Текст книги "Мир Гаора (СИ)"

Автор книги: Татьяна Зубачева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 57 (всего у книги 93 страниц)

   Коридор с тёмно-красной дорожкой во всю ширину, белыми стенами, множеством дверей и выходов на лестницы и в другие коридоры, был пуст и безукоризненно чист. Прямо-таки по-госпитальному. И, несмотря на чистоту, ковровую дорожку и натёртый до блеска паркет, почему-то неприятно напомнил Гаору окопы и ходы сообщений в Алзоне. Спустились на один пролёт. Здесь коридор был уже без дорожки, но тоже пуст, чист и с множеством ответвлений. Мажордом шёл быстро и молча. Гаор следовал за ним, не задавая вопросов. Видимо, его молчание понравилось, и, открывая дверь, которой закончился коридор, Мажордом сказал уже спокойно.

   – Это рабская половина.

   – Понял, Мажордом.

   За дверью новая лестница, опять вниз на один пролёт, и коридор продолжился, но пол уже покрыт линолеумом. А впереди слышался гул голосов.

   – Иди сюда, – Мажордом толкнул одну из дверей. – Это третья мужская спальня. Ты шофёр, но твоё место здесь.

   В отличие от сторрамовской казармы вместо двухъярусных армейских коек хорошие кровати, между ними узкие двухстворчатые платяные шкафы, слева от изголовья маленькие тумбочки, на кроватях белоснежное, чуть ли не накрахмаленное белье. И заправлены... по-армейски. Гаор невольно присвистнул от удивления. Вот это да! Мажордом насмешливо улыбнулся.

   – Учись, дикарь. Плохо заправишь – выпорю.

   У Гаора зачесался язык объяснить этому... ладно, Мажордому, что, как заправлять кровать, он сам многих здесь поучить может. Но тут распахнулась дверь, в спальню вбежал высокий темнобородый и черноглазый мужчина в тёмно-серой рубашке и таких же брюках и... вытянулся перед Мажордомом, бросив руки по швам.

   – Старший третьей спальни, Мажордом!

   – Определи новокупку, Старший. Он личный раб и шофёр господина Фрегора. Хозяин назвал его Рыжим. Пусть поест, к Кастелянше я его сам отведу. И к порядку его приучи, а то он дикарь дикарём.

   – Всё сделаю, Мажордом, – гаркнул Старший, выдерживая почти правильную стойку.

   Мажордом милостиво кивнул и вышел. Гаор несколько озадаченно посмотрел ему вслед – он никак не ожидал таких порядков – и перевёл взгляд на Старшего.

   – Эта твоя будет, – показал ему Старший на одну из кроватей. – Запоминай, тринадцатая от входа и слева. И ужинать пошли, всё остальное потом.

   Гаор обрадовано кивнул.

   Вслед за Старшим он вышел в коридор и мимо дверей – ещё спальни? Многовато что-то – вошёл в просторную, заставленную столами комнату. За столами сидели вперемешку мужчины, женщины, мальцы и девчонки. Все в тёмно-сером. Гаора несколько удивило сосредоточенное молчание, с которым все ели, так не похожее на весёлый шум у Сторрама или Корранта, и он поздоровался с порога.

   – Мир дому и всем в доме!

   К нему обернулись не так удивлённые, как испуганные лица. И Гаор понял, что допустил промашку. Но в чём?

   Это ему тут же объяснил возникший перед ним разгневанный Мажордом.

   – Ты это что?! По-дикарски болботать вздумал?!

   Хлёсткая и по-настоящему сильная пощёчина подкрепила внушение. Этого Гаор никак не ожидал и растерялся. И тут же вторая пощёчина.

   – Я из тебя поселковую дурь выбью! – бушевал Мажордом. – Ты у меня болботанье своё забудешь. Не смей, понял, не смей!

   Но это он уже слышал. Тогда его бил... Ардинайл, глава фирмы, мухлевавшей с энергоблоками, и с теми же словами. Но то был свободный, а этот – раб, пусть и старший. Но устраивать драку со старшим в первый же вечер, когда ещё ничего и никого не знаешь... неразумно. Ну ладно, сочтёмся.

   Его молчание и неподвижность несколько успокоили Мажордома.

   – Ладно, хватит с тебя, – прекратил, наконец, избиение Мажордом. – Но запомни, ещё раз услышу, что ты болбочешь, выпорю. Понял... Рыжий?

   – Да, Мажордом, – ответил Гаор.

