Текст книги "Мир Гаора (СИ)"

Автор книги: Татьяна Зубачева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 82 (всего у книги 93 страниц)

   – Идёт, – согласился Венн.

   – Но я угощаю! – капризно, будто с ним спорили, заявил Фрегор. – Поехали! Рыжий, за мной!

   – Да, хозяин, – Гаор перешёл за спину Фрегора.

   К его удивлению, они вышли через ту же дверь, и в гараж шли по тому же коридору. Интересно, так что, за каждой портьерой дверь в другой коридор или лифт? С ума сойти. А поэтажные планы здесь существуют? Или... стоп, журналюга – привычно остановил он себя, выруливая на подъездную аллею.

   – В "Парадиз", – распорядился Фрегор и поднял отделявшее заднее сиденье лимузина стекло.

   – Да, хозяин, в "Парадиз", – ответил Гаор.

   Стекло звуков сзади не пропускало, но Гаор не был уверен, что оно так же действует и в обратном направлении. Если можно сделать одностороннюю проницаемость для света, почему нельзя сделать такую же для звука? Вполне можно. А значит, лучше поберечься.

   "Парадиз", "Лагуна" – лучшая рыбная кухня Аргата, "Затон" – лучшие вина в Аргате, "Розочка"... маршрут накатан. Друзья отрывались на полную катушку. Но из "Розочки" Фрегор вышел уже один и, пьяно плюхнувшись на заднее сиденье, потребовал:

   – Гони по кольцу, Рыжий. Мне надо проветриться.

   "А мне пожрать", – мрачно подумал Гаор. Время к полночи, вернее за полночь, а его за весь день ни один хозяин не удосужился покормить. Полулёжа на заднем сиденье, Фрегор что-то напевал, перемежая пение маловразумительной из-за безадресности руганью. И вдруг заговорил вполне трезво:

   – Так, Рыжий, вот что. Мне разговоры всякие, что и как там было, не нужны. Ты что у Венна делал?

   – Работал в гараже, хозяин, – настороженно ответил Гаор.

   – И сколько там машин?

   – Три, хозяин. И два мотоцикла.

   – Он всё ещё в эти игрушки играет? – удивился Фрегор. – Ладно, маловато, но сойдёт. В пробные поездки он тебя брал?

   – Да, хозяин.

   – А это уже лучше. Запомни, Рыжий. Ты всё это время был в аренде. Больше ничего не знаешь. Я, как приехал тогда, сразу тебя ему отдал, и он тебя увёз. Понял?

   – Да, хозяин.

   Гаора такой вариант больше чем устраивал. Но вот зачем это Фрегору? Он-то что скрывает? Но следующей фразой всё разъяснилось.

   – А то ты ляпнешь сдуру, что на допросе был, сразу до моих сволочей дойдёт, что у меня неприятности. Пусть думают, что я в силе по-прежнему. Понял, Рыжий?

   – Да, хозяин.

   – То-то. И помни, Рыжий, ты мой. И всегда будешь моим. Только моим. Всегда! – Фрегор злорадно рассмеялся и скомандовал. – Гони домой, Рыжий. И на пределе!

   – Да, хозяин, на пределе.

   Интересно, а гоночная у Венна такую же скорость даёт? Жалко, не попробовал её в работе. Приказ Фрегора настолько обрадовал Гаора: ведь, в самом деле, все мишени одним залпом накрываются – что он даже голода уже такого не ощущал. Мощная машина, дорога мокрая, но не скользкая, и скорость на пределе – это ж... как это говорили, а! вспомнил, в кайф. Говорят, от алеманов к нам словцо залетело, ну и хрен с ними, алеманами, а слово к месту, в кайф ему такая езда! Он даже не стал разворачиваться, а как ехал по кольцу, так и продолжил, только скорость прибавил. Интересно, Венн на своей гоночной по тем дорогам, как и на мотоцикле, гоняет? Или всё-таки на автодроме?

   Гаор сам удивился, насколько быстро он пролетел по кольцу, а ещё больше тому, что не пропустил нужный поворот.

   Серая коробка блокпоста, голый, одновременно просвечивающий и сумрачный лес... а ведь он помнит! В самом деле, не головой, а руками, сжимающими руль, помнит! Так что... прав ведь Венн, вот так руками он и на ту квартиру, и в посёлок до нужного дома доедет. Интересно получается.

   А вон и знакомые ворота раскрываются перед машиной, и охранник с автоматом, вытянувшись в струнку, берёт под козырёк. Гаор, плавно снижая скорость, подрулил к парадному крыльцу и остановил лимузин.

