Текст книги "Мир Гаора (СИ)"

Автор книги: Татьяна Зубачева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 81 (всего у книги 93 страниц)

   Наклониться ещё раз Гаор не посмел. Мать-Вода всё сказала ему.

   Прими, утрись и пошёл вон, не погань матёрой воды своей тенью. Он медленно выпрямился, встал, подобрав шлем, и, не оборачиваясь, побрёл к дороге.

   – Ну как? Хороша водичка? – встретил его Венн.

   Не отвечая, Гаор тяжело опустился в седло своего мотоцикла.

   – Держи, – Венн протянул ему платок и тюбик без этикетки. – Вытри лицо и смажь, а то обморозишься, – и хохотнул. – Пойдёшь пятнами, хозяин разлюбит.

   – Спасибо, мой господин, – равнодушно ответил Гаор.

   Ему уже было всё равно, но приказ положено выполнять.

   – Там, похоже, газы рядом, – задумчиво сказал Венн. – Я этот родник давно знаю, мальчишкой к нему ещё на велосипеде гонял. То он спокойный, то фонтанчиком. Ты что, под фонтан попал?

   "Тебе, голозадому, фонтан и газы, – с мрачной усталостью думал Гаор, втирая в щёки прозрачную жирную мазь, – а мне... отвернулись матери набольшие от меня, не простили. И не простят".

   – Смазался? – Венн, не глядя, протянул руку, – мазь давай сюда, а платок себе оставь. И поехали.

   – Да, мой господин.

   И снова бешеная сумасшедшая гонка в никуда и ни за кем. И быстрые чёткие отмашки, требующие сократить или увеличить дистанцию, выйти вперёд или отстать. Гаор уже не думал ни о чём, даже не боялся навернуться насмерть. Он летел над серым бетоном и припорошенной белым снегом чёрной землёй, взлетая с холмов как на трамплине, перескакивая через то ли узкие овражки, то ли замёрзшие ручейки, почти ложась набок на отчаянно крутых виражах, проходя по-слаломному между деревьями. Водил тихушник мастерски, лихачил, рисковал, но... но и он, чёрт возьми, не отстал и не сбился с хода!

   И снова остановка. На этот раз в низине, на круглой поляне, похожей на заросшую воронку от мощной авиабомбы. Венн снял шлем, и Гаор поневоле сделал то же.

   – А истребителем бы ты был лихим, – усмехнулся Венн.

   – Кем? – изумился Гаор и спохватился в последнее мгновение. – Мой господин.

   – Лётчиком-истребителем, – рассмеялся Венн. – Есть у тебя всё для этого. В крови у тебя полёт.

   Он что? Знает его настоящее имя, знает... чёрт, откуда? Что ещё эта сволочь накопала о нём? И главное – зачем?

   – Огонь хранит человека для предназначенного ему, – задумчиво, как о чём-то действительно важном, сказал Венн. И тут же прежним насмешливым тоном. – Ты веришь в Огонь, Рыжий?

   – Да, – хрипло выдохнул Гаор, – да, мой господин. Я верю в Справедливость Огня.

   – Ну что ж, – улыбнулся Венн с откровенной насмешкой, – когда больше не во что, то можно и в это. Поехали!

   – Да, мой господин, – откликнулся Гаор, надевая шлем.

   Где они и куда им ехать, Гаор совершенно не представлял, хотя... его дело рабское: приедет куда прикажут. Или привезут. Он следовал за Венном, держа приказанную дистанцию и даже не пытаясь запомнить дорогу или вообще как-то сориентироваться. Ему действительно стало всё равно. И когда они вдруг влетели в уже знакомый двор, он даже как-то удивился. Что, уже всё?

   Да, оказалось, всё.

   – Рыжий, оба в гараж, помоешь, проверишь, заправишь. Костюм и шлем в шкаф, увидишь там, – повелительно махнул ему рукой Венн и пошёл в дом, к приветливо улыбающейся ему из раскрытой двери Ларге.

   Гаор бормотнул ему вслед положенную формулу повиновения, даже не заботясь о том, чтобы его услышали, и взялся за работу. Тело приятно ломило от езды, и блаженное чувство полёта ещё гуляло, как сказала эта сволочь, в крови. Всё ж таки дед, два дяди, ещё родичи... да, всё правильно, в крови у него полёт, а для чего его хранил на фронте и потом Огонь... увидим. Огонь справедлив, да, больше ему не во что верить, только во встречу у Огня. Ну, и будем в это верить.

