, принадлежащим своему альфе. Да, сейчас они были не в самом лучшем положении: незаконченный ремонт, дорогостоящее лечение, счета и оба безработные, – но, невзирая на все это, они, вместе, были счастливы.

День выдался теплым, погожим и солнечным, поэтому они решили прогуляться в парке, так сказать, устроить себе свидание, которых у них, как таковых, практически не было из-за постоянной вереницы бытовых проблем, хотя, ещё месяц назад он ни за что не согласился бы открыто выйти на люди, тем более, с таким красивым и статным альфой, рядом с которым он чувствовал себя ещё более ущербным, но не теперь. Теперь они шли, взявшись за руки, по аллее, направляясь к большому фонтану, и он без опаски смотрел людям в глаза, даже голову изредка приподнимал горделиво, когда замечал, с каким восхищением другие, свободные, омеги смотрят на его альфу. Ещё бы: высокий, широкоплечий, мужественный, с зачесанными назад пепельными волосами и притягательными глазами с фиолетовой радужкой, но, увы, для других, повязанный, меткой истинности. Да, в ту ночь, когда у него началась течка, Хидан смог его пометить, причем меткой Пары, именно той меткой, которая сейчас пульсировала в его биополе и которая останется там до конца его жизненного цикла.

Сперва Киба был настолько окрылен этим, воистину судьбоносным, событием, что не мог думать ни о чем кроме того, что теперь они настоящая пара, к тому же, течка длилась четыре дня, и им обоим было не до размышлений, а вот после пришло осознание. За все то время, что они были вместе, Хидан пытался пометить его неоднократно, но все его усилия были тщетными, что, после того, как открылась правда, натолкнуло омегу на мысль, что в этом виноват именно он. Он не раскрылся пред своим альфой до конца, не отдал ему свое сердце целиком и полностью, не откликнулся сущностью, не признавал их явную связь с Хиданом, все ещё, пусть и отгораживаясь от этого, считая, что его Пара – Пейн. Фактически, не осознавая этого, он день за днем рушил их связь – вот почему альфа не мог поставить на нем метку. Естественно, Хагоромо он о своих догадках не говорил, да и, в принципе, не стоило заострять внимание на плохом в то время, когда у них самих все, наконец, начало налаживаться.

– Давай присядем у фонтана, – попросил Киба, чувствуя, что ещё несколько минут пусть и неспешной прогулки и Хидану придется нести его до машины на руках

– Давай присядем, – низко прорычал альфа, резко притягивая его к себе и одной рукой приобнимая за талию

– Хидан, ты чего? – изумился омега, ощущая, как биополе возлюбленного плавно окутало его своими нитями и как в тот же момент оно ощетинилось относительно остальных

– Этот альфа посмотрел на тебя, – недовольно проворчал Хагоромо, настороженным взглядом провожая мужчину примерно его же возраста, свободного альфу в дорогом деловом костюме, о чем-то оживленно разговаривающего по телефону

– И что? – ещё больше удивился Киба, тоже посмотрев мужчине вслед. Да, альфа был неплох собой, к тому же, не почувствовать его силу и властность, не понять то, что он – влиятельный и успешный человек, было просто невозможно, но это всего лишь прохожий, один из многих, которых они встретили в парке, поэтому омега и не мог понять, почему его Истинный так отреагировал на этого мужчину. Так конкурирующе.