   – Аг-ха-а, – протяжно вздохнул, просыпаясь, Фрегор. – Приехали, что ли?

   – Да, хозяин.

   – Ладно, – Фрегор с подвывом зевнул и завозился, собираясь вылезать. – Отдыхай, Рыжий. Завтра... нет, лучше проверишь все мои машины, а то я этому механику не верю. Всё запомнил, что я сказал?

   – Да, хозяин.

   От повторения приказа Гаор воздержался, но Фрегор удовлетворился произнесённой формулой повиновения, зевнул ещё раз и вылез из лимузина. Не дожидаясь, пока он войдёт в дом, Гаор развернулся и поехал в гараж.

   Ночной механик не выразил ни малейшего удивления при его появлении. То ли не узнал, то ли... а хрен с ними со всеми. Гаору смертельно хотелось сразу и есть, и спать. Но поскольку жратвы не предвиделось, то надо идти ложиться, чтоб... что не доем, то досплю – старая мудрость.

   Сдав машину, Гаор пошёл в рабскую казарму. Внизу было уже тихо и пусто. И всё как раньше. Будто и не было у него этих двух недель, когда он... а ведь и впрямь по самому краю у "печки" прошёл, ещё бы чуть-чуть и всё, кранты и полный амбец.

   Гаор вошёл в свою, да, свою спальню, наполненную синим ночным светом, храпом и сопением множества мужчин. Прошёл к своей аккуратно, но не им, как он сразу заметил, застеленной кровати и стал раздеваться.

   – Рыжий, ты? – спросил сонный и чуть-чуть удивлённый голос Старшего.

   – Да, я, – ответил Гаор, вешая в шкаф свою кожаную куртку.

   Сопение и храп мгновенно затихли. Неужели и впрямь все только притворялись? – успел удивиться Гаор. Потому что бесшумно вскочивший на ноги Зимняк молча сгрёб его в объятия.

   – Живой, чёрт рыжий! – услышал Гаор обжёгший ему ухо шёпот.

   – Ага, – выдохнул он, сжимая Зимняка в ответном объятии.

   – И где тебя носило? – почти естественно зевнул Старший.

   – В аренде был, – ответил Гаор, отпуская Зимняка.

   – Давай, – Старший снова зевнул, уже непритворно, – мотай в душ и ложись. Поздно уже.

   Гаор почувствовал, как к глазам подступают слёзы, и, скрывая их, завозился, собирая всё необходимое для душа, снимая и вешая в шкаф выездные брюки. Ботинки тоже в шкаф, шлёпки, ага, вот они. До душа он и в белье дойдёт, а обратно... полотенцем обмотается, да и спит эта сволочь наверное. Спальня тихо шумела быстрым от койки к койке шёпотом. Под этот шёпот Гаор собрался и пошёл к выходу. Уже у самых дверей его нагнал Весенник, быстро обнял и убежал обратно. Гаор быстро прошёл, почти пробежал по коридору в душевую, чувствуя, как лицо ему заливают слёзы. Надо же...

   В душевой пусто, пахнет мылом... как всегда. Ну да, все, кто в дневной, уже легли. Он быстро снял и придирчиво осмотрел своё бельё, особенно подштанники – вдруг опять закровило – и уже спокойно засунул его в грязное и занял ближайшую пустую кабинку, врубив воду на полную мощность, чтобы смыть неудержимые слёзы.

   Надо же... да... да его из тех фронтовых разведвылазок так свои не встречали. Только... только Жук тогда на вокзале, когда им разрешили выйти из строя и обняться с родными, потом опять построили и повели в Храм на благодарственный молебен, да, тогда, он так же обнимался с Жуком, единственным, кто его встречал. Он и не ждал, думал, не к кому будет подойти, останется в строю, ведь не генерал же, и не Братец его приедут на вокзал, как же, жди, а тут... бегали ещё какие-то девки с цветами, одна всё пыталась влезть между ним и Жуком, чтобы всучить ему свой грёбаный букетик-метёлку, и он шуганул её шёпотом, но по-армейски, и только сигнал на построение разорвал их объятия. Жук ещё был в парадном студенческом мундире. Вьюн попытался было проехаться насчёт тыловых крыс-очкариков, и он заткнул его ударом по морде, придравшись к съехавшей слишком набок фуражке. Да, их перед самым Аргатом заставили переодеться в новенькое парадное обмундирование, а старое фронтовое сдать, чтобы будто не с фронта, а на парад. А после Храма отвели в казармы, и Жука он увидел уже только демобилизовавшись вчистую. Жук... "Жук, прости меня, если можешь, прости, друг, поймал меня тихушник чёртов, не нашёл я ловушки, думал только микрофон этот чёртов, а он... прости меня... прости, пусть тебе у Огня тепло и светло будет, чист ты, перед людьми и Огнём чист, а я... меня теперь Коцит ждёт". Коцит – ледяное поле наказаний за Огнём, туда Огонь отправляет предателей, палачей, клятвопреступников, отце– и братоубийц, на вечные безысходные муки...