   Гаор ещё возился с мотоциклами, когда Нисса прибежала звать его на обед.

   – Да, госпожа Нисса, – откликнулся он, выпрямляясь и берясь за тряпку.

   – А я по физике семь получила, – сообщила ему Нисса, – дура эта разоралась, – и стала передразнивать. – Я не могу поверить, тебе кто-то помогал, поэтому семь. А всё правильно и десять как нечего делать положено, представляешь, Або, ну, никакой справедливости. Ты сегодня геометрию мне сделаешь, понял?

   – Да, госпожа Нисса, – ответил Гаор.

   Пока она трепалась, он снял комбинезон и вымыл руки, и теперь она загораживала выход, а ему уже жрать хочется... хоть криком кричи. И слова ей не скажи: свободная! Нисса рассматривала его в упор блестящими чёрными глазами, слегка оттопырив и приоткрыв губы, и, наконец, нехотя повернулась и вышла, неумело качнув бёдрами. Гаор беззвучно выругался ей вслед, выключил свет и задвинул дверь.

   В кухне тепло, светло, на столе, как всегда, три тарелки с едой и четвёртая с хлебом и большая кружка. Всё вкусно и сытно. Ларги не было. "Венна кормит", – догадался Гаор, усаживаясь к столу. О полученной от Мать-Воды пощёчине он старался не то что забыть, а не думать, и получилось это почти легко. И о подкалываниях Венна тоже. И тоже легко. Ну и откопал Венн, откуда он, из какой семьи, кто его отец, ну и что? Это уже всё так... неважно, как это он от Туала слышал? В алеманском языке есть такое время – давно прошедшее, вот оно самое и есть. А про Туала он зря подумал, надо забыть и даже про себя не поминать, а то... поймают, Венн горазд на слове ловить. Вот только чего он на нём, рабе безгласном, упражняется? Чтоб квалификацию не потерять или... додумывать не хотелось. Слишком страшной могла оказаться догадка.

   Доев, Гаор с наслаждением закурил и немного посидел так, бездумно следя за уплывающим к потолку дымом. Потом загасил и растёр в пальцах крохотный окурок и встал вымыть и расставить посуду.

   Ни Ларга, ни, к его удовольствию, Нисса в кухне так и не появились, и он, убрав за собой, спокойно ушёл в гараж. Доделывать мотоциклы, проверять легковушку и "коробочку". Чтоб тоже были... в полной боевой. Гоночную велено не трогать. Ну, и не будем. И без неё хватает.

   До ужина его никто не беспокоил, он спокойно всё сделал и даже походил вокруг гоночной и... была не была! Открыл капот и, почти не касаясь, посмотрел, что там и как сделано. Всего, конечно, не рассмотрел, многого не понял, но... вздохнув, закрыл капот и отошёл. Интересно, конечно, но шкура как-то дороже, своя ведь, не купленная.

   В гараже всё было сделано, заметно хотелось есть, горело после утренней гонки лицо. Эх, если б не подначки эти и приколы... был бы Венн нормальным мужиком и, чего там, не самым плохим хозяином. Держал бы его здесь, при гараже, механиком и напарником для гонок, ну, шофёром. Конечно, одиноко было бы, ни одного клеймёного, словомпо-нашенски перекинуться не с кем, так ведь в казарме Ардинайлов народу полно, а поговорить по-человечески тоже... не с кем. Да и не сегодня, так завтра закончится аренда и вернут его... стоп, а когда она кончается?

   Гаор нахмурился, сосредоточенно обтирая руки тряпкой и прикидывая в уме даты. Да, если он ошибся, то на сутки, не больше. Послезавтра его вернут Фрегору. А просить Венна, чтобы тот откупил его... нет, не может он. И не станет. И... и один тихушник не лучше другого. Просто мало он у Венна, всех его пакостей не узнал, может ведь и солонее, чем в "Орлином Гнезде" оказаться. С хозяевами не угадаешь, всегда кажется, что хуже некуда, а потом узнаёшь, что есть куда как хуже.

   – Або! – в дверях гаража возникла Нисса. – Всё, можешь идти ужинать.

   – Да, госпожа Нисса, – Гаор отбросил тряпку на стеллаж и стал снимать рабочий комбинезон.