   – Старшая по кухне, – позвал Мажордом. – Покорми его.

   К ним подошла высокая женщина в белом глухом фартуке поверх тёмного платья.

   – Идём, – просто сказала она.

   Она подвела к одному из столов на десять человек и указала ему место.

   – Здесь будешь сидеть. Запоминай.

   – Спасибо, – ответил Гаор и совсем тихо почти беззвучно закончил: – Мать.

   Она словно невзначай погладила его по плечу и отошла со словами.

   – Сейчас дадут тебе.

   И почти сразу две девочки, лет по тринадцати, тоже в белых фартуках и тёмных платьях, принесли ему глубокую тарелку каши, ложку, маленькую тарелочку с двумя аккуратными ломтями хлеба и кружку с горячим чаем. Вся посуда была из дешёвого, но фарфора. Сидевшие за столом ели молча, не глядя на него, и, казалось, даже не заметили его появления: настолько были заняты едой. Было это игрой или, в самом деле, так, Гаор не стал проверять, а углубился в еду. Каша была овсяной, из хлопьев, хорошо сваренной, даже чуть подмасленной, хлеба можно было бы и побольше, зато чай сладкий. И ел он если не с удовольствием, то с аппетитом.

   Сидящий напротив него светлобородый мужчина вдруг негромко почти шёпотом спросил его.

   – Тебя откуда привезли?

   – Из Дамхара, – так же тихо ответил Гаор.

   – И родом оттуда? – спросил ещё один.

   – Нет, из Аргата.

   Судя по всему, говорить здесь о том, что он принятой криушанин, не стоило.

   – А в Дамхар как попал?

   Гаор даже пожал плечами, настолько вопрос показался ему глупым.

   – Продали.

   Соседи по столу кивнули.

   – Я Беляк, – сказал светлобородый, – в садовой бригаде.

   – Рыжий, – ответно представился Гаор, – шофёр.

   Молчание все-таки не было полным, переговаривались, но тихо и только с ближайшими соседями. Это не очень приятно напомнило Гаору училищную столовую, особенно в дни дежурства особо придирчивых капралов, но... ладно, бывало и хуже, и капралов водили за нос, и другое начальство. Хреново, что Мажордом – раб, а значит, как бы свой, но тоже вполне поправимо. Нарываться не стоит, а укорот, если надо, дадим.

   Ужин заканчивался, по столовой бегали девчонки в уже клеёнчатых длинных, почти до пола, фартуках, собирая грязную посуду и протирая столы. Гаор, памятуя, что он здесь пока новобранец, делал всё, как соседи. Составил опустевшую посуду в ряд, вытер губы бумажной салфеткой, положил её на тарелку из-под хлеба и встал из-за стола вместе с ними.

   – Рыжий! – пробился сквозь усилившийся шум голос Мажордома.

   Гаор шёпотом чертыхнулся и пошёл на зов.

   – Да, Мажордом.

   – Иди за мной, – распорядился Мажордом.

   "Интересно, куда?" – хмыкнул про себя Гаор, следуя за Мажордомом. Первая растерянность уже прошла, и он чувствовал себя готовым к любым неожиданностям. Кажин знат, что всяко быват.

   Кастелянша с двумя помощницами молча – как понял Гаор, потому что Мажордом был рядом – выдали ему две смены белья, совсем нового зимнего армейского, тёмный комбинезон для работы в гараже, непромокаемую куртку на подстёжке с капюшоном для двора, две тёмные рубашки, две пары грубых носков, две белые рубашки, хорошие брюки, хорошие кожаные ботинки, к ним две пары тёмных уже тонких носков и кожаную шофёрскую куртку, – для выездов с хозяином – догадался Гаор. Его догадку тут же подтвердил Мажордом.

   – Не вздумай в гараж надевать, понял, дикарь? Это для хозяйского выезда.

   "Ещё раз назовёт дикарем, поправлю", – мысленно решил Гаор, укладывая полученные вещи в аккуратную стопку.

   – Отнеси и в шкаф повесь, – разжала губы Кастелянша. – За остальным потом придёшь.

