Текст книги "Мир Гаора (СИ)"

Автор книги: Татьяна Зубачева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 78 (всего у книги 93 страниц)

   Венн открыл заднюю дверцу.

   – Залезай и ложись на сиденье. Там одеяло есть. Накройся, и чтоб тебя не видно и не слышно. Понял?

   – Да, мой господин, – ответил Гаор, влезая в машину.

   Он лёг, накрылся, как и было велено, тёмным, чуть мягче обычного солдатского, и таким же шершавым, одеялом. Он ещё услышал, как завели мотор, но, как тронулись, не ощутил, провалившись в спасительное забытье...

   Венн вёл машину в своей обычной манере. Разумеется, никто и никогда не посмел бы его остановить и проверить тёмную массу на заднем сиденье, но и мало ли что. Ехать через город и предусмотреть, кто и где увидит небывалую картину: раб-пассажир при свободном шофёре, – невозможно. Ну что ж, в предварительном итоге... сделано неплохо, даже изящно. Крыша у Рыжего, вроде бы, уцелела, что удивительно, но приятно. Остальное восстановимо, что также... приятно и удивительно. Поразительная живучесть. "Хотя не будем спешить с выводами, – остановил он сам себя, – подождем компетентного мнения".

   Ехали долго. Во всяком случае, Гаор несколько раз приходил ненадолго в себя и снова терял сознание, пока не очнулся окончательно. Машина стоит, дверца распахнута, и чужая рука дёргает его за волосы.

   – Рыжий! – нетерпеливо позвали его. – Вылезай, быстрее.

   – Да, мой господин, – прохрипел он, барахтаясь в ставшем отчего-то очень тесном салоне.

   А когда вылез и огляделся... подземный гараж. Опять. И как всегда:

   – Иди за мной.

   – Да, мой господин.

   Очередной лифт, маленький, на четверых, не больше, недолгое движение вверх, лифт открылся прямо в прихожую.

   – Вот и приехали, – весело сообщил ему новый хозяин, входя в небольшую жилую комнату. – Побудешь пока здесь. Сейчас раздевайся и иди в душ. Вымоешься, как следует, а то несёт от тебя. Грязное кидай в ящик, всё нужное там есть.

   – Да, мой господин, – Гаор побрёл в указанном направлении, толком даже не оглядевшись и не поняв, что такого особого в этой комнате.

   Душ был обычный. Но... не рабский. Примерно такой, только гораздо меньше, был в той квартире, которую он снимал на дембеле. И раздеваясь, складывая бельё и рубашку в высокий пустой ящик для грязного, вешая брюки и куртку на вешалку, он вроде бы стал уже вполне нормально соображать. Так, мыло, мочалка... мыло было хорошим, лучше того, что он покупал себе на дембеле. Он вошёл в отгороженную от ванной полупрозрачной занавеской душевую кабинку и включил воду. Ванна здесь тоже была, но ему велели вымыться, а не разрешили принять ванну, такое удовольствие у него вообще только пару раз в жизни и было, в солдатском санатории и еще... был случай. Ладно, чего вспоминать. Было не было, забудь как не было. Мыло душистое, но вроде Венн этот с мальчиками не балуется, хотя... чёрт их знает, а ему не отбиться, руки как не его, да и... теперь-то не ему, нелюди, трепыхаться. И тут же понял, что нет, даже сейчас, всё равно не дастся. Руки-то... свободны, в квартире они одни, и никого ни в чём он не подставит.

   Гаор тщательно, невольно наслаждаясь и давно не испытанным им одиночеством, и хорошим мылом, и свободой рук, вымылся и с сожалением выключил воду. Его не торопили, но и наглеть не стоит. И уже вытираясь, он обнаружил вещь, о существовании которой успел давно позабыть: высокое узкое зеркало. И остановился перед ним, удивлённо, как кого-то незнакомого, разглядывая себя. В последний раз он видел себя вот так во весь рост... да здесь же, в Аргате, в Ведомстве Юстиции, когда его привели для объявления приговора и клеймения. И... и вот это он? Он стал таким?

   Гаор отвернулся от зеркала, ещё раз вытерся и повесил полотенце, огляделся в поисках чистого, вроде в этом шкафу обычно держат. Он протянул руку, но открыть дверцу не успел.