   Сегодня она не стала стоять у него над душой, пока он раздевался и мыл руки, а сразу ушла. Чему Гаор безусловно обрадовался: уж очень злила невозможность шугануть девчонку, как хотелось и как она заслуживала, чтоб неповадно было шлюшке-малолетке лезть, куда не зовут. И когда не зовут.

   Он вытер руки, выключил свет и вышел, плотно, но без стука и лязга задвинув за собой гаражную дверь. Интересно, а что, гараж не запирается? Не то что замка, он даже скоб за эти дни не заметил. Интересно, но... но ему всего сутки здесь остались, если не меньше. Так что интересно, не интересно, а тебя уже не касается.

   В кухне тепло, светло, на столе тарелки с едой и кружка с чаем. И Ларга с Ниссой тут же. Хорошо хоть, у плиты возятся: Ларга чему-то там Ниссу учит. Гаор, на всякий случай, от порога сказал положенную госпожам благодарность и сел к столу. Картофельная запеканка с мясом была ещё тёплой и политой растопленным маслом. Салат – нарезанные варёные овощи – Гаор заглотал просто как еду, а вот запеканкой... насладился. В училище запеканки бывали очень редко и то на офицерском отделении, так что ему доставались только как плата за решённые задачи, вычерченные карты и написанные сочинения. Порция запеканки была хорошей платой и даже на старших курсах признавалась. Ну, так – Гаор невольно усмехнулся, подбирая последним куском последние капли масла на тарелке – сейчас он её как в училище и отработает. Геометрией. Вон на стуле, чтобы сразу в глаза не кидалась, аккуратная стопка книг и тетрадок. И даже пенал сверху. Девчоночий, разрисованный цветочками и бантиками. У него был казённый, жестяной с выдавленной эмблемой ОВУ – Общевойсковое училище – и картинкой-наклейкой – скрещёнными автоматами, купил на свои первые карманные.

   Под эти воспоминания он доел, выпил горячего сладкого чая, даже ломтик лимона в кружке плавал, выкурил свою вечернюю норму и вымыл посуду.

   Он расставлял свои тарелки и кружку на сушке, когда Нисса строго сказала:

   – Або, вытри как следует руки, и приступим. Сегодня у нас геометрия.

   – Да, госпожа Нисса, – скрывая усмешку, ответил Гаор, вытер руки висящим возле сушки кухонным полотенцем и сел к столу.

   Нисса положила перед ним учебник и тетрадь.

   – Вот, эту, и ещё две на той странице, – распорядилась она тоном строгой учительницы. – Это черновая тетрадь, но ты всё равно пиши правильно и разборчиво.

   – А-то она при переписке ошибок насажает, – рассмеялась Ларга.

   И Гаор не смог не улыбнуться.

   – Ну, тётя, – не всерьёз обиженно сказала Нисса, усаживаясь напротив Гаора и с интересом наблюдая, как быстро и уверенно он выводит мелкие чёткие буквы и цифры.

   Чертёж пришлось делать на глазок – ни линейки, ни транспортира в пенале не было, а погнать распустёху за ними он не рискнул – но и так вышло достаточно наглядно.

   – Готово, госпожа Нисса, – Гаор отодвинул от себя на середину стола тетрадь и достал сигарету.

   Вчера он тоже вот так курил, и ему не запретили, значит, можно. Интересно, это Ларга договорилась с Венном, чтоб ему разрешили или... и как накликал! За спиной стукнула дверь, и Гаор с привычной бездумностью вскочил на ноги и развернулся лицом к двери, как когда-то к дежурному офицеру-воспитателю, к сержантам они на старших курсах уже не вставали без команды.

   – Вольно! – шутливо скомандовал ему Венн.

   Но Гаор счёл команду серьёзной и остался стоять, только уже заложив руки за спину.

   – Завтра поедем в Аргат, – весело сказал Венн. – Завтра с утра приготовишь легковую, выезд в восемь.

   – Да, мой господин, – шевельнул онемевшими как от удара губами Гаор.

   А Венн безжалостно, не оставляя и тени надежды, продолжал:

   – Да, и одежду свою просмотри. Ну, почисть, отгладь, чтобы, – и хохотнул, – форма в порядке была. Ларга, пустишь его в гардеробную.

   – Конечно, майор, – спокойно кивнула Ларга.

   – Так что над задачами не засиживайся, – рассмеялся Венн, подмигнул молча смотревшей на него Ниссе и вышел из кухни.

