Текст книги "Мир Гаора (СИ)"

Автор книги: Татьяна Зубачева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 93 страниц)

   – Ищи, кому выгодно, – Ворон делает очередной ход, выслушивает отвеет, наконец, справившегося с задачей Салаги, на мгновение вскидывает блестящие жгуче чёрные глаза и снова занят только доской и позицией, хотя даже Гаор видит уже свой проигрыш, – везде, где не можешь сразу понять или не уверен, задавай этот вопрос. Тогда найдёшь правильное решение. Воюют, пока выгодно, и подписывают мир, когда убытки превышают доходы. И так везде и всегда.

   Он не спорит, и ощущая, и понимая правоту Ворона.

   День за днём, вечер за вечером, выдача за выдачей...

   Кого-то увозят на торги и вместо них привозят новых, зачем, почему этот, а не тот? Продали только недавно, на его памяти, купленного Громка, а вместо него привезли Медка, тоже мальца, тоже прямо из посёлка, тоже неграмотного. Почему? А почему не продают Тукмана, которого ни к какому делу не приспособишь, и если бы Тарпан с остальными не прикрывали дурачка, то огребал бы Тукман по двадцать пять "горячих" каждый день и не по разу. Сторраму выгодно? Наверняка так, но чем? Гаору надо это понять, обязательно надо. Чтобы знать, как обезопасить себя. Единственная его опасность – это быть проданным, и единственное спасение – это оставаться выгодным для Сторрама. Но, поди, угадай... А значит, бойся – не бойся, а живи, как получается. И не думай о том, чего изменить не можешь.

   Иногда он возил в легковушке Сторрама или Гархема, но чаще ездил за товаром, или отвозил на филиалы излишки и незначительный брак из главного комплекса. Иные поездки занимали весь день: выезжал до общего подъёма и возвращался к отбою, а то и ночевал на каком-нибудь из филиалов.

   Хозяйство у Сторрама оказалось обширным и весьма, как Гаор случайно узнал, разнообразным. Так вдруг он попал в загородное и совсем не торговое хозяйство. Огромный фруктовый сад, парники, теплицы, и тут же пруды, в которых разводят рыбу, на вывеске имени Сторрама не было, там значилась какая-то безымянная компания, но держался Сторрам хозяином, и все местные на него так и смотрели...

   В другой раз Гаор оказался не где-нибудь, а на таможенном терминале. Правда, туда он приехал не один, а с Гархемом. И с удивлением увидел, как юлил перед Гархемом местный начальник, чуть ли не сам грузивший в его трейлер коробки без этикеток. Это ж кем раньше был Гархем? Что толстый, вальяжно сытый подполковник таможенной службы сразу усох, подтянулся, руки по швам, на морде преданный ужас, а обращение... не армейское: "Командир", а тюремное: "Начальник". Звания у Гархема, выходит, нет, а выправка есть. И пистолет в кармане. И каких же войск полковник сам Сторрам? Ох, и можно было бы...

   "Стоп, журналюга, отвали, пока задница цела", – уговаривал он сам себя. И предусмотрительно делал каменную морду и молчал об увиденном в спальне и в умывалке. Хоть стукачей и нет, а сам себя береги.

   Его выездной комбез давно утерял ненадёванный вид и даже в стирке уже не раз побывал. Махотка вполне прилично знает правила и знаки, жаль, нельзя ему пробную в городе устроить. Парни, кого он учит чтению и счёту, грамоту тоже усвоили. Ни "горячих", ни "по мягкому" он уже с месяц не получал. А в одной из поездок ему сказочно повезло: застрял в пробке и увидел, как между машинами ветер мотает выброшенную кем-то газету. Гаор приоткрыл дверцу и, улучив момент, вдёрнул трофей в кабину. И как же он гнал потом трейлер, ставя его на поворотах на два колеса, но выгадал целых десять долей, загнал машину в тупик и стал читать. Смаргивая набегавшие на глаза слёзы, он читал о каких-то актрисульках с кем-то пере– или недо-спавших, об открытии нового ночного клуба с "пикантными зрелищами" и про "первый бокал вина бесплатно", о чьих-то сексуальных проблемах, и густо замешанную на нецензурщине статью об открытиях в сексопатологии. Да... Огонь Великий, да по хрену ему сейчас всё, он читает!

