Текст книги "Мир Гаора (СИ)"

Автор книги: Татьяна Зубачева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 66 (всего у книги 93 страниц)

   – Не видала ты по-настоящему волосатых, раз.

   Она пренебрежительно дёрнула плечом, и он продолжил:

   – А я такой, какой я есть, это два. Никого не затаскиваю и не зазываю, кому нравится, – он усмехнулся, – сами приходят. А рабу бриться запрещено, это три.

   Первушка покачала головой, глядя на него с укоризной и удивлением.

   – Ты сколько лет рабом?

   – В ноябре пять лет будет, – зло улыбнулся Гаор.

   – И так забыл всё? Тогда ж ты другим был.

   Гаор задумчиво пожал плечами.

   – Смотря в чём. Брился, да, как все, и лицо, и голову, и тело. Я же, – он усмехнулся, – военный, привык форму соблюдать. А как ошейник надели и сказали: нельзя, значит, нельзя. Положено волосатым быть, значит, положено.

   – Странный ты, – Первушка стояла, засунув руки в карманы своего халата, и задумчиво рассматривала его. – То мягкий, лепи из тебя что хочешь, а то, как камень, становишься, упрёшься, и всё. И не угадаешь с тобой: где упрёшься, а где поддашься. Думаешь, ломать придётся, а ты уже всё, готовенький. Или пустяк, обычное дело, а ты ни в какую... Ты и раньше таким был?

   – Не знаю, – усмехнулся Гаор, – наверное. А в чём я поддался сразу?

   – Ну, в речи. Купленных долго от болботанья отучают, а ты тут сразу как положено заговорил. А вот с Цветиком? Почему с ней не пошёл? Хозяина боишься? Так ему плевать, кто с кем трахается, это Первые, что Старый, что Молодой, следить и разбирать любят. А с третьей спальней ты безотказный. Чего так?

   – Долго объяснять. Ну, нравятся они мне.

   Она фыркнула.

   – Много ты их под одеялом рассматриваешь. Ладно, иди и помни, что сказала. Порвёшь сердце, никакой категории не будет.

   – Спасибо, – искренне ответил Гаор и ушёл.

   Обычно после тренировки он отдыхал, а в душ шёл уже перед сном, но раз ему сегодня в десять к хозяину, то лучше сходить всё-таки сейчас, чтоб эта сволочь чутьистая не придралась и не посчитала за непочтительность, раз, к начальству в армии положено являться при параде, два, и самому неприятно, три.

   В коридоре его встретила Снежка.

   – Рыжий, ты мне пропотевшее в стирку отдай.

   – Я в душ сейчас, зайди, я на кровати оставлю.

   – Ага, – кивнула Снежка.

   В спальне Гаор быстро разделся, натянул прямо на голое тело расхожие рубашку и штаны, убрал в шкаф спортивный костюм и кроссовки и ушёл в душ, оставив майку, трусы и носки на кровати.

   В коридоре и душе он был один – все на работе, а когда вернулся в спальню, остальные только-только начинали возвращаться. Сдержанные кивки, улыбки. Да, закончен ещё один день, да, впереди отдых, но каждый сам за себя, нет весёлого радостного шума сторрамовкой казармы, нет ощущения, что ты наконец-то среди своих. Гаор думал, что уже привык к этому, но, видно, привыкнуть нельзя. Даже на "губе" было с этим легче. Да, были и стукачи, но всё равно против охраны держались заодно, а здесь... Гаор развесил большое полотенце, убрал в тумбочку мыло и мочалку.

   – Рано ты сегодня, – сказали у него за спиной.

   Гаор обернулся, смерил взглядом черноволосого с еле пробивающейся вокруг губ и на подбородке чёрной щетиной парнишку и молча отвернулся.

   – Чего так? – не отставал парень.

   – А тебе какое дело? – неприветливо ответил вопросом Гаор.

   Может, парнишка и не стукач, а всё равно... пусть катится куда подальше.

   Ни сигналов, ни звонков, но все сами быстро переодевались из рабочего в расхожее, переобувались и спешили в столовую. И там тот же ровный, но не дружный гул, каждый сам по себе и за себя. Бегают девчонки-подавальщицы, сытная, но какая-то... казённая – нашел Гаор слово – еда. Недаром ему здесь всё время лезет в голову даже не училище, а столовая для слуг в Орртене. Да, похоже он и там был...