   Гаор медленно, как на ватных ногах, опустился на стул. Всё, конец... завтра... всё снова... Фрегор, психованная сволочь, "Орлиное Гнездо", Мажордом, остальные... Огонь Великий, за что?!

   – Нисса, не копайся, – сказала Ларга, продолжая шить, – ему ещё свою одежду чистить и гладить.

   – Да, тётя, – упавшим голосом сказала Нисса, – я сейчас. Ой, тётя, а химия?

   – Химию будешь делать сама.

   Гаор докурил, уже не ощущая вкуса, свою сигарету, проверил чистовую – только по названию, столько там было клякс и помарок – тетрадь Ниссы, исправил карандашом ошибки и посмотрел на Ларгу. Она кивнула, отложила своё шитьё и встала.

   – Возьми всё своё, и идём, я покажу тебе гардеробную.

   – Да, госпожа Ларга, – встал и Гаор.

   Передышка закончена, с утра в атаку, и моли Огонь, чтоб ночной бомбёжки не было. В первый раз тебе, что ли? Так что отставить скулёж. Делу он не поможет, от пули не спасёт, а сердце рвать незачем.

   У себя в комнатушке Гаор взял куртку, брюки, ботинки, белую рубашку, всё, в чём приехал сюда, а бельё и так на нём, и вернулся в холл. Ларга ждала его у входа на лестницу.

   – Иди за мной.

   – Да, госпожа Ларга.

   Гардеробная была под самой крышей и, в общем, походила на ту, дамхарскую, у капитана Корранта. Разве что шкафы получше, да... да по хрену ему это всё. Щётки, гуталин, очиститель для кожи, утюг, гладильный стол... всё есть.

   – Когда закончишь, сам всё выключишь, погасишь свет и уйдёшь к себе.

   – Да, госпожа Ларга.

   – Курить здесь нельзя.

   – Да, госпожа Ларга.

   Гаор дождался её ухода, разложил и развесил всё так, чтобы было удобнее, и взялся за работу. Знакомые, привычные до автоматизма движения и пустота внутри. Всё, всё кончено. "Да не скули ты", – оборвал он сам себя. Ни хрена не кончено. Как до сих пор жил, так и дальше будешь жить. Тебе что, рабская казарма хуже пресс-камеры, что ли? То выдержал и это выдержишь, ни хрена с тобой не будет. Руки не скованы, голова не кружится, глаза тоже в порядке, и читал, и писал без напряга, и на мотоцикле по снегу гонял и тоже... слезами не обливался. А что ты от Мать-Воды по морде схлопотал, так за дело и получил. Утрись и дальше живи. Твоё дело какое? Выжить. Кто выжил, тот и победил. Тебе это ещё когда сказали. Ну так...

   Он почти беззвучно обругал себя большим капральским загибом, повесил отглаженные на стрелку брюки и взялся за ботинки. Форму надо блюсти. Что в Вергере, что в Алзоне, а уж про Чёрное Ущелье и говорить нечего, первыми ломались те, кто за формой переставали следить. Странно, но так. А уж на дембеле... ведь сколько раз замечал. Как ботинки нечищеные, форма мятая, так, значит, уже не ветеран, а шакал из Арботанга. Нет, были, конечно, и начищенные, наглаженные, но сволочи, но это уже особь статья, а в принципе... в принципе закономерность отслеживается. Хотя... Жук в форме всегда смотрелся так, будто его корова пожевала и выплюнула, а оказался... "Стоп!" – опять остановил он себя. Про Жука нельзя думать, больно слишком, голову сразу туманить начинает и сердце как от удара в поддых заходится. Значит, пока стоп, о другом думай. Что ты, скажем, будешь в казарме врать про эти две недели? Неделю был в аренде, гараж, машины, мотоциклы, с этим всё просто, а до этого? А спросят тебя? В "Орлином Гнезде" не спрашивают. А вдруг? А врезать вместо ответа слишком любопытному у тебя что, кулак отвалится? Придётся так, иначе не получится.

   Полюбовавшись на надраенные до зеркального блеска ботинки, Гаор придирчиво осмотрел кожаную куртку, но пятен не нашёл. Рубашку ему за эти дни выстирали, выгладили и обратно повесили. Разумеется, перестирывать он её не стал, но рукава перегладил по-армейски, как привык. Интересно, а почему Ларга не знает армейской глажки? Или Венну она по-другому гладит? Ну, не его это дело. Он тщательно убрал все щётки, выключил и поставил остывать утюг, собрал свои вещи и ушёл, выключив за собой свет.