   Дочитав до конца, Гаор скомкал газету и выкинул её в приоткрытое окно: на въезде всё равно обыщут. Хрен с ними, своё он взял!

* * *

21.05. – 4.06.2002; 28.07.2010

СОН ШЕСТОЙ

...от перемены места что изменится?...

   До весеннего праздника оставалось совсем немного, и начался обычный предпраздничный завоз товара. Конечно, это прибавило суеты не так в поездках, как в загрузке, но в целом, Гаора это мало касалось. А сам по себе праздник – вещь хорошая, и дополнительной пачкой сигарет, и свободным днём. А главное – это праздник Солнца, а он теперь с полным правом, не боясь обидеть набольших матерей, может и Солнцу воздать. Какая обида Мать-Земле, что её мужа чествуют? И Гаор гнал свой трейлер по привычному накатанному маршруту легко и весело, не думая ни о чём плохом и не ожидая никакого подвоха.

   А летом на торжество Солнца и заклинание Мать-Земли кто-то из матерей наверняка грибатку наденет. Матуня ему объяснила, что просто так, обычным украшением её не носят, а только когда сила её нужна.

   – А остального тебе, Рыжий, и знать нельзя, ты уж не обижайся.

   А на что ему обижаться. Есть сила мужская и сила женская, каждый своё делает и знает. А вот он мужских оберегов – маленьких мечей, Матуня их мечиками называет, накрутил и тоже подарил. Старшему, Мастаку, Юриле, Асилу, ещё мужикам. Держат в тумбочках, а то и под подушками, носить-то при себе нельзя, прощупают на обыске и всё... А Ворону он сплёл так, чтобы мечик со знаком Огня соединился в одном узоре, сам придумал, как сделать. Нет, Ворон не прав, две веры не помеха друг другу. Раньше он о вере не думал, но... но это было раньше, он тогда о многом не задумывался.

   Вот и поворот к комплексу. Сегодня хорошо, он успеет и разгрузиться, и машину обиходить до вечернего построения, а то надоело есть впопыхах или после всех.

   Охранник у ворот машет ему встать на обыск. Гаор легко притирает трейлер к обочине, достает карточку, маршрутный лист и накладную и выпрыгивает из кабины. Сверяют номер на ошейнике и карточке, время в маршрутном листе, а вот груз с накладной смотрят кое-как. Обыскивают. И опять же: самого обшаривают на каждом блокпосту, на каждом въезде и выезде, а вот машину ни разу по-настоящему не смотрели, так что если приспичит что-то провезти... "А в казарму ты это как протащишь? – осадил Гаор сам себя, – вспомни, как с кабелем пришлось покрутиться". Так что и, в самом деле, на самый крайний случай.

   – Вали, волосатик!

   "Валю, валю, обалдуй бритый, пошёл бы ты..."

   На складском дворе его уже ожидают парни из дворовых бригад с тележками, сейчас и Гархем появится принять накладную.

   Разгрузка и сдача прошли благополучно, и Гархем отпустил его шевелением пальца без оплеухи, что означало отсутствие нового задания, а значит, работу по обычному графику. Тоже хорошо и даже отлично.

   Вместе с Махоткой Гаор вымыл трейлер, проверил и подготовил его к следующему рейсу, а что Махотка делал без него, он не проверял: давал задание не он, а механик, работу свою Махотка сдал механику, так что ему и лезть нечего.

   – Как думашь, Рыжий, – быстро шептал Махотка, – в город с тобой меня пустят?

   Гаор невольно вздохнул.

   – Надо бы, конечно, тебе давно на пробные пора, только...

   Он не договорил понятное, что без хозяйского приказа Махотке и близко к внешней охране ни пешком, ни на машине и сунуться нельзя. Попытка к бегству – огонь на поражение. Хотя и распоследнему дураку ясно, что с клеймом и ошейником ты никуда не убежишь. Ещё одна глупость вроде этих бесконечных обысков, на которых только время теряется, но ничего ты тут не поделаешь.

   Заверещал далёкий, но все же слышный здесь звонок сигнала на построение, и они, забросив инструменты в шкаф, а у Махотки теперь тоже свой набор был, побежали к выходу и через гаражный двор по пандусу к рабскому корпусу. На въезжавший в ворота грузовичок-фургончик они не обратили внимания. Мало ли кто и зачем, если они нужны будут, их дёрнут, конечно, и никуда они не денутся, а так уже вот-вот их время начнётся.

