Текст книги "Сущность Альфы (СИ)"

Автор книги: Lelouch fallen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 121 страниц)

– Здравствуйте, Тен-Тен-тян, – Хьюго учтиво поклонилась, подмечая, что чайный сервиз на столике рассчитан на двоих, а значит, отец тоже где-то поблизости, что слегка успокоило омегу и придало ей уверенности

– Здравствуй, Хината-тян, – шатенка, одетая в строгий серый сарафан и белую блузку, поднялась с небольшого диванчика и поклонилась в ответ, пристально смотря девушке в глаза

Хината решила, что ей не стоит задерживаться в гостиной, дабы не провоцировать альфу на разговор и ненароком не выдать их отношения перед отцом, хотя, по сути, и отношений между ними никаких не было, альфа даже не заявила на неё свое право на ухаживание, так что обязана ничем девушке брюнетка не была. Стоило только Хьюго сделать несколько шагов вперед и поравняться с Тен-Тен, как её тут же остановили, причем грубо и ментально, буквально обвив мощной энергетикой и в приказном порядке заставив посмотреть на себя.

– Ты должна мне ответить немедленно, Хината-тян, – слегка обрывисто, поглядывая в сторону боковой двери, сказала Такахаши, так и не ослабив свои ментальные путы вокруг омеги. – Что ты решила на счет моего предложения?

– Помнится, Тен-Тен-тян, у меня был месяц на размышления, – ментально омега не ощущала никакого дискомфорта, но вот на инстинктивном уровне не подчиниться альфе не могла, разве что усилием воли ей удалось сохранить уверенность в тоне голоса, абстрагируясь от запаха свободного партнера

– И я так думала, Хината-тян, но, – Тен-Тен сделал пару шагов вперед, теперь оказавшись точно напротив брюнетки, – Хиаши-сама пригласил меня сюда, чтобы я дала свой ответ – быть нашему браку с Нейджи или нет – и настроен он очень решительно, так что увильнуть на этот раз, прикрывшись отцом, мне не удастся

– Так отвечайте, – Хината, всматриваясь в слегка печальные глаза девушки, мысленно напоминала себе, что теперь у неё есть цель, что Хьюго с выбранного пути не сходят, что они не поддаются давлению и влиянию, что омега – это не слабость, а просто статус, но все же опыта у брюнетки в общении с альфами тет-а-тет было мало, так что её биополе невольно дрожало, а страх перед более сильным хищником и доминантом медленно начал заполонять её сущность

– Только после того, когда ответишь мне ты, Хината-тян, – альфа, ослабив свои ментальные путы, но и полностью не убрав их, взяла ладони брюнетки в свои и мягко их сжала. – Твое «да» – и свадьбы с Нейджи не будет

– В таком случае…– Хината, ощущая на своей коже тепло прикосновений альфы, так ярко чуя вблизи её запах, чувствуя на себе силу шатенки и слыша уверенность в её словах, слегка растерялась. Она не была готова к этому: ни к разговору, ни к столь заманчивой близости. Сердце девушки колотилось в шальном темпе, биополе нестабильно вихрилось, в голове был каламбур из мыслей, а внутри появилось какое-то приятное тепло, которое и мешало рационально оценить ситуацию. Долг перед кланом, собственные наставления, личные приоритеты твердили омеге, что ей сейчас же нужно отказать и уйти к себе, забыть и этот, и два предыдущих разговора, выбросить из головы инакомыслие, стереть со своей памяти образ обворожительной альфы и дальше идти по намеченному пути, но где-то глубоко внутри Хьюго осознавала, что все это самообман, что она дурачит сама себя, отбрасывая явную симпатию к шатенке и игнорируя голос своей сущности, но… но разве ей это впервой? Делать так, как нужно, а не так, как хочется – вот только теперь эта фраза для Хинаты имела совершенно другое значение, то значение, которое соответствовало её личным мотивам и собственным целям, то значение, которое предопределяло её дальнейшую, свободную, жизнь.