   Гаор выключил воду и протёр мокрыми ладонями лицо. Ну, всё, хватит реветь и скулить. Здесь тебя за человека пока считают. Вот и будь человеком. И давай в темпе, до подъёма совсем ничего осталось.

   Когда он вернулся в спальню, уже никто головы не поднял и голоса не подал. Ну, вернулся, ну, живой, всем-то на работу с утра, а если сволочь какая заметит и донесёт, то всем солоно придётся, не положена дружба рабам, а уж третьей-то спальне... Мажордому, сволочуге голозадой, только дай зацепку, он же из тебя тогда все жилы вымотает. Гаор быстро повесил и расправил полотенце, разобрал постель и лёг. Всё, теперь... додумать он не успел, проваливаясь в голодную черноту сна.

   С утра и за завтраком тоже никто и никак, разве только каши ему на ложку больше обычного положили, и хлеба ломти чуть потолще, чем остальным. Вставая из-за стола, Гаор взглядом нашёл Старшую по кухне и молчаливым кивком поблагодарил её за заботу и внимание. Она ответила быстрой улыбкой. В общей толпе Гаор пошёл было в спальню переодеться для работы в гараже, но его окликнул Мажордом:

   – Дамхарец! Иди сюда!

   Выругавшись шёпотом сквозь зубы, Гаор пошёл на зов.

   Мажордом придирчиво оглядел его.

   – Ты где был?

   – В аренде, – спокойно ответил Гаор.

   – Две недели?! – взвизгнул Мажордом.

   Вокруг сновали по своим делам, чутко и внимательно прислушиваясь. Гаор подчёркнуто спокойно пожал плечами:

   – На сколько сдали.

   – И что ты там делал?

   – В гараже работал.

   – А где был Фрегор?

   – Не знаю.

   – Как это не знаешь?! – заорал Мажордом. – Ты телохранитель и не знаешь, где твой хозяин?!

   – Я раб-телохранитель, – поправил Мажордома Гаор, – мне Фрегор ничего не сказал. А тебе интересно, так пойди и сам спроси, – и усмехнулся. – А я ещё жить хочу.

   Рядом кто-то хихикнул. Мажордом резко обернулся, и коридор сразу опустел.

   – Не нарывайся, Дамхарец, – прошипел Мажордом.

   – На что? – начал злиться Гаор.

   У него работы в гараже выше головы, а тут этот придурок остроносый лезет.

   – На что я могу нарваться, Мажордом? Чем ты меня испугаешь?

   – Да я...

   – Что ты? Своё отродье вместо меня за руль посадишь?

   Такого удара Мажордом не ожидал, растерялся и замолчал. Обойдя его, Гаор вбежал в уже опустевшую спальню и стал переодеваться для работы в гараже. Вот чёрт, из-за этой сволочи он опоздает, подставит парней.

   Но он успел догнать их, и в гараж они вошли все вместе. Механик как всегда ни словом, ни движением не высказался ни по поводу его двухнедельного отсутствия, ни по поводу его появления. И что ему делать, тоже не сказал. То ли знал о распоряжении Фрегора, то ли не считал Гаора подчинённым и не хотел вмешиваться. Но Гаору было уже ни до чего. Лимузин, "коробочка", разъезжая легковушка... головы не поднять и спины не разогнуть. И шило в хозяйской заднице в любую долю проснуться может. Так что давай, крутись и поворачивайся.