   Они стояли на построении, их уже пересчитали, и Гаор ждал очереди на обыск, когда краем глаза заметил, что какая-то машина въезжает на стоянку под административным корпусом, и даже успел удивиться: чего это фургончику надо здесь так поздно, когда все работы закончены, а свободных канцеляристов и след простыл, и тут же забыл об этом: на обыск пошла его десятка.

   Обыск, лёгкий пинок дубинкой пониже спины, и можно сбежать по лестнице вниз мимо надзирательской в коридор и... и всё, вот теперь его время!

   Как всегда вечером шум, суета и толкотня в спальне и умывалке, в столовой женщины уже расставляют миски, наготове кастрюли с кашей и ломти хлеба.

   – Все что ли ча?

   – Все, Мать, – весело отвечает Старший, занимая свое место.

   – Ну и ладноть.

   Наступает сосредоточенная тишина жевания первых ложек, самые неугомонные трепачи замолкают в начале еды, это под конец, под чай, опять языки заработают, а сейчас ни до чего. Старший грозно поглядывает на недавно купленных парней: не вздумали бы шкодничать! У нас за едой завсегда порядок был.

   – Рыжий, седни куды гоняли?

   – На склады, подарки привёз.

   – Ага, нам уж шумнули, завтрева с утра в зал повезём.

   – А чо за подарки? – удивился Медок.

   Стол дружно грохнул хохотом.

   – Не нам понятно.

   – Праздник скоро, вот голозадые и запасаются.

   – На дамбу не погонят, кто знат?

   – Нет, – отвечает Гаор и объясняет, – я там третьего дня проезжал, не похоже , чтоб прорывало, паводок в этом году маленький.

   – А жаль, – искренне вздыхает Булан.

   – Не додрался, понимашь, – в тон заканчивает за него Тарпан.

   – И "по мягкому", понимашь, мало отвесили, – серьёзно кивает Полоша.

   И снова дружный хохот.

   В гостиной удивительное сочетание строгости и уюта. Никакой казённости, но и никакой расслабленности. Строгое, но не аскетическое мужское жильё. Электрокамин с хорошей имитацией пламени, удобная обтянутая кожей мебель, выдержанный коньяк, дорогие, но ни в коей мере не вычурные рюмки. И неспешная уважительная беседа равных, хотя и возраст, и положение собеседников значительно различаются.

   – Вы затеваете большое дело.

   – Да, и если Огонь позволит развернуть его до желательной величины, то я смогу обеспечить и детей, и внуков.

   – Большое дело требует серьёзных вложений.

   – Да, полковник. И я не могу рисковать пробным вложением. Именно поэтому я и обратился к вам. Вы же знаете, аукцион это лотерея, игра, у меня сейчас нет денег и времени на игры.

   Задумчивый кивок.

   – Что ж, в определённом смысле вы правы.

   Сторрам поднес к лицу рюмку и не так отпил, как вдохнул запах.

   – Но дёшево я его не отдам.

   Ридург Коррант улыбнулся.

   – Я на это и не рассчитывал. Такой товар стоит дорого. И я его покупаю не для перепродажи.

   – Но вы уверены, что это наилучший вариант? Если поездить по накопителям, то можно будет найти и... более интересный экземпляр.

   – Возможно. Но то, что я видел, меня устраивает. И то, что я и его владелец, – Коррант улыбнулся и подмигнул, – сослуживцы, даже однополчане, тоже.

   Сторрам рассмеялся, а Гархем, молча слушавший разговор, улыбнулся.

   – Ситуация мягко говоря пикантная, капитан. Не продавец, а покупатель расхваливает товар, набивая цену. Ну что ж, помощь однополчанину зачастую выше долга крови. Я купил его за семь тысяч как новообращённого. Давайте так. Чтобы вы потом не могли ни в чём меня упрекнуть, проведём осмотр здесь, и тогда решим окончательно.

   – Согласен.

   Сторрам посмотрел на Гархема, и тот прошёл к телефону.

   На выходе из столовой Гаора дёрнула за рукав Белена.

   – Рыжий, ты куда сейчас?

   Гаор с интересом посмотрел на неё.

   – А куда надо?

   – Ой, ну непонятливый ты.