– В таком случае, – даже неожиданно для себя Хината собралась с мыслями и духом и мягко освободила свои ладони из плена рук шатенки, – соглашайтесь, Тен-Тен-тян. Нейджи – хороший человек и добропорядочный альфа, так что у вас с ним будет крепкая семья

– А ты? – не унималась Тен-Тен, очевидно, все ещё лелея какую-то надежду на взаимность. – Как же ты, Хината-тян?

– У меня есть жених, – сделав шаг назад, уже более твердо произнесла Хьюго, чувствуя, как ментальные путы вокруг неё с треском обрываются и развеиваются, а запах альфы действительно отходит на второй план, гонимый самовнушением брюнетки в правильности своего выбора, – и через три года я выйду за него замуж

– Ясно, – скорее альфа сперва почувствовала непоколебимость омеги, а после уже и увидела её в уверенном взгляде девушки, после чего Такахаши отошла на несколько шагов и, плотно свернув свое биополе, низко поклонилась. – Прошу простить меня, Хината-тян, за настойчивость, больше такого не повторится

– Ваши извинения приняты, – легким кивком головы ответила на поклон шатенки Хьюго, внутренне ликуя от того, что ей, подростку, омеге, удалось поставить на место и приструнить зрелую альфу

– Вы уж простите, Тен-Тен-тян, – в малую гостиную вошел Хьюго Хиаши, который, по обычаю, носил дома строгое юкато, явно намериваясь продолжить прерванный чем-то разговор со своей гостьей, но, увидев дочь, мужчина нахмурился, а его биополе неодобрительно всколыхнулось

– День добрый, отец, – Хината вежливо поклонилась главе клана и, сразу же, по сузившемуся взгляду, поняв настроение альфы, поспешила удалиться, хотя, впрочем, дальнейший разговор между отцом и Такахаши её мало интересовал. Уже на лестнице, которая вела на второй этаж, девушка невольно прислушалась к беседе между двумя альфами, которая была мерной и неторопливой.

– А как же Нейджи-кун? – приглушенным голосом осведомилась Тен-Тен. – Как он относится к браку со мной?

– Мой сын, как ответственный альфа и будущий глава клана, примет этот союз, – уверенно и с расстановкой ответил Хиаши. – Нейджи не из тех мужчин, которые волочатся за каждым мало-мальски притягательным запахом, игнорируя свой статус и долг, а так же…

Дальше Хината не слушала, прекрасно зная, что отец сейчас будет расписывать брата во всей его альфьей красе, презентуя, как какую-то девку на выданье. Смешно это и печально в одночасье: глава клана Хьюго торгует своими детьми, подписывая выгодные ему брачные контракты, как прожженный ростовщик. «Интересно, – войдя в свою комнату, брюнетка невольно вздрогнула, – для Ханаби он тоже уже подыскал выгодную партию?» Пожалуй, и в этом вопросе сомневаться не стоило, и Хината даже могла предположить, какие кланы уже были под прицелом опытной свахи в виде её отца: либо это Учихи, либо Сенджу, возможно, Намикадзе, но никак не менее знатные и родовитые.

Переодевшись и плюхнувшись на кровать, Хината сперва пыталась думать о чем-то отстраненном и далеком, но её мысли, как бы брюнетка не одергивала себя, упорно возвращались к Тен-Тен. Нет, она поступила правильно, отказав альфе, по крайней мере, с точки зрения логики, ведь, даже если бы она и согласилась, Хиаши ни за что бы не перекроил свои планы и, тем более, не сделал бы это ради неё, да и сама Хьюго уже все решила, вот только… вот только, что это за пустота внутри? Что это за ощущение лишенности и нецелостности? Что это за легкая боль, скорее на ментальном уровне, которая занозой зудит где-то в глубинах сущности? Это сожаление?

Нет, Хината резко мотнула головой и, перевернувшись, уткнулась лицом в подушку. Она не должна сожалеть и сомневаться. Она сделала свой выбор. Она должна быть сильной и стойкой. Никаких колебаний и сметенных мыслей. Только уверенность и четко поставленные цели. Только правильность поступков и обдуманность действий. Только намеченный жизненный путь, на который она уже встала и с которого не собиралась сходить. Да, самовнушение, и правда, действенное средство, чтобы избавиться от собственных сомнений, вот только внутреннюю пустоту оно так и не смогло развеять, оставив для неё место в самом дальнем уголку души Хьюго.

