Текст книги "Мир Гаора (СИ)"

Автор книги: Татьяна Зубачева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 64 (всего у книги 93 страниц)

   – Не спеши, – обиженно сказал Фрегор, – это нечестно.

   – Фальстарт, – согласился Венн и, нажав ладонью на лоб девушки, слегка отстранил её, не совсем, а чуть-чуть, – ну же, Фрегор.

   – Сейчас. А ладно, чёрт с тобой, Рыжий, занимайся машинами, ну, там тренировки и... сам придумай. Ступай!

   – Да, хозяин, – по-строевому гаркнул Гаор. – Гараж, тренировки и что сам придумаю.

   Он чётко, щёлкнув каблуками, сделал "поворот кругом" и выскочил за дверь, пока ему не придумали чего-нибудь другого. За захлопнувшейся за его спиной дверью раздался чей-то смех. Вроде смеялся Венн, но ему это уже совсем по хрену.

   Гаор бегом спустился в казарму и уже не спеша вошёл в свою спальню. На спинке кровати только его личное полотенце, значит, Снежка в своей спальне. Ну, и отлично. Он переоделся, убрав выездное в шкаф, достал всё для душа и в одном белье и шлёпках, неся в руках рубашку и носки, пошёл в душевую. Праздники тоже кончаются. Главное, чтобы похмелье горьким не было. Но здесь он постарался: комар носа не подточит!

   Венн несколько озадаченно включил перемотку на магнитофоне, собираясь в пятый уже раз слушать эту злосчастную кассету. Хотя записанный текст не отличался сложностью и был к тому же крайне немногословен. И сплошные нелепицы. Ладно, по порядку. Он положил перед собой чистый лист и быстро расчертил его на колонки: содержание, техника, время.

   Первое: содержание записей совпадает с докладом Рыжего и частично с показаниями наружки. Из шести адресов машину фиксировали только на двух. Далее, здесь же. По записи приказано ждать у конторы, а наружка показывает, что машина стояла пустая. Два варианта: сказали одно, а сделали другое, или Файрон ушёл в контору, а Рыжий куда-то втихаря удрал. Теперь по технике. Почему столько плёнки ушло впустую? Запись автоматически включается и выключается звуком, а здесь такие провалы. Система исправна: вряд ли парень рассчитывал продемонстрировать свои вокализы, но это записалось, поёт Рыжий, кстати, неплохо, и репертуар... под настроение будет приятно послушать. Теперь время. Время выезда из Аргата зафиксировано точно. И парень не врал в докладе. Как только Файрон его отпустил, погнал в "Орлиное Гнездо" на пределе. Но почему систему отключили в восемь, а она записала его вокализы в час ночи? Ну-ка проверим ещё раз. Не хочется давать её на анализ в технический отдел. Анализ-то они сделают, но ведь оставят себе копию, и её дальнейшую судьбу не проследишь.

   Венн снова включил воспроизведение, усилив громкость и снизив скорость, потому что его интересовали уже не слова, а технические шумы. И... и услышал. Характерные щелчки ручного включения и шуршания на ускоренной перемотке. Вот оно! Венн выключил магнитофон и искренне рассмеялся. Ай да Рыжий! Надо же, как додумался! Теперь всё понятно. И идиотская фраза о маленькой поломке вначале, и все нелепости со временем и пространством. Вот обормот, вот... ловчак, сказала бы Нянька. Не просто отключил микрофон, а достал кассету, состряпал и наговорил на неё вполне приемлемый, с его точки зрения, текст, вложил обратно и включил систему. И кассета, загнанная на перемотках, закончилась даже раньше. Ай да он! То-то стоял тогда: морда каменная, а глаза смеются. А ведь и вправду переиграл, чисто сделал. Лучше бы разбирался в технике – всё-таки самоучка – и этого бы не нашлось. Ну, молодец. Ты смотри, какие ресурсы в полукровках скрыты. Ведь и в самом деле, если всю эту энергию по обману хозяев и надзирателей поставить на службу государству... То у дуггуров ещё есть шансы.