– Он посмотрел на тебя с явной заинтересованностью, – сдерживаясь, медленно, будто разделяя каждое слово запятой, ответил Хидан. – Оценивающе, – альфа фыркнул, когда мужчина скрылся за поворотом, и недовольно нахмурил брови, теперь ещё более пристально рассматривая тех, кто проходил мимо них

– Ну, и дурак, – Инудзука тоже фыркнул, пытаясь подавить смешок. – Я же меченый, рядом со мной мой Истинный, так что этот альфа разве что слюнями подавится относительно моей скромной персоны, – шатен, чувствуя, что любимый взбудоражен, что его биополе до сих пор грозно вьется, что напряженность не уходит из его тела, попытался все перевести в шутку, но, похоже, Хидана эта мимолетная стычка задела больше, нежели он думал, потому что в ответ мужчина посмотрел на него так, будто перед ним был несмышленый ребёнок

– Знаешь, мелкий, некоторых ни метка, ни наличие альфы, ни факт истинности не останавливают, – слегка обижено проворчал Хагоромо, задетый тем, что его опасения и предостережения не были восприняты всерьез. – Мы, альфы, таких коллекционерами называем – тех, кто добивается омегу только ради, так сказать, спортивного интереса

– Вот так-так, – присвистнул Киба, с легкой ухмылкой посматривая на своего Истинного, – кто бы мог подумать, что капитаны Корпуса умеют ревновать

– Пф, – фыркнул Хидан, моментально закрывшись, а после, чуть повернув в сторону, направился к ближайшей скамьи, одной из многих, которые окружали большой, несколькоярусный фонтан по периметру

Инудзука в удивлении приподнял брови, но ничего не сказал, раздумывая. Да, альфа и раньше его ревновал, точнее, показывал свои собственнические замашки, но подобное он ощущал впервые – альфа боялся, боялся его потерять. Сам омега не видел никакой подоплеки в этом страхе, потому что он любил Хидана, именно Хидана и именно таким, какой он есть, с его легкой грубостью, не слишком учтивыми манерами, наглостью и командирскими замашками, и узы Пары тут были ни при чем – он полюбил человека, а не стал его только потому, что так решили боги, разделяя единую сущность на альфью и омежью части, так что причина теперешнего беспокойства мужчины ему была не совсем понятна. Неужели альфа сомневается в нем? Сомневается после того, что они вместе прошли и что преодолели? Неужели он думает, что его омега, его Истинный, способен на предательство и измены? Грубо, конечно, звучит, но Киба все-таки задался этими вопросами, потому что понимал, что своего альфу за все эти полгода он так досконально и не изучил.

Белых пятен в биографии Хагоромо было очень много, и альфа не спешил заполнять их историями из жизни, особенно теми, которые касались его службы в Корпусе, а он и не спрашивал. Конечно, хотелось знать о своем возлюбленном все, но Киба понимал, что в жизни других, особенно корпусников, есть факты, которые либо нельзя разглашать, либо нет желания их разглашать, поэтому и старался не затрагивать темы прошлого. Ему хватило и одного раза, того, когда Хидан рассказывал о мальчишке из гарема, который застрелился из его пистолета, а пепельноволосый был корпусником пятнадцать лет, десять из которых провел вместе со своей командой на заданиях во всех уголках мира, так что омега не знал и знать не хотел, сколько же объектов пришлось ликвидировать 17 отряду II Азиатского Корпуса. Вдобавок ко всему Хагоромо был капитаном, отдавал приказы, нес ответственность, от него зависели жизни его подчиненных, исход операции, и, как бы ему ни хотелось разделить с возлюбленным его бремя, Инудзука понимал, что ещё не время. Хидан сам расскажет о том, о чем посчитает нужным, и тогда, когда посчитает нужным, поэтому пока что ему оставалось только ждать и поддерживать своего альфу.

Хидан присел на скамью, и Киба уже было хотел устроиться с ним рядом, вытянув ноги и откинувшись на спинку, но альфа сделал все по-своему: притянул его за руку, усадил себе на колени и поцеловал в губы, не глубоко и не страстно, просто поцеловал, но даже этого хватило шатену, чтобы смущенно покраснеть и потупить взгляд.

– О?! – наиграно удивился Хагоромо, приподнимая голову любимого за подбородок. – Ты покраснел, как самая настоящая омега!