На этот раз Сасори пропустили в здание без малейших промедлений, но оно и немудрено, ведь его ждали, пожалуй, не только Момочи, но и другие члены, а может, и руководство Красной Луны, которые желали посмотреть на столь острое зрелище, как игра в «рулетку» на живом человеке. Сказать честно, Акасуна волновался, проведя в смятении два дня и одну ночь, а после, подумав, что недосыпание может сказаться на его ментальных способностях, которые играли ключевую роль в «рулетке», принял снотворное и забылся крепким сном без сновидений, что, впрочем, так и не избавило его от волнений. Сейчас же, шагая по уже известному ему коридору, который вел в подвальное стрельбище, за той самой альфой, что и тогда, Акасуна был на редкость спокоен, даже его биополе колыхалось ровно, ненавязчиво, плавно, будто через каких-то пару минут ему и не предстояло решать судьбу своей Пары, а заодно и свою собственную.

Как и думал Сасори, его уже ждали. В том же душном и прокуренном помещении, в котором смешалась масса запахов альф, находилось не менее десятка человек, но все они были всего лишь наблюдателями, разместившись вдоль стены, гордовито восседая в мягких креслах, готовые к представлению. Сам же Момочи нарочито показательно проверял револьвер, демонстративно крутя барабан, щелкая затвором и проверяя прицел. Хаку тоже был здесь, красноволосый учуял его предтечный аромат, даже несмотря на запахи многих альф, ещё перед дверью и, вдыхая его, не мог им насытиться, чувствуя, что у мальчика вот-вот должна начаться течка. Пожалуй, это было помехой, определенно было, так как запах омеги сбивал с толку, взывал к инстинктам, а не к рациональности, ослаблял волю и придавал сил ликовавшей сущности, но у Сасори, который семь лет прожил под личиной беты, был нехилый опыт в самоконтроле, так что запах, если постараться, можно было проигнорировать, а вот эмоции…

Акасуна нашел взглядом Хаку и остановился: сущность, вновь проникнувшись переживаниями своей Пары, рыкнула внутри, ощущая боль и смятение мальчика, но сам альфа, выставив ментальные блоки, в первую очередь для себя, даже не моргнул, дабы не выдать Момочи свой главный козырь в предстоящей им опасной игре. Забудза, конечно, уже давно был осведомлен о приходе красноволосого и, естественно, учуял его запах, но поворачиваться к противнику он не спешил, демонстративно раскрывая свое биополе и окутывая им свою матку, дабы напомнить зазнавшемуся альфе, кто истинный хозяин омежки. Хаку вздрогнул, но взгляд от вошедшего альфы не отвел, что натолкнуло Акасуну на мысль, что мальчик тоже чувствует их связь, и хорошо было бы, если бы он об этом не проговорился Момочи, иначе весь его план пошел бы насмарку.

– Вы настолько пунктуальны, Сасори-кун, или же просто не терпится? – с неким ехидством поинтересовался Забудза, а после повернулся, в прищуре оценивая противника

– Я не люблю заставлять людей ждать, – когда-то это была его любимая фраза, так как прежний Акасуна но Сасори действительно не любил ждать, привыкнув получать все, сразу и ото всех, при этом и сам не затягивая с ответными действиями. Позже альфа стал более снисходителен к людям, поняв, что они действительно всего лишь люди, которым свойственно ошибаться, но вот теперь, похоже, эта обездушенная и слегка напыщенная фраза вновь ему пригодилась.