   – Сейчас пойму, – пообещал Гаор, крепко обхватывая её и прижимая к себе.

   – Чо, прям здесь?! – удивилась Белена.

   – То тебе не так, и это тебе не этак, – почти искренне возмутился Гаор, заталкивая её в угол за дверью столовой.

   Белена фыркнула.

   – Вот кривин сын, как есть лесовик дикой...

   – Мг, – согласился Гаор, вжимая её в стену, но так, чтобы Белена при желании могла бы вывернуться, а что она его кривиным сыном и лесовиком обзывает, так на то он и криушанин, принятой, правда, ну так это уж мелочи.

   Белена вывернуться не захотела. Распахнутая дверь столовой прикрывала их от суетящихся в коридоре, и Гаор чувствовал себя в полной безопасности, зная, что все всё видят и понимают и никогда не помешают ему.

   Белена крепко обхватила его за плечи, прижимая к себе. Как и он, она переоделась на ужин и была только в рубашке и штанах на голое тело. Гаор выставил вперёд руки и крепко упёрся ладонями в стену возле её головы.

   – Ну, держись, Белена.

   – Сам не упади!

   – А не тебе меня свалить!

   И в самый разгар, когда Белена, удивлённо охнув, почти повисла на нём, пронзительно задребезжал звонок, распахнулась совсем рядом дверь надзирательской, и гаркнули.

   – Старший! А ну живо сюда!

   Гаор и Белена замерли. И хоть увидеть их из надзирательской не могли, оба поняли, что дальнейшего не будет. Вызов в надзирательскую всегда не к добру, а уж в неурочный час... Гаор отпустил Белену, досадливо выругался и стал оправлять одежду.

   Коридор затих в напряжённом, опасливом ожидании. Гаор с Беленой вышли из своего укрытия и присоединились к остальным. Белена убежала к женщинам, столпившимся у двери своей спальни, а Гаор подошёл к Ворону. В ответ на его вопросительный взгляд, Ворон молча пожал плечами, но лицо его было угрюмо сумрачным.

   Распахнулась наружная дверь, и в коридор влетел так, будто его пнули в спину, Старший, обвёл всех обалдело изумлёнными глазами.

   – Рыжий где?

   – Здесь я! – рванулся к нему Гаор, – что случилось?

   – Требуют тебя, чтоб как есть бежал!

   Как есть? В штанах и рубашке на голое тело? Босиком? А чёрт, чуньки снять, чтоб не придрались! Гаор торопливо стянул чуньки – хотя ноги давно не болели, он их носил в спальне всю зиму, снимая только в душевой – и сунул стоявшему рядом Махотке.

   – Брось на койку. Старший, чего...?

   – Рыжий, натворил чего? – Старший встревожено смотрел на него. – За "горячими" зовут?

   – Да нет, – Гаор выпрямился, неистребимым усвоенным с детства движением проверил, как заправлена рубашка, и пошёл к двери, еле слышно выдохнув, – Мать-Вода, пронеси меня.

   За ним захлопнулась дверь, и как ни прислушивался Старший, ничего разобрать было невозможно. Зачем звали? Всыпать "горячих"? Так за что? И обычно о таком объявляет Гархем на построении. Надзиратели от себя решили ввалить? Так, вроде, в этой смене таких любителей нет. И Рыжий говорил, что рейс удачно прошёл. Побаловаться с ним захотели, как с Тукманом? Вот это хреново, у Рыжего хватит дурости начать отбиваться, тогда дело и "ящиком" может кончиться. Но тоже такой любитель не в этой смене. Что же там такое? Ни ударов, ни криков не слышно. Но Рыжий всегда под дубинкой молчит.

   К Старшему подошел Ворон.

   – Как звали? Обмолвок не было?

   Старший мотнул головой.

   – Нет, просто велели, чтоб бежал как есть.

   – Может, на работу какую дёрнули? – подошла к ним Мать.

   – Тогда бы велели надеть комбез и ботинки, – угрюмо возразил Ворон.

   Мать кивнула.

   – Ладноть, мужики. Стой, не стой, здесь вы ему тама не поможете. Вернётся – расскажет.

   – Вернётся? – посмотрел на неё с надеждой Старший.

   Мать усмехнулась.

   – Он из "ящика" вернулся, а здесь-то...