   Ладно, что было, то было. Подумаем о будущем. Зачем ты нужен хозяину в десять вечера? Куда-то ехать на ночь? В "Розочку", а потом в "Охотничий" – больше в это время некуда. Ну, если только перед "Розочкой" в "Парадиз" завернуть. Ладно, куда бы ни ехать – без проблем. А вот если не ехать, то зачем? Ну если, Мажордом и прав, и его для "услады" вызвали, то тогда всё, смертный край и будь что будет. Одеться надо на выезд, а там посмотрим. Страха не было, только холодное спокойствие. Как перед неотвратимой атакой, когда деваться некуда, впереди враг, сзади спецура заслоном, но там хоть рядом были свои, а здесь ты один. Ну что ж, один так один, тоже случалось...

   После ужина у тех, кто не занят в господских комнатах, личное время. А у него... а ему на работу. Глядя, как он переодевается в выездное, Зимняк негромко спросил.

   – Работать?

   – Да, – так же ответил Гаор, – вызывает. Снежку, если придёт, отошли, не знаю, когда вернусь.

   Зимняк кивнул и совсем тихо сказал:

   – Ты вернись, парень, а там уж ... – и повторил, – ты вернись.

   Гаор молча кивнул, благодаря, и, на ходу надевая шофёрскую куртку, вышел из спальни. Встречные в коридоре, а потом лакеи и горничные на внутренних переходах лестницах удивлённо смотрели на него, но по заведённому здесь обычаю ни о чём не спрашивали.

   Из комнат Фрегора доносилась негромкая музыка, и Гаор вошёл в гостиную. Горели бра над диваном, на диване лежал голый мальчишка, в углу мигал огоньками и мелодично ворковал дорогой музыкальный центр, на столике перед диваном бутылка вина и бокал – всё, так сказать, для отдыха, но Фрегора не было.

   Гаор несколько озадаченно посмотрел на мальчишку. Тот сел, сверкнув ошейником, и сердито зашептал:

   – А ты тут на хрена? Я в паре не работаю!

   Ответить Гаор не успел. Угловая дверь распахнулась, и в гостиную влетел Фрегор. Без пиджака, но в брюках и рубашке, что несколько успокоило Гаора.

   – Кто тут?!

   Гаор щёлкнул каблуками по-строевому и гаркнул:

   – Рыжий здесь, хозяин.

   – Ага, отлично.

   Фрегор вытер рукавом белой измятой рубашки мокро блестящий лоб, огляделся и словно только сейчас увидел мальчишку.

   – Пошел вон, ублюдок. Ты мне не нужен!

   Мальчишка встал, неуверенно заискивающе улыбнулся Фрегору.

   – Во-он! – заорал Фрегор. – Рыжий, выкинь его!

   – Да, хозяин, – пожал плечами Гаор и повернулся к мальчишке.

   Взвизгнув, мальчишка выскочил из комнаты на рабскую половину. Фрегор рассмеялся.

   – Отлично, Рыжий, мне понравилось. Выкини его тряпки и иди сюда.

   – Да, хозяин, – Гаор ответил настороженно, хотя пока ничего особого не происходило.

   Тряпками оказались новенькие из зелёного шёлка штаны, рубашка и трусы, сложенные в углу дивана. Гаор сгрёб всё это в охапку и вынес в коридор рабской половины. Мальчишка стоял под дверью и тихо плакал, дрожа всем телом и размазывая слёзы.

   – Одевайся, – сунул ему вещи Гаор, – и мотай вниз.

   – Да-а, меня выпорют, – всхлипнул мальчишка, – всё из-за тебя, рыжая морда.

   – Дорогу найдёшь, или помочь? – спросил Гаор и, не дожидаясь ответа, вернулся в комнаты Фрегора.

   Схлопотать по морде за промедление ему не хотелось. А тянуть время... что ты к Огню, что Огонь к тебе, а встречи не миновать.

   – Где ты, Рыжий? – недовольно позвал его Фрегор, едва он закрыл за собой дверь гостиной.

   – Здесь, хозяин.

   – Иди сюда.

   Гаор пошёл на голос и облегчённо перевёл дыхание, оказавшись не в спальне, чего он всё-таки боялся, а в кабинете. И обстановка там была никак не для развлечений, а для работы. Большой двухтумбовый письменный стол, кожаный диван и два кожаных кресла, четыре стула, маленький столик перед диваном и даже длинная низкая тумба вдоль стены были завалены бумагами.