   Время до обеда прошло быстро и неожиданно спокойно. Никто его не дёргал, Летняк и Весенник помогали чётко, ни о чём не спрашивая, как, скажи, ничего не было. А может... Может, и впрямь ему, как говорил тот Старший, с просвечивающим из-под короткой редкой чёлки кружком клейма и офицерской, как он сейчас, вспоминая, понимает, выправкой и привычно командными интонациями: "Что раньше было, забудь как не было", – забыть как не было. Не было допроса, камеры, той девчонки и пацана-спецуры, не было их. Ни Резаного, ни Шестого. И Младшего, и Новенького не было. И той квартиры с окном-обманкой, где он отвалялся три положенных любому рабу на лёжку по болезни дня, не было. И не четыре дня, а две полных недели он жил в комнатушке под лестницей в загородном доме, возился в гараже с тремя машинами и двумя мотоциклами, ездил в пробные поездки, сопровождал временного хозяина в его сумасшедших гонках по бездорожью, а вечером решал задачи по физике и математике для девчонки-двоечницы, племянницы... чьей? Кем приходится Ларга Венну? Экономка? Домоправительница? Не жена – это точно. И не мать его бастарда тоже точно. "А не всё ли тебе равно?" – спросил сам себя Гаор, аккуратно подтягивая удерживающую колесо гайку. И тут же ответил. Нет, не всё равно. Чтобы не ошибиться в слове, надо всё продумать, чтобы даже случайно не выскочила правда. Чтобы хорошо врать, нужна хорошая память. Древняя мудрость. И правильная.

   На обед он шёл, уже приняв решение. Забыть как не было. Правда... правда, это значит, забыть и Жука. Забыть, как простить? А вот это хрен вам! Не прощу! И что? Не забудешь? Чёрт, не так, так этак...

   Ни за столом, ни в курилке, куда он опять вместе со всеми зашёл выкурить дозволенную сигарету, никаких расспросов не было.

   – Живой, паря?

   – Живой.

   – Ну и ладно.

   И всё. И он, обводя взглядом привычно хмурые лица, обмениваясь молчаливыми улыбками со знакомыми, никого ни о чём не спросил. Что тут было, как было, почему кого-то нет, а какие-то лица новые... Живой так живи. И дай жить другим. И не лезь, когда не зовут и куда не просят.

   И после обеда та же молчаливая слаженная работа. Но через полтора периода Весенник будто случайно оказался рядом и шёпотом спросил:

   – Сегодня не уходишь?

   Гаор даже не сразу понял, о чём речь, а, поняв, мотнул головой.

   – Про тренировку не говорили.

   – Тогда не спеши.

   И тут же отошёл. Гараж-то большой, работы на всех хватает.

   Гаор досадливо прикусил губу. Чёрт, как же он об этом не подумал?! Ладно, основное сделано, значит... значит, проверим, погоняем моторы на холостом ходу, послушаем, там подкрутим, тут протрём, вымоем, вычистим... да мало ли что можно придумать, чтобы как Плешак говорил "хитрым мерином работать, чтоб и подхлестнуть не за что, и дыханию нетрудно". Они не свободные, им нельзя всё сделать и сесть, или, скажем, в домино кона два сгонять, или выйти покурить и потрепаться, рабу за работой головы поднимать не должно. Ну, и не будем.

   Как решил, так и сделал. Вместе со всеми доработал до конца, сдал готовые машины механику, вернее, тот подошёл и молча постоял, наблюдая за ним, ни о чём не спрашивая и ничего не приказывая. И Гаор так же молча продемонстрировал ему готовность всех трёх машин к выезду. Механик кивнул и отошёл к другим рабам, такими же молчаливыми кивками отпуская их на отдых.

   Гаор уже был у дверей, когда щёлкнул селектор и голос Фрегора капризно позвал.

   – Рыжий!

   Беззвучно выругавшись, Гаор бросился к селектору и нажал кнопку обратной связи.

   – Рыжий здесь, хозяин.

   – Ко мне! – рявкнула коробка. – Бегом! Как есть!

   – Да, хозяин! – ответно гаркнул Гаор. – Бегом как есть!

   Как есть – это в гаражном комбинезоне и грубых ботинках. Раньше он в господских комнатах появлялся только в выездном, но приказ... чтоб ему, капризуле пакостному... Жрать хочется, полный день отпахал, а у хозяина причуды начались! Беззвучно ругаясь и посылая хозяина вместе с его шилом далеко и надолго, Гаор вбежал в дом, пробежал под удивлёнными взглядами встречных лакеев и горничных к нужной двери и вошёл в хозяйскую гостиную.

   – Рыжий здесь, хозяин!

   Музыка, приятный полумрак, на столике перед диваном выпивка и закуска, а на диване Фрегор. Голый, с двумя голыми, сразу даже не разберёшь девчонки или мальчишки, потому что лежат на животах, выставив маленькие упругие ягодицы. Фрегор сел и удивлённо, будто не узнавая, уставился на Гаора. "Забыл, зачем звал, что ли?" – досадливо подумал Гаор, сохраняя уставную стойку и невозмутимое выражение.