   – Рыжий! – весело прозвучало из-за двери. – Шлёпай как есть. В натуральном виде, – и смех.

   Гаора передёрнуло, но ослушаться он не посмел.

   В комнате Венн был не один. И войдя, Гаор остановился в дверях, настороженно разглядывая высокого немолодого мужчину в белом халате поверх серого костюма. Врач? Зачем? Сортировка? Предпродажный осмотр? Но он у Венна в аренде, Венн не может его продать. Да, у него всё болит, но... но неужели он стонал в дороге и выдал себя?!

   – Пожалуйста, доктор, – весело сказал Венн. – Вот он как есть, только вымылся, а то... амбре было...

   – Ну, этим меня не удивишь, – врач раздвинул губы в улыбке, но глаза его оставались серьёзными и очень внимательными. – Иди сюда, раб.

   – Да, господин, – прохрипел Гаор, выполняя приказ.

   – С чего начнём? – спросил врач, обращаясь к Венну.

   – Вам виднее, вы специалист, – вежливо улыбнулся Венн, – но мне нужен полный комплекс.

   – Разумеется, – кивнул врач, вынимая из кармана халата и натягивая резиновые перчатки.

   И только тут Гаор увидел стоящий на столе черный кожаный... ящик? Чемодан? А, когда-то он то ли слышал, то ли видел, докторский саквояж, да, так они называются.

   – Встань сюда, раб.

   Гаор молча выполнил приказ. И все последующие. Вставал, садился, ложился на кровать и снова вставал, дышал и задерживал дыхание, открывал рот, давая осмотреть горло, и следил глазами за движением чёрного резинового молоточка. Что-то в действиях врача он понимал, что-то нет. Было больно, очень и не очень. Один раз, когда ему велели лечь грудью и животом на стол, и врач стал осматривать ему задний проход, было очень больно, но ещё больше страшно.

   – Прямо удивительно, но и в самом деле мало порван, даже... нет, просто ссадины и надрывы, – говорил тем временем врач, – а ведь вот буквально вчера подвергли экзекуции одного юношу, я анатомировал, так вы не представляете, как его изломали и порвали, прямая кишка порвана в нескольких местах, раздроблена гортань... Сколько, вы говорите, он пробыл у "прессов"?

   – Неделю, – весело ответил Венн. – Если абсолютно точно, то шесть суток и ещё восемь периодов.

   – Удивительная живучесть! Очень интересный экземпляр. Выпрямись и повернись. Так... Теперь руки. Я бы его откупил у вас, впервые встречаю, хотелось бы понаблюдать.

   – И исследовать, – подхватил Венн. – Но хозяин – не я.

   – Да, я знаю. И с таким связываться себе дороже.

   – Возможно, – кивнул Венн.

   Потом Гаору разрешили лечь. Вернее, оставили лежать на кровати на спине после осмотра и ощупывания живота и половых органов.

   – Так, ну здесь всё не так страшно, восстановимо без стационарных процедур. Теперь... возбудителем поили его, не знаете?

   – Рыжий, тебя поили?

   – Да, мой господин, – прохрипел Гаор.

   – Зелёную жидкость давали пить? – недоверчиво спросил врач.

   – Да, господин.

   – Сколько раз?

   – Два раза, господин.

   – Гуща или жидкое?

   – Гуща, господин.

   – И сколько? Когда?

   – Кружка пивная, на полмерки, доверху, господин, – медленно, с паузами, потому что после осмотра горло сильно разболелось, ответил Гаор. – Вчера и за день до этого.

   – Ещё хочешь? – насмешливо спросил врач. – Ну, раб, налить тебе? Как вы это называете? "Пойло"?

   – Да, господин.

   – Так как, хочешь "пойла"?

   "Пойло" – это работа, работа "пресса".

   – Нет, – вырвалось у Гаора хриплым рыком. – Нет!

   Он не прибавил положенного обращения и ждал удара, но врач только покачал головой, глядя на него уже не насмешливо, а удивлённо.

   – Надо же, обычно со второй дозы чётко отслеживается зависимость, а у него две двойных дозы за три дня, и не хочет. Ладно, попробуем без радикальной очистки.

   – А что, доктор? – с интересом спросил Венн. – Это... "пойло" – наркотик?