   – Вот, Рыжий, поможешь мне разобраться.

   – Да, хозяин, – скрывая радость, ответил Гаор.

   Возиться с бумагами – это не вести машину, но и не то, чего он боялся до дрожи в ногах и холода по спине, когда шёл в хозяйские комнаты. Лишь бы не то, а с остальным он справится.

   Подчиняясь неожиданно толковым командам Фрегора, Гаор развернул и закрепил на полу рулон, оказавшийся... той самой схемой, которую он сам сочинял для записи в заветной папке. Но эта – несравнимо более полная и подробная, с размеченными связями, названиями фирм и прочего.

   – Готово, хозяин.

   – А теперь разбери отчёты и разложи их прямо по схеме. Чтобы лежали в том же порядке. Понял?

   – Да, хозяин, разложить отчёты в соответствии со схемой.

   – И тогда сразу видим, где чего не хватает, – радостно рассмеялся Фрегор. – Это бумаги с дивана и кресел. Действуй, Рыжий. А я отдохну.

   Гаор снял свою кожаную куртку, положил её у двери прямо на пол и принялся за работу.

   Удача была настолько неожиданной, что он боялся в неё поверить, и потому старался ни о чём сейчас не думать, а только смотреть, читать и запоминать.

   Фрегор, полулёжа на диване в гостиной и небрежно отхлёбывая из бокала, удовлетворённо наблюдал в открытую дверь за сосредоточенной работой раба. Нет, как же здорово он придумал! А то уже путаница в глазах. Да, грамотный надёжный раб – это очень даже хорошо! Рыжий стоит своих денег. А самое ценное в Рыжем то, что Рыжий ненавидит Мажордома, тот уже жаловался на Рыжего отцу. Ну, это пустяки. Старый пердун давно не занимается хозяйством, а Рыжий – его личный раб, и он никому не позволит посягать на свою собственность. Мажордом, сволочь старая, ну, ничего, придёт день, и я отдам тебя Рыжему, тот с тобой расправится, отделает, как Солнце черепаху. Черепаший суп в "Парадизе" какой-то зелёный, слишком зелёный, что-то они туда намешали. Сволочи, все сволочи, Венн тоже сволочь, но не умён, да, фактически отдал ему такое задание, золотое же дно, все эти теперь перед ним на брюхе поползут, ведь где ни копни, там упущения, глупость, просто взятки, все они теперь у него на крючке. Венн возиться не захотел, что-то там разрабатывает, ну и пусть, такое задание упустил. Комплексная ревизия. Да за такое... надо бы угостить Венна, в благодарность. И не говорить, за что, пусть поломает голову.

   Фрегор даже хихикнул от предвкушения, и Гаор обернулся, ожидая нового приказа.

   – Работай, работай, – милостиво махнул ему рукой Фрегор.

   – Да, хозяин, – пробормотал Гаор, возвращаясь к работе.

   Вот это да, надо же, как всё гады продумали и приспособили. Ни хрена себе система получается. Ну, за пятьсот-то лет набралось. Хотя рабство, вроде, раньше началось, да, ещё с Огненного Очищения, но там какая-то невнятица, не Тёмные века, но тоже... как-то в отрывках в училище тот период давали. То ли документы сгорели, то ли... "Не отвлекайся",– одёрнул себя Гаор. С древней историей потом разберёшься. И в самом деле, отстойники только так, верхушка айсберга, а остальное... И торги не самое страшное, к какой бы сволочи ни попал, страшнее это. Интересно, как Ворон сумел из этой мясорубки выскочить, ведь он в Амроксе бухгалтером был. Ну ладно, сейчас это к делу не относится. А вот этот квадратик совсем пустой пока.

   – Рыжий, теперь стулья посмотри.

   – Да, хозяин.

   Фрегор допил, наконец, бокал и потянулся налить себе ещё, когда в дверь с рабской половины осторожно, даже вкрадчиво постучали и, не дожидаясь ответа, открыли. Вошёл Мажордом, а за ним две горничных в зелёных платьях, виляя выпирающими из-под коротеньких юбочек голыми задиками, внесли два подноса с тарелками, судками и прочим.

   – Вы пропустили общий ужин, – укоризненно сказал Мажордом.

   – Не смей мне указывать, сын рабыни, – с угрожающим спокойствием ответил Фрегор.

   – Вам надо поужинать, – Мажордом, казалось, не заметил сказанного.