   – Ты, Рыжий... – Фрегор задумчиво облизал губы.

   За его спиной один из лежащих поднял голову, взмахом головы откидывая на спину распущенные чёрные прямые волосы. "Девка", – понял Гаор. А вторая... да, тоже. Ну а он-то тут зачем? Какая и кому помощь и защита от него требуется?

   Обе девчонки, лет по пятнадцати, не больше, жадно следили за ним, призывно приоткрыв и оттопырив губы. "Вот шлюхи", – беззлобно подумал Гаор, ожидая хозяйского приказа.

   – Да, – наконец вспомнил Фрегор, – ты у Рарга был?

   – Нет, хозяин, – сразу насторожился Гаор.

   – Почему? – удивился Фрегор.

   – Не получил приказа, хозяин, – изобразил тупого служаку Гаор.

   – Да! – обрадовался Фрегор. – Главное субординация, Рыжий! Дисциплина и субординация! Каждый на своём месте!

   "Сказал бы я тебе, где твоё место", – мысленно вздохнул Гаор, ожидая нового приказа. Фрегор долей пять ругал не понимающих смысла субординации и дисциплины, рассеянно поглаживая при этом ягодицу одной из девчонок.

   – Так, Рыжий, – тон Фрегора стал деловым. – Машины проверил?

   – Да, хозяин! – гаркнул по-уставному Гаор.

   – Хорошо, хвалю!

   – Спасибо, хозяин.

   Найти в голосе Гаора хотя бы намёк на искренность благодарности было невозможно, но Фрегор никогда не вдавался в такие тонкости и нюансы. Гаор подумал, что с Венном такое бы не прошло, тот чёрт въедливый и к мелочам внимательный.

   – Завтра... хорошо, так... завтра легковую к десяти.

   – Да, хозяин, легковую к десяти, – гаркнул Гаор, понимая, что время ужина безвозвратно уходит, а значит, ему опять ложиться спать голодным.

   – А потом на тренировку. Я велел Раргу поработать с тобой.

   – Да, хозяин, потом на тренировку.

   – Всё! – решительно приказал Фрегор, – ступай.

   – Да, хозяин, – выдохнул Гаор, вылетая за дверь.

   А то если у хозяина шило проснётся, то не только ужина, но и сна не достанется.

   И действительно: как ни спешил, а когда он влетел в казарму, из дверей столовой навстречу ему валил поужинавший народ. Гаор уже шагом – опоздал так опоздал, чего уж тут – вошёл в спальню. Чёрт, есть хочется... до головокружения. Покурить, что ли? Вроде у него оставалось.

   Он вешал в шкаф комбинезон, когда за его спиной тоненький голосок сказал:

   – А тебя Старшая по кухне зовёт.

   Гаор резко обернулся и увидел мальчишку. Черноволосого, остроносого, с синим кружком на розовом от ещё не прошедшего воспаления лбу, в распахнутый до середины груди ворот тёмно-серой расхожей рубашки виден детский ошейник. Глядя на Гаора прямо, но опасливо, мальчишка зачастил:

   – А ещё Медицина тебе велела к ней зайти. А я Вьюнок, меня тебе служить приставили, потому как ты хоть и купленный, а личный, и тебе прислуга и услада положена.

   Прислуга, услада... Гаор перевёл дыхание, чтобы не сорваться на безвинного, если по большому счёту, мальца, и сказал:

   – К Медицине я после Старшей зайду. Спасибо, что сказал, а в остальном брысь и чтоб я тебя не видел. Я не безрукий и ни прислуга, ни услада твоя мне на хрен не нужны. Понял?

   – Ага, – кивнул Вьюнок. – А что постирать ты мне дашь, или я сам из шкафа возьму?

   – Сгинь! – рявкнул Гаор так, что вздрогнули соседи по спальне, вроде бы занятые своими делами, а Вьюнок вылетел в коридор.

   Гаор выругался ему вслед длинным капральским загибом, переобулся и побежал в столовую. Раз Старшая по кухне зовёт, то опаздывать никак нельзя.