   – Это возбудитель-активизатор. Его ещё называют "энергином". Но зависимость как наркотическая, вы правы, – ответил врач, копаясь в своем чемоданчике. – Я введу ему антидот и оставлю таблетки для купирования ломки. Организм крепкий. Может, и справится.

   – Вам виднее, доктор.

   Доктор достал ампулу-шприц и, ловко прижав ему вену в локтевой впадине, сделал укол. Потом выгрузил на стол пачки и коробочки с лекарствами. Каждые полтора периода Гаору предстояло что-то глотать, полоскать горло, промывать глаза, смазывать руки и ожоги. Вместо еды было велено разводить в воде содержимое маленьких ампул и большие плоские таблетки и пить. Говорил врач, обращаясь к Венну. А уже Венн заставлял Гаора повторять за врачом все эти инструкции. Под конец появились три коробочки... такого Гаор ещё не видел. Оказалось... назывались они свечами и их надо было вставлять себе в задний проход.

   – Оправишься, подмоешься как следует, – врач говорил, уже обращаясь к нему, – и вставишь вот эту. Будут частые позывы, не терпи, оправляйся при первом позыве. Ты понял?

   – Да, господин.

   – Эти, если будет болеть. А эти, если будет кровоточить. Ты понял?

   – Да, господин.

   – Не перепутает? – доктор озабоченно посмотрел на Венна.

   – Он грамотный, – весело ответил Венн.

   Доктор покачал головой, снял и бросил в чемоданчик перчатки.

   – Я приду послезавтра.

   – Благодарю, – встал Венн. – Рыжий, ложись.

   Поскольку врач и Венн направились к двери, Гаор молча лёг на кровать и вытянулся на спине. Было слышно, как в прихожей открылась и закрылась дверь лифта. Потом Венн вернулся в комнату и сел возле стола, где среди коробочек и пакетиков с лекарствами блестел оранжевый, как апельсин, большой шар таймера. Гаор лежал молча поверх одеяла, закинув руки за голову и глядя в потолок, а Венн так же молча смотрел на него.

   – Ну, – вдруг сказал Венн своим обычным весело-насмешливым тоном. – Теперь ты понял, какая сволочь твой хозяин?

   "Я это с самого начала знал", – мысленно ответил Гаор.

   – Стоило его на допросе выгораживать, чтобы в пресс-камеру попасть?

   "А наклепал бы я на него, что бы изменилось? – по-прежнему молча ответил Гаор, – а я не стукач".

   – Ну, чего молчишь, Рыжий? Отвечай.

   – Я не стукач, – ответил уже вслух Гаор, – мой господин.

   Венн присвистнул.

   – Вон оно как! – и с живым интересом. – А было о чём стучать?

   На это Гаор твёрдо решил промолчать. Даже если начнут бить, даже... Но Венн только ещё посидел, молча и внимательно рассматривая его, а потом заговорил деловым приказным тоном:

   – Я приду завтра утром. Будет звонить телефон или в дверь, не откликаться, ты понял?

   – Да, мой господин.

   – Учти, это очень серьёзно. С лекарствами ты всё понял?

   – Да, мой господин.

   – Захочешь спать, свет себе сам погасишь. Всё, что тебе понадобится, есть. Бельё и пижама в ванной, сам возьмёшь.

   – Да, мой господин.

   – И... ладно, всё равно полезешь.

   Гаор насторожился.

   – Вставай, Рыжий.

   Гаор медленно, преодолевая вяжущую боль во всём теле, встал с кровати.

   – Можешь посмотреть в окно.

   Под испытующим взглядом Венна Гаор подошёл к окну и отодвинул тяжёлую тёмную штору. За ней была чёрная светомаскировочная, плотно прилегающая к косякам. Гаор поискал глазами и даже провёл по косяку ладонью, отыскивая шнур или кнопку.

   – Не старайся, Рыжий, – сказал сзади голос Венна. – Стекла за ней нет. Там бетон, а может, кирпич, а может, и бронеплита. Понял?

   – Да, мой господин, – ответил, не оборачиваясь, Гаор.

   Сволочь, точно просчитала. Ведь он сразу, едва войдя в комнату, заметил окно, и только и ждал, что хоть ненадолго останется один и выглянет. Нет, он понимает, никакой побег невозможен, куда ему бежать в ошейнике и с клеймом, но... но ведь ворохнулась мысль, что если этаж высокий, то... чтоб наверняка, сразу...