   Жестом приказав горничным накрыть, он встал так, чтобы видеть происходящее в кабинете. Вид занятого разбором и раскладыванием бумаг Рыжего явно обескуражил его. Краем глаза заметив это, Гаор невольно усмехнулся. Что, не ожидал? То-то.

   – Ты это куда нос суёшь, дерьмо клеймёное? – в голосе Фрегора заклокотала настоящая злоба. – Рыжий, закрой дверь. С той стороны.

   – Да, хозяин.

   Гаор подошёл к двери и закрыл её.

   И сам себе не поверил, что остался один, наедине с бумагами. Он несколько раз быстро вдохнул и выдохнул, приводя в порядок сразу разбежавшиеся мысли. Прийти в себя помогла доносящаяся из-за двери визгливая ругань. Фрегор распекал Мажордома. И Гаор заставил себя вернуться к работе. Хотя... хотя письменный стол и сваленные на нём бумаги были так заманчивы. Но если его застукают, то получит он не плетей, а пулю. И будет счастлив, что ему дали такую смерть, быструю и относительно безболезненную. "О смерти как о милости молить будешь", – сказал тогда Ворон. И если вспомнить рассуждения Фрегора о том, что бы такое сделать с... кем-нибудь, то Ворон прав не на сто, а на тысячу процентов. А жить хочется. И самому по себе, и ещё потому, что вместе с ним умрут, так и не вырвавшись на газетный лист, замученные "галчата" и всё остальное, виденное им. Нет. Ему надо жить. Через силу, через "не хочу". Надо! Так что смотри, читай, раз уж представилась такая возможность, раскладывай вдоль схемы и запоминай.

   – Рыжий! – взвизгнули за дверью.

   Шёпотом чертыхнувшись, Гаор распахнул дверь.

   – Да, хозяин.

   В гостиной Фрегор за накрытым столом, рядом обе горничные на коленях, а посередине с распухшим покрасневшим лицом Мажордом, тоже на коленях.

   – Рыжий, какие рабы подлежат утилизации? – почти ласково спросил Фрегор.

   "Ах ты сволочь!"– мгновенно поняв его замысел, задохнулся от бессильного гнева Гаор. Но надо отвечать. Не тот случай для неповиновения. И спокойным, даже скучным, чтобы не дать прорваться наружу клокотавшей внутри ненависти, монотонным голосом Гаор стал перечислять. Категории по возрасту, по здоровью, за неповиновение, за невозможностью использования...

   Фрегор благосклонно кивал.

   – И ещё одно забыл, – сказал он, когда Гаор замолчал. – По воле хозяина. По его желанию. Понял, Старина? – весело обратился он к Мажордому. – Захочу, будет такое мое желание, и отправлю, и плевать мне на твой возраст, здоровье и повиновение. А там... А ну-ка, Рыжий, перечисли полную утилизацию. Помнишь?

   – Да, хозяин, – глухо ответил Гаор.

   Но ответить он не успел. Щёлкнул селектор в углу, и голос Фордангайра сказал:

   – Фрегор, Старина у тебя? Он мне нужен.

   – Ну и забирай! – рявкнул Фрегор.

   Селектор, щёлкнув, отключился, и Фрегор махнул вилкой Мажордому.

   – Пшёл вон, в другой раз послушаешь.

   Мажордом тяжело поднялся с колен, не глядя на Гаора, поклонился Фрегору и вышел. Фрегор рассмеялся ему в спину и поглядел на горничных.

   – Обе тоже вон, не нужны!

   А когда они убежали, гордо посмотрел на Гаора.

   – Видел, как я его, а?! Пусть знает. Там ещё много?

   – Не очень, хозяин, – осторожно ответил Гаор.

   Ему очень не понравилось лицо Фрегора, когда тот смотрел на Мажордома, явно наслаждаясь его страхом. Такой вариант садизма, когда сами не бьют, а любуются видом чужих страданий, причиняемых кем-то другим, был ему знаком. Случалось видеть и на фронте, и на "губе". Да и в училище был такой. Сам не бил, а заставлял других и получал двойное удовольствие: и от криков жертвы, и от того, что сделал палачом другого.

   Фрегор кивнул.

   – Сейчас поем и закончим.

   – Да, хозяин, – бездумно ответил Гаор.

   – И поставь что-нибудь повеселее, маршевое... – распорядился Фрегор.