   Старший кивнул.

   – А может, и впрямь работать позвали, – вступил в разговор Мастак, – починить там что или по технике наладить. Если не на дворе, то и ботинки не нужны.

   – Возможно, – кивнул Ворон и невесело, даже вынужденно улыбнулся, – будем надеяться на это.

   Остальные молчаливыми кивками согласились с ним и разошлись. В самом деле, что толку стоять под дверью и ждать? Всё равно им никто ничего не скажет. А быть там может всё что угодно.

   Гаор был готов ко всему: от приказа лечь под «горячие» до приказа починить что-либо из техники, но не к тому, что услышит новый приказ. Из верхнего тамбура по лестнице на третий этаж, там по коридору направо, а там...

   – Там тебе всё скажут. Понял, волосатик?!

   – Да, господин надзиратель, – и опять же по армейской привычке повторил приказание.

   – Пшёл, – махнул ему рукой надзиратель и рявкнул в спину. – Бего-ом!

   А второй заржал.

   – А мы тут выпьем, чтоб ты целым вернулся, – и, давясь от смеха, – нетронутым!

   Под надзирательский гогот Гаор выскочил обратно в тамбур, чёрт, дверь в коридор закрыта, заглянуть туда и дать знать о себе не получится, верхний холл, лампы через одну, лестница... никогда не бывал здесь, вроде по ней тогда, в самый первый день ушёл Гархем, и что означают последние слова надзирателя? Нет, это-то понятно, но чтобы Гархем баловался таким...? Непохоже, но если так... нет, он не Тукман, не дастся. Надо – будет драться, просто так ни Гархем, ни кто другой его не возьмёт. Гранитные ступени холодят ступни, сволочи, не дали обуться, входы на этажи перекрыты решётками, как же он пройдёт, или охранник впустит?

   Охранника нет и решётка отодвинута. Коридор освещён, и в глубине у самого правого торца приоткрыта дверь и оттуда вроде как музыка. Так что, развлекалочка чья-то, а он-то им зачем? "Или им, – Гаор усмехнулся на бегу, – третьего на выпивку и четвёртого в карты не хватает?"

   У приоткрытой двери он перешёл на шаг, но остановиться не успел. Возникший в дверном проеме Гархем коротким властным жестом велел ему войти.

   Небольшая прихожая с огромным шкафом во всю стену... на вешалке чья-то армейская куртка без знаков различия, у Гархема такой не видел ни разу... просторная гостиная... камин, кожаная мебель, на столе у камина бутылка и три рюмки, три кресла... Сторрам?! Ни хрена себе! А это что за чмырь рюмку в ладонях греет? Так, мужская вечеринка, мальчишник, это понятно, но он-то им на хрена понадобился?

   Но пока Гаор всё это думал, его тело проделало все необходимые движения, а глотка гаркнула:

   – Рыжий здесь, хозяин!

   Сторрам улыбнулся и жестом гостеприимного хозяина указал на него, обращаясь к сидевшему рядом.

   – Прошу. Всё что хотите.

   Гархем прошел к свободному креслу и сел, взял свою рюмку и отпил.

   Гаор неподвижно стоял, и трое мужчин пристально рассматривали его.

   В комнате было тихо. Только потрескивал огонь в камине – дорогая модель со звуковой имитацией, да очень тихо, но отчётливо, не смазывая звук, играла музыка в угловом тоже дорогом музыкальном центре, ему уже случалось такой проверять. Значит, это квартира, чья? Кто-то живет или так, "гнёздышко"? Это, похоже, их гость и его предлагают... как угощение, в дополнение к коньяку? Ну...

   – Образование?

   Гаор вздрогнул, не сразу сообразив, что спрашивают его и спрашивает незнакомец.

   – Общевойсковое училище, солдатское отделение, полный курс, – и вовремя спохватился, – господин.

   Не так одобрительный, как констатирующий кивок.

   – Год выпуска?

   – Пятьсот пятьдесят девятый, господин.

   – Кем выпущен?

   – Аттестованный рядовой, господин.

   – Кем демобилизован?

   – Старший сержант, господин.

   На хрена это им? Сторрам решил похвастаться, какие у него рабы? Или... что это торги, Гаор старался не думать, сразу задавив мелькнувшую мысль.

   – Встань сюда.