   – Вот так, Рыжий. Двери открыть не пытайся. Ни входную, ни лифта. Не получится. И больно будет. А если получится, то очень больно. Понял?

   – Да, мой господин.

   – А теперь я ухожу. Приду, принесу еды, а сейчас, пока из тебя вся гадость, что ты наглотался, не выйдет, есть тебе нельзя. И не бойся, – Венн рассмеялся вставая. – Никто сюда, кроме меня, не войдёт. Разве что привидение. Любят невинно убиенные по ночам гулять, убийц своих искать и пугать.

   Венн так и ушёл, смеясь.

   Когда за ним закрылась дверь лифта, Гаор медленно задёрнул и расправил штору на окне-обманке и подошёл к столу. Посмотрел на размеренно тикающий таймер, груду лекарств, потом так же внимательно оглядел комнату. Кровать, хорошая, пружинная, посередине стол и четыре стула вокруг, у стены комод, на комоде чёрный обычный телефон, шкаф для вещей, на стене напротив кровати картина – озеро среди холмов и на берегу маленький дом. Подойти и проверить окошко у домика? Да нет. Пусть думают, что он не знает ни про объективы в картинах, ни про "жучков" в телефонах. Сволочи, какие же вы сволочи, и забота ваша сволочная. Да, одеться, чего-то холодно. На стене над комодом круглые простые часы. Еще... ещё не вечер, или... а не все ли ему теперь равно? Страшно захотелось есть. Он отыскал среди лекарств ампулу глюкозы и таблетку аскорбинки, взял стакан и пошёл в ванную делать себе питьё и одеваться. Его тело хотело жить.

   Время одновременно мучительно медленно тянулось и мгновенно пролетало.

   То он лежал, время от времени поглядывая на часы и убеждаясь, что большая стрелка передвинулась от силы на пару делений, то стоило ему задремать, как звенел таймер, и он вставал принять очередное лекарство, прополоскать горло, смазать ожоги и руки. Или сводило живот судорожной болью, и он стремглав бежал в уборную, а потом противная процедура вставления свечи. Хотя, если честно, боль они и впрямь снимали. Он засыпал и тут же просыпался в холодном поту, потому что во сне его снова и снова то лапали, то насиловали. Верхний свет он выключил, но темнота оказалась ещё хуже: он слышал голоса. Снова кричала и звала мать та девчонка, рыдал, вымаливая пощаду, парнишка-спецовик, смеялся Резаный, и командовал Старший. На тумбочке у кровати был ночничок, но тоже белый и к тому же маленький. Его света не хватало на стол, и, чтобы разбирать надписи на коробках и пакетах, приходилось снова включать верхний свет, белый и холодный. Воспалённо горели глаза и лицо, и он снова и снова шел в ванную умыться холодной водой.

   На часах было полчетвёртого, видимо, утра, когда ему удалось не так заснуть, как провалиться в уже знакомую и даже желанную черноту забытья.

   А потом опять зазвенел таймер, и Гаор уже привычно встал, взял, что надо, проглотил, наболтал глюкозы с аскорбинкой, выпил и лёг. И заснул. Пожалуй, впервые за эти дни. Ничего не болело, или он уже не ощущал боли, но он спал. И даже не видел снов.

   И проснулся не от звона таймера, а просто потому, что проснулся. И полежал немного с закрытыми глазами, слушая тишину двойного тиканья – таймера и настенных часов, вспоминая вчерашнее и пытаясь сообразить, что же теперь с ним будет. Убивать его ни Венн, ни Фрегор не будут, так что... "печки" не будет. Но... но через неделю его вернут хозяину, и он опять окажется в рабской казарме "Орлиного гнезда", а вот что там с ним – палачом и подстилкой – сделают в первую же ночь... И тут же решил: нет, отбиваться он не будет, от своих он примет. Убьют так убьют, туда, значит, и дорога. Третья спальня – это не первая, где одни паскудники и стукачи, третья спальня... там люди, трудяги, нет, от них он примет. И тут же мелькнула предательская мысль: а если... если не говорить? Нет, не врать, но ведь его и не спросят, не принято это в "Орлином Гнезде" – спрашивать где был да что делал. Хозяин увёз, хозяин привёз, и...