   Мажордом был рядом, поэтому Гаор только молча кивнул ей и вышел из вещевой. Но в спальню за ним не пошли. И потому, когда Гаор вошёл с вещами один, его встретили негромким, но достаточно дружелюбным градом расспросов. Кто, да откуда, да кем работаешь. Гаор заметил, что расспрашивающие достаточно умело и привычно располагаются вокруг него так, чтобы случайно заглянувший не догадался, что беседа общая, а двое мальцов торчат перед самой дверью, будто по своим делам, но так, что вошедший непременно наткнётся на них. Однако порядочки тут... Но в каком полку служишь, по тому Уставу и живёшь. И потому отвечал на вопросы негромко, развешивая и раскладывая вещи в шкафу и тумбочке, будто сам с собой разговаривает. Открыто подошёл к нему только Старший по спальне. Но ему, как сразу догадался Гаор, и положено, и поручено.

   – Иди за остальным, – не криком, но достаточно громко распорядился Старший. – Потом разложишь.

   – Мелочовка там же? – так же спросил Гаор, выпрямляясь и оборачиваясь к нему.

   – В соседней справа. Не заблудишься?

   Гаор улыбнулся.

   – Нет, Старший. Бывало и хуже.

   Ему ответили понимающими улыбками и кивками.

   Гаор вышел в коридор и отправился за остальными вещами, внимательно разглядывая окружающее. Народу немного, не слышно памятного по сторрамовской казарме весёлого вечернего шума, все проходят быстро и явно по своим делам. В заставленной стеллажами комнате рядом с вещевой он получил мыло в мыльнице, мочалку, два полотенца – маленькое для рук и лица и большое для душа, резиновые шлёпки, чтобы было во что переобуться после работы, щётки для одежды и обуви, баночку гуталина, коробочку с маленькими складными ножницами, нитками и иголкой для мелкой починки, моток меток, чтобы нашить на бельё, рубашки и полотенца... Мажордома рядом не было, и ему негромко и только ихними словами рассказали о правилах и порядках. Что для чистки и глажки есть отдельная комната, что бельё надо менять каждый день, потому и три смены. Одна на тебе, одна в стирке, одна в тумбочке, а постельное меняют каждую неделю. Заходить в чужую спальню под любым предлогом запрещено, а если сговорился с кем, то просись у Мажордома на ночёвку в специальную отдельную спальню, четыре таких клетушки, и он, если разрешит, даст тебе ключ и скажет, на ночь или только до отбоя можно. А если в другое время или ещё где застукают, то порка обеспечена.

   – Порядка он требует, – светловолосая женщина поставила перед Гаором коробку с гребнями, большими и маленькими. – Выбирай себе.

   – Мне два, мать.

   – Тихо ты, – она сердито через его плечо посмотрела на дверь в коридор, – услышит – по новой тебе влепит. Не любит он когда по-поселковому.

   – Мать – дуггурское слово, – спокойно возразил ей Гаор, выбирая себе гребень для волос и поменьше для усов и бороды. – Я ж не по-нашенски говорю.

   Она вздохнула.

   – Ты его не зли. Он культуры требует. И этой... – она запнулась.

   – Цивилизованности? – догадался Гаор.

   – Во-во, говорил уже тебе?

   – Нет, сам догадался, – усмехнулся Гаор. – Вот эти возьму, спасибо, мать.

   – Ох, и упрямый ты, – покачала она с головой, с тревогой глядя на него.

   – А если по-другому, как же мне звать тебя?

   – Вторая Кастелянша. А так-то... – она снова запнулась, прислушалась и громко сказала:– Ступай, тебе до отбоя ещё с одеждой управиться надо. И в душ не забудь сходить, не ложись грязным.

   Гаор понял, что под дверью кто-то подслушивает, и потому попрощался молчаливым кивком и благодарной улыбкой.

   Выйдя в коридор, он едва не споткнулся о черноволосую девчонку лет тринадцати, но сделал вид, что не заметил её, и молча прошёл в свою спальню. Просто любопытная, как все девчонки, или стукачка... ему это сейчас по хрену. Но скажи, какие порядки здесь. У Сторрама и впрямь санаторий был, а уж у Корранта, вообще как, скажи, одной семьей жили. Но как эта сволочь в одиночку так всех зашугала?

   В спальне его встретили теми же внимательными взглядами и опять как невзначай собрались вокруг него. Подошёл и Старший.

   – Старший, – спокойно, не повышая голоса, но и не шепотом спросил Гаор. – А душевая, уборная, где всё?

   Выслушав ответы, что в конце коридора, и курилка там же, кивнул и уточнил:

   – А если ночью приспичит?

   – Спальня не запирается, – ответил Старший, – но больше раза за ночь выходить запрещено. И ненадолго.