   Гаор перешёл на указанное место и оказался практически в центре гостиной, освещённый и верхней люстрой, и угловым торшером, и пламенем камина.

   – Раздевайся.

   Гаор снял, привычно сложил и положил на пол – больше-то некуда – рубашку, расстегнул и снял, сложил поверх рубашки брюки и выпрямился. Если они думают, что он сейчас прикроется и тем подставит себя под оплеуху, то хрен вам, на такое новика можно купить, а он не первый раз на... чёрт, неужели всё-таки сортировка, нет, не хочу, нет...

   Трое мужчин спокойно поверх рюмок с коньяком рассматривали стоявшего перед ними обнажённого человека. Тихая приятная музыка, трепещущее пламя в камине, неслышно текущее время.

   – Смирно.

   Негромкий голос словно хлестнул Гаора, заставив подтянуться и напрячь мышцы.

   Легко оттолкнувшись от кресла и не выпуская рюмки, Ридург Коррант встал и подошёл к застывшему в уставной стойке рабу. Обошёл вокруг.

   Как в музее – мелькнула у Гаора идиотская в этот момент мысль, но он и в самом деле вспомнил, что сам так же бродил вокруг древних статуй.

   – Осколочные, пулевые, – пробормотали из-за спины с непонятной интонацией, и вдруг опять резкие, как выстрел, команды. – Руки вперёд! Наклонись! Ноги расставь!

   "Столик"?! Зачем?! За что?!

   Чужая рука проводит по его спине костяшками пальцев, слева от позвоночника, справа, так же проходится по ягодицам...

   Это... Всё-таки это?! Нет, надо бить сейчас, сразу...

   – Смирно!

   Строевая команда разворачивает его в стойку, прижимая уже сжатые в кулаки руки по швам.

   Гаор перевёл дыхание и с ужасом увидел улыбку Гархема. Тот явно наслаждался зрелищем. Так... так... нет, выдержу, не дам тебе этой радости. Сцепив зубы, Гаор изо всех сил сохранял по-армейски неподвижное лицо.

   Незнакомец снова обходит его кругом и, улыбаясь, подмигивает Сторраму. И тот, тоже улыбаясь, говорит.

   – Да, и даже не слишком волосатый.

   Чёрт, он же уже слышал это, тогда, там на аукционе. Так всё-таки торги?

   – На потомство проверяли? – деловито спрашивает незнакомец.

   Сторрам покачал головой.

   – Я не занимаюсь разведением.

   – Почему? Вам не нужен лишний доход? Детёныши дают неплохую прибыль.

   Голос Сторрама серьёзен.

   – Если чем-то заниматься, то серьёзно. Соответствующий контингент, контроль размножения. Я занимался животноводством, у меня и сейчас небольшая конюшня, нет, капитан, породистое разведение требует больших вложений, им надо заниматься серьёзно, а пускать процесс на самотёк...

   – Но вы, надеюсь, его не кастрировали?

   – Разве не видно? – подчеркнуто удивляется Сторрам и хохочет.

   Капитан подходит вплотную уже спереди, смотрит прямо в глаза.

   – Если в аттестации сержанта написано "умён", не верь глазам своим, а?

   Ответа явно не требуется, его попросту грубо и цинично лапают, ощупывая половые органы. Гаор непроизвольно зажмурился, чтобы ничего не видеть, не сорваться, потому что нападение на хозяина, а, сорвавшись, он уже разбирать не будет – это смерть и всем остальным, не децима, а каждого, нет, он не поддастся...

   – И к тому же выдержанный, – с этими словами его отпускают и оставляют стоять одного.

   Гаор медленно открыл глаза. И увидел беззвучно смеющегося Гархема. Зрелище было мерзким.

   – Он у нас влюбчивый, – наконец, вытирая выступившие от смеха слезы, сказал Гархем и отхлебнул из своей рюмки, – влюбился, понимаете, в рабыню-малолетку и безумствовал в лучших романтических традициях.

   – Ну-ка, ну-ка, – усаживается в свое кресло капитан, – впервые слышу, чтобы раб безумствовал из-за женщины, да ещё в романтических традициях.

   Смеясь и прихлёбывая коньяк, Гархем стал рассказывать.

   – То на Новый год он её катал на перилах, по наружной лестнице.

   – Там же восемь этажей! – изумился капитан.