– А вы самоуверенны, Сасори-кун, – продолжал гнуть свою линию Момочи, при этом навязчиво притянув спорного омежку к себе и показательно тиская его за попку

– Вы затягиваете время для того, чтобы продемонстрировать свое многословие, или потому, что не готовы к игре? – как же сейчас омерзительно было на душе у Акасуны, не только у него, конечно, ведь своего Истинного он тоже чувствовал, как и его презрение к Момочи, но эти ощущения сейчас только играли на руку альфе, который, воспользовавшись пустой болтовней со стороны брюнета, ментально настраивался на контакт со своим омегой, уверенно делая это в обход ментальным щитам Забудзы

– Я более чем готов, Сасори-кун, – Момочи плотоядно улыбнулся и полностью раскрыл свое биополе, которое оказалось в разы сильнее, чем думал Акасуна, точнее, чем до этого демонстрировал сам мужчина, явно припрятав свои истинные силы, как козырь

– Позволите на правах хозяина быть первым? – почти что учтиво спросил Забудза, и взглядом, и ментально оценивая реакцию противника. Сасори в ответ только кивнул, не позволив альфе даже приблизиться к его биополю и, тем более, не разрешив прикоснуться к нему – все-таки он тоже был сильным альфой, даже более сильным, чем показывал сейчас, повторяя уловку оппонента.

– Начинай, Хаку, – повелительно произнес мужчина, подтолкнув мальчика к столу, на котором лежал револьвер и три пули. Омега робко, изредка поглядывая на Акасуну, подошел к столу и неумело взял в одну руку оружие, которое для него было тяжелым и громоздким, а второй аккуратно сгреб патроны, крепко сжав их в маленьком кулачке. Хаку развернулся и, подстрекаемый нехилым шлепком со стороны Момочи по попе, вступил на территорию непосредственно стрельбища. Пройдя к дальней стене, мальчик остановился и замешкался, в то время как все альфы ощутили его волнение и заметили дрожащие руки, которыми брюнет вставлял патроны в барабан.

Акасуне казалось, что прошла целая вечность прежде, чем Хаку развернулся и кивнул, тем самым показывая, что его миссия выполнена. Одного взгляда Момочи хватило, чтобы один из его прихвостней, преодолев нужное расстояние, забрал у мальчика револьвер и вернул его владельцу. Омега же, выструнившись, встал возле стены, шальным взглядом смотря на своего хозяина, дрожа всем телом, наполняя атмосферу комнаты страхом и своими хрупкими ментальными витками, которые тут же рассеивались, стыкаясь с более сильными ментальными волнами альф.

Забудза, хмыкнув, поднял руку, в которой держал пистолет, и прицелился. Все замерли, в том числе и Хаку, а вместе с ним и Акасуна. Сасори казалось, что сейчас он слышит биение сердца мальчишки, хотя, пожалуй, так оно и было, только на ментальном уровне, ведь те эмоции, тот страх, то отчаянье, которые сейчас испытывал омега передавались и ему. Альфа понимал, что, очевидно, Хаку никто не учил ставить ментальные барьеры, поэтому сейчас он открыт для всех, в том числе и для Момочи, поэтому сейчас мальчик так уязвим, ведь всего лишь один, но мощный, ментальный нажим, и его биополе будет повреждено, причем безвозвратно. Но стоила ли игра свеч? Нужно ли было так рисковать здоровьем и жизнью своего Истинного для того, чтобы предоставить ему какое-то неопределенное будущее? Почему неопределенное? Да потому, что Сасори и сам не знал, что будет делать после того, если он выиграет. Он пытался над этим подумать, но мысли ускользали от него, были какими-то сумбурными и пока что вились только вокруг одного стержня – освободить своего Истинного от, фактически, рабства, а дальше? А дальше тьма, причем вариант, в котором мальчик погибает, красноволосый не рассматривал, надеясь на то, что Забудза ради мести не станет играть не по правилам, да и смерть его Пары означала бы для него только одно – одиночество до конца дней и брешь в душе, которую ничто и никто не смогли бы заполнить.