   Ответив положенной формулой, Гаор подошёл к музыкальному центру. Огонь Великий, разумеется, он знал и приёмники, и магнитофоны, и проигрыватели, но чтоб вот так, всё вместе и так сделано... Нет, о таком он и не мечтал, это ж... не то что сержанту, далеко не всякому офицеру по карману. В Орртене такого не было, это точно. Во всяком случае... он не помнит.

   Разобрался Гаор достаточно быстро, выбрав и поставив пластинку старинных маршей. Бравурные фанфары и мерный рокот барабанов удовлетворили Фрегора.

   – Правильно, Рыжий!

   Фрегор вытер губы салфеткой и бросил её на развороченные блюда. Действительно – вспомнил Гаор Мажордома – поковырял и бросил.

   – Рыжий, если хочешь, доешь, – Фрегор встал из-за стола, – а нет, тогда вызови шлюх, чтоб убрали, и продолжим.

   Доедать за другим... нет, этого он себе и в училище не позволял. Гаор подошёл к двери на рабскую половину и распахнул ее. Ждавшие сигнала горничные сразу впорхнули в гостиную и стали убирать, чирикая, щебеча и крутясь вокруг Фрегора.

   – Кыш, – достаточно беззлобно отмахнулся он от них.

   Горничные исчезли, и продолжилась работа. Раскладывание и пересчёт отчётов, сверка их между собой, выписывание на листы где чего не хватает. К удивлению Гаора, в этом, Фрегор, похоже, действительно разбирался, был въедлив, ничего не упускал и каждую стадию, каждый пункт отрабатывал до конца. Однако, псих он, может, и псих – что все Ардинайлы "не в себе", Гаор давно для себя решил – но дело знает.

   – Ну вот, – Фрегор удовлетворённо перебрал исписанные листы. – Уже что-то на что-то похоже. Теперь всё это убери прямо по конвертам, а я прикину дальнейший график. До праздника надо развязаться с Амроксом.

   Праздник? – тупо удивился Гаор, раскладывая пачки бумаг по пронумерованным конвертам. И тут же вспомнил: чёрт, летний солнцеворот. И опять травля?! Сволочи, это вот так они Небесный Огонь чтят?!

   – Думаешь, не успеем? – озабоченно спросил Фрегор, заметив его помрачневшее лицо. – А может, ты и прав. Там столько всякого интересного, что спешить не стоит. Это ты хорошо придумал. Хвалю.

   – Спасибо, хозяин, – бормотнул Гаор уставную фразу.

   А когда-то он бодро рявкал: "Служу радостно!". Ну, и какая разница? А никакой. Что тогда ему было накласть на начальственные похвалы и выговоры, так и теперь на хозяйские. Нарываться на наказания не надо, себе же дороже, отказываться от наград и поощрений тем более, но рвать жилы, гореть и стараться... да пошли они все – решил он для себя ещё в училище. Да нет, даже раньше, пожалуй, с Сержантом.

   Когда Фрегор закончил, наконец, возиться с бумагами и отпустил его, было далеко за полночь, пожалуй, уже к рассвету ближе.

   – Ступай, Рыжий, – Фрегор с удовольствием потянулся, – завтра, – и рассмеялся, – чёрт, уже сегодня, ладно, никуда не поеду. Хотя... стой.

   "Началось, – угрюмо подумал Гаор, – шило в заднице проснулось". Будет теперь пять раз за долю распоряжения менять. Но к окончательному решению Фрегор пришёл достаточно быстро: всего-то трижды успев передумать и отменить только что отданные приказы. И Гаор вышел с последним вариантом: выезд на лимузине после обеда, а до обеда может спать. Вот что да, то да: ни разу хозяин не заставил его работать через силу, не выспавшимся. Хотя понятно: если он с недосыпу во что-нибудь вмажется, то кому будет хреново? Это понять любой придурок может, а Фрегор придурком не был. Сволочью, психом, это да, но не придурком.

   На второй половине тихо и пусто, только лампы в полную мощность горят. "Интересно, – вяло подумал Гаор, – их что, совсем не гасят?" Хотя... какое его дело? Не ему же за свет платить. А может, здесь свой генератор стоит. Полная, так сказать, автономия. Он был сейчас готов думать о чём угодно, лишь бы не о прочитанном, зная, что оно и так намертво отпечаталось в памяти и будет теперь там лежать и ждать своего времени, чтобы стать строчками на листе.