   Здесь, не как в "Орлином Гнезде" свет впустую не жгли, видно – усмехнулся про себя Гаор – гемы и сотки не родовые, а заработанные. Ну да, Венн Арм или сам бастард, или потомок бастардов. У таких если богатство и есть, то потом-кровью заработанное, ну, у тихушника, положим, чужой кровью, но тоже... бережёт и попусту не тратит. Интересно, а Нисса тут на каких правах живёт? Ларгу она зовёт тётей, и та ей тогда пригрозила, что отправит к родителям, значит... а Огонь с ними со всеми, завтра его увезут в Аргат и вернут хозяину, так что об этом можно не думать. Спит Венн с Ларгой или нет, платит ей за ночные сверхурочные или это в контракт входит, и зачем ему Нисса... а ведь пропадёт девчонка, как пить дать пропадёт, если ей хоть в чём слабину дать. Если сразу после гимназии замуж не выдадут, то пойдёт по рукам до вокзальной панели.

   Гаор прошел по верхнему коридору, погасил по дороге за собой свет, спустился по лестнице в нижний скупо освещённый холл. Теперь одежду на место, быстро в душ, вымыться самому, выстирать своё, вымыть всё за собой и на боковую. Давай, в темпе... морда рабская, шкура дублёная. Проспишь, получишь полный паёк. И сразу вспомнилось слышанное в отстойнике: "А почему это, браты, как хлеба, так пайка половинная, а как порки, так двойная?". Тогда они долго всей камерой упоённо ржали и били остряка по плечам и спине. Он и сейчас тихо засмеялся и покрутил головой. Надо же, как складно у мужика язык подвешен. Классный бы фельетонщик был.

   И укладываясь в своей каморке, он уже ни о чём не думал, радуясь возможности лечь и заснуть. В ушах ревел мотоциклетный мотор, неслась навстречу бело-серая равнина, и он снова летел между ней и таким же бело-серым небом, даже сквозь прозрачное забрало шлема ощущая твёрдый ветер. И ему было хорошо. Может быть, даже слишком...

   Утром его поднял голос Ларги, и Гаор сразу, помня, что выезд в восемь, а значит, переодеться не успеет, оделся в своё, оставив рубашку и штаны на застеленной постели, а ботинки рядом со шлёпками под табуреткой.

   На завтрак была каша, густая, горячая овсяная каша. И бутерброды с колбасой и маслом. И кофе сладкий. С сожалением оглядев опустевшие тарелки, он встал из-за стола и стал закатывать рукава.

   – Не надо, – остановила его Ларга. – Иди в гараж, майор сейчас спустится.

   – Да, госпожа Ларга, – Гаор опустил рукава и застегнул манжеты. – Спасибо, госпожа Ларга.

   – На здоровье, – улыбнулась она ему.

   И почему-то эти обычные в общем-то слова как-то особенно задели его. Но... была бы она... своей, он бы нашёл слова, поклонился бы ей, как приучился благодаритьматерей, но... но она свободная, а значит, госпожа, и чужая ему. И он только повторил:

   – Спасибо, госпожа Ларга, – взял свою куртку и ушёл.

   За ночь снег стаял, в воздухе стояла мелкая водяная пыль, всё было мокрым скользким и холодным. Гаор открыл гараж, быстро проверил легковушку. На вделанных в панель часах пол-восьмого, так что во двор выводить её ещё рано. Или тихушник любит, чтоб машина его ждала? Ладно, без пяти выведем, а пока... он с невольной тоской оглядел гараж, к которому успел за эти дни привыкнуть. Делать было абсолютно нечего, и он сел к верстаку, устало сгорбившись и опираясь на колени локтями, сцепив пальцы так, будто на нём по-прежнему были наручники, прижимавшие запястья друг к другу.

