Текст книги "Мир Гаора (СИ)"

Автор книги: Татьяна Зубачева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 87 (всего у книги 93 страниц)

   – А из семьи какой? – с показным равнодушием спросила Первушка.

   – Сволочной!

   Гаор бешено выругался и ушёл, хлопнув дверью.

   Этим всё тогда и закончилось. Вьюнка ему оставили, и разговоров, чтобы он Вьюнка к "серьёзной работе" готовил, не заводили, видно, других учителей нашли, потому что случалось ему заставать Вьюнка зарёванным, но... ничем он тут мальцу не поможет. Не дадут помочь. А Вьюнок оказался с характером и ни разу ему ни на кого не пожаловался.

   И снова день за днём. Поездки по Аргату, возвращения то к ужину, то чуть ли не под утро, то бешеная гонка, зачастую без адреса, по кольцу, то многочасовые сидения в подземном гараже Дома-на-Холме, после которых он как избитый. А бывало... всякое бывало....

   ...Выслушав очередной адрес, Гаор удивился, но, разумеется, не вслух и рванул легковушку с места. Этот квартал на границе Арботанга – скопище полулегальных притонов, весёлых кабачков, недорогих, но зачастую хороших ресторанчиков, мастерских, где могли что угодно починить и как угодно переделать, и дешёвых гостиниц, вернее борделей под вывеской гостиниц – был ему хорошо знаком еще по недолгой его дембельской свободе... "А ведь, так и есть, чёрт возьми!" – подумал Гаор, выворачивая руль на левом развороте. И впрямь это были два года свободы, когда его, правда, держал на привязи отец, но всё же... не козырял, не тянулся, ел не паёк, а чего сам спроворил, носил не табельное, а что сам купил, вставал и ложился, когда сам решил... Ни до, ни после у него такой свободы не было.

   – Здесь останови и жди, – буркнул Фрегор за два дома до названного ранее адреса.

   – Да, хозяин, ждать здесь, – откликнулся Гаор, без лишнего визга тормозя машину у неприметного многоквартирного дома.

   Фрегор вылез из машины и скрылся за очередной дверью без вывески, но с врезанным глазком, а Гаор откинулся на спинку сиденья и расслабился, рассеянно глазея по сторонам.

   Время предвечернее, и проститутки ещё стояли кучками, болтая о своих делах и хихикая, а не приставали к прохожим. Здоровались друг с другом сутенёры, тут же по-быстрому решая какие-то мелкие проблемы: для серьёзных разборок есть другое время и другие места... Лохматого раба за рулём неброской легковушки для них просто не существовало. Что Гаора вполне устраивало. Встретить знакомого он не рассчитывал, а если с какой из этих профессионалок он и общался раньше, пять лет назад, то узнать его они не могли, а если бы и узнали...

   Узнал он. Не лицо, не фигуру – голос. Гортанный переливчатый смех. Смех тот же, тогда, на танцах, услышав его, он и потерял голову, и потом своим смехом она что угодно могла из него выбить. Слёз её он не терпел, хотя она плакала очень редко, была боевой и пробивной... была. А сейчас... скользнула безразличным взглядом по одной из многих машин и вернулась к разговору с товарками, не самая красивая, не самая удачливая, раз стоит на улице, а не ждёт клиента в хорошем отеле, обычная аргатская проститутка, Ясельга, его женщина. А ты чего ждал? У девчонки из Арботанга другой работы не бывает. Ты знал тогда, кто она, вернее, кем она станет, так чего теперь? И разве эта судьба хуже той, что ждала её, если бы ты успел оформить брачный контракт? Жена и дети бастарда собственность отца, так что её бы продали наравне с тобой, но другому хозяину, и кем бы она работала? А так...

   – Спишь, Рыжий? Или загляделся на кого?

   Гаор вздрогнул. У машины стоял Венн. Чёрт, опять этот тихушник подловил его!

   – Да, господин, – растерянно выдохнул он.

   Венн рассмеялся.

   – Научился с открытыми глазами спать? Неплохо придумал. Или и раньше умел?