   У Гаора сразу зачесался язык спросить, откуда Мажордом знает, кто и сколько раз в уборную бегал, но тут же всё разъяснилось.

   – Ночные дежурные там, – сказал Беляк, с которым Гаор сидел за одним столом. – Утром они и докладывают ему.

   – А то он сам ночью с проверкой ходит, – сказал круглолицый парень с лёгким светлым пухом на щеках. – Если застукает на чём таком, то... – и, не договорив, зябко передёрнул плечами.

   – Про метки сказали тебе? – спросил Старший. – Тогда прям сейчас хоть на одну пару пришей, чтоб завтра было во что переодеться. И в душ иди.

   Но тут, стукнув, распахнулась дверь, и в спальню влетел черноволосый остроносый мальчишка.

   – Рыжий где? – заорал он с порога.

   – Ну, – выпрямился и обернулся Гаор.

   По тому, как все мгновенно сделали вид, что они в стороне, Гаор понял, что это или наушник, или... посмотрим.

   – Иди, тебя Сам требует. Сейчас он тебе, – мальчишка хихикнул, – всё объяснит. Сразу поймёшь.

   Гаор посмотрел на Старшего. Тот кивнул, еле слышно сказав.

   – Шестёрка его.

   Гаор кивнул и спокойно ответил.

   – Иду.

   Его провожали, как он заметил, сочувственными взглядами.

   У Мажордома была своя отдельная спальня, в которой стояли большая кровать, большой платяной шкаф и ещё один, похожий на книжный, но с глухими дверцами, комод, стол, несколько стульев и кресло-качалка. На стенах висело несколько картин, кровать застелена узорчатым покрывалом, на тумбочке у изголовья лампа-ночник, ещё одна лампа с зелёным абажуром на столе, на комоде ларец-шкатулка – похожий был у Сержанта – и несколько фотографий в рамках. Сам Мажордом сидел у стола, уже без пиджака, в тоже узорчатом, похоже, шёлковом халате поверх рубашки. На ногах не резиновые шлёпки, а ковровые шлепанцы. "Ах ты сволочь, – удивился Гаор, – ты смотри, с какими удобствами устроился".

   – Вот он, Мажордом, – ухмыльнулся мальчишка.

   – Вижу, ступай.

   Мальчишка хихикнул и исчез, плотно закрыв за собой дверь.

   – Почему в ботинках? – строго спросил Мажордом.

   – Не успел переобуться, – очень спокойным, даже скучающим тоном ответил Гаор.

   Мажордом встал и шагнул к нему. Гаор ответил не вызывающим, но достаточно твёрдым взглядом. Бить себя за просто так он не даст. Ишь, хозяина из себя корчит, мразь клеймёная.

   – Ты должен ценить, что тебя купили в род Ардинайлов, – внушительно сказал Мажордом, остановившись перед Гаором.

   "И что мне с этого?"– мысленно спросил Гаор, ожидая продолжения.

   – Ты должен вести себя не как дикарь, а цивилизованно. Это тебе не посёлок, – Мажордом насмешливо поглядел на него. – Ты понимаешь, о чём я говорю?

   – Понимаю, – с еле намеченной насмешкой ответил Гаор. – Хозяин велел тебе карту мне дать. И план дома.

   Мажордом молча смотрел на него, и Гаор добавил.

   – Поэтажный.

   – Ты грамотен? – помедлив, спросил Мажордом.

   – Да, – кратко ответил Гаор.

   Похоже, Мажордом принимает его за прирождённого. Ну, так не будем все козыри сразу раскрывать.

   – Тебя привезли из Дамхара, там ты кем был?

   Так, про Дамхар уже доложили, значит, стукач не один. Примем к сведению.

   – Рабом, – насмешливо пожал Гаор плечами. – А работал шофёром-экспедитором, – и пояснил "учительским" тоном. – Развозил продукты и одежду по посёлкам.

   Мажордом поморщился.

   – Говори правильно. Работал. Нет такого слова работать, понял? И чтоб я от тебя больше поселковых глупостей не слышал. Привыкли валяться в общей свалке, так все ему матери да братья с сёстрами. Родственников у тебя тут нет, запомни.

   "Это точно, – мысленно усмехнулся Гаор, – особенно ты мне не родня, ну-ка ещё что скажешь?".

   – В спальне не шуметь, громко не разговаривать, выть по-поселковому не вздумай, выпорю. Голым не ходить, в одежде на кровати не лежать.