   – Шесть, – поправил его Сторрам и уточнил, – но высоких.

   Капитан покачал головой.

   – Действительно... безумство.

   – Это ещё что! Вы ведь знаете, рабыни всегда себя чем-нибудь обвешивают. Особенно волосы, повязывают яркие тряпочки.

   – Да, я с этим сталкивался.

   – Ну вот, и у неё ветром унесло такую тряпочку, и прямо на эмблему, так он, – Гархем рюмкой показал на Гаора, – полез за ней. По стене, по растяжке... – Гархем снова отхлебнул и с живым интересом посмотрел уже не на собеседников, а на него, – Рыжий, она что, и в самом деле такая сладкая была?

   – А сейчас она где? – спросил капитан.

   – Утилизирована, – кратко ответил Гархем и неохотно пояснил, – вышел не очень приятный инцидент, и её пришлось отправить на утилизацию. Так он прямо в буйство впал, пришлось изолировать. На трое суток, – и хихикнул уже вслух, – для успокоения и вразумления.

   – Надо же, – капитан покачал головой, глядя на Гаора, – страсти какие. Так что, у всех, значит, вдоль, а у неё поперёк...

   Стиснув зубы до боли в скулах, Гаор молча, не выдавая себя ни единым движением, слушал их разговор.

   – Сколько постов на Седьмой Аллее?

   Что? Это при чём? Но ответ выскочил автоматически.

   – Три, господин.

   – Назови.

   – На повороте к Воротам Основателей, на развязке с тринадцатым шоссе и на развороте к главному Храму. Господин.

   Спокойный кивок.

   – Где воевал?

   Опять снова-здорово, это-то зачем? Но Гаор добросовестно перечислил.

   – Вергер, Алзон, Валса, Малое поле, Чёрное Ущелье.

   – Ого, – капитан даже присвистнул, – живучий ты, редкость для сержанта, даже старшего.

   Гаор прикрыл на мгновение глаза, не давая прорваться наружу клокотавшей внутри злобе. Его усилий, похоже, не заметили.

   – Всё, что ни делается, всё к лучшему, – философским тоном заметил Гархем.

   – Огонь хранит человека для предназначенного ему, – с подчёркнуто благочестивым видом кивает капитан.

   И все трое смеются.

   "Смейтесь, сволочи, Огонь, значит, меня для рабства хранил, ладно, хрен с вами". Но лицо Гаора сохраняло прежнюю неподвижность.

   – Нормы выдачи?

   Опять ему?! "Хрен с тобой, помню".

   Спокойно равнодушным тоном Гаор перечислил нормы табельной выдачи по линиям фронта. Все три линии он хорошо знал, прочувствовав на своей шкуре, получая и выдавая пайки, а то и выбивая их из тыловых каптенармусов.

   – Смотри, какая память, – весело удивился капитан.

   И новые вопросы вперемешку, о дорогах Алзона и правилах списания, как проехать по Аргату и где на Малом Поле стояли морпехи, за сколько боёв дают медаль "стойкости" и правила переписки. Гаор отвечал спокойно даже равнодушно. Гархем продолжал тихо хихикать, рассматривая свою рюмку, будто слушал анекдоты, а скорее всего, даже не слушал, а смеялся над чем-то своим. Сторрам одобрительно кивал на каждый его ответ, будто сидел на экзамене.

   И опять внезапно.

   – Упал, отжался.

   Гаор качнулся вперёд, выставляя для упора руки. Сколько раз отжаться, ему не сказали, и он начал отжимания, готовый хоть к сотне, хоть... ни хрена себе господа развлекалочку устроили. Но это ладно, лишь бы опять лапать не лезли. Только сейчас до него дошёл весь ужас той, слышанной в отстойнике фразы: "купит тебя такой себе на подстилку, и спи потом всю жизнь у параши". Он не Тукман, за него так заступаться некому. Значит... значит, если опять полезет с руками, бить сразу. Хватит с него.

   – Достаточно.

   Команда прозвучала на шестьдесят восьмом отжимании, и, выпрямившись, Гаор перевёл дыхание двумя вздохами.

   – Дамхар знаешь?

   На мгновение выдержка изменила Гаору, и он удивлённо посмотрел на капитана.

   – Там не воевали, господин, – вырвалось у него.

   – Верно, – кивнул капитан, – глубокий тыл.