– Потому что я и есть омега, – буркнул Киба, явно не разделяя радости своего альфы. Нет, он понимал, для чего пепельноволосый это сделал – чтобы продемонстрировать всем, кому принадлежит омега, чтобы усмирить свои собственнические инстинкты и чтобы скрасить тот неловкий момент с альфой, но все равно, по его мнению, это был перебор. В принципе, они не делали ничего, что противоречило бы нормам морали или же Кодексу Нравственности, но ему все равно было неуютно – демонстрировать свои чувства было для него ново, непривычно, слегка опасливо, пусть он и не думал больше о том, что не имеет права смотреть людям в глаза из-за своей ущербности.

– Ты так пахнешь, мелкий, – непривычным тоном проворковал альфа, принюхиваясь к шее своей Пары. – Непривычно сладко

– Выдумки, – фыркнул Инудзука, а после, чтобы отгородиться от ощущений со стороны своего Истинного, ощущений трепетных, жадных, желанных, повернул голову, осматриваясь. Но самого Хидана такое молчаливое предостережение относительно общественного места не остановило: биополе альфы раскрылось, опутывая омегу тонким ментальным коконом, одной ладонью он плавно скользил по спине, опускаясь к пояснице, приподнимая пальцами край рубашки и касаясь кожи, а вторую положил на бедро, якобы поддерживая шатена, и, тем не менее, все равно поглаживая. Киба смутился ещё больше, тем более что это не было похоже на сдержанного Хагоромо, который все ещё продолжал шумно вдыхать его запах.

– Кажется, я вижу кого-то знакомого, – неуверенно протянул омега, прищурившись. Хлопнув альфу по руке, которую тот бесстыже переместил с его колена повыше, Инудзука присмотрелся ещё раз к двум фигурам, которые приближались к фонтану с другой стороны парка, а после улыбнулся и помахал паре рукой, узнав в омеге пусть и не друга, но очень хорошего знакомого, с которым можно было поговорить или даже устроить двойное свидание, поскольку тот, похоже, тоже был со своим альфой.

– Кажется, я вижу кого-то знакомого, – задумчиво произнес Канкуро, присматриваясь к паре, которая сидела на скамейке у фонтана. В последние месяцы у него было не так много времени, которое он мог уделять своему жениху, поскольку был постоянно занят учебой, к тому же, старался выкроить хотя бы часок в неделю, чтобы навестить маленького братика, сына отца и Ясямару, но сегодня он сдал последний экзамен, тем самым окончив второй курс колледжа, и в его плотном графике появилось несколько дней прежде, чем начнутся экзамены выпускников, которые он и решил провести с возлюбленным.

– Это же Киба-кун! – воскликнул омега, помахав шатену рукой в ответ. – Помнишь, Даруи, я тебе рассказывал о школьном друге Гаары, который был бетой, а потом, в 20 лет, пробудился, как омега, – седовласый, присматриваясь к паре на скамье, едва заметно кивнул. – Боги, Каминари, порой ты бываешь таким скучным! – притворно-разгневано посетовал Собаку, а после, ухватив любимого за руку, потянул его по направлению к знакомым. – Пойдем, молчун, поздороваемся с ними, – Канкуро подмигнул мужчине, – и, конечно же, узнаем, что это за альфа вместе с Инудзукой

Как только младший Собаку со своим альфой начал спешно к ним приближаться, Киба ловко спрыгнул с колен Хагоромо, даже слегка удивившись тому, что тот так легко выпустил его из своих жадных объятий, и улыбнулся шатену, припоминая, что в последний раз видел этого взбалмошного омегу года три назад, как раз перед отъездом Наруто, но с тех пор, похоже, парнишка изменился, причем сильно.