   В спальне Гаор, не глядя на часы, чтобы не думать о том, сколько ему осталось до подъёма, прошёл к своей кровати и стал раздеваться. На спинке висели платьице, фартучек и маечка, а одеяло еле заметно горбилось. Значит, Снежка здесь. Ну и... не успев даже понять: лучше это или хуже, Гаор кое-как запихал куртку, брюки и ботинки в шкаф, бросил на тумбочку рубашку и бельё, потому что относить их в ящик для "грязного" у него уже не было сил, и рухнул, едва не придавив Снежку.

   – Рыжий, ты? – прошелестело у него где-то под боком.

   – Мм, – промычал он уже во сне.

   Маленькая ладошка скользнула по его животу, погладила волосы на лобке.

   – Ты спи себе, спи, – шептала Снежка, – я мяконько... я чуточку-чуточку...

   Но Гаор спал и без уговоров, а её шепот и прикосновения сознавались настолько смутно, что не могли разбудить, но заставляли морщиться и постанывать.

   Утром Снежка выскочила из-под его одеяла, сгребла в охапку свою одежду и его бельё и убежала. Гаор, хоть и встал вместе со всеми и потащился в умывалку, а затем в столовую, и вроде делал всё как надо и положено, но продолжал спать. И после завтрака, вернувшись в спальню, разделся и снова лёг. И заснул, как провалился, но уже зная, что крыша удержалась, что всё виденное осталось в памяти и всплывёт тогда, когда понадобится для дела.

   Разбудили его, весьма бесцеремонно тряся за плечо.

   – Какого хрена?! – сердито выдохнул Гаор, не открывая глаз.

   – А простого, – сказал над ним голос Первушки. – Забыл, что тебе после обеда на выезд?

   Гаор сел, помотал головой и протёр кулаками глаза.

   – Первушка, ты?– спросил он сквозь зевок

   – Тебе я Медицина, забыл? – сердито сказала Первушка.

   Гаор вздохнул, откинул одеяло и встал.

   – Ну и чего? – хмуро спросил он.

   – Ко мне зайдёшь, как готов будешь.

   Первушка насмешливо оглядела его и вышла. Гаор посмотрел на часы. Двенадцать, а обед в два. Однако вовремя разбудили. Как раз в душ, одеться и в амбулаторию. А там обед, переодеться и на выезд.

   Холодный душ прогнал остатки сна. Гаор зашёл в спальню развесить большое полотенце и, как был, в расхожих рубашке и штанах на голое тело и шлёпках, пошёл к Первушке. Странно, конечно, зачем он ей, ничего ему сегодня ни зашивать, ни заклеивать, ни смазывать не надо.

   – Сегодня я целый, – сказал он, входя в её кабинет.

   – Ну, это у тебя ненадолго, – ответила ему Первушка, а сидевшие тут же Цветик и та, просившая у него как-то закурить, засмеялись.

   Гаор с удивлением посмотрел на них. Они-то здесь зачем? Консилиум или... понятые? Или свидетели? Как бы то ни было...

   – Ты это про какие категории рассказывал? – сразу спросила его Первушка.

   Та-ак, совсем интересно.

   – А то вы не знаете? – ответил он вопросом. – Ни разу на торгах и сортировке не были?

   Но ещё не договорив, сообразил: а ведь и не были, они-то не купленные, а родовые.

   – А у тебя язык отвалится повторить? – спросила Цветик, а вторая пожала плечами:

   – Ну, и не были, так что?

   Гаор тряхнул головой:

   – А ничего. Раз интересно, слушайте.

   Он сел на табуретку для осмотра и заговорил. Как и ночью, спокойным, даже скучающим тоном перечислил все категории. Три по возрасту, четыре по здоровью и шесть по использованию. Они молча кивали. И не понять: в самом деле не знают или его проверяют.

   – А сортируют как? – спросила Первушка, когда он замолчал.

   Гаор рассказал и это.

   – А теперь про утилизацию рассказывай, – потребовала Цветик.

   – А нужно? – ответил Гаор. И пояснил. – Меньше знаешь, крепче спишь.

   – Мой сон – не твоя забота, – зло оскалилась Цветик. – Давай, ну!

   И он, обозлившись непонятно на кого, вывалил им полную процедуру, со всеми вариантами, с извлечением органов и выкачиванием крови, свежеванием и душевыми, когда пускают газ вместо воды, как просеивают пепел и фасуют мешки с удобрениями, обрабатывают содранную кожу и...