   Сколько он бы так просидел в бездумном и безнадёжном ожидании, но стукнувшая дверь вывела его из оцепенения. Гаор вздрогнул и вскочил на ноги. Выводить? Да, вон Венн на крыльце, в своей кожаной куртке, нетерпеливо машет ему рукой. Чёрт, сейчас вломит. Гаор метнулся за руль – хорошо, мотор уже прогрет – и лихо вылетел из гаража к крыльцу. Гараж остался открытым, но... но тут Венн вынул из кармана чёрную, похожую на крохотный, как игрушечный, пистолет, штуковину и, прицелившись в дверь гаража, щёлкнул курком. И, к изумлению Гаора, гаражная дверь, как сама по себе, сдвинулась с места, проехалась по порожку-рельсу, встала в положенные пазы и звякнула, запираясь. Венн посмотрел на изумлённое лицо Гаора, довольно расхохотался и сел рядом с ним.

   – В Аргат.

   – Да, мой господин, – пробормотал Гаор, – в Аргат, – мучительно соображая, как он разберётся в лабиринте живых изгородей этого чёртова то ли посёлка, то ли полигона.

   Но опять, как и на въезде, короткие чёткие приказы Венна вывели его на шоссе, а там он уже сам сообразил.

   Гнать не приказывали, и Гаор вёл машину на предельной – но в рамках правил – скорости.

   – Правильно, – кивнул Венн, – без крайней необходимости нарушать не надо.

   – Да, мой господин, – ответил Гаор, включая дворники.

   Странно, тринадцатое шоссе всегда такое пустынное? Что-то он раньше никогда не бывал на нём, да, ни с Фрегором, ни ещё раньше у Сторрама, похоже... похоже что? Запретная зона без обозначений? Интересно. И даже опасно.

   – Ту квартиру найдёшь? – спросил его Венн и тут же, не дожидаясь ответа. – Ладно, к Центру Машиностроения, объедешь его слева, а там я укажу.

   – Да, мой господин, к Центру Машиностроения, – ответил Гаор, доставая из бардачка карту.

   Пошли пригороды Аргата, и шоссе стало оживлённее. Полицейские на блокпостах, как сразу отметил Гаор, им не козыряли, но и не останавливали. Хотя и не за что, правил они не нарушают. А, похоже, похоже, Венн и впрямь умнее Фрегора: не светится по-глупому. Сволочь, конечно, как все тихушники, но умён. Умная сволочь... опасная комбинация, дурака можно обмануть, а этого... и он опаснее Фрегора, намного, зря Фрегор ему доверяет, съест он его как нечего делать. "А тебе-то какая печаль?" – одёрнул он сам себя.

   За Центром Машиностроения снова лабиринт, но уже глухих бетонных заборов в два человеческих роста и таких же глухих без окон, дверей и указателей стен. Опять команды Венна, тупик и медленно отъезжающая вбок дверь съезда в подземный гараж, маленький, на четыре машины не больше, без верстаков и шкафов, пустой и сумрачный, несмотря на пронзительно белые лампы под потолком.

   – Приехали, – улыбнулся Венн. – Закрой машину и иди за мной.

   – Да, мой господин.

   Внутренний лифт, тот же? Да, похоже, хотя ведь ему так и сказали про ту квартиру. И что там? Страха не было, только противно сосало под ложечкой.

   Квартира оказалась та самая. Подчиняясь приказному жесту Венна, Гаор снял и повесил свою куртку на вешалку рядом с кожанкой Венна и вошёл в комнату, где всё стояло и лежало так же, как в тот день, когда Венн увёз его отсюда.

   – Так, – Венн удовлетворённо оглядел комнату, словно проверяя что-то. – Теперь иди в ванную, трусы, носки и рубашку кинешь в грязное и переоденешься, твоё всё там.

   – Да, мой господин, – пробормотал Гаор и отправился выполнять приказ, ничего не понимая.

   О чём это говорит Венн? Но тут же, войдя в ванную и увидев на табурете аккуратно сложенное бельё со знакомыми, ещё Снежкой пришитыми метками, всё понял. Ну да, это бельё и рубашку он снял перед допросом и надел, когда его везли сюда, запачкав по дороге кровью, кровило-то у него тогда сильно. А отсюда Венн его увёз в другом, взятом из комода. И значит что? Всё правильно. И его возвращают хозяину в первозданном, так сказать, виде, и на нём нитки, следа пребывания на этой квартире не останется.

   Он быстро переоделся в армейское, выданное ему Кастеляншей "Орлиного Гнезда", зимнее, но солдатское бельё, рубашку, носки, надел брюки, ботинки, кинул снятое с себя в ящик для грязного и вернулся в комнату.

   Венн сидел у стола, листая какую-то переплетённую в тёмную кожу книжку. Гаор молча остановился в дверях, ожидая приказаний.