Прицелившись, Момочи, будто играючи, нажал на спуск. Раздался глухой хлопок, а Хаку вздрогнул и зажмурился, в то время как его биополе опасно треснуло в нескольких местах, образуя маленькие разрывы. Забудза усмехнулся и вновь поднял пистолет, целясь все ещё дрожащему мальчику точно в голову. Сасори дышал через раз и сглатывал вязку слюну, выставляя все новые и новые ментальные блоки, которые ему абсолютно не помогали, ведь эмоции его Пары пробивались даже сквозь столь внушительные барьеры, становясь его собственными. Акасуна ощущал, что Забудза настроен серьезно, и это ещё больше беспокоило красноволосого, ведь было абсолютно не похоже, что мужчина спасует, почувствовав угрозу для мальчика. Да, Момочи уже сделал один выстрел, а в барабане было ещё три патрона, и с каждым новым нажимом на гашетку шансы угадать, следующей будет пуля или же пустота, становилось все тяжелее.

Момочи целился долго, его биополе вихрилось, тянулось к омеге, но на таком расстоянии альфе явно не хватало сил, чтобы полностью проникнуться ощущениями Хаку. Забудза, нахмурившись и выдохнув, опустил руку и передал револьвер одному из своих приближенных, попросив его переставить барабан на два паза вперед. Похоже, альфа почувствовал угрозу, и Акасуна ещё больше напрягся, когда брюнет вновь поднял руку, целясь. Мысленно Сасори отсчитывал секунды и не понимал, почему же Момочи медлит, почему так пристально смотрит на мальчика и почему его биополе вновь подрагивает. Наконец, спустя томительные полминуты, мужчина начал плавно нажимать на курок, и тогда, тогда Акасуна ощутил панику, панику, которая исходила от его омеги. Секунда, Сасори была нужна всего лишь секунда, чтобы выбить оружие из рук альфы и не допустить кровопролития, но в последний момент Забудза резко отвел руку и выстрелил в стену, выстрелил настоящей пулей.

Хаку едва не потерял сознание, точнее, он был близок к этому, так как определенно знал, что в следующем пазе была пуля, но, похоже, Момочи поздно понял свою ошибку, в то время как Акасуна впервые за долгое время благодарил богов за то, что они вразумили мужчину и не дали совершиться убийству.

– Ваша очередь, Сасори-кун, – слегка брезгливо и немного раздосадовано бросил Забудза, пихнув револьвер своему помощнику в руки, и отошел на пару шагов

Прихвостень Момочи дело свое знал: вернувшись к столу и взяв ещё одну пулю, он подошел к Хаку, протягивая ему оружие, чтобы тот вновь фактически решил свою судьбу. Мальчик отвернулся, вновь дрожа, и на этот раз прилично долго не мог справиться и зарядить барабан, волнуясь, и это было явно не на руку Акасуне, который, из-за переживаний омеги, никак не мог полностью его почувствовать.

Когда в руках Сасори оказался вновь заряженный тремя пулями револьвер, он слегка помедлил, все так же пытаясь почетче настроиться на ощущения своей Пары, но мальчик, видимо сильно испугавшись, не мог собраться сам, его биополе было нестабильно, выпускало слишком много необузданной энергетики, да и присутствие других альф несколько мешало, так как их, более сильные, биополя напрочь перебивали энергетику мальчишки. Но дольше медлить было нельзя, поэтому, сжав рукоять покрепче, Акасуна приблизился к стрельбищной черте и поднял руку, целясь, на всякий случай, в плечо.

Хаку смотрел точно ему в глаза, и Акасуна чувствовал не просто страх, он чувствовал предрешенность, будто омега и сам хотел умереть и нарочно не позволял прикасаться к себе ментально. Сасори посмотрел на мальчика в ответ, посмотрел спокойно, уравновешенно, уверенно, этим взглядом попросив омегу довериться ему, принять его помощь, разрешить почувствовать то, что не чувствовали другие, позволить их связи сформироваться и окрепнуть. Но мальчик отказывался, подсознательно, наверное, ведь в альфе, в силу своего воспитания, как матки, он не видел никого иного, кроме очередного хозяина и мучителя, для которого он будет вещью, течной дыркой и сосудом для его потомства. Стоило ли в таком случае говорить о доверии? Определенно, нет, поэтому свой первый выстрел Акасуна и сделал наобум, так до конца и не прочувствовав эмоции мальчика.