   Кивнул и Сторрам.

   – Сельская глубинка, – мечтательно произнёс он, – пастораль, патриархальные нравы.

   – Да, полковник. И пока мир, надо его использовать.

   – Пока? – оторвался от рюмки Гархем.

   Капитан пожал плечами.

   – Ничего вечного нет, особенно перерывов между войнами.

   – Дамхар в глубине для любого фронта.

   "Но не для дальних бомбардировщиков", – сказал про себя Гаор. Он хорошо помнил эти большие плотно идущие в вышине машины. Фронтовой пехоте, закопавшейся внизу по маковку в землю, они не угрожали, но если истребители встречали их над фронтом и те начинали сваливать свои бомбы, предназначенные для городов и мощных тыловых укреплений, куда попало, тогда было по-настоящему хреново.

   – Сколько отпущено Огнем, столько и возьмём.

   "Много вы в этом понимаете", – по-прежнему беззвучно сказал Гаор. То, что про него вроде бы забыли, его не обманывало, но всё же позволило слегка перевести дыхание и привести в порядок мысли. Для торгов ему задавали слишком много и не тех вопросов, может, это и в самом деле, у них такие развлекалочки оригинальные. На любой вкус, но понемногу. А время уже не к отбою, а за отбой. И ему завтра с утра в гараж или, что ещё хуже, когда не выспишься, в рейс. Но чья же это квартира? Или... была у него уже мысль, что Гархем живёт прямо здесь в комплексе, и если это его квартира... надо сообразить, входят ли его окна в полосу одностороннего стекла. Если да, то многое понятно. Стоит себе у окна, в зубах после завтрака ковыряет и видит всё и всех. Потому и оказывается вовремя и в нужном месте. Неплохо придумано. По коридору можно попасть минимум на три лестницы и спуститься и в рабский тамбур, и в административный корпус, и на склады. И Гархем... как паук в центре паутины...

   – Руки за голову, десять приседаний!

   "Пошли вы..." – мысленно ответил Гаор, выполняя приказ.

   Сторрам посмотрел на часы.

   – Да, – кивнул капитан, – согласен. Одевайся.

   Фуу, никак надоел он господам, может, теперь и отпустят. Глядя, как он одевается, привычными движениями застёгивая манжеты и заправляя в брюки рубашку, Сторрам усмехнулся.

   – Ступай вниз.

   – Да, хозяин.

   Почти по-уставному – щелчок каблуками босиком и на ковре всё равно не получится, можно не стараться – Гаор повернулся и пошёл к выходу.

   – Не заблудись, – сказал ему вслед Гархем.

   Вот сволочь, теперь бежать придётся. Ну и хрен с вами, нашли себе развлечение!

   И пробегая по коридору к лестнице, скатываясь по ступенькам к нижнему холлу, опять вниз, стоя под обыском в надзирательской, Гаор почти убедил себя в том, что это просто господа так развлекались, бывает. На фронте офицеры развлекались и покруче.

   Свет погашен, и решётки задвинуты. Надзиратель подвёл его к мужской спальне и слегка отодвинул решётку.

   – Вали, волосатик, носит тебя по ночам.

   Надзиратель несильным ударом в спину вбросил его в старательно похрапывающую спальню, задвинул решётку и, громко зевнув, ушел.

   Гаор прошёл к своей койке, разделся, бросив одежду на перекладины изножья, достал сигареты и зажигалку. Пусть хоть запорют, но если он сейчас не покурит, то точно сорвётся.

   Ночью разрешалось выходить только в уборную, и курить он ушёл туда. Не успел сделать и затяжки, как в уборную вошел Старший.

   – Ну?

   Гаор вздохнул и зло выругался.

   – Развлекалочку устроили. Сторрам с Гархемом, и гость у них. Ну и... – Гаор снова выругался и вымученно улыбнулся, – вроде, обошлось.

   – Били?

   – Нет, – мотнул головой Гаор, – лапали, правда, но... обошлось.

   – А ещё? – неслышно вошёл Ворон.

   – Приседал, отжимался, про фронт рассказывал.

   Ворон задумчиво покивал. Гаор глубоко затянулся и снова выругался.

   – Лапали, говоришь? Сзади... по спине гладили?

   Гаор посмотрел на его хмурое лицо и, помедлив, кивнул.