   Дверь столовой была закрыта, и Гаор аккуратно постучал. Одна из девчонок-подавальщиц приоткрыла дверь и впустила его. Оказалось, надо проверить и наладить большую электропечь. Почему позвали его, а не кого-то из электриков, которых в "Орлином Гнезде" была большая бригада и парни всё толковые и знающие, Гаор понял, только обнаружив рядом с собой тарелку с бутербродами и кружку с горячим сладким чаем, которые ему незаметно подставили под левую руку, чтобы он мог есть и работать одновременно. Поломка была пустяковой. У него даже зашевелилась мысль, что её нарочно сделали, чтобы покормить его в обход и нарушение всех правил. Закончив работу и опустошив тарелку и кружку, Гаор громко сказал, что всё в порядке.

   – Иди отдыхай, – кивнула ему Старшая.

   Гаор молча поклонился ей и вышел.

   Теперь в амбулаторию. Стукнув костяшками пальцев по косяку двери, Гаор вошёл. Первушка в своём неизменном белом подкрахмаленном халате кивнула ему.

   – Вернулся, значит. Давай, раздевайся, посмотрю тебя.

   – И что думаешь найти? – спросил Гаор, складывая рубашку на табурет.

   – Всё снимай. А найти... – она пренебрежительно повела плечом, – ты в аренде был, мог и вшей, и чесотку подцепить. Да мало что. Это у нас за порядком следят, а там-то... мылся часто?

   – Каждый вечер, – честно ответил Гаор, твёрдо держась версии, что обе недели провёл в доме Венна.

   – Ври больше, – фыркнула Первушка, осматривая и ощупывая его.

   – Это ты с чего взяла, что я вру? – спокойно поинтересовался Гаор.

   – Тебя током били, и сильно, – так же спокойно ответила Первушка, – вон ожогов сколько. После такого ты с неделю должен был в лёжку валяться, и ни пить, ни мыться тебе не давали. А то бы, – она усмехнулась, – не вернулся.

   Такого Гаор не ждал и растерялся. А Первушка, насмешливо улыбаясь, продолжила:

   – Ну, Дамхарец, так что с тобой там, в аренде твоей, ещё делали? Или ты не придумал, что врать? Фрегор знает, что ты под током побывал?

   Гаор пожал плечами.

   – Он меня ни о чём не спрашивал, – осторожно ответил он.

   Первушка кивнула.

   – Ну ладно, это, может, и сошло. А ещё что было? Остригли тебя чего?

   Гаор угрюмо молчал. Первушка понимающе кивнула.

   – Руки покажи. С руками у тебя что?

   И сама, не дожидаясь его ответа, взяла его за правую руку, осмотрела уже почти нормальную по цвету и размеру кисть, провела пальцем по оставшейся на запястье борозде. Потом так же осмотрела левую.

   – Сколько в наручниках был? Неделю? Две? За что?

   – Не твоё дело, – разжал Гаор губы.

   – Руки спереди или сзади сковали? Ну-ка, давай я плечи тебе посмотрю.

   Она сильно, со знанием дела ощупала ему плечи.

   – Не выворачивали. Уже хорошо. Ещё где у тебя что лечено да не залечено? Ну же, Дамхарец, чего молчишь?

   Гаор вздохнул и твёрдо посмотрел ей в глаза.

   – Помнишь, ты сама сказала мне: не лезь, целее будешь. Помнишь? Ну, так я тебе сейчас это же скажу. Не лезь.

   Первушка ответила ему таким же твёрдым взглядом.

   – По краю ходишь, Дамхарец. Я всякого повидала. Не категорией, жизнью рискуешь. Думаешь, твой тебя защитит? Он сам... похоже, вот-вот...

   Она оборвала фразу, но Гаор ни о чём её не спросил. Они постояли, молча глядя друг на друга.

   – Ладно, – тряхнула головой Первушка. – Сейчас, смажу тебе. Чтоб заживало быстрее. А Вьюнка ты не гони. Его Сам к тебе приставил. Вместо Снежки твоей.

   – Обойдусь без прислуги, – нехотя сказал Гаор.

   – Обходись, – кивнула Первушка, смазывая ему ожоги на груди и животе серой мгновенно впитывавшейся мазью. – Только сначала подумай, стоит ли из-за Вьюнка тебе с Самим сцепляться.

   Гаор понимал, что она права, но упрямо повторил.

   – Обойдусь.

   Первушка убрала тюбик в шкафчик с лекарствами и достала склянку с уже знакомой ему микстурой.

   – Вот, выпей, чтоб спал и других криком не будил.

   – А что? – Гаор взял у неё мензурку. – Кричал я?

   – А было из-за чего? – ответила ему ехидным вопросом Первушка. – Пей давай.