   Вот чёрт, если сейчас выйдет Фрегор и Венн ему расскажет, как застал спящим за рулём его шофёра и телохранителя, то порка, а может что и похуже, обеспечено. Но... "Венн, может, и рассчитывал на его просьбу не говорить, не выдавать, может, и специально подстроил, подловил", – думал потом об этом случае Гаор. Венну он не доверял и готов был подозревать теперь во всём. И с радостью думал, что нет, не дождался гад его просьб. А тогда вскоре появился Фрегор. Приятели, радостно гогоча, побили друг друга по плечам, чем несколько заинтересовали проституток, уже собиравшихся предложить отметить радостную встречу в приятной компании. И Гаора в очередной раз обдало холодным потом от мысли, что Венн сейчас запросто снимет Ясельгу и повторится история с Жуком, но обошлось.

   – Едем, – распорядился Фрегор, когда оба уселись на заднее сиденье легковушки. – В наш дом, Рыжий.

   "Наш дом?"– мысленно удивился Гаор. Что-то новенькое. Но тут же он сообразил, что у Фрегора приступ осторожности, и он не хочет называть Дом-на-Холме.

   – Да, хозяин, – внешне невозмутимо откликнулся он положенной формулой, срывая машину с места.

   О чём говорили за его спиной, он не слушал, и потому приказ Фрегора застал его врасплох.

   – Рыжий, за мной!

   – Да, хозяин, – растерянно отозвался он, вылезая из машины и занимая положенное место.

   Входили через третью дверь, мешка ему на голову не надели, ну и... уже хорошо. Недолгий марш по светлому пустому коридору с белыми безномерными дверями, и он следом за хозяином и Венном вошёл в безлично казённый кабинет, ничем не похожий на кабинет Фрегора, но и на камеру для допросов тоже. Чёрт, зачем он тут? Что эти сволочи сейчас с ним будут делать? А судя по короткому искоса взгляду Венна, что-то тот уже приготовил именно для него.

   Занятый своими мыслями и опасениями, Гаор даже как-то не заметил, откуда на столе взялись бутылки с вином, водкой и пивом и лотки с мясной и рыбной нарезкой. Ни хрена себе, гуляночка походная!

   Венн и Фрегор оживлённо ели, пили всё вперемешку и прямо из горлышек, не утруждая себя разливом, и болтали на своём жаргоне, в котором Гаор, стоя у дверей с каменным лицом, узнавал отдельные слова, не успевая уловить смысла.

   – Да, – вдруг, будто только что вспомнив, сказал Венн, – дашь мне его на пару периодов?

   – Конечно, друг! – тут же согласился Фрегор. – И не вздумай о деньгах, обижусь!

   "Опять аренда?" – насторожился Гаор. И тут же получил подтверждение.

   – Рыжий!

   – Да, хозяин.

   – Идёшь с Венном и выполняешь его приказы. Называешь... ты знаешь, как. Понял?

   – Да, хозяин, – с максимальным равнодушием ответил Гаор и повторил полученный приказ.

   Венн признательно хлопнул Фрегора по плечу и соскочил со стола, на котором сидел с непринуждённостью нерадивого курсанта.

   – Рыжий, за мной!

   – Да, мой господин, – угрюмо ответил Гаор, выходя следом за Венном в коридор.

   Интересно, а эта сволочь как здесь ориентируется? Знает всё на память? Венн шёл быстро и явно целеустремлённо. Гаор еле успевал за ним, пытаясь заглушить нарастающий страх любыми, самыми идиотскими на данный момент мыслями.

   Венн остановился так внезапно, что Гаор едва не налетел на него. Пришли?! Но за белой дверью оказался лифт, а после лифта – даже непонятно, вверх или вниз они ехали, кабина глухая и ход плавный – опять коридор, точно такой же. Ещё дверь, просторный практически пустой холл, неприятно напомнивший Гаору зал, в котором "прессовали" того спецурчика, снова дверь, маленький лифт, ещё коридор, такой же белый, но с ощутимым "больничным" запахом, ещё дверь...

   Большой, заставленный каталками, стеклянными и металлическими шкафами, какой-то аппаратурой, но, несомненно, медицинский кабинет, и среди ослепительной белизны кафеля и сверкания металла и стекла врач в белом халате.

   – Добрый день, доктор, – весело поздоровался Венн. – Вот он, целенький, здоровенький и активненький.

   Врач кивнул, оглядывая замершего в уставной стойке высокого раба в кожаной шофёрской куртке. И по этому взгляду Гаор узнал его. Тот самый, смотревший его дважды на той квартире. И что теперь? Осмотр, сортировка? Или... исследование? Смертным холодом потянуло по спине. "Но... – попытался он успокоить себя – Венн отпрашивал его на пару периодов, так что..."