   Додумать Гаор не успел, услышав, как открывается дверь лифта. И сразу тело отозвалось на этот звук испуганной болью. Но глаз он не открыл и не шевельнулся. Открылась дверь из прихожей, щёлкнул выключатель, и по векам ударил ненавистный белый свет.

   – Спишь, Рыжий? – весело сказал... господский голос. – Давай вставай.

   Это уже был приказ. И он ответил положенным:

   – Да, мой господин, – откинул одеяло и медленно, преодолевая вязкую тяжесть во всём теле, встал.

   – Ты чего это нагишом? – искренне удивился Венн, оглядывая его. И тут же засмеялся: – Привык за неделю или ждал кого?

   Гаор угрюмо промолчал. Не объяснять же, что нашёл в шкафу хорошее трикотажное бельё, длинное, оделся и... всё-таки у него слабо, но кровило, и обнаружив это, он сразу замыл кальсоны, пока кровь свежая, и повесил сушиться, а то ему только порки за испорченную одежду не хватает, а фуфайку... как снял, чтоб смазать ожоги на груди, так и не стал надевать. И вообще он столько раз за ночь вставал и бегал, что раздеваться и одеваться замучишься, а руки тоже болят. Ну и хрен с ним, пусть что хочет, то и думает.

   – Давай, приводи себя в порядок, – распорядился Венн. – И я там коробку у лифта оставил, тащи её сюда.

   – Да, мой господин, – ответил Гаор и отправился выполнить приказание.

   В ванной он умылся, пальцами на ощупь – видеть себя в зеркале ему не хотелось – разобрал волосы на голове, расправил усы и бороду, пощупал висевшие на горячей трубе кальсоны – вроде высохли – и оделся. Тёмно-зелёная пижама, похожая на офицерскую госпитальную, лежала там же, в шкафу, а под шкафом стояли тапочки – кожаные шлёпанцы.

   – Ну вот, – удовлетворённо кивнул Венн, когда Гаор вошёл в комнату, – хоть на человека стал похож. Давай, коробку тащи.

   Коробка была не слишком большая и не очень тяжёлая, но ухватил Гаор её не с первого раза, руки-то... как не его.

   Когда он внёс коробку, Венн, стоя у стола, деловито и с явным знанием дела проверял, чего и сколько он выпил и вставил.

   – Кровило сильно? – спросил он, не оборачиваясь.

   Гаор вздохнул и осторожно ответил:

   – Не очень, мой господин.

   Голос был ещё хриплым, но слова уже не резали горло.

   – Голосок у тебя... – засмеялся Венн, – как с хорошего перепоя. Ну ладно, о пении твоём мы ещё поговорим, а теперь давай выгружай.

   "Это откуда ты про мое пение знаешь?" – угрюмо подумал Гаор, тщетно пытаясь открыть заправленные спиралью края коробки. Кончилось тем, что он её порвал. В коробке оказались электрочайник, набор пластиковой посуды, пакеты с концентратами, бульонные кубики, пакетики с растворимым чаем и кофе и пять маленьких пакетов-стаканчиков с соками.

   – Кухня не предусмотрена, – объяснил ему Венн, – но розетка есть, будешь сам себе готовить. Таймер переставь на два с половиной периода. Свечи по мере необходимости, остальное по графику, пока не закончится. Всё сразу не жри, это тебе на сутки. Понял?

   – Да, мой господин.

   – Есть можешь часто, но помалу. А так молодец, всё как велено делал, – и, усмехнувшись, передразнил Фрегора: – Хвалю.

   – Спасибо, мой господин, – ответил положенной формулой Гаор.

   Сыпавшиеся на него благодеяния не успокаивали, а тревожили. За просто так с рабом, больным и чужим, возиться не будут, так что каждый глоток ему предстоит отработать. Чем? Регулировкой машины? Так из него сейчас механик... как балерина и даже хуже. И Венн – не дурак, должен это понимать. Так в чём дело? Но спрашивать, разумеется, ни о чём не стал. Приказано есть и лечиться, значит, будем выполнять приказ. Но если он и впрямь здесь отлежится и очухается, то... то, может, в казарме и обойдётся, не поймут, кем он стал и...

   – И раз ты уже ходячий...