   Венн поставил кассету на стирание, встал и прошёлся по кабинету. Итак, выводы. Что Рыжий передал Файрону? Вряд ли всё время они предавались сантиментам и воспоминаниям. Хотя догадаться можно. Во-первых, он, разумеется, сообщил другу и однокашнику о месте работы своего хозяина и евонного дружгана, так что личные контакты с Файроном можно посыпать пеплом. И придётся аккуратно прочистить окружение Файрона, да, эта информация может уйти по совсем нежелательным каналам и в нежелательную область. Что во-вторых? Скорее всего, статья для "Эха", хотя нет, встреча была явной неожиданностью для обоих, но о "почтовом ящике" они наверняка договорились. Теперь Рыжему надо написать статью и заложить в тайник, а достанет... скорее всего, тот, кому поручит Файрон, мест для пересечения достаточно, Фрегор мотается по всему Аргату. И в-третьих... живописные и душераздирающие подробности тайной жизни Ардинайлов. Не иначе. Вот это послушал бы с удовольствием. Насколько сплетни и слухи соответствуют действительности – просто интересно, и чем можно подцепить Ардинайлов за жабры – просто полезно. А тайны есть, наверняка. И от рабов их не прячут. Как бы тебя, Рыжий, вызвать на откровенность? Перекупить, что ли, у Фрегора? Нет, рано. И Фрегор не наигрался, и ты мне нужен за его плечом, Фрегор тебя ещё не повозил по нужным мне, нет, для дела, местам. Значит... значит, оставим пока всё как есть, пусть идёт своим чередом, пока огонь не прогорит, угли не разгребёшь.

   Венн подошёл к окну, задёрнутому плотной удачно подобранной в тон к обоям и мебели шторой, постоял и отошёл, не тронув её: это не его рабочий кабинет, где вид за окном устанавливается с пульта на столе, здесь за окном... реальность, которую при всём старании полностью не проконтролируешь. И если что-то не так, то не исправишь. Чёрт, что же делать с Файроном? Ведь, в самом деле, если Адвокат засветит его и Фрегора...

   Стиг довольно часто заходил в редакцию ещё при жизни Кервина, а после его гибели практически регулярно. Подозрений это вызвать не могло: «Эхо» было его официальным клиентом. И сегодня его появление не вызвало ни удивления, ни ажиотажа.

   Приветливо улыбаясь, Стиг протиснулся между столами и сотрудниками в закуток главного редактора. Арпан сосредоточенно вычитывал гранки и, не поднимая головы, пробурчал нечто среднее между "привет адвокатуре" и "принесло же тебя". Стиг, ответив кивком, сел на стул и полез в свой портфель. Он копался в нём, а Арпан продолжал, чертыхаясь, читать и ставить пометки. Стиг, наконец, достал белый большой конверт для рукописей, заклеенный, но без адреса и марки, и положил его перед Арпаном поверх гранок.

   Арпан вздрогнул, открыл рот, чтобы выругаться и... замер. Стиг спокойно ждал.

   – Это... – наконец выговорил Арпан, – это... оно?

   – Прочти и узнаешь, – пожал плечами Стиг.

   Арпан повертел конверт, разглядывая его, и вскрыл. На стол упали два листа, исписанные с обеих сторон мелким чётким почерком. Арпан с первого взгляда узнал почерк, но, проверяя себя, посмотрел на подпись. "Никто". Ошарашено посмотрел на Стига и стал читать. "От рождения до смерти. Жизнь в другом мире".

   Стиг терпеливо ждал. На него самого последняя статья Друга произвела, скажем официально, весьма сильное впечатление, тем более что была написана на его глазах, и он отлично понимал, сколько труда за этой... импровизацией. Неужели можно, прочитав это, остаться сторонником рабства, обрекающего сотни тысяч, миллионы людей на такую жизнь? Поистине не осуждающий преступления является его соучастником.

   Дочитав, Арпан поднял глаза на Стига.

   – Ты... ты читал?

   – Это имеет значение? – пожал плечами Стиг. – Прочитаю напечатанным, – и ехидно уточнил. – Если напечатают.

   Арпан показал ему кулак и громко позвал.

   – Моорна!

   А когда та вошла, протянул ей листы.

   – Перепиши. И оба экземпляра сюда.

   Моорна взяла листы, поглядела на них, открыла рот, но тут же справилась с собой и очень спокойно сказала.

   – Хорошо, но тогда театральный обзор...

   – Пойдет в следующем номере, – отмахнулся Арпан.