Раздался хлопок, Хаку вздрогнул, и Акасуна тоже, но ничего непоправимого не произошло – похоже, боги сегодня благоволили красноволосому альфе. Теперь их с Забудзой счет был равным, и Сасори нужно было сделать ещё хотя бы один правильный выбор, и мальчик был бы его, но вот только альфа был уверен, что третий выстрел, в случае победы, его заставят сделать, и он не сможет отказать, чтобы целиком и полностью доказать свое право на обладание омегой.

Со вторым выстрелом было тоже не просто: Хаку все ещё был закрыт, все ещё не доверял ему, все ещё боялся незнакомого альфу, хотя и не чувствовал в нем угрозы. Сейчас у Акасуны был выбор: либо он вновь стреляет, либо просит помощника перекрутить барабан на указанное им число пазов, – и этот выбор был самым трудным, ведь альфа так и не смог понять, что же делать. Их с Хаку связь Истинных была ещё слишком слаба и, похоже, одностороння, так как мальчик не откликался на его ментальные позывы, а только ещё больше съеживался и зажимался, и Акасуна решил рискнуть. Он не стал проворачивать барабан, вновь целясь в плечо омеги и плавно нажимая на курок – следующий выстрел вновь стал холостым.

Фактически, Сасори уже выиграл, и омега был его, вот только привставшие со своих мест альфы молчаливо намекнули на то, что игру нужно продолжать до полной победы. Акасуна не стал перечить, понимая, что эта самая, целостная и безоговорочная, победа нужна и ему самому, но риск был слишком велик. В барабане оставалось ещё три пули и только один пустой паз – шанс на успех, похоже, был минимальным. Но Сасори не привык сдаваться, точнее, в этой ситуации он просто не мог сдаться, ведь в эту опасную игру он ввязался не ради себя, а ради своего Истинного, ради хрупкого омежки, который сейчас, очевидно, тоже понимая всю напряженность ситуации, дрожал ещё пуще прежнего, своим волнением и страхами перекрывая альфе любой ментальный доступ к себе.

Говорят, риск – благородное дело, и Сасори рискнул, раскрывая свое биополе полностью, ментальные витки которого, уже управляемые сущностью альфы, потянулись к омеге, вмиг преодолевая расстояние между Парой, связывая их, вибрируя, посылая импульсы эмоций мальчика, которые впитывал в себя красноволосый, пытаясь вернуть взамен спокойствие и уверенность. Акасуна понимал, что остальные альфы тоже почувствовали эту связь, но правила «рулетки» не запрещали использовать нечто подобное, так что в мухлевании его никто бы не посмел упрекнуть. А вот Хаку, похоже, испугался, но оно и понятно, ведь мальчик, очевидно, и понятия не имел, что сейчас происходит. Сасори прикрыл глаза, полностью проникаясь ощущениями своего Истинного и на ментальном уровне посылая просьбы довериться ему, подпустить к себе, почувствовать в нем защиту, а не угрозу. Омега сопротивлялся, но Акасуна, хоть и понимал, что времени у него не так много, не давил на мальчишку, аккуратно, бережно, виток за витком проникая в его биополе и пробираясь в самое сердце сущности. Хаку должен был понять, если не то, что они – Пара, так то, что он принадлежит именно этому альфе, и омега, похоже, понял, по крайней мере, Сасори, сперва вздрогнув, от чего его биополе резко всколыхнулось, улыбнулся.

– Три паза, – четко сказал Акасуна, передавая револьвер ошарашенному помощнику, который, впрочем, переглянувшись с Момочи и получив утвердительный кивок, провернул барабан

Сасори не стал медлить и прицеливаться, абсолютно и ярко чувствуя свою Пару, ощущая омегу, его спокойствие и уверенность и даже видя тень улыбки, которая промелькнула на сжатых в тонкую, бледную нитку губах мальчишки. Решительный нажим на курок и очередной холостой хлопок, в звуке которого красноволосый альфа даже не сомневался.