   – Как ехали сюда, запомнил? – спросил, не поднимая головы, Венн.

   И что-то в его голосе заставило Гаора ответить на грани послушания и дерзости:

   – Я должен это помнить, мой господин?

   – Умён, – кивнул Венн. – Что ж, гараж ты сам не откроешь, а другого входа не видел. А до посёлка в одиночку доберёшься?

   – До лабиринта доеду, мой господин, – честно ответил Гаор.

   Венн закрыл и сунул в карман книжку и улыбнулся.

   – Лихо, а потом?

   Гаор неопределённо пожал плечами.

   – Доедешь, – кивнул Венн, – до самого дома, по памяти в руках. Я тебя не стал путать, мало ли что, вдруг понадобится. Неофициально "Ясные Зори", дом пять. А официально... на карте его всё равно нет, на официальной карте.

   Такое доверие Гаору не понравилось, но он промолчал. А Венн, глядя на него смеющимися глазами, продолжал:

   – А теперь я тебе ещё один адрес назову. Этот на карте есть. Седьмое шоссе, пятьдесят третья метка, посёлок "Весенний", дом сто сорок семь. Повтори.

   – Седьмое шоссе, пятьдесят третья метка, посёлок "Весенний", дом сто сорок семь, мой господин.

   – Правильно. Живёт там некий профессор, доктор истории, философии и так далее Варн Арм.

   Венн сделал паузу. Гаор судорожно, из последних сил, прикусив изнутри губу, сдерживал крик. Варн Арм, профессор, это дядя Кервина, это к нему его тогда приглашал Кервин, обещая интересную беседу, чёрт, сволочь тихушная...

   – Живёт он одиноко, – продолжал Венн, – с женой. Правда, он недавно опекунство оформил, у его племянника дети сиротами остались, бастарды, правда, но у профессора родовые чувства взыграли. Да и скоро, говорят, новые Законы Крови будут. Представляешь, бастардов с законными уравняют, – Венн засмеялся.

   "Сволочь, гадина! – мысленно кричал Гаор, – зачем ты мне это говоришь? Чтоб я понял, у кого дети Кервина? Зачем тебе, чтобы я это знал? Чтобы потом твои дружки, соратники дерьмовые, из меня это на допросах вынимали, для этого, да?"

   – Представляешь, Рыжий?

   На этот раз от него явно ждали ответа.

   – Да, мой господин, – хрипло ответил Гаор.

   – А значит, – тон Венна стал почти торжественным, – значит, никого, ни младшего сына, ни бастарда, ни дочь, ни за что, ни при каких обстоятельствах нельзя продать в рабство. Свободнорождённый может стать рабом только по приговору суда. Понимаешь, Рыжий? И никаких сорока пяти процентов с бастарда теперь не будет, и деления на нажитое и родовое, и всем сыновьям всё поровну, понимаешь? И наследник – старший по рождению, а от кого рождён неважно, раз отец признал, то всё. Ну, что ты молчишь, Рыжий?

   – Меня это не касается, мой господин, – спокойным, даже скучающим тоном ответил Гаор.

   – Да, – кивнул Венн, – закон обратной силы не имеет. А жаль, Рыжий, а? Этот бы закон да пять лет назад, чтоб его до двадцатого ноября приняли... что скажешь, Рыжий?

   – Время необратимо, мой господин, – сказал Гаор.

   Он уже совсем успокоился. Пусть, пусть сволочь дразнит его, лишь бы о Кервине забыл.

   – А ты философ, – засмеялся Венн. – Ну-ка, ещё что-нибудь.

   Гаор пожал плечами.

   – Клеймо не смывается, а ошейник не снимается, мой господин.

   – Интересно, – кивнул Венн. – И по сути верно, и по форме красиво. Ну, так вот тебе ещё фраза. В твою, – он засмеялся, – коллекцию. Кровь – не вода: огня не тушит и грязи не смывает.

   Гаор невольно вздрогнул: это он уже слышал, только не по-дуггурски, а по-нашенски, от бывальщицы, и тогда ещё и удивился, и восхитился точностью и глубиной, и долго думал, как это перевести, а оказывается... стоп, эта сволочь откуда это знает? Но спрашивать нельзя. И потому, что рабу спрашивать господина не положено, и потому, что спросить – это выдать себя, и всех тех, кто доверился ему, рассказывая старины и бывальщины.