   Моорна, всегда яростно спорившая за каждый квадратный ноготь газетного листа, кивнула так спокойно, будто сняли не её материал, и вышла. И почти сразу вошёл Туал.

   – Опять? – радостно спросил он.

   Арпан и Стиг одновременно кивнули. Туал посмотрел на них, кивнул, словно здороваясь со Стигом, и спросил.

   – Ну, как он?

   – Держится, – невольно вздохнул Стиг. – Передаёт всем привет.

   – Он знает? – Туал взглядом показал на фотографию Кервина, стоявшую на маленькой самодельной полочке рядом с чашей для возжиганий.

   – Да, – кивнул Стиг, – и сделал те же выводы, что и мы. Просит быть осторожнее.

   Туал комично развёл руками.

   – Делаем, что можем.

   – Что мы можем сделать для него? – спросил Арпан.

   – Делаем, что можем, – ответил за Стига Туал.

   – Да, – кивнул Стиг, посмотрел на часы и встал. – Мне надо идти.

   – Удачи тебе, – улыбнулся Арпан.

   – Всем удачи, – очень серьёзно ответил Стиг.

   Когда он ушёл, Туал посмотрел на Арпана.

   – Как он это сделал?

   Арпан пожал плечами.

   – Каждый делает что может и как может. По-моему, можно сразу в печать, но давай посмотрим сейчас вместе.

   – Конечно, – кивнул Туал. – Мне только жаль, что он ничего этого не видел напечатанным.

   – Да, – кивнул Арпан, – до Дамхара мы не добираемся. Но знаешь, когда всё кончится, вручим ему сразу всю подборку.

   – Да, – оживился Туал, – и, по-моему, это можно будет сделать целым сборником. Тогда ему членство в Союзе обеспечено.

   Арпан кивнул, но тут же засомневался.

   – Мы докажем авторство без рукописей?

   – Дда, – вынужденно согласился Туал, – заковыка, как говорила моя нянька. Напряги Адвоката, пусть пошурует в авторском праве и подготовит всё. Чтоб тогда уже не искать, а сразу оформить.

   – Напрягу, – Арпан никогда не спорил с дельными предложениями. – У тебя была нянька из... поселковых? Ты никогда не говорил о ней.

   – Да, – Туал вздохнул, – только сейчас я понимаю, сколько она дала мне. Понимаешь, я... родителям было не до меня. Отец рассчитывал на, – он грустно усмехнулся, – более удачного сына. Они занимались старшим, Наследником, а я... словом, меня скинули сначала няньке, а потом в университетский пансион. А однажды я приехал на каникулы, а её нет. И я, дурак, постеснялся спросить, в какой посёлок её отправили.

   – Сейчас Моорна принесёт текст, – глухо ответил Арпан. – Ты прочтёшь и... узнаешь.

   – Догадываюсь, – мрачно кивнул Туал.

   Арпан снова взялся было за гранки, но работа не клеилась, да и когда Моорна принесёт текст, весь номер полетит к чёрту. И, пожалуй, не только номер. Слишком страшно описанное Гаором, страшно своей обыденной, будничной жестокостью. Просто невероятно, что сейчас, в современном мире продолжают существовать варварские в полном смысле этого слова нравы древних веков, что сотни тысяч людей обречены на это только потому, что родились не в том месте, не в тех семьях, что совершённая много веков назад несправедливость, тогда вполне объяснимая, сохранилась и умножилась. И стала непростительной. А ведь дуггуров, если честно, осталась горстка, и когда там – какое точное определение нашёл Гаор, в "другом мире" – иссякнет терпение, то все ужасы прошлых веков окажутся детскими играми. Дуггуры просто исчезнут, и их конец будет ужасным. И самое ужасное в том, что месть будет справедливой и заслуженной. И может, то, о чём всё чаще говорят и пишут, пока глухо, намёками, избегая слова "вырождение" – это только справедливая расплата за совершаемое в посёлках, на заводах, в шахтах, да в любом доме, где есть рабы... Огонь Справедливый... Арпан давно отодвинул гранки и быстро писал, торопясь зафиксировать возникшую череду мыслей и образов.

   Туал молча сидел, думая о чём-то своем.

   Вошла Моорна и молча положила перед Арпаном переписанный текст. Глаза у неё покраснели, а нос распух.