   – А от душа до спальни как? – не выдержал Гаор. – Полотенцем прикрываться или грязное надевать?

   Лицо Мажордома дёрнула гримаса бешенства.

   – Не серди меня, Рыжий, – угрожающе сказал он.

   – А ты что, не знаешь, как ответить? – невинно спросил Гаор.

   Мажордом молча смотрел на него, явно решая: ударить или посчитать за дурака. "Ну-ка, сволочь, – почти весело подумал Гаор – попробуешь подраться или струсишь?"

   – Мелочи тебе объяснит Старший по спальне, – брюзгливо сказал Мажордом.

   "Вывернулся", – одобрил Гаор. Но следующая фраза заставила его нахмуриться.

   – На случке ты уже, наверняка, был, – рассуждающе заговорил Мажордом, – ездил по посёлкам... так что с мальчиками ты не умеешь, там этого не знают. Надо будет тебе пару подобрать... Хорошо, когда тебе понадобится женщина, подойдёшь ко мне.

   – Когда мне понадобится женщина, – медленно заговорил Гаор, – я сам выберу и договорюсь. Тут мне советчики давно не нужны. Категория у меня полная первая, и покупали меня как шофёра, а не на расплод. А насчёт мальчиков... не меряй всех по себе, Мажордом. Валяйся сам в этой грязи.

   Он говорил негромко и очень спокойно. Но Мажордом понял скрытую угрозу и отступил. Правда, сохраняя лицо.

   – Дурак, если бы тебя купили на расплод, то поместили бы в питомник, там совсем другие порядки. Для совокупления есть специальные помещения. Это дикари трахаются, как животные, где попало и когда захочется. Ты должен вести себя цивилизованно. Разврата я не потерплю.

   "Много ты в нём понимаешь", – мысленно ответил Гаор.

   – Завтра с утра работаешь в гараже, это...

   – Дай мне карты, – перебил его Гаор, – я сам разберусь.

   Мажордом задохнулся на мгновение, бешено глядя на него. Гаор твёрдо смотрел ему в глаза. "Ну, получи, гадина".

   – Хозяин велел тебе дать мне карты, забыл?

   – Не смей мне указывать, ты... або!

   "Надо же, он что, более сильного не знает? Или считает самым сильным? Ну ладно, получи".

   – Да, я абориген. Ты мне карты дашь?

   Внешне миролюбивый тон Гаора, казалось, остудил пыл Мажордома. Он отошёл к шкафу и открыл его. Гаор увидел заполненные коробками и коробочками, папками и пакетами полки. Да, шкаф книжный, но книг в нём нет. К сожалению. А может, и к счастью, а то пришлось бы ради книг налаживать отношения, а так у него руки свободны.

   Мажордом взял с одной из полок большой конверт из плотной коричневой бумаги и протянул его Гаору.

   – Держи.

   – Спасибо, Мажордом, – очень вежливо сказал Гаор, беря толстый, плотно набитый конверт. – Стол в курилке есть?

   Мажордом удивлённо посмотрел на него, и Гаор пояснил.

   – Не в спальне же на кровати карты раскладывать.

   – Где хочешь, – сердито, явно от растерянности, сказал Мажордом. – Повторяю, завтра с утра в гараже, а после обеда учи карты. Понял?

   Гаор невольно улыбнулся: эк сволочь из кожи лезет, чтоб его слово последним было. Ладно, лёгкий укорот даден, если понадобится, повторим, а пока отойдём на уже освоенные позиции и закрепимся на них.

   – Всё у тебя? – деловито спросил Гаор и, не дожидаясь ответа, повернулся к двери.

   Мажордом молча дал ему выйти.

   В спальне Гаора встретили сочувственно удивлёнными взглядами.

   – Надо же, – вслух сказал кто-то, – чистеньким вернулся.

   – Я ж не уголь грузил, – спокойно ответил Гаор, закладывая конверт на свободную полку в своем шкафу. – С чего мне пачкаться?

   Раздался негромкий смех, и ему объяснили.

   – По первости от него с фингалом выходят.

   – А то и сразу на порку отправляются.

   Гаор кивнул.

   – Обошлось, – ответил он кратко.