   Их глаза встретились. Венн смотрел на него так, будто требовал чего-то, но не слов, а... Гаор первым отвёл глаза.

   – Ну что ж, – после паузы, показавшейся Гаору очень долгой и потому зловещей, сказал Венн, – время у нас ещё есть, и разговор, я надеюсь, не последний. А теперь за дело, Рыжий, поехали.

   – Да, мой господин, – облегчённо выдохнул Гаор.

   Эта игра в недомолвки и намёки сильно утомила его. И он с искренней, хотя и тщательно скрытой под маской безразличия, радостью занял место телохранителя за левым плечом Венна, вошёл, на ходу надевая куртку, в лифт, а в гараже раскрыл перед Венном дверцу машины и сел за руль.

   – Отлично, – кивнул Венн, когда перед ними раздвинулись двери гаража. – Вперёд Рыжий. Дорогу помнишь? На проспект Отцов-Основателей.

   – Да, мой господин, на проспект Отцов-Основателей.

   Как Гаор и предполагал, работа была как в первые месяцы у Фрегора. Он возил Венна на какие-то встречи. Но, в отличие от Фрегора, с собой его Венн не брал и никого в машину не подсаживал, а сам выходил, и Гаор даже не успевал заметить, в какую машину тот сел или в какую дверь вошёл. Венн вдруг просто исчезал, а потом так же неожиданно, как из-под земли, возникал.

   А время шло, и, наконец, прозвучало неизбежное:

   – В Дом-на-Холме.

   – Да, мой господин, – ответил Гаор, бросая машину в левый разворот. – В Дом-на-Холме.

   Вот и всё. Он искоса посмотрел на часы. Без четверти двенадцать. На дорогу, если не нарушать правила, десять долей без мгновений, ну, ещё пять на внутренние коридоры, и... всё. Он же помнит, как он лежал на полу, и два тихушника договаривались над ним о его аренде. Срок истекает в двенадцать ноль-ноль. Вот и всё. Сено хвали в стогу, а хозяина, даже временного, в гробу.

   Вот и Дом-на-Холме. Гаор привычно въехал в огромный, заставленный пустыми машинами гараж, и Венн указал ему на место. Другое. "Видно, у каждого тихушника, – догадался Гаор, – здесь своё". Идя за Венном к внутренним дверям, Гаор увидел знакомый лимузин. Значит, Фрегор уже здесь. Кто же его привёз? Механик? Или сам за руль сел? Ну, неважно. Открывается дверь номер три, через неё он и за Фрегором входил, а на допрос его через пятую вводили. Пустой, залитый белым светом коридор со светло-серыми глухими стенами, серая, заглушающая шаги дорожка под ногами, белые без номеров и табличек двери. Ну, как и везде. Свои и так всё знают, а чужих... чужих ведут в надетых на голову мешках. И никто не заблудится.

   Венн толкнул очередную безымянную дверь и радостно воскликнул:

   – Привет!

   Гаор вслед за ним вошёл в уже знакомую почти точную копию кабинета в "Орлином Гнезде", и тяжёлая бархатная тёмно-бордовая портьера с шелестом опустилась, скрывая вход.

   – О! Привет, друг, – обрадовался Фрегор, отбрасывая в сторону глянцевый блестящий журнал.

   Гаор остался стоять у двери, пока друзья-тихушники, его хозяева, приветственно шлёпали друг друга по плечам. Как, скажи, год не виделись или в бою побывали.

   – Двенадцать ноль-ноль, – Венн выразительно посмотрел на большие напольные часы.

   – Да, ты как всегда точен. – Фрегор будто только что заметил Гаора. – Рыжий!

   – Да, хозяин, – откликнулся Гаор.

   – Иди сюда.

   И когда он подошёл, оглядел его с радостным изумлением.

   – Однако, Венн, да он и в самом деле как новенький. И что, отладил он тебе твою машину?

   – Конечно. Мастерство, – Венн подмигнул, – не пропьёшь.

   – Отлично. Рыжий, я забираю тебя. Называешь его теперь только господином. Ты понял?

   – Да, хозяин.

   – Держи, – Венн достал бумажник и отсчитал Фрегору семь сотенных купюр.

   – Да, конечно, – Фрегор несколько смущённо взял деньги. – Знаешь, давай поедем отпразднуем, что всё так хорошо закончилось. Плюнь ты на эти бумажки. Потом отчитаешься.