   – Опять? – недовольно сказал Арпан.

   – Я ничего не испортила, – сердито ответила Моорна. -Будешь сверять?

   – Зачем? – пожал плечами Арпан и снял с полочки чашу для возжиганий.

   Когда исписанные мелким чётким почерком листы превратились в пепел, Туал взял переписанные Моорной листы.

   – Пойду ознакомлюсь и прикину, куда поставить.

   – Как и раньше, подвал на третьей, – ответил Арпан. – А вообще-то...

   – А вообще-то, – обернулся Туал, – я считаю, стоит задуматься о прошлом и хотя бы восстановить последовательность. Как мы дошли до жизни такой. И где окажемся, если будем продолжать в том же духе.

   – Туал, ты же ещё не читал, – удивилась Моорна.

   – Кое-что вспомнил и сопоставил, – ответил ей Туал.

   – Да, – сразу понял Арпан, – возьми на себя исторический анализ. Свяжись...

   – Я найду с кем связаться, – перебил его Туал, – но это придётся делать циклом.

   – Смотри сам. Но, – Арпан усмехнулся, – будь осторожен. Один наш общий друг сказал бы, что мина может долго лежать в земле, но взорвётся, когда её заденут.

   Туал пожал плечами.

   – Чисто академическая работа. Голая хронология, без каких-либо толкований.

   Моорна с надеждой смотрела на них.

   – Вы думаете, поможет?

   Они не ответили ей.

   Венн медленно опустил на стол газету и покачал головой. Ну, рыжий дьявол, ну... вот это оперативность. И когда успел?

   А ведь и в самом деле, когда? От Файрона он приехал во втором часу ночи. Это было позавчера. Вчера Фрегор никуда не выезжал, отсыпался после их увлекательных состязаний – Венн улыбнулся воспоминаниям – а значит, и его личный раб-телохранитель не покидал "Орлиного Гнезда". Что он делал? Выполняя хозяйский приказ, провёл весь день в гараже и тренировках, писать ему было негде и некогда. А если написал раньше, что самое вероятное, потому что материал ещё явно дамхарский, и где-то прятал, то передать в редакцию никак не мог. А сегодня на тебе: "От рождения до смерти. Жизнь в другом мире". Не заметка, а большой полноценный подвал. Вот чёрт, переиграл. Ведь специально устроил так, чтобы хоть сутки выгадать и наладить слежку за Файроном, а он успел. Ну, ловчак, ну, рыжий... Неужели через охрану "Орлиного Гнезда"? Да нет, вряд ли. Хотя... парень компанейский, где-то же он накапывает свои материалы, кто-то же ему рассказывает. Если взять его первую статью, "Кража в Храме", то там, похоже, ему в Ведомстве Юстиции помогали, откуда-то же он взял номера дел и точные даты... стоп, Файрон! Он же адвокат, так что связь с Ведомством Юстиции держал он.

   Венн достал чистый лист бумаги и стал вычерчивать схему связей. Рыжий, "Эхо", Родич, Адвокат. Родича можно убрать: тот уже у Огня, пусть ему там светло и тепло будет, но в схеме он уже не участвует. И добавить Фрегора. Здесь всё ясно, кроме одного. Между Рыжим и Адвокатом пробел, знак вопроса. Связь оперативная, но... Что нам нужно? Чтобы информация Фрегора попала в печать, стала "общим достоянием". Это возможно только через Рыжего. Связь Рыжий – Фрегор не только не отработана, даже ещё не начала действовать. Её трогать нельзя. Связь Рыжий – "Эхо" через Адвоката и Пробел. Нет, этот канал перекрывать нельзя. Его надо холить, лелеять и беречь. Вот чёрт, лишняя морока: хуже нет, чем оберегать этих благородных дурней, с наёмниками куда проще, но и Адвокат, и – так и назовём его пока Пробелом – работают не за деньги. Адвокат – за воспоминания юности, а Пробел... на подкуп человека из "Орлиного Гнезда" у Адвоката просто нет денег, это стоит слишком дорого. Венн усмехнулся: достаточно вспомнить собственные расходы, ведь один этот механик обходится дороже десятка квалифицированных осведомителей. Значит, Пробел работает, во-первых, за идею, во-вторых, из личной симпатии либо к Рыжему, либо к Адвокату, и, в-третьих, это ещё один однокашник или однополчанин Рыжего. Расклад, конечно, интересный, но пока здесь трогать ничего нельзя. Значит... значит, надо отправлять Фрегора по задуманному маршруту. Пока сумасшествие Фрегора не стало заметным и пока действует канал: Рыжий – Пробел – Адвокат – "Эхо". Стадия первая: большая инспекция Фрегора – должна начаться немедленно. К тому, что раб-телохранитель должен быть постоянно с ним, Фрегор готов, раб подготовлен, даём старт. Как там в этих древних стихах? Да, вспомнил: "А там пошлём наудалую, и горе нашему врагу!".