   Рассказывать, как он давал укорот Мажордому, не хотелось: мало ли, вдруг стукач слушает, и такой рассказ тогда плохо обернётся и для рассказчика, и для слушателей. И потому Гаор сразу перешёл к выяснению всяких житейских мелочей. Старший по спальне и остальные охотно просвещали его. Что от душа до спальни и в самом деле приходится в полотенце заворачиваться, но если Самого нет, то и голышом проскочишь. Что сигареты выдаёт Сам, пачка на две недели, а если тебе хозяин что дал, то пронести можно, но надо предупредить и показать, а уж Сам решит: можно или нет. Что для чистки обуви и одежды, мелкого ремонта и глажки есть специальная комната, а там и утюги, и столы с лампами, и прочее. Можешь, конечно, попросить кого из баб, но это... как попросишь да на кого нарвёшься. А то и Сам даёт мальчишку или девчонку в прислуги. Но это только тем, кто в господских комнатах работает, ну или подлизнётся удачно.

   – Ну, я и сам не безрукий, – хмыкнул на это Гаор, быстро пришивая метку на нижнюю рубашку.

   За разговором он разделся догола, надел опять штаны и рубашку и сел пришивать метки, чтобы скинуть бельё в грязное.

   – А порет кто?

   – Есть такие.

   – По-разному.

   – Бывает, из охраны.

   – А бывает, Сам назначит.

   – Это как? – насторожился Гаор.

   – А просто.

   – Построит всех, и выдернет двоих. Ты, дескать, пори этого.

   – А бывает, – немолодой русобородый мужчина хмуро улыбнулся, – бывает, и сами вызываются. За пачку сигарет, за конфеты, да мало ли за что.

   Гаор обвёл окружающих таким искренне изумлённым взглядом, что многие рассмеялись. Смех, правда, был невесёлым.

   – Ладно, – Старший по спальне тряхнул головой. – Ладно, парень, как тебя, Рыжий? Всё сам увидишь, а сейчас в душ иди. Наш справа, понял?

   – Понял, – встал Гаор. – Спасибо, мужики. Чего ещё не понял, потом спрошу. До отбоя сколько ещё?

   – А как Сам крикнет, так и отбой.

   – Услышишь.

   В душ отправились многие, и Гаор пошёл в общей компании. Как все, сбросил грязное бельё в высокий ящик у двери в душевую, привычно захватил с собой носки, чтобы самому их выстирать, пока моешься.

   – А сушить где?

   – А в умывалке трубу видел?

   "Ну, хоть в этом как у Сторрама", – решил было Гаор, и тут его ждало новое потрясение. Душевая была разгорожена на кабинки, а скамьи и шаек не было! Так что баньки ни под каким видом не устроишь. "Видно, так и задумано", – тут же подумал он. Перегородки, правда, не доходили до потолка, дверей не было, и зайти к соседу потереть спину вполне возможно, но...

   – Это он нас того... цивилизует, – объяснил Гаору мывшийся рядом Беляк.

   – Понятно, – хмыкнул Гаор, подумав, что если бы он попал сюда не после Сторрама и Дамхара, а сразу в свой первый рабский год, то... то даже бы и не понял, чего в душе не так.

   Наоборот, мешало бы отсутствие двери и необходимость вытираться при всех. Да, а чего ж раздевалка общая? Уж цивилизация – так до конца, там тоже тогда кабинки нужны. Но об этом пока промолчим. А так-то понятно. Раз всё поселковое – дикарство, то всё понятно. Но откуда такая злоба к своему у прирождённого? Был бы Мажордом обращённым, тогда понятно. А так? "Галчонок"? Нет, здесь что-то не то. И Гройна в том посёлке не хотела, чтобы он называл ее "по-поселковому" матерью. Так что это? Ладно, всё это потом. Поживём – увидим.

   В спальне вернувшиеся из душа ходили голыми, только в шлёпках. Полотенца развешивали в изножье кровати.

   – К утру большое высохнет, – объяснил ему сосед слева – звали его Зимняком и работал он во дворе, – в шкаф уберёшь, а личное, ну, маленькое, как умоешься, сохнуть оставишь.

   – Понял, спасибо, – кивнул Гаор.

   Он проверил на завтра одежду – с утра ему в гараж – и достал конверт с картами. Пока не погасили свет, надо, в самом деле, посмотреть, где гараж, чтобы с утра не плутать.

   – Ты это чего? – заинтересовался Зимняк.

   – Где гараж, смотрю, – ответил Гаор, разворачивая большой лист карты-плана "Орлиного Гнезда", дом поэтажно он посмотрит завтра, сейчас ему службы нужны.

   – А чо водишь?

   – Хозяйскую машину.