   Венн сделал выразительную паузу, и Гаор мгновенно насторожился. Венн самодовольно усмехнулся и продолжил:

   – Уберёшь квартиру. Всё, что нужно, в прихожей в шкафу, может, – Венн засмеялся, – из тебя и домашний приличный получится, сможешь с любимым хозяином даже на ночь не разлучаться.

   Гаор молча сцепил зубы до боли в скулах, а Венн долго с удовольствием хохотал, раскачиваясь на стуле и даже по коленям себя бил от восторга. А отсмеявшись, достал из кармана и бросил на стол... два кистевых эспандера.

   – Это тебе руки разрабатывать. Умеешь?

   – Да, мой господин, – хрипло ответил Гаор.

   – Тогда всё, больше тебе пока делать нечего. А там видно будет.

   С этими словами Венн быстро ушёл, оставив его одного.

   Гаор шёпотом – хрен их знает, может здесь подслушка в каждой щели натыкана – выругался ему вслед и начал обустраиваться.

   Шнура электрочайника от розетки до стола не хватило, и он перетащил стол к стене, заодно освободив центр комнаты себе для разминки. Жить-то хочется, а слабым он только для "печки" и сгодится. Разобрался в оставленных ему пакетиках и коробочках. На стенных часах восемь, будем считать утра, еды ему оставили на сутки, есть надо помалу, но часто, так что...

   Включив чайник, он открыл стаканчик с нарисованным на нём яблоком и, стараясь не спешить, выпил кисловатый сок. Огонь Великий, это ж когда он яблочный сок в последний раз пил? И замер, бешено сжав в кулаке безвинно пострадавший стаканчик. Стиг! Тогда в его конторе, когда... когда Венн, сволочь тихушная, подстроил им встречу, тогда он и дал Стигу этот проклятый список, погубивший Стига. Что же он, обалдуй лохматый, наделал?! Сам, своими руками отправил друга на пытки и смерть, сам-то выжил, шкура дублёная, а Стиг...

   Щёлкнув, выключился закипевший чайник, и Гаор, вздрогнув, очнулся. Нет, он должен выжить. Хотя бы для того, чтобы посчитаться с Венном, убийцей его друзей, тихушником, Фрегор... ладно, чего с психа взять, подвернётся под руку, так и его, а специально... нет, не стоит.

   В пластиковой миске Гаор заварил себе лапши с мясом – мясным был только запах и то в первые мгновения, обёртку и бумажный комок, в который превратился стаканчик от сока, сбросил в коробку из-под еды. Он запихнул её под стол, превратив в урну для мусора, и пошёл в прихожую, посмотреть, что там в шкафу. А то посуду тоже чем-то мыть надо.

   Тело по-прежнему отзывалось болью на каждое движение, но он привычно не замечал этого. Нашёл бутылочку с универсальным, что для всего и любого, моющим средством, сам таким на дембеле пользовался. Поел, невольно наслаждаясь разливавшимся по телу с каждым глотком теплом, вымыл миску и ложку, сделал себе кружку кофе "три в одном", заправил постель. И тут зазвенел таймер. Гаор проглотил все положенные таблетки, промыл глаза и смазал ожоги на груди и животе, а вот руки... а он сначала квартиру уберёт, а уже тогда и руками займётся. Сволочь в любой момент заявиться может, так лучше, чтоб работа была сделана.

   Уборка ни особых затруднений, ни болей не вызвала. А заодно Гаор на вполне законном основании – у него приказ убрать квартиру – сунул нос во все шкафы и ящики. Подслушки он не нашёл, что совсем не убедило его в её отсутствии, зато обнаружил в комоде полдюжины мужских трусов, столько же белых рубашек, чёрных носков – всё новое, в запечатанных прозрачных пакетах, но без магазинных ярлыков и наклеек – и шесть умеренно цветных галстуков, пять обычных и один "бабочкой". В шкафу висел "недорогой, но приличный" тёмно-серый костюм, а на полках лежали два пуловера, джемпер и вязаный жилет, в той же цветовой гамме, как сказала бы Моорна. Подумав, Гаор решил подыграть. Принёс из ванной свои брюки и повесил их в шкаф, благо пустых вешалок – и плечиков, и брючных зажимов – тут было припасено... до хрена. А куртку перевесил в прихожую на вешалку. Ни входную дверь, ни почти сливавшуюся с обоями дверь лифта он благоразумно не трогал. Хотя... если входная дверь не обманка вроде окна, то, значит, и здесь двойная, как в "Орлином Гнезде" система. Интересно, конечно, ещё интереснее, где ты находишься и на каком этаже, но...