   Венн скомкал и сжёг в пепельнице лист с вычерченной схемой и снял телефонную трубку.

* * *

   Лето – страда дамхарская. Зной, дожди, работа в полях, на огородах и в садах. Самое длинное лето слишком коротко, чтобы успеть заготовить всё на зиму. Крутись, вертись, поворачивайся да выкручивайся. Ридург Коррант всегда любил это суматошное время. Как и всю работу на земле, когда результат нагляден и ощутим. Нет, его с этой земли и с этой работы не выковырнешь! А ведь всё висело на волоске! Просто уму непостижимо, как ему удалось вывернуться. И даже остаться с прибылью. Хотя... в этой истории слишком много, скажем так, непонятного.

   Ридург искоса посмотрел на сидящего за рулём Гарда и улыбнулся: таким сосредоточенным было это лицо, так сурово, почти по-дедовски насуплены брови. "Старается, пацан", – мысленно назвал он сына по-армейски. А что, ведь и впрямь, четырнадцать лет – мужской, ну, почти мужской, возраст. Как и мечтал когда-то, держа на руках бело-голубой свёрток с сопящим младенцем, помощник, союзник, ещё не советчик, но уже почти собеседник.

   Гард чувствовал взгляд отца, но старался не показывать виду и не поворачиваться. За рулём ни о чём не думай, только дорога и машина, чувствуй их, а о другом не думай. Но, конечно, не выдержал.

   – Ты бы поспал, отец, я справлюсь.

   Ридург улыбнулся и закрыл глаза.

   – Когда устанешь, скажешь.

   – Да, отец.

   Коррант понимал, что пацан скорее сдохнет за рулём или во что-нибудь врежется, чем признается в усталости, но это общее свойство всех пацанов, сам в его возрасте был таким же, но и надо дать мальчишке хотя бы иллюзию самостоятельности. Дорога здесь тихая, скорость посильная.

   – Не вздумай прибавлять, выгоню и больше за руль не пущу, – пообещал Коррант, не открывая глаз.

   Гард обиженно надул губы, но постарался ответить солидно, как равный равному.

   – В график укладываемся?

   – Укладываемся, – усмехнулся Коррант. – Даже на озеро останется.

   И Гард невольно расплылся в счастливой мальчишеской ухмылке.

   Коррант, и не видя её, всё понял, негромко и необидно рассмеялся. И подчеркнуто зевнул. Дескать, вся надежда на тебя, сынок, вези. Игра, конечно, но мальчишка верит. Потому что хочет верить. А ведь и в самом деле хорошо ведёт, чувствуется школа. Не академическая училищная, а живая практическая. Хорошо его Рыжий подучил. Эх, Рыжий, в жизни бы не продал, если бы так не припёрло. И что странно, если трезво как о ком другом подумать, прикинуть и сопоставить... да, несообразности. Но они почему-то выстраиваются в единую и вполне логичную цепочку. Сначала подловили и прижали, долг пустяковый и тому, за кого вообще-то такие силы вступаться не должны. Однако вступились и врубили счётчик на такие обороты, что долг сразу подскочил до двадцати тысяч. И именно в тот момент, когда не то что десятка гемов, сотки медной свободной нет. Но двадцать тысяч гемов – сумма для тебя, а не для этих... Имена "припёрших" Коррант избегал называть даже про себя: слишком далеко и в нежелательном направлении тянулись от них нити. Ладно, это понятно. И что тебе впрямую сказали о зависимости жизни, твоей и твоих детей, от выплаты... это тоже понятно и логично. А вот дальше... К тебе вдруг проявляют участие и подсказывают выход: продать раба. Но какой раб может стоить столько? Это продать всех и полностью ликвидировать всё хозяйство. Жизнь, конечно, дороже, но жить-то тоже надо! Им это должно быть по хрену, но как только ты выразил готовность продать самого дорогого раба, тебе начинают идти навстречу, снижают обороты счётчика и дают отсрочку. Самый дорогой раб – это Рыжий, шофер, боевой сержант, казалось бы, тоже ясно, кому и зачем он нужен, но когда ты предлагаешь, не связываясь с Рабским Ведомством и не платя положенной четверти цены, передать им этого раба из рук в руки, они вдруг становятся законопослушными – Коррант невольно фыркнул сдерживаемым смехом – и направляют тебя на аргатский аукцион. Да, самый дорогой, но это время: надо подать заявку, отвезти раба туда, там его не меньше недели продержат и... и тебе дают отсрочку до момента продажи и отключают счётчик. Прямо отцы-благодетели, а не выбиватели долгов.