– Момочи? – отдав оружие, Акасуна повернул голову и вопросительно посмотрел на брюнета, ментальное негодование которого было слишком ощутимым, но он даже не пытался что-то предпринять, понимая, что это была честная игра на глазах у десятки свидетелей, которые просто не допустят отступления от правил

Фыркнув, Забудза взял со стола тонкую цепь и решительно шагнул на стрельбище. Фактически, это было позорное шествие, так как матерый альфа, один из Семи Демонов Красной Луны, проиграл какому-то альфе, который в его глазах и альфой-то был относительно недавно. Прицепив цепочку к ошейнику омеги, Момочи грубо дернул мальчишку на себя, что-то прошипев ему на ухо, а после, медленно и неторопливо, подвел его к Акасуне, передавая цепь тому в руки.

– Пользуйтесь с умом, Сасори-кун, – с легкими издевательскими нотками в голосе протянул Момочи, брезгливым взглядом смерив омегу, – а когда надоест эта дырка, можете вернуть его мне, – альфа хищно оскалился. – Уж поверьте, такой прожженной шлюхе, как Хаку, будут рады в любом борделе или гареме

– Это наша последняя встреча, Момочи, – сквозь зубы процедил Акасуна, ментально напирая на мужчину и покрепче сжимая в руках заветную цепочку, – так что прощайте

Не медля, Сасори развернулся и пошел на выход, слегка натягивая цепь и ведя омегу за собой. Это было позорно и недопустимо, вот так вот волочить за собой своего Истинного на привязи, как домашнюю собачонку, но у красноволосого не было выбора, ведь криминальный мир жил по другим законам и не признавал попустительства, особенно к маткам, которой Хаку, по сути, и являлся. Это он, Акасуна, видел в мальчике своего омегу, но видеть это другим он не позволит, достаточно было уже того, что альфы ощутили их ментальную связь, так что рисковать ещё больше, подвергая и себя, и своего Истинного опасности, он не стал, приняв Хаку из рук в руки, как трофей.

Выйдя на улицу, Сасори глубоко вдохнул и свернул свое биополе, наконец, почувствовав свободу. Хотя, конечно же, свободу почувствовал мальчик, но и самому альфе было приятно это ощущение, которое касалось его лица приятным ветерком и окрыляло сущность, вот только тоненькая цепочка в руках мешала полностью насладиться этим ощущением, что Акасуна решил незамедлительно исправить.

– Давай снимем с тебя это, – мягко и осторожно произнес Сасори, поворачиваясь к мальчику и аккуратно прикасаясь к ошейнику. Хаку вздрогнул и закрылся: очевидно, омега ещё не полностью осознал, что происходит и так и не понял, что перед ним его спаситель, но красноволосого в данный момент это волновало мало – потом, все объяснения потом.

И цепочку, и ошейник он выбросил в ближайший мусорный бак, где им и было самое место, а сам повел мальчишку к своей машине, бережно удерживая его хрупкую ладонь в своей и окутав омегу тонким ментальным коконом, как Истинный, подлечивая разрывы в его биополе. Акасуна осторожно усадил Хаку на переднее сидение, а сам, обойдя машину, сел на водительское, все ещё ощущая легкое волнение мальчишки и ярко чуя его предтечный запах, который за несколько секунд заполнил салон авто.

– Ну, что? – Сасори повернулся к мальчику и приветливо ему улыбнулся. – Едем домой? – Хаку, всматриваясь в глаза альфы и ощущая его ментальную поддержку, помолчал пару секунд, а после, робко улыбнувшись в ответ, кивнул.

========== Глава 16. Часть 2. ==========

Все домики спального района столицы были практически одинаковы, двухэтажные, с витиеватым плетением въездных ворот, аркой-входом, живой изгородью, клумбами полными цветов, небольшим садом на внутренней стороне двора, гаражом на несколько машин, и так далее, разве что цветом отличались и то, это уже была прихоть хозяина. Сасори и сам не знал, зачем купил именно такой дом, ведь отсюда до работы даже на машине приходилось добираться минут 40, а если в час пик, то и вдвое больше. Для него одного дом был слишком большим: с просторной прихожей, полностью оборудованной кухней с барной стойкой, двумя гостиными и рабочим кабинетом, – и это только первый этаж. На втором же было несколько спален, каждая из которых была смежная с ванной, две комнаты для гостей без отдельного санузла, широкая лоджия и библиотека, – в общем, достаточно много простора для одного человека. Но Акасуна, естественно, всеми этими комнатами и не пользовался, предпочитая обосновываться либо в кабинете, либо в первой спальне второго этажа, очень редко красноволосый заходил на кухню, так как готовить что-то мудреное было не по его части, а для омлета или кофе много времени не требовалось. Если выдавалось больше свободного времени, Сасори мог проводить его в библиотеке: там было прохладно, сумрачно, слегка пыльно и пахло книгами, – в общем, именно та обстановка, которая отвечала состоянию души альфы. Лоджию он посещал ещё реже, так как та была оборудована плетеным столом и стульями для отдыха явно не одного человека, так что лишь в моменты прихоти Акасуна выходил туда, в основном, дабы посмотреть на звезды и предрассветное небо, да поразмышлять о своей жизни до и после встречи с человеком, который, собственно, её и изменил.

Боковой гараж, из которого тоже можно было попасть в дом через внутреннюю дверь, также пустовал, ведь одна машина там, где могли спокойно поместиться пять, действительно не особо заполняла интерьер. Клумбы, которые на соседних участках благоухали морем цветов, в этом дворе были переделаны под газоны с ровно подстриженной, темно-зеленой травой и белыми бортиками – так тоже было удобнее и практичнее, ведь цветы нуждались в постоянном уходе, на который у альфы не было ни времени, ни желания. Единственное, чему уделял внимание Акасуна, так это сад: несколько коротких рядов фруктовых деревьев, плоды которых красноволосый тщательно собирал, а после передавал либо в приют для ещё не пробудившихся детей, либо в Омежью Келью, а так же беседка, которая была оплетена лозами винограда. Вот виноград Сасори никуда не отдавал, лично делая из него замечательное вино, вкусом которого могли насладиться только его друзья. Пожалуй, как таковой тяги к виноделию у альфы и не было, просто он любил хорошее вино, а все хорошее Акасуна предпочитал делать сам, так что пару лет назад красноволосый и увлекся этим занятием, которое и переросло в хобби. Естественно, самостоятельно альфа не мог поддерживать чистоту и порядок на столь обширной территории, да и не до этого было молодому бизнесмену, так что два раза в неделю к нему приходила горничная, которая убирала дом и стирала белье, а раз в неделю садовник, который стриг газоны и ухаживал за деревьями. Свою вроде как прислугу Акасуна видел лишь единожды, когда нанимал на работу, после чего попросил и горничную-омегу, и садовника-бету приходить в его отсутствие. Деньги же он предусмотрительно оставлял в малой гостиной, на столике, будучи уверенным в этих людях, которые работали у него вот уже пять лет, причем работали тихо, бесшумно и заметить их присутствие можно было только по чистоте в комнатах и ровно подстриженному газону. В общем, Акасуну в своем доме устраивало все, практически все, разве что не хватало в нем жизни.

Если задуматься, то возникал логический вопрос: зачем одинокому альфе столь внушительный особняк? Пожалуй, Акасуна и сам не мог на него ответить, не особо разбираясь в мотивах своего поступка даже тогда, когда он покупал этот дом, но, наверное, где-то внутри красноволосый надеялся, что тот не будет пустовать, что вскоре в нем появится заботливый и любящий супруг, а после и детишки, не меньше трех. Да, Акасуна но Сасори, покупая этот дом, мечтал о большой и дружной семье, но шел год за годом, истекло пять лет, а дом так и оставался пустым. Честно сказать, альфа уже и не надеялся, что что-нибудь изменится, но, похоже, боги решили иначе, и вот, именно в этот момент, к некогда пустующему особняку подъехала ярко-красная Lamborghini Prada, из которой вышел хозяин дома вместе со своей Истинной Парой.