   – Хватит! – Гаор резко встал. – И мне, и вам хватит.

   – От такого закричишь, – спокойно сказала Первушка.

   Он бешено посмотрел на неё:

   – Ты меня за этим позвала?

   – И за этим, – кивнула она и повернулась к женщинам. – Слышали? Тогда ступайте, потом поговорим.

   Цветик и вторая молча встали и вышли.

   – Н-ну?! – выдохнул сквозь зубы Гаор. – Ещё что ты мне скажешь?

   – Ты-то как это увидел? Он что, тебя с собой таскал?

   – А это тебе знать незачем.

   – Зря, Дамхарец, – она насмешливо покачала головой, – если твой совсем свихнется, думаешь, тебя пощадят? При нём оставят? Чтоб ты его с ложечки кормил и слюни утирал? Как же! Жди!

   – От козла молока ждать незачем, – ответно усмехнулся Гаор.

   – Хочешь, я тебе и для него питья дам, а? Из твоих рук он возьмёт.

   Гаор удивлённо посмотрел на нее и мотнул головой.

   – Нет,– ответил он спокойно, но жёстко

   Первушка пожала плечами:

   – Ну, как знаешь, ты себе судьбу сам выбрал.

   – А вот это ты правильно сказала, – улыбнулся Гаор, – выбор мой, и отвечать мне.

   Первушка кивнула:

   – Запомни, что сказал, Дамхарец.

   – А я вообще памятливый, – усмехнулся Гаор и вышел.

   В коридоре уже суетились пришедшие на обед.

   Нет, ни тогда, ни потом он не пожалел о своём отказе. У Ардинайлов свои игры, он в них не участвует.

   Ведомство крови... Ведомство Несамостоятельного населения... центральные отделения и филиалы... Амрокс... Исследовательский центр... Центральный госпиталь... Специализированный Накопитель... Главное хранилище биоматериалов... «Сырьё»... «полуфабрикат»... «продукт»...

   День за днём, день за днём, день за днём...

   С каким-то отстранённым интересом, как о ком-то постороннем, Гаор иногда думал: а на сколько его хватит? Он заставлял себя смотреть и слушать, видеть и слышать, и запоминать. И не чувствовать. Потому что с такой же отстранённой ясностью знал, что если хоть на мгновение даст прорваться чувству, то пойдёт с голыми руками убивать, всех этих... сотрудников, а там уже будь что будет. Да, конечно, его убьют, и его смерть ничего не изменит в отработанном выверенном конвейере и тем более не остановит, а значит... а значит, надо ждать, как снайперу в засаде, у него будет только один выстрел.

   Немногие периоды отдыха были, пожалуй, тяжелее работы. Потому что ему приходилось оставаться в "Орлином Гнезде", смотреть на людей, чей конец он теперь слишком хорошо представлял, и чтобы не сорваться, ещё тщательнее отгораживался от них.

   Большого летнего праздника он ждал с ужасом. Как он понял, Фрегор собирался провести его дома, так сказать, в кругу семьи.

   – Понимаешь, Рыжий, они все сволочи, но праздник есть праздник. Все разъехались, даже выпить не с кем, и вообще, – Фрегор вздохнул, – положено. Отец разозлится, если меня не будет. А если старый пердун окочурится, то Фордангайр станет наследником, и тогда всё, он меня уделает. Понимаешь, не успеваю я, Рыжий, его выродка на экспертизу сдать, а там пока она пройдёт, пока Ведомство Крови примет к сведению и сделает выводы, пока сдаст их Ведомству Юстиции, а тому тоже надо время, чтоб всё оформить...

   И Фрегор стал ругаться. И к его жалобам, и к ругани Гаор давно привык и привычно не слушал, зная, что сумеет вычленить из этого словесного поноса очередной приказ. А вот что ему делать? Ну, заклинания не будет, это понятно. Мажордом с остальными родовыми костьми лягут, но не допустят. Раз даже говорить по-нашенски нельзя, матери все в забросе... нет, придётся самому, отдельно, попросить прощения у Мать-Земли и Золотого Князя, Мать-Луну и Мать-Воду не забыть, попросить их о помощи и защите, но вот как это сделать? Занятый этими мыслями, он даже забыл, что хозяева будут праздновать по-своему, травлей и прочими безобразиями и паскудствами. И вот как ему от этого увильнуть? Но ничего придумать не удалось. Да и что он может? Сбежать и спрятаться где-нибудь в парке? Так с собаками отыщут. То-то будет зрелище! Развлекалочка люкс-экстра. А то, что от него после этого останется... Ладно, пусть будет, как будет.