   – А чью?

   Гаор недоумённо поднял голову, придерживая пальцем найденные квадратики гаражей.

   – Хозяев-то много, – пояснил Зимняк. – Ты личный или на всех?

   – Меня Фрегор купил, – настороженно ответил Гаор.

   Дело принимало совсем новый оборот.

   – А, это Второй Молодой, – отозвался Старший со своего места. Он уже лежал, но ещё не спал, разглядывая потолок.

   – Тогда это третий въезд, паря, – сказал ещё кто-то. – Они там свои тарахтелки держат.

   – Понятно.

   Гаор вернулся к карте. Да, вот, даже надписано. Правда, не полностью, только заглавная буква "Ф". Ну-ка, проверим.

   – А сколько их всего?

   – Хозяев-то?

   – А считай. Старый хозяин.

   – Ага. Первый Старый. Кто ему служит, те в бордовом.

   – Это личные. Лакеи, горничные, подстилки разные.

   – У каждого свой цвет.

   – Да двое сыновья его.

   – Ага, наследник и младший.

   – У Первого Молодого синий цвет. У Второго – зелёный.

   – Да ещё брат хозяйский.

   – Ага, Второй Старый. Он в северном крыле живёт. Его цвет – жёлтый.

   – Да жены ихние. У Первого Старого и Первого Молодого.

   – Они не в счёт, только своими командовают.

   – Командуют, обалдуй, сколько учить тебя.

   – Да пока ему Сам не влепит, не научится.

   – Ну, и малец ихний.

   Выяснить, чей малец и имена хозяев, Гаор не успел. Возле двери раздался щелчок, и, подняв голову, Гаор увидел, как на железной коробке у косяка загорелась красная лампочка. Селектор? Голос Мажордома подтвердил догадку.

   – Старшие по спальням, включить ночной свет. Полная тишина. Всем спать, – отчеканил Мажордом.

   Снова щелчок, и лампочка погасла. Старший встал и подошёл к двери, щёлкнул переключателем. Погасли лампы-плафоны под потолком, и зажглась маленькая синяя лампочка над дверью.

   "Надо же", – усмехнулся про себя Гаор, складывая карту и убирая её в конверт. Ни тебе "отбой" не приказали, ни "спокойной ночи" не пожелали. Ни дисциплины, ни культуры. Где ж цивилизованность? Ладно, это тоже прибережём. Он уложил конверт в шкаф, разобрал постель – ему для этого свет не нужен – и лёг. Спальня потихоньку заполнялась сонным дыханием и храпом множества мужчин. Ну, всё, первый день кончен. Посмотрим, каким второй будет. И все последующие. Вляпался он, конечно, капитально, но... это ещё не самое страшное. Спи, сержант, перед боем надо выспаться.

* * *

   Каждый день похож на другой, и каждый день особенный. Ничего не меняется, и одновременно всё другое. Став рабом, он понял, что будущего у него нет, а прошлое невозвратно, и старался жить сегодняшним днём. С одной единственной целью – выжить человеком. Иногда внешние условия мешали, иногда помогали. Но каждый день жизни – это его победа. Но эта газета... да, она помогла. Дала возможность учить парней, наполнила жизнь в определённой степени смыслом. Но и осложнила. То, что он считал похороненным, сгоревшим в Огне, вдруг ожило и вернулось. И что делать с этим воскресшим прошлым?

   Седой, как это часто бывало с ним, лежал без сна, закинув руки за голову и разглядывая испод верхней койки, откуда доносилось по-детски уютное посапывание Зимы. Справа спят внизу Чеграш, а над ним Гиря, а слева Чалый, похрапывающий совсем по-мужски, а над ним Лутошка, смешной тощий длинноногий парнишка из далёкого Дамхара. Вот тоже... невероятное стечение обстоятельств. В кино бы увидел, в книге прочитал... сказал бы: "Враньё, заврались, такого не бывает!" А в жизни, оказывается, бывает. Кажин знат, что всяко быват...

   ...Завод большой, почти каждый день кого-то увозят, кого-то привозят, и Старшие начинают озабоченно размещать новокупок, объясняя им правила и нормы поведения. Хорошо, если новокупка до этого на заводе работал, такие уже сами всё знают, порядки-то всюду одинакие, а если вот такого... Прямо из посёлка, да из самого Дамхара. Ну, чуня чуней. И малец совсем, по второй категории ещё.