   К концу уборки зазвенел таймер. Гаор опять проделал все положенные процедуры, смазал на этот раз и руки, выпил куриного, по названию на кубике, бульона, снял пижаму и в одном белье лёг на кровать поверх одеяла. Отдохнуть и подумать. Но почти сразу заснул.

   Проснулся Гаор сам от желания немедленно поесть. Вернее, это желание у него было постоянно, но сейчас он мог его хоть немного утолить. Поев опять лапши – на этот раз с курицей, как было написано на пакетике – и выпив чая, он разделся уже догола, чтоб если у него что на разминке и закровит, то пол отмыть легче, чем опять стирать, и не спеша, осторожно начал разминаться. Хорошо, суставы ему "прессы" не повредили, только запястья болят, но это от наручников, болеть будет долго. Значит, через боль. Кисти оставались сизыми, но уже не такими раздутыми, и пальцы стали подвижнее. И как раз он закончил разминку и зазвенел таймер. Снова всё положенное, потом сходил в уборную, вставил свечу, противно, но ведь помогает, встал под душ смыть пот, вытерся, оделся, выпил сока и лёг отдохнуть. Лежал на спине, закинув руки за голову и глядя в ненавистно-белый потолок.

   Ну, и кто ты теперь, после всего сделанного тобой самим с другими и другими с тобой? К парням из камеры, ну если не брать в счёт Резаного, хотя опять же, спецура – она спецура и есть, да и себя вспомни, так что... с раба, как с солдата, спроса нет. Им выжить надо. А за чей счёт... Как ты сам дальше жить будешь? Как хозяин прикажет, так и буду. И любой приказ выполнишь? А куда я денусь? Увернуться попробую, а не получится... ну так, финиш он всегда и везде. Я теперь одно могу – другого не подставить. И всё, хватит скулить, ты... кто я? Сержант? Очнись, какой ты сержант после такого? Ты – ублюдок, полукровка, раб номер и так далее. Но, нет, сволочи, я всё равно не сдамся. Джадд же выжил и живёт, а лагеря пленных тоже... про них всякое говорили, если хоть с половину правды, да нет, ты теперь тоже по той стороне походил, так что в тех россказнях правда, да не вся, на самом деле ещё хуже. Вот и ты считай, что побывал в плену. И выжил, и... и продолжай службу. Тебя с поста никто не снимал. Ни дембеля, ни победы не будет, а службу неси.

   Гаор встал и пошёл к столу. Есть велено часто, ну, и будем выполнять приказ. По настенным часам время обеда, так что... бульон, лапша и сок – обед из трёх блюд, живи, "пресс" недоделанный, и жизни радуйся.

   Еда, занятия на эспандерах, лекарства, отдых... время пошло побыстрее. И он надеялся, что эта ночь пройдёт легче прошлой. Живот не болит, крови нет, руки уже шевелятся, даже голова не гудит, и рот не сохнет, видно, отпустило его "пойло", так что... только сны остаются. Ну, посмотрим.

   Сны были. Снова снилась камера, руки парней на его теле, крики изнасилованных им, а пару раз он просыпался от собственного крика. Но всё же было легче, а под утро он опять разоспался, чуть таймер не проспал.

   Утром он принял последние таблетки, съел последнюю лапшу и выпил последний пакетик кофе. И мрачно подумал, что если Венн не приедет, то придется глушить голый кипяток. А есть хочется. И ничего не поделаешь. Еда рабская в хозяйской власти. Когда захотят, тогда и накормят. А работу всегда спросят.

   Он опять убрал квартиру и постель, разделся догола и стал разминаться. И уже в конце услышал, как открывается дверь лифта. Чертыхнувшись, он быстро натянул бельё и еле успел влезть в пижамные штаны, когда в комнату вошли Венн и врач.

   – Ого! – удивился врач, ставя на стол свой чемоданчик и оглядывая стоявшего посреди комнаты настороженно подобравшегося, как для прыжка, раба. – Вот это живчик!