   Он послушно выпил горькую, но странно-приятную жидкость и стал одеваться.

   – Ну, так где у тебя ещё что? – спросила Первушка, когда он уже застёгивал рубашку.

   – Нигде, – буркнул Гаор. – Всё, спасибо, я пошёл. Мне ещё форму гладить.

   – Чего-то ты прячешь, – задумчиво сказала Первушка, – что-то у тебя там ещё было. Ладно, не хочешь говорить не надо. Я всё равно найду.

   – Где? – не выдержал Гаор. – В задницу ко мне залезешь, что ли?!

   – Ах, вот оно что! – даже ахнула Первушка. – Так тебя оприходовать хотели, а ты не дался, дурак лохматый. За это и в наручники, и под ток угодил. Ну, дурак, ну, дикарь, чего вы все так боитесь этого, обычное же дело.

   – Заткнись! – крикнул шёпотом Гаор, чувствуя, что теряет самообладание.

   Она усмехнулась и повторила уже другим, по-настоящему участливым тоном.

   – Ну, дурак, ну, дикарь. Ладно, иди. Всё понятно с тобой.

   Гаор вышел, из последних сил удержавшись от хлопка дверью. Вот сволочь-баба, ведь размотала его. Теперь пойдёт звон. И что тогда?

   А... стоп, она что сказала? Что его хотели оприходовать, а он не дался. Всё, вот этого и держаться. Не дался, не взяли его.

   Большинство, пока он был у Первушки, уже управилось со всеми делами и укладывалось спать: никаких других радостей купленным рабам в "Орлином Гнезде" не полагалось.

   Гаор собрал свою выездную форму и пошёл в ремонтную чиститься и гладиться. И тут же, как из-под пола, вынырнул Вьюнок и пристроился рядом. Молча и очень внимательно он следил, как Гаор гладил брюки, чистил куртку и драил ботинки. И только в самом конце спросил уважительным шёпотом:

   – Это ты каждый раз так?

   Гаор покосился на него, вздохнул и нехотя, но не зло буркнул:

   – Форму в порядке держать надо.

   – Ага, – кивнул Вьюнок. И попросил: – Научишь меня?

   От просьбы научить Гаор никогда не отмахивался, помня, как его самого учили и спасали этой учёбой.

   – Ладно. Тащи своё.

   Вьюнок удивлённо засмеялся.

   – А во, моё на мне.

   Гаор досадливо выругался.

   – Грязное не гладят.

   – А твоё?

   – Моё я сам делаю, – отрезал Гаор и выключил утюг. – Всё, малец, отбой сейчас. Дуй к себе.

   – А... а Сам сказал, чтоб я с тобой спал, – робко сказал Вьюнок.

   – Меня не было, ты где спал?

   – А с кем положат, – вздохнул Вьюнок. И попросил: – Ты только не щипайся, ладно? Так-то я уже умею, а когда щиплются, у меня не получается.

   Такого Гаор не ждал и что тут ему делать не мог придумать. Как-то всё сразу обрушилось на него. И Снежка была своей, а этот... востроносый... Вьюнок, закинув голову, смотрел на него одновременно и настороженно, и доверчиво.

   Гаор снова выругался. Вот чёрт, прижали его опять, а сцепляться с Мажордомом из-за мальца глупо, ведь эта сволочь так повернёт, что он, дескать, умелого себе требует, и ославит его. Придётся... придётся как со Снежкой.

   – Чёрт с тобой.

   Вьюнок робко улыбнулся ему и зачастил:

   – Я всё-всё буду делать. Я и ртом, и руками уже умею...

   – Заткнись, – оборвал его излияния Гаор. – Вот и будешь делать, что я скажу. А без команды трепыхнёшься, выкину и не пущу больше.

   Свет в спальне ещё дневной, но большинство уже лежало. Появление Вьюнка, семенившего за Гаором, никого не удивило и не возмутило. То ли все уже всё знали, то ли дело было вполне обычным... Хотя нет, это для первой спальни норма, а здесь... Гаор не додумал, обнаружив, что на спинке его кровати висит ещё одно полотенце, а в тумбочке ещё одно мыло в мыльнице и мочалка. Однако...

   – Всё своё принёс? – строгим шёпотом спросил он Вьюнка.

   – Ага, – кивнул тот. – А мне больше и не положено.