   Накануне праздника он опять возил Фрегора по уже накатанному маршруту: "Парадиз", "Розочка", "Охотничий", не считая всякой мелочи на перегонах. На этот раз Фрегор напился так, что уже из "Розочки" его вывели под руки, и Гаору пришлось выйти и помочь уложить хозяина в лимузин.

   – В "Охотничий" по кругу, – простонал Фрегор и захрапел.

   И Гаор послушно погнал лимузин по дальнему и долгому круговому пути, жалея о том, что включать перегородку может только пассажир, дыши теперь хозяйским перегаром. Но это не самое страшное, а вот этот загул... он ему на руку. После "Охотничьего" наверняка хозяин поедет отсыпаться, и там он, вытряхнув упившегося психа на руки лакеев и сдав машину ночному механику, переоденется и пойдёт на гимнастику. Законное дело – хозяйский приказ, и там, один, ночью и поговорит и с Матерями набольшими, и сЗолотым Князем. Так что... спасибо Огню Справедливому, что он ни делает, всегда к лучшему.

   В общем-то, так и получилось. К "Охотничьему" хозяин слегка проспался и смог самостоятельно выйти из лимузина. Сопровождения он не потребовал, и Гаор спокойно остался в машине. Пробыл Фрегор в ресторане не слишком долго и вышел если не почти трезвым, то почти вменяемым. Во всяком случае, шёл самостоятельно, в машину сел, ни за что не зацепившись, и сразу приказал ехать домой.

   – Понимаешь, Рыжий, завтра праздник, – сообщил он как последнюю новость. И начал жаловаться на жизнь. – Опять Родовой Огонь и прочая чепуха, а вечером приём с фейерверком, придурки чёртовы, поработать совсем не удастся.

   Гаор молча слушал, не высказываясь даже мысленно: так устал, во-первых, и боялся спугнуть намечавшуюся удачу, во-вторых. Шило-то в хозяйской заднице в любой момент проснуться может, и тогда никто не знает, куда его шибанёт. Сам Фрегор – Гаор в этом не раз убеждался – тоже этого не знал. То въедливый до невозможного, то рассеянный, забывающий о чём только что говорил, то одно, то другое, то совсем даже не третье, а десятое. Вот начал на шлюх из "Розочки" жаловаться, перебирает их. И ведь стукнет ему сейчас в голову, так прикажет туда обратно ехать, было уже так однажды. "Работать он умеет, – усмехнулся про себя Гаор, – это да, сволочь, конечно, и работа у него сволочная, а в остальном..." Приятель его, этот Венн, совсем другой. Рот до ушей, а глаза серьёзные.

   – Венну я верю, – вдруг перескочил на другое Фрегор, – он мой друг.

   "Верь, – сказал про себя Гаор, – он тебя первым и предаст, и продаст, как только цену подходящую предложат. Все вы, тихушники, друг друга стоите..."

   Под бессвязные жалобы и рассказы Фрегора – болтал как нанятый – они въехали в Королевскую Долину, пронеслись по ночному шоссе, вспугнув трёх оленей – Фрегор совсем по-детски смеялся над испуганно удиравшими с дороги животными – и мимо козырнувшего им охранника нырнули в ворота "Орлиного Гнезда", а там по ночной тихой аллее к парадному крыльцу. Гаор остановил лимузин и приготовился выслушать очередное приказание.

   – Так, Рыжий, – сказал совсем трезвым голосом Фрегор. – Завтра отсыпайся, а после обеда... нет, чёрт, удрать не удастся. Ладно, там видно будет.

   – Да, хозяин, – ответил Гаор. – До обеда отсыпаться, а там видно будет.

   Фрегор кивнул, но с места не стронулся. Гаор беззвучно выругался, ожидая неизбежного изменения приказа и чувствуя, что время уходит. Рассвет уже скоро, а ему еще...

   – Ладно, Рыжий, всё! – Фрегор наконец-то вылез из машины и взбежал по ступеням к приветливо распахнувшимся перед ним дверям.

   Не дожидаясь, пока он скроется, Гаор развернул лимузин на выезд. Неужели он успеет?!