   Венн рассмеялся:

   – Так за шестнадцать тысяч и товар качественный.

   – Это он столько стоил?

   Врач быстро просмотрел опустевшие коробочки, ампулы и тюбики – что-то удержало Гаора от сброса их в коробку с мусором – и сразу убрал их к себе в саквояж.

   – Ну, раздевайся, посмотрю тебя.

   Гаор молча выполнил приказ.

   Прошлый осмотр был повторен практически полностью, но на этот раз у него почти ничего уже не болело. Даже в заднем проходе.

   – Однако, – врач удивлённо покачал головой, – никогда не встречал подобного. Редкостный экземпляр. Про отдалённые последствия говорить, разумеется, рано, но сейчас... для раба практически здоров. Истощён, конечно, руки не восстановились полностью, но это уже вопрос времени. Что-то амбулаторно, а в основном... реабилитационный режим, восстановительная диета, посильная нагрузка.

   – И какой общий срок полного восстановления? – с интересом спросил Венн.

   – Одевайся, – кивнул Гаору врач и стал снимать перчатки. – С его хозяином срок прогнозировать нельзя, любой аналогичный стресс может оказаться необратимым.

   – Понятно, – кивнул Венн. – А о каких отдалённых последствиях вы говорили?

   – Непонятно, насколько затронута репродуктивная система.

   – На первый взгляд, у него всё на месте, – рассмеялся Венн.

   – На первый, и на взгляд, – не принял врач шутки. – Сочетание тока, "пойла" и "пресса"... никто не наблюдал результат такого комплексного воздействия на живом экземпляре. Нужен повторный осмотр, где-то через месяц.

   – Постараюсь обеспечить, – столь же серьёзно сказал Венн.

   Репродуктивная система?... О смысле услышанного Гаору думать не хотелось. Но ему и не дали.

   Выйдя проводить врача, Венн, вернувшись, отправил его в прихожую за новой коробкой с продуктами.

   – Мусор весь собрал? Правильно. Так, Рыжий, всё понял? Практически ты здоров, сегодня ещё здесь побудешь, а завтра уже начнёшь работать. Сейчас распаковывайся и лопай, только не всё сразу, это тебе на сутки, понял?

   – Да, мой господин, – ответил Гаор, стоя перед развалившимся на стуле Венном почти навытяжку, – паёк на сутки.

   Венн удовлетворённо кивнул:

   – Эспандеры я тебе оставляю, так что питайся, тренируйся и восстанавливайся. Мусор к лифту отнеси.

   – Да, мой господин.

   Гаор вытащил из-под стола коробку с обёртками и пакетиками, отнёс её в прихожую и вернулся за новыми приказами. Но их не последовало. Когда он вернулся, Венн кивнул, жестом велел ему заняться новой коробкой и ушёл. "Не хочет, чтоб я видел, как он лифт вызывает", – догадался Гаор, вскрывая коробку. Соков уже не было, опять концентраты, уже армейские, знакомые ему по Чёрному Ущелью, и... да, полный солдатский паёк на сутки. Даже армейская буханка хлеба. А чай – не пакетиками, а маленькой пачкой, так что может заваривать по своему вкусу. Если не чифирить, то пачки ему хватит на сутки. А таймер... оранжевого шара не было, а он даже не заметил, кто и когда его забрал. Наверное, всё-таки Венн. Или врач... ну, и хрен с ними. Главное – он практически здоров, так что в "печку" его отправлять не за что. А пожрать он сейчас пожрёт. И потренируется. Боли почти совсем нет, а завтра в работу... интересно, какую. Будем надеяться на гараж.

   Гаор был уверен, что не увидит Венна до следующего утра. Он спокойно поел, потренировался, поспал, снова потренировался, пообедал и лёг отдохнуть. Одиночество и тишина не тяготили его. Разве только надоевший белый свет. "Хорошо бы проснуться в комнате с окном", – подумал он, укладываясь на боковую. Но... рабские казармы везде и всюду в подвалах. Разве только в Дамхаре... но забудь и не мечтай, из "Орлиного гнезда" только на утилизацию увозят. Он немного полежал, разглядывая потолок, а потом задремал.

   Если бы это был лифт, Гаор успел бы проснуться, а стука входной двери он не ждал, и потому всё так и получилось.