   – Папа, заяц!

   – Да ну?! – изумился Коррант, не открывая глаз. – Просит подвезти?

   Гард рассмеялся, но ответил обиженно.

   – Да ну тебя, я что, маленький?

   – Смотря в чём, – вполне искренне ответил Коррант. – И вообще я сплю.

   Итак, потянем цепочку дальше. Аукцион дает фантастический результат. Рыжий с Лутошкой уходят за двадцать четыре тысячи! Шесть тысяч Рабскому Ведомству, как его законный процент, и на руки в кассе восемнадцать тысяч. Две недостающие наготове, едешь расплатиться, и тебя принимают не как должника, а наоборот, благодарят, извиняются за напутавшего шестёрку, которому прямо при тебе бьют морду, а долгу оказывается пять тысяч! Вместе со всеми процентами и прочим! И напоследок тебя заверяют в благосклонности и уважении и обещают, что никакие и ничьи претензии к тебе приниматься не будут, и ничего не требуют за покровительство, и вообще, забудем, что друг друга видели. И говорят так, будто за твоей спиной рота автоматчиков и исполнители приговоров. И ведь держат слово, дела пошли прямо как... "Ворожат тебе", – сказала бы Нянька. И на самом аукционе... за предпродажную неделю удалось восстановить кое-какие старые связи, и нашёлся однополчанин, согласившийся посидеть и понаблюдать. И рассказанное им наводит на очень интересные размышления. То есть на тебя спустили, потом цыкнули, и всё ради того, чтобы раб перешёл от одного хозяина к другому. И зачем такие сложности? Неужели если бы эти, скажем так, заинтересованные в Рыжем лица – Лутошка им оказался не нужен, и мальчишку сразу скинули какому-то заводчику – так вот если бы они обратились напрямую, неужели он бы стал сопротивляться и заламывать цену? Отдал бы и сам приплатил, слишком уж серьёзное ведомство. А они... зачем такие игры? Никакой логики!

   Фургон затрясло на неровно уложенной гати, и Коррант открыл глаза и сел прямо, готовясь в любой момент перехватить управление. Гард, напряжённо сжав губы и вцепившись обеими руками в руль, упрямо вёл машину вперед, разбрызгивая колёсами неглубокие лужи.

   – Молодец, – негромко сказал Коррант, когда сложный участок остался позади.

   – Правда? – обрадовался Гард. – Пап, а...

   – Тебя сменить? – перебил его вопросом Ридург.

   – Да я совсем ничего! – возмутился Гард.

   – Тогда следи за дорогой, а я ещё посплю.

   Ничего, из мальчишки будет толк. И искать логику в действиях... не к ночи будь упомянутой конторы бессмысленно, там любят накручивать на пустом, где можно двигаться прямо и быстро, и лезть напролом там, где нужно отступить, сесть и подумать. Ну и... Огонь с ними. А нам, дамхарским провинциалам, простым и примитивным, своих дел хватает.

   – Отец.

   – Ну?

   – А когда я уеду, то...

   – То кто будет со мной в рейсах? – закончил за сына Коррант и рассмеялся. – Как-нибудь сам справлюсь.

   – Но... но ты сам говорил, что Рыжий здорово тебя выручил, помнишь?