   Гаор кивнул и, собрав своё, пошёл в душ. Вьюнок так же молча схватил своё и побежал следом. И в раздевалке, и в душе он молча и старательно копировал все действия Гаора. Его послушание, а главное, молчание, позволили Гаору совсем успокоиться. Что ж, в каком полку служишь, по тому Уставу и живёшь. Противно, конечно, но всё же... малец-то совсем не виноват. И раз просит не щипаться... значит, солона наука эта. "А то ты этого на своей шкуре не прочувствовал?" – ехидно, но беззвучно спросил он сам себя, протирая шею под ошейником.

   Так же молча они вернулись в спальню, развесили на спинке кровати оба полотенца, Вьюнок снял и аккуратно сложил в шкаф – до вешалки ему не дотянуться – свою одежду. Гаор кивком одобрил и разобрал постель.

   – Ложимся спина к спине, – скомандовал он, – лапы распустишь, поколочу и выкину.

   – Ага, – удивлённо кивнул Вьюнок.

   И только они легли, как голос Мажордома из селекторной коробки приказал всем спать и Старший по спальне переключил свет с белого дневного на синий ночной. Спальня наполнилась храпом и сопением. Вьюнок заснул почти сразу, свернувшись клубком, но потом, видно, пригрелся, и вытянулся, прижимаясь к нему. Ощущение лежащего рядом вплотную чужого голого тела было неприятно, и сон у Гаора, несмотря на микстуру Первушки, был неровным. А малыш прижимался к нему всё сильнее, будто хотел столкнуть с кровати. Ему тоже что-то снилось, и, судя по тому, как мальчишка вздрагивал и всхлипывал, не шибко приятное.

   Хотя... чему тут удивляться: что такое учёба на "усладу", он теперь знает, и каково после этой учёбы – тоже. Но надо спать, завтра ему легковушку в десять, а потом на тренировку. Хреново. А никуда ты не денешься, и помни: могло быть и хуже. Успокоив себя этим, Гаор всё-таки заснул.

   А утром... утром обычная суета и суматоха. На болтавшегося под ногами Вьюнка никто не обращал внимания. А тот старательно бегал за Гаором, во всём подражая ему. Правда, в столовой сидел с остальными мальцами за отдельным маленьким столом. Гаор только сейчас заметил это, когда, войдя в столовую, вдруг обнаружил, что Вьюнка рядом нет, и оглянулся посмотреть, куда тот делся. Но после завтрака Вьюнок сразу опять оказался рядом с ним и спросил:

   – А сейчас чего?

   Гаор посмотрел на него сверху вниз и ответил достаточно дружелюбно:

   – Я пойду в гараж, подготовлю машину и повезу хозяина.

   – А куда?

   – Куда прикажет, – невесело улыбнулся Гаор.

   В спальне он сразу переоделся в выездное. Вьюнок стоял рядом и смотрел на него.

   – А мне на двор нельзя, – наконец вздохнул Вьюнок.

   И посмотрел на Гаора так, будто от него что зависело. Гаор сделал вид, что ничего не заметил, и ушёл вместе с остальными. Что Вьюнку без него делать... найдутся ему и учителя, и указчики.

   А там... там всё как обычно. Проверить машину, в десять впечатать её у подъезда западного крыла. По ступеням сбегает хозяин в штатском костюме и, плюхнувшись на заднее сиденье, приказывает:

   – В город!

   – Да, хозяин, в город.

   Будем надеяться, что конкретный адрес псих по дороге придумает.

   К облегчению и даже радости Гаора, в Дом-на-Холме не поехали. Так, пара ресторанов и приказ ехать домой. Гаор прикинул, что к обеду он вполне успевает, а там... период в гараже, период отдыха и тренировка. А что, даже неплохо, и если не вспоминать о Снежке и ещё одном своём неоплаченном долге, то... то хорошо. Фрегор сидел на заднем сиденье в достаточно мрачном молчании, но Гаору было на это глубоко плевать.

   И как накликал.

   – Рыжий, – вдруг позвал его Фрегор.

   – Да, хозяин, – откликнулся Гаор, со страхом ожидая приказа ехать куда-то ещё, что означало потерю обеда, ведь Старшая по кухне не будет опять что-то ломать, чтоб его накормить.

   – Почему жизнь такая сволочная?

   Гаор предпочёл промолчать. Но Фрегору был как всегда нужен не собеседник, а слушатель. И всю дорогу, почти до самых ворот "Орлиного Гнезда" Фрегор ругался, проклинал и угрожал. Хорошо, хоть маршрута не изменил. Высадив Фрегора у западного крыла, Гаор поехал в гараж. Сдал машину механику и побежал в казарму, догоняя остальных гаражных.