   Парнишка затравленно озирался, не зная, кому отвечать первому: уж больно насели на него со всех сторон.

   – И куды тебя поставили? – спросил Старший, прекратив разговоры о родне и свойственниках.

   Уж больно издалека малец, ни земель, ни родни не сыщешь, значит, надо рядом с его бригадой разместить, и пусть уж те к порядку приучают.

   – В гараж, – шмыгнул носом малец.

   – Куды-ы?! – изумился старший гаражной бригады. – Да на хрена ты нам нужен?

   – Я машину знаю, – неожиданно ответил малец, – и чинить, и водить умею.

   – Чо?!

   – Ты, малец, ври, да не завирайся.

   – Ежели ты пол в гараже раз в жизни помыл...

   – Может, ты и грамотный? – насмешливо спросил Чеграш.

   – Ага, – кивнул малец и вздохнул, – мы уже карты разбирать стали, да хозяина с деньгами припёрло, он нас и продал.

   – И много вас было? – спросил Чалый.

   – Двое, – малец снова вздохнул, явно сдерживая слезы. – Мы бригадой шли, нас на этом... акци...

   – Аукционе, – пришёл он на помощь.

   – Ну да, уже всё, уже последняя цена, и тут... разбили. Его за шестнадцать тысяч, меня за восемь.

   – Он шофёр, а ты при нём автомехаником, так? – догадался Зима. – Так шли?

   – Ага, Рыжий – он водила сильный, он меня и выучил.

   – Рыжий? – переспросил он...

   ...Словом, Лутошку, как, оказывается, звали мальца, разместили рядом с ними. Раз уж у них хоть знакомец общий есть. Рыжий-то тот самый оказался. Второго рыжего сержанта-фронтовика с пятилучевой звездой быть не может. Теория вероятностей не допускает.

   Знал Лутошка неожиданно много, видно, занимались с ним всерьёз, и оказался неплохим рассказчиком и собеседником. Охотно слушал и запоминал. Парни за этот год – да, правильно, Главный конструктор принёс ту папку в феврале, а сейчас январь, так что одиннадцать месяцев прошло, полный учебный год – освоили школьный трёхлетний курс и теперь учили Лутошку, пересказывая ему прочитанное в учебниках и услышанное по радио. С письмом оказалось сложнее. Но ладно, что-нибудь придумаем.

   Лутошка много и охотно рассказывал им о Рыжем. Какой Рыжий был сильный, весёлый, а когда злился, то как бешеный становился, даже страшно. Как в рейсах Рыжий, чтобы не заснуть за рулём, пел и читал стихи. Или заставлял его петь. И в посёлках везде, куда ни приедешь, Рыжий – желанный дорогой гость.

   Седой слушал Лутошку, а потом, лёжа ночью на своей койке, не мог отделаться от назойливо стоящей перед глазами картины. Как Рыжий, остановив фургон на улице какого-то маленького городка, идёт на почту, покупает конверт с маркой и несколько листов писчей бумаги, садится к окну и пишет, макая ручку с заржавевшим пером в чернильницу, полную утопившихся от тоски мух, вкладывает исписанные листы в конверт, заклеивает его и пишет адрес: "Аргат, редакция...". И сдаёт письмо на отправку. Как письмо взвешивают и требуют доплаты за лишний вес, и Рыжий выгребает из карманов мелочь. Конечно, всё не так, это невозможно. Раба никто не пустит на почту и ничего ему не продаст. На почте давным-давно не держат на столах чернильниц и ручек. И такое письмо-статью никогда не пропустила бы цензура, введённая в позапрошлом веке для охраны военных тайн – с кем-то мы тогда из-за чего-то воевали – да так не отменённая до сих пор и потому исправно перлюстрирующая всю почту независимо от адресата и отправителя. Разумеется, было отправлено как-то иначе. Но отделаться от этой картины Седой не мог.

   И от горького чувства неоплатного долга. Он в долгу перед Рыжим. Если бы не его подвиг... То, что парни получили возможность учиться не по его отрывочным рассказам, а пройти полноценный школьный курс и продолжить учебу – вчера они получили новый комплект по составленному им списку. Уже институтские учебники по математике и физике, а заодно большую пятитомную энциклопедию, политехнический словарь и "историю стрелкового оружия". Это он в список не вносил, это Главный от себя им положил. И новый запас кофе, сахара и сливок, и пять баночек поливитаминов. И новые условия работы. Всё, если честно, благодаря Рыжему. И прошлое лето тоже...