   – Помню, конечно. – Коррант стал серьёзным. – Рыжего не вернёшь, Гард. Перекупить его... у меня таких денег нет. Да и... ты говоришь, что ты взрослый, так и думай по-взрослому. Слишком, скажем так, большие силы здесь работали, кому-то там, – Коррант движением подбородка указал на крышу кабины, – понадобился Рыжий, и спорить с ними себе дороже.

   – Допустим. А Лутошка?

   Коррант рассмеялся.

   – Опять будешь кричать, что Лутошка твой? Помнишь, как ты Гриданга дразнил?

   – Помню, – покраснел Гард. – Но... но ведь ты тоже, ты же сам мне всегда говорил, что Лутошка мой, будет моим.

   – А как ты мне кричал, что иметь рабов безнравственно, помнишь? – язвительно спросил Коррант. – Ладно, сынок, это жизнь, нельзя иметь всё, что хочется, и так, как тебе хочется. Бери то, что тебе дают, и помни, что за всё надо платить. Считай, что Лутошка с Рыжим откупили твою жизнь, и твоих братьев и сестёр, и родителей тоже.

   – Отец... было так... серьёзно?

   – Да, – просто ответил Коррант. – Благодари Огонь, что нашлось, чем откупиться.

   – Отец, не чем, а кем.

   – Хорошо, пусть будет кем. И если тебе доведётся... встретиться с Лутошкой, сможешь его откупить, откупай, но сначала подумай. Всё не так просто и легко. Как ты думаешь, почему я не покупаю взрослых, только мальцов?

   – Нуу, – неопределённо протянул Гард, косясь на отца.

   – Смотри на дорогу, – строго сказал Коррант. – Когда слушаешь, смотреть на говорящего не обязательно. Так вот, любой человек не хочет перемен, привычное всегда лучше нового. Как бы ни было плохо рабу, он не хочет, чтобы его продали.

   – А Джадд? И Рыжий? – возразил Гард.

   – Исключения только подтверждают правило. И они обращённые, таким зачастую все хозяева одинаковы. А Джадду было настолько плохо, что любой вариант становился спасением. А вообще... вообще, останови, да, здесь, немного разомнёмся.

   – Я не устал, – запротестовал Гард.

   – Может, я устал ехать пассажиром, – рассмеялся Коррант и уже серьёзно не попросил, приказал: – Останови.

   Гард послушно и вполне прилично притормозил и притёр фургон к обочине. Они вышли. Коррант легонько потрепал сына по плечу и подтолкнул к зарослям. А ведь они почти одного роста, – вдруг заметил он. Что ж, растёт парнишка. Правильно говорят: от любви дети здоровее. Но разве он не любит Гройну? А Гриданг – хороший, умненький и... "Квелый", – сказала бы Нянька. Здоровый, но не слишком, нет ни жизненной силы, ни цепкости. Хорошо ещё, что Гард, да и Гирр любят Гриданга и всегда будут за него. Но и он сделал и делает всё для того, чтобы они оставались братьями. Разумеется, Гриданг никогда не злоупотребит своим родовым старшинством, но... но только Огонь знает, что и как будет.

   Вернувшись к машине, Гард застал отца курящим, сидя на подножке.

   – Что так долго?

   – Так, – пожал плечами Гард, – погулял немного, размялся. Родничок нашёл.

   – Попил?

   – Ну да. Отец, а ты замечал, что в роднике всегда очень вкусная вода?

   Коррант усмехнулся и кивнул.

   – Замечал, конечно. Кстати, Рыжий на твоём месте не только бы напился, но и искупался бы.

   – Да там и по щиколотку не зайдёшь, – рассмеялся Гард.

   – Поверь мне, – пыхнул дымом Коррант, – и Лутошка, да любой бы из рабов обязательно бы искупались. Разделись и облились из пригоршней, раз окунуться нельзя.

   – А почему?

   Коррант подчеркнуто опасливо покосился по сторонам, будто на лесной дороге кто-то мог их подслушать, и поманил сына. Гард, предвкушая шутку или розыгрыш, наклонился к отцу. И услышал.

   – Они верят в Воду.

   – Что?! – не понял Гард.

   Коррант докурил сигарету и встал.

   – Мы верим в Огонь, Гард.

   – Ну да.