– Киба-кун, рад встрече! – Канкуро тепло пожал руку знакомому, а после, принюхавшись, восхищенно охнул. – Боги, так у тебя есть Пара! Какое восхитительное ощущение! – омега заговорщицки подмигнул. – И ты, как я чую, уже меченый, что, несомненно, было не менее восхитительно

– А я уж было подумал, что ты изменился, Канкуро-кун, – покачав головой, посетовал Инудзука, при этом совершенно не обидевшись на довольно таки прямой намек, – ан нет, все тот же – язык без костей и слишком длинный нос

– Пф, – омега горделиво вскинул голову, – это я ещё сдерживаюсь

– Я тоже рад встрече, Ку-тян, – с легкой усмешкой поддел самого младшего Собаку Киба тем прозвищем, которое, тогда ещё мальчишка, терпеть не мог, и которым его все дружно называли, дружелюбно посмеиваясь с его обижено-надутых щек. Но это было давно, ещё во времена его школьной юности, теперь же перед ним стоял взрослый омега, не меченый, но от него отчетливо пахло альфой, хотя Инудзука, естественно, не мог не учуять, что шатен все ещё девственник. Похоже, опасения Гаары относительно младшего брата были напрасны, и тот остепенился, влюбился, что тоже чувствовалось, более того, на безымянном пальце его правой руки красовалось искусное колечко, означающее, что омега помолвлен.

– Может, уже представишь мне своего альфу, – слегка обижено фыркнул Канкуро, ощущая со стороны знакомого доброжелательность, но все же он уже не маленький, а взрослый, помолвленный омега, так что приставка «тян» к его имени явно неприемлема

– Конечно, – Киба улыбнулся, указывая на поднявшегося со скамьи мужчину, – Хагоромо Хидан – мой альфа и… Истинный, – последнее слово шатен изумленно пробормотал, смотря на пепельноволосого с выразительным недоумением

– А это Даруи Каминари, – с гордостью представил своего альфу Канкуро, но после, посмотрев на седовласого, не менее пораженно добавил, – мой жених

Альфы стояли друг напротив друга, нерушимо, как две скалы, их биополя не были полностью раскрыты, но даже нескольких витков было достаточно, чтобы понять, что мужчины настроены друг против друга враждебно. Глаза Хидана слегка сузились, но выражение его лица было каменным, суровым, волевым, нечитаемым, Даруи смотрел в ответ привычно скучающе, но не менее пристально, решительно, с легкой остротой – альфы оценивали друг друга, имела место и возможность ментальной стычки, но рядом были омеги, так что мужчины проявили выдержку, но при этом давая понять, что проигравшим будет тот, кто первым отведет взгляд.

– Они знакомы? – полуспросил-полуутвердил Канкуро, пристально смотря на альф и при этом даже не заметив, как он судорожно вцепился в ладонь омеги. Факт знакомства альф был более чем понятен, как ощущалось и то напряжение, которое повисло над ними, будто незримый, но отчетливо осязаемый купол неприязни и противостояния.

– Не знаю, – слегка вздрогнув, прошептал Инудзука, ощущая негодование своего альфы. – Хидан – корпусник, так что…

– Даруи тоже, – также шепотом ответил Собаку, – бывший

– Второе подразделение Корпуса, – шокировано пролепетал Киба, догадываясь, но, без доказательств, все ещё не веря

– Второе, – омега кивнул в ответ

– Семнадцатый отряд, – сглотнув, констатировал шатен

– Семнадцатый, – обескуражено выдохнул Канкуро, а после перевел опасливый взгляд на омегу, ещё сильнее сжав его ладонь в своей. – Неужели…

– Отойдем и поговорим, капитан, – неожиданно нарушив молчание и тем самым прервав вопрос возлюбленного, предложил Каминари

– Отойдем, лейтенант, – с ещё более пристальным прищуром ответил Хагоромо, – точнее, тоже капитан

Даже не посмотрев на своих, ошарашенных, волнующихся, дрожащих омег, альфы резко развернулись, словно по команде, будто в строю, и отошли не несколько десятков метров, так, чтобы их возлюбленные не могли услышать, очевидно, серьезный разговор.