   – Раздевайся, раб, – приказал врач.

   – Да, господин, – ответил Гаор онемевшими как от удара губами и расстегнул куртку.

   Последовавший за этим осмотр был бы повторением тех, памятных по той квартире, где он отлёживался, если бы не приборы. Ему измерили объём лёгких, рост, вес, ещё что-то... Суетились возникающие как из-под пола, вернее, из дверей то ли шкафов, то ли других помещений помощники врача в белых комбинезонах, резиновых перчатках, глухих не то шапочках, не то капюшонах и закрывавших пол-лица белых повязках-респираторах, так что не поймёшь ни возраста, ни пола. Подсоединяли и отсоединяли приборы, приклеивали ему на тело электроды и датчики, привязывали и отвязывали то к одному креслу, то к другому, то к каталке. Приказы помощникам врач отдавал отрывочными фразами из непонятных слов, а чаще жестами. А их голосов Гаор вообще не слышал. Боли не было, ну скажем так, особой боли, хотя и мяли, и нажимали, и проверяли крепость рубцов и шрамов, но голова у него пошла кругом, и он уже даже не пытался понять, кто и что с ним делает, тупо выполняя приказы лечь, встать, повернуться, поднять или опустить руку или ногу...

   – Закрой глаза, – приказал врач.

   Гаор с невольным облегчением – так страшно бил в глаза свет бестеневой лампы над столом, к которому он был привязан – опустил веки, и сразу ему завязали глаза плотной, но не режущей повязкой. И почти сразу ощутил, как чьи-то мягкие тёплые пальцы ощупывают, нет, ласкают ему половые органы. Страшные воспоминания о пресс-камере заставили его зарычать и рвануться.

   – Нет! – хрипло закричал он, пытаясь порвать привязь.

   – Молчать! – резко скомандовал над ним голос врача.

   И он обессилено замер, ожидая наказания за неповиновение. Пусть убивают, пусть что угодно, но чтоб не это, чтоб...

   – Когда поили? – ворвался в мозг голос врача и тут же лёгкая пощёчина, когда не бьют, а приводят в чувство.

   – Три... дня... назад... – хрипло с паузами выдохнул он, уже вполне сознательно не добавив положенного обращения, чтобы, наконец, получить такой удар, от которого сможет потерять сознание.

   Но его не ударили, а продолжили допрос:

   – Гуща? Разбавленное?

   – Разбавленное, – продолжал он нарываться.

   – С чем смешали?

   – С чаем.

   – Пропорцию знаешь?

   – Нет.

   – Разрядка была?

   – Да.

   – А сейчас не хочешь? – насмешливо спросил врач. – Чего так, раб? Не хочется без "пойла"?

   И снова те же вкрадчиво шарящие по его телу руки. И его безуспешные попытки вырваться, уйти. Снова сводит горло судорогой, превращая слова в хриплое невнятное рычание.

   – Ты смотри, какой живчик, – весело удивляется кто-то над ним.

   Это не врач и не Венн, их голоса он знает, кто это? Вроде он его слышал, где и когда... чужие руки, умелые и нестерпимо противные ласки не дают сосредоточиться...

   – А ведь вы правы, весьма интересный экземпляр.

   Нет, он не даст себя довести, нет...

   – Конечно, система затронута и перспективы неясные.

   – Но он сопротивляется воздействию.

   – Да, и это самое интересное.

   – Провести бы его по полному циклу.

   – Да, получили бы цельную картину.

   – Но...

   – Вот именно.

   – Возьмите пробы тканей и на этом пока остановимся.

   Кто это говорит? О ком? Пробы тканей? Исследование перед утилизацией?

   – Помассируй ему, я же не могу ввести катетер.

   – Введите релаксант и не мучайтесь.

   – И отключите его, он ещё нужен.

   Гаор успел ощутить укол возле ключицы и наконец-то потерял сознание. Наступила чернота, чёрная пустота, и он стремительно падал в этой пустоте.

   И так же внезапно пришёл в себя. Он голый, лежит на чём-то... Но ни разлёживаться, ни даже просто толком очухаться ему не дали.

   – Рыжий, – позвал его голос Венна.

   – Да, мой господин, – откликнулся он, не открывая глаз.

   – Вставай и одевайся.

   – Да, мой господин, – повторил он формулу повиновения, открыл глаза и сел.

   Оказывается, лежал он на узкой больничной кушетке, застеленной белоснежной и даже накрахмаленной простыней. Рядом на стуле аккуратно сложена его одежда, внизу ботинки, а... кабинет другой. Маленький, обычный амбулаторный кабинет, с канцелярским столом, одним застеклённым шкафом, ростомером, весами, на стене таблицы для проверки зрения... Всё это он быстро разглядел, одеваясь. За столом сидит... Венн. А тот кабинет, с приборами? И что там с ним делали? Нигде вроде не болит, но...

   – Давай, Рыжий, не копайся, всё у тебя цело, – рассмеялся Венн. И уточнил: – Пока.

   "Сволочь тихушная, – про себя зло выругался Гаор, быстро зашнуровывая ботинки, – пошёл бы ты... со своими шуточками и приколами". На левой руке, в локтевом сгибе, след укола. Взяли кровь на анализ или что-то вкололи? Зудит под лопаткой. Опять же, как от укола. И катетеры ему, похоже, вставляли и спереди, и сзади. Зачем? Опять же... брали образцы тканей или что-то ввели? Сволочи.

   Одевшись, он встал перед Венном в уставную стойку. Тот оглядел его с улыбкой, но очень серьёзными глазами и кивнул.

   – Хорош. Сейчас верну тебя, – усмехнулся, – любимому хозяину в целости и сохранности, будто ничего и не было. Но учти, Рыжий. Распустишь язык, будет плохо. Тебе. И очень плохо. Всё, что раньше было, игрушками покажется. Понял?

   – Да, мой господин, – с привычной бездумностью ответил Гаор.

   Венн ещё раз очень внимательно оглядел его и кивнул.

   – Ладно, поверю тебе на слово.

   Венн встал и они оказались вплотную лицом к лицу. Гаор не отступил и не потупился, по армейской привычке глядя в переносицу начальства.

   – Откупил бы я тебя, – вполне искренне сказал Венн, – но не по карману мне такие траты. Да и, – и улыбнулся совсем другой, насмешливой и злой улыбкой, – не продаст тебя твой хозяин.

   Гаор невольно насторожился, но злоба и насмешка, похоже, относились не к нему. Во всяком случае, его не ударили, а скомандовали:

   – Иди за мной.

   Те же или другие коридоры, лифты, холлы, лестницы, снова лифты и... подземный гараж?! Вон и лимузин хозяйский стоит. Ну, ни хрена себе система!

   – Всё, – сказал Венн, остановившись у машины. – Больше ты мне не нужен. Аренда закончена. Оставайся здесь и жди хозяина.

   – Да, мой господин.

   – Господин, – с той же злой усмешкой, но без удара поправил его Венн.

   И ушёл.

   Оставшись один, Гаор постарался перевести дыхание, достал тряпку и протёр ветровое стекло, открыл капот и немного покопался в моторе. Не так проверяя машину, как успокаивая себя движением, привычной и потому не требующей особого внимания работой.

   Чёрт, что же это было? Врачебный осмотр? Да, тогда, он помнит, врач сказал, чтобы его ему показали через месяц, но... но почему Венн сделал это фактически в тайне от Фрегора и велел молчать? Чёрт, похоже, Венн против Фрегора. И что? У голозадых свои разборки, твоё какое дело? Но когда генералы ссорятся, солдаты ходят в атаку без огневого прикрытия. Пробовали, знаем. Но... нет, вмешиваться ему нельзя, незачем, да и... убьют, так убьют, хватит. Продать тебя не продадут, из "Орлиного Гнезда" только через печку выход, так что пусть Венн делает с Фрегором что ему нужно и хочется, твоё дело рабское.

   Убрав тряпки и расхожие инструменты, Гаор сел в лимузин и приготовился к ожиданию.

   Из гаража Венн прошёл в свой кабинет. Включил лесной весенний пейзаж за окном, достал бутылку лёгкого – под стать пейзажу – вина и расположился в кресле напротив окна.

   Итак, подведём итоги. Операцию глубокой разведки Рабского Ведомства можно считать законченной. Теперь надо вывести разведчика из простреливаемой зоны и дать ему возможность спокойно подготовить, написать и сдать отчёт. Дамхар – самое подходящее место. Транспортное средство сбрасываем в утиль, пусть только довезёт разведчика до места. Жаль Фрегора... Но нет, он это давно, почти с самого начала знал. Нет постоянных друзей, нет постоянных врагов, есть постоянные интересы. Друг – это тот, кто предаёт тебя первым. Предай сам, пока не предали тебя. От Фрегора он взял всё возможное, а балласт надо сбрасывать. Но так, чтобы балласт этого не понял и не обиделся, вдруг понадобится. Да, как там со временем? Фрегора уже должны были обработать, пора пойти и подключиться, выполнить свою часть операции.

   Венн быстро убрал бутылку и бокал, заменил пейзаж за окном на расстрельную стену и вышел из кабинета.

   Как он и рассчитывал, к его приходу основная работа была сделана. Фрегор полулежал в кресле вполне готовый к формированию цепочки внушённых действий, где спусковыми сигналами будут условные не только и не столько слова, сколько ситуации..

   – Всё готово, Мастер? – вежливо спросил Венн.

   – Да, – Мастер внимательно посмотрел на него. – Вы предупреждены о возможных последствиях?

   – А именно? – сразу заинтересовался Венн. – Мне кое-что говорили, но я же не специалист...

   – Здесь не надо быть специалистом, – отрезал Мастер. – Такая сложная многоходовка будет слишком большой нагрузкой для мозга и по окончании неизбежно вызовет истощение нервной системы. А значит... – Мастер сделал выразительную паузу.

   – Крыша не выдержит, – закончил за него Венн.

   Мастер поморщился, но кивнул.

   – Он и так в пограничном состоянии. Выброс возможен в любую сторону. И не делайте слишком много ходов, чтобы срыв не наступил до завершения всей цепочки.

   – Мне нужен временной интервал в месяц, не меньше, – серьёзно сказал Венн.

   – Тогда снимем часть тормозов, чтобы высвободить зоны. – Мастер улыбнулся. – Когда в набитый сейф нужно всунуть ещё несколько папок, то устаревшее и ненужное сдают в архив. Или на двойной разрыв. Вы поняли меня?

   Венн кивнул.

   – Вот формулы ввода и очистки. Я приду через полпериода сделать ложную память.

   Мастер отдал Венну небольшой, густо исписанный мелким почерком листок и вышел, плотно прикрыв за собой дверь. Оставшись один, Венн быстро и очень внимательно прочитал инструкцию и негромко приказал самому себе:

   – Приступим.

   К его удивлению, ему не пришлось делать особых усилий, чтобы в бессильно распростёртом теле видеть только объект воздействия, а не давнишнего друга. А они дружат давно, с первых дней учёбы в училище. Их как-то сразу потянуло друг к другу. Оказались рядом на ознакомительном построении, заняли в спальне соседние кровати, в паре отрабатывали лабораторные и проверочные задания... И произнося положенные формулы воздействия, Венн невольно вспоминал. Даже няньке их дружба нравилась, а ведь она была ревнива. Бывая у него дома, Фрегор привычно не замечал старую рабыню, а она жалела его и почему-то называла сиротинушкой, и как ей ни объясняли, что родители Фрегора живы, нянька упрямо качала головой и вздыхала. И отец относился к Фрегору хорошо. И дед одобрял эту дружбу. Но... отец снова оказался прав. "Дружи, пока дружба не мешает работе". А дед, присутствовавший при этом разговоре, кивнул и добавил: "Дружба не мешает, когда её разумно используют". Использовал ли он Фрегора раньше? Да. Как и Фрегор его. Они часто помогали друг другу, обменивались информацией, осведомителями и клиентами, но... но он взял от Фрегора всё возможное, в дальнейшем пути Фрегор только помеха, а значит... "Слабаков в печку!". Итак... "Не отвлекайся", – одёрнул сам себя Венн. Марионетка играет убедительно, только когда уверена в своей самостоятельности, всего не предусмотришь, значит, ключевые события и действия, а между ними дадим марионетке самостоятельность. Рыжий, конечно, на пределе, но на месяц его должно хватить. И Фрегора тоже. Потом дадим Рыжему полгода на отдых и подготовку, и пусть работает, а Фрегора... спишем, как отработанный материал.

   Мастер рассчитал точно и появился в кабинете именно в ту долю, когда Венн закончил работу и сжёг листок с инструкцией, чтобы она даже случайно не попалась кому-то на глаза. Уступив Мастеру место перед креслом, Венн отошёл к накрытому для холостой пирушки столу, оглядел живописно продуманный беспорядок, доказывавший продолжительность и дружеский характер вечеринки. Что делал с Фрегором Мастер, он не смотрел и не слушал. Это именно тот случай, когда лишние знания сокращают жизнь.

   – Он проснётся через пять долей, – Мастер щёлкнул каблуками с почти армейской лихостью и вышел, не прощаясь.

   Венн посмотрел на медленно розовеющее лицо Фрегора, лёг на диван и закрыл глаза. Очнувшийся Фрегор должен застать его спящим. Такова разработанная Мастером легенда. Итак... операция вступает в завершающую фазу. Аргат практически готов, Дамхар... капитан Коррант показал достаточную степень понятливости и не должен подвести. Но... но даже если сорвётся, всего ведь не предусмотришь, то всё равно, лавина уже спущена. Конечно, статьи Никто-Некто могут здорово помочь, но... но они ещё не написаны – раз, не напечатаны – два, и неизвестно какими будут – три. На крайний случай есть запасной вариант: утечка информации из отчётов Фрегора. Правда, Фрегора тогда уже не должно быть. И не будет.

   – Венн, очнись, – сказал над ним весёлый голос Фрегора.

   – Что? – сонно удивился Венн, – уже утро?

   – Ещё нет, но скоро.

   Венн зевнул и сел. Поглядел на часы.

   – Однако, – рассмеялся он, – ну и перебрали мы вчера.

   – Ах-г-ха-а, – потянулся Фрегор с гортанным выдохом. – Ты не помнишь, по какому поводу мы гуляли?

   – Для гулянки нужен повод? – удивился Венн, вставая и тоже потягиваясь.

   – Верно, – рассмеялся Фрегор. – Была бы причина, а повод найдём. А причина...

   – Всегда одна, – подхватил Венн.

   – Желание гульнуть, – закончили они в один голос и радостно заржали.

   Наскоро опохмелившись остатками пиршества, они вызвали обслугу и покинули кабинет.

   – Ты сейчас домой? – поинтересовался Фрегор. – Подкинуть тебя?

   – Спасибо, – рассмеялся Венн, – но я в одно место по одному делу.

   – Усердие излишним не бывает, – гнусаво протянул Фрегор, копируя их учителя каллиграфии.

   И Венн с удовольствием рассмеялся старой, но приятной именно своей традиционностью шутке.

   Они так и вошли в гараж, хохоча и вышучивая друг друга. Их голоса и смех гулко отдавались эхом среди машин.

   Услышав их, Гаор вышел из лимузина и замер у распахнутой дверцы легковушки. Друзья ещё раз обнялись на прощанье, над чем-то поржали и расстались. Венн ушёл в глубь гаража к своей машине, а Фрегор удобно расположился на заднем сиденье и – небывалый случай – сразу назвал адрес:

   – В "Охотничий", Рыжий.

   – Да, хозяин, в "Охотничий", – ответил Гаор, срывая машину с места. Ему мучительно хотелось есть, события этого дня путались и туманили голову, но в глубине души он понимал, что сравнительно легко отделался, и... и, кажется, опять прошёл по минному полю, ничего не задев.

* * *

   Декабрь месяц. Короткие сумрачные дни и томительно длинные ночи. И бесконечно радостные приготовления к празднику. Закупка подарков, ожидание ответных и, главное – надежды.

   Предвкушение вкуснее пиршества. Таргонайр Ронгавонайл любил старинные изречения. И потому, что ему – наследнику и главе старинного рода – положено блюсти традиции, и потому, что действительно любил старину во всех её проявлениях. Любил запах старинных манускриптов, не разрешал счищать патину с древних бронзовых чаш, служивших его предкам ещё в долгом пути на Равнину... и пусть Арзак потрясает документами, доказывающими приобретение этих чаш прадедом на аукционе.

   – Ну и что?

   – Ничего, отец, – Арзак подчёркнуто серьёзен, – приобретение законно, но...

   – А мне так хочется.

   – Правильно, отец, – хохочет Аррол. – Действительно только желание, а всё остальное – иллюзия.

   – Для финансиста, – вступает Арруах, – философия весьма странная.

   – Заткнись, коновал.

   – Почему коновал? – весьма убедительно удивляется Арбантайр. – Он же тебя не лечил.

   Теперь хохочут все.

   Такие перепалки возникают постоянно, стоит его четвёрке собраться вместе. Да, по нынешним временам редкость – четыре здоровых сына. Три бастарда и наследник. И пять дочерей, все – спасибо Огню – замужем, счастливы и многодетны в замужестве. И сыновья... у Аррола больше всех – трое мальчишек, но он и самый старший. И самый богатый. Финансовый воротила. У Арзака две девочки, но его новая подруга беременна, и врачи обещают мальчика. По новому закону он сможет сразу оформить сына законным наследником. У Арруаха тоже без проблем. Когда его подруга, наконец, забеременела после трёх выкидышей подряд, он сразу на ней женился, поместил в свою клинику и, пожалуйста! Торжество медицины и причуда природы – здоровая двойня. Мальчик и девочка.

   Таргонайр любил сидеть над списком детей и внуков и прикидывать: кого чем порадовать на праздник. Разумеется, большая ёлка для всех детей и внуков, и хоть это против традиций пригласим и дочек с их мужьями и детьми. Да, это нарушение, но традиции – те же законы, только неписаные, а юрист свой и под любое нарушение подведёт законную базу. Интересно, кого приведёт Арбантайр... и как всегда воспоминание о младшем и единственном законном сыне, он же наследник, он же будущий глава рода и он же... нет, спасибо Огню, не позор семьи, но... груз не груз, а... разочарование, скажем так. Ронгавонайлы всегда были военными, а из Арбантайра военный... как из зайца охотник. Со здоровьем туда-сюда, не ах, но сойдёт, бывает и хуже, а вот характер... богема!

   – Отец, не помешаю?

   Таргонайр поднял голову и улыбнулся.

   – Входи, сынок. Есть проблемы?

   Арбантайр неопределённо покрутил рукой в воздухе и опустился в кресло. Но тут же вскочил и пересел на диван, раскинувшись в изломанно-причудливой позе.

   – Готовишься к празднику, отец?

   – Составляю диспозицию, – рассмеялся Таргонайр. – Не забудь, дизайн зала и ёлки на тебе.

   – Да, я помню.

   Полное отсутствие энтузиазма в голосе сына заставило Таргонайра насторожиться, и он повторил уже другим тоном:

   – Есть проблемы?

   – Деньгами они не решаются.

   – Опять творческий кризис, – не так спросил, как констатировал Таргонайр.

   – У меня ещё прошлый не закончился, – невесело улыбнулся Арбантайр. – Нет, отец. Как-то всё сразу...

   – Поругался со своей, – понимающе кивнул Таргонайр. – Не переживай, будет другая.

   – Да! – Арбантайр вскочил и забегал по кабинету. – Другая, третья, десятая, сто двадцатая... это всё не то, отец! Ты знаешь, что она мне сказала? Что младших сыновей и без меня полно! Понимаешь, она согласна спать с наследником, но младший ей не нужен. А я с января младший!

   – Подожди, не горячись.

   – Нет, отец, пойми... – Арбантайр взмахнул рукой и не сел, упал в кресло.

   – Что я должен понять? – терпеливо спросил Таргонайр.

   – Ничего, – вдруг утратив всякий интерес к разговору, равнодушно ответил Арбантайр. – Зал и ёлку я сделаю, не волнуйся, всё будет на уровне, – тут же вскочил и ушёл, даже убежал из кабинета.

   Оставшись один, Таргонайр вздохнул и покачал головой. Ну... ну что это такое? На пять долей десять настроений. То сутками, да что там неделями пропадает на каких-то сборищах, занимается там чёрт знает чем, то запирается в своей студии и сутками не выходит, днём отсыпается, а ночью пробирается на кухню и обшаривает кастрюли, то весь в творчестве, то валяется на диване в депрессии и прострации... А какой был чудесный мальчик: чуткий, нежный, ласковый... Избаловали? Яржанг так и говорил ему и советовал отдать в хороший пансион, чтобы там мальчика приучили к порядку и дисциплине, раз уж с училищем никак не получилось... Но у Яржанга самого проблемы с наследником. Гарвингжайл игрок, что ещё хуже. И он хоть спокоен за будущее: что бы и как бы с ним ни случилось, старшие братья не дадут пропасть Арбантайру. Да, они бывают с ним строги, строже, чем он, да, случается, они его дразнят, вышучивают, но... но это всё любя, его сыновья любят друг друга действительно по-братски, и Арбантайр никогда не останется один на один с жизнью, которая не любит чувствительных и слабых. А у Яржанга... Держится старый друг великолепно, никак не скажешь по его виду, что он переживает потерю первенца, пусть и бастарда. Но он-то знает...

   ...Они дружили с детства, с первого дня в общевойсковом училище. Во всём и всегда поддерживая друг друга, помогая в учёбе, проводя увольнительные то в одном, то в другом доме... и в то же время свято соблюдая неписаные традиции невмешательства в личную семейную жизнь. "Не лезь, куда не зовут". Да, конечно, Яржангу было нелегко. Не самый младший, но не наследник. Десять братьев, с большими разрывами в возрасте... да, это рождало проблемы. Но Яржанг всегда справлялся сам, и только иногда прорывались даже не жалобы, а... трудно подобрать слово. Яржанг аккуратист и злился из-за неизбежного в этих условиях беспорядка. А вот ему нравилась огромная классная комната в Орртене, где десять мальчиков, да нет, старшие – уже юноши, мужчины, студенты и курсанты, а младшие ещё не учатся, – и все сразу рисуют, чертят, читают, пишут сочинения и ставят опыты, спорят, ссорятся и мирятся, смеются и злятся, и всё сразу...

   – Тебе хорошо, ты один, – как-то вырвалось у Яржанга.

   И он смолчал, не стал рассказывать, как ему бывает одиноко в огромном от пустынности родовом замке. Тогда он и дал себе слово, что у него все сыновья и дочери будут вместе, сколько ему даст Огонь, столько он и вырастит, и его род будет столь же многочисленным и сильным, как и род Юрденалов.

   А потом они разошлись по разным войскам, он остался в пехоте и уехал в глухой гарнизон, а Яржанг пошёл в спецвойска.

   – Тебе будет нелегко.

   – Знаю.

   Они, два свежеиспечённых младших лейтенанта, сидят на веранде летнего кафе в Центральном парке. На столе бутылка лёгкого, но хорошего вина, сухие бисквиты. Светит солнце, мимо дефилируют изящные и миловидные барышни, изнывающие от желания стать невестой, а то и женой молодого перспективного военного. Любой генерал был сначала младшим лейтенантом, а генеральша выходила замуж тоже... не за маршала. Но Яржанг серьёзен.

   – Знаю, – повторяет он, – но там у меня реальные шансы сделать карьеру. Я младший, мне потолок – полковничьи погоны, но полковник в спецвойсках значит очень много.

   – Согласен. Но они славятся разгильдяйством и своеволием.

   – Ничего, – Яржанг улыбается холодной и даже злой улыбкой. – Я справлюсь. Я не отступлю, друг. Буду первым.

   ...Яржанг сдержал слово. Первый генерал спецвойск. Но... до него доходили всякие слухи о спецовиках, именно слухи, действительно, специфическая деятельность, информация строго ограничена и только для тех, кому положено и дозволено, но догадаться, проанализировать и сделать выводы не так уж трудно, да жёстко, даже жестоко, но... но необходимо и кто-то должен этим заниматься. Выполнять грязную, но необходимую работу. Яржанг держался. И когда на Юрденалов обрушилась волна несчастий... За полгода от могучего рода остались двое – сам Яржанг и его брат-бастард Яшен. Он тогда как раз приехал в Аргат на переаттестацию и вообще по всяким делами и первым долгом пошёл к Яржангу. И не узнал друга. Высохший, с тёмным, словно опалённым изнутри лицом. Он выразил положенные сожаления. Яржанг молча кивнул, принимая его соболезнования. И он понял, что большее недопустимо. И они говорили о политике, ещё о чём-то. И странная, вроде не к месту фраза Яржанга: "Чтобы стать первым, надо стать единственным". Нет, он ни разу, ни на мгновение не позволил себе усомниться в друге, жёстко пресекая любые доходившие до него сплетни, а Яржанга, действительно железной рукой наводившего порядок в спецвойсках, тогда, да и потом были готовы обвинять во всех мыслимых и немыслимых преступлениях. Нет, он не верил тогда, не верит и сейчас. Трагическое стечение обстоятельств! Не больше. Яржанг – молодец, справился, удержал род. Ведь Яшен – он его помнит – серая личность, да что там, если честно, дебил, тупой исполнитель, и то самых простых заданий, даже до старшего сержанта не смог подняться. Яражанг взял его в Орртен, поручил ему воспитание своего бастарда...