   – А они так же верят в Воду. Запомни это, но никогда и никому не говори об этом.

   – Но...

   – Вода – враг Огню. Когда на огне стоит котёл, огонь нагревает воду, она кипит, становится горячей, обжигает, как огонь, но, выливаясь из котла, тушит огонь. Понял? Запомни, никогда не забывай и молчи. А теперь поехали. К ночи будем дома.

   Гард кивнул и полез в кабину на пассажирское место. Сказанное отцом было слишком странным и в то же время... Он вспоминал всё слышанное, все эти обмолвки, обрывки полупонятных фраз... Строгий голос отцовской Няньки, когда Джадд только появился в усадьбе, поселился отдельно от остальных рабов в сарайчике и что-то там повесил у себя в изголовье над койкой.

   – У каждого своя вера. Не мешай ему.

   И как однажды Рыжий – они тоже вот так же остановились в лесу, разошлись, и он случайно увидел, как Рыжий пьёт из такого родничка, не черпая ладонями, а касаясь воды губами, как... как целуя, а потом действительно набирал воду в пригоршни, выплёскивал себе в лицо и на голову и что-то шептал. Он почему-то испугался и убежал к машине и ни о чём не спросил Рыжего. И... и, наверное, сделал правильно, что не спросил. И отец ему это доверил как тайну... но... Огонь – покровитель и защитник дуггуров, а если они верят в воду, а вода – враг Огня, то... то сколько рабов, столько врагов. Нет, разве Нянька – враг отцу?

   – Отец...

   – Я сказал, запомни и молчи, – сердито ответил Коррант.

   – Я не о том.

   – А если об этом, то после рейса тебе надо выспаться. Завтра с утра будешь со мной в гараже.

   Гард покраснел, поняв, на что намекает отец...

   ...Лето начиналось как обычно. Экзамены сданы, проездные документы получены, родители извещены. Ему уже четырнадцать, и всю дорогу до материнского дома он проделал самостоятельно. У матери обычные ахи, как вырос и поздоровел, парадный ужин, и всё хорошо и прекрасно, но он ждал отца. Как всегда, отец приедет за ним, но этим летом, возможно, даст повести машину. Должен дать, он всё сдал на "десятку", в его чемодане новенький аттестат и лицензионная карточка водителя, правда, как несовершеннолетний, он не может ездить в одиночку, только в сопровождении взрослого аттестованного водителя, но всё равно... И почему-то в материнском доме было в этот раз скучно. Да, в его комнате стоят нетронутыми когда-то любимые игрушки и книжки, но он давно вырос из них, он уже взрослый, ну, почти взрослый, а мать и даже её рабыни смотрят на него, как на маленького мальчика, готовят ему его когда-то любимые блюда и заботятся как о младенце. А у отца он – старший брат. И там его ждёт Лутошка, с которым куда веселее и интереснее, а теперь, когда Лутошка умеет читать, он привёз для Лутошки старенькую – списывали в библиотеке, а он выпросил – "Энциклопедию в картинках", где и море, и вулканы, и всё другое настолько наглядно, что и Лутошка поверит. А в гараже Рыжий, которому он покажет свои права и продемонстрирует, что это не просто бумажка, а кое-что! И может, отец отпустит его с Рыжим в рейс, и Рыжий даст ему повести фургон. И он обязательно уговорит Рыжего показать боевые приемы, даст какие угодно клятвы, на Огне поклянётся, что никому не скажет, и Рыжий его научит настоящему фронтовому, а не спортивному рукопашному бою, и тогда он, вернувшись, навтыкает задавакам со старших курсов. И все эти мечты полетели, улетучились с приездом отца. Рыжего и Лутошку продали! Ну, Рыжего ладно, действительно, раз так припёрло с деньгами, а Рыжий – дорогой раб, ну, понятно, но Лутошку... Тогда у него и вырвалось.

   – Отец, Лутошка мой!

   – Да-а? – удивился отец. – А я-то думал, что это я хозяин. А оказывается, моё имущество уже конфисковали. Надо же!

   Он смутился.

   – Нет, отец, ты не так меня понял, но... вспомни, ты, когда привёз только Лутошку, ты сразу мне сказал, что это мне, что Лутошка мой. И маме ты сказал, что купил его для меня, чтобы